Глава 20. Стася

Хлопнув дверью своего автомобиля, и собираясь подняться в свою квартиру, я осознала, что натворила. В моей голове что-то щёлкнуло, а в душе надломилось, когда я представила, как эта Катя снова приходит к нему домой и стелиться как кошка во время течки. Я отлично проучила её, но что-то подсказывало, это не конец. Она не остановится и продолжит печь свои пироги и таскаться к нему. Хоть я и сделала вид, что поверила Стасу, в глубине души я желала верить, но во мне росло недоверие. Придя к нему, я пробудила в себе уничтожающие меня изнутри эмоции. Все они отрицательные и каждая без исключения мрачная.

Если трезво проанализировать моё поведение, сама могу с уверенностью заявить: я эгоистка, ревнивица и собственница. От одной мысли, что Стас может думать так же, меня бросило в дрожь. Правильно я поступила? Я же до окончания университета не планировала никаких переездов, это спонтанное решение не кончится хорошим. Из-за моего полного недоверия, я уже предвидела, как мы изо дня в день будем ссориться. Но жить в неведении ещё хуже. Тогда я наверняка сошла бы с ума. Живя со Стасом под одной крышей, я смогу контролировать…

— Боже, Стася в кого ты превратилась? — спросила я саму себя, когда ехала в лифте. Зеркало помогло взглянуть на себя под другим углом. Я выглядела одержимой.

Прошло то время беззаботной школьной жизни. Я перестала быть Стасей любящей пончики и шутки над некоторыми личностями. Взросление превратило меня в параноика. Когда-то поневоле меня оставил брат близнец, теперь я боялась, что и Стас поступит так же. Другого парня рядом с собой я представить не могла.

Я много лет прорабатывала с психологом свои проблемы, но ничего, никаких изменений. Во мне что-то остановилось, и оно важно для дальнейшей жизни.

Оказавшись дома я, как и всегда стала претворяться, что со мной всё нормально. Родители не замечали изменений, и я была в какой-то степени рада их невнимательности.

За ужином я решила завести тему с переездом. До этого я провела всё время, в комнате сочиняя историю, которую буду лить им в уши. К моему счастью мама и папа доверяют мне как никому другому, поэтому я считала, что проблем с враньём быть не должно.

— Я хотела бы вам кое-что сказать, — отложив приборы в сторону, я промокнула рот салфеткой.

Родители заинтересовано окинули меня взглядами. Бабушка лишь на мгновение стрельнула в меня синими глазами, и сразу же вернулась к своей тарелке и содержимому.

— Надеюсь, ты не беременна, — рассмеялся невпопад папа.

Мама и бабушка переглянулись. Бабуля всегда считала чувство юмора зятя недалёким. Часто высказывалась о нём как об офисном планктоне. Она желала для мамы другого мужчину, намного старше её. Вообще не понимаю претензий бабушки, мой папа хоть и не умеет шутить, зато забавный в своей нелепости.

— Павел тебе бы пройти курс «шутки прибаутки» прежде чем открывать рот, — фыркнула недовольная бабуля.

— Нонна Родионовна вы всегда ко мне неровно дышали, поэтому я не обижаюсь. Потешайтесь, сколько вам влезет, — показал характер отец.

Вот же, нашли время. Мне сейчас не до их разбирательств. И спасибо моей маме, она всегда учтива, поэтому перевела тему снова на меня.

— Мама, прекратите ссориться. Стася нам хотела что-то сказать.

— Ой, прошу прощения дочка, конечно, говори, — был как всегда вежлив папа.

Бабушка молча кивнула, позволяя мне продолжить.

— Короче ничего особенного, но я хочу пожить какое-то время отдельно.

Воцарилась гробовая тишина. Все уставились на меня как на пришельца. Мама нахмурилась; папа, не замечая за собой странность, стал чесать затылок вилкой, а бабуля спустя миг подавилась. Мне пришлось подойти к ней и постучать по спине.

— Это очень неожиданно, — задыхаясь, кричала она.

— Я не хотела поставить вас в неловкое положение. Понимаете просто я уже достаточно взрослая, чтобы попробовать пожить отдельно от семьи. Если вас беспокоит вопрос квартиры, я его уже уладила, — и начала говорить заготовленную речь, — поживу с университетской подругой. Мы с ней будем платить пополам, и проблем возникнуть не должно.

— Стася, — заёрзала на стуле мама, — присядь. Мы должны всё обсудить.

Папа стал часто моргать, словно у него глаза пересохли. Бабушка, наконец, угомонилась и демонстративно начала обмахиваться полотенцем. Обстановка меня малость напрягала.

Я села, и специально выпрямилась, как бы говоря им, что я уверенна в принятом решении, и они могут сколько угодно меня убеждать, я останусь при своём мнении.

— Дочь мы не против твоего желания побыть самостоятельной. Все родители однажды обязаны отпустить своих детей, — постарался быть тактичным папа, — но мы с твоей мамой не рассчитывали, что всё произойдёт так скоро.

— Папа я готова.

— Стася мы с радостью отпустим тебя, но только не сейчас. Давай ты закончишь институт, и тогда поговорим об отдельном жилье? — поддержала отца мама.

Бабушка предпочитала молча наблюдать, к чему мы в итоге придём.

— Нет, я уже договорилась с подругой. Разве так сложно дать мне возможность побыть свободной? А если вы считаете, что я не сумею обеспечить себя, то вынуждена напомнить, что я подрабатываю репетитором. Мам, пап, ну пожалуйста, — умоляла их я. — Я не так много у вас просила за жизнь, чтобы вы мне отказывали.

Родители обеспокоенно посмотрели друг на друга и опустили глаза. Они не знали, как мне ответить. За них решила отдуваться бабушка.

— Стася разве ты не видишь, в какое положение ставишь отца и мать? Ты забыла, как они потеряли одного своего ребёнка? Думаешь, так просто отпустить второго, когда раны ещё свежи? Не осуждай их желания, они напуганы.

— Именно, — стала давить я на них, — Слава был ребёнком, а я уже взрослая. То был несчастный случай, необдуманный поступок, проблема взрослых, что не уследили. Сейчас ситуация иная. Я выросла, мне уже двадцать один год, и я хочу жить отдельно. Если вы против, я всё равно съеду. Я совершеннолетняя, и могу делать всё что пожелаю.

Они ничего мне не ответили, и тогда я бросив недоеденную курицу, ушла в комнату.

Конечно, жаль, что они меня не понимают, но почему я должна жить в четырёх стенах из-за чужих страхов? У меня есть свои, я боюсь потерять Стаса, поэтому не отступлю.

Пока я складывала вещи в чемодан, ко мне в комнату без стука нагрянула бабушка. С вероятностью в двести процентов она начнёт читать нотации что-то наподобие: так разговаривать нельзя, ты должна извиниться. Ничего и никому я не должна, кроме себя.

— Тебе помочь со сборами?

— Сама справлюсь, — не поворачиваясь, я продолжила укладывать вещи первой необходимости. — Можешь не стараться бабушка, я не отступлюсь.

— Кто бы посмел сомневаться в твоей решительности Стася. Я пришла поговорить о другом. Если позволишь я задам, наверное, не совсем приятный тебе вопрос. И всё же…

— Задавай, — разрешила я.

— Нет ведь никакой подруги, да?

Я замерла. Рот мой самопроизвольно открылся, шок отчётливо читался на лице. Быстро сообразив, я вернулась к прежнему ритму. Нельзя показывать, что я смущена вопросом. Бабушка всегда была такой, она обожает заставлять людей искать пути к отступлению. Если бы я поддалась, она наверняка бы меня расколола.

— С чего выводы? — вопросом ответила я, и перешла к косметике на туалетном столике. Уже начинала паниковать, что в один чемодан всё не поместится. Лучше думать о мелочах, чем о словах бабушки, про несуществующую подругу.

— Это элементарно. Догадаться было делом двух минут.

— Это не ответ бабушка.

— Что ж раз ты настаиваешь, я скажу, — согласилась она, и присела на кровать, специально, чтобы ловить мой взгляд. — В моём возрасте легко распознавать лож. Твои родители ослеплены заботой о тебе и Камиле, чтобы понимать и замечать детали. А ещё они ослеплены болью от потери Славы. Сколько бы времени ни прошло, родители не смогут забыть о ребёнке, ушедшем от них слишком рано.

— И как это объясняет твою догадку? — возмутилась я, от упоминания смерти Славы меня подташнивало.

— Пока Таня и Паша пытались тебя отговорить, я наблюдала за твоей реакцией и поведением. Когда ты лжёшь, часто моргаешь и ковыряешь заусенцы на пальцах, — оповестила меня бабушка о том, чего я сама за собой никогда не замечала. — За всё время пока ты говорила о квартире, переезде и подруге деточка ты не останавливалась. Посмотри на указательный палец. Он кровоточит.

Я остановилась и по указанию бабушки посмотрела на палец. Реально расковыряла кожу до такой степени, что пошла кровь.

— Это случайность, — не хотела признавать я чью-то правоту. И нашла в столе антисептик, чтобы обработать ранку.

— Кто он? Только не говори мне, что это тот самый парень из парка. Я не выдержу, сердце уже не такое сильное как в молодости.

— Не он, — от одной мысли о том, что я могла бы жить бок о бок с Матвеем, меня перекосило. — Я буду жить с подругой, — настояла я на прежней версии. Если скажу правду, бабуля пойдёт к родителям и всё им доложит.

— Дорогая внученька, а если я захочу навестить тебя, и приду в гости я же не столкнусь в съёмной квартире с парнем? Хотя меня тебе бояться не стоит, а вот мама и папа с удовольствием захотят тебя проводить и посмотреть в каких условиях ты собираешься жить. Они дотошные, — смотрела на меня с неким упрёком бабушка. Специально пугала.

Как бы хотелось продолжить отрицать, но она права. Родители меня в покое не оставят. Но шанс на свободу, очевидно, имелся, в лице бабушкиной поддержки.

— Если я признаюсь что да, буду жить с парнем, ты мне поможешь? Попросишь маму и папу не влезать? — с надеждой спросила я.

— Я никогда тебе не отказывала деточка. Как его зовут?

— Стас, — сорвалось с моих губ. — Но прошу, ни слова родителям.

Следующим что сделала бабуля, обняла меня. Я не ожидала такого рвения, и растерялась. Но взяв себя в руки, крепко обняла её в ответ, чтобы не показывать своего отчаяния.