Вечная тема

     Купе поезда дальнего следования заполнено пассажирами. Все – мужчины. Двое из них – гости Санкт-Петербурга, двое – питерские аборигены. Умиротворённо постукивают колёса, затих коридор вагона, приготовлены постели. Вечер начался со знакомства между попутчиками и медленно, но верно перешёл на разговор о том, о сём и обо всём.
     Незаметно пролетело время за рассказами о работе, о детях, о футболе, о политике, о проблемах города и деревни вперемежку с анекдотами и пивком. Незаметно для собеседников поезд въехал в ночь. Забравшись каждый на свою полку, сладко вытянув ноги, расслабившись в горизонтальных позах, мужчины заговорили о главном – о жёнах, о женщинах в их жизни. Не пошло, без оскорбительных эпитетов, а как-то по-отечески, душевно, заботливо. И почему так? Возможно, потому, что совпали настроения и впечатления от жизни у совершенно разных людей. Такое же возможно.
     - У меня вот хорошая жена, никакой работы не боится, хоть и городская. Летом в деревню к матери поедет, так там и на колодец с коромыслом сходит, и дров напилит и наколет, и травы накосит, да что там говорить – и свою, и мужицкую работу потянет, - гордо возвещает пожилой петербуржец. - Мы уже тридцать лет вместе живём. Вместе, дай бог, и помрём. Дети и внуки, спасибо, не забывают.
     - Да-а, это, конечно здорово, что она у вас и на мужскую и на женскую работу мастерица, вы гордитесь ею, а только женщина не должна за мужика работать, – сказал земляк. – Я вот развёлся пять лет назад. Ну, с другой женщиной зажил. Жена моя бывшая тоже… женщина хорошая, работящая, повариха такая как дай бог каждому, а вот… ну, не знаю я, как вам объяснить. В общем, всё она брала на себя: и по дому, и по даче, и на работе. Я, говорит, сильная о-го-го! Я, говорит, вас всех за пояс заткну своей работоспособностью и энергией. Я ей отвечаю, ты не надорвись раньше времени, голуба, зачем ты столько на себя берёшь-то? Ты же женщина, а не ломовая лошадь. Но она продолжает в том же духе хвастаться, мол, мне это нравится, и я это делаю не в упрёк тебе. Натура у меня, говорит, такая, трудоголик я. А я, мужики, хоть и вкалываю на заводе, по выходным иногда халтурю, но чувствовал себя рядом с ней каким-то… тунеядцем, что ли. И перед детьми как-то неловко. Нынешняя моя подруга совсем другая. Тоже работает, но аккуратно, как бы это выразиться. В конторе сидит чётко от начала и до конца, но чтоб задержаться - ни-ни. В обед – на улицу, дефилирует по магазинам. В выходные - отдыхает. В отпуск – строго по графику и только по путёвке, чтобы не обременять себя готовками, уборками, стирками. Мадам, в общем. Хотя, должен сказать, когда приболел я с зимы и аж до поздней весны, приболел надолго, она, чтобы на лекарства хватило денег, пошла на вторую работу, диспетчером в ночные смены на релейный завод. И там ещё кабинет начальника цеха убирала. А дома со мной возилась. Дети у нас выросли, отдельно живут - что мои, что её. Я, может, так не смог бы, не выдержал бы и недели, а она и за себя, и за меня тогда четыре месяца в таком режиме работала.  Благодаря ей я быстро на поправку пошёл, хотя диагноз был нехороший.
     - А как же на войне было? – пассажир-пенсионер подал голос, приподнявшись на подушке. – Мужики - на передовой, и всю их работу бабы делали. И выдержали, да и справлялись не хуже нас. Ещё и рожали, – и уверенно уронил себя обратно.
     - Война – это экстремальная ситуация. Она не длится постоянно, каждодневно. Это совершенно отдельная тема. На войне мобилизуются все человеческие силы, ресурсы, возможности, проявляется настоящий характер человека. Я думаю, что для женщин не прошли бесследно все эти перегрузки и перенапряжения, которые они выдержали и с которыми справились, как вы говорите, - сказал петербуржец с тридцатилетним семейным стажем и, вздохнув, добавил: – А дети, рождённые во время войны … Э, да что говорить, сами понимаете.
     - Ну, в общем-то, вы правы, не спорю, - согласился пенсионер, снова приподнявшись со своего ложа. – И всё-таки главное, чтобы женщины здоровых детей рожали. Посуду мыть и мусор выносить – разберёмся как-нибудь. А я, уважаемые, знаете ли, до сих пор люблю, когда каблучки впереди меня стучат. – Мужчина смешно цокнул слегка заплетающимся языком и разулыбался: - И никакой мой возраст на меня не действует!
     Собеседники рассмеялись. И тут заметили, что четвёртый спутник, самый молодой, только слушает, время от времени грустно вглядываясь в ночь за окном.
     - А вы, молодой человек, как считаете, должна женщина делать не женскую работу?
     - Должна, не должна … Не хочу говорить, – ответил он несколько раздражённо, сел, свесив ноги с верхней полки. – Извините. – Мужчина помолчал, потом тихо-тихо, не обращаясь ни к кому, сказал: - Моя жена работает на самой что ни на есть женской работе: она секретарь главврача в роддоме. Нормальная, здоровая, красивая женщина и … постоянно делает аборты. Детей у нас нет, - он резко спустился, взял сигарету из пачки, подошёл к двери, обернувшись, посмотрел в чёрное окно. – Я за неё никогда не смогу выполнить женскую работу: в нашем городе мужики ещё не рожают.
     Дверь захлопнулась.
     - Закрыли тему, - сказал чей-то голос в полутьме.
     - Да уж, закрыли. Только эту вечную тему не закрыть. Спокойной ночи всем.
     - Спокойной ночи.