Сексуальное воспитание по Соросу...

Сексуальное воспитание по Соросу в школе большого уральского города

Особенности оперы в Нижнем Тагиле, совсем не повлияли на моё воспитание…
Б. Г.

Директор нашей старой и достаточно средней школы в самом центре большого уральского города любил всевозможные награды, значки, грамоты и иные показатели признания его собственных заслуг. Ничего в сём особенного никто и не видел, ибо всякому человеку приятно сознавать оценку его настоящих, а чаще мнимо придуманных заслуг.
Двигались к закату развесёлые девяностые, и очень много находилось желающих помочь наконец-то свободному от догм сообществу встать на путь построения истинно гуманного общества частной инициативы. Одним из таких бескорыстных деятелей при капиталах и начинаниях был миллиардер Сорос, с его донатами и доплатами, внедряемыми в образовательные, издательские и иные области народного бытия. Для многих руководящих деятелей образования да и самих образующих поколения недоросшего населения он казался добрым посланником небес: в СМИ ему пелась постоянная осанна, а отмеченные его именными званиями люди были столпами образованности в полуголодных глазах образованцев, небожителями, сошедшими с заоблачных высот Нью-Йоркских небоскрёбов.
Так вот наш директор очень хотел встать в ещё жидкие ряды соросовских учителей, чтобы, как он говаривал, показать инертной учительской массе в какую сторону надо двигать. И вроде даже уже что-то наклёвывалось в его выдающейся биографии. Он всегда точно и беспрекословно выполнял все великие начинания министерских, областных и иных, рангом поменьше, начальников. Даже послал англичанку в США, перенимать передовой опыт одуривания подрастающего населения.
Но увы — случилось то, что случилось. Когда даже он не смог поступиться принципами, толи в силу своего деревенско-маскулинного воспитания, толи повлиял крутой налёт настоящего советского жизненного и иного опыта.
В начале дождливого октября после сентябрьской похмельно- бюрократической раскачки, руководители местного усреднённого образования с удвоенным энтузиазмом стали спускать в низы формуляры в свете построения нового общественного состояния вещей. Вводимая мелкореформаторская новизна иной раз доводила до смеха сквозь невидимые слёзы только что голоснувшего сердцем электората.
Народ ещё пел в коллективных застольях «...под железный звон кольчуги...» или там «...клён ты мой отпавший...», но уже носились по улицам на ржавых мерсах, сбагренных рачительной Европой, другие лыцари в красных пижнаках, а из салонов неслось «...бухгалтер, милый мой бухгалтер...»
Так вот в самом начале унылой поры свыше прислали директору приказную директиву с приложенной к ней соросовской программой «Сексуальное воспитание учащихся 5-х — 11-х классов» В завершающем абзаце особо подчёркивалась необходимость немедленного введения программы и начала обучения по ней с уточнением об особой ответственности директоров, вплоть до признания руководящей несостоятельности.
Видимо наш прочёл программу на трезвую голову, особенно возбудил его раздел про дружбу мальчика с мальчиком, к 11-му классу переходящую в особые отношения. Схватившись за оную голову, директор решил провести брутальное совещание, так как пожилая биологичка, кандидат этих самых наук, участница многочисленных научных экспедиций по изучению природы на севере Тюменской области, послала его вместе со всем руководством и Соросом туда, куда мужчины того отсталого исторического времени ещё не очень хотели ходить. Совещание узким составом из представителей мужеского полу состояло из самого руководителя, учителя литературы, учителя физики и трудовика, сам себя он называл, «преподавателем трудовых навыков». Медиков в школах уже отменили, а физкультуру преподавала женщина.
После полулитра не самой рейтинговой менделеевки проблема была сформулирована следующим образом: как сделать так, чтобы неисполнение невыполнимой задачи не помешало директору взойти на соросовский пьедестал. Началось бурное обсуждение с использованием более точных терминов, обозначающих некоторые эвфемизмы программы, а её содержание позволяло не только широкий, но и глубокий анализ тематики. Когда была опустошена ещё одна бутылка напитка с закусыванием заплесневелой конфетой из сейфа, первым к конкретике перешёл трудовик, предложивший изготавливать на уроках труда деревянные пособия любых размеров для обоих полов, обеспечивая ими другие учебные заведения за небольшие деньги. Директор назвал преподавателя трудовых навыков сначала дундуком, а потом волюнтаристом и отправил в мастерские для просыхания.
Сломав собственную гордость и неприятие, учитель литературы предложил распять себя на преподавании программы, при условии, если главным учебным тренажёром станет литая математичка с выдающимися формами, соответствующими всем геометрическим параметрам. Эти инсинуации были предельно резко прерваны директором, так как вопрос по математичке ребром стоял у него на повестке.
Физик Сергеич предложил другие, более миниатюрные, варианты учебных пособий. Начальник как всегда назвал физика минималистом, сие звание он получил за любовь к самой минимальной оценке незнаний учащихся, а ещё за низкую температуру в классе, когда тот обычно при настежь распахнутом окне отходит от вчерашнего.
Закончилось совещание за полночь составлением наброска подхалимски-жалостливого письма в верхние инстанции от нижних органов. Письмо, окромя всяких там льстивых экивоков типа, и бьём уважаемым челом, содержало 5 пунктов:
1. Некому преподавать особенные медицинские темы про тычинки и пестики, в их развитии и возрастании.
2. Отсутствие наглядной агитации по тематике, а также материалов и тренажёров для практических и лабораторных работ.
3. Желательность учебников и дополнительных дидактических указаний по выполнению учащимися 5-11-х классов домашних заданий, а также практических и контрольных работ.
4. Отсутствуют методические указания по взаимодействию учителя — ученика (цы)
5. Необходимы разъяснения по системе оценки теоретических знаний и практических навыков учащихся.
Также необходимо уточнить поощрения моральных и физических затрат преподающих.
Наутро документ был отредактирован, отпечатан, проштампован печатью и подписью и отправлен куда надо с надеждой на то, что оное где-либо затеряется в кулуарах документооборота…
В трудах и заботах быстро проскочил октябрь ­- очей очарованье…
Директор-интеллигент последней формации очень радовал учащихся своими очередными неожиданностями: весной выпускники каждый раз фотографировали его в кабинете под огромными лосиными рогами, выставляя ракурс так, чтобы они точно ветвились над его игривым седым чубчиком, а тут недавно он зашёл к одиннадцатиклассникам и, сообщая какую-то неприятную для них новость, поведал, мол «...Выхожу я из лаболатории, иду по колидору, захожу в тувалет…» и т. д. Вся школа последнюю неделю до каникул ржала по этому славному поводу. Невесело было лишь работникам школы, им снова задержали зарплату и вновь обещали отдать сразу в начале очередной четверти, какой по номеру не уточнялось, т. е., как говаривал тогдашний премьер: «Как только, так сразу...»
Увы, в начале учебного процесса новой четверти денег опять не дождались, зато на имя директора пришло грозное предупреждение из районного ОНО, «обло и лайя», где весь коллектив, а руководителя конкретно предупреждали в том, ежели программа выдающегося мецената и друга постсоветского образования не будет внедрена во 2-ой четверти, в учебно-воспитательный процесс, то всей школе покажут кузькину мать, в виде внеочередной проверки испытанными дурами районного методического совета, а самый главный получит строгий выговор, ибо простой выговор он уже заработал за успехи учащихся по результатам 1-ой четверти, о чём ему и сообщалось в данном документе.
На первом, ноябрьском педсовете, директор стучал ногами и сучил ручками, умоляя и требуя предложений в письменной форме, по вопросу сексуально-нравственного воспитания. Молоденькие училки младших классов рдели, млея от ужаса, когда слышали об уроках подобного воспитания в старших классах, средние их вообще не интересовали. Одна из старых слишком заслуженных советских учительниц, тех же меньших классов заявила: «Чему их ещё учить, если на смотре «Хора и песни» они у вас поют «играет орган», ставя ударение на первую букву органа, чем смутили даже всё повидавшую областную культурную комиссию»
Наш любимый остыл и, почёсывая чуб, прочитал вслух угрожающий манускрипт из ОНО. Образованцы затихли, понимая, что зарплата светит лишь к Новому году, и оное тоже становится проблематичным в связи с последними известиями, как и введение программы великого и ужасного. К сожалению, в заведении не было ни одного соросовского учителя, и заступиться за новатора-капиталиста было некому.
Учитель «трудовых навыков» попытался рассказать, чего там происходит за примыкающими к школьной территории гаражами, но был грубо прерван громким замечанием, мол нечего шляться за гаражами во время всеобщего учебного дня. На сём прения закончились.
И директор вновь вынужденно созвал в узком составе малый водочно-аналитический совет. Завучиха сразу отчалила под предлогом составления расписания и невынесения крепкого духа перегара, исходящего не только от трудовика. На этот раз заседание проходило не долго, всего лишь один пулулитровый тайм. Уже после первой стопки физик согласился, что математичка как пособие объективно лучше подходит для иллюстрации теоретических выкладок преподающего. И если Михалыч согласиться давать теоретические знания, то он готов проводить сложные физические опыты с использованием необходимых приборов, о которых упоминается в соросовской программе в разделе «Дополнения и прочее» На это директор критически заметил о половине неработающих физических приборов. Вообще-то не работали все, так как электричество в лаборантской пожарники отключили ещё в конце августа из за ветхой проводки в здании 1938 года постройки…
В результате мозжечкового штурма составлен ответ, в оном отмечалось:
1. Разработан комплексный план по внедрению соросовского шедевра.
2. Преподавание которого включено в почасовую сетку расписания за счёт сокращения часов на развитие речи, некоторого укорачивания теории физического развития и ОБЖ. Для наглядности до поступления новейших разработок предполагается использовать плакаты и предметы из курса биологии «Строение современного человека» с добавлением художником-общественником необходимых частей и дополнений…
3. В тематическое планирование уроков географии при изучении зарубежных стран введён раздел «Хождение по-миру», куда включены темы «Эротический туризм в стране обитания»
В писюльке, отправляемой в верха, добавлялся и панический абзац с сообщением о том, что предложенные к преподаванию кандидатуры отказываются от сексуального опыта, вплоть до увольнения по собственному нежеланию. Директор знал, при увольнении надо было выплачивать всю задолженность по зарплате. А потому, далее указывалось, при наличии новых кандидатов (идиотов) на имеющиеся вакансии старые будут уволены по статье, о несоответствии физического лица реальным должностным запросам. Всё это грозит серьёзными судебными разборками, о чём и сообщается письменно.
Тогда школы ещё не были самостоятельными до такой степени, чтобы директор получал раз в 20-ть больше, чем простой, даже самый заслуженный и креативный учитель, и ответственность за все денежные дела несло ОНО.
Многое ещё было впереди, и близились реформы основ, с ЕГЭ, парфюмерно-ювенальной юстицией и уравниванием в правах на глупость не только учителей с учениками, но и их родителей. Уже при пробных проверках по предметам в игре крестики-нолики, двоечники, умевшие быстро нажимать на кнопки клавиатуры, получали пятёрки, а отличница, задумывающаяся над каждым дурацким вопросом, рыдала над ужаснувшей её и родных первой в жизни двойкой. Но под песенку «Тип-топ, всё будет карашо...» школьное время катилось к лучшему.
В предновогодних хлопотах прошмыгнул холодный декабрь. Физик досушивал на батарее розовый классный журнал 8-го Г. Он с литератором долго объясняли завучу, из какого говна стали делать этот серьёзный фолиант побед и поражений ученического сообщества. Та и сама понимала разницу между глянцевыми мелованными листами в твёрдых клеёнчатых корках и отходами производства туалетной бумаги в обложках тонкого слоистого картона, поэтому предупредила всех, чтобы журнал не оставляли надолго под воздействием хилых солнечных лучей зимы. Откуда ей было знать цвет настоящего греческого вина, привезённого одной из выпускниц любимым преподавателям, и пролитого ненароком на все бумаги из лопнувшей бутылки при открывании евро-пробки с помощью толстого гвоздя и тяжёлого тома словаря физических терминов.
Третья четверть начиналась грустно с некоторой отрыжкой о ещё коротких новогодних праздниках и радостным предвкушение даты Старого Нового Года, хотя уже все говорящие головы в телевизорах твердили о восходящем праздновании Рождества, великом празднике всех христиан и других адекватных россиянцев, требовавших сделать его праздничным на просторах всего трудящегося пространства.
Сам директор пребывал в ожидании сложностей с занесением в послужной список. О соросовском триумфе ему уж и не мечталось. Теперь он собрал совещание совсем малого педсовета перед созывом большого и горько констатировал получение чёрной метки на кристально чистый фрак совслужащего. Кроме того, он переживал и личностный кризис: математичка предпочла ему евойного закадычного дружка, деятеля местной ячейки либеральных коммунистов. На этом основании разрешил использование оной как дополнительного наглядного аргумента и даже для физических исследований в качестве подопытного тренажёра, чем обрадовал натуро-испытательскую душу физика. На что учитель «трудовых навыков» сглотнул аппетитную слюнку, уже потёкшую по подбородку, и снова поднял вопрос о недорогих деревянных аналогах сложных электрических пособий…
На сей раз директор промолчал, а физик с литератором наперебой стали доказывать трудовику отсталость его новаций в сравнении с электромеханическими. Правда, литератор напирал на таблеточные продукты из нового, ранее невозможного магазинчика, открывшегося на углу улиц великого первого советского министра культуры и незабвенного украинского поэта-страдальца, выкупленного аристократическим бомондом начала XIX века у помещика-крепостника.
Третий раунд распития проблемы лишил трудовика совещательного голоса. И был составлен не очень продуманный текст. В нём сообщалось, что по трезвому размышлению о собственной малой величине в преддверии судьбоносных изменений в очень народном образовании, директор, № учреждения, дальше Ф.И.О. с указанием адреса проживания и предыдущих наград, готов к постановке вопроса о руководящем пребывании его в системе. Для усиления нравственной позиции руководящего товарища, слово «господин» ещё не было в ходу и крутилось только в СМИ, прилагалось мнение ещё трёх малоуважаемых коллег, готовых к полному увольнению с выплатой положенных отпускных в следствие наступающих последствий.
Утром о бумаге от секретарши узнал весь трудовой коллектив. В свете очередной задержки выплаты денежного содержания срочное профсоюзное сборище отправило в приложении и своё решение, о поддержании предыдущего содержания с добавлением строки адреса в адрес областного ОНО. Это был настоящий соросовский удар ниже пояса.
В ожидании глобальных перемен школа протянула почти всю 3-ю четверть. К 23-ему февраля литератор вывесил на дверях физического кабинета плакатик, исполненный жирным фломастером, «Цветы и конфеты не пьём» Все курящие женщины радовались надписи, проходя в обесточенную лаборантскую, где в полутьме светили огоньками дешёвых сигареток, под звон собираемой уборщицей стеклянной тары обсуждая свои дамские секреты. Техничка уже все три последних месяца держалась на этом звонком резерве.
А в начале марта были получены такие долгожданные денежки за три последних месяца, а некоторые женщины, как завучиха, председательша профкома, заслуженная старая училка и сплетница секретарша получили даже небольшие премии к своему празднику 8 Марта.
Но директор ходил унылый, перестал глупо острить и почёсываться возле ширинки, чем раньше радовал учеников классов, где преподавал родную географию. К концу марта на него страшно было смотреть: весь в вихре реформаторских потуг, он исхудал, щеки не светились романтическим азартом любителя охоты, баб и почестей. Человек стал молчалив, не матерясь, даже когда ловил в тувалете маленьких курильщиков, большие теперь дымили в каморке под парадной лестницей, под присмотром мордатого охранника, вовремя объявлявшего атас, ежели появлялись учителя. Охранника ввели в начале четверти вместо тёти Моти с её неуравновешенной половой тряпкой, гонявшей хулиганьё без всякого пардону. Трудовик пропадал за гаражами, откуда приходил весёлый со взглядом горящим и новыми новостями про загаражное развитие старшеклассниц.
И вот уже апрель раскинул лужи по всему периметру школьного двора, а дорога перед школой превратилась в один неглубокий прудик, по которому прорывались автомобили со спешащими деловыми людьми, с недовольными лицами довольных жизнью охломонов. На жидкой кашеобразной поверхности плавали обёртки от конфет и жвачек с иноязычными надписями, их не могла перевести даже повысившая свой аглицкий уровень англичанка. Попадались и не утонувшие использованные особенности соросовской программы, а пивные бутылки заботливо уносил дворник с соседнего придомового участка, чем сильно раздражал школьную раздевальщицу, тоже отслеживающую одинокие лучики стекляшек.
И вот тут-то и грянул гром посреди пасмурного апрельского неба. С очередной высокопоставленной тусовки в районном ОНО директор прибежал запыхавшийся и радостный. Созвал большой педагогический хурал, где, солидно покашливая, сообщил об отмене всех предыдущих решений по нему и по коллективу, даже по успехам учащихся школы. Видимо, наверху что-то хрястнуло, крякнуло и повернулось. И теперь за отлынивание от бесплатного соросовского подарка наш директор как единственный патриотически твёрдый, нравственно устойчивый и непреклонный перед чуждым настойчивым давлением получил благодарность с занесением в трудовую книжицу, а также выдвинут единогласно к награждению новым федеральным значком «Отличник всенародного образования» И выдержав паузу, директор с оптимизмом выдал: литератор , физик и учитель трудовых навыков награждены грамотами районного масштаба «За успехи в воспитании школьников», тому, чему надо. Педагогический коллектив отмечен в качестве передового авангарда строительства всеобщего переустройства.
Общее отмечание радости и достижений назначили на ещё не отменённый день солидарности всех трудящихся со всеми остальными. Это было что-то необычное, Соросу со всеми его миллиардами и не снилось такое празднование, без предела и остановки. Математичка блистала всеми своими прелестями через газовую кофточку и несколько раз становилась горячим пособием для физических и иных опытов. И даже трудовик в полном удовлетворении жизненных потребностей забыл о монетизации своих деревянных приспособлений…
Наконец, немного перефразируя, говоря новыми словами нынешних времён, скажем точно и незамысловато: «Ну как тебе такое Сорос Джордж?»
Очевидец.