Трава Геракла

Хотя былой огонь пылал в груди Геракла,
Порою думал он, что мощь его иссякла.
Эмиль Верхарн

Интеллект, мощь, гармония. Такой триадой начинал свою лекцию о художниках Высокого Возрождения искусствовед Андрей Трапани. Воплощением мощи был Микеланджело. Когда Трапани говорил о нем, то замирал на секунду с поднятыми вверх руками,  и вся аудитория ему внимала,  и  понимала. Бернгард Гржимек считал, что картины девственной природы оказывают на человека не меньшее воздействие, чем картины великих художников. А можно ли то же самое сказать о каком-либо растении? Наверное, об этом задумался Карл Линней, когда триста лет назад давал растениям научные имена. Борщевик (какое тривиальное слово) на латинском языке он назвал травой Геракла.

Впервые о мощи борщевика я задумался, когда с ребятами обследовал клумбы в нашем поселке. Возле каждого подъезда с весны до осени безвозмездно,  а порой без благодарности, трудятся женщины.  И почти всегда возле подъезда можно встретить весенние первоцветы: саранку, стародубку и огоньки, принесенные из леса. Понятно стремление горожан приблизить весну и природу к своему порогу. Но когда летом у подъезда я встретил огромный борщевик, то воспринял его среди броских культурных растений  как произведение искусства. Летние цветы привлекают кричащими красками, образ травы Геракла  напоминал о классике.  Наверное,  и потому, что слово «борщевик» в последние годы приобрело негативный оттенок, в газетах можно даже встретить призывы возмущенных граждан с требованием искоренить в их городе злостное растение. Но вряд ли кто из них отличит борщевик Сосновского от обычного в Сибири  борщевика рассеченного.

Геракл в русской словесной культуре всегда был героем положительным. Двенадцать подвигов и множество добрых дел. Даже церковь его приветствовала. По мнению ботаников,  отношение к траве Геракла тоже было доброжелательным. Это и понятно. Возле поселка на прогулочной тропе много лет обитает семейство борщевиков. Стоит только сойти с асфальта и направиться по высокой траве к  белым зонтикам, видимым издалека,  и вы попадете в особый добрый мир, в объятия шершавых листьев. Похожее чувство я испытал однажды случайно в гостинице встретившись в фойе с командой баскетболистов. Все они были ростом за два метра. Но нет, от спортсменов веяло равнодушием. Объятия растений было доброжелательным. Запах у борщевика приятный, его никогда не спутаешь с неприятным запахом борщевика Сосновского. Широкие тройчатые листья, как и положено виду,  рассечены на перья, причем, чем старее лист, тем больше он рассечен. Листья собраны в розетку ( а слово розетка всегда наполнено положительными эмоциями, тем более, розетка гигантская) , из розетки выходит стебель и вершина его , увенчанная белыми соцветиями качается над головой, сливаясь с белыми летними облаками Мощное растение: и листья, и стебли, и корни,  уходящие вглубь. Невольно испытываешь чувство почтения.

Именно чувство почтения вызывал борщевик у его крестного отца Карла Ледебура. Рассеченный борщевик это горный житель Алтая, Монголии и Китая. Его можно встретить даже у границы вечных снегов, в альпийских лугах. Ледебур двести  лет назад стал первым исследователем Алтая. И для кого он написал первую Флору Алтая"? Вышла он на латинском языке и до сих пор не переведена.  Конечно, он знал европейские борщевики, но разве их сравнишь с  горными алтайскими? Вместе с туристической группой нам пришлось как -то проехать  по невообразимо ухабистой, каменистой  дороге, наполненных в колеях горными ручьями,  мимо бесконечной изгороди  маральника. Высокие травы, в том числе и борщевики , скрывали почти полностью даже лошадей, пасущихся табунками на свободе. Сладкие розетки борщевика едят все: и лошади и олени и косули и лоси. Бурундуки запасают их семена в свои зимние кладовые. Борщевик это лакомство.

Борщевик это лакомство, но так было не всегда. В годы войны он спасал женщин и детей от голодной смерти. Любая война это бедствие для простого народа, но мало осталось уже бабушек, отведавших суп из борщевика. Суп из борщевика не красный, а черный. А дети ели сырые стебли, очистив их от жесткой кожицы. Когда кончилась война, женщины перестали есть пучку, а дети продолжили, это не странно,  в детях долго хранится память родителей.
Сегодня пучку не едят и дети.

Суп из пучки черный,  и Черная книга охотно принимает борщевиков. Сто лет назад Николай Вавилов создал учение о центрах происхождения культурных растений. Есть такой центр и у травы Геракла. Это Передняя Азия, именно оттуда спустились они на равнины, там они особенно разнообразны. Ботаники Кавказа когда-то решили поставить борщевики на службу человеку ,  и лучшим стал борщевик Сосновского, именно из него, пока он в розетках,  предполагали получать зеленый корм для домашних животных.  Это трудно. Хлеб, пшеницу и рожь,  выращивали тысячи лет, а борщевик захотели ввести в культуру моментально. Не получилось. Расселили его по свету, а потом забросили и обвинили, занесли в Черную книгу. Думаю, время борщевика еще придет.
Чтобы по достоинству оценить мощь борщевика нужно обратиться к дизайнерам. Они  на ухоженном газоне с короткой травой частенько помещают одинокий куст травы Геракла где-нибудь на опушке парка. И тогда борщевик смотрится как античный памятник. Его мощь - в горном происхождении, она питается целебными силами, бегущими  в его сосудах. Может в нем нет того интеллекта и гармонии, что в картинах Возрождения, но мы можем наделять ими растения, размышляя о величии дикой природы. О чем думаете вы, читатель, встретив рассеченный сибирский борщевик?