Живём надеждой

(Из книги «О людях и для людей»)         

 – По последним агентурным данным, – невесело пошутил вошедший в будку мастера на третьей доменной печи исполняющий обязанности мастера печи газовщик Евгений Николаевич Гусев, – через восемь часов мы печь останавливаем…
 – А я слышала, что ещё дня три отработаем на литейном чугуне?! – раздался, как бы возражая ему, негромкий, но уверенный голос находящейся тут же, поправляющей ленту в приборе, работницы лаборатории автоматизации и механизации.
  – Вот ещё! – недоверчиво воскликнул на это сообщение и газовщик  Лоскутов. – Не может того быть! Какая такая остановка?! Значит, или мы оплошали,  или нам что-то опять недопоставили?..
 В последнее время доменщики Косогорского металлургического завода, как и все металлурги страны, живут очень напряжённой производственной жизнью. Именно из-за постоянных перебоев в снабжении и нехватки кокса приходится, как говорят доменщики, постоянно «дёргать»  печь, все эти перебои  приводят к неизбежным  пускам и остановкам доменных  печей.
 И такая ненормальная работа требует от доменщиков  ещё большего напряжения в работе, сверх особого и тщательного внимания, а это приводит, естественно,  к большему напряжению и повышенной усталости во время рабочей смены?! От каждого из них требуется  ещё  большое мастерство в ведении печей, напряжение всех моральных и физических сил.
 И, слава Богу, хорошо, что наши доменщики всеми этими качествами обладают, особенно терпением, и мастерством, и физической силой.  К тому же они ещё отчётливо понимают – материальное положение заводчан ныне полностью зависит только от них самих, от их профессионального мастерства, от качества их работы!
Вот потому-то я и спросил  у подошедшего от горна,  с литейного двора к нам в будку, старшего горнового  Лыкова:
 – Труднее стало работать в сегодняшних условиях? Без кокса трудновато?!
 Вытирая  рукой пот с разгорячённого лица, он мне в сердцах резковато ответил:
  – И говорить тут нечего! Когда во всём есть порядок, то и работать легче. Тогда только знаешь свой участок работы и выполняешь и отвечаешь только за него. Сделаешь своё дело и можешь тогда передохнуть! А сейчас работаешь по всему литейному двору! То здесь непорядок, то там!..
 И он махнул рукой. Отвернулся к двери, что на литейный двор, видимо собираясь вновь направляясь туда, чтобы продолжить работу, а быть может и проверить: есть ли ещё что ему  необходимо сделать, есть ли какие недоделки? Но я остановил его своим новым вопросом:
 – Почему же у вас столько непорядка?!
 – Почему? Да потому, что печку «рвём»!..
 А мастер Гусев, усмехнувшись, добавляет:
– То она у нас разогревается, то остывает, не работает она у нас в должном и нужном режиме! Вот, например, пустили мы печь пятнадцатого числа в двадцать два часа тридцать минут после трёхдневной остановки. А в шесть часов утра у нас сгорела амбразура. Потом – ещё одна! Затем – и фурма! Вот и приходится их горновым одну за другой менять. Вот потому и печку «рвём»!
Его поддерживает горновой Лыков:
 – Так это же лишняя работа, лишняя нагрузка на всех горновых! И хорошо, что амбразуры или фурмы прогорают пока без аварий, пока без жертв?! Хорошо, что мы эти прогары вовремя замечаем!
  – Вот, смотрите! – это уже и газовщик Лоскутов не выдержал моей непонятливости, указывает мне прямо на один из приборов, – стрелка, видите, показывает прогрев печи от шестидесяти градусов до ста сорока. Разве это нормально?! При стабильной работе печи прогрев должен быть шестьсот или семьсот градусов!
  Вот как? Тогда не позавидовать сегодня доменщикам – такие для них выпали тяжёлые и непредсказуемые времена. Но, даже в этих условиях, они всё-таки стремятся и ухитряются работать как возможно лучше. Так, например, после последней остановки на третье доменной печи выплавлено пятьсот тонн чугуна,  они сделали  всё, что смогли в этих просто невозможных условиях!
 К сожалению, весть исполняющего обязанности мастера Гусева оказалась верной. Её мне подтвердила чуть позже распределитель работ доменного цеха  Кашенцева:
 – Завтра третью печь останавливаем! На четверо суток! А первую печь будем пускать…
  Из-за нехватки кокса все три доменные печи работают поочередно. А пока я вновь наблюдаю, как на третьей печи горновыми ведётся подготовительная работа по выпуску очередной плавки чугуна. Здесь же на этом литейном дворе находится и исполняющий обязанности мастера Евгений Николаевич Гусев. Внимательно наблюдает он за  работой горновых. И я вновь интересуюсь, спрашиваю у него:
  – Значит, стоять сколько будете? А когда будет печь выдута? Когда остановите вы её, то тогда, видимо, текущий, а то и капитальный ремонт на ней выполнить можно?
  – Не знаю?! – отвечает он мне в сердцах, – не мой это уровень владеть такой информацией?! Начальство решит. Но, думаю, что нет! Ведь бригады « Центрдомнаремонта» заняты на ремонте в цементном цехе?! А к тому же и шахтёры в стране,  кажется, начинают работать, а не только бастовать?! Вот и Лоскутов сегодня утром по радио слышал, что шахтёры Донбасса, вроде бы, договорились с правительством Украины…
  И я добавлю к его словам:  не только доменщики сейчас внимательно прислушиваются к происходящим по всей стране шахтёрским событиям, но и все заводчане на Косой Горе! Но у доменщиков, конечно, к этим забастовкам  интерес особый. Вот тот же наглядный пример этому: в будку мастера к нам на третью печь стремительно входит обер-мастер Владимир Алексеевич Прянчиков. И сразу же с порога сообщение:
 – Слышали?! Кажется, через три дня к нам с Донбасса пойдёт уголь?! Два дня только пережить на голодном пайке для нас теперь – чепуха! Значит, живём! И в Кузбассе одна шахта – «Распадская»,  уже начала работать! Она перешла под юрисдикцию России!..
 Вот какие все стали мы политически заинтересованными, грамотными, какими словами стали выражаться! И я потому спрашиваю:
– А лично вы сочувствуете шахтёрам?
– Шахтёрский вопрос, конечно, надо решать! И надо было решать уже года полтора  назад! Они же всех предупреждали? Тогда бы и не было столько потерь! А требуют они всего лишь возможности зарабатывать деньги и распоряжаться своей прибылью.
 Разговор заинтересовал всех присутствующих в будке мастера. И в него тут же вступил начальник смены Виктор Белоглазов:
 – Я  это так понимаю! Приходилось и мне бывать в шахтёрских посёлках. И даже в шахту спускаться. Родственники есть у меня в Ростовской области. И я скажу: труд тяжёлый. Кое-где приходилось и кайлом поработать, и вагонетку пришлось руками покатать. А условия жизни у них, у шахтёров, в отличии даже от нас, не очень-то! Да и зарплата по сегодняшней жизни – мелочь! Хотя и у нас, у металлургов, она не лучше. Почти вся работа и у наших горновых, как и у шахтёров,  – ручная, тяжёлая! Особенно тяжело, я бы сказал, плохой участок  у нас – разливочных машин. Оборудование стареет. Так, что в 1971 году ненамного и у нас работать было легче, чем в 1991! Вот также, видимо, и у шахтёров проблемы?! Условия работы, видимо, ухудшились, а внимания к ним – никакого!
  – Получается, что вы все считаете, что забастовка шахтёров справедлива?
  – Получается так. Она показала, что к голосу рабочего человека нужно прислушиваться! И искать компромисс. Принимать самые серьёзные меры к решению тех вопросов, которые волнуют рабочего человека и на повестку дня ставит сама жизнь.
1991.