Фрейя Мэтьюз - Введение в панпсихизм

(Из книги Фрейи Мэтьюз "Цивилизация Дао: Письмо в Китай" (Antem Press, 2023)

draft

Согласно мировоззрению, которое я называю панпсихизмом, сознание не только коррелят определенных нейрологических структур мозга или взаимодействий нейро-структур с окружающей средой, но и фундаментальный аспект материи.

Другими словами, сознание не только распределено широко в живом мире  (намного шире, чем допускает западная наука), оно, по сути, присуще материи как таковой; не существует материи, которая не была бы наделена сознанием. В этом смыле нет «грубой материи», представляемой как число внешняя «среда», что предполагалось в классической физике.

Это не значит, что материя сама по себе нереальна, или же может быть сведена к сознанию. Материальные объекты не существуют исключительно «в уме» наблюдателей, как доказывают традиционные идеалисты. Объекты существуют в реальности. Но существование материального объекта  в то же время означает, что он имеет определенный внутренний фундаментальный субъективный аспект, не сводимый к внешне наблюдаемым признакам.

Будут ли внутренние свойства материи характеризоваться в терминах функций (agency), целеполагания (teleology) или намерения (intentionality), или откровенно психологическими свойствами такими как сознание, опыт, феноменальность или духовность, их нельзя выразить в чисто наблюдаемых терминах. Т.е. они не могут быть выражены в терминах, наблюдаемых извне. Другими словами, согласно панпсихизму, у материальности как таковой есть собственная глубокая размерность, не доступная наблюдениям (кроме внешней размерности, конечно, которая доступна наблюдению).

Вселенная имеет как внутреннюю текстуру, свое пространство субъективности (terrain of subjectivity), так и внешне выраженную материю, подчиняющуюся законам физики. Такой взгляд на реальность может быть выражен по-разному, начиная от  «умной материи» У.К. Клиффорда, “сознательных частиц» Уайтхеда, «умной пыли» Вильяма Джеймса до самостоятельных вселенных Спинозы, Шеллинга и Дэвида Бома (Skrbina 2005).

В настоящее время есть несколько направлений мысли, которые либо откровенно панпсихические, либо пересекаются с панпсихизмом. Перед тем,как перейти к ним, рассмотрим коротко два других дискурса, пересекающихся с панпсихизмом, хотя термин «панпсихизм»  у них встречается редко. Первый дискурс – это «новый анимизм», второй – «новый материализм».

Новый анимизм, в общем, не столько развитая философская теория, сколько мировоззрение, адаптированное к ранее существующим аборигенным традициям.  Как объясняет ведущий теоретик Грээм Харвей, анимизм – в целом понимается не как философское обоснование разума в природе, а как метафизическое убеждение человека, находящегося в мире, заполненном нечеловеческими функциями и интеллектом (Harvey 2012). В этом смысле, новые анимисты не столько спорят с наукой, сколько придерживаются ниши, традиционно занимаемой религией.

Новый материализм возник относительно недавно в контексте теории деконструкции культуры и литературы и заполнил собой экологическую гуманистику (Coole и Frost 2010). Деконструктивистский подход был вызван обозначившейся тенденцией к эпистологическому релятивизму на том основании, что заявления об истинной природе вещей обычно служат к качестве идеологического инструмента легимитизации политического давления. Этот подход хорошо описан философом  Жаном-Франсуа Лиотаром (Jean-Francois Lyotard) как «неверие в мета-нарративы». Такой релятивизм привел в свою очередь к уходу от любого типа реализма «здравого смысла» в отношении мира.

 Подозрение к реализму, однако, оказалось фатальной ошибкой в отношении политической ориентации к ежедневным технологическим,биологическим, ментальным, географизическим, экологическим и климатическим реалиям.  Как школа, новый материализм искал способ объединить первоначальные убеждения тех, кто конструировал истины, с более здоровым видением современного мира. ("Новый реализм" мог бы лучше описать данный дискурс, чем новый материализм, т.к. его цель утвердить новую форму реализма, в которой фундаментальная роль отводится сознанию).

Определять  взгляд на реальность как на форму материализма сбивает с толку, т.к. «материализм» в целом был принят в истории философии как фундаментальное свойство материи.  Поскольку экофилософы не разделяют в целом релятивистский подход деконструизма, диалог между двумя школами не состоялся.

Наиболее значительный современный дискурс, т.е. открыто панпсихический, можно обнаружить в философии сознания. В нем рассматриваются современные научные нейрологические взгляды на сознание и исследуется почему и как сознание вообще могло возникнуть из «грубой материи» посредством чисто физических процессов.
Философ, занимающийся теорией сознания, Дэвид Чалмерс указал в 1996 году, что организмы могли бы развить сложные свойства по обработке информации, вместе с соответствующими реакциями,  даже без того, чтобы становиться сознательными (Chalmers 1996).   Иначе говоря,  организмы  могли бы выработать чувствительность по отношению к своей среде и способность к адаптации без какой-либо внутренней активности, приобретаемой в результате опыта: они могли бы развиться, по выражению Чалмерса, в «зомби».

Решение панпсихистами проблемы зомби, на которые даются разные ответы, таков, что сознание никогда не появлялось из грубой материи, потому что не существует такой вещи как «грубая материя»: материя всегда наполнена некоторым сознанием (sentience) до самого элементарного уровня.  Аргументы в пользу панпсихизма в теории сознания обычно следуют аналитической схеме. Под «аналитической» я имею в виду подход, основанный на разбиении проблемы на компоненты или составляющие. Имеющаяся терминология весьма скудна в этом отношении. Термин «атомистический» иногда используется для описания аналитического подхода, но поскольку он предполагает атомную природу составляющих, а не сам метод, я буду использовать термин «рассекающий» для аналитического метода. Рассекающие, или аналитические, аргументы в пользу панпсихизма близко примыкают к определению сознания, даваемых нейро-наукой и эволюционной биологией; в самом деле, они, похоже, разделяют всю схему нейрологического и эволюционного объяснения с наукой, добавляя только то, что теоретические частицы и структуры на каждом уровне должны наделяться неопределенными ментальными свойствами. Несмотря на разрешение очевидных противоречий, данный рассекающий подход, мне кажется, мало что добавляет  к пониманию ментального феномена, всего лишь метафизический fiat, закрывающий дыру в объяснении феномена сознания.

Неужели наш поиск ответа – наше стремление к «преодолению дуализма» с целью преодолеть отчуждение от мира – упирается в тупик? С помощью рассекающего панпсихизма дуализм преодолевается: сознание восстанавливается как внутренне присущий и несводоимый аспект реальности. Но мир по-прежнему состоит из логически «разделенных экзистенций» подобно тому, как это представляется философу 18-го века Дэвиду Хьюму: сущности, которые возможно каузально связаны с другими сущностями, могут восприниматься как самостоятельные (in and through themselves).
  В случае рассекаемого панпсихизма эти  сущности соответствуют частицам разного рода. Связанных законами физики, но случайным образом, поскольку сами законы физики случайны: они могли бы быть другими.  Каждая из этих частиц могла иметь полоску сознания, но эти полоски должны быть миниатюрными и иметь ничтожную моральную значимость.

Неясно также как ментальные свойства таких частиц можно просуммироввать,чтобы получить моральную значимость (сознание). Это известная Проблема комбинации сознания в панпсихизме (Chalmers 2016, Skrbina 2005). Даже, если они могут быть просуммированы, результирующая сумма – макрообъект, наделенный сознанием – будет составлять разделенные экзистенции. Они будут проблемой, с которой  сталкивается западная философия с самого начала именно потому что они не отвечают на вопрос: зачем вообще нужна мораль?

Я здесь сделаю паузу для объяснения. Если бы мы были уверены, что все материальные сущности наделены до некоторой степени разумом, мы могли бы в самом деле чувствовать обязанность относиться к ним в соответствии с законами морали.  Но в мире с разными экзисненциями - то есть, если видеть мир через рассекающие линзы - мораль в итоге не может ответить на свой вопрос: почему нужно быть моральным?  Для любого, кто наделен чувством симпатии или чувствительностью  к внутренней жизни других, да, законы морали могут означать ответственность.  Но для тех, у кого отсутствуют такие сантименты и кого не волнуют наказания за  нарушение этих законов, нет рациональной необходимости быть моральными.

Кантовский принцип (моральной) универсальности (universalisability), на котором построена вся теория морали Запада, на самом деле не твердый. Согласно этому принципу, следует относиться к целям других людей также, как относишься к своим собственным целям, если разделяешь с ними соответствующие моральные качества, такие как способность мыслить и страдать. Опора на этот принцип отстает от попыток в экологической этике расширить сознание на все более широкий круг существ из-за принятых допущений, что разум, даже в самом простейшем случае,  -   основа всех морально релевантных качеств. Но даже если бы это и было так, из этого не следует, что человек, как отдельная единица, только благодаря логике, будет относиться к целям других так, как он относится к себе, поскольку будучи  отдельным существом, человек находится в уникальном отношении со своими целями: я и только я способен удовлетворить своим потребностям. Только я должен дышать и есть, например, чтобы оставаться живым, и никто не может проиизводить эти действия за меня. Другими словами, я нахожусь в особых исключительных и срочных отношениях со своими интересами, и нет никакого рационального основания предполагать, что интерессы других, для меня, будут  теми же.  Мораль, таким образом, представляет собой deux ex machina для исправления социальных и экологических бед, если мир понимается состоящим из рассеченных, отдельно стоящих частей, единиц или индивидуумов.  Фундаментальная истина, лежащая в основе морали, определяемой в рамках рассечення, однако в том, что она не является обязательной или связующей.

Неспособность рассекаемого панпсихизма решить проблему экологической этики может привести к мысли, что не дуализм сам по себе является конечной причиной отчуждения от реальности, а рассечение или аналитические посылки Западной традиции, и в особености науки.  Не будет ли предположение, что для понимания реальности мы должны обнаруживать его составляющие, конечные его частички - в чем бы они ни выражались, в молекулах, атомах или во все более неуловимых элементарных частицах физики - ошибкой, которая  привела научный мир на ложный путь?

Простая замена  старого взгляда на вселенную как на собрание  грубых и слепых частиц на взгляд, придающий этим частицам ничтожный след сознания кажется не такой уже значительной переменой, чтобы изменить нашу метафизическую или  моральную ориентацию по отношению к реальности. Скорее нам потребуется перевернуть всю схему традиционной науки и начать задавать другие вопросы,  не "Из чего состоит вселенная?", а "Какова природа реальности как цельность?"  Рассматривая реальность таким образом,  прежде всего как неразорванную целостность, мы можем далее спросить: как она раскрывается?  В чем проявляется ее  целостность? Есть ли пример или динамика, которые генерируют это единство? В зависимости от нашего ответа, наша нормативная роль как людей  в этом единстве может проясниться.  Другими словами, нормативное ядро реальности может ответить на вопрос: а зачем мораль?

Вопросы, которые я только что выписала совершенно отличны от тех, которые сформировали начала классической науки. Они требуют, чтобы мы сместили наш метафизический фокус от микроуровня на космологический уровень, перешли от  предположения,что «единицы» - это базис, до природы как целого, оставив  лишь вторичный интерес к частям. Этот вторичный интерес вызван пониманием того, что мы не можем в каждом случае обнаружить природу «частей» перед тем как поймем природу целого, поскольку природа целого определяет природу частей.

Почему классические ученые начали с предположений о рассечении природы?  Почему в качестве направления они выбрали строительные блоки реальности? Почему этот вопрос кажется им – и по-прежнему представляется большинству на Западе –ключом к пониманию реальности?

Я вернусь к этому вопросу в Лекции 4, где я предполагаю рассмотреть неформальные вопросы, направляющие наш поиск. Эти вопросы сформированы бессознательно благодаря базовым путям, по которым мы живем в мире – т.е. наш praxis.

Если наш праксис это строительство, как это происходит в оседлых аграрных и пост-аграрных обществах, тогда мы должны бессознательно искать ответ в строительных блоках.  Как строители, мы расчленяем окружающую среду и собираем ее снова для большего соответствия нашему дизайну. Доаграрные люди, напротив, чувствовали себя спокойно в целостности и законченности своего мира. Реальность для них- это непрерывная суверенная система возможностей, которая в случае если играть по ее правилам и соответствовать ее потребностям, может поддерживать неопределенно долго. Их вопрос, следовательно, был не в том, из каких строительных блоков состоит мир – вопрос с их точки зрения бессмысленный – а какова их роль  и что значит играть по правилам?

Я предлагаю начать поиск с холистической, а не рассекающей перспективы, и увидеть реальность и наше отношение к ней в новом свете – свете, который может привести к более тесному соответствию с истиной.