Золотая мафия

 Теперь работу отставному оперу Коле Мигреневу подкинула подруга Сверла, редактор телевидения Нина Кострова или просто Ника.

1

Любимым занятием Коли Мигренева было гонять муху с оторванными крыльями по столу. Когда он сидел без дела, разумеется. Вот уже полторы недели Мигрень томился от скуки. Ни посетителей, ни звонков. И Слава уехал на Дальний Восток, делать материал для «Криминального вестника» о «икорно-крабовой мафии». Черт его туда понес. Клешни как крабу оторвут и в кипятке сварят.
На самом деле, Мигрень завидовал Сверлу: он бы и сам с удовольствием поехал на берег «восходящего солнца». Надоело сидеть в столице, заниматься всякими пустяками: украденными детскими колясками, велосипедами, неверными мужьями и женами.…
Но что Коля мог бы сделать против международной мафии, раскинувшей свои «икорно-крабовые щупальца» по всему миру? Это журналюга Сверло с острым носом на «безбашенной голове» может что-то вынюхать, нарыть, потом быстро унести свои лапки в столицу, и уже здесь  настрочить статейку.  Только кому это надо? Писали, сажали, а толку ноль. «Морские пауки» в Москве, коих на Дальнем Востоке как грязи, стоят, по выражению Сверла, словно бриллианты королевы Виктории, а икорка скоро сравняется в цене с персидским жемчугом. Это уже добавлял Коля.
Да, нет в жизни счастья, вздохнул Мигрень, собираясь прибить кулаком несчастное насекомое.
Однако муха осталась цела. В офис вошла пышущая весной и молодостью редактор теленовостей Нина Кострова. Это она недавно помогла Коле накрыть на Сельском рынке банду карманников, о чем Слава написал рассказ «Кошелек со стрекозой». Занесенный для удара кулак Мигреня так и застыл на уровне лба.
-Вы что, молитесь, Николай Карлович? - весело спросила подруга Сверла.
-От моих молитв даже чертям тошно, - ответил Коля, сбив щелчком муху со стола.
Она ударилась в стену, приземлилась на плече Ники. Телевизионщица спокойно сняла насекомое, бросила в урну.
-Не сомневаюсь, - ответила Кострова.
-Что, соскучилась по дружку своему? Так он на Дальний Восток укатил. За крабами и икрой.  Неужели тебя не предупредил?
-Предупредил. Не сказал только когда вернется.
-Обязательно вернется, - заверил Мигрень. – В бочке с соленой икрой. Голова в одной бочке, остальное - в другой. Ничего, соберешь.
-С юмором у вас, Николай Карлович, всё в порядке.
-А то. Чего пришла?
-Соскучилась.
-Это другое дело. С этого надо было начинать. Вообще-то, неплохо бы сейчас икорки лососевой, да под крымское винцо. Сверло обещал пару трехлитровых банок привести.
-В какой раз поражаюсь вашей магической интуиции...
-Ты про бочки?
-Нет, про икру.
Ника достала из сумочки стеклянную баночку красной икры в прозрачном полиэтиленовом пакетике, положила перед Мигренем.
-Ну, ты просто кудесница, - даже задохнулся Коля. - Слов нет. Если б еще сухого вина принесла, цены бы тебе не было.
-Я вообще бесценная. Вы слышали о «Рыбном деле» в СССР? Ну, когда в банках с килькой в томате, покупатели находили черную икру.
Коля знал все дела, инициированные  председателем КГБ Юрием Андроповым, впоследствии генсеком. Их было много: Сочинско-Краснодарское или дело Медунова, «Хлопковое дело», бриллиантовое Смоленское, дело Соколова, директора Елисеевского магазина, конечно, и «Рыбное дело». Тогда чекисты арестовали двух деятелей торговой фирмы «Океан» Фельдмана и Фишмана. Они собирались «рвать когти» заграницу и переправляли туда черную икру для продажи на валюту в банках с обычной килькой. Одна из таких баночек случайно попала в советскую торговую сеть.
Коля только ухмыльнулся на вопрос Ники - мол, не задавай, девочка, глупых вопросов. Коля, словно ходячая криминалистическая энциклопедия. Но чтобы продемонстрировать свою осведомленность, сказал:
-Фишман с  Фельдманом получили тюремные сроки, а вот замминистра рыбного хозяйства СССР расстреляли.   Кстати, директора гастронома №1 Соколова тоже поставили к стенке.  По «Елисеевскому»  делу проходили тысячи торговых деятелей, коррупционные нити  которых тянулись по всей стране. Золото, бриллианты, деньги прятали в батареях, трехлитровых банках на огороде, даже в могилах родственников.
-Сегодня бы они были героями капиталистического труда, - сказала Ника. – В Кремле б награждали. И лично…
-А ты не хохми, журналистка. - Коля воспринял слова Ники как выпад. – На голодный желудок, в рваных ботиночках долго с плакатом «Да здравствует коммунизм!» не побегаешь. Вот 70 лет побегали и выдохлись, надоело. А эти советские капиталисты, набивая себе мошну, удовлетворяли потребности населения, чего не могло сделать государство. Говорят,  когда на стол Юрию Андропову легли очередные материалы по торгово-хозяйственной мафии,  которую крышевали, как теперь говорят, партийные и советские бонзы, он схватился за голову и произнес свою пророческую фразу: «Если от чего и погибнет Советский Союз, то от дефицита и коррупции». А теперь в любом провинциальном российском магазине изобилие продуктов, круче, чем в Париже.
-Вы были в Париже, Николай Карлович?
Конечно, в Париже Мигрень не был. Не был даже в Турции. Откуда деньги на вояжи? Взяток, будучи опером, он не брал,  да никто и не давал, а потом сотрудникам МВД и вовсе запретили выезд заграницу. Позже, правда, запрет смягчили, появился перечень стран, куда можно ехать, но Коля уже из полиции уволился. 
Теперь «ворота открыты», но средств хватает лишь на аренду полуподвального помещения под офис «Доброго Тобби», на оплату света, телефонов и на «крымское винишко». Хорошо, что помогает отец Сверла. Он, собственно, и выделил «валюту» на открытие частного сыскного бюро.
Однако Коля держал Славу «при себе» не из-за денег, не за то, что журналист «рекламировал» в прессе его имя. Просто Мигреню нравился этот въедливый, настырный, но догадливый и внимательный парень. Именно догадливый и внимательный. Особый ум сыщику не требуется. А Сверло не только «высверливал мозг» Коле, но часто помогал ему там, где бывший опер «буксовал». И теперь понесла Славу нелегкая разбираться с дальневосточной мафией. Времена изменились, а люди нет, при любом режиме, любой экономике, их тянет создавать криминальные схемы, нарушать законы. Видимо, без этого  им просто скучно, рассуждал бывший опер.
Не ответив на вопрос, Мигрень щелкнул пальцем по консервной банке:
-Что, вместо красной икры, осетровая оказалась?
Он взял пакетик, вынул стеклянную баночку с золотистой крышечкой. Внутри была ярко-красная икра нерки. Повертел ее перед глазами, понюхал, перевернул, поднес к настольной лампе, осмотрел дно. Открывать не спешил. Понимал, что Ника принесла икру не для закуски. И вообще, как Коля успел заметить, редакторша новостного телеканала так просто ничего не делает,  видит и действует на шаг вперед.
Непростая дамочка, если Сверло её не бросит, она бросит его, а перед этим раскатает в лепешку, подумал Мигрень. Но Ника ему нравилась, в ней была мощная, темная энергия, как у него самого. И еще нечто общее, чего пока он не понял…
-Внутри, кроме икры, что-то есть, - сказал, наконец, Коля.
-Разумеется,- кивнула Кострова. – Стала бы я беспокоить великого Мигреня просто так.
Коля не обиделся на «Мигреня», хотя девица могла бы быть и попочтительней с человеком старше её почти в два раза. Но подобная фамильярность от юной красавицы, словно снимала возрастные барьеры и это Коле нравилось. 
Надев на руки полиэтиленовые пакетики «для пищевых продуктов», он свинтил золотистую крышечку. На тарелку выложил содержимое.
Среди икры оказалось нечто ужасное: передняя фаланга пальца, с надетым на неё золотым перстнем. Камень медового цвета пронизывали белые и алые слои.
Мигрень сдержал себя от выражения эмоций - пусть эта журналисточка знает, что опытного опера, а теперь известного частного  сыщика, ничем не удивишь, не прошибешь - мы и не такое видали. Хотя мурашки по его спине побежали.
-Любопытно, - сказал Мигрень. – Трогала?
-Нет, я глазом банку отсканировала, потом блевать побежала, - грубо ответила Ника. - Конечно, трогала. Ложкой.
Вот что мне в ней еще нравится, подумал Коля, здоровый цинизм. А, может, и не здоровый, какая разница. Журналисты, как и менты,  безбашенные нигилисты. Без этого в этих профессиях не проживешь.
-Задам тебе сразу несколько вопросов. Отвечай кратко.
-Удивляюсь, почему вы, Николай Карлович, не стали следователем, а так и остались в операх, пока вас не…
-Если не замолчишь, - перебил Коля, - я тебя поцелую.
-Давно ждала. Но что на это скажет Слава, когда узнает?
-Засоленная голова в бочке с икрой ничего уже не скажет.
-Да-а,  юморок-с  без изменений. Постоянство - ваше кредо. Ладно, задавайте вопросы, поцелуи оставим на десерт.
Достав очки с меняющимися увеличительными стеклами и подсветкой, Мигрень внимательно осмотрел «икряную кучку с пальцем». Прежде чем спрашивать Нику, констатировал:
-Икра нерки свежего посола, без консервантов, то есть в банку положили развесную икру, вместо заводской. Фаланга пальца, увы, не настоящая.
-Почему же «увы»?
-Не перебивай.
-Молчу.
-Вот и молчи. Фаланга пластмассовая. Золото.…Это всего лишь низкопробная позолота, а оникс - просто булыжник. Если точнее, искусственный. Такого добра кругом навалом. Из него даже надгробные плиты делают.
-Откуда такая уверенность, вы на кладбище подрабатываете?
Коля не стал обращать внимания на неудачную, по его мнению, шутку Ники. Спокойно продолжил:
-У искусственного  оникса «волны» слишком контрастные и резко отличаются друг от друга. Кроме того, видишь две боковые царапины? На  натуральном их быть не должно, оникс очень крепкий камень. Ах, да, ты же ничего не видишь.
-Всё я вижу, Николай Карлович, - ответила Ника.
-Да? - Мигрень снял очки, внимательно взглянул на девушку, тяжело вздохнул. Везет же этому Сверлу. А аллозавру - аллозаврово.
Тому, что фаланга пластмассовая, а перстень фальшивый, Ника не удивилась. Она  и сама это сразу поняла. Журналистка ведь. Подавив первое естественное отвращение и испуг, ткнула в «пальчик» иголкой. Не протыкается и цвет слишком уж серый. А на кольце золото местами сморщилось, снизу частично не закрыло светлую металлическую основу. Ну и главное - нет пробы. То, что оникс – не драгоценный камень тоже знала. Вот поэтому не пошла в полицию, а направилась к Коле Мигреневу. Да вряд ли бы и к Мигреню пошла, а так, разослала бы фото по сайтам в виде прикола, если б Слава не полетел на Дальний Восток «разоблачать икорно-крабовую» мафию. Прямой связи, конечно, нет и всё же.
Отложив икру с «довеском» в сторону, Коля, наконец, стал задавать вопросы:
- В каком магазине покупала, часто ли его посещаешь, бывает ли в нем Слава Сверлицин, банку с икрой сняли с витрины или достали из-под прилавка/шкафа, как выглядела продавщица, видела ли ты ее раньше?
-Вам бы в корреспонденты пойти, - ухмыльнулась Ника,- вопросы задаете точные, по делу.
-Что бы такие дурочки, как ты, меня редактировали? Нам и тут хорошо.
Сообразив, что с «дурочкой» переборщил, Коля заерзал в кресле, но извиняться не стал. Нина поняла его, рассмеялась.
-Не парьтесь, Николай Карлович, каждый день слышу в свой адрес эпитеты и хлеще. «Дурочка» это ещё что.…Для журналистов грубо экспрессивная лексика, проще говоря, непечатные выражения - родной язык. 
Сделав паузу, набрав воздух, Ника стала последовательно отвечать на поставленные Колей вопросы.
-Покупала в угловом гастрономе у своего дома, в рыбном отделе. Бываю там часто. Несколько раз заходили со Славой, брали тихоокеанскую селедку. Я ее слегка томлю в духовке, потом подаю с лучком и винным уксусом в булочке, как амстердамский бутерброд. В Гааге, даже у парламента… 
-Не отвлекайся, а то за селедкой побежишь.
-Эту стеклянную баночку с икрой продавец вынул из обычного холодильника с другими консервами,- продолжила Кострова. - Парень молодой, лет двадцати трех, с круглым желтым лицом, короткой челкой. Глаза слегка раскосые, но не азиат, скорее, на мордвина похож. Над правой бровью небольшой шрам. Да, губы такие большие, словно у карася. Я еще подумала - в рыбном отделе работает карась. Раньше его никогда не видела.
-Молодец, всё четко, - похвалил Коля.- А говорят, что все журналисты пустомели.
-Кто говорит? Впрочем, я догадываюсь.
-Неважно. Как ты, вероятно, догадалась, эту икорку ты получила не просто так, учитывая дальневосточный вояж нашего друга. Хотя, возможно, и случайно.
-Случайность – это непознанная закономерность, - сказала Ника.
-Верно, эта цитата Энгельса  должна висеть на стене кабинета каждого сыщика.
-Но у вас почему-то её нет. Могли бы и портретик основоположника  для убедительности повестить.
- Ага, щас. Ум - это еще не признак добродетели и порядочности. Вместе со своим приятелем он сочинил экстремистский «Манифест», где объявил пролетариат могильщиком буржуазии. Этот манифест принял как руководство к действию доморощенный экстремист, развязавший по заветам немецкого еврея, братоубийственную бойню, в которой сгорели миллионы лучший людей России, с обеих сторон. 
-Да, революционный терроризм, как средство упростить муки родов нового общества, - добавила Ника, желая не отстать от Коли. – А вот Гегель…- Но она не стала развивать мысль об идеалисте-философе. - К черту немцев, давайте вернемся к нашим баранам.
Разнервничавшись, Коля выпил целый стакан воды. Он всегда выходил из себя, когда всплывала тема «русского бунта». Его просто бесили в «ящике» последователи тех, кто уничтожил, по его мнению, великую Российскую империю, создавшие на ее месте ГУЛАГ, и теперь снова собирающиеся «пойти в Кремль на работу».
-Что касается этого подарочка, - наконец, продолжил «по делу» Коля, - то понимать, думаю, его надо так: если твой дружок Слава не остановится и продолжит копать под икорную мафию, то ты, девушка, получишь от него только один пальчик. А если он образумится и срочно вернется в свою Москву, то оба будете иметь хорошее вознаграждение. Словом, ты должна его образумить.
-Ерунда, - возразила Ника.- Кто такой Слава, он что, Такер Карлсон, Сеймур Херш?  Уж не такой он страшный журналист - расследователь для мафии, чтобы  ему грозить. Да еще через меня. Я ведь ему никто.  Так, очередная девушка.
-Сама же вспомнила  о закономерной  случайности. Ничего без причины не бывает. И красивым девушкам не подсовывают икру с пластмассовыми конечностями и фальшивыми ониксами. 
-Теперь понимаю, почему выбрали оникс, - сказал Кострова. - Этот камень якобы защищает владельца от внезапной смерти или покушения. То есть вы правы, это явное предупреждение.
-Я всегда прав, Ника. Ладно, заговорились.
Мигрень достал из тумбочки под столом бутылку красного вина, разлил по бокалам. Взял чайную ложку, другую выдал девушке. С наслаждением выпил, подцепил ложкой икру, отправил в рот.
-Хороша. Ну а ты чего? Не пропадать же добру.
Ника закашлялась.   

2

Когда Кострова ушла, не попробовав ни икры, ни вина, Мигрень закинул ноги на стол, смяв счета за воду и энергию, закурил миндальную сигариллу. Выпустил к потолку несколько больших упругих колец,  и в каждом ему виделось лицо Ники. Задела она бывшего опера, расцарапала, казалось, непробиваемую его душу. Красивая ведьмочка и, главное, недоступная. Никогда и никак.
Да, как поется в песне: нам теперь только ждать остается тех, кто  уже никогда не вернется.
Он открыл  галерею в телефоне, где хранилось фото Ники. Коля сделал его незаметно, во время «охоты на карманников» на Сельском рынке. Кострова напоминала ему Дженнифер Лоуренс в фильме «Пассажиры». Светлые волосы до плеч с четким пробором, тонкие, правильные черты, и глаза, которые словно постоянно что-то спрашивают и не получают ответа. От этого некоторая растерянность и изумление в лице. Но эта растерянность обманчива. Она меняется на жесткость и непреклонность моментально, как погода в океане.  Дикое сочетание внешней добродетели, мягкости с цинизмом, практичностью и своеволия.
Ника ушла,  сказав, что ей нужно на «ящик», хотя Коля знал от Славы, что она работает в сменном недельном графике. Сегодня, как подсчитал Мигрень, была не её рабочая «седмица».
Не желает со мной долго оставаться, вздохнул он.  Да и кто желает, кроме Сверла?
Подойдя к зеркалу, Мигрень состроил  страшную физиономию, расхохотался: ни у кого такой нет, и этим нужно гордиться.
Снова взгромоздил ноги на стол, решительно затушил окурок, но не в пепельнице, а в пустой коробочке из-под скрепок, где скопилось множество бычков.
Бронзовую пепельницу в виде черепахи принесла из дома уборщица Зина, чтобы Коля не тушил сигареты в пластмассовой коробке, отчего в офисе «вонь и грязь». Но Мигреня не переделать и не убедить,  знала Зина и махнула рукой. Она была его одноклассницей, матерью аж четверых детей и подрабатывала, где могла. Ее муж, тоже однокашник, но из параллельного класса, год назад бесследно исчез. Зина всем говорила, что он в длительной, «очень секретной» командировке.
У уборщицы были ключи от сыскного бюро,  она приходила, когда считала нужным. Вот и теперь, прервав мечты Коли о Нике, в офис ввалилась с ведром и шваброй Зина. Она жила рядом и приносила свой «инструмент».
-А накурил-то, накурил,- заворчала бывшая школьная подруга. -  Малахов, тот что целитель, по зомбоящику сказал, что кто курит, у того митохондрии разряжаются.
-У него самого давно все разрядилось, вот и злобствует.
-Ну,  зачем опять бычки о пластмассу тушишь! Полимерные газы выделяются…
-Умная очень. Чего ж полы моешь, а не в полиции служишь?
-Пошутил, да? О, да ты, Колька, неужто, разбогател!
Зина бросила швабру взяла икорную баночку.
-Лососевую ложками лопаешь. Наверное, какую-нибудь супружницу на богатом любовнике застукал. А чегой-то икра у тебя отдельно от банки?
Мигрень не успел прикрыть газетой недоеденную  «икорную кучку», как Зина в нее уже запустила ложку, предназначавшуюся Нике.
И тут же глаза уборщицы собрались на переносице, она беззвучно стала оседать.
-Принесла тебя нелегкая, как всегда вовремя, - проворчал Коля, укладывая Зину на диван. Стал расстегивать ей верхнюю пуговицу на блузке.
Одноклассница сразу очнулась.
-Ты чего себе, Колька, позволяешь? - Она схватилась за свое горло.- А-а, в молодости я тебе не позволила, так ты теперь решил отыграться. Я замужняя женщина!
-Твоего мужа давно гулящие девицы на запчасти разобрали, - ухмыльнулся Мигрень.
Он знал её мужа, Петю Обносова. Однажды они даже подрались с ним из-за Зины. Коля, маленький, но ловкий и юркий, расквасил Пете нос, да так что тот распух как баклажан. Колиных родителей вызвали к директору, грозились выгнать из школы, а Петя сказал: «Не очень-то мне и нужна Зинка, забирай». Но Коля не стал «забирать», хотя дорога к полнотелой уже тогда «Зинке-резинке», как ее дразнили завистницы, был открыт. Он вдруг понял, что главное в любом деле - сама победа, а трофей не так и важен. Зина стала третьей женой Пети. С двумя прежними он развелся со скандалами, всегда одними и теми же: супруги возвращались из командировок и заставали муженька с дамой, а то и с несколькими. А теперь Обносов пропал, и Мигрень не сомневался, что он тупо сбежал от жены и четверых детей.
-Ой, а чегой-то я лежу? – опомнилась Зина, и, вспомнив о сером пальце с перстнем, опять стала закатывать глаза.
Коля постучал ей по щекам:
-Хватит уже цирк без коней устраивать. Здесь офис крупной, известной всей Москве частной сыскной компании, а не детский театр.
Зина вдруг приподнялась на диване, словно и не собиралась снова падать в обморок.
-Я видела точно такой перстень с желтым камнем. - Её глаза грели, будто она выиграла в лотерею.
-Где?
- У метро, рядом с  ярмаркой выходного дня. Там бабушки обычно носки шерстяные продают. Хотела своим хулиганам носочки купить, на них ведь не напасешься, каждый день…
-Зина, не отвлекайся. Так что, старушки перстнями торговали?
-Да нет же. У табачной палатки азиатец сидел, может таджик или узбек. Темный и носатый, одним словом. Он и предлагал.
-Тебе или всем подряд?
-Спросишь тоже. Он что, меня ждал что ли? Всем, конечно. Коробочку пластмассовую держал, как у рыбака, а там перстни с разными камнями. Одни  красные, другие с бирюзовые,  несколько перстней с ониксом, как этот.
-Лицо азиата запомнила?
-Так они ж все у них одинаковые. Но если увижу, узнаю.
-Та-ак, - протянул Мигрень.- Вина хочешь?
-Хочу.
-Потом.  К черту уборку. Идем со мной.
-А…
-Я тебе заплачу, как за вычищенный до блеска офис.
-Другое дело, Коленька.


3

Подъехав на машине Сверла к ярмарке выходного дня, остановились на противоположной стороне улицы. Базар не работал, но бабушки были на месте. Чуть поодаль, на ступеньках табачной палатки, разговаривал по телефону азиат. Коля достал небольшой бинокль, велел Зине посмотреть.
-Он?
-Точно он, Коленька,- обрадовалась одноклассница, словно увидела своего «секретного» мужа. – Хватай его быстрее за шиворот. Это ж, видно, он, гад, тебе в икру фальшивый перстень подложил.
-Успеется. Переходим ко второй части мероприятия.
По причине полудня, в угловом магазине «Арфа» было мало народа. Пенсионерки, с неизменными сумками на колесиках и суетливые молодые мамаши, уже закупились кашами и молоком, пенсионеры и бездельники пивом с сушеной рыбкой, а кто и водкой.
Вдоль прилавков,  возмущенно качая головами над переписанными за ночь «вверх» ценниками, слонялись отдельные граждане, ничего не покупая.  Среди них была и Зина Обносова, в девичестве Курносова. Хрен редьки не слаще, сказал Коля, когда узнал, что Зина и Петя поженились.   
Мигрень наблюдал за ней со стороны, сквозь темные очки. На подбородок он приклеил «профессорскую» бородку. Видимо, клей был старый, поэтому чесался не только подбородок, но и вся шея.
Увидев Колю  в таком виде, Зина рассмеялась: «Тебе нужно было в ГИТИС поступать, а не в школу МВД». «Сейчас ты свои театральные таланты продемонстрируешь, - ответил Мигрень. - Помнится, в школе ты со сцены  что-то представляла». «Басни читала,  а еще монолог Нины Заречной». «Перед тем как в речку прыгнуть?» «Эх, ты, сыщик. Это Катерина в «Грозе» со скалы сиганула, а Нина Заречная в «Чайке» была женщиной тонкой душевной организации. …Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить…» «Ну вот, ей просто духу не хватило  самоликвидироваться».
«Маску» Коля надел по вполне логичным доводам: если бандиты вели не только Сверла, но и его подругу Нику, которой вручили «мафиозный подарочек»,  то наверняка знали и Мигренева.
В рыбном отделе за прилавком стоял невысокий парень с плоским желтым лицом и большими, как у карася, по выражению Ники, губами. И шрам над бровью был на месте.  Но девушка ошиблась, он был не мордвин, а киргиз, на его кармашке висел бейджик: «Ажыбек Исмаилов, продавец-консультант». Видно, в прошлый раз бейджа не было, иначе остроглазая журналистка Кострова его бы запомнила.
  Коля незаметно его щелкнул, переслал фото Нике. «Карась?» Тут же получил утвердительный ответ. Мигрень запретил Костровой не только появляться в этом магазине, но даже и приближаться к нему.
Получив ответ,  сыщик  кивнул Зине - начинай. Ну, а дальше…куда там выдающимся актрисам, игравшим Нину Заречную и Катерину Кабанову.
Зина вальяжно подошла к витрине с вяленой рыбой, банками с морской капустой, сайрой, бычками в томате и прочими морскими гадами. Подмигнула продавцу:
-Как дела, красавчик?
Парень опешил.
-Возьмите навагу, свежий улов, - ответил Ажыбек без акцента, - только с Камчатки получили.
-А тебя откуда получили?
-Что?
-Ты мне тут не «чтокай», - повысила голос Зина.
Она  положила перед ним стеклянную банку из-под икры, вытрясла из нее серую фалангу «пальца».
-Это что, я тебе спрашиваю, довесок к икорке, которую ты здесь продаешь?
Киргиз заморгал:
-Я ничего не знаю. Впервые вижу. Уберите!
-Ага, щас.
Обносова повернулась к залу, воздела руки, заголосила на весь магазин:
-Люди добрые! Я простая сельская женщина, труженица серпа и жатвы, мать пятерых…нет, четверых детей. По копеечке копила, чтобы купить своим деточкам вкусной лососевой икорки, дабы поправить их хиленькое, подорванное непосильным трудом здоровье, а эти твари надсмеялись надо мной, подсунули в банку отрубленный палец!
Зина продемонстрировала пластмассовый «пальчик». Вокруг начали собираться люди. А Коля мысленно потирал руки.
Конечно, можно было бы пойти по простому пути, прижать этого киргизского  продавца с помощью подполковника Пилюгина, да выведать, кто ему велел подсунуть «подарочек» Нике. Вряд ли сам Ажыбек входил в мафию, скорее всего, Исмаилова использовали втемную. Но взяв его теперь, можно было спугнуть «крупную рыбу».
И Мигрень решил применить метод «удара наотмашь», то есть вывести преступников из равновесия совершенно неожиданным для них действием. Ну да, подсунули «икорку со значением» любовнице журналиста, копающего под «криминальный бизнес», а пришла какая-то дикая тетка, раскричалась, что ей вместо икры продали банку с отрубленным пальцем. Вернее, с тем самым, пластмассовым, какой и должен в ней быть. Нелогичная ситуация, должна, по мнению Коли, привести к нелогичным же, спонтанным и быстрым действиям бандитов. Это ему и нужно.
А Зина разошлась не на шутку:
- Вот! Вот! - демонстрировала она изумленной публике фалангу.- Мое больное, перенесшее три инфаркта сердце не выдержит! На кого мои детки останутся?!
«В полицию иди», в Роспотребнадзор, прокуратуру», - советовали граждане. -  «Премьеру отправь, развели гастарбайтеров, как обезьян в зоопарке». «Надо заставить азиата сожрать палец, а еще своё ухо!» «Как же «сожрать», а улика?»
Запоздавшая  на «утренний разбор продуктов» беременная женщина упала в обморок.  Ее потащили к скамейке. Из служебного помещения скорым шагом вышла администратор.
-Что здесь происходит?!
Коля кивнул Зине: пора сматываться.
Театрально вытерев пот со лба, Обносова произнесла:
-Я так утомилась.…Отдохнуть бы.…Отдохнуть!
Напрасно Зина обвинила Колю в невежестве. Он прекрасно помнил все произведения Островского и Чехова, которые проходили в школе. Просто, иногда путал их за ненадобностью использования в практике сыщика. И теперь он узнал один из последних монологов Нины Заречной.
- Я пойду, прощайте, - продолжила «театр» Зина. – Уже поздно. Я еле на ногах стою…
Обносова повернулась к побелевшему, как перемороженный сибас, киргизу, бросила ему в лицо пластмассовую фалангу.
-Смейся, паяц, над разбитой любовью. Но…перстня с ониксом я тебе не отдам. Хоть он и фальшивый, но самой пригодится.
Возможно, Зина и продолжила бы «представление», раз уж ее потянуло даже на арию Канио из оперы итальянского композитора, но Коля решительно схватил ее за рукав, утянул под гневные выкрики народа уже в адрес администраторши, из магазина.
-Как я выступила?- спросила счастливая Зина, когда Коля усаживал ее в автомобиль.
-Лучше недобор, чем перебор, - сказал Коля.- А вообще, ты Зина, великий талант. 
Заведя «девятку», Мигрень завернул за угол, остановился там, где просматривался вход в «Арфу».
У Коли не было ни доверенности на машину Сверла, ни прав.

4

Мигрень никогда не замыкался на одном действии. Преступника мало вывести из равновесия, нужно еще узнать его планы, просчитать поступки. Но как? Ответ банальный: подсунуть ему миниатюрный микрофончик, проще говоря, «жучок». Этого добра теперь полно в Сети, как крабов на Дальнем Востоке, где сейчас бродит (если еще бродит) Слава Сверлицин. Он и достал через приятелей журналистов миниатюрный южнокорейский «жучок», умещающийся на кончике пальца. «Клиента» можно было прослушивать через FM приемник на телефоне.  Правда, радиус действия «жучка» всего несколько десятков метров и его сигнал часто сбивается из-за плотного «эфира» в городе. 
В том числе и для того, чтобы подбросить бандитам «прослушку» в пластмассовой фаланге пальца, и понадобилось «выступление» Зины. Сев в машину, она тут же потребовала у Коли гонорар. Мигрень поморщился:
-Какая ты все же меркантильная, Зинаида. Дело государственной важности, речь, можно сказать, идет о национальной безопасности государства, а ты о деньгах.
-Какого государства»! Не морочь мне голову, Колька. А то сейчас вернусь в магазин да заору, что это ты меня заставил спектакль устроить.
-Зина…
-Коля.…Ха-ха. Да, шучу я, верни на место свое лицо. Вот. А то вообще, на старого птеродактиля стал похож.
-Ну, спасибо, старая, очень старая любовь, - не мог удержаться от «ответа» Коля.- Закончу операцию «Золотая мафия» и все до копейки тебе заплачу.
-До цента. Принимаю только валюту. Ха-ха. А почему «золотая»? Речь, как я поняла, об икорной и крабовой мафии.
-Отвечу тебе словами персонажа бессмертной комедии: чтоб никто не догадался.
-Эх, Коля-Колюнчик, каким ты был, таким ты и остался. Убираться в твой офис приду, когда разоблачишь свою «золотую мафию». Шутка. В понедельник.
Зина поцеловала Мигреня в щечку, выбралась из машины, нырнула в переход метро.  И вовремя. Из магазина скорым шагом, оглядываясь, вышел продавец рыбы. Он разговаривал на ходу по телефону. Коля быстро настроил FM, поймал сигнал.
Но смог уловить только одну фразу и то не по-русски. Потом звук стал перемежаться с шансоном и вовсе пропал. Записанную фразу перевел с помощью голосового переводчика на телефоне: «Мен к;й;п кеттим...- Я погорел…»
Ага, потер руки Коля, даже еще не знаешь, что погорел белым пламенем.
Членораздельного звука от «жучка» больше не появилось, но метка на карте оставалась. Только бы в метро не нырнул, тогда придется бросать машину, а кругом стоянка запрещена.
Ажыбек вызвал такси. Не иначе собрался, на ярмарку к своему дружку, думал Коля.   
Но к удивлению Мигреня, киргиз ехал не на ярмарку. Такси, за которым он неотступно следовал, пересекло Кольцевую автодорогу. Затем через круговую развязку вышло на загородное шоссе. Начались дачи, слегка отставший Коля прибавил газу и… его остановил гаишник.
Такси повернуло за лес и скрылось с глаз. Коля грубо выругался.
-Что вы себе позволяете?! – Лейтенант от удивления заморгал заморгал, словно от нервного тика- видно, впервые встречал такого наглого «любителя».
-Денег не дам, прав нет, - выдал, как отрезал Коля.- Вы срываете важное мероприятие. Генерал Лыбец будет крайне недоволен.
Сказал и мысленно прикусил губу: ну, причем тут Лыбец из Управления? У ГИБДД своё начальство.
Мигрень приготовился к худшему: без прав, без доверенности на машину удостоверение частного сыщика не поможет. Более того, может усугубить ситуацию – «государевы менты» не любят «сыщиков – частников». Придется звонить бывшему шефу, подполковнику Пилюгину, чтобы выручил, у него полно связей в ГАИ.  Но это крайне нежелательно. Ведь тогда ему придется рассказать о «золотой мафии», а это дело Коля хотел распутать сам.
Однако оказывается, чудеса бывают.
-Генерал Лыбец? - вскинул брови гаишник. – Это тот, которого вместо генерала Коновалова назначили?
Коновалова? Кто такой Коновалов? Значит, Лыбеца в ГИБДД перевели. Может, однофамилец или родственник. Вот ведь непотопляемая каста.
-Именно, вместо него, - уверенно сказал Коля. - Говорят, очень толковый генерал.
-Он двоюродный  дядя подруги моей жены.
-Вам повезло. Вернее, подруге. Тут такси проезжало, я его племянника сопровождал, - врал напропалую Коля.
-На кладбище?
-Почему на кладбище?
-Так это дорога заканчивается тупиком у погоста.
-Ах, да.…Ну, наверное. Вы же знаете у отпрысков высоких чинов в голове одни тараканы, никогда не догадаешься, чего им надо и куда едут.
-Это точно,- с готовностью согласился гаишник.- Не смею задерживать.
Километров через пять показались кладбищенские ворота, распахнутые настежь, возле которых стояли два контейнера забитые доверху пожухлыми искусственными цветами и венками. Включив снова приложение, Коля увидел сигнал от жучка в виде красной точки. У водопроводного уличного крана мыл руки водитель такси, привезший киргиза. Но спрашивать у него ничего не стал.
Сигнал показывал, что Ажыбек зашел в здание при кладбище с вывеской «Изготовление могильных плит и памятников». Подошел.
Здесь без помех был слышен разговор торговца рыбой с кем-то. На киргизском языке. Мигрень включил голосовой переводчик на телефоне, выбрал нужный язык. Вот до чего техника дошла, изумлялся Коля и живой переводчик не нужен.
Перевод проходил с некоторым запозданием и  звуковыми искажениями, но смысл был понятен. Второй голос был явно старше.
«Почему, говоришь, что погорел, а? Ты что, начальнику миграционной службы тухлую рыбу продал?» « Тебе смешно, а мне не до шуток. Мне он велел всучить икорную банку с сюрпризом этой девушке… (видимо, показывает ее фото на телефоне). Так и сказал- с сюрпризом. Денег дал. А если не сделаю как надо, голову мне отрежет». «Кто «он?» «Страшный такой, уголовник, ко мне его Давран, что перстнями на рынке торгует, прислал»». Ну да, Давран делает камушки из оникса, что мы ему продаем и вставляет в оправу». «Сделал все как просил. А сейчас прибегает в магазин какая-то нервная пожилая женщина, многодетная мать, кричит, что я продал ей икру с отрезанным пальцем и перстнем с ониксом. Вот…(видимо показывает пластмассовую фалангу). Но это не ей я отдал нужную банку! Не знаю, где я сделал что-то не так, но он меня точно зарежет!» «Не бойся, Ажыбек, никто тебя не зарежет, кроме меня. (Слышатся возня, ругань, крики). Сколько раз говорил тебе – ничего не делай без моего ведома». «Он денег мне еще обещал, много! Мне деньги нужны, я жениться хочу».
Коля больше не выдержал, картина более-менее становилось ясной. Он вошел в мастерскую. За столом  с камнями и инструментом сидел пожилой киргиз. Он был в фартуке, измазанном каменной пылью. Перед ним всклоченный, видно от пинков и подзатыльников, склонив голову стоял Ажыбек.
-Хочу надгробную плиту заказать,- сказал Коля.
-Из какого материала?- любезно осведомился мастер-азиат.
-Из оникса, конечно.
-Отличный выбор. Надпись будем делать серебром, золотом? Короткая или длинная?
-Средняя. Напишем четко и ясно: «Ажыбек Исмаилов, лучший продавец-консультант рыбы стран СНГ».
И парень, и пожилой открыли рты.
-Ну, вот что, мафиози, - оскалился Коля.- Или сейчас всё выкладываете мне начистоту, или на ониксовой плите будут два имени.
Камнетес молитвенно сложил руки:
-Я тут ни при чем, это все Давран с рынка.
-Знаю, торговец фальшивыми перстнями, надетыми на отрубленные пальцы.
Осведомленность незнакомца поразила и окончательно добила мигрантов.
-Клянусь мамой, я ни при чем, - повторил пожилой. Погрозил кулаком Ажыбеку.- У-у, сын шакала, не хотел тебя брать в Москву, мать твоя Барчынай, сестра моя упросила.
Взяв за воротник Ажыбека, Коля притянул его к своему носу:
-Кто тебе дал указание, кто этот страшный уголовник, как его зовут?
-Скажу, все скажу! Сверло!
-Как? – Мигрень выпустил гастарбайтера, заморгал.
-Страшный, как шайтан. Сказал, что Сверло, что все его знают! Даже фамилию назвал - Сверлицин.
-Не может быть.…Всем оставаться на местах.
Выйдя из мастерской, Коля побрел среди могил, пугая своим видом бабушек. «Не может быть…Сверло.…Вот ведь проходимец. Ничего не понимаю».
Раздался звонок с незнакомого номера. Никогда не отвечал, на такие звонки, но теперь, словно что-то почувствовав, нажал зеленую кнопку. Сверло. Удивился? Не очень. Сразу же выплеснул на него эмоции:
-Ты что творишь, Слава?! Что за игру затеял, что за отрубленные пальцы с перстнями? Почему высветился не твой номер?
-Не кричите, Николай Карлович, успокойтесь. Вы же сейчас на кладбище, не нарушайте покой усопших.
-Откуда узнал?…Ах, да, техника на грани фантастики.
-«Черная» симка в мобильнике, запараллеленная с моей картой через специальный код. Да, моя шутка с банкой икры, может, и не совсем удачная, но действенная.
-Какого черта!
-Напоминаю про соблюдение тишины на погосте. Ника появилась  в офисе с банкой икры за час до прихода Зины.
-При чем тут Зина?
-Её муж Петр Петрович Обносов никуда не пропадал. Он теперь на Дальнем Востоке один из крутых икорно-крабовых бизнесменов, изящно выражаясь. На самом деле, мафиози. Крабов, икру, трепангов и прочие морские деликатесы сбывают японцам в нейтральных водах прямо в их, якобы прогулочные лодки. На валюту покупают драгоценности, золото, переправляют  в сингапурские, малазийские банки. Почему драгоценности? Их происхождение, в отличие от валюты, трудно проследить. Зина знает о делах своего муженька, регулярно звонит Обносову через «левые» сим-карты.
-Сюрприз. Убил, так убил.
-Только не падайте, Николай Карлович, все места, где вы находитесь, заняты.
-Пошути еще, шутник.…Ну, надо же.…И Ника в курсе твоего…эксперимента?
-Нет. Боялся, что сыграет не натурально, ведь Зина могла появиться в офисе, когда Кострова была ещё там.
-Узнает, порвет тебя на части.
-Надеюсь, вы меня защитите.
На вопрос для чего всё это Сверло затеял, тот ответил, что тем самым хотел, чтобы Зина передала своему благоверному следующее: мол, появилась еще одна крутая дальневосточная икорно-крабовая мафия, помимо  его, Обносовской, которая не хочет, чтобы  Слава  докопался до её махинаций. И если тихо-смирно уедет обратно в Москву, получит большие деньги.
-Единственный способ для Обносова понять, кто именно встал у него на пути, это узнать у тебя, - сказал Коля. - Тогда он  прихватит тебя.
-На это и расчет!
-Ты что там, краба объелся?
-Нет, трепанга - морского женьшеня. Отменная вещь для мужчин, Николай Карлович.
-Тебе, думаю, подобный стимулятор не понадобится. Срочно уноси оттуда ноги!
-Не доведя до конца операцию «Золотая мафия»? Так ведь вы ее назвали. Зина все мужу передала, в деталях. В том числе про спектакль в магазине. Лихо.
-Не очень-то там веселись, ты мне еще живой нужен. Нике тоже. Повезло же тебе, Сверло…
- И вам здоровья, Николай Карлович.  Следственные органы в курсе моей затеи, за мной установили наблюдение и как только люди Обносова  схватят меня, будут задержаны. Нападение на профессионального журналиста при исполнении, это вам не частного сыщика обидеть…
-Надоели твои шутки. Ты сам, что ли банку с пластмассовым пальцем торговцу рыбой передавал? Мог бы и свой туда вложить, тот что…
Коля никогда скабрезно не шутил и Сверлицин понял, что он действительно выведен из себя, а значит, за него переживает, а еще ему очень нравится Ника.
-  Нет. Приятеля попросил, - ответил журналист. - Васю Зингера. У него физиономия, как у гангстера из американского боевика. Но назвался Ажыбеку он мной, чтобы…
-Это я уже понял. Ну, ты и придурок, Сверло.…Весь в меня.
Вернувшись в мастерскую Коля, хищно взглянул на киргизов. Те вжали головы в плечи. Ажыбек не знал, куда деть руки, видно, ожидая, что  этот страшный мент сейчас наденет на него наручники.
-Изготовление памятника с вашими именами  пока откладывается, ковыряйте оникс дальше, - разрешил Мигрень. - Да, передайте своему дружку, торгующему на рынке перстнями, чтобы больше я его там не видел. Если не прекратит,  депортирую на Луну. И вас вместе с ним. Понятно?
Гастарбайтеры дружно закивали, что-то залопотали по-своему. Переводить это через телефон Коля не стал.

5

-Я убью этого Сверла!- воскликнула Ника, когда узнала, что это он устроил дикий спектакль с «пальцем и перстнем».
-Тогда убей и меня,- попросил Коля.
-Вас-то за что?
-За то, что я влюбился в тебя.
Кострова не удивилась, женщины всегда чувствуют, кому они нравятся, как бы это мужиками не скрывалось.
-За любовь не убивают,- ответила она.- За любовь благодарят.
-Ну да, конечно. Благодарят за взаимную любовь. За безответную - ненавидят. Безответные страдальцы способны на самые непредсказуемые, ужасные поступки.
-Вы меня задушите, Николай Карлович?
-Я еще не решил.
-Когда надумаете, предупредите.
-В церковь что ль, сходишь? Вы же все журналюги - нехристи.
-Куда нам, с нашими неискупляемыми грехами. Нет, я вас крепко поцелую на прощание.
И не успел Коля опомниться, как Ника впилась в его губы, словно вампирша из фильма ужасов Гутьерреса. Поцелуй был долгим, Мигрень от удовольствия закатил глаза и чуть не задохнулся, а когда «прозрел», Костровой уже в офисе не было.
-Вот ведь оторва, - сказал Коля, облизывая сладкие от Ники губы, наливая полный бокал вина. - Удавить мало. Повезло же Сверлу.
Он прекрасно понимал, что поцелуй девушки - это всего лишь благодарность за его любовь, не больше. Но и от этого Мигрень был счастлив. В данную минуту ему хорошо, а что будет потом…
А потом сетевые издания «выплеснули» срочную информацию: « В Приморье  сотрудниками Следственного комитета России, ФСБ, пограничниками была выявлена  и задержана большая группа контрабандистов, занимающаяся незаконным выловом и продажей заграницу морских деликатесов. Её годовой оборот составлял сотни миллионов долларов. Руководил бандой бывший московский предприниматель, ему помогала его супруга, фамилии которых следственные органы пока не раскрывают.  Детали операции силовики также  не озвучивают. Известно лишь, что активную помощь в разоблачении данного преступного сообщества, оказал столичный журналист».
Федеральные телеканалы тоже сообщили о разгроме дальневосточной «икорно-крабовой мафии», но о журналисте-помощнике - ни слова.
 И только спустя некоторое время, когда следствие закончилось, Слава Сверлицин опубликовал рассказ «Золотая мафия», в котором частично раскрыл детали этой необычной операции.
Через неделю, как ни в чем не бывало, в бюро «Добрый Тобби» явилась с ведром и шваброй Зина.
Коля даже рот открыл от удивления - он-то думал, что одноклассница давно на Петровке показания дает.
-Ну что, Колюнчик, приуныл?- подмигнула Мигреню Зина.- Не ожидал?
-Не ожидал,- честно признался Коля.
-Стала бы я у тебя в конторке шваброй махать, если б была заодно со своим муженьком.  Я бы в бриллиантах по Парижу гуляла. С самого начала сотрудничала со следствием. Дело на Петьку, черта окаянного, завели еще год назад. Бросил четверых детей и ни копейки не прислал. Узнал бы твой Сверло о мафии Обносова, если б я не сообщила супружнику, что журналист приехал под него копать. Задумка ваша с пластмассовым пальцем и перстнем полная ерунда. Так, подыграла вам в магазине, ради интереса.…И с разрешения органов.
Теперь Мигрень не только раскрыл рот, но и покраснел как рак. Это ж надо, провела его Зина, как последнего дилетанта. Так и сидел, переваривая слова Обносовой, пока не зазвонил телефон. Сверло.
-Я вылетаю,- сообщил приятель. – Икра при мне, готовьте большую ложку, Николай Карлович.
-Достали вы  со своей икрой!- закричал вдруг Мигрень. - Меня от нее уже воротит.
Он выскочил из офиса, опрокинув ведро Зины. До вечера бродил по аллее, засунув руки в карманы, втянув  голову в плечи. Давно не ощущал себя таким дураком. Наверняка о его «подвигах» узнает подполковник Пилюгин и будет ржать над ним со всем отделом полиции. «Мигрень-то наш, банду икорную разоблачил, когда у нее на хвосте конторские и следкомовские уже год сидели, ха-ха».
Собирался пойти в бар напиться, но его взяли под руку. Коля глазам своим не поверил. Ника.
-Должна перед вами покаяться, Николай Карлович, я с самого начала…
-Замолчи! - закричал на весь бульвар Коля.- Больше ни одного слова, иначе мое влюбленное сердце не выдержит.
Мигрень притянул девушку к себе, крепко впился в её губы. Она не сопротивлялась. От  счастья в голове Мигреня закружились звезды,  вперемешку с дохлыми мухами.
-А что скажет Сверло? – спросила Ника, как только Коля от нее оторвался.
-В любви пощады не бывает, третий должен уйти, как поется в песне. Пойдем в какое-нибудь кафе, я ужасно хочу красной икры.
-А я-то как хочу, - заулыбалась Ника. - Просто таки мечтаю.
К удивлению официанта, который принес им бутерброды с икрой, они долго ковырялись в ней ложками и, хохоча, пытались в ней что-то найти.
Развелось психов, вздохнул он, пройти мимо невозможно, того и гляди покусают.