20. 04. 2024. Про работу

        У двух писателей подряд увидела, что они с детства не  любят работать. (А  мнения скольких   не знаю, даже подумать страшно.) И никогда не хотели.   И всегда  всеми силами  уклонялись. Жизнь, правда, на  одном хотении  не обскачешь, обоих заставила. Но мы ж не о фактах, мы об идеалах сейчас.

        Целых два писателя за  какие-то, в  один миг пролетевшие, пару недель, поэтому кажется, что  они прям в один голос и это тенденция.  Оба люди интеллигентные,  образованные, со своим, лично  для меня местами спорным, тем не менее уважаемым мнением.
        Разнополые: Мэ и Жо. Имена называть не буду из уважения и конспирации. Мальчика уже  нет в живых. А девочка наоборот.
        Пишут  оба хорошо.  Ну, как хорошо... совершенно потрясающе владеют словом: легко, образно и  необычайно вкусно. Из разряда: раскрыл  книжку — пропал  для общества, пока не дочитаешь. Я люблю так.
         И пусть выборка   сложилась маленькая, меня это не смущает нисколько. Пишут сейчас  все. Через одного. У некоторых, кажется, и домашние питомцы временами к клавиатуре подбираются.  У большинства, правда,  дальше первого абзаца не продерешься.  Или  идейное болото, или   литературный бурелом.  Восхищают вообще единицы. У меня за последнее десятилетие попалось  4  (четыре) таких человека.
         Поэтому  я  удивилась, когда  сразу у двоих - это ж 50% моей нерепрезентативной выборки- услышала одну мысль: «С детства не хочу работать.  Работа — зло. Кабы мог(ла) бы -  запретил(а) законодательно» .
        -Все, понятно! - подпрыгнула я в припадке озарения - Я-  настоящий писатель.
         Честно говоря,  с детства  я о работе вообще не думала.  А писала   со времен, как  буквы узнала- это за работу у нас не считалось. Это было вообще чем-то вроде перевода чернил, бумаги и  электричества в лампочке.
         Работой назывался тяжкий труд, за который тебе  давали зарплату. Нетяжкого труда в близлежащих окрестностях не было, поэтому в  прошивках осела связка  «Работа = то, от чего ты упахался, как лошадь,  для того, чтобы  жить более-менее сносно... ну, как тебе кажется». И я так не хотела.
         Работали все, по другому мир устроен не был. У меня смутные подозрения, что,  если посчитать, то не только в нашем колхозе, но и в масштабах всего мира победит цифра населения именно с таким  жизненным раскладом (для многих вообще без  возможностей что-либо изменить). 
          Когда  по мере взросления  мое сознание стало постепенно проясняться,   в зону моей видимости вдруг стало заносить  счастливчиков, которым не надо было работать, они  украшали мир. Кто писал, кто пел, кто просто собой.
         Как там  по- модному— реализовывались?

         Я, впрочем,  и  тогда о работе не думала. Счастливчики,   померцав слегка в пространстве, словно в утреннем тумане, таяли в нем, не оставляя и следа от своего волшебного образа  ни в ланшафдтах, ни в памяти.
         Жизнь  же мотивировала  лучше хворостины. Большинству приходилось самореализовываться   на своем рабочем месте.  Хлеб продавать, стекло выдувать. Строить,  поля пахать, автобусы водить. Учить детей, в конце концов. 
         «Хочу/не хочу» вопрос вообще  не стоял.  Не, не так. После основных трудов  тема «Хочу /не хочу» даже в голову не залетала, потому что организм  в разной степени утомленности  не склонен размышлять об отвлеченных  глупостях.
          Не знаю, почему  я этот вопрос теребила время от времени. То ли не уставала, то ли  смутно чувствовала, что   в «чужой» семье живу. 
           Молодость, она все меряет  линейкой и транспортиром. И любить все покрасить в черно-белое.  Работать они не хотят, хотят писать. Хыыыы... 
            Когда начинаешь писать, очень быстро начинаешь понимать, что писательство, как  и все остальное — такой же труд.  Времени и  сил требует.  Умений  не только  пальцами по клавиатуре бегать быстро, но и  слова  подбирать легко и задорно, чтобы о них глаза не спотыкались.  Знаний, возможно больше, чем многие  сложные интеллектуальные профессии.
            И, опять же, времени. Уйму,  времени. Зачать идею, выносить, родить. Нарядить, продать.(Не слишком по-сутенерски  прозвучало?)
            Всему этому очень мешает обычная работа, да.
            Не представляю, как жил Чехов, к примеру. Говорят, с утра принимал,  днем писал,  вечером любовался на закат. 
            Вот у меня с ним  теоретически,  сходные данные, разный график.   И вроде что такого, перетасовать карты: утром пишешь, вечером работаешь,  в промежутке любуешься на свечку Охты,  жизнеутверждающе торчащую  посередь  неба на 12.00.
             Да вот подиж ты...Утром  никакая, идешь на работу. Работа  засасывает так,  что  ощущение, что работаешь пылью в  ковре  на пылесосной фабрике. После работы  еще около  пары часов  ты такой весь из себя очарованный,  тело  где-угодно, иногда даже дома, а мозг еще не отпускают взволнованные пациенты, всякие сложно-интересные медицинские  случаи и  препирательства с больными на тему «назначьте мне лечение, только я ничего делать не буду, пусть само пройдет».
             Какое тут писательство?  На какие светлые, незамутненные темы?  О  каких благородных и чистых  людях?  Научиться успокаивать ум, не  скатившись в алкоголизм — главная задача.  И потом еда (потому что надо) и сон (потому что  вырубает).
             Поэтому — да. Работа — зло. Отнимает время от жизни. Не зря же аристократам запрещается работать. До сих пор. Никто не думал, почему?
           Да, тем аристократам,  у которых заводы/фабрики /газеты/холдинги/счета. В которых работают все остальные, кто не аристократы.
           И (внимание за руками) те, кому запрещено работать, через  заводы /фабрики (зачеркнуто) газеты  высокопарно  внушают остальным, что любой труд- почетен. Ну, они имеют в виду труд на фабрике /заводе/далеепосписку, на худой конец, просто метлой помахать — тоже норм.
           А почему почетен? Потому что  на них. Последнее предложение вслух они не произнесут из аристократической учтивости. К чему Вам знания, что ваш труд — это основа  их жизни без работы?
           Хыыы. Типа вы не заметите.

           В общем,  теперь я знаю точно я- писатель  в душе. Внутри солидарна с братьями. Работать  не хочу, хочу не работать.
           Мне  не нужно  ни бумажек, ни  дипломов. У меня их и  без того  есть, включая диплом  музыкальной школы. Красненький.
           И пусть я буду   врачом  официально. Тайных любовей никто не отменял. Я приму свою судьбу. И даже на работу ходить буду  (иногда там  тоже  забавно, да).         
           Приятно же себя чувствовать принцессой на горошине,  несмотря на все свои лохмотья.  Никто не в курсе, а у тебя секретик.
          В писательстве самое сложное — написать что-нибудь стоящее. С этим пока, конечно, не очень, но у меня скоро пенсия.  Уйма свободного времени.      
         О том, что  писать — это тоже работа я никому не расскажу.
         Пусть все  думают, что это   просто красиво на портрете сидеть.