Уэзерби история жизни и бейсбола, 1-10глава

Иннинг Уэзерби: история студенческой жизни и бейсбола.
Автор: Ральф Генри Барбур.
-ТРУС! 1
 II.-ПРЕРЫВАНИЕ 11
 III.-МИСТЕР ТИДБОЛЛ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ 19
 IV.-КЭТЧЕР И ПИТЧЕР 30
 V.-СТОЛКНОВЕНИЕ ВО ДВОРЕ 39
 VI.-В ОПАЛЕ 47
 VII.-У ОТБИВНЫХ СЕТОК 57
 VIII.-ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ 68
 IX.-ЭНТОНИ ИЗУЧАЕТ РАСПИСАНИЕ 80
 X.--РЕЙС 94
 XI.--ЭНТОНИ ДЕЛАЕТ ЗАЯВЛЕНИЕ 106
 XII.--БРОСОК ЛЕВОМУ ПОЛЕВОМУ ИГРОКУ 120
 XIII.--ДЖО НАСТРОЕН ПЕССИМИСТИЧНО 127
 XIV.--МАССОВЫЙ МИТИНГ 139
 XV.-ЭНТОНИ В БЕЙСБОЛЕ 148
 XVI.-ДЖЕК УХАЖИВАЕТ За МУЗОЙ 156
 XVII.--ЭРСКИН _vs._ ГАРВАРД 167
 XVIII.--ДЖЕК НА ВТОРОМ МЕСТЕ 176
 XIX.--ЭНТОНИ РАСКРЫВАЕТ СЕКРЕТ 184
 XX.--УКРАДЕННОЕ ИМУЩЕСТВО 194
 XXI.-ВЫЕЗД В КОЛЛЕДЖТАУН 203
 XXII.-В КОНЦЕ ШЕСТОЙ ПАРТИИ 213
 XXIII.-ТРОЙНАЯ ИГРА 223
 XXIV.-ПОДАЧА УЭЗЕРБИ 239
*******
1 глава. Трус.
УНИВЕРСИТЕТСКИЙ БЕЙСБОЛ. -- Все мужчины, желающие попробовать себя в команде
 явитесь в клетку в понедельник, 25 февраля, ровно в 3.30.

 ДЖОС. Л. ПЕРКИНС, капитан._

Джек Уэзерби, выходя из спортзала, остановился перед доской объявлений
в маленьком продуваемом сквозняками холле и прочитал призыв.

"Это в следующий понедельник", - пробормотал он. "Хорошо, я буду там".

Затем, навалившись плечом на большую дубовую дверь, он протиснулся наружу.
вышел на гранитные ступени и постоял там с минуту, хмурясь.
созерцая безрадостную сцену. Дощатая дорожка перед ним была
почти на плаву в мелком ручейке растаявшего снега, который заполнял
гравийную дорожку из стороны в сторону. Через несколько шагов дорожка заканчивалась у
Ворота на Вашингтон-стрит посреди настоящего озера. Переправа была в нескольких дюймах глубиной
, а Пустошь представляла собой унылую пустошь из луж и ручьев
из которой, словно в агонии, возвышался памятник солдатам
в поисках сухого места, куда можно было бы перебраться. Слышалось непрерывное и
монотонное капание, журчание и журчание снега, который
двумя днями ранее покрыл землю на глубину более фута,
исчез как по волшебству под дуновением несвоевременного южного ветра.
Небо было свинцовым и хмурым, и на его фоне виднелись голые ветви деревьев.
бесчисленные вязы раскачивались complainingly. В общем и так много
из территории колледжа, как было и в помине опустели. В целом, это была
удручающая перспектива, представшая глазам Джека, и мало способная
помочь ему в борьбе с "хандрой", которая угнетала его
весь день.

Он вяло пошел вниз по ступенькам, героически стараясь свистеть
мелодия. Но мелодия вымерли, где тротуар был достигнут. Он посмотрел
с опасением от переправы до его ботинок, ботинки, даже когда
новым было практически не приспособлены к влажной погоде-и через мгновение
поколебавшись, отказался от идеи срезать путь обычным путем через
Коммон и пошел дальше по Вашингтон-стрит. Как он начал, чтобы забрать его
так осторожно по мокрой мостовой на углу Элм-Стрит, два
мужчины уже спускались по лестнице в доме-интернате. Они разговаривали на повышенных,
возбужденных тонах, и Джек слышал их, пока они не отошли на некоторое
расстояние в сторону железной дороги.

"Говорят, вода дошла до дороги", - громко заявил один из них.
"и она все еще поднимается. Они боятся, что мост рухнет.
Сойдет много льда".

"Я думаю, что это может сработать", - сказал другой. "Старая штука выглядит так, как будто ты мог бы сдвинуть ее с места, если бы попытался".
"Да, не так ли?

Давай двигаться дальше." "Да, не так ли?" "Давай двигаться дальше". Однажды у нас дома было наводнение
это...

Затем сильный порыв ветра, налетевший из-за угла
полуразрушенной конюшни, заглушил разговор. Джек остановился
и молча взвесил соответствующих достопримечательностям темно и не
overcomfortable комната в доме с зелеными ставнями в нескольких шагах,
и разлившейся реке, которая, возможно, если существует такая вещь, как хороший
удача, которой он было засомневался--смести шаткие старые деревянные
мост. Его ноги уже были мокрые, и так-- он воротился
на углу Вашингтон-стрит и направился по следам
другие. Они были примерно в квартале впереди, шлепая своими толстыми ботинками
по всевозможным лужам. Очевидно, они были лучшими друзьями,
поскольку один держал руку на плече другого. Однажды проказник ветер
родила лом веселый смех на улице, и Джек, и шел
позади, опасаясь луж, как и подобает человеку, который носит его только
пара зимней обуви, слышал и чувствовал все мрачнее и более несчастным, чем
никогда.

Он задавался вопросом, что было бы иметь настоящих друзей и кеты; для
хорошо знают и ценят. Он пришел, чтобы Эрскин колледж в сентябре полностью
ожидал, что такие вещи выпавшие на его долю. Но он был там уже пять месяцев.
и все это время его жизнь была очень одинокой.
Сначала он неуверенно пытался завести друзей. Возможно, он
связался не с теми людьми; возможно, его поведение было против него;
результат был обескураживающим, и через некоторое время он почувствовал боль от того, что
его сверхчувствительные чувства казались отпором, он перестал искать
друзей и удалился в скорлупу пессимизма и уязвленной гордости,
маскируя свое одиночество под наигранным безразличием. С тех пор он
несомненно, потерял много шансов найти компанию, которой так жаждал; но
он усвоил свой урок, с горечью сказал он себе, и поэтому отказался
заигрывает так, словно это самое смертоносное из оскорблений.

Он ни в малейшей степени не был похож на мизантропа. Ему было семнадцать лет
старые, крупные для своего возраста, гибкое, мускулистое и здоровый вид, как это
в мальчике, который никогда не был избалован, с лицом, которое даже в
настоящий момент, несмотря на выражение затаенной горечи,
которое омрачало его, был в высшей степени привлекательным. Его широко расставленные глаза были
серого цвета; волосы были светло-каштановыми, а рот, который в последнее время
приобрел неудачную привычку слегка надменно ухмыляться
на публике выглядел великодушным и честным, а благодаря твердо очерченному
подбородку под ним предполагал силу и возможности. В целом он был
подтянутым, мужественным парнем, которому, можно сказать, многим обязана фортуна
.

Когда Джек Уэзерби добрался до реки, он обнаружил, что сообщение о
его грабежи не были преувеличены. Конечно, Ривер-стрит была
все еще над водой, но местами наводнение вышло далеко за пределы берега,
а дальше, перед угольными складами, несколько причалов
были затоплены. На широкую реку, обычно спокойный, даже вялый орган,
запускаем новый звук, низкий, угрожающий рев, которого, без его
осознав, что, достигла ушей Джек задолго до того, как он зрячий
реки.

Он пробрался сквозь толпу горожан, выстроившихся вдоль улицы
, и, пройдя через пустой угольный склад, оказался на
пропитанный брызгами трос в футе над водой. Справа и
слева от него пирсы вдавались на некоторое расстояние в реку. Они были необитаемы. Но
за ними открытые пространства, используемые угольной компанией в качестве складов
для вагонов, были черны от наблюдателей. Неподалеку находился мост,
низкое деревянное сооружение, соединяющее Сентерпорт с маленькой деревушкой
Киркплейн на другом берегу реки. Джек находился на стороне, расположенной выше по течению
моста, и мог видеть хаос, который создавал дрейфующий лед с помощью
изношенного спайлинга, и слышать треск и перемалывание пирога за пирогом
был отброшен и прижат к нему. Несколько опор уже были сломаны.
вход на мост был перегорожен веревкой и
охранялся членом небольшого отряда полиции Сентерпорта.

Джек отодвинулся как можно дальше от края балки и, прижавшись
плечами к доскам большого контейнера, со странным
восхищением наблюдал за черной, сердитой водой, проносящейся мимо. Это пугало и
отталкивало его, и все же ему было трудно отвести взгляд. Сколько себя
он себя помнил, он боялся воды. Однажды, когда он
ему было всего пять лет, он упал в ручей, протекавший через ферму его
отца, и чуть не утонул, прежде чем мать, поспешившая за
беглецом, вытащила его. Помнится эскапада
очень туманно, но зато у него остался страх воды, который был почти
мания. Все попытки борьбы с ним оказались тщетными. Он так и не научился
плавать и никогда в жизни не доверял себе в лодке. И
тем не менее, будучи мальчиком, он жадно впитывал все истории о море, которые ему
удавалось достать, и содрогался при виде кораблекрушений и тому подобного
бедствия, одновременно отталкивали и завораживали.

Внезапно его созерцание реки было нарушено криками
тревоги с верхнего течения. С усилием он оторвал взгляд от воды
и посмотрел в направлении криков. В этот момент из-за
угла пирса справа от него выплыло что-то, что бешено билось в воде
и издавало пронзительные крики о помощи. После первой
секунды замешательства Джек увидел, что это был мальчик лет тринадцати или
четырнадцати. Белое лицо, искаженное ужасом, повернулось
к нему, и на мгновение испуганные, вытаращенные глаза посмотрели
в его. Джека затошнило, и он вслепую нащупал опору. Хитрость течения
выбросило сопротивляющееся тело в маленькую гавань, образованную двумя пирсами
, почти у его ног. В его ушах стоял бессмысленный гул
крики, а в сердце поселился ужасный страх. Он откинулся на спину с вытянутыми
цепляется руками за доски у него за спиной и закрыл глаза, чтобы избежать
вид симпатичнее ниже. Затем, судорожно вздохнув, он опустился на колени.
одной рукой он схватился за веревку, а другой
потянулся вниз. Но было слишком поздно. Течение снова подхватило его,
он уже отнес мальчика за пределы досягаемости. Раздался последний отчаянный
вопль, затем руки перестали сопротивляться, и водовороты сомкнулись над
телом. Джек присоединился к своим голосом, бессильно с ассортиментом и посмотрел
дико об доску или веревку-все, что он мог бы выбросить в
вода. Но делать было нечего. Тошнит и кружится голова, он поутих в отношении
пиломатериалы.

[Иллюстрация: он откинулся назад, прижимаясь к доскам позади него.]

Затем, как раз в углу вниз по течению пристани, организм пришел в
опять поверхности, глаза слепого, уста немого. И, почти тоже
поздно, пришел помочь.

Джек, склонившийся над отверстием в угольном бункере, скорее почувствовал, чем увидел,
кто-то толкнул его. Спасатель, мужчина на несколько лет старше Джека,
сбросил пальто и жилет и теперь, наклонившись и положив руку
слегка на веревку, он спрыгнул в воду. Полдюжины гребков
довели его до конца пирса, и как раз в тот момент, когда тонущий мальчик
снова начал тонуть, он поймал его. Повернувшись, он бросился к Джеку,
отчаянно плывя против бурлящего течения. Минуту это
было нелегкой работой; затем он достиг более спокойной воды, и Джек, наклонившись
перегнувшись через край, протянул вперед нетерпеливые руки, чтобы помочь. Но прежде чем он успел это сделать
его оттолкнули в сторону, и он едва не упал головой вниз
первым в воду упал мужчина средних лет, которого Джек на мгновение
позже выяснилось, что это профессор Уайт, освободивший спасителя от его ноши.

К тому времени узкий плацдарм на берегу реки был уже заполнен
студентами и горожанами. Вскоре явно безжизненное
тело пронесли мимо них через двор в небольшой офис.
Джек, дрожа всем телом, последовал за ней. Но около двери он вдруг
почувствовал враждебную атмосферу. Толпа, которая росла с каждой минутой.
Наблюдали за ним с любопытством, презрением, бормоча и
перешептываясь. Кровь кинулась ему в лицо, а затем отступила, оставив его
мертвенно-бледная. На мгновение он столкнулся с ними. Тогда маленький мальчик где-то на
на краю толпы издали пронзительный крик:

"Это он! Это тот парень, который даже не попытался спасти его!
"Он боялся намочить ноги!"

Джек огляделся и прочел на лицах, обращенных к нему, только
безжалостное осуждение. Что-то в горле сжалось и отказалось
быть вытесненным. С поднятой головой он повернулся и стал пробираться сквозь толпу.
на его губах застыла прежняя насмешка. Но впереди было кое-что похуже. Он почувствовал
руку на своем плече и, обернувшись, увидел рядом с собой профессора Уайта.

"Как вас зовут?" - строго спросил профессор.

"Уэзерби, сэр", - пробормотал Джек.

"Вы студент?"

"Да, сэр".

"Какого класса?"

"Шесть".

Профессор посмотрел на него испытующе, потом опустил руку:
плечо.

"Мне трудно в это поверить", - сказал он презрительно. "Я не думал, что
у нас в Эрскине есть трусы!"

Он отвернулся, и Джек, после минутного колебания, момент
что его первым желанием протестовать против несправедливости
приговор был утоплен во внезапной деградации всплеск гнева, пробрался
выделят из толпы и направилась обратно в свою комнату через сборе
сумерки.

[Иллюстрация: ПЛАН ЭРСКИН-КОЛЛЕДЖА И ГОРОДА СЕНТЕРПОРТ, 1901 ГОД]




ГЛАВА II

ПЕРЕРЫВ В РАБОТЕ


Эрскин-колледж в Сентерпорте невелик. Как и многие другие новые
Значение английского колледжа заключается скорее в его работах, чем в богатстве
или великолепие. Его численность на всех факультетах в то время, о котором
Я пишу, составляла около 600 человек. Я не буду описывать в колледж, он бы
займет слишком много времени; к тому же, это было сделано очень часто и очень
ну, а если читатель, изучив соответствующий план, который
воспроизводится с любезного разрешения властей, чувствует
необходимость дальнейшего описания, я бы с уважением относиться к нему с балком в
Справочник Эрскин (фотографически показано) и история мае
Эрскин Колледж. И если в связи с этим он рассматривает годовой
по каталогу он будет знать обо всем, что только можно знать об этом предмете.

Покидая Вашингтон-стрит и идет на запад по улице Вязов, он найдет,
перед вершиной общем, небольшой белый коттедж рама обильно
украшают шторы из наиболее яркие зеленые. Это принадлежит миссис Дорлон. Это
безусловно, самый крошечный из множества пансионатов и ночлежек, которые
выстраиваются вдоль внешнего изгиба улицы Вязов, и, как можно было бы предположить, в нем
комнат мало и они не очень удобны. Миссис Дорлон, невысокая женщина средних лет
вдова с постоянной простудой на голове, оставляет нижний этаж для
она пользуется сама и сдает две комнаты на верхнем этаже студентам. Между
этими квартирами на втором этаже выбор невелик. Западная часть
На нее попадает послеполуденный солнечный свет, в то время как на другую сторону
зала его нет. Чтобы компенсировать это, однако, восточная комната,
или был, во время моего рассказа, гордый обладатель реестр,
предположительно, несколько ошибочно, для проведения теплого воздуха в квартиру;
в то время как западные номеров, чтобы использовать язык Dorlon Миссис, был "Гет по
газ".

Кроме этих отличий, кажущаяся, а не реальная, два
палаты были похожи. В каждом была полоска узкой территории
на которой можно было стоять прямо, окруженная с обеих сторон
круто наклонными потолками, отслаивающиеся просторы которых прерывались
мансардные окна, пропускающие немного света и немного холода. Это была
восточная комната, которую Джек Уэзерби в настоящее время называл домом, подвиг, который
подразумевал наличие большого воображения с его стороны. Ибо
когда, сбежав от враждебной толпы у реки и пробравшись
по Вашингтону на улицу Вязов, и так до дома с мучительно
комната с зелеными жалюзи, в которой он оказался, ни в малейшей степени не походила на дом.
ничто в мире не напоминало о доме.

Железная кроватка-кровать, несмотря на ее яркий имитация Багдад покрытия, не
обмануть смотрящего в приняв его за турецкий диван.
Выцветший и потертый ковер с вкраплениями, слишком маленький, чтобы покрывать
пол, был холодного, негостеприимного оттенка синего. Жилец
почти не пытался украсить комнату, отчасти потому, что площадь
стен, отведенная для картин, была крайне ограничена, отчасти потому, что
с самого начала унылое уродство комнаты обескуражило его.
Зеленый-возглавил исследование столик возле окна в конце было жаль шт
мебели. Бывшие пользователи вырезали каббалистические узоры на ободке из
орехового дерева и украсили покрытие из искусственной кожи еще более
загадочными фигурами; были также свидетельства перевернутых чернильниц
. Желтозернистый платяной шкаф рядом с дверью устало прислонился
к поддерживающему углу потолка.

Самой яркой деталью в комнате было лакированное кресло-качалка, обито ярким
брюссельским ковром зеленого и желтого цветов. Если не считать книжной полки из орехового дерева
, висящей у торцевого окна, и умывальника, втиснутого под одно из слуховых окон.,
перечисление предметов обстановки завершено. Даже в те дни, когда
солнце освещало белый фронтон соседнего дома, квартиру
едва ли можно было назвать веселой, а сегодня днем и вечером
сгущались тени, ветер трепал ветви вязов
снаружи и бил по дому до тех пор, пока тот не заскрипел жалобно,
комната казалась до некоторой степени заброшенной.

Захлопнув за собой дверь, Джек отбросил в сторону кепку и
опустился в кресло-качалку, вытянул ноги и с несчастным видом уставился
через окно на колышущийся мир серых ветвей и сгущающихся сумерек.
небо. Всепоглощающей злости, что его послал шагая домой
хотя преследовал сошло на нет, и оставил после себя одиночество и
унынию, которое причиняешь боль, как физическую боль. Дела были плохи
раньше, думал он, но теперь, когда его публично заклеймили как труса и презирали
его товарищи, жизнь стала бы невыносимой! Он представил себе взгляды, полные
презрения, которые встретят его завтра в холле и во дворе, или
куда бы он ни пошел, и застонал. Он вспомнил язвительные слова профессора
"Я и не думал, что у нас в Эрскине есть трусы!" и
стиснул руки во внезапном всепоглощающем гневе. Несправедливость этого
это сводило его с ума. Будет профессор Уайт, - спрашивал он себя, прошли в
река после утопления мальчика, если, как и он сам, тот так и не смог
плавать инсульта и мутит при одной мысли о соприкосновении с ледяной
наводнение?

Вскоре его мысли вернулись к завтрашнему дню и наказанию, которому
он должен подвергнуться. Его смелость ослабевала, и альтернативной, что
упаковка немногих его вещей там и тогда и брошу колледж ранней
поезд утром, казалось, что только возможно. Ну, он бы
сделай это. Это означало бы разочарование для его родителей и потерю денег
они могли себе позволить. Для него это означало бы пять месяцев обучения
впустую. Но лучше так, чем оставаться там презираются и высмеиваются,
следует отметить, за его спиной, как трус.

С придыханием он вскочил на ноги, его щеки горят глаза
влажный с внезапными слезами. Комната была в темноте. Он пошарил за
стол пока он не нашел спички. Когда газ был зажжен он
вспомнил состоянием своих ног, и рисует стул перед
зарегистрируйтесь, он снял мокрые ботинки и поставил их против теплого
решетки, чтобы они могли высохнуть. На его потрепанных серебряных часах было видно
было без нескольких минут шесть. Он нашел сухие носки и,
натянув их на озябшие ноги, надел пару ковровых тапочек.
Затем он умылся перед ужином, снова и снова обтирая раскрасневшееся лицо,
и снова надел пальто как раз в тот момент, когда слабый звон колокольчика внизу позвал
маленьких домочадцев к вечерней трапезе. Выходя, он с
удивлением заметил, что дверь в комнату напротив была приоткрыта, позволяя полосе
света освещать верхний холл непривычным сиянием.
Комната пустовала весь год, но теперь, очевидно, миссис Дорлон освободила
нашли арендатора. Но то его интересовало мало, ибо разум его был
прочно сделаны, и на следующий день его собственный номер будет для аренды.

Когда он вошел в крошечную столовую, миссис Дорлон и ее дочь,
застенчивая худенькая девочка лет двенадцати-тринадцати, уже
сидели за столом. Джек пробормотал приветствие и принялся за еду.
молча принялся за холодное мясо и грэм-хлеб, которые вместе с крабово-яблочным желе
и слабым чаем составляли трапезу. Но его хозяйка была явно в приподнятом настроении,
и после нескольких беременных всхлипываний секрет был раскрыт. Западная комната
была арендована!

"И такой приятный молодой человек с приятными манерами", - заявила она. "А
Мистер Тидболл, младший. Возможно, вы встречались с ним?"

Джек покачал головой.

"Ну, я уверен, вам понравится ему, и это будет очень приятно для вас
еще студентом в доме. Я знаю, что значит быть одной" - она
грустно шмыгнула носом - "С тех пор, как умер мистер Дорлон, и я думаю, ты чувствуешь себя совершенно одинокой.
иногда там, наверху. Если хотите, я представлю вам мистера Тидболла после
ужина?

Вдова, казалось, слегка разволновалась при этой мысли, и ее
лицо вытянулось, когда Джек попросил разрешения уйти. "Не сегодня вечером, пожалуйста", - сказал он.
"Я буду очень занят, миссис Дорлон".

"О, очень хорошо. Я только подумал..." Что она подумала, он так и не узнал, потому что
извинившись, он отодвинул стул и вернулся в свою комнату. Как
он закрыл дверь своей комнаты он слышал, как новый жилец бодро насвистывая и
наконец-таки в коридоре.

Он вытащил из-под кровати сундук с пароваркой, откинул крышку и
бесцеремонно вывалил содержимое на пол. Затем он взял
чемодан из шкафа и направилась, чтобы упаковать в него то, что несколько
имущество будет служить ему, пока он не мог послать за его ствол. В
последнее он не мог взять с собой. Во-первых, не было никакой возможности
доставить его на станцию вовремя, к раннему поезду; во-вторых,
во-вторых, поскольку он был не в состоянии заплатить миссис Дорлон за текущий месяц.
тем не менее, он чувствовал, что должен оставить что-то после себя в качестве гарантии.
Перспектива идти домой, поднял ему настроение, и он чувствовал себя счастливее
чем он имел в течение многих месяцев. Он даже напевал таким видом, как добирался он
деловито между шкаф и сундук, и в результате оказалось, что
первый стук в дверь, прошли мимо ушей. Через мгновение стук
был повторен, и в этот раз Джек услышал это и остановился в акте
распространяя его воскресные брюки в кассе и смотрела в сообщениях
он чувствовал. Кто же это был, - думал он. Возможно, миссис Дорлон пришла намекнуть
насчет арендной платы; возможно ... Но кто бы это ни был, Джек не хотел, чтобы
его приготовления были замечены. Он тихо закрыл крышку багажника и пожалел, что
не запер дверь. Он молча ждал. Возможно абонента бы
уходи. Затем, когда он с облегчением начал думать, что это уже произошло
, ручка повернулась, дверь распахнулась, и в щель заглянуло худощавое лицо в очках
.

"Я думал, ты не слышал, как я стучала", - сказал странным, тягучим
голос. "Я снял комнату напротив, и поскольку мы собираемся стать
соседями, я подумал, что просто зайду и познакомлюсь".

Звонивший вошел и закрыл за собой дверь, окинув
заинтересованным взглядом убогую квартиру. Джек, после мгновения
удивления и растерянности, смущенно пробормотал несколько слов приветствия. При этом
он узнал в странной долговязой фигуре в дверях героя
происшествия на реке.




ГЛАВА III

МИСТЕР ТИДБОЛЛ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ


Звонившему на вид было около двадцати одного или двух лет. Он был
высокий, худой и угловатый, держался неуклюже. Его плечи
были сутулыми, что говорит о том, что он много корпел над книгами. Его руки и
ноги были большими, прежде узловатыми и неуклюжими. Лицо у него было худощавое,
щеки несколько впалые; нос крупный и правильной формы, а
рот, в целом слишком широкий, выглядел добродушным и насмешливым. Он
носил очки в стальной оправе, за которыми поблескивала пара маленьких,
бледно-голубых глаз, добрых и проницательных. Его одежда с первого взгляда показалась
принадлежать к какой-то одной очень крупной; на штанах висели в мешковатые складки
о его ноги и его пальто пошел на затылке, обнажая не менее
дюйма рубашка клетчатый зонтик.

И все же, несмотря на несоответствие своей внешности, он произвел на Джека впечатление
важной персоны, человека, который многое знает и который был
способен использовать свои знания во благо. Лакомый кусочек? Где
он слышал имя Тидболл? Когда он подумал об этом сейчас, это имя
показалось странно знакомым. Вспомнив о своих обязанностях хозяина, Джек выдвинул
вперед запатентованное кресло-качалку.

"Не присядешь ли ты?" - спросил он.

Посетительница опустилась на стул, в результате одна большая нога, заключенная в вольном
в потертые кожаные тапочки, на одно колено и обхватив его обеими
узловатые руки совсем, как будто он опасался, что она может уйти, когда он
не смотрел.

"Странный у нас погодка," протянул он. Он говорил через
нос с говором живущих в нем уроженца побережья. Джек
согласился, неловко присаживаясь на край койки и гадая,
узнал ли его Тидболл.

- Миссис Тингамабоб, живущая внизу, сказала, что ты из Мэна. Мэн - мой
Штат. Я родом из Джонсборо; когда-нибудь слышал о Джонсборо?"

"Нет, я так не думаю". Посетитель усмехнулся.

"Никогда не встречал никого, кто бы это делал. Думаю, я, пожалуй, единственный житель этого
мегаполиса, который когда-либо покидал его пределы. Хотя в нашем городе есть один парень,
который однажды ездил в Портленд около сорока лет назад. В Джонсборо на него
смотрят как на настоящего путешественника.

Джек улыбнулся. "Мои родители живут недалеко от Оберна", - сказал он.

"Милое местечко, Оберн. Кстати, меня зовут Тидболл - Энтони З. З. расшифровывается как
Зенон; думаю, я сам в некотором роде стоик." Замечание осталось незамеченным
Джек, чье знакомство с греческими философами было все еще ограниченным.

"Уэзерби меня зовут", он вернулся. "Джек мое имя; я не
любой отчество".

"Тебе повезло", - ответил другой. "Вероятно, они назвали бы вы
Ксенофан, понимаете. Джек не понял, но он с сомнением улыбнулся, и
посетитель продолжил. "Ну, теперь мы знаем друг друга. Мы здесь единственные
ребята в хижине, и мы могли бы собраться вместе, а? Кажется, я видел
тебя сегодня днем у реки, не так ли?

Джек покраснел и кивнул.

"Я так и думал". Наступило минутное молчание, во время которого
проницательные глаза посетителя открыто и спокойно изучали Джека, и во время которого все старые
несчастье, забытое на мгновение, вернулось к мальчику. Затем--

- Полагаю, ты не умеешь плавать, а? - спросил другой.

- Нет, не гребок, - пробормотал Джек.

"Я так и думал", - повторил Тидболл. Снова наступило молчание. Затем Джек
сказал с неловким смешком:

"Хотя нет никаких сомнений, что ты можешь".

"Я? Да, я умею плавать как акула. В Джонсборо мы узнаем, когда
мы год от роду. Приходит нам в голову, подставки".

"Повезло, что ты был там сегодня днем", - сказал Джек.

"О, я думаю, кто-нибудь другой зашел бы туда!"

"Он ... он не... он не утонул, не так ли?"

- Ребенок? Нет, но плэгус где-то рядом. Думаю, с ним сейчас все в порядке. Преподай
ему урок.

"Мост рухнул?" - спросил Джек через мгновение, просто чтобы нарушить очередное молчание.
"Нет, вода убывала, когда я уходил.

Думаю, я все-таки мешаю, не так ли?" - Спросил я. "Мост рухнул". "Мост рухнул". "Мост рухнул?"
"Мост рухнул".

"По дороге?"

"Да; разве ты ничего не делал, когда я вошел? Паковал чемодан или
что-то в этом роде?"

"О, это... это не имеет значения; спешить некуда".

"Собираешься домой на воскресенье?"

"Д-да".

"Тебе повезло; хотел бы я быть таким. Но не позволяй мне перебивать; продолжай и
Я просто посижу здесь, в стороне, если ты не возражаешь, что я остался.

"Вовсе нет; я ... я рад, что ты с нами". И самое странное в этом, как понял
Джек в следующий момент, было то, что он имел в виду то, что сказал.
Посетитель достал маленькую трубку из одного кармана и кисет из
другого.

"Курите?" спросил он.

"Нет", - ответил Джек.

"Не возражаете, если я закурю?"

"Ни капельки". Tidball сунул чашу с табаком и вскоре была отправка
длинные облака rankly пахнущего дыма в воздух.

"Не начнется", - посоветовал он. "Это подлая привычка; тратит время и деньги впустую"
и, в конце концов, не приносит тебе никакой пользы. Лучше бы я этого не делал".

"Но ты не мог бы избавиться от нее?" - спросил Джек.

Тидболл снова хихикнул и выпустил большую струю серого дыма в сторону
газового фонаря.

"Не хочу", - ответил он.

"О!" - озадаченно сказал Джек.

"Собираешься взять свой чемодан?" - спросил другой, махнув в его сторону трубкой.

"Нет, только сумку. Я пришлю за чемоданом позже". Затем, когда он осознал
свою ошибку, кровь прилила к его щекам. Он поднял глаза на Тидболла
и обнаружил, что тот вопросительно смотрит на него. "Я... я имею в виду ... что..."

"Ничего страшного", - перебил посетитель. "Когда я вошел, я подумал, что вы
хотели сорваться с места и убежать. Почему?"

"Потому что ... потому что я не могу остаться", - вызывающе ответил Джек. "Ты...ты
были там и видел это. Все думают, что я трус! Профессор
Белый сказал ... сказал...", он поперхнулся и посмотрел вниз с треском в его скручивания
пальцы.

"Ну, ты же не трус, не так ли?"

Джек испуганно поднял глаза.

"Почему ... почему ... нет, я не трус!" - воскликнул он.

"Не думал, что ты такой. Ты не слушай его".

Джек испытал благодарное тепло в сердце и посмотрела застенчиво и
к счастью, в странный, худощавом лице через всю комнату.

- Но... но они все так думают, - пробормотал он.

- Тогда на твоем месте я бы не стал доказывать их правоту.

- Доказать... что ты имеешь в виду?

"Это значит, что я бы не сбежал; это значит, что я бы остался и боролся с этим. Любой может
убежать; нужен храбрый человек, чтобы встать и сражаться ".

"О!" Джек удивленно уставился на Тидболла. - Я об этом не подумал.

- Еще не поздно.

- Н- нет, - с сомнением ответил Джек. - Ты... думаешь, мне следует остаться?

- Да, честно признаюсь, Уэзерби. Тебе нечего стыдиться.;
из этого не вышло бы ничего хорошего, если бы ты упал в реку; думаю, ты бы
утонул... И тот парень тоже. Уайт поспешил с выводами и
приземлился неправильно. Впрочем, я не могу его сильно винить. Видите ли, здешние ребята
в Эрскин приезжают из деревни, с побережья или из какого-нибудь маленького городка,
и плавать для них так же естественно, как есть, и я думаю, им и в голову не приходило
, что, возможно, ты не умеешь плавать. Но когда они узнают правду об этом
...

- Но они не узнают, - сказал Джек.

- Обязательно узнают. Я сам увижусь с Уайтом и расскажу всем ребятам, которых знаю.;
не потребуется много времени, чтобы факты распространились ".

"Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал, если не возражаешь", - сказал Джек. "Это ужасно
любезно с твоей стороны..."

"Чего не делал?"

"Повидался с профессором Уайтом".

- Ну ... конечно, я знаю, что ты немного обижен на него, Уэзерби,
и я не очень виню тебя; тем не менее, нет смысла позволять этому
недопониманию продолжаться, когда одно-два слова все исправят ".

"Меня не волнует, что он думает", - с горечью сказал Джек.

"Хорошо", - спокойно ответил Тидболл. "А как насчет остальных?"

Джек с минуту молча изучал свои руки. Затем он расправил свои
плечи и встал.

- Вы очень добры, - сказал он, - что хотите взять на себя все эти хлопоты из-за меня.
я вам ужасно признателен, но ... если вы не
Имей в виду, я бы предпочел, чтобы ты никому ничего не говорил.

Тидболл нахмурился.

"Значит, ты собираешься сбежать?" разочарованно спросил он.

"Нет, я останусь и ... и буду сражаться! Пусть они считают меня трусом, если им нравится;
только когда-нибудь я докажу им, что это не так!

"Это то, что надо", - одобрительно сказал другой. "Я думаю, ты совершаешь
ошибку, не объясняя, но ... может быть, ты передумаешь. Если ты
передумаешь, дай мне знать".

"Спасибо, - ответил Джек, - но я не буду". Он взял свой саквояж и
держа его вверх дном, высыпал содержимое на раскладушку. "Я бы хотел, чтобы
ты сказал мне одну вещь", - сказал он.

"Хорошо".

"Ты... я имею в виду ... Ну, ты просто случайно зашел, или... ты
знал, что я был... Трусом?

- Ну, - протянул другой, мягко улыбаясь облачку дыма, - миссис
Тингамабоб сказала мне вчера, когда я снимал эту комнату, что у нее живет
очень приятный молодой человек, первокурсник по имени Уэзерби.
Название, я полагаю, не распространенное, и поэтому, когда я снова услышал его в "
wharf", я вспомнил. И я просто подумал, что зайду и посмотрю, какую глупую
штуку ты решил совершить. Немного нахально, наверное, но это в моем стиле.
Надеюсь, ты не обиделся?

- Нет, я ужасно рад. Если бы не ты меня бы посадили, а
ничего".

"Я рад, что пришел. Надеюсь, мы будем друзьями. Вы должны прийти и увидеть меня.
Вы не найдете вещей очень Дворцовой на моем месте, но есть еще дополнительный
стул, как мне кажется. Я не очень-то стремлюсь к роскоши. До сегодняшнего дня я снимал комнату в
доме на Мейн-стрит; это было очень удобное место:
раскладная кровать, шезлонг, кресло-качалка и рабочий стол с настоящими выдвижными ящиками
это заперто - по крайней мере, некоторые из них заперлись. Мой сосед по комнате был парень по имени
Гуч, от моего пути. Его отец умер неделю назад, а вчера
Я получил от него письмо, говоря ему придется покинуть колледж и пряжкой
принялся за работу. Не мог позволить себе содержать комнату в одиночестве, поэтому огляделся вокруг.
и нашел это. Ну, мне пора."

Он вытянул свой длинный рост из кресла и, достав из
замшевого мешочка красивые большие золотые часы, странно не сочетавшиеся с его
поношенным одеянием, близоруко поднес их к тусклому свету.

"Не торопись", - взмолился Джек. И затем: "У тебя отличные часы
", - добавил он. "Могу я взглянуть на них?"

"Да", - ответил Тидболл, протягивая его на длинной цепочке.
"Это единственная шикарная вещь, которая у меня есть. Это подарок".

"О!" - сказал Джек. "Ну, это красота. И у этого есть доля секунды
привязанность тоже, не так ли?

"Да, и когда вы нажимаете вот на эту штуку, она показывает время; слышите?
Думаю, это стоило кучу денег ".

"Должно быть. Это был приз?"

"Что-то подобное. В Нью-Йорке, сотрудник отдал его мне перед летом
в прошлом. Он подошел к Джонсборо в паровой яхте около тысячи футов
долго. Ну, у меня много учебы, чтобы еще сделать". Он двинулся по направлению к
двери.

"Но почему он дал его вам?" - спросил Джек. "Но, может быть, я задаю
дерзкие вопросы?"

"О, нет, в этом нет никакого секрета, только ... Ну, понимаете, это
с владельцем паровой яхты был его сын, парнишка лет одиннадцати-двенадцати,
Я думаю, и однажды парнишка выпал из катера для перевозки нафты. Там было
сильное волнение, и они не смогли должным образом развернуть катер. Я
случайно оказался неподалеку на шлюпке, и поэтому я подобрал мальчика.
Его папочку, казалось, это очень позабавило, и, вернувшись домой, он
отправил это мне. Вот и все. Похоже, у некоторых людей есть деньги, которые можно потратить.
Что ж, спокойной ночи. Рад был познакомиться с вами. Приезжайте и позвоните, как только сможете".
И Энтони З.

Тидболл кивнул, выпустив прощальное облачко дыма в Джекову щеку. - Спасибо. - Сказал он. - Я рад, что встретил вас. Приезжайте и позвоните, как только сможете.
он указал направление и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.




ГЛАВА IV

КЭТЧЕР И ПИТЧЕР


"Ну, это было не такое уж плохое представление, не так ли?"

Джо Перкинс бросил его фиолетовый колпачок украшен белой Е К
стол и бросился среди подушек на подоконнике в
образом того, кто заслужил свой отдых. Это был жизнерадостный парень
среднего роста, склонный к полноте. Волосы у него были
несомненно рыжие, и, несмотря на то, что черты лица были приятными, никто бы не назвал его
красивым. Но его голубые глаза были настороженными, а рот
фирма. Он обладал вспыльчивым характером народе считается, чтобы сопровождать рыжие волосы,
но это было под контролем, и обычный вид Джо был одним из
крайним добродушием. Он был популярен, возможно, самый популярный парень
в колледже, и он знал это, и не был избалован этим знанием. Его
Друзья верили в него, и он верил в себя. Возможно, это был
последний факт что сделало его таким замечательным лидером. С тех пор его
на первом курсе он был среди передовиков во всех делах колледжа.
Прошлой весной, после катастрофического бейсбольного матча с Робинсоном со счетом 7:0,
выбор Джо, ловля которого была отличительной чертой конкурса,
в качестве капитана был единодушным и полным энтузиазма, и сторонники "Пурпурных"
, оплакивающие сокрушительное поражение, почувствовали облегчение от
знание того, что Джо Перкинс, принимая должность, поклялся
восстановить утраченный престиж Эрскина в алмазе. Весь колледж
твердо верил, что Джо Перкинс выполнит то, что обещал.

Спутницей Джо была Трейси Гилберт. Как и Джо, он был выпускником.
и членом the nine. В отличие от Джо, он ни на кого не производил впечатления
будучи особенно добродушным, он также не походил на того юношу
внешне. У него были прямые темные волосы и черные глаза. Его щеки были
румяными, а рот прямым и тонким. Он был среднего роста и
веса и подавал лучший мяч из всех мужчин в колледже. По возрасту он
был на год старше Джо, ему было двадцать три. У него не было ничего от других.
популярность мужчины, хотя он не вызывал неприязни. Знакомые подозревали
его в высокомерии; в разговоре у него был тон, который казался покровительственным
тем, кто к этому не привык. Его родители были очень богаты; ходили слухи
считал, что его отец был миллионером в несколько раз больше. Как бы то ни было,
у Трейси были самые роскошно обставленные комнаты в Эрскине, и
он тратил больше денег, чем остальные ученики его класса, вместе взятые.

В настоящий момент он сидел в кресле Джо Морриса с его
руки в карманах его и в гольф чулках разлеглась перед ним.
Он ответил на вопрос Джо небрежным кивком, который мог означать
либо согласие, либо отрицание. Джо воспринял это как выражение первого, и
продолжил:

"Во всяком случае, намного лучше, чем в прошлом году. На данный момент тридцать кандидатов
года означает шестидесяти, когда мы вернемся на открытом воздухе."

"Да, но это не количеством, Джо", - сказала Трейси. "Посмотри на
сорт наркоты ты-день. Держу пари, что среди них нет ни одного достойного игрока.
за исключением нескольких игроков прошлого сезона, которые были там. Если бы я был
капитаном, я бы предпочел иметь пятнадцать хороших игроков, чем пятьдесят потенциальных ".

- Ты ужасная карга, Трейси. Ради всего святого, позволь мне быть
счастливой, пока я могу. Завтра я буду вполне готов поверить, что
сегодняшняя компания - это просто кучка безнадежных идиотов; но сегодня вечером я
я оптимист; Я вижу феноменальных питчеров, ловцов звезд, замечательных
игроки первой базы, короче говоря, группа блестящих игроков, которым суждено
стереть Робинсона с лица земли. Оставь меня с моими мечтами, старина
.

"Хорошо, только когда ты проснешься, то обнаружишь, что упала с кровати"
", - ответила Трейси. "Ты что-нибудь слышал от Хэнсона?"

"Да, он приедет в среду, чтобы осмотреться".

"Надеюсь, ему понравится то, что он увидит", - мрачно сказала Трейси. - Полагаю,
вы видели там сегодня этого парня, Уэзерби? У этого парня, должно быть,
чувствительность козла. Подумать только, у него хватило наглости появиться в клетке
в качестве кандидата в бейсболисты после того, что произошло в пятницу! Зачем, если я
на его месте у меня бы не хватило смелости показаться за пределами своей комнаты.
Сегодня с ним никто не разговаривал, но он, похоже, ничуть не возражал."

"Я говорил с ним", - сказал Джо.

"О, ты должен был!"

"И я думаю, ты ошибаешься насчет того, что ему все равно. Он держался довольно уверенно.
но у меня есть подозрение, что он не был счастлив.

"Счастлив! Я бы сказал, что нет. Если он ожидает, чтобы быть счастливым, пока он остается
в Эрскин он будет ужасно обманули. Парень должен быть управляемый
из колледжа."

- Это прискорбное дело, - бесстрастно ответил Джо, - и я
не притворяюсь, что понимаю его. Но я должен признаться, что мне немного жаль
для этого мальчугана. Это может быть просто, что там был какой-то причине его не
иду за этим парнем. Может, он испугался; ты не можешь сказать."

"Ах, вздор! Может быть, он ослеп или уснул! Почему он не гнилая вверх,
тогда, и что-то сказал? Он просто ушел с высоко поднятой головой,
гордо, как вам заблагорассудится, не сказав ни слова. Простой факт в том, что
он трус насквозь."

- Ну... но если это так, почему он явился сегодня? Мне кажется, для этого потребовалось
что-то вроде мужества. Он хорошо знает плэгуи, что такое
колледж думает о нем. Великий Скотт, будь я на его месте, я бы никогда
и не думал поступать туда среди всех этих парней!

"Именно это я и говорю. У него как раз примерно те же чувства, как
Билли-козел. Я хочу сказать, что он весьма горд собой. Но не вы
беспокоиться, Джо, ты не бмы долго возились с ним; скоро мы ему покажем
что бейсбольной команде трусы не нужны. Оставь его нам, старина
".

"Нет, Трейси, ты не должна; предоставь его мне. Я командую этой компанией,
и я вполне способен избавиться от любого, кто мне не нужен. Этот
парень говорит, что умеет играть в мяч, а мне нужны парни, которые умеют играть в мяч,
а не герои, спасающие жизни.

Трейси с отвращением уставился на своего друга.

"Что ж, я могу сказать тебе одну вещь, Джо, и это то, что ты обнаружишь, что
найдется много парней, которые просто не пойдут в команду, если ты
держи Уэзерби, и один из них - я!

"Ерунда", - совершенно невозмутимо ответил другой. "Твоя драгоценная
мораль не пострадает от того, что ты будешь играть на том же акре зеленой
травы, что и Уэзерби. Ни сидеть за одним столом с ним, на что
важно. Во всяком случае, не радуйся преждевременно; это справедливо предположить, что
Вэзерби не знаю достаточно об игре, чтобы сделать команду. Но
пока он старается, я не позволю, чтобы над ним издевались. Джо резко сел
внезапно и яростно ударил кулаком по пурпурно-белой подушке. "Я говорю тебе
откровенно, старина, я собираюсь создать команду-победителя этой весной,
и до тех пор, пока парень хорошо играет в мяч и делает то, что ему говорят, я
мне наплевать, что он подвергается остракизму со стороны всего штата! Я дал
свое торжественное слово Тому Хиггинсу в прошлом году, после игры, что выиграю
у Робинсона, и я собираюсь сдержать это обещание!

"Я никогда не забуду старину Тома в тот день. Бедняга плакал, как ребенок.
всю обратную дорогу до скотленд-ярда. - Ты будешь капитаном, Джо, - сказал он.
- и ты должен пообещать покончить с этим. Ты должен дать мне
свое честное слово, Джо. ""Я сделаю все, что смогу, Том", - сказал
Я. и мы пожали друг другу руки. Если вам не победить их в следующем году, Джо,'
он рыдал, - я вернусь и я буду лизать тебя, пока ты не можешь
стенд. Клянусь, я так и сделаю!" - И он бы тоже так и сделал, - засмеялся Джо.

"Все это достаточно хорошо, - ответил Трейси, - но ты не захочешь заходить слишком далеко"
Джо; ребята не потерпят всего даже от тебя.

"Что ты имеешь в виду?"

"Ну, там много кто теперь думаю, что вы ошиблись в
выбирая Хэнсон, тренер; вы знаете, что. Говорят, что Хэнсон потерял
все, когда был капитаном три года назад, и годом раньше
в прошлый раз, когда он тренировал, мы снова проиграли. Они думают, что вам следовало нанять
тренера, которому было что показать. А теперь, если ты настаиваешь на том, чтобы надеть это на себя
перед ребятами с этим трусом Уэзерби, тебе придется остерегаться
шквалов.

"Отличная штука!" Голубые глаза Джо сверкнули, а рот сжался в прямую линию
. "Я открыт всем шквалам, которые встречаются на моем пути. Мне нравятся
шквалы. И когда они закончат, другие ребята, возможно, будут удивлены
, обнаружив, что они находятся на значительном расстоянии от места боевых действий.
 О, нет, мой мальчик, ты не сможешь напугать меня такими разговорами! Я
знаете, что сказали ребята - то есть некоторые из них - по поводу моего выбора?
Хэнсон, и мне наплевать на "континенталь". С Хэнсоном все в порядке. Когда
он был здесь капитаном, у него была самая бедная команда игроков, с которыми когда-либо приходилось бороться мужчине
; любой, кто учился в колледже, скажет вам
это. Они не могли выходить на поле и отбивать биты; единственное, что они
могли делать, это бить ногами; они возмущались расписанием, и они возмущались
объемом работы, которую им предстояло выполнить, и они возмущались
тренировочный стол. Никто на земле не смог бы победить с такой командой. Что касается
в позапрошлом году тренировал Хэнсон, и мы не выиграли, я знаю. Мы не выиграли.
В прошлом году, если уж на то пошло, но никто не винит тренера.
С Хэнсоном все в порядке. Он знает игру от начала до конца; он джентльмен,
и он отдает команде каждую минуту своего времени. Лучший судья
того, правда ли то, что я говорю, - "Болди" Симсон. Иди и спроси "Лысого",
и если он не скажет тебе то же самое, я съем свою шляпу. И когда вы
слышите, как тренер говорит, что с тренером все в порядке, в этом что-то есть ".

"О, ну, я сам мало что знаю об этом! Я только говорю, что
молодцы в общем думаю, Джо".

"Я знаю; ничего страшного. Только, если есть какие-либо шквалы, Трейси,
вы берите друзей и где-нибудь в подвале, пока они не
опасность миновала", - сказал Джо с намеком.

"О, я не боюсь!" Трейси ответила, неловко рассмеявшись. "Я буду рядом с
тобой".

"Хорошо, - серьезно ответил Джо. "Так будет безопаснее".

Раздался стук в дверь, и Джо крикнул: "Войдите!" Когда
он увидел, кто к нему пришел, он встал с подоконника и шагнул
вперед.

"Как дела, Уэзерби? Хочешь меня видеть?"

"Да, если у тебя найдется свободная минутка". Джек спокойно посмотрел на
сидящий в кресле Морриса, и Джо понял.

"Конечно", - ответил он. "Садись". Затем: "я не хотела, чтобы ты был
выходит, старик", - сказал он, обращаясь к Трейси, который до сих пор не приняли никаких мер
к выходящему: "но я думаю, мне придется просить Вас извинить меня
момент".

"Все в порядке", - ответил Трейси, лениво поднимаясь со своего места.
он нагло уставился на вновь прибывшего. "Я все равно немного привередлив".
"В любом случае, я немного привередлив". Он побрел к двери, старательно избегая контакта с Джеком.
"Увидимся утром", - добавил он. "Пока".

Когда дверь закрылась, Джо инстинктивно взглянул на звонившего.
формулируя извинения за оскорбление. Но по выражению лица Джека не было заметно, что он вообще это слышал.
Джо изумился и указал на стул.
"Присаживайся, ладно?" - спросил я.

"Садись, пожалуйста". спросил он вежливо.

Другой покачал головой.

"Нет, спасибо. Что я должен сказать, что примут, но и минуту", - ответил он
спокойно.




ГЛАВА V

ВСТРЕЧА ВО ДВОРЕ


"О, - неопределенно сказал Джо, - хорошо". Ему стало интересно, довольно неловко,
что за этим последует.

"Дело вот в чем", - продолжил Джек. "Я пытался перекинуться с тобой парой слов в
клетке, но рядом всегда кто-нибудь был. Я хотел знать, если ... если
после того, что случилось на днях у реки, у вас есть какие-либо возражения
против моей попытки попасть в девятку. Видите ли," он продолжал, торопливо, "я знаю
то, что ребята называли меня, и я подумал, Может, ты бы предпочла, чтобы я не
выходи. Ты просто скажи мне, и все будет в порядке. Я больше не буду
появляться.

"Понятно", - сказал Джо. "Нет, я не имею ни малейшего возражения; в самом деле, я
рады видеть вас. Я не пытаюсь судить, что--дело у реки,
Уэтерби; это не мое дело. И дело в том, что я хочу, чтобы каждый мужчина,
который умеет играть в бейсбол, явился на тренировку. Это же ясно, не так ли? "

"Да. Тогда я пока продолжу".

"Конечно, Уэзерби, я не могу гарантировать, что вам окажут радушный прием"
другие кандидаты; вы можете это понять. Они могут действовать
неприятно, или скажет некрасивые вещи. Я не в состоянии сдерживать их. Вы будете
приходится рисковать, ты же понимаешь".

- Я понимаю, - спокойно ответил Джек. "Они уже назвали меня
трусом. Я не верю, что они могут сказать что-то хуже".

"Нет, думаю, что нет". Джо с любопытством посмотрел на собеседника. Затем: "Я говорю,
Уэзерби, - импульсивно воскликнул он, - в чем, собственно, была проблема,
другой день? Я слышал только одну его сторону, а у меня фантазии нет
еще, что ль?"

"Я предпочел бы не говорить об этом, если вас не затруднит", - ответил Джек холодно.

"Да, все в порядке! Я прошу прощения". Джо чувствовал что-то разбушевался. Его симпатии
для других на данный момент не угас. Джек двинулся по направлению к
двери.

"Между прочим, - сказал Джо деловым тоном, - по-моему, ты говорил мне, что
ты немного играл в мяч. Где это было?"

"Дома, в школьной команде. Я играл три года".

"На какой позиции?"

"Я подавал в прошлом году. До этого я играл на дальнем фланге,
в основном справа".

"Понятно". Надежды Джо на полезность собеседника таяли. Он видел
немало случаев, когда амбициозные первокурсники, чья вера в себя
как питчеров не оправдывалась последующими событиями. Каждый год туда
отправлялось на тренировку около дюжины подающих надежды молодых людей, которые твердо
верили, что способны занять все такие важные позиции
питчера и кэтчера, просто благодаря тому, что играли в таких
более или менее успешные должности в какой-нибудь команде четвертого или пятого разряда.
Джо мысленно отнес Джека к этому классу заблуждающихся.

"Что ж, - сказал он, - конечно, вы можете рассчитывать на честную пробу,
но я бы не стал надеяться на слишком многое. Видите ли, парень должен быть кем-то вроде
эксперта, чтобы попасть в штрафную здесь; это отличается от игры в
школьной команде. Кроме того, мы довольно хорошо подготовлены к подающим:
есть Гилберт, Кинг и Нокс, все они первоклассные люди.
Конечно, нам нужен новый материал везде, где мы можем его найти, и если ты
докажешь, что умеешь подавать хороший мяч, мы дадим тебе все шансы, какие захочешь.
ты захочешь. Но на твоем месте я бы попробовал заняться чем-нибудь другим этой весной,
на какую-то позицию на поле. У нас много питчеров и не хватает
крайних полевых игроков. Конечно, вы могли бы сохранить свои силы в верчении;
там будет много возможностей для этого на практике".

"Я приму все, что я могу сделать", - ответил Джек. "Я не претендовал
что интересно, в качке. Я был лучшим, что у нас было в Оберне, но, конечно, это не так уж много значит.
"Оберн, Мэн?

Ты там живешь?" "В двух милях от города." - Спросил я. "Я был лучшим, что у нас было в Оберне."

"Это не так уж много значит."

"Это так? Может быть, ты знаешь там моего двоюродного брата, Билли Кромвеля? У его
отца большая кожевенная фабрика. Он окончил здесь три года назад этой
будущей весной".

"Я знаю его довольно хорошо", - ответил Джек, улыбаясь впервые с тех пор, как
он вошел в кабинет. "Это Билли убедил меня прийти сюда.
Он часто рассказывал мне об Эрскине. Конечно, он на семь или
восемь лет старше меня, но он всегда был очень мил со мной".

"Подумать только!" - сказал Джо. - Подумать только, что ты друг Билли!
Он отличный парень, этот Билли. Чем он сейчас занимается?

- Ну, он помощник суперинтенданта. Он всем очень нравится, и
я думаю, он ужасно умный. Что ж, завтра я снова приду с докладом. Я
рад, что увидел вас, и ... спасибо вам.

"Конечно, вы доложите. И если я смогу помочь вам в любое время, просто дайте
мне знать". Он открыл дверь, и Джек отключился. "Увидимся завтра".,
Уэзерби.

- Да. Добрый день.

Когда Джек добрался до верхней площадки лестницы, он снова услышал голос Джо и
остановился.

"Послушай, Уэзерби, - звал капитан бейсбольной команды, - заходи ко мне.
иногда навещай меня. Я хочу побольше услышать о Билли".

"Спасибо", - последовал уклончивый ответ.

Джо закрыл дверь, взял в руки греческих книг, и вернулся к
подоконник. Когда он нашел свое место, он посмотрел на нее исподлобья на
мгновение. "Спасибо", - говорит он, - пробормотал он. "Это все равно что сказать: "Меня
повесят, если я это сделаю!" Этот юнец - загадка; хуже, чем этот болван,
Pausanias!"

За теплым периодом четверга и пятницы последовало понижение температуры
, которое превратило бассейны в ледяные покровы. На
настольных дорожках по-прежнему было опасно ходить, и когда после
отъезда из Сессонс-холла, в котором жил Джо Перкинс, у Джека было несколько
раз, едва не сломав себе шею, он сошел с тропинки и зашагал прочь
по блестящему снегу к нижнему концу двора. Это было
почти стемнело, и холодный, пронизывающий ветер с севера заставил его поднять
воротник куртки и идти быстрым шагом. В поле зрения было немного людей
, и он был рад этому. Конечно, к этому времени он должен
уже привыкший к молча выражали презрение, которое он встретил на
каждая сторона, в едва слышный шепот, который приветствовал его появление
в классе, смысл улыбки, которые он часто перехватывали как они
передаваемое от одного соседа к другому. И все же, несмотря на это, он учил
себя переносить все это спокойно, без каких-либо внешних признаков беспокойства.
несмотря на боль, которую они причинили, он еще не вполне владел собой, и
был благодарен за то, что наступающая темнота и почти пустой двор
обещали ему настоящее избавление от его испытаний.

Пока четверть часа назад он не вошел в кабинет Джо Перкинса.
он не встречал никаких проявлений общественного презрения. Ему удалось
принять завуалированное оскорбление Трейси Гилберт с невозмутимым видом, и все же это
потребовало величайших усилий из всех. Он не знал, кем был этот человек
; он только знал из наблюдения в тренировочной клетке, что это был
главным кандидатом на позиции питчера, и поэтому должны быть, в
вид реплика Перкинса, либо Gilberth или царь или Нокс. Кем бы он ни был
Джек поклялся, что однажды его заставят пожалеть о своих словах. Ибо
хотя Джек молча принимал свою судьбу, он был очень человечен, и
это означало, что рано или поздно он сравняет все счеты.

Когда он уже почти достиг колледж место и были приняты в
доска-опять, шаги хруст морозный досок впереди
принес его разум вдруг от мысли о мести. Он поднял глаза
и увидел, что человек, который приближался и через мгновение пройдет мимо
это был профессор Уайт. Джек сошел с доски и пошел дальше,
отводя глаза. В этот момент профессор узнал его и, когда они поравнялись, заговорил.
"Добрый вечер, Уэзерби".

"Добрый вечер, Уэзерби".

Ответа не последовало, и Джек не повернул головы. Профессор нахмурился
и остановился.

- Уэзерби! - резко позвал он. Джек остановился и повернулся к нему.

"Ну, сэр?" тихо спросил он.

"Что это значит? Вы пытаетесь добавить хамство к ... к вашим
другим недостаткам?"

- Нет, сэр, я только пытался избавить вас от неприятного разговора
с трусом.

- Очень предусмотрительно с вашей стороны, - саркастически заметил тот. "Но позвольте
мне сказать вам, сэр, что если вы хотите избавиться от ... э-э ... от того сожалеющего
впечатления, которое вы произвели, вам придется вести себя менее высокомерно
".

"Мне безразлично, какое впечатление вы производите, сэр",
просто ответил Джек. "Спокойной ночи".

Профессор стоял неподвижно и смотрел вслед мальчику, пока тот не перешел улицу.
гнев на его лице медленно угасал, уступая место
сдержанному восхищению умом, хотя и крайне невежливому,
парировать. Вскоре он снова зажал под мышкой свою зеленую сумку с книгами
и поплелся дальше.

"Интересно, не слишком ли я поторопился на днях", - пробормотал он. "Для труса
У него, по-видимому, удивительно много выдержки. Он выдержит
наблюдение.

Джек поспешил домой, весьма довольный собой. Его счет
с профессором ни в коем случае не был равным, но встреча поставила
кое-что ему в заслугу, и, вспомнив выражение
изумления и гнева на лице профессора, он усмехнулся.

В комнате Тидболла горел свет, когда он пересекал угол
Common, и когда он оглянулся, в гигантском силуэте показалась гротескная голова
против желтого занавеса. Джек взбежал по лестнице и постучал в его
соседская дверь.

"Войдите!" - протянул обитатель западной комнаты, и Джек
вошел на сцену, которая заставила его остановиться прямо в дверях и
уставиться в немом удивлении.




ГЛАВА VI

ОПОЗОРЕННЫЙ


Энтони Тидболл предстал перед Джеком с оловянной ложкой в одной руке и
маленьким жестяным кофейником в другой. Он был в рубашке и
полотенце было завязываются на шее, спускаясь тонкими складками на
его колени. На одном конце исследования был накрыт стол второе полотенце, и
на нем стояли тарелка с хлебом, банка консервов, ломтик сыра,
банка сгущенного молока, сахарница и банки с солью
и перцем. Помимо всего этого, Джек увидел тарелку, соответствующим образом окруженную
ножом, вилкой и ложкой, а по бокам - чашку с блюдцем. Присутствовал
ощутимый и неблагодарный запах готовящейся пищи. Энтони махнул
кофейник гостеприимно, но осторожно, в кресле-качалке.

[Иллюстрация: Энтони махнул кофе гостеприимно.]

"Здравствуйте, Уэзерби", - сказал он. - Сядь.

- Что... что ты делаешь? - ахнул Джек.

- Готовлю ужин. Будешь? Ты как раз вовремя. Он снял полотенце
с шеи и, подойдя к газовой плите, воспользовался им, чтобы снять с крошечной сковородки
форму для пирога.

- Ужин? - эхом повторил Джек. "Вы имеете в виду, что вы сами готовите себе еду?"

"Да", - спокойно ответил Энтони. Он подошел к столу со сковородой,
и ловко переложил с нее шесть маленьких сосисок на пустую тарелку
. Затем он положил ложку молока и две ложки сахара на
дно чашки и наполнил ее до краев дымящимся и очень
ароматным кофе. "Да, я был сам себе шеф-поваром, - продолжил он, - когда-либо
так как я приехал сюда. Когда Гуч и я были вместе, это была хорошая сделка
проще. Я принесла завтрак, и он сел ужинать; Наши обеды были просто холодны
вещи. Вы видите, Уэтерби, мы бедные люди, и я не могла оставаться в
колледж, через три месяца, если я должна была заплатить четыре доллара в неделю на питание. Как
это, это близко возить иногда."

"Все выглядит очень хорошо", - пробормотал Джек, беря стул и
наблюдают за работой с откровенным любопытством.

"Ну, если вы не возражаете, я просто начать работу пока суд да дело
жарко", - сказал Энтони. Он подложил под подбородок уголок банного полотенца
и начал свою трапезу. "Нет ничего грешного в бедности, они говорят,
и конечно, они правы, но это довольно тяжело, иногда и вовсе не подлежит
стыдно за это. Я не всем говорю, что готовлю еду у себя в комнате.
Так не пойдет. Но ты наверняка узнала бы об этом рано или поздно,
и лучше бы это случилось раньше. Я говорю, вы не могли бы выключить
газ там? Спасибо".

"Ты имеешь в виду, что вы можете сэкономить на этом деньги?" - спросил Джек, как он сидел
снова вниз.

"Вам лучше поверить в это. Когда мы с Гучом вели домашнее хозяйство вдвоем, наша еда
обходилась нам примерно в один доллар и пять центов за штуку каждую неделю. Думаю, сейчас
это обойдется мне примерно в два доллара.

- Но даже тогда ты сэкономишь два доллара, не отправляясь в
пансион, - успокаивающе сказал Джек.

"Да, я знаю", - ответил Энтони, принимаясь за вторую сосиску.
"но четыре доллара в неделю - это мой предел. И я плачу за эту комнату больше,
чем за свою половину другой. Думаю, мне придется сократить расходы
на некоторое время. Папа оплачивает мое обучение, а об остальном я забочусь сам. Я заработать
достаточно летом вынимая рыбалку и тому подобное, что бы
последнее меня. Прошлым летом был плохой сезон, но рыба не клюет и
народ не пошел бы со мной. Тем не менее, я получил стипендию, и что
немного помогло. Но я плыву ближе к ветру, чем я
в прошлом году. А на следующей неделе я должен съездить в "Робинсон", и, полагаю,
это на какое-то время практически разорит меня.

"Зачем ты туда идешь?" Поинтересовался Джек.

"Дебаты".

"Конечно!" - воскликнул другой. "Теперь я вспомнил! Я не мог вспомнить, где
Я слышал ваше имя. Да ведь вы президент Лицея, не так ли?
вы? а крутой спорщик? Парень, который выиграл у Эрскина в прошлом году.
когда все ожидали поражения?

"Ну, что-то в этом роде", - ответил младший. "В любом случае, я должен
на следующей неделе пойти в "Робинсон". Если мы победили после того, как я пошел и заплатил
пять долларов и восемьдесят центов в железнодорожных тарифов----!"

Слова подвели его, и он закончил последний из сосисок с совсем малый спятил
покачал головой.

"Каковы наши шансы?" - спросил Джек.

"Думаю, примерно такие же, как в прошлом году. Мы можем, а можем и нет. Robinson's
в этом году у нас есть парень по имени Хит, говорят, это чудо. Мы
потеряли Браунинга и Соула, и это оставляет нас в некотором роде слабыми ".

"Я бы хотел поехать, - сказал Джек, - но не думаю, что смогу себе это позволить".

"Хотелось бы, чтобы ты мог", - искренне ответил Энтони. "Нам нужна вся поддержка,
которую мы можем получить. Если бы это был футбольный матч, сейчас, я думаю, весь колледж
поддержал бы. А это, я полагаю, мы еще около двух десятков рядом
спикерами. Вы когда-нибудь пробовали сгущенное молоко с малиновым вареньем?"

Джек вынужден был признать, что у него никогда не было.

"Это действительно вкусно", - сказал Энтони, намазывая щедрую ложку смеси
на ломтик хлеба. "Если ты как бы закроешь глаза и не будешь
думать об этом, сгущенное молоко будет похоже на густые сливки".

Джек некоторое время молча наблюдал. Затем--

"Я последовал вашему совету", - объявил он.

"Вы имеете в виду, виделся с Перкинсом? Что он сказал?"

"Сказал, что все в порядке; сказал, что рад меня видеть".

"Это хорошо".

"И я встретил профессора Уайта во дворе".

"Что случилось?" - спросил Энтони, поворачивая свое худое лицо в очках
к собеседнику с явным интересом. Джек пересказал разговор
и Энтони ухмыльнулся.

"Однако довольно дерзко, не так ли?"

"Полагаю, что так оно и было", - признал Джек. "Но мне все равно; он не имел права говорить, что я грубиян.
Он... он хам!" "Полегче!" - воскликнул я. "Нет, я не грубиян".

"Полегче! Не обзывайся, Уэзерби, это подлый способ драться.
Уайт не так плох, как тебе кажется. Он совершил ошибку, и когда он
обнаружит этот факт, он будет первым, кто признает это. Вот увидишь."

Энтони достал свою трубку из шиповника и начал курить.

- Они сильно побеспокоили тебя сегодня, не так ли? - Немного? - спросил он.

- Немного. Полагаю, я смогу это вынести.

"Они довольно скоро устанут и забудут об этом", - добродушно сказал другой.
"Держи руку на руле, возьми пару рифов в порыве гнева",
и будь осторожен. Раздается звонок к ужину.

- Да, я должна умыться. Ты будешь занята сегодня вечером?

- Не обижайся. Заходи и захвати свое вязанье.

"Я так и сделаю", - с благодарностью сказал Джек.

Растущая дружба с новым жильцом была единственной яркой чертой
в существовании Джека в то время, и в течение следующих нескольких недель он
часто ловил себя на том, что смотрит на что-то, что было почти
невозмутимость к происшествию у реки и его результатам, поскольку среди
последних было его знакомство с Энтони Тидболлом. Энтони
хозяева знакомых, но мало друзей; друзей, он заявил, были
слишком дорого. Но он принял Джека в течение первой недели их
знакомство и сразу стал опекуном, наставником и старшим братом все
в одном флаконе. Джек подошел к нему со своими бедами, и у него была хорошая
многие в те времена-и прислушивался к его советам и в целом действовали
на него. Это был новый восхитительный опыт молодому мальчику
у кеты, и он сделал это, прибегая в комнату Энтони
всякий раз, когда ему хотелось общества, и прерывая младший учится в
таким образом, что бы вызвали протест у любого сохранить
добрый жертвы. Энтони всегда откладывал в сторону книги и ручки,
набивал трубку, закидывал одну ногу на колени и слушал или говорил
с неизменным добродушием. И после того, как Джек уходил,
Энтони выбрасывал свою трубку и принимался за работу в могучем порыве
наверстать упущенное время, нередко сидя с
газовая плита стояла у него на коленях еще долго после того, как деревенские часы пробили
двенадцать, и все остальные в доме крепко спали.

Иногда они вместе гуляли, потому что оба любили бывать на свежем воздухе.
и стало обычным делом видеть высокого, неуклюжего младшекурсника.
шагающего рядом с первокурсником и близоруко наклоняющегося к
ловите его слова. Некоторое время студенческий мир удивлялся и восклицал.
Тидболл был чрезвычайно важной персоной, странным, тихим, серьезным человеком.
парень, но мастер учиться и спорить, человек, чьи советы были
попросили и выслушали с глубоким уважением и в соответствии с общим мнением
человек, о котором наверняка услышат в будущем.
Следовательно, когда колледж увидел, что Тидболл выбрал Уэзерби,
колледж начал подозревать, что, вполне возможно, он был слишком поспешен
в своем суждении о последнем юноше. Признаки этого начали проявляться
даже для Джека; феллоуз чувствовал себя менее неловко, когда не было других
мест, что необходимо для них, чтобы сидеть рядом с ним в церковь или на
декламации; несколько раз он был встречен по имени, а стыдливо
чтобы быть уверенными, члены его собственного класса; и бейсбольной практике стали
менее тяжелым испытанием для него, поскольку кандидаты, в целом, показал
распоряжения признать его существование и говорить с ним честно. Но если
эти снисходительные люди ждали от Джека доказательств благодарности,
они были обречены на разочарование. Он отвечал на приветствия вежливо, но
без сердечности и не сделал ни малейшего движения к тому, чтобы ухватиться за
рука товарищества так нерешительно и неуверенно протянулась вперед.

"Если раньше я был недостаточно хорош, чтобы со мной общались", - сказал он себе,
"То и сейчас я не лучше, просто потому, что один выдающийся человек проходит со мной по
двору".

Он никогда не принимал приглашения Джо Перкинса зайти. Он был благодарен
капитану за дружелюбие, которое тот проявлял к нему, и
продолжал проявлять при каждом удобном случае. Но Перкинс верил ему
трус, просто как это делали другие. Джо дважды повторил свое приглашение и
потом бросил это занятие. Но чем больше он видел Джека, тем больше он был склонен
сомневаться в справедливости общего вердикта, и поэтому, несмотря на
обязанности, которые отнимали практически каждую минуту его бодрствования,
он нашел время написать письмо своему двоюродному брату Билли Кромвелю в
Оберн. В конце концов он получил ответ. В нем было восемь листов.
в общей сложности, что было естественно, учитывая, что Билли не писал
Джо ранее где-то более полугода, но здесь интересна лишь небольшая часть
послание представляет интерес.

"Я очень хорошо знаю Джека Уэзерби [написал Билли]. Его родители и мои
старые знакомые. У его отца ферма недалеко отсюда, но никогда не делал
я полагаю, у вас все хорошо получается. Вы знаете, что представляют собой некоторые из наших ферм поблизости
; Уэзерби Плейс похож на них, только еще больше. Джек умный,
отважный юноша; хороший парень во всех отношениях. Если ты сможешь помочь ему в этом.
ты окажешь мне услугу. И я думаю, он тебе понравится, если ты узнаешь
его получше. И если ты сможешь перевести его в "девятку", у тебя все будет хорошо.
для "девятки", я тебе обещаю. Джек один из тех надежных парней, которые
вы встретите где-то раз в тысячу лет; если он говорит, что он будет маскировать
корни, он сделает это. И он не боится ни работы, ни чего-либо еще.
Вот, пожалуй, и все. Ты сказал, что хочешь знать все, что я могу рассказать
тебе о Джеке, и, кажется, я это рассказала. Помяни меня при встрече с ним.
увидишь его.

Джо сложил письмо и положил его обратно в конверт.

"Я никогда не знал, что Билли к вам в любой же", - сказал он
сам", - и так, кажется, мы уже оценил молодые Уэтерби все не так. Я
еще раз поговорить с ним. Только ... как его заполучить?




ГЛАВА VII

У ОТБИВНЫХ СЕТОК


Тем временем Эрскин одержал победу над Робинсоном, победу, которая
возможно, не вызвала такого энтузиазма, какой вызвал бы триумф на
решетка или бриллиант, но который, тем не менее, всем очень понравился
и добавил новых лавров к венку, венчающему чело
Энтони Зено Тидболла. Эрскин выиграл дебаты. Результат никогда не был в
сомневаюсь, после того, как Энтони представил свой аргумент, и когда последнее слово
уже говорилось, судьи не стали даже покидать свои места, но, после
момент прошептал конференции, присудили победу посетителей.

Спорщики и их небольшой компании единомышленников не вернуть
Centerport до полудня следующего дня, а задолго до этого утра
пришли документы, и колледж в целом с гордостью прочитал их.
отчет о конкурсе. Это объясняет, почему, когда Энтони, одетый в
длинный, желтоватый клетчатый плащ великой древности, и держащий в руках свою
ночную рубашку и зубную щетку, завернутую в кусок коричневой бумаги, пошатнулся
выйдя из поезда на платформу станции, он огляделся, его челюсть
отвисла в нелепом смятении, и он поспешно попытался ретироваться.
Но его товарищи столпились у него за спиной, и его вынудили
двинуться вперед, прямо в неловкие руки ликующих студентов, которые заполнили
платформа. Каким-то образом, он так и не понял, как именно, его толкнули и
подняли на багажную тележку, откуда, поскольку его ноги были надежно
связаны несколькими восторженными тюремщиками, он не смог
сбежать. Поэтому он отчаянно обняла его расслоение и потолочные
добродушно о нем, признавая целесообразность увеличения
лучшие вещи. Другие спорщики были спешно на свою сторону в диком
попурри на ура, а потом, вцепившись друг в друга до безумия в попытке
для поддержания их баланса, но они были повернуты вверх и вниз по длинным
платформа в водовороте бурлящей толпы и приветствуемая эхом,
индивидуально и коллективно. Со своей стороны, Энтони испытал
огромное облегчение, когда поезд с длинной вереницей ухмыляющихся лиц у
окон тронулся, и еще большее облегчение, когда один из пассажиров
часть грузовика, потеряв опору, провалилась между каркасами, и так
завершилось триумфальное шествие.

Добыче позволили сбежать, и Энтони натянул свой длинный плащ
на худые ноги и неуклюже юркнул на Таун-лейн, и так
из толпы все еще ликующих студентов. Но он не сбежал
Джек, ибо этот юноша несколько запыхался, догнал его прежде, чем он успел
дойти до угла и осыпал отрывочными поздравлениями
его.

"Я встал ... почти засветло", - задыхался Джек, храбро пытаясь
поспевать за широкими шагами Энтони, "и спустился ... вниз и ... получил
возьми... бумагу... и... читай... читай ... О, не торопись, пожалуйста!

Энтони умерил темп и ласково положил руку на
другие плечи.

"Ты?" спросил он. "Ну, так вот, это была настоящая дружба."

"И когда я ... увидел ... что ты победил ... я станцевал джигу ... посреди...
Мейн-стрит!"

"И к тебе еще не вернулось дыхание?" засмеялся Энтони.

"Но ... разве вы не рады?" - спросил Джек.

"Я должен сказать так", - ответил другой. "Так неудобно, что я не против
денег это будет стоить".

Другое событие, важное для большей части колледжа, произошло
день или два спустя. Март, который разразился сильной снежной бурей,
смягчился и попытался сыграть роль апреля. Земля высохла и стала
твердой и пружинистой, а легкий теплый ветерок почти заставил поверить
что он каким-то образом потерял счет месяцам и вырвал из своего календаря слишком мало
листов. Эрскин Филд, отданный на зиму
снегу и ветрам, облачился в новую зеленую форму и внезапно
стал Меккой более чем для половины колледжа. Однажды утром в четверг
в витрине книжного магазина Батлера висело следующее приветственное объявление.:

 УНИВЕРСИТЕТСКИЙ БЕЙСБОЛ. - Тренировка на открытом воздухе на поле ровно в 4.
 Кандидаты должны принести свою форму.

Джек рано вышел на поле и, переодевшись в бейсбольную форму
, набросил на спину белый свитер и сел на
залитые солнцем ступеньки раздевалки. Многие ребята прошли
ему, входил и выходил из здания, некоторые по его слову
приветствие, остальные лишь кивают, а третьи сделали вид, что не
увидеть его. Но сегодня Джек был выше всяких оскорблений. Весна была у него в крови.
ему хотелось броситься на траву и
переворачиваться, как жеребенку, просто от радости жизни. Вместо этого, он бил только
беспокойный татуировки с каблуками и смотрел на прохожих. Вскоре
выбежала университетская команда; Кинг, который играл на левом фланге и
был запасным питчером; Биллингс, игрок третьей базы; "Уолли" Стайлз,
игрок второй базы; Нокс, прошлогодний шорт-стоп и подающий на замену;
"Тедди" Моттер, отличный игрок первой базы; Лоу, центральный нападающий, и еще несколько человек
последним в разговоре с Джо Перкинсом появляется Гилберт.

Джек наблюдал за Гилбертом, когда тот проходил мимо, примерно так же, как кошка следит за мышью
за пределами своей досягаемости. У него были шансы сравнять счет с Трейси Гилберт,
и он был убежден, что в свое время ему представится возможность
сравнять счет. Тем временем он терпеливо ждал, наблюдая за Гилбертом, как за
спокойной, непостижимой Судьбой. Гилберт крепко держал питчера за руку.
место, в то время как Джек был всего лишь одним из второго отделения, и поэтому в последнее время
их пути редко пересекались, и у старшего не было возможности высказать
свои чувства по отношению к новичку. Этого Джек
был рад, так презрительно поглядывая Gilberth вызывал его ненависть, как
ничто другое не могло.

В школьной команды завладел алмазом и начала практиковаться.
Вскоре появился Бисселл, центрфорвард университетской команды, и
возглавил вторую команду. Биссел был вне игры интернет
а с вывихнутой лодыжкой, и Хансен, главный тренер возлагал
второй отряд под его крылом. Всего их было шестнадцать,
по большей части старшеклассники, которым не удалось попасть в университетскую команду
годом ранее, с небольшим количеством второкурсников и двумя первокурсницами.
Первокурсниками были Джек и невысокий жилистый парень по имени Кловер, который
пытался сделать шорт-стоп. Бисселл первым направился к сеткам для отбивания, и вскоре
они усердно работали. Третий отряд, состоящий из двадцати или больше
менее безнадежных кандидатов, многие из них первокурсников, которые позже лягут
ядром их девятый класс, занимают импровизированную Алмаз
на дальнем конце футбольного поля. Сцена была оживленной и
интересной. Резкий треск биты, встречающей мяч, пронзительные крики
тренеров и низкий стук летящих мячей о мягкие перчатки
наполнили воздух.

Джек только что завершил свой первый ход на бите, отправив горячего землянина
через траву, и снова занял свое место в конце линии,
когда он услышал властный голос, обращенный к Бисселлу, и посмотрел
оборачиваюсь и вижу, что главный тренер стоит рядом.

"Неужели у вас нет человека, который может подавать лучше, Бисселл?" - спросил
тренер.

Бисселл с сомнением оглядел кандидатов, и человек, который был подающим
, дрогнув под неодобрительным взглядом тренера, бросил свой
следующий мяч над головой игрока с битой и тем довершил его позор.
Главный тренер был невысоким мужчиной, небольшого роста, с небольшими конечностями и
чертами лица, но обладал проницательными карими глазами, которые вызывали
ужас у уклоняющихся кандидатов. Он был безошибочно хорош собой, был
Хэнсон - его полное имя было Альфред Уорд Хэнсон - и обладал способностью
вызывать мгновенное уважение, довольно трудный подвиг для маленького
человек. Однако там ему помогла репутация замечательного игрока.
ничто так не вызывает уважения и преданности у солдата
или спортсмена, как доблесть в прошлом, армейский офицер или колледж
тренера, в истории которого есть доблестные поступки, редко беспокоит
неподчинение или обескураживает нерешительность в рядах. Хэнсона
любили, уважали, им восхищались и ... боялись.

"У вас здесь должен быть кто-то, кто способен точно подавать мяч",
продолжил тренер.

"Там должно быть", - ответил Биссел. "Ну, как дела, ребята? Может
любой из вас поле?"

Был момент молчания. Несомненно, некоторые из них могли бы, но
с недовольным взглядом Хэнсона на них, они не решались обнародовать
их выполнения. Это был Джек, который впервые заговорил.

"Я могу кое-что подать", - сказал он будничным тоном, выходя из очереди.
 "Я попробую, если хотите".

"Тогда продолжайте", - сказал Хэнсон. "Нет необходимости подавать кривые; просто
время от времени пропускайте мяч над тарелкой".

Главный тренер перешел к другим воротам, и Джек занял место
выбывшего питчера. Он не пробовал подавать с лета, и его
первый мяч пролетел очень далеко. Очередь ожидающих игроков с битой ухмыльнулась; некоторые
даже громко рассмеялись.

"Так-то намного лучше", - заметил один из них с тонким сарказмом,
и смех стал всеобщим.

"Хватит, Шовелл", - воскликнул Бисселл. "Нам не нужно твое мнение".
Шоуэлл, младший ученик и парень, которого Джек выгнал, смущенно улыбнулся
под веселыми взглядами остальных, и Джек успокоился
перешел к делу. После нескольких неудачных бросков он снова взялся за дело, и
Бисселл одобрительно кивнул. Один за другим кандидаты взяли свои
места перед сеткой и оставался там до тех пор, пока они не нанесли чистый удар
. Джек не пытался озадачить их, потому что в это время года,
несмотря на тренировки в клетке, отбивание было все еще довольно слабым.
Он подавал прямые мячи как можно медленнее, и линия двигалась
быстро. Однако, когда Шовелл занял его место, Джек вспомнил
его саркастическое замечание и решил заставить бывшего питчера заслужить свой
удар. Он не пытался делать виражей или падений, но послал первый мяч очень точно
прямо над деревянным квадратом, который выполнял роль тарелки. Но если это
был прямым, а также быстрым, настолько быстрым, что Шовелл просто посмотрел, как он пролетает мимо
, а затем вопросительно взглянул на Джека, когда тот бросил его обратно
ему.

Тогда он снова схватил биту и уверенно ждал следующего мяча.
Он прилетел и был, если уж на то пошло, быстрее предыдущего. Шоуэлл
нанес сильный удар, но опоздал на полфута. Наблюдатели начали
догадываться, в чем дело, и с интересом наблюдали.

"Укороти свой замах, Шоуэлл", - приказал Бисселл. "Тогда ты опоздал"
.

Лицо Шовелла стало темно-красным, и он стиснул зубы, когда Джек
медленно и спокойно вскинул руки для следующей подачи. Снова
мяч пришел прямо и быстро, на тарелку и на этот раз действительно поразило
мгновенный слишком рано и сфере поднял глаза от своей битой, ограниченная
на капот сетки, и спустился на голову, где он мог
утка. Он поднял его из пыли и бросил обратно с неприятным выражением лица
. К этому времени очередь одобрительно ухмыльнулась, но
Лицо Джека не выражало ни веселья, ни интереса. Шовелл снова нанес удар
и с треском промахнулся.

"Что ты предлагаешь, Уэзерби?" Бисселл подозрительно спросил.

"Только прямые удары", - ответил Джек, изображая удивление.

"Ну, теперь послушай сюда, Шовелл, - сказал тренер по актерскому мастерству, - "постарайся и
вспомни, чему тебя учили. Дай мне биту". Бисселл занял место
другого. "Не стой так, как будто собираешься убегать. Лицом
к тарелке; если тебя ударили, ты защищаешь свою базу. Теперь смотри на меня. Все
хорошо, Уэзерби."

Джек послал ему довольно быстрый мяч, и Бисселл аккуратно перехватил его концом клюшки.
Он отправил мяч в короткий полет к правому полю.

"Видишь, Шовелл? Легко отклоняйтесь назад и не пытайтесь отбить мяч. Если
вы качания сильно вы упустите свой баланс в девяти случаях из десяти. Принести
летучая мышь вокруг легко на одной линии с мячом, держать его крепко и ты
есть свой хит. Попробуйте еще раз, пожалуйста".

Шовелл попробовал еще раз и нанес ощутимый фол. Он попытался еще раз.
и полностью промахнулся. К этому времени он был зол, как шляпник.

"Я не могу ударить по ним, пока он не отправит их над тарелкой", - прорычал он,
агрессивно глядя на Джека.

"Тебе нужно научиться отбивать", - произнес голос позади него. "Я думаю, это
пошло бы тебе на пользу, если бы ты провел семестр в третьем отделении".

Он оглянулся и увидел лицо Хэнсона, который незаметно был
наблюдая за его работой в течение нескольких минут. Он утих и снова столкнулась с
кувшин. Но у Джека не было желания добиваться удаления Шовелла в
третий состав, и поэтому он послал ему медленный мяч, который тот не смог сдержать
отбил. Когда Шоуэлл отдал биту следующему игроку и отошел
Хэнсон повернулся к Бисселлу.

"Кто этот парень?" он спросил.

"Шоуэлл, младший".

"Младший? Нет, нет; я имею в виду молодого человека, который подает.

"О, это Уэзерби, первокурсник".

"Уэзерби? О, да". Он наблюдал, как Джек отправил еще пару мячей, и
затем снова повернулся к Бисселлу. "Вам лучше позволить ему продолжать подавать".
он сказал. "Мне кажется, он довольно многообещающий. Что вы думаете?"

"Я никогда не видел, чтобы он подавал до сегодняшнего дня", - ответил Бисселл. "Но он
кажется, чтобы иметь возможность отправить в хороший, чистый, прям шарики. Я не
пусть он хоть и знает много о чем еще".

"Что ж, не спускай с него глаз", - сказал Хэнсон. "Много не бывает".
питчеров, а этот парень, похоже, может научиться".




ГЛАВА VIII

ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ


Джек отметил первое апреля как день красной буквы в своей памяти, поскольку
в тот день его взяли в университетскую девятку в качестве замены. Факт
стало известно ему после практики, когда, вместе с остальными, он был
одевшись в шкафчик-дом. Главный тренер появился в их
среди листок бумаги и Джек равнодушно слушал, пока он
услышал свое имя. Даже тогда абсурдная идея пришла ему в голову, что это
была первоапрельская.

"Минутку, пожалуйста", - сказал Хэнсон; и когда гвалт внезапно
стих, "тренировочный стол начнется утром у Пирсона".
он объявил: "и следующие люди явятся туда к завтраку:
Кинг, Нокс, Гилберт, Биллингс, Стайлз, Моттер, Бисселл, Лоу, Нортуп,
Смит, Гриффин, Мирс и Уэзерби. Позже, примерно в середине
месяца, будут приняты еще люди. В настоящее время это все, что мы можем
разместить. Завтрак подается ровно в восемь, и мы хотим, чтобы все были на месте
вовремя. Вот и все.

После того, как он ушел, оставшиеся ребята начали
заинтересованное обсуждение объявления. Джек, натягивая ботинки,
молча слушал.

- Где ты был, Джимми? - спросил Кинг.

"Я, наверное, один из "также выбывших", - печально ответил Райзман, вышедший на замену.
полевой игрок.

"Избит новичком", - крикнул парень с другого конца комнаты. "Тьфу, тьфу, для
позор!"

"Кто у нас новичок?" - крикнул кто-то еще.

"Уэзерби", - ответили два или три голоса. "Уэзерби, храбрец!"
добавил другой. Поблизости от Джека раздалось предостерегающее "Ш-ш-ш-ш!"
и Кинг прошептал за углом следующего переулка: "Заткнитесь, ребята,
он здесь". А затем другой голос, тот, в котором Джек
мгновенно узнал голос Гилберта, заглушил предупреждение Кинга.

"Как ты думаешь, Хэнсон ожидает, что мы сядем за один стол с этим
хвастуном?" - громко спросил он.

Лицо Джека побледнело, и он быстро склонил голову над ботинком, который держал в руках.
шнуровка. "Он знает, что я здесь," - сказал он себе мрачно, "и делает вид, что он
- нет. Если он скажет "Трус", я ... я... - Шнурок порвался у него в руке.
Кинг вдруг очень громко заговорил с Райзманом о бейсболе
новости от Робинсона, но Джек снова услышал голос Гилберта:

"Я бы побоялся, что он подсыпал яд в мой кофе. Парень, который встанет
и видеть, как человек утонул перед глазами, не делая шаг на
помогая ему может что-либо делать. С моей стороны ... что? Кто это?" Последовало
мгновенная пауза. Затем: "Что ж", - продолжил говоривший слегка
понизив голос: "Есть старая пословица о слушателях ..." Остальное
погрузилось в тишину.

Кинг все еще говорил многословно и, казалось, наугад. Несмотря на
его почти непреодолимый гнев, Джек распознал добросердечную
попытку Кинга избавить его от боли и был благодарен. Его руки так дрожали,
что он едва мог завязать порванную бечевку, а слезы были совсем близко
на поверхности; ему пришлось раз или два сильно сглотнуть, чтобы сдержать их.
Искушение сбросить расшнурованный ботинок, опрометью броситься за угол
и сбить Гилберта с ног, бороться с ним до тех пор, пока он не перестанет
дольше стоять - значит быть сильным. Он держал голову опущенной, а горящие глаза - на полу.
он боролся с импульсом. Он обещал Энтони
умолчу; потерять командование и сам бы сейчас тратить все
те недели самостоятельного репрессий, которые, как он считал, и был прав
веруя, имели произвел благоприятное впечатление на его товарищей. Он попытался
думать о других вещах, о том, как ему повезло, что его взяли в университетскую команду,
о том, как обрадуется Энтони, услышав об этом. Вскоре он
закончил шнуровать ботинки, встал и спокойно надел пальто. Затем,
помимо своей воли, он заколебался.

Мысль о том, чтобы пройти через раздевалку под пристальными,
враждебными взглядами десятка или около того мужчин, под натиском
перешептываний и приглушенного смеха, на мгновение ужаснула его. Затем, когда он
медленно застегивал последнюю пуговицу, он услышал голос рядом с собой.

"Готов, Уэзерби? Если ты не возражаешь, я провожу тебя".

Он посмотрел вокруг в приятное лицо короля и, через мгновение из
сюрприз, пробормотал в знак согласия. Центральный проход был заполнен ребятами
в разных нарядах, и этим двоим пришлось протискиваться сквозь толпу.
Джек шел первым, делает его уровень возможное, чтобы выглядеть беззаботно и вольно,
и Царь следовал за ним, говоря через плечо все
кстати. У двери Кинг шагнул вперед и распахнул дверь,
дружески подтолкнув Джека в спину, пропуская внутрь. Когда они исчезли.
Один или два свидетеля происшествия обменялись удивленными или
веселыми взглядами. Но вслух прокомментировал это только Жильберт.

"Очень трогательно!" он рассмеялся. "Король спешит на помощь оскорбленной невинности!"

"О, забудь об этом!" - прорычал кто-то из глубины сумеречного переулка.

Снаружи, на крыльце, Джек повернулся к Кингу с покрасневшими щеками. "Спасибо
", - сказал он.

"Все в порядке", - небрежно ответил тот. "Честная игра, ты же знаешь".

Джек колебался, ожидая, когда тот удалится. Кинг
вопросительно посмотрел на него.

"Послушайте, Уэзерби, не будьте таким отвратительным снобом", - увещевал он.
с оттенком нетерпения. "Если вы возражаете против моей компании обратно
Двор, так и скажи, но не выглядят так, как будто я был слишком низко, чтобы
юрист".

Джек цвета и выглядел несчастным.

"Я не хотел, честно!" запротестовал он. "Конечно, я не возражаю
за твою компанию. Я... я только подумал...

"Ну, тогда пошли". Они вместе спустились по ступенькам, как раз в тот момент, когда
дверь открылась, выпуская горстку игроков. "Не вбивай себе в голову,
Уэзерби, что мы все козлы, - продолжил Кинг, - только потому, что Гилберт
иногда ведет себя как один из них. Дело в том, что есть много парней,
которые вполне готовы вести себя прилично, если вы дадите им хотя бы половину
шанса. Беда в том, что ты выглядишь, как будто тебе наплевать на
континентальный ни для кого. Возможно, и нет; но это не лестно,
ты видишь. Осмелюсь сказать, что с моей стороны звучит довольно дерзко так разговаривать с тобой
особенно учитывая, что мы никогда не были должным образом представлены и не разговаривали раньше
но я здесь на год дольше, чем ты, и я
знайте, как легко совершать ошибки. И, как мне кажется, у тебя получается
.

"Я не думаю, что ты нахал", - довольно смиренно ответил Джек. "Я не
хочу, чтобы люди, думаю я ... думаю, что я равнодушен, либо".

"Вот и хорошо, тогда", - ответил король от души. "Они говорят, что ты
выходит, как кувшин", - продолжил он, меняя тему, чтобы Джек
рельеф. "Бисселл сказал мне в день".

"Я немного подал во вторую девятку", - ответил Джек.

"Где ты играл до того, как поступил в колледж?" - спросил другой. Джек
рассказал ему о старшей школе "девять" в Оберне, и остаток пути
на обратном пути разговор касался бейсбола. Он расстался со своим
новым знакомым на углу Двора и пошел один сквозь
мягкие, весенние сумерки в свою комнату. Он приобрел еще одну
врага на свою сторону, подумал он, и только это был хороший день
работы. Но кроме того, что он был взят на университетской команды, и
в целом, день был запоминающимся. Он поднимался по лестнице довольный,
боль от инцидента в раздевалке больше не ощущалась.

Энтони был так же доволен его новости были такими, какими Джек и ожидал их услышать
, и они просидели вместе до позднего вечера, обсуждая
неожиданный удар судьбы.

"Не удивлюсь, если они позволят тебе сыграть в субботней игре", - сказал
Энтони. Джек рассмеялся невесело.

"Я должен," - ответил он. "Но это что-то, чтобы сидеть на Университетской
скамья".

На следующее утро Джек оделся в легкое возбуждение при
подумал, что его появление на тренировке-таблица. Накануне вечером он уведомил
Миссис Дорлон о том, что покидает ее гостеприимный
пансион, и эта леди разочарованно фыркнула при мысли о проигрыше
ее единственный постоялец. Но Джек не жалел о разлуке. Дом Пирсона
находился всего в квартале от дома миссис Дорлон, но, тем не менее, Джек
добрался туда с опозданием на несколько минут. Бейсболистам предоставили
большую столовую в передней части дома, в которой прошлой осенью
успешная футбольная команда, победившая в замечательном матче 2:0 с
Робинсоном, прокладывала себе путь к славе.

Когда Джек вошел, за столом, на первый взгляд, оказались заполнены.
В следующий момент он увидел, что там были три пустых места, два
дальний конец стола и один под рукой, между Gilberth и
Нортап. Он подумал, что это могло бы выглядеть дерзко - выставлять напоказ всю длину зала
и поэтому, ответив на кивки нескольких студентов,
он скользнул в кресло рядом с Гилбертом, горячо надеясь, что
последний не обратил бы на него никакого внимания. Гилберт деловито рассказывал
приключение, которое случилось с ним накануне, когда он катался в своем автомобиле
он был гордым обладателем единственного автомобиля в округе.
город Сентерпорт - и вполне вероятно, что он не заметил появления Джека
.

- Это было как раз на том узком участке, перед тем как ты доберешься до кузницы
магазин, - говорил он. "У парня была груда кирпичей. Ну, он
остановился, и я остановился, и мы посмотрели друг на друга. Наконец, он крикнул
"Послушайте, вам, наверное, придется вернуться за угол. Мы не можем пройти
здесь". "Назад ничего нет", - сказал я. "Этим штукам не учат отступать".
"Их не учат?" - спросил он. 'Но вы же не думаете, что я собираюсь назад
с такой нагрузкой, не так ли?' 'Это хорошая сделка ожидать, - ответила я,
глядя извините, но если вы не, мы, вероятно, останемся здесь до
Рождество."Вы бы слышали, как он ругался! Это было не хуже, чем в
цирке! Ну..."

"Как дела, Уэзерби?" - спросил Джо Перкинс в этот момент.

Когда Джек ответил, Гилберт обернулся и увидел его. Прервав свое
повествование, он молча собрал тарелку, чашку и блюдце и
отодвинув стул, встал и обошел стол к одному из
других свободных мест. Разговоры резко смолкли, и ребята наблюдали за происходящим
в гробовой тишине. Поступок Гилберта застал Джека
совершенно врасплох, и какое-то мгновение он мог только изумленно таращиться.
Затем, когда на него обрушилась вся сила оскорбления, краска залила его лицо.
щеки горели, как огонь. Его взгляд, избегавший лиц по ту сторону
доски, упал на сочувствующее лицо капитана, и это
выражение озабоченности, которое он обнаружил на нем, расстроило его. Слезы хлынули у него из глаз
, рука, лежавшая на столе, задрожала. Он положил ее к себе на колени
, где она отчаянно сжала свою руку и с несчастным видом уставилась на
белую скатерть. Внезапно в наступившей неловкой тишине раздался спокойный голос
. Жильберт, устроившись на своем новом месте, продолжал
свой рассказ, как будто его и не прерывали.

"После того, как он назвал мне все, что мог придумать, - продолжил он, - он
слез и начал пятиться. Ему потребовалось десять минут, чтобы добраться до кузницы
и, возможно, он не был сумасшедшим! После того, как я прошел мимо него, я устроил
ему небольшую бесплатную выставку. Я водил машинкой по всему дому
и чуть не поставил ее дыбом. Вы бы видели
его глаза; они почти вылезли у него из орбит. И только когда он был
начинают восстанавливать его голос, я махнул на него, и сбежал.
Забавная вещь, которую я когда-либо видел!"

Один или двое из его слушателей без особого энтузиазма рассмеялись, но большинство выглядело
глубоко противен.

"У вас удивительно тонким чувством юмора", - заметил Джо Перкинс
сухо. Затем разговор начинался снова, и официантка принесла
Завтрак Джека. Он съел его молча, по крайней мере, столько, сколько смог;
кофе обжег ему горло, а стейком он едва не подавился. Кинг,
сидевший рядом, однажды заговорил с ним, и он ответил. Но его голос
был не совсем ровным, и поэтому собеседник мудро воздержался от дальнейших
попыток завязать разговор. Один за другим ребята покинули комнату, и как
только как он посмел, Джек последовал за. Он держал голову очень высоко на всем пути
вернулся в свою комнату; но на каждой щеке у него были ярко-красные круги.
а глаза смотрели прямо перед собой. Бродяга, бредущий ссутулившись, засунув руки
в карманы, посторонился, чтобы дать ему пройти, но Джек его так и не увидел.

Войдя в парадную дверь, он двигался очень тихо, поднимаясь по
лестнице, как будто обдумывал кражу со взломом. Дверь комнаты Энтони была приоткрыта, и
Джек на цыпочках подошел к ней и заглянул в голую и обшарпанную комнату. Она была
пуста, и этот факт, казалось, принес ему облегчение. Пройдя в свою комнату, он
повернул ключ в замке и начал лихорадочно упаковывать свой саквояж.
Задание не заняло у него много времени, и когда оно было выполнено, а сумка
стояла у двери, запертая и пристегнутая ремнями, он подошел к письменному столу и,
схватив лист бумаги, торопливо написал. Когда сочинение было готово
, он прочитал его от начала до конца.

 "ДОРОГОЙ ДРУГ [там было написано]: Больше нет смысла пытаться. Я
 думал, что смогу это вынести, но я просто не могу. После того, что случилось
 сегодня утром, есть только одна вещь для меня, и я
 собираюсь сделать это. Мне очень жаль расставаться с тобой, потому что ты
 был ужасно добр ко мне, и ты первый, кого я когда-либо
 знал, кто казался мне приятелем. Но я ухожу домой и больше не вернусь.
 потому что я не могу выносить, когда все думают, что я трус.
 а Жильберт обращается со мной как с грязью. Прости, я не могу
 сдержать данное тебе обещание, если это действительно было обещание, и, пожалуйста,
 не думай, что я не пытался, потому что я очень старался.
 Пожалуйста, не поминай меня злом. Мне очень, очень жаль.
 Может быть, я когда-нибудь снова с тобой встречусь.

 "Твоему искреннему другу,

 "ДЖОНУ УЭЗЕРБИ.

 "P.S. Пожалуйста, сохрани этот амулет на память обо мне, если у тебя нет
 имей в виду. Ты носишь это на цепочке от часов. Прощай. Дж.У."

Он положил записку и брелок для часов в конверт, запечатал и надписал
и направился с ними в комнату Энтони. Когда он вернулся
Мгновение спустя, он держал в руке что-то спрятанное. Он отстегнул ремешок
его чемодан, и в тот же миг шум в зале заставил его
взгляд нервно в дверь. Быстро открыв сумку он бросил
объект занимал в нее, и снова запер его. Пройдя в зал, он
прислушался. Все было по-прежнему. Вернувшись, он взял сумку и пальто и
осторожно прокрался вниз по лестнице и вышла из дома. Опасаясь
видно, он повернул налево и направился к станции Мердок
Улицы и железной дороги.




ГЛАВА IX

ЭНТОНИ ИЗУЧАЕТ РАСПИСАНИЕ ЗАНЯТИЙ


Энтони вернулся в свою комнату после первого чтения. Во время урока он
обнаружил, что забыл свои часы, и
вспомнил, что оставил их на столе в кабинете. Первый
что бросилось в глаза, когда он вошел в его комнату была конверт
подшипник надпись в круглых, мальчишеским почерком, "Антоний Tidball.
Подарок". В недоумении он разорвал его. Из него что-то выпало и покатилось
по полу. Когда его нашли, оказалось, что это коричневая флоридская фасоль с
маленьким позолоченным стержнем на одном конце. Энтони перевел взгляд с боба на
конверт; затем ему пришла в голову мысль, что в последнем, вероятно, была записка
, и он вернулся к ней.

Он прочитал записку очень медленно, хмурое выражение на его лице становилось все глубже.
Он прочитал его во второй раз, а затем аккуратно вложил обратно в конверт.
Сунув большие руки в карманы брюк, он, пошатываясь, подошел
к слуховому окну. Минуту или две он стоял, глядя наружу.
через Пустошь в нежный зеленый туман оживающих ветвей.
Наконец он вздохнул, покачал головой и повернулся обратно к комнате.

"Бедный ребенок", - пробормотал он.

Но, возможно, подумал он, еще не слишком поздно перехватить его.
Когда отходят поезда? Он выдвинул ящик стола и нашел
расписание. Был один в 9.22; он ушел. Был другой,
экспресс, в 10.16. Если Джек пропустил первое, то можно было,
подумал Энтони, добраться до станции вовремя, чтобы привезти его обратно. Это было
сейчас----

Он нащупал свои часы, и впервые с тех пор, как нашел записку
вспомнил о причине своего возвращения. Он быстро взглянул на
таблица. Часы не было и в помине. Он отчетливо помнил, как положил
это на промокательную бумагу, когда менял довольно тяжелый жилет, который носил всю зиму
, на более легкий. Он отодвинул в сторону книги и
бумаги и обыскал стол из конца в конец. Затем он порылся в своих
ящиках и, наконец, осознав бесполезность всего этого, отпер
и обыскал свой сундук. После того, как он ощущается в карманах, что несколько
одежду он обладал он принял тот факт, что часы уже не было. Но
где? Кто мог его взять? Кто был в комнате - кроме Джека?
Джек!

Он сел в кресло-качалку и тупо, нахмурившись, уставился в окно
. Подозревать Джека было глупейшей вещью в мире. И
все же...! Бормоча отвращение к самому себе за то, что позволил себе развеять
такое дикое подозрение, он вскочил и оглядел комнату. Но кровать
еще неубранные и сиюминутную надежду на то, что Dorlon Миссис возможно
натыкаюсь на часы и спрятал его за него пришлось отказаться.
Он поспешил вниз по лестнице и нашел хозяйку на кухне. Нет, она
сказала ему, что еще не поднималась наверх и не видела часов. Был ли
кто-нибудь там наверху? Ну, она ни о ком не знала. Все-таки
дверь была открыта все утро и ... да, если подумать,
она когда-то думала, что она услышала шаги наверху, и предполагается, что
что они были Мистер Уэзерби, хотя был уверен, что она не видела его
войти или выйти. Не могла бы она помочь мистеру Тидболлу найти его?

Энтони вежливо отклонил предложенную ею помощь и вернулся в
свою комнату. Он снова обыскал стол, пытаясь убедить
он сам сказал, что не оставлял часы там; что он надевал их на
декламацию, что цепочка оторвалась от его петлицы
и что часы выпали у него из кармана. Но так не годилось.
Он отчетливо помнил, как выглядели часы, лежащие в своем
замшевом футляре на промокашке, с тяжелой золотой цепочкой, уходящей вниз
к чернильнице. Наверное, Джек пришел, чтобы узнать время
и неосознанно взял эти часы обратно в свою комнату? От
конечно, это должно быть оно!

Он пересек зал и вошел в другую комнату. Там были
следы поспешного бегства; маленький чемоданчик стоял посреди комнаты.
посреди пола валялось несколько предметов разного хлама.
кровать и стол. Но часов нигде не было видно. Последнее объяснение
его исчезновения казалось настолько правдоподобным, что Энтони испытал
острое разочарование. Повернувшись, он направился обратно к двери.
Половину пути он остановился и смотрел как будто зачарован на что-то
лежала у его ног. Наклонившись, он поднял его и внимательно осмотрел
в безнадежной надежде, что это окажется не тем, чем было на самом деле, -
маленьким замшевым футляром для часов.

Наконец он опустил его в карман и вернулся в свою комнату,
ступая очень тихо, как будто выходил из палаты болезни. Он
бесцельно уставился на мгновение, а затем, с начала взялись
его записные книжки и спустился по лестнице. Dorlon миссис каминную
на кухне плита, услышала, как открылась дверь и, подняв глаза, увидел худой,
очковый лице ее нового жильца всматриваясь. В то утро он выглядел довольно
бледным и болезненным, подумала она.

"Просто хотел сказать тебе, что все в порядке", - сказал он. "Я нашел свои
часы. Это было в... в умывальнике.

Когда он ушел, она вдруг остановилась и озадаченно фыркнула. "Вот это да,
забавно", - подумала она. "Как он мог найти его в
умывальник для умывальника нет ни ящика, ни ничего?"

На обед, стол был Джек блистает своим отсутствием. История о
Поступке Гилберта за завтраком просочилась в колледж в дюжине различных версий
, пока к полудню не стала довольно широко известна. Общее мнение
было таково, что Гилберт поступил жестоко; были даже такие, кто
немногие прямо назвали его поведение достойным презрения; были и другие,
еще меньше тех, кто думал, что он "дал Уэзерби именно то, что он
заслуживал". Там было значительное облегчение ощущается более милосердно
утилизировать участниками тренинга столом, когда Джек не явился, по
его страдания на столе не приятная вещь смотреть. Гилберт, однако, был в ударе. Он считал, что отсутствие Джека было результатом утреннего лечения, и был весьма горд своими способностями государственного обвинителя. Но остальные стол почему-то не появляются, чтобы быть настолько приятно с ним. Это факт подтверждался тем, что он старался не вступать с ним в разговор. Его замечания были выслушаны молча, и через некоторое время он оставил попытки развлечь компанию и закончил трапезу с оскорбленным достоинством.
Когда обед закончился, тренер "Болди" Симсон, который занимал
место в конце доски, обратил внимание Джо Перкинса на факт отсутствия Джека.
"Я знаю", - ответил Джо, выглядя несколько обеспокоенным. "Я собираюсь навестить его. Тебе не стоит беспокоиться. Кстати, Трейси, подожди минутку, ладно? ты? Я хочу тебя видеть". Жильберта, выходящая из комнаты.,
вернулся и, пододвинув к себе стул, скользнул в него через спинку с
прекрасным видом беззаботности."Увольняйся, Джо", - сказал он. "Но у меня заказ на два часа, а сейчас становится поздно".
Симсон вышел и оставил их вдвоем, если не считать
официантку, которая начала убирать со стола. Джо отодвинул тарелку
и серьезно посмотрел на своего друга.
"Послушай, Трейси, ты знаешь, это просто необходимо прекратить".
"Что за штука?" - спросил другой, поднимая брови.

"Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Я не допущу, чтобы Уэзерби преследовали таким образом ты делаешь. Я не могу получиться хорошая команда, если вы, ребята, вам вместе и работать в гармонии. Вы знаете так же хорошо, как и я. Любой ваши чувства к Уэтерби-может быть, ты должен относиться к нему
вежливо в его позиции в качестве члена университетский девять. Я больше не потерплю сцен, подобных той, что ты устроил сегодня утром. Ты
беспокоишь Уэзерби до полусмерти. Он может быть, как ты думаешь; я не
в состоянии знать; но это все ерунда для вас, чтобы взять на себя
обязанности судья, и присяжные, и палач. Вы присутствуете на себя, и пусть
Уэзерби, займись собой. Это то, что я хочу, чтобы ты сделал.

Голос Джо становился все резче по мере того, как он продолжал, и
когда он закончил, его глаза опасно сверкнули. Как всегда,
когда вспыльчивость Джо угрожала взять над ним верх, обычная для Трейси агрессивность исчезла, уступив место угрюмому упрямству. Теперь
он чертил вилкой какие-то фигуры на испачканной скатерти и минуту молчал.
Прежде чем ответить. Затем:- Нет смысла читать мне подобные лекции, - пробормотал он. "Ты можешь заступиться за Уэзерби, если захочешь, но тебе не нужно думать, что ты сможешь слишком его балуешь. Парень трус и подлец, а ты нет бизнес просит достойные ребята, чтобы сидеть с ним за столом."
- Ты сядешь с ним за стол или уберешься вон! - с жаром крикнул Джо.
- Тогда я убираюсь!
Была тишина на мгновение, в течение которого Трейси продолжал Марк
ткани и Джо изо всех сил более или менее успешно, чтобы сделать команду
самообладание. Наконец он спросил почти спокойно:"Ты хочешь сказать, что покинешь команду, что бросишь меня и пригрозишь колледжу поражением из-за простой прихоти?""Это не прихоть", - прорычала Трейси. "Это ... это принцип".
Джо невольно улыбнулся, и остатки его дурного настроения испарились.
"О, не говори ерунды, Трейси", - сказал он. "Послушайте, вы должны
понять, насколько сложно вы все делаете для нас с Хэнсоном. Мы не сможем делать то, что хотим, если между вами, ребята, возникнут разногласия. Будь хорошим парнем.
Пообещай мне оставить Уэзерби в покое. Он не собирается тебе мешать.
Ты это знаешь. Другие ребята не поднимают шума.
скандал из-за того, что он сидит за столом, так почему ты должна? Кроме того, Трейси, подумай, какой оглушительный скандал приходится устраивать этому парню. Возможно, он действовал
трус; Я этого не видел и не знаю; но даже если он и видел, то это
более чем вероятно, что он стыдится этого гораздо больше, чем ты,
и, вероятно, хочет загладить свою вину. Покажи ему шоу, не так ли? Будь
щедрой, Трейси!"Ну, тогда пусть держится от меня подальше", - прорычала Трейси."Как он может, когда вы оба в команде?" - нетерпеливо спросил Джо. "Мы
хотим его, потому что у него есть задатки хорошего игрока; он уверен,
быстр и ... честен"."Ха!""Да, честное слово! Мы наблюдали за ним так же, как и за всеми вами. ребята, возможно, немного больше, потому что он под подозрением, как это были... и он каждый раз играл с нами честно. Он делал то, что ему говорили и делал это так усердно, как только умел. И это все неправильно называть человек нечестный, пока он что-то сделал нечестно."
"Как насчет того, что роман у реки?" - спросил другой насмешливо.

"Человек может быть трусом на кризис и смелый человек все остальное
его жизнь. Физическая трусость не нечестности. Если уж на то пошло, я могу
представить себе парня, убегающего от пуль и в то же время стоящего, как маленький человечек
перед штыками. Я не уверен, что не стал бы убегать от пуль
я сам, и на твоем месте я бы тоже не был так уверен."Я не трус", - воскликнул Трейси. -"Я не говорю, что ты трус; я так не думаю. И все же ты недостаточно храбр чтобы пустить общественное мнение ко всем чертям и дать этому бедняге Дафферу,Уэзерби шанс на бой!
Гилберт выслушал это молча, угрюмо уставившись в стол.
Колокол на башне Колледж-холла начал свой повелительный призыв, и Джо
отодвинул стул и встал. Трейси последовала его примеру.

"Я не хотел вас так долго задерживать", - сказал первый. Он обогнал
он подошел к двери и дружески положил руку ему на плечо. "Не обращай внимания на мой дурной нрав, старина. Нет смысла заводить друга, если ты не можешь этого сделать. Время от времени немного запугивай его. И ... э-э... подумай над тем, что я сказал, ладно? ты?"О, все в порядке", - неохотно ответила Трейси. "Ничего страшного. Увидимся позже".
Джо стоял на крыльце и смотрел, как он переходит дорогу и исчезает за поворотом широкой гравийной дорожки, ведущей к лабораториям. Затем Джо спустился по ступенькам и прошел через ворота с легкой удовлетворенной улыбкой на лице."Да, все в порядке", - сказал он себе. "Он сделает так, как я хочу.Но я хотел бы ... я действительно хотел бы, чтобы я не выходил из себя!
Он повернул налево, к Вашингтон-стрит, и, когда приблизился к углу, увидел высокого парня, пересекавшего Пустошь длинными
неуклюжими шагами. Плохо сидящей одежды и небольшой сутулости
плеч было достаточно, чтобы с первого взгляда узнать мужчину,
и Джо окликнул его:"О, Тайд-бол! О Тид-ба-а-алл!"
Энтони немного помолчал, посмотрел, махнул тетрадь ответственно, и спотыкаясь
за "по газонам не ходить" знак, пересек газон и перелез через забор.
- Как поживаешь, Тидболл? - спросил Джо, пожимая руку. По какой-то причине
парни обычно не пожимают руки Энтони, когда они встречались с ним, просто
как они бухнули других знакомых по спине или кулаком в
ребра или вытащили свои фуражки на глаза. "Ты как раз тот человек, которого я
хотел увидеть", - продолжал Джо. "Как обычно, мы почти на мели";
я имею в виду Бейсбольную ассоциацию. У нас должно быть много денег на
the nine, и мы должны собрать их за счет подписки. В расписании есть
команда пропустила пять игр на выезде, а это означает кучу
расходы. Спортивная ассоциация выделила нам все, что могла себе позволить
около ста пятидесяти долларов, но этого нам ненадолго хватит. Итак, мы собираемся провести массовый митинг примерно через неделю или около того и
попытаемся поднять шумиху. И мы хотим, чтобы вы высказались от нашего имени; поднимите шумиху немного, знаете ли. Ты сможешь это сделать?
"Предположим, что так", - с сомнением ответил Энтони. "Но я ни черта не смыслю в бейсболе". "Тебе и не придется этого делать." "Я не знаю, что такое бейсбол"."Тебе и не нужно. У нас полно парней, которые умеют говорить о бейсболе;нам нужен кто-то, кто может обчистить их карманы. Мы зависим от
ты, Тидболл, так что скажи "да", как хороший парень. Хэнсон собирается говорить, и профессор Наст тоже, и я тоже. И мы пытаемся уговорить декана
немного повозиться с нами. Но ты нужен нам как никто другой. Что ты
скажешь?"Я сделаю все, что смогу", - сказал Энтони. - Ты дашь мне знать, когда это произойдет. и скажи, что ты хочешь, чтобы я сказал. Однако не верьте, Перкинс, ребята обратят много внимания на то, что я скажу о
бейсболе. "Не то чтобы я отличал мяч от... от..."
- С другого бала, да? Пусть это тебя не беспокоит. Я ужасно
обязан; это очень мило с вашей стороны. И я дам вам знать обо всем через
день или два. Кстати, где вы сейчас живете? Кто-то сказал,
ты ушел из старого заведения.- Да, мне пришлось уйти, когда Гуч ушел домой. Я у миссис Дорлон, дальше по ряду. вон там.- О, это ты? Я как раз собирался туда. Разве молодой Уэзерби не живет там? "Да".Вы не знаете, он сейчас дома?"
Энтони поплотнее водрузил очки на нос, прежде чем ответить.
- Нет, его сейчас нет дома. Он на мгновение заколебался. Затем: "Полагаю, ты
мог бы также знать об этом", - задумчиво произнес он."О чем?""О Уэзерби".
"Что он натворил?" -"Ушел домой". -"Ушел домой?" -"Да, бросил колледж".
"Но зачем? Когда он ушел?" - удивленно спросил Джо.
"Этим утром. Он оставил для меня записку. Не знаю, мое ли это дело
рассказывать людям или нет. Может быть, тебе лучше сохранить это в тайне. Он может передумать ты знаешь."Я понимаю", - задумчиво ответил Джо. "Ты... ты случайно не знаешь, почему он ушел?""Да, и я думаю, ты тоже."
"Ты имеешь в виду----?""Да. Он сидел так долго, как мог, но я думаю, все стало слишком горяча для него. В его записке упоминалось кое-что, что произошло этим утром. утром за тренировочным столом."
"Ей-богу!" - пробормотал другой. "Какой проклятый позор! Знаешь,
Тидболл, я никогда до конца не верил, что он такой ... э-э ... трус, как о нем говорят.
А ты как думаешь?

- Я? О, я не знаю, - смущенно ответил Энтони, поджимая губы.
вместе. - Может, и нет.

Джо выглядел немного удивленным.

"Я не знаю почему, - сказал он, - но у меня была мысль, что ты поддержишь меня"
мое суждение о нем. Что ж, возможно, это и к лучшему, что он ушел.
Хотя он имел в виду...

"Нет, нет", - воскликнул Энтони с внезапным раскаянием, кровь прилила к
его худому лицу. "Я не это имел в виду! Мне не следовало этого говорить, Перкинс!
Я думаю, что он ... я не верю, что он трус!" Он нажал на друга
рука судорожно своими длинными пальцами, как будто пытался дать добавлен
вес решительное утверждение и поспешил прочь. "Приди ко мне"
он перезвонил.

Джо в замешательстве уставился ему вслед.

"Странный болван, Тидболл", - подумал он. "Интересно, не поссорились ли они с Уэзерби?
Похоже на "Да. Бедный старый Уэзерби! Мне жаль, что он ушел;
ей-богу, мне жаль! И мне кажется, я мог бы предотвратить это, если бы я
после того, как Трейси рано. Повесьте его, его следует облизать!"
*************
ГЛАВА 10.БЕГСТВО

Выйдя из дома, Джек на мгновение замешкался у маленькой калитки. Затем
он повернул налево и поспешил на Мердок-стрит, а затем вниз по ней к
железнодорожному полотну. Он шел к станции самым длинным путем;
но, поскольку его главным желанием было избежать встречи с кем-либо из знакомых, этот путь был также самым безопасным. Его потрепанный саквояж, хотя и далеко не полный, вскоре потяжелел и начал ударяться о ноги при каждом шаге.Когда он добрался до рельсов, из-за раздражающего поведения чемодана
и трудности ходьбы по неровным шпалам скорость была нулевой.
возможно, дольше. Он едва успел дойти до пересечения с Вашингтон-стрит.
когда позади него раздался свисток, повергший его в ужас. Он был
в 9.22 поезд, сказал он себе; и он знал, что если он пропустил что
ему придется ждать целый час на вокзале, прежде чем он мог сделать
другой-час, которые могут способствовать Энтони на него с
основными неопровержимый аргумент в пользу его возвращения.

Поэтому, бросив быстрый взгляд через плечо в направлении
предупредительного взрыва, он снова переложил саквояж и двинулся по шпалам
бегом. Один раз он споткнулся, и сумка покатилась по берегу и
ударилась о дощатый забор. Когда он подобрал его и
вскарабкался обратно на рельсы, поезд был всего в нескольких сотнях ярдов от них.Но станция была уже почти достигнута. Он отошел на запасной путь для ручных вагонов в то время как паровоз и три его вагона со скрежетом пронеслись мимо него взвизгнув тормозами, а затем помчались дальше в облаке пыли.Не было времени покупать билет. Когда он достиг платформы и вошел в
последний вагон, кондуктор уже махал рукой машинисту.Джек поставил свой саквояж на подножку вагона и, задыхаясь, пополз за ним. Затем поезд снова двинулся, и минуту спустя Сентерпорт скрылся из виду. Джек, съежившийся на задней платформе, наблюдал, как она исчезла со смешанными чувствами. В глазах читалось сожаление. Он удивился этому."Конечно, - подумал он, - он был достаточно несчастен в Эрскине, чтобы не вызывать сожаления о расставании". И все же, даже когда он думал об этом, идея сойти с поезда на следующей станции и вернуться пешком пришла ему в голову со странной привлекательностью. Энтони был бы рад; никто другой знал бы, что он созерцал полет; он хотел бы вернуться к обучение-стол, закрепить за собой место на девять, и делать великие вещи ... что бы заработать на колледж им гордиться. И Гилберт мог бы это сделать----Но при воспоминании о Гилберте план потерял свою привлекательность.Джек стиснул зубы и погрозил кулаком в сторону башни
Колледж зале был еще только видимым над вершинами деревьев. Затем,
отдышавшись, он взял свою сумку и прошел в вагон. Это
оказалось курильщика и была почти безлюдной. Он выбрал место на
он вышел на берег, поставил саквояж рядом с собой и отдался
своим мыслям. Они были невеселыми. Он гадал, что сказали бы его отец и
мать по его возвращению. Что касается последнего, то он может рассчитывать с
уверенность на ее сочувствие и поддержку. Но его отец был другой.
Он был человеком с суровым совести, и никто в отдельности лишено
тонкие чувства. Для него путь долга всегда был четко определен
и он неуклонно шел по нему, что бы ни случилось. И,
как Джек хорошо знал, он искал и требовал такого же морального мужества
от других, которых он сам проявил. Нет, сочувствия не будет.
от его отца. Теперь Джек почти слышал его:"Ты не сделал ничего плохого, сын мой. С чистой совестью ты ничего не страх. Неправильно было бежать".

Он, может, думал Джек, даже настаивают на его возвращении. Но что он
не будет делать. Он хотел бы найти работу, и как можно скорее, бы
выплачивать своему отцу деньги потратил на его Эрскин. Он
намеревался стать учителем. Но теперь это было невозможно. Возможно, он
смог бы найти работу у Билли Кромвеля. Но, что бы ни случилось, он
не стал бы, добравшись однажды до дома, возвращаться к Эрскину!

У Джека был меньше занят своими мыслями, он мог бы, быть может, у
обратили внимание на пассажира, который сидел напротив и немного
сзади. Он был мужчина около сорока лет с небольшим, четко
очерченные черты лица, карие глаза и аккуратно подстриженные усы и борода.
Его наряд был особенно аккуратным. Во рту у него была сигара, в руках
утренняя газета, а у ног красивый чемодан. С тех пор
Появление Джека он наблюдал за ним поверх газеты с
озадаченно нахмуренным лицом. Лицо мальчика, видневшееся на фоне белого света фонаря.
окно вагона выражало каждую мимолетную эмоцию, и пассажир напротив
в проходе, который хорошо разбирался в выражениях лиц, почувствовал прилив
сочувствия при виде всепроникающего уныния, которое он увидел.

Вскоре вошел кондуктор, и Джек вспомнил, что должен заплатить
за проезд. Он нащупал небольшую пачку денег, которая должна была отвезти его
домой, сначала в жилетном кармане, затем в брюках. Затем, когда на его лице появилось
выражение недоумения, он поспешно обыскал
все карманы, которые у него были. Подошел кондуктор и терпеливо ждал.
Джек схватил свой саквояж и начал расстегивать его. Затем остановился и
беспокойно взглянул на кондуктора.

"Я не могу найти свои деньги", - сказал он. "Если вы просто дадите мне минуту или
две..." Другой кивнул и прошел дальше по вагону. Джек открыл
саквояж и лихорадочно обыскал его. Но когда все было окончательно расстроено
он был вынужден с замиранием сердца признать, что денег там не было
. Он взял ее из багажника; он вспомнил, что делаем
прекрасно; он имел в виду, чтобы положить его в жилетный карман. Но он не был
есть.

Он тупо уставился в окно, продолжая рыться в своей одежде
безнадежно. Что ж, в конце концов, он не собирался домой. Вмешалась судьба.
Разочарованный и огорченный, он пересчитал несколько монет в кармане брюк
и обнаружил, что, хотя ими и можно оплатить дорогу до следующей станции,
они не помогут ему вернуться в Сентерпорт. Он моргнул
, чтобы сдержать слезы. Слезы, с несчастным видом подумал он, всегда были такими.
В наши дни они пытаются выползти наружу. И тогда--

"Что случилось, Уэзерби?" - раздался голос за его плечом, и Джек
поднял испуганный взгляд и увидел лицо профессора Уайта.

[Иллюстрация: "Что случилось, Уэзерби?"]

На мгновение удивление заставило его замолчать. И в этот момент он увидел
в лице профессора доброту, которой никогда раньше не замечал.
Профессор карие глаза были явно симпатические и профессора
губы проведен небольшой ободряющей улыбкой по своим углам. И Джек,
интересно, нашли его язык.

"Ну, это несчастье," сказал профессор, когда он услышал
история. "И ты едешь домой, ты говоришь? Сколько денег на это потребуется?"

"Около десяти долларов", - ответил Джек. Другой покачал головой.

"Это немного, - ответил он, - но, к сожалению, должен сказать, что это больше
больше, чем у меня с собой. Видите ли, я еду всего в Хэмпден, через три
станции по линии, и поэтому взял с собой немного. Но разве не было бы неплохо, если бы
вы вышли на следующей станции, вернулись и получили свои деньги? Будет ли
задержка иметь значение? Сколько у вас отпуска?"

Кондуктор вернулся и вопросительно улыбнулся паре. Джек
покачал головой.

"Мне нужно идти дальше", - пробормотал он.

"Ну, вот, теперь я все равно оплачу вам дорогу до Хэмпдена. Это даст
нам время все обдумать. Вот вы где, кондуктор".

Когда изменение было внесено и профессор получил в свое распоряжение
сложные скольжения скидки, проводник ушел и профессор удален
Чемодан Джека из седла и сел на мальчика со стороны.

"Как долго ты собираешься быть?" спросил он приветливо.

Джек поколебался. Затем--

"Я не вернусь", - ответил он вызывающе.

"Что? Бросаю колледж?"

Джек кивнул.

"Почему, как это? В чем проблема? любезно поинтересовался профессор.
"Надеюсь, дома все в порядке?"

"Нет, сэр".

"Тогда в чем дело?"

Джек молчал, хмуро глядя в окно на пролетающий мимо пейзаж
недавно позеленевших холмов и лугов, на которые время от времени бросал взгляды
реки игристого. Он согласится помочь другим насколько
Хэмпден, решил он; оттуда он работал бы как-то его путь домой ;
возможно, он мог угнать машину сейчас, а затем на поездах.

"Я вижу, вы не хотите мне говорить", - сказал профессор Уайт. "И я
осмелюсь сказать, что это естественно, Уэзерби. У нас с вами была пара
неприятных разговоров, и я полагаю, что этот опыт не позволяет
рекомендовать меня как уверенного в себе человека. Но у тебя какие-то неприятности, и я
думаю, тебе лучше признаться во всем начистоту и позволить мне помочь тебе, если я
смогу.

- И раз уж мы заговорили о прежних встречах, Уэзерби, я хочу
сказать тебе, что в тот день на угольной пристани я совершил ошибку. Я
есть много недостатков, и один из худших из них-это стремление к
судить поспешно. Я обвинил тебя в трусости в тот день, и я пожалел
это очень часто так. Я могу понять, как это возможно для вас
колебаться перед тем, чтобы войти в реку, и все же не быть виновным в
трусости в строгом смысле этого слова. Видите ли, я немного подумал об этом.
было уже слишком поздно. С тех пор я наблюдал за вами.
дэй, и я думаю, что совершил ошибку; я уверен, что совершил. И я хочу, чтобы ты
простил меня за несправедливость, которую я тебе причинил, и за боль, которую я причинил.
Сможешь?"

"Это неважно", - ответил Джек мрачно. "Ты только что сказал Все
остальные мысли. Наверное, это было больно, но сейчас я не возражаю; видишь ли,
с тех пор было намного хуже.

"А!" понимающе сказал другой. "Я понимаю. Тебе не кажется, что
ты мог бы рассказать мне что-нибудь об этом, Уэзерби?

И после недоверчивого взгляда на лицо профессора, на котором он прочел
только сочувствие, Джек сказал ему. Он говорил с горечью, давая волю своим чувствам.
сдерживаемый гнев и возмущение последнего месяца; и, возможно,
его можно простить, если бессознательно он преувеличил рассказ о своих
проблемах. Когда он закончил, профессор Уайт серьезно кивнул и
затем, после минутного молчания, спросил:

- Сколько тебе лет, Уэзерби?

- Семнадцать. В июле мне будет восемнадцать.

"Ну, я не собираюсь говорить тебе, что это банально, или что
будь ты постарше, это выглядело бы менее трагично. Нет ничего тривиального в том, что
влияет на нашу жизнь, какой бы незначительной она ни казалась; и это как раз то
, что происходит с нами, когда мы молоды и восприимчивы, что наиболее
важно. Я сказал, что помогу тебе, если смогу, и я собираюсь это сделать. Но в
чтобы сделать это, сначала я должен убедить вас, что я твой друг, и я
опасаются, что будет сложно. И, - добавил он, когда поезд замедлил ход
перед второй станцией, - более того, у меня не так много времени, чтобы сделать
это".

- Друзья, - сказал Джек с умным видом: "всегда советую делать вещи, которые вы не
хочу".

"Да, я думаю, что это так", ответил профессор, улыбаясь. "И я думаю,
то, что я собираюсь посоветовать, докажет, что я твой друг".

Джек с минуту наблюдал за приходящими и уходящими на платформе станции,
затем, когда поезд снова тронулся, он спросил:

"Не могли бы вы сказать мне, что это такое, сэр?"

"Нет, дело в этом". - Он положил руку на плечо мальчика и говорит
на полном серьезе. "Вернись, Уэтерби, и еще раз попробовать. Подождать," он
продолжение, как и другие начали говорить: "Дай мне сначала закончить. Я
не хочу умалять ваши проблемы; это большой и трудно
медведь. Но ты терпел это месяц или даже больше. Ты можешь терпеть и дольше,
если постараешься. Решись на это, и ты это сделаешь. Насколько я могу судить
Уэзерби, ты отказался от борьбы на пороге победы.
Некоторое время назад против вас был весь колледж; теперь остался только
один человек, активно выступающий против вас. Из того, что вы мне рассказали, я могу
видеть, что Тидболл верит в вас, и в Перкинса, и в Кинга. Все они
мужчины внимание и их мнение имеет вес. Подожди немного
дольше, и вы обнаружите, что в колледж приходят на их пути
мышления. Если вы сдадитесь сейчас, вы потеряете год своей жизни, который
вы не сможете наверстать снова, даже если доживете до ста лет. Терпите это.
и вы на год приблизитесь к своей степени. Кроме того, есть еще твои родители,
Уэзерби, что они подумают об этом? Может быть, они скажут
ты правильно сделал, что ушел, но в глубине души они будут
разочарованы этим потраченным впустую годом ".
Джек тупо уставился на свои руки, и вскоре его собеседник продолжил.
"Возвращайся, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, мой мальчик. Что именно
это будет или во что это выльется, я не могу сказать в данный момент; но
в том, что я могу оказать вам помощь, вы можете быть уверены. Вы не сочтете
это пустым обещанием ".Он сделал паузу, и Джек поднял глаза.
- Хотел бы я... хотел бы я поговорить с тобой раньше, - сказал он.
"Так и я, Уэтерби, но это не слишком поздно. У меня есть подозрение, что
вы уйдете без подписи. Вы не скажите ли я
правильно или неправильно. Но вы можете быть уверены, что с этим не возникнет никаких проблем. Завтра мы с вами вернемся вместе и попробуем все заново.
"Но что ... куда я теперь пойду?" - мрачно спросил Джек.
"Ну, ты, конечно, поедешь со мной домой", - ответил профессор. "Нет"
никому не нужно знать, что мы с тобой уехали вместе. Нам придется
вернуться довольно ранним поездом утром, но я думаю, ты этого не сделаешь
помни об этом. Мои мать и сестра будут очень рады тебя видеть, и--
Привет, вот и мы! Хватай свою сумку, Уэзерби, и пойдем."
"Но..." - заикаясь, пробормотал мальчик.
"Хорошо, ты можешь рассказать мне об этом, когда выйдешь на улицу. Кроме того,"он засмеялся: "Ты должен сойти здесь, во всяком случае, ваш проезд только платные это далеко. Поторопись, или мы оба остались!"
Мгновение спустя Джек оказался на залитой солнцем платформе, уворачиваясь от
тележки с багажом и следуя сквозь толпу за своим спешащим проводником.
***********
ГЛАВА 11.ЭНТОНИ ДЕЛАЕТ ЗАЯВЛЕНИЕ