Босые - не значит нищие. Часть 6

(Продолжение)

ЧЕЙ ВЕС ВЫШЕ?

На фоне монашеского обилия росли очаги частного землепользования, их хозяева набирали вес. Имея в подчинении рабочую силу - крепостных крестьян (христиан), владельцы весей и фольварков ни в чем не отказывали себе, уповая на божеское предначертание. Особенно уверенно держались те, кто имел в подчинении десятки, а то и сотни имений. Это позволяло маневрировать – избавляться от малопродуктивных и приобретать рентабельные.

Парафиальные данные конца XVIII века показывают, что на территории края по-прежнему преобладала корсаковская фамилия. Каштеляновщизну, где выделялась весь Савицкие (13 дымов), использовал «Ан. Корсак». Имением Литовщизна распоряжалась «пани Корсакова», стольникова полоцкая. Имение «Удзял» (Удело), с 10-ю небольшими весями, записывал на свой счет Юзеф Корсак. Петровщизну (две веси и застенок) облюбовал Тадеуш Корсак, а его супруга «пани Тадешова» делила тот же «Удзял» с родственником Юзефом. Там же обосновался их родич Ян (с четырьмя застенками и двумя весями). В посессии Павла Корсака находился двор Вороново с двумя селениями.

Местность впитала их вековое пребывание. В Удело Корсаков называли Удельскими, в Залесье – Залесскими. Всего этому роду принадлежало 10 глубокских имений.

На втором месте шли Зеновичи. Их фамилия встречалась реже, но ненамного - семь раз. В то время главным представителем этого клана был Антоний Зенович, олицетворявший элиту. Традиционное внимание к этому сословию со стороны власти знаменовалось высоким «набором» королевских дарствований. Зеновичи имели от монарха в пожизненном владении целое староство – Шнитавское, и еще два арендовали: Черницкое и Бельчицкое. А при царях Михаил Зенович занял должность минского предводителя. Но это было позже.

НОВЫЕ ИМЕНА

На территории Глубокской парафии Зеновичи наследовали не особо крупные, но довольно значимые куски земельной собственности. Антонию принадлежали имения Вороново, Свила, Окунёв, а также весь Заборже.

На определенном этапе Речи Посполитой зародилась особая форма владения землей - арендная. Она распространилась широко, и в конце существования государства проявлялась в различном выражении, в зависимости от местных условий. Для Глубокской парафии характерен пример Свилы. По данным за 1775 год, Свилу делили четыре собственника: Павел Корсак, Юзеф Корсак, Фальковский и Зенович. Делили, имея личные дворы и распоряжаясь окрестными весями. Наибольший сектор имел все тот же Антоний Зенович, на тот час полоцкий подстолий. Ему принадлежали 18 ролничьих дымов, но два были панского уровня. Судя по всему, Петр Фальковский в Снорках и Шуневич в Ниве снимали участки, выплачивая чинш.

Спустя 14 лет, в преддверии окончательного дележа Речи Посполитой, Антоний Зенович уже не выглядел супер-владельцем. Фальковский и Шуневич считались собственниками своих, небольших, поместий.

Этот пример обращает внимание на смену обстановки, коренную ломку прежних устоев. Использовались различные арендные виды. Имение Окунёв Зенович сдавал в заставу ошмянскому ловчему Игнацию Гуторовичу.

ВЗГЛЯД ЗЕНОВИЧА НА ПЕРЕСТРОЙКУ

Возможно, Антоний ставил другие жизненные цели, надеясь в условиях краха Речи Посполитой подняться на более высокую иерархическую ступень. С должности подстолия переместился в подкомории полоцкие. А по данным за 1789 год, входил в состав государственной комиссии по сбору платежей в фонд сохранения Великого княжества Литовского, числился ее "президентом".

Часть имущества Зеновича считалась «изъятой по экстрадиции». Что это такое, пока сказать определенно сложно. Ученый Носевич полагает, что это одна из разновидностей залога - под денежный эквивалент. Антоний, действительно, мог брать суммы с арендаторов, не утруждая себя заботой об эффективности вечистых имений. Но нельзя исключать и российский фактор. Империя уже стояла за рекой, и непонятно было, чем закончится передел. Имение Заборже было передано «по экстрадиции» конюшему Корсаку. А три «изъятых» свильских веси «обухаживал» посессор Томаш Макарский.

СУШИНСКИЙ СО СЛОБОДЫ НА ПОЛЯНЕ

Ближе всех к именитым землевладельцам подобрался пан Сушинский. Он был одним из тех, кто тоже имел глубокие землевладельческие корни, но не столь обширные.

Однажды эта фамилия прозвучала в средневековом обзоре, составленном для Иоанна Грозного. В названной выше «Книге… границам Полоцкого повета» указывалось, что «вол. (волость, - авт.) с. (село, - авт.) Слобода Вешницы пана Григорья Сушинского на рчк. (речке, - авт.) на Поляне; в слободе церковь Преображение Спасово».

Единожды, но каково! Уже тогда во владении пана отмечалась «слобода» в виде целого села, причем с богомольческим приходом. Данные спустя двести лет показывают, что «слободские условия» получили новый виток. В имении Сушинских «Жолнеровщизна» по две точки имели шляхтичи Парчинский и Гатовский. А в веси Лепляны, которую Сушинский делил с другим собственником, свои дымы (дома) обустроили шляхтичи Шипилло и Янковский.

ЗАГАДКА БУЙНИЦКОГО

Интересно, что вторым собственником Леплян был пан Буйницкий, на тот час судья земский полоцкий. В отличие от Сушинского, Буйницкий не имел столь глубоких корней. Но поразительно другое.

Некто Мартин Буйницкий упоминался еще в 1539 году как наместник Сорицы в документах Витебской плебании. Ему поручалось уладить поземельный конфликт на Лепельском озере между костельными людьми и местными «белянцами» - уроженцами прибрежья. Есть ли тут связь с глубокскими Буйницкими, не скажешь, однако парадоксально, что их имена ознаменовали одно и то же название. Дотошный читатель усомнится – скажет, что топонимы разные. Нынешний Лепель не чета каким-то Леплянам. Однако не надо спешить. Как показывают первые свидетельства, а это 30-40-е годы XVI столетия, плебанский очаг витебской церкви Лепель носил неустоявшееся название: и в виде «Леплян», и в виде «Лепелян».
Что же могло произойти?

ЛЕПЕЛЯНЫ С ГЛУБИНЫ ВЕКОВ

Напрашиваются события грозновского периода, когда великокняжеская власть создавала заслон вторжению стрельцов. По поручению короля, две территориальные единицы (дисненская и лепельская волости) приводились к «одному знаменателю» - выравнивались, чтобы общими усилиями построить оборонительную линию между двумя крайними точками: дисненским замком и лепельским. Такие факты засвидетельствованы в архивных литовских метриках.

Но какое из «Леплян-Лепелян» было первым? И как мог бывший наместник Сорицы оказаться в Глубоком?

Пути Господни неисповедимы, и нельзя исключать религиозный фактор. Еще одна фамилия указывает на евангелические корни. В эпоху Мартина Буйницкого в качестве куратора Витебской плебании выступа «бискупъ луцъкий и берестейский», он же «князь Юри Фальчевский». И похожая фамилия, как видим, регистрировалась в одном из вечистых имений Зеновича.

Напрашивается вполне обоснованный вопрос. А не могло быть так, что потомки средневековых католических особ осели в былинной местности, и за период Речи Посполитой обзавелись собственными владениями?

ШЛЯХЕТСКИЙ «ПОСЕВ»

Опыт монашеских орденов, которыми была насыщена глубокская земля, показывает, что такое могло быть. И еще одна деталь указывает на приверженность Буйницкого костельным традициям. Он «развел» на своих землях целый «посев» мелких землепользователей. Его арендными условиями пользовались Емельян Кватера, Петр и Михаил Вечинские, Томаш Шимановский, Ян Крживицкий, Андрей и Франтишек Ковзаны, Ян Шипилло, Ян Злотницкий. Из парафиальных данных видно, что их дымы (дома) причислялись к шляхетскому тарифу. Не есть ли это признак, что их предки составляли когда-то контингент людей церковного, общинного, склада?

Мелкая шляхта - новое поколение земельных собственников, и они все явственнее проявлялись, заявляя о себе. Магнаты уступали им положение. Буйницкий был не единственным, кто поощрял шляхту, но у него мелких арендаторов было более всех. И это сказывалось на его социальном статусе. По данным за 1789 год, Петр Буйницкий занимал должность «президента» земского полоцкого суда. Должность явно была «крутой», и его имя красовалось на первом месте в парафиальной ведомости (в 1775 году первую строчку занимали монахи – «босые» кармелиты).

Центр поместья Петр держал в Голубичах, владея также фольварком Свило. Там же, в Голубичах Малых, обосновался его брат Станислав, выдвинувшись на должность полоцкого подстолия.

САМЫЕ ЦЕННЫЕ ГРУНТЫ

Все это обращает внимание на смену земледельческого уклада. Имения дробились в условиях широкого спроса на землю, исходившего с низов. Давние обладатели теряли приоритет, уступая новому поколению. Мелкособственническая доля становилась все полнее, ощутимее. Если во времена Грозного в «Глуботском крае» наблюдались в основном два владельца, то теперь, наряду с корсаковскими и зеновичскими фамилиями, появились новые, и их дворы относились к ролничьим шляхетским.

Особым спросом пользовались наиболее продуктивные участки. Такими в глубокском крае назывались вороновские «грунты». Именно они более всего либо отдавались в наем, либо выкупались.

Менялась также форма занятости. Некоторые топонимические названия прямо указывают на профессиональный вид деятельности. Например, Рудница характеризует добычу железа из болотного сырья. Но выплавка уходила в прошлое, и все актуальнее становился лесовывоз. Глубокские землевладельцы перестраивались на добычу древесного сырья, которым вознаградила природа этот край, и особо ценились участки у сплавных рек и озер. Оттуда товар поставлялся в города.

(Окончание следует)

На снимке (из интернета): утерянное наследие - церковь Преображения Господня в Свиле.


21.04/24