Глава 11 - окончание романа

ЭНТОНИ ДЕЛАЕТ ЗАЯВЛЕНИЕ

На следующее утро после отъезда Джека Энтони вернулся через
маленькая калитка у дома миссис Дорлон и быстро зашагал по короткой дорожке.
Было всего без четверти восемь. Солнце вышло, но было
скрыто за низко лежащим слоем тумана, сквозь который оно слабо светилось
. В вязах вдоль улицы щебетали и бранились воробьи.
можно было подумать, что в кругу семьи собрались все.
домашние раздоры, возможно, из-за скопления червей или
недожаренные жуки. Это было неубедительное, вроде утро; кирпичи, в
тротуар были мокрыми от тумана, и воздух был теплым. Антоний носил его
пальто-воротник подвернулся, а не чтобы защитить горло, но, чтобы скрыть факт
что нет других ворот под. В руке он держал можете
сгущенного молока и маленький бумажный мешок кофе. Он был расстроен
событиями предыдущего дня и забыл пополнить свой
запас провизии; отсюда и поездка на Мейн-стрит после приема пищи.

Когда он поднялся по лестнице и увидел полуоткрытую дверь в
Комнату Джека, к нему вернулись воспоминания о том детстве, и он вздохнул
пересекая маленький холл, он толкнул свою дверь. Тогда
он резко остановился и издал возглас удивления.
Сгущенка со стуком упала и закатилась под раскладушку. Джек,
сонно кивавший в кресле-качалке, открыл глаза и вскочил на ноги.
Затем он застенчиво улыбнулся.-"Я... я вернулся", - пробормотал он.
Он слегка протянул руку, думая, что Энтони возьмет ее. Но
последний, после мгновения молчаливого удивления, только сказал:
"Ну! Рад тебя видеть. - Он неловко заполз под койку и
достал молоко. - Передумал, да? - спросил он, появляясь.

Его голос звучал достаточно сердечно, и он улыбнулся за стеклами очков, как будто хотя Джек и был доволен, все же он почувствовал холодок разочарования и ответил трезво:"Да, я передумал. Я вернулся на ранний поезд. Вы не были в
и я сел ждать тебя; я думаю, должно быть довольно близко
для засыпания. Ну, я должна идти на завтрак".
Энтони какое-то время боролся с охватившей его сдержанностью.
Когда он заговорил, в голосе его звучала прежняя теплота.

"Ерунда, Джек, останься здесь и выпей немного со мной. У меня нет откормленного теленка чтобы зарезать для тебя, но я могу поджарить пару яиц и угостить тебя хороший кофе и...
- Я не умею пить кофе, - ответил Джек, - но если ты действительно хочешь, чтобы я остался, я буду рад. останься. Я... я бы предпочел не садиться за стол для тренировок сегодня утром. "Конечно, я хочу, чтобы ты это сделал", - ответил Энтони.-"Но почему ты не можешь пить кофе? "Тренируешься". "Тренируешься". - Спросил Энтони. "Почему ты не можешь пить кофе?"
"Тренируешься".

"Что? Ну, кофе еще никому не вредил; кофе - лучшая вещь в мире.;
укрепляющий, возвышающий, расширяющий возможности; полезен для тела и мозга. Но расскажи
мне все о своем отпуске ".

И пока Энтони хлопотал у своей маленькой плиты, управляясь с кастрюлями
и сковородками с ловкостью, замечательной для человека, обычно такого неуклюжего,
Джек довольно смущенно рассказывал о своем опыте.

"Насчет профессора я был прав, не так ли?" - однажды перебил Энтони.

"Да, ты был прав. Он очень хорош, Энтони. Он обращался со мной так, как будто я
был президентом; так же поступали его мать и сестра. У меня был хулиган
маленькая комната с открытым камином и голубыми розами по всем стенам
и всевозможными мягкими креслами, сделанными из ротанга; и
солнце только что залило окно этим утром. Мои, но мне жаль, что я жил
там все время!"

"Звучит неплохо," ответил Энтони. "Все на борту, сейчас; составить таблицу
и Уэйд. Думаю, вам придется использовать качельки, если вы предпочитаете
это. Вот сахар. Как насчет... Тьфу, ты же не собираешься
пить кофе, не так ли? Нальешь немного воды в кружку для зубной щетки? Нет? Все
в порядке. Возьмите яйцо; правильно, просто снимите его горкой. Эти булочки получаются вкусными.
Я сбрызгиваю верхушки водой и разогреваю их на плите.
Извините, но мне больше нечего вам предложить. Что ж, Джек, я рад, что ты наткнулся
на Уайта и вернулся. Ты бы пожалел - потом - если бы поехал домой
и я бы тоже пожалел. И, кстати, что тебя подтолкнуло к этому?
Что произошло за столом вчера утром? Ваше внимание было недостатка в
детали."

Джек рассказал о поведении Gilberth и глаза Энтони потемнело сзади
его очки.

"Уродливая скотина!" он пробормотал. - Его следовало бы отшлепать. Но... Послушай, не обращай на него внимания.
Джек, я не думаю, что он сильно побеспокоит тебя после этого.
это. Просто держись от него подальше.

- Я постараюсь. Если бы ... если бы он был первокурсником или даже выпускником, я бы подрался с ним.;
но я не могу подраться со старшекурсником!

"Да! Вам не придется, он будет вести себя после этого", - сказал
Энтони мрачно.

"Ну, я не знаю; во всяком случае, я буду придерживаться его сейчас, независимо от
то, что происходит", - сказал Джек решительно. "Это моя последняя попытка убежать.
Если бы я не забыла свои деньги, наверное, я бы поехала. Забавно
как это случилось, не так ли? Хуже всего то, что я думал, что оставил деньги
в своем сундуке, но я посмотрел, и их там нет; я нигде не могу их найти
. Это было почти все, что у меня было. Думаю, папа разозлится больше, чем шляпник.
Когда я напишу домой с просьбой о добавке.

"Это очень плохо", - сказал Энтони. "Если хочешь немного - доллар или два,
вы знаете-идти дальше, пока вы не услышите от дома, я отдам тебе его, как
также нет".

"Ты так добр", - ответил Джек с благодарностью. "Но это будет
хорошая вещь для меня, чтобы занять у тебя, не так ли? Вы не думаете, что я
знаю, как тяжело ты?"

"О, ну, знаешь, ты мог бы вернуть долг. Если хочешь, ты мог бы
дать мне в залог свою одежду", - добавил он, улыбаясь.

"Тогда, если мои деньги не придут, ты мог бы купить ... одежду", - засмеялся Джек.

"Похоже, побег из школы обострил твой ум", - сказал Энтони.
"Хочешь еще яичницу? Это не займет и минуты. Хорошо; Я люблю, чтобы у моих гостей были
аппетит.

- Ты бы и сам съел, если бы тебя вытащили из хорошей, мягкой постели
в половине седьмого!

"Думаю, я бы дал, но я бы не стал делать плохие каламбуры."

В настоящее время, в то время как яйцеклетка была распыления в кастрюлю, спросил Джек, с
тени смущения:

"Вы ... получили этот брелок для часов?"

"Да, премного благодарен", - был ответ. "Думаю, мне лучше вернуть его"
сейчас. Не нужно, чтобы помнить тебя, если ты в той же бочке
мне, что ль?"

"Я ... я бы предпочла, чтобы ты сделала это, хотя, и носить его, если вы не возражаете.
Ты повесила его на цепочку?

Вилка упала на сковороду, и Энтони выудил ее с большим трудом.
пробормотав что-то, прежде чем ответить. Затем--

"Ну, нет, я этого не делал, Джек. Видишь ли..."

"Я знаю; это не очень красиво; просто у меня был такой".

"Причина не в этом", - сказал Энтони, не оборачиваясь. "Дело в том, что
Я сейчас не ношу свои часы".

"О, а ты нет? Почему... что..."

"Ну, у человека не может быть денег, чтобы одолжить, и золотых часов одновременно"
. В данный момент я ростовщик.

"О, понятно", - ответил Джек. Но, тем не менее, он не выглядел удовлетворенным
объяснением, и когда Энтони вернулся к столу за завтраком
с яичницей, которую он жарил, они покончили почти одновременно.
тишина.

Благодаря секретности трех человек, которые одни знали о
отсутствии Джека в Сентерпорте, его возвращение к тренировочному столу во время ланча
не вызвало удивления. Джо Перкинс на мгновение растерялся,
но ничего не сказал. Кинг позвонил через борт и спросил Джека, где
он был со вчерашнего дня, и Джек спокойно ответил, что он был
дома с профессором Уайтом всю ночь. Несколько пар брови поползли вверх
недоверчиво, но никто не выразил сомнения. Gilberth принял абсолютно
не заметил Джека, и, по крайней мере, настолько, насколько последний был обеспокоен,
трапезы пошел приятно. Он, как ожидается, будет привлечен к ответственности
тренером, но Симсон были глаза и ничего не сказал как
пока обед был в разгаре. Когда все закончилось, он расспросил
капитана. После минутного колебания Джо рассказал тренеру факты
об отсутствии Джека так, как он их знал.

"Я думаю, - сказал он, - что лучшее, что можно сделать, это не обращать внимания
на этот раз. Уэтерби может получиться хороший мужик, если он может получить его
мысли на своей работе. Но если эта травля продолжится, он не будет стоить и ломаного гроша
"континенталь"; он весь витает в облаках. Может быть, вы сможете замолвить за него словечко
время от времени "Болди"; бедняге дабу это очень нужно".

"Конечно, я могу", - ответил тренер. "Дай парню шанс; почему бы и нет? Я
сомневаюсь, что он университетский материала, колпачок, но он порядочный говорил довольно парень."

Трейси Gilberth вернулся в свою комнату после обеда, чувствуя себя очень
недовольны жизнью. Он еще не простила Джо за лекцию
которые последний передал ему накануне. Трейси чувствовала себя глубоко
обидел. Он действительно верил, что, когда он был публично оскорблен Джек
Уэзерби, что он оказывал услугу колледжу; что
это был его долг протестовать против присутствия в университете
человек, который показал себя трусом. Трейси была довольно хорошо
о себе мнения и его значение, и никогда не сомневался в том, что,
с другим не удалось действовать в этом вопросе, это было его место для шага
на фронт. К себе он получил от Джо был удивлен, как
ну как недовольные его, и его тщеславие все еще причинило мне боль.

А что увеличило его раздражение было то, что он был "призван
вниз" один человек из всех, кого действительно Трейси провел в любви,
и который, по крайней мере, так утверждала Трейси, должен был выступить против него в последнюю очередь
он. Никогда еще двоих, чья дружба восходит из их
на втором курсе, подойти вплотную к тому, чтобы поскандалить так же, как вчера.
Разногласия, они часто были, но Трейси всегда отставке
от того, что должность, которую он занимал при первых признаках неудовольствия на
часть других. Но вчера Трейси отступление было неполным;
сегодня он еще не решил, поступить ли так, как хотел Джо, и оставить
несносного Уэзерби в полном одиночестве или выразить свое негодование
продолжая его праведное преследование, что молодежь с некоторыми более
обычно тяжелым оскорблением. Фактически, Трейси был на грани открытого
мятежа, когда, поднявшись на первый лестничный пролет в Грейс-Холле,
он повернул налево по широкому коридору и пинком распахнул дверь
незапертая дверь его кабинета.

- Привет! - воскликнул он.

"Привет!" - последовал ответ из глубины большого кожаного кресла,
и Энтони, который полулежал, широко вытянув ноги
и читая журнал, положил его обратно на красное дерево
сел за письменный стол и спокойно повернулся лицом к хозяину. Эти двое хорошо знали друг друга
достаточно, чтобы мимоходом кивнуть, но Энтони никогда раньше не навещал Трейси.
явное удивление Трейси было вполне естественным.

"Обнаружил, что ваша дверь открыта, - объяснил Энтони, - поэтому я вошел и стал ждать.
Хотел повидаться с тобой минутку-другую, Жильберт.

"Все в порядке; рад, что ты устроился поудобнее", - ответил тот.
другой.

"У вас хорошие комнаты", - продолжил посетитель.

"О, они достаточно хорошо учатся", - небрежно ответила Трейси.

На самом деле они были самыми красивыми в колледже, и он знал
это и гордился этим. Кабинет был полностью обставлен мебелью из красного дерева
мягкая светло-зеленая кожа, сочетание цветов, сначала
взгляд мелочь приводит в замешательство, но которая, если рассматривать ее в связи
со стен и драпировки, был достаточно гармоничным. Стены были
на высоте пяти футов обтянуты темно-зеленой тканью. Вверху
по квартире тянулась перекладина из красного дерева, на которой стояло несколько старых
оловянных блюд и кружек, несколько хороших предметов глянцевой посуды и
полдюжины мисочек и кувшинчиков с японской глазурью. Над полкой
каркас тусклого оттенка красного красного дерева продолжался до потолка, где
она уступила место картонной бумаге еще более светлого оттенка. Драпировки
на дверях и окнах были преобладающих тонов. Эффект от всего этого
был полон жизнерадостного достоинства. Комната не была перегружена мебелью.
На стенах висело несколько картин, причем самых лучших.
Отсутствие маленьких фотографий и безделушек освежало.
Трейси гордился своим вкусом в вопросах отделки и меблировки
и гордиться результатом, как здесь показано. Энтони понравилась комната без
понимая его. Пожалуй, чуть капризной улыбкой, изгибавшею его
липс мысленно сравнил нынешнюю квартиру с
его собственной комнатой с потрескавшимися и покрытыми пятнами побеленными стенами и
фурнитурой фирмы "поверн".

"Вы хотели меня видеть, вы сказали?" - подсказала Трейси.

"Да", - ответил посетитель. "Может быть, это упростит дело, если я начну
с того, что скажу вам, что Джек Уэзерби - мой близкий друг".

"О, - сказала Трейси. "Ну и?"

"Ну, тебе не кажется, что ты уже достаточно побеспокоил его, Гилберт?"

"Послушай, Тидболл, мне не нравится твой тон", - резко сказала Трейси.

"Ничего не могу с этим поделать", - ответил Энтони. "Мне не нравится, как ты себя ведешь
травля Уэзерби. Теперь мы знаем обиды друг друга.

"То, что я сделала Уэзерби, тебя не касается", - горячо заявила Трейси.
"И я не хочу, чтобы мне диктовали. Этот парень - трус и хвастун".

"Не знаю, что такое хвастун", - сухо ответил другой. "Не звучит
все же хороший. Предположим, что мы перестали называть имена? Я могу потерять самообладание
и вас как-то называть, и они могут вам не нравится. Но я не
заходи сюда, чтобы поссориться с вами; не хотели ссориться с мужчиной
свою комнату; не показаться не вежливым, не так ли? То, что я пришел, чтобы сказать это,
Гилберт: оставь Уэзерби в покое, или тебе придется иметь дело со мной.

- Это угроза?

- Думаю, нет; просто констатация факта.

"Ты думаешь, я тебя боюсь?" - сердито спросила Трейси.

"Думаю, что нет; продолжай мучить Уэзерби, и я буду знать, что это не так".

- Послушай, Тидболл, если хочешь поругаться, можешь начинать прямо сейчас.
Тебе не нужно ждать и смотреть, что будет с твоим драгоценным другом.
Я буду драться с тобой в любое время, когда ты захочешь. Ты хочешь драться?"

"Нет, не особенно", - ответил Энтони, с его необыкновенно изводящей
протяжно. "Никогда не воевал ни в моей жизни. Не знаю, как идти о
это, я думаю. Даже----"

"Ну, вы будете знать все о его могучем только если вы не выходите из
вот!"

"Не думаю, что будем. Не имеете ни малейшего намерения драться.

- В самом деле, не имеете? Хотел бы я знать, на что вы намекаете?

- Ни на что не намекаете. Оставь Уэзерби в покое, или я поймаю тебя во дворе
и отлуплю ремнем от багажника; но, - мрачно добавил он, - там
никакой драки не будет.

Он выпрямился во весь свой длинный рост и взял шляпу. Трейси,
бледный от гнева, некоторое время молча смотрел на него. Затем он прыгнул вперед и
удар по плечу отбросил его назад, к креслу.
В следующее мгновение он почувствовал, как его отрывают от пола, переворачивают
вверх тормашками и в этой бесславной позе укладывают на широкий
кожаный диван. Когда вращение прекратилось, он увидел спокойное лицо Тидболла,
склонившегося над ним, и почувствовал, что его запястья крепко сжаты пальцами,
которые сжимали их, как стальные обручи. Он яростно боролся, пока его
противник разместил костлявым коленом на грудь. Тогда он утих.

"Теперь молчи и слушай меня", - сказал Tidball в тихой спокойной
тон. "Я мирный парень и не дерусь. Но если ты этого не сделаешь
помни, что я тебе говорил, я собираюсь схватить тебя вот так однажды
и это будет, когда на тебя будет смотреть множество мужчин, и я
собираюсь отшлепать тебя ремнем от багажника. Если ты мне не веришь, - добавил он
с легкой усмешкой, - я покажу тебе ремень!

"Я... я убью..."

"Нет, ты ничего не сделаешь", - сурово перебил его другой. "Ты останешься
там, где ты есть, и веди себя прилично. Если ты этого не сделаешь, я запру тебя
в твоей спальне; и это вольность, на которую я не хочу идти ".

Он отпустил Трейси и отступил назад. Трейси вскочил на ноги, но
что-то во взгляде за очками в стальной оправе
убедило его держаться на расстоянии. Энтони поднял с пола свою шляпу
осторожно смахнул с нее пыль локтем и направился к двери.

- Извини, что возникли какие-то проблемы, Гилберт, - серьезно сказал он. "Может быть, я
потерял самообладание; иногда это бывает подло. Подумай над тем, что я сказал.
Он бесшумно закрыл за собой дверь, и Трейси, дрожа и задыхаясь
от гнева, безуспешно застонала.




ГЛАВА XII

МУХА ЛЕВОМУ ПОЛЕВОМУ ИГРОКУ


Джек сидел на скамейке игроков, подперев подбородок руками и уперев локти в колени, и
наблюдал, как старшая школа Сентерпорта потерпела поражение. Это была первая игра
в сезоне за университетскую команду, и, если судить по высоким стандартам,
гордиться было нечем. В конце шестого тайма
счет был 9:0 в пользу Эрскина, и ни один из девяти бросков
не был заработан. Столбец ошибок в протоколе был так заполнен
маленькими круглыми точками, что с того места, где сидел Джек, казалось, будто
кто-то посыпал его перцем. Если до сих пор они и были
обнадеживающими чертами, несомненно, были уловка Джо Перкинсом
Неустойчивых поворотов Гилберта и работа Нокса на шорт-стопе. Дальняя часть поля
добросовестно заглушала каждую муху, которая попадалась на пути, и только
быстрое восстановление мяча в нескольких случаях мешало
Старшей школе забить гол.

Джо Перкинс выглядел недовольным всякий раз, когда подходил к скамейке запасных, а
выражение лица главного тренера Хэнсона выражало
недоумение. "Это просто замечательно!" Джек слышал, как он доверительно говорил Джо."Я не понимаю, как они это делают. Я могу понять, как они могут заглушить каждый, скажем, другой мяч; но душевная манера, с которой они позволяют каждому из них проскользнуть сквозь пальцы, изумительна! И Джо слабо улыбнулся и отвернулся.

Когда мужчины вышли в начале седьмого тайма, Джек скользнул
вдоль скамейки запасных туда, где Паттерсон, менеджер команды, хмурился
над книгой учета. Джек никогда не разговаривал с Паттерсоном, и неделю назад
он бы долго колебался, прежде чем рискнуть вызвать пренебрежение, сделав это
. Но после его возвращения из "визита" к профессору Уайту
отношение, которому он подвергся со стороны других членов команды, было
так, что он перестанет смотреть на себя как изгоя и
был приходя в какой-то степени уверенность. Он изучал книги по
менеджер по плечу в момент. Потом он спросил:"Довольно убого, не так ли? Как вы думаете, Перкинс поставит еще какие-нибудь замены?"
Паттерсон огляделся с проблеском удивления в глазах. Но
его ответ был достаточно дружелюбным.:

"Я не знаю, что он сделает. Но если запасные могут играть лучше, чем
люди, которых он там держит, ему лучше дать им шанс. Где ты играешь?"
"Думаю, почти везде. Они держали меня на левом фланге, на правом фланге,
и вторая база. Думаю, я буду на дальнем поле, если вообще попаду ".

"Вам лучше пойти туда и помочь Нортапу", - сказал менеджер, когда он
приписал Моттеру на первой базе его третью ошибку. "Я не думаю, что
это имеет большое значение, будут ли результаты в средней школе или нет; только я хотел бы увидеть, что у Эрскина в этом году чистый послужной список. И забить в первой игре выглядит довольно отвратительно. Кто отдал голевую передачу? "Стайлз. Неужели Гилберт не может подавать лучше, чем сегодня?"

"Конечно, он может. С ним все в порядке, когда он старается; он, очевидно, думает эта игра не стоит того. Но держу пари, что Хансен будет
что-то ему сказать потом. Сторона. Стайлз с битой!"
Эрскин удалось найти кувшин средней школы в рамках
последний из седьмой и свалили еще четыре трассы, две из них довольно
заработал. Когда Эрскин снова выбежал на поле, Хэнсон и Перкинс
существенно изменили ее список отбивающих. Кинг, который играл
на левом фланге, зашел в штрафную питчера, и Джек был отправлен на
левый фланг. Гриффин сменил Джо на посту кэтчера, Мирс занял место Моттера
сначала, а Смит вышел на шорт-стоп.

Джек наблюдал за событиями со своей позиции возле ограждения, и его ни разу не потревожили.
Кинг ни разу не потревожил игроков с битой противника; Кинг удалял игроков с битой противника в одном,
втором, третьем порядке, и стороны снова менялись местами. У Джека не было
шанса показать, на что он способен с клюшкой, в старших классах,
следуя примеру Эрскина, посадил в штрафную нового человека, и новый человек
озадачил игроков с битой так, что только один добрался первым и остался там
когда Биллингс, игрок третьей базы, сделал короткий бросок в руки Хай
Школьная остановка. Джек с отвращением потрусил обратно к ограждению.

Это был последний иннинг. Солнце все ниже, и холодок раннего
вечером вызвал Джек размахивать руками и прыгать вокруг, чтобы держать
циркулирующей крови. Стоя у скамейки запасных, он видел, как они отбирают биты
, и небольшой поток зрителей растекался за
задней оградой к воротам. Школы достигли хвостовой части
ее список моргнув еще раз, и, судя по всему, игра была так же хороша,
как закончил. Но последние иннинги не всегда можно положиться на себя
как и ожидалось. Нынешний случай доказал это. Первый человек в средней школе на
летучая мышь героически пытался разбить долго летать в полевых и все путем
удачи, ударил мяч в пыли у его ног. Через некоторое время
недоумения, он выставил вперед за первый и достигли ее одновременно
как мяч. Шумные сторонники школе новый прилив бодрости и проснулся
отголоски своей фантастической войной-подняли шум. Король посмотрел надоело за
мгновение, и в это мгновение ударил следующий игрок на локте.
Последний, потирая ушиб и радостно ухмыляясь, побежал к первому, а
мужчина впереди занял второе место.

- Хм, - пробормотал Джек, потирая озябшие руки, - что-то
делаем, после того, как все".

Но король успокоился тогда, и после трех попыток, чтобы поймать высокий
Школа бегун дремлет на вторую базу, вычеркнул следующий человек очень
красиво. Следующий, найдя прямой мяч, направил его в сторону
первого, и, пока Кинг отмечал его, обогнал бегунов. Высокий
Сторонники школы, собравшиеся небольшой кучкой на трибуне, размахивали
своими флагами и лентами и неистово кричали. Конечно, с мужчинами
на третий и второй и их лучшие тесто выбрав его палкой, бег
не было маловероятным. Хансон прокричал команду, и король, повторяя его,
жестом пригласил полевых игроков войти. Джек с сомнением повиновался, потому что он наблюдал за
присутствующим игроком и верил, что тот способен нанести сильный удар. И так,
хотя он сделал предлогом сокращения поле, он по-прежнему довольно много
где он был. И через мгновение он был от души рад этому.

Для старшеклассника с битой, высокого, долговязого, но очень решительного на вид парня
Юноша нашел первую подачу Кинга и забил первым. Вдоль основной линии
тренеры выкрикивали что-то невразумительное и
размахивали бейсболками. Бегуны, занявшие третье и второе места, бежали
Главная. На дальнем фланге Биссел, центральный нападающий, ускорился назад,
на ходу заезжая на территорию Джека. Женя, я тоже шел
поле, пока осторожно, тени сгущались, и было
трудно сказать, где маленькое черное пятнышко там против фиолетовый
небо собирается упасть. И все же, бросив последний взгляд через плечо,
он занял свою позицию и услышал, как Бисселл, задыхаясь от бега, крикнул:
"Весь твой, Уэзерби!" - он никогда не сомневался, что поймает ее. Для
Джек-муха был всего лишь бейсбольным мячом, который нужно было поймать; и он был
там, чтобы поймать его. Поэтому он сделал шаг или два вперед, поднял руки,
и опустил мяч. Затем он бросил мяч игроку со второй базы и побежал вперед.

Когда он добрался до тарелки, аплодисменты стихли, и остальные
зрители поспешили покинуть поле. Футболисты найти
свитера и, забросив их за плечи, торопились
в шкафчик-дом. Джек, ища себя, слышал Хэнсона
голос за его спиной:

"Ну, Джо, у нас есть один человек, который умеет ловить мяч, а?"

Джек знал, что ему не полагалось слышать это замечание, и поэтому взял
он вытаскивал свой белый свитер из кучи. Когда он повернулся,
главный тренер и капитан уходили. Джек последовал за ним, чувствуя себя
очень благодарным за то, что не упустил свой единственный шанс в игре. Как он
войдя в дверь, он почти столкнулся с тренером. Хансон улыбнулась
его лицо, как он отошел в сторону.

"Это был очень справедливый поймать, Уэзерби", - сказал он.

И мгновение спустя, когда, завернутый только в большое банное полотенце, он
спешил в душевую, "Лысый" Симсон хлопнул его по спине
большой рукой.

"Вот теперь парень", - сердечно воскликнул он, добавив затем свою неизменную
предупреждение: "Поосторожнее с горячей водой и не ложитесь спать!"

За обеденным столом Джеку показалось, что остальные ребята посмотрели на него с
чем-то вроде уважения. И все потому, размышлял он, что поймал мяч.
мяч, который он не мог не поймать!




ГЛАВА XIII

ДЖО НАСТРОЕН ПЕССИМИСТИЧНО.


"Вы видели передовицу в фиолетовом?" - спросил Кинг.

Джо Перкинс, отодвинувший книгу, когда собеседник вошел в его кабинет
, повернулся в кресле и покачал головой.

- О массовом митинге? он спросил. - Нет, я еще не видел газету.
Что там написано?

Грегори Кинг склонился над столом так, что пахнущие чернилами листы
еженедельника колледжа оказались под зеленым стеклянным абажуром студенческой лампы.

"Тогда слушай, невежественный! Хочется надеяться, что каждый студент, который
возможно сможет это сделать, посетит массовый митинг, который состоится в среду
вечером следующего дня в Грейс-холле с целью сбора денег на
расходы университетской бейсбольной команды. Победа над Робинсоном этой весной
достаточно решительная, чтобы стереть с лица земли..."

"Слушайте! слушайте!" - воскликнул Джо.

"Да, изящное слово, не правда ли?" - ухмыльнулся другой. ""Чтобы уничтожить
клеймо прошлогоднего поражения - это то, на что надеется каждый друг колледжа
и чего ожидает. Но если в распоряжение руководства не будет предоставлено достаточно денег
для покрытия расходов команды, такая победа
не может быть обеспечена. Девятка никогда не была самоокупаемой, и каждую
весну она начиналась с дефицита в размере от пятидесяти до ста
пятьдесят долларов, которые выплачивал Спортивный комитет из
общего фонда. До сих пор Комитет, помимо покрытия дефицита
, выплачивал руководству бейсбола достаточно денег для выполнения
команда проведет первую половину сезона. Однако этой весной
комитет не в состоянии этого сделать. Доходы от футбола прошлой осенью
были едва ли вдвое меньше, чем обычно, в то время как расходы были
намного больше. В результате сумма, находящаяся в распоряжении бейсбольной
команды, легкоатлетической команды и экипажа, чрезвычайно мала, и первая команда
получила в качестве своей доли сумму в сто пятьдесят долларов
только ... сумма, которой и близко недостаточно, чтобы продержаться первую половину
сезона.

"Следовательно, становится необходимым получить средства от какой-либо другой организации.
Источник. От выпускников поступило предложение о подписке, но результат
этого шага неопределенный. Необходима популярная подписка, и ее спросят
на встрече в среду. Сумма, требуемаяя постарался застраховать
успех "девятки" невелик, и это обязанность студента
проследить, чтобы этот вопрос был поднят до закрытия собрания. Менеджер
Паттерсон сделает заявление о состоянии ассоциации, и
выступят декан Леватт, профессор Наст, тренер Хэнсон,
Капитан Перкинс, А. З. Тидболл, '04 и другие. Остается надеяться, что
на собрании будет присутствовать каждый сотрудник университета".

"Неплохо", - прокомментировал Джо. "Но допустил ли Паттерсон ошибку,
откровенно заявив, что встреча созвана для получения денег, еще предстоит
выяснить ".

"Что еще он мог сказать? Ребята не позволят себя обмануть
думая, что их пригласили на массовое собрание поиграть в пинг-понг!"

"Я знаю, но есть много парней, которые не придут, если будут знать, что
их попросят залезть к ним в карманы".

"Тогда пусть держатся подальше", - решительно ответил Кинг. "Любой парень, который не
готов отдать доллар или два, чтобы победить Робинсона, не стоит того, чтобы с ним возиться
!"

- Осмелюсь сказать, но у нас должно быть много денег, и если каждый парень
такого сорта будет держаться подальше... - Он с сомнением покачал головой.

"А ну, убирайся! Ты сегодня что-то пессимистично. Не унывайте; прилив
заходим! Мы вернем все деньги, которые нам нужны, и много другое.
Вы увидите".

"Надеюсь, что так. Дело в том, Грег, что я немного расстроен из-за показа.
мы сделали это в субботу. Если мы не будем делать лучше в среду я все равно не виноват
молодцы, если они отказываются платить нам. Девятка, которая играет в мячик, как
многие девушки не заслуживают поддержки".

"Что ж, мы были довольно отвратительны в субботу, Джо, и это правда. Но
в следующий раз мы будем лучше поддерживать тебя. Мы устроим хорошую демонстрацию
бейсбольный мяч, сшитый вручную профсоюзом в среду, который взбудоражит колледж
до смерти. Кстати, здесь есть длинная сказка из Колледжтауна
в фиолетовых тонах о команде Робинсона. Читая это, можно подумать, что они
ожидали, что пройдутся по нам и по всем остальным. Они говорят о том, чтобы
победить "Артмут" на следующей неделе! Как тебе такая бессмертная наглость? "

"О, у них хорошая девятка, Грег, и они это знают. И мы с тобой
это знаем. Мы тоже можем посмотреть правде в глаза".

"Ну, а что, если у них есть? Великий Скотт, чувак, разве у них не было хороших девяток
много раз до этого, и они выбивались из сил? Что нам
заботятся об их старых носах, кондициях и "отбивных Хопкинсах"?
Может быть, у нас самих есть хорошая батарея и человек или два, которые могут отбивать мяч!
мяч!"

"Может быть, и так, - сухо ответил Джо, - но ты не мог просто назвать их,
не так ли?"

"Конечно, я могу назвать их! Ты такой же хороший кэтчер, как и этот
Пусть это будет их чудо. И Гилберт может обыграть всех Восе, когда
захочет. И...

- Да, когда захочет, - многозначительно сказал Джо.

"Ну, он захочет, когда дело дойдет до Робинсона", - сказал Кинг.

"Возможно. А как насчет "хард слаггерс"?"

"О, ну, есть еще Моттер, и Биллингс, и..."

"Ты сам; ты лучший игрок с битой, чем любой из них, Грег. Но
нет смысла гоняться за Хопкинсом; он великолепно владеет битой; и
нам нужно заняться делом и выпустить несколько таких парней, как он. Суббота
там было не больше, чем три достойных попадает в идиотские
игра".

"Мой унылый друг, пожалуйста, не забудьте субботу", - умолял Король. "Это было не очень хорошо"
Я знаю, но это выявило слабые места, и это то, за что стоит
быть благодарным ".

"Не тогда, когда нет ничего, кроме пятен", - посетовал Джо.

"Кроме того, мы не дали им забить; и какое-то время казалось, что
у нас ничего не получится".

"И даже это было просто удачей".

"Удачей? Почему, кажется, что не так со мной. Я никогда не видел Филдер смотреть
более определенные принятия поймать, чем Уэзерби сделал. И то, как он
отбил этот мяч, тоже было очень красиво ".

"Я не имею в виду, что это была удача для него, я имею в виду, что это было просто везение
что я положил его в вашем месте, когда вы вошли в окно, я едва не отправил
Лоу там. Если бы у меня было соотношение долларов к центам, он бы не судил
этот мяч так, чтобы поймать его ".

"Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, старина. Не унывай! Кстати, я был
безумно рад, что Уэзерби добыл этот улов и сохранил наш счет чистым; я имею в виду, ради него самого
. Я заметил, что вчера и сегодня ребята за нашим
столом были очень добры к нему. Я думаю, что он скорее добился успеха с
ними в субботу ".

"Я рад этому", - искренне ответил Джо. "По правде говоря, Грег,
Уэзерби меня очень беспокоит; мы с Хэнсоном выбрали его
как хорошего человека, и я думаю, что он таковым и является, но вся эта травля со стороны
парней сделала его практически бесполезным. Я надеюсь, что к добру это
сделал сейчас".

"Это была Трейси более чем кто-либо другой", - сказал Король. "Он довольно
перестарались, я думаю".

"Еще бы! Беда Трейси в том, что он вбивает в свою
тупую башку, что он - своего рода общественное сознание, и ты не можешь этого выбросить
. Я не думаю, что он на самом деле намеревается быть злым; я знаю, что он совершил
несколько очень достойных поступков - добросердечный, знаете ли. "

"Похоже, у него нарушилось чувство меры; и ты тоже не можешь
вывести его из себя".

"Ну, я не знаю; иногда мне удается немного вывести его из себя. Я достал его.
на прошлой неделе я попросил его быть помягче с Уэзерби, и пока что он справляется
IT. Я положил ее ему на счет справедливости и тому подобное,
ты знаешь. Я заметил, кстати, что ты какой-то принимая
Уэзерби в последнее время часть. Он тебе нравится?

"Я не знаю, нравится мне это или нет", - медленно ответил Кинг. "Я думаю,
возможно, он мог бы мне очень понравиться, если бы он дал мне шанс, но
проблема в том, что он не подпускает тебя к себе. Он самый независимый,
замкнутый парень на свете.

"Я знаю. Это скорее против него, такого рода вещи. Но мне кажется,
Грег, что его манера в некотором роде защитная; я не верю
он действительно такой независимый, какой есть ... ну, застенчивый. Он думает, что ребята не
важно знать его и так надевает, что пусть-меня-только воздух, только чтобы скрыть
то, что он пал духом".

"Ты? Ну, может ты и прав. Мне это никогда не приходило в голову.

"Да; и кое-что, сказанное профессором Уайтом на днях, подтверждает это.
Он заходил ко мне по поводу Уэзерби. Похоже, он проникся к нему симпатией
и на прошлой неделе пригласил его к себе домой на ночь. Он говорит
что Уэзерби ужасно расстроен тем, как с ним обращались ребята
думает, что никто не хочет иметь с ним ничего общего на
счета этого романа у реки, ты знаешь, и просто о
готовы бросить губку и свет. На самом деле--" Джо остановился,
помня о том, что Энтони его просила не говорить Джека
полет. "Во всяком случае, это кажется довольно обидно, не так ли? Этот парень
приятной наружности, джентльменский тип, и, по-видимому, у него много мужества,
несмотря на то, что произошло в тот день на пристани.

- Я так и думаю. Я полагаю, правда в том, что
Уэзерби не умеет плавать, Джо.

- Правда? Он когда-нибудь говорил это?

"О, гром, нет! Он никогда не говорил мне об этом; я бы постеснялся
смерть его спросить. Но это кажется разумным объяснением,
не так ли?"

"Да, это так. И забавно, что мне это никогда не приходило в голову. Каким-то образом,
ты считаешь само собой разумеющимся, что каждый парень умеет плавать; мы, знаешь ли,
такое множество водяных крыс. Я думаю, ты попал в точку, Грег. Но
если это так, почему он не сказал об этом?

"Ну, я не знаю. Может быть, сначала мы не дали ему шанса, а
потом, когда у него все-таки было шоу, может быть, он обнаглел и отказался. Это
такого рода поступки я мог бы понять ".

"Да, это так. Ну, в любом случае, он наделал больше шума и причинил больше беспокойства,
чем любой новичок, которого я когда-либо знал. И я от всей души надеюсь, что все закончилось. Я хочу, чтобы
он играл в мяч. Идешь? Не забудь созвать собрание. Приведи с собой
толпу и подними энтузиазм в начале игры. И, кстати,
если у тебя когда-нибудь будет возможность, ты мог бы просто попытаться разузнать о
Уэзерби; ты знаешь, умеет ли он плавать. Пока, Грег.

Джек был бы явно удивлен, если бы знал, что именно он был тем самым
очень много обсуждений. Он уже начал поздравлять себя
что мужчины, с которыми он общался, казалось, забыли
неприятный инцидент, и были, таким образом, делая его знакомый все
снова и снова. Нельзя было отрицать тот факт, что после его выступления
в субботу на "алмазе" ребята за тренировочным столом показали себя
очень дружелюбными по отношению к нему. Раньше он обычно ел свои
блюда в тишине, если не считать случайного обмена парой слов с Джо, Кингом или
тренером. Теперь ребята приветствовали его как своего.,
вовлекала его в их разговор и даже иногда спрашивала его мнение
. И подсознательно он торговался за их дружбу. Он
больше не отвечал на все вопросы односложно, но забыл о своей
роли оскорбленной невинности и вступил в разговор с живостью
и интересом. Однажды он даже пошутил. Это была хорошая шутка, но ее
эффект был неловким. Все были так удивлены, что в течение целых
четверти минуты в ответ на нее не раздавалось ни звука. Затем за столом разразился
смех. Но к тому времени Джек снова пришел в себя,
и остаток ужина ел молча.

Но его застенчивость снова прошла, и к середине недели его
товарищи научились слушать, когда он говорил, как будто то, что
он хотел сказать, стоило того, чтобы его выслушали. Эффект от этого был подобен тонизирующему средству для
Тщеславия Джека. К нему начало возвращаться его естественное хорошее настроение, и
перемена в нем была заметна. Энтони увидел и обрадовался.

Дружба между ним и младший мальчик работал в
старые линии. Иногда, все реже, так как прошло время, Джек
думал, что он может обнаружить различие в отношение Антония к нему;
казалось, что другие были отведены в порядке. Но разница, если
разница была, было незначительным и не мешало Джека
осуществление дружбы Антония.

Сам Энтони в те времена не было известно, что он показал в разы
любые сомнения, которые одолевали его. Он не хотел. Он спорил
сам с собой по поводу потерянных часов и в конце концов
практически убедил себя, что, несмотря на все улики против его друга
, Джек невиновен в краже. Вполне вероятно, что даже имел
Энтони застал Джека за воровством, которое он все равно оставил бы у себя
ему очень нравился этот мальчик, даже несмотря на то, что он ненавидел его проступок.
Энтони был достаточно высок морально, чтобы относиться к проступкам с жалостью, а также
как к немилости, и его привязанность к Джеку - великодушная, щедрая
привязанность - перевесила бы в пользу мальчика.

Но Энтони решил поверить в невиновность другого,
и поверил, что это так. Иногда сомнения невольно возвращались,
и именно в такие моменты Джеку казалось, что он заметил разницу
в отношении Энтони к нему. Тем временем Энтони купил
замечательный будильник за восемьдесят пять центов; замечательный для
причина в том, что он выигрывал час каждый день, пока стоял на своих
ногах, и терял двадцать минут каждый день, если удобно лежал на спине.
Энтони исправлял его каждый вечер по часам Джека и упорствовал в своих усилиях
вернуть ему достоверность и полезность.

"Есть какое-то положение, - заявил он, - в котором эта штука будет сохранять
точное время. Она не на ногах и не на спине; она
где-то посередине. Терпение и учеба помогут найти решение ".

Поэтому он подпер ее под разными углами своими книгами и даже положил на нее
на голове, но независимо от того, указывали ли цифры XII на пол,
потолок или мансардное окно, результат всегда был неожиданным
и никогда не был удовлетворительным. И наконец, после того, как он однажды проснулся и
готовят свой завтрак, прежде чем обнаружил, что сработала сигнализация
в пяти вместо половине седьмого, он отказался от борьбы, решенное
часы, твердо стоит на своих маленьких ножках, и приучил себя к
всегда на один час вперед от остального мира.




ГЛАВА XIV

МАССОВЫЙ МИТИНГ


В среду, на которую был назначен массовый митинг, вернулся Джек
приехал домой в четверть шестого и, по своему обыкновению, зашел
в комнату Энтони, чтобы провести полчаса перед обедом. Энтони
соорудил импровизированное кресло у окна из упаковочного ящика, накрыв его
старой красной скатертью и положив на нее свою единственную подушку, не
нежное и очень яркое творение в фиолетово-белых тонах. Когда Джек
вошел он нашел Энтони сидели на нем до открытия створки. В
место не было очень долго, и поэтому пассажир был обязан либо давайте
ноги висят над краем или сложите их под ним. В настоящее время он
он выбрал последнюю тактику и представлял собой нелепую фигуру.
Джек присел на край кровати и хихикал от восторга, пока
Энтони не швырнул книгу, которую он изучал, ему в голову.

"О чем ты плачешь?" потребовал он ответа.

"Я не п-плачу", - булькнул Джек. "Я п- смеюсь над тобой".

"Что со мной такое?"

"Ты выглядишь так ... так забавно!"

"Правда?" Энтони ухмыльнулся и распрямился. "Некоторое время назад я думал,
что я похож на ножницы, которые я однажды видел. Лезвия втянуты
обратно в рукоятки. Как прошла игра? "

"Довольно хорошо; семь против ничего. Милпорт была довольно близка к тому, чтобы выиграть.
в четвертом раунде у нее не было ни малейшего шоу.
У меня тоже не было. Я не заходил туда ни на минуту; просто сидел на той старой
скамейке, смотрел и чуть не замерз до смерти ".

"Очень жаль", - посочувствовал Энтони.

"Не так ли? Впрочем, меня это не очень волнует. Хэнсон посидел со мной немного.
и у нас состоялся долгий разговор. Он много знает о бейсболе; о таких вещах, о которых я
никогда не думал; научная часть игры, знаете ли.

"Будь я повешен, если узнаю!" - ответил Энтони. "Я не знаю бейсбол от
продолжительной стоянкой автомобиля."

"А что?" - выдохнул Джек.

"Длительная остановка, не так ли?"

"Короткая остановка, ты имеешь в виду".

"Ну, я знал, что это была какая-то остановка. Можем сказать одно
как и другие, я думаю".

"Почему бы тебе не выйти и не посмотреть игру когда-нибудь?"

"Собираюсь как-нибудь после обеда, когда мне нечего делать".

"Ха! Тогда, наверное, ты никогда не придешь. Ты всегда стараешься".

"О, я возьму отпуск как-нибудь в субботу и пойду посмотреть, как ты играешь".

"Не знаю, сделаешь ты это или нет", - печально сказал Джек. "Кинг сегодня всю игру играл
на левом фланге. Практически все замены, кроме меня,
вышли на замену. Я бы хотел, чтобы они дали мне место, где я мог бы попробовать, и позволили мне посмотреть, смогу ли я
Я не смогу прийти. Надеюсь, однако, что они не отправят меня на поле боя.
Вчера Перкинс сказал мне, что в этом году мне бесполезно пытаться стать питчером.
и я думаю, он прав. Гилберт провел сегодня отличную игру;
выбил семерых игроков и отдал только две базы ".

"Как у вас с ним дела сейчас?" Спросил Энтони.

"Все в порядке. Ему никогда нечего мне сказать, и я оставляю его в покое.

"Думаю, он больше не будет тебя беспокоить", - сказал Энтони.

"Возможно, и нет. Иногда, правда, я думаю, он копит на что-то
особенно неприятно. Мне не все равно. Он может пойти".

Энтони закрыл окно, набросился на окрашенные в зеленый цвет, оттенок, и
зажег газовую плиту. Джек лег на спину на кровати и смотрел
ужин препаратов в тишине.

"Что _pi;ce де r;sistance_ сегодня вечером?" он, наконец, спросил, как там
пришел напыление из кастрюли.

"Гамбургский стейк с луком", - ответил Энтони.

"Фу!"

"Тебе не нравится?" - удивленно спросил хозяин.

"Ни капельки; и мне тоже не нравится этот мерзкий запах. Так что я иду
домой". Он с наслаждением вытянул руки и сел. Затем: "Ты
когда-нибудь хотел быть богатым, Энтони?" он спросил.

Энтони на мгновение замер с протянутой вилкой и задумчиво посмотрел
через комнату. Наконец, он покачал головой.

"Нет, я не верю, что когда-либо делал это. Какой в этом толк?

- Полагаю, бесполезно. Но я часто это делал. Сейчас бы мне этого хотелось. Знаешь, что
Я бы сделал, если бы у меня было пятьдесят тысяч долларов?

"Нет, но какую-нибудь глупость, я думаю", - ответил другой, толкая
стейк, пока он шипел.

"Ну, я бы выбросил эти дурацкие, лживые часы в окно и получил
твои часы обратно. Потом я бы отвез тебя в... в... Бостон, я полагаю, и угостил
раз в жизни тебя потрясающе вкусным обедом. У нас были бы перепела и
спаржа и... Вы любите шоколадные эклеры?

- Не знаю, никогда их не пробовала. Какие они?

- Ну, мы бы все равно их съели. Хотел бы я съесть его сейчас. И... Но я сам
проголодался.

- Лучше останься и съешь гамбургер с луком, - посоветовал Энтони с
улыбкой. Но Джек бросился к двери, демонстративно зажимая нос.

В половине восьмого они вместе отправились на массовый митинг. Когда
они пересекли Пустошь и вошли во двор, они обнаружили, что
оказались в одном из множества маленьких водоворотов смеха и болтовни
стипендиаты, которые текли через кампус и сливались перед Грейс-холлом
в поток, который заполнял дверной проем и лестницу от края до края.

"Будет полный зал", - заметил Энтони.

В дверях конференц-зала они столкнулись с Джо Перкинсом. Он схватил
Энтони и отправил его под присмотром менеджера Паттерсона на место
на платформе. Затем он ободряюще положил руку на плечо Джека.

- Болей за всех, Уэзерби! - прошептал он.

Затем шестифутовый второкурсник, возглавлявший летящий клин, состоящий из
горстки его одноклассников, ударил Джека между плеч, и он
бросился по проходу, расталкивая толпу в обе стороны, пока
ему не удалось избежать столкновения с мужчинами сзади, скользнув на свободное место.
Рослый второкурсник хлопнул его по плечу, когда он бросился вперед. - Хулиган!
вмешательство! - закричал он. Сопровождаемый своими товарищами, он перепрыгнул через
промежуточный ряд занятых кресел и осел кучкой среди небольшой
толпы восхищенных друзей. "Сюда, вниз!" - крикнул он. Кто-то подражал ему.
свисток судьи и голос фальцетом объявил: "Третий проиграл и один ярд
до победы!"

Джек обнаружил, что сидит рядом с группой из второй девятки. Команда
маленький новичок Клевер был его ближайший сосед, и за что
молодежь сидела у девочек, парень, которого Джек обманул его качки на
что первый день открытых практике. С тех пор они встречались редко,
но Шовелл никогда не упускал возможности позлить Джека, если это было возможно,
или, если это не удавалось, показать свою неприязнь. Его раздражение обычно принимало форму
намеков на инцидент у реки, достаточно простых, но таких
мелких, что Джек никогда не считал их заслуживающими внимания. Кловер поздоровалась с
Джеком с явным удовольствием. Последний ответил на его приветствие , а затем
кивнул товарищам, стоявшим дальше. Только Шовелл не ответил.
Повернувшись к мужчине, стоявшему по другую сторону от него, он спросил:

"Ты давно спускался к реке?"

- О, прекрати это, - проворчал его сосед, хмуро глядя на него.

- Что прекратишь? - спросил Шовелл, изображая крайнее замешательство. - Реку?
Река?

"Оставь его в покое, ладно?" - прошептал другой.

"Если не можешь, продолжай свои старые шутки где-нибудь в другом месте", - посоветовала Кловер.
Джек не пропустил ничего из этого, и впервые за все время шутки Шовелла
вызвали его гнев.

"Что с вами, дублями?" Спросил Шовелл, ухмыляясь. "Разве я не могу
поговорим о реке? Хорошо, тогда я поговорю о погоде.
Приятный, сухой вечер, не правда ли? Кто-нибудь из вас, ребята, промочил ноги?

Джек тронул Кловер за плечо. - Ты не против поменяться местами со мной?
- спросил он. Кловер на мгновение засомневался; затем он встал, и Джек
проскользнул на свое место. У девочек наблюдают за процессом с
сюрприз, и когда он обнаружил, Джек рядом с ним перевел взгляд беспокойно
впереди и за весь вечер попыталась выглядеть бессознательное
присутствие другого. Но что с ухмылками и шепотом его
друзья, сомнительно, чтобы ему было весело.

Старший президент произнес свою небольшую речь и представил декана.
Последний, который никогда не был хорошим оратором, сказал именно то, что все
знали, что он скажет, и его сменил Паттерсон, менеджер.
Паттерсон объяснил потребности Бейсбольной ассоциации, и
Профессор Наст, председатель Спортивного комитета, последовал за ним и призвал
студентов прийти поддержать команду. Ни его замечания
, ни слова Паттерсона не вызвали никакого энтузиазма, и последовавшие за ними одобрительные возгласы
были явно уместны. Кто-то в задней части зала начал
футбольная песня, и зрители один за другим подхватывали припев. Перкинс,
вышедший на передний край помоста, остановился и вопросительно посмотрел
на главного тренера. Последний покачал головой, и Джо снова отвернулся
.

"Пусть они споют", - прошептал Хэнсон. "Это их согреет".

Но как только выяснилось, что сопротивления нет,
пение стихло. Кинг вскочил на ноги, призывая подбадривать
Капитана Перкинса. Они были произнесены достаточно громко, но им не хватало спонтанности.
Речь Джо была короткой, но содержала правильное звучание и несколько намеков
прошлые успехи девятки и будущие победы вызвали бурные аплодисменты.
Но когда он снова занял свое место и аплодисменты, несмотря на
усилия Кинга, Бисселла и других членов команды, прекратились,
стало очевидно, что встреча обречена на полный провал, если только
что-то было сделано, чтобы разбудить его.

Хансен, который был вниз, а следующий оратор, по имени Джо для него, и для
минуту они перешептывались вдвоем. Затем Джо пересек сцену и обратился к
Энтони. В задней части зала чувствовалось заметное нетерпение.;
несколько парней уже вышли на цыпочках, и было слышно сильное поскребывание
Ножки. Джо услышал это и поднял руку. Затем Энтони поднялся.
встал со смехотворно маленького стула, на котором он сидел, и
неуклюже двинулся к передней части платформы. Мгновенно было
звук хлопка в ладоши, сменил вопль "А-а-ай, Tidball!" Энтони
водрузил очки на нос и засунул большие руки в
карманы брюк.

"Старый добрый Тидболл!" - воскликнул кто-то; это замечание вызвало смех и
хлопки; мужчины вскочили на ноги и направились к двери, остановились и
повернулись назад; те, кто оставался на своих местах, устроились поудобнее.
удобно устроился и выглядел выжидающим. Президент старшего класса вскочил на ноги.
он крикнул "ура", и ответ был ободряющим.
сердечный. Джо бросил удовлетворенный взгляд на Хэнсона, и тот кивнул.
Шум утих, и Энтони, который смотрел на собравшихся
со спокойным и серьезным выражением лица, начал говорить.




ГЛАВА XV

ЭНТОНИ О БЕЙСБОЛЕ


- Что ж, - начал Энтони, нарочито растягивая слова, - у тебя был свой
шанс выбраться, и ты им не воспользовался. Полагаю, ты влип. Я
просили поговорить с вами о бейсболе. Я рассказал капитан Перкинс
что я не знаю бейсбол с замороженной репой, но он сказал, что
все лучшее; что если я не знаю, о чем говорю
вы бы поняли, что я был абсолютно беспристрастным, и слова мои будут
имеют больший вес. Я спросил: "Как ты собираешься заставить ребят
выслушать меня?" Он сказал: "Мы запрем двери". Я думаю, они заперты ".

Половина аудитории повернулась посмотреть, а остальные рассмеялись.

"В любом случае, - продолжил Энтони, - он выполнил свою часть соглашения, и
поэтому мне придется выполнить свою. Я откровенно сказал, что ничего не знаю о
бейсбол, и я надеюсь, что вы все простите мне любые ошибки, которые я могу допустить
обсуждая эту тему. Я видел только одну игру, и после того, как
она закончилась, я знал о ней меньше, чем раньше. Один мой знакомый парень
играл - ну, я точно не знаю, что он играл; большую часть времени он
танцевал вокруг мешка с солью или чего-то еще, что кто-то оставил на траве
. Там были три сумки, и он был один на
юго-восточный угол. Когда игра была закончена, он спросил, как мне понравилось. Я
сказал: "Мне кажется, это хорошая игра для сумасшедшего дома". Он сказал
Я продемонстрировал невежество; что это лучшая игра в мире, и просто
переполнен наукой. Я не стал с ним спорить. Но
Я всегда думал, что если бы мне пришлось играть в бейсбол, я бы выбрал роль
парня, который носит черное пальто из альпаки и ведет разговор. Мне кажется,
он единственный, кто остается в здравом уме. Я попросил моего друга, если бы он был
хранитель, он сказал Нет, он был судьей."

На этот раз смех был почти непрерывным, но Антония
выражение спокойной силы тяжести остался несломленным. Время от времени он появлялся
удивленный и встревоженный взрывами смеха; и маленький первокурсник
сидевший в первом ряду свалился со своего места, и его пришлось хлопнуть по спине
. Даже декан захихикал.

"Ну, наука всегда была слабым местом, и я думаю, что это
почему я не в состоянии постичь науку бьешь по мячу
универсал-говорит и работает над Солт-мешки. Но я не настолько узколобый
чтобы утверждать, что, поскольку я не вижу науки, ее там нет.
Полагаю, вы все слышали об Аврааме Линкольне и книжном агенте.
Книжный агент хотел, чтобы он написал отзыв о своей книге. Его написал Линкольн
. Там было что-то вроде этого: "Любой человек, которому нравятся такие
читатель книги найдет эту книгу именно такой, какая ему нравится. "Что ж,
примерно таково мое представление о бейсболе; любой, кому нравится такая игра
найдет бейсбол именно такой, какая ему нравится.

- Так вот, они рассказывают мне, что в Робинсоне нашли старое колесо от фургона
, отрезали пальцы от пары лайковых перчаток, купили проволочную
клетку для птиц и основали бейсбольный клуб. Хорошо. Пусть. Там есть
другие колеса, и еще перчатки, и еще одна птичья клетка, я полагаю. Капитан
Перкинс говорит, что у него тоже есть дубинка. Я никогда ее не видел, но не сомневаюсь
его слово; любой мужчина с тициановскими волосами говорит правду. Он говорит, что хранит ее при себе.
на поле. Из того, что я видел о бейсбольных клубах, я думаю, что это
хорошее, безопасное место. Надеюсь, однако, что он запирает ворота, когда он
их оставляют. Но капитан Перкинс говорит мне, что он лучший вид
бейсбольный клуб, который когда-либо gibbered, и он предлагает пари, мне чулок
застежка на кнопки брюки, что его клуб может стучать, пятна от
любой другой клуб, и, особенно, Робинсон клуб. Я не любитель заключать пари
и поэтому я позволяю ему хвастаться.

"И после того, как он хвастался до изнеможения, он продолжил:
что бейсбольные клубы похожи на любое другое сборище смертных; что
их нужно одевать и кормить, и, более того, когда они уезжают, чтобы
пообщаться с другими клубами, им нужно оплатить железнодорожный проезд.
Капитан Перкинс, как я уже однажды сказал, правдивый человек, и поэтому
Я не вижу ничего другого, кроме как поверить ему. Он говорит, что у его клуба
совсем нет денег; что если он не получит немного денег, то станет бледным
, худым и истощенным и не сможет бегать по мешкам с солью
так же яростно, как в клубе "Робинсон"; в этом случае вратарь - я имею в виду
судья - отдаст игру Робинсону. Ну, что теперь делать?
Должны ли мы стоять сложа руки в карманах и смотреть, как Робинсон
уходит с игрой, которая на самом деле является нашей собственностью? Или нам следует вынуть
руки из карманов с сомкнутыми пальцами и позвенеть несколькими
монетами в коробку для сбора пожертвований?

"Я не любитель бейсбола, как я уже признавал, но я любитель
Энтузиаст Эрскина, ребята. Перкинс говорит, что мы должны победить Робинсона в
бейсбол. Я говорю, давайте сделаем это! Я говорю, давайте побеждать Робинсона во всем.
Если кто-нибудь откроет клуб парчези, я пойду и буду рядом.
кричи, пока они разгуливают по клубу Робинсон парчези. Вот для чего Провидение
создало Робинсона - для того, чтобы его побеждали. Провиденс оценил ситуацию
и сказал: "Вот Эрскин, которому нечем победить". Тогда Провиденс создал
Робинсон. И мы начали и победили ее. И мы били ее.
с тех пор... когда она не била нас.

"Я много говорил здесь этим вечером, и я думаю, что вы все устали от этого".
(В этот момент раздались громкие и продолжительные возражения,
вперемежку с возгласами "Старый добрый Тидболл!") "Но я обещал
поговорить, а я люблю давать оценку. Но время для разговоров настало
насчет up. Мистеру Хэнсону есть что вам сказать, и поскольку он знает, о чем
он собирается говорить, тогда как я не знаю, о чем говорю,
Думаю, мне лучше остановиться и показать ему шоу. Но прежде чем я остановлюсь, я хочу
указать на очевидный факт, ребята. Вы не сможете выиграть у Робинсона
без бейсбольной команды, и у вас не может быть бейсбольной команды, пока
вы не покопаетесь в своих карманах и не заплатите. Менеджер Паттерсон говорит, что
Бейсбольной ассоциации нужна сумма в шестьсот долларов. Что ж, давайте
отдадим это им. Любой присутствующий здесь сегодня вечером парень, который считает, что победа над
Робинзону, который не стоит шестисот долларов, предлагается встать и
выйти; мы откроем ему дверь. Шестьсот долларов - это всего лишь
примерно по доллару на каждого участника. Меня просят заявить, что после того, как
Мистер Хэнсон произнесет свою речь, несколько самых красивых мужчин среди нас
пройдут через аудиторию с маленькими карточками, на которых каждый мужчина
его просят написать свое имя и сумму, которую он готов внести.
чтобы одержать победу над Робинсоном, которая повторила прошлогодний результат.
выглядят как бесконечно малая дробь. Если кто-то пройдет через
итак, я хотел бы предложить три длинных эрскина, трижды по три и
три длинных Эрскина вместо девяти.

Энтони поклонился и сел. Президент старшего класса вскочил на ноги
и в следующий момент зал огласился могучими криками
приветствия, последовавшие за его "Раз, два, три!" Затем раздались крики
"Тидболл! Тидбол!" - и снова был подхвачен лозунг. Прошло целых
пять минут, прежде чем встал главный тренер. И когда он, в свою очередь, встал у края платформы
снова раздались одобрительные возгласы, ибо энтузиазм наконец-то восторжествовал
.

Хэнсон понял, что дальнейшее произнесение речей бесполезно, и ограничил свое
замечания в подтверждение того, что сказал Энтони. Раздача
чистых листов бумаги уже началась, и его аудитория обратила лишь
мало внимания на его слова, хотя и добродушно зааплодировала.
Когда он закончил, пообещав от имени команды и в обмен на
поддержку колледжа, лучшие усилия игроков и тренеров,
царило полное замешательство. Карандаши и авторучки передавались из рук в руки
, шутили, пели песни, и суматоха
усилилась по мере того, как отодвигались стулья и шаркали ноги.
собрание начало расходиться. Но, хотя некоторые ушли, как только они
выполнили свои обязательства, большее количество людей сбилось в шумные
группы и ожидало объявления результата.

Наконец профессор Наст взял листок бумаги, протянутый ему
Паттерсоном, и подошел к краю платформы. Там он поднял
руку, призывая к вниманию, и в то же время взглянул на цифры.
Выражение недоверия появилось на его лице, и он перевел
вопросительный взгляд на менеджера. Последний улыбнулся и кивнул, как будто для того, чтобы
развеять сомнения профессора. Шум стих, и
профессор снова повернулся лицом к собранию.

"Меня попросили, - сказал он, - объявить результат... э-э ... подписки.
Там, где все так быстро и сердечно откликнулись на призыв
от имени ассоциации, было бы, возможно, несправедливо называть
имена тех, кто проявил исключительную щедрость. Но, не делая этого,
так что остается приятной... э-э ... привилегией заявить, что среди
подписок есть одна на пятьдесят долларов ...

Громкие аплодисменты встретили это объявление, и члены печально известной
пустые бумажники были обвинены их друзьями в том, что они безымянны
благодетель, и неизменно признал импичмент с обильное
выражения скромности.

- Три по двадцать пять долларов, - продолжал профессор, - шесть по десять
долларов, семнадцать по пять долларов и многие по два доллара и больше.
Общая подписку, как это ни покажется странным, достигает суммы пять
сто девяносто девять долларов один доллар меньше, чем сумма, спросил
на!"

Был момент молчания, сюрприз. Затем откуда-то слева
из зала раздался голос: "Тогда вы здесь!" - и что-то пролетело
, вращаясь в воздухе. Главный тренер прыгнул вперед, поймал это
ловко и высоко поднял его. Это был блестящий серебряный доллар.

"Спасибо", - сказал он.

Инцидент взбудоражил толпу, одобрительные возгласы и смех боролись за
превосходство. Джек протолкался к двери и остался там ждать
Энтони, одна рука которого одиноко шарила в кармане брюк, где
минуту или две назад спрятал свою последнюю монету.




ГЛАВА XVI

ДЖЕК УХАЖИВАЕТ За МУЗОЙ


Апрель перешел в май, и неясные небеса уступили место безмятежным просторам
голубизна, по которой медленно колыхались мягкие белые пушинки, обдуваемые теплыми и
нежными ветрами. Внизу, в лодочном сарае, мужчины с голыми ногами и непокрытой головой
плывите по поплавкам, неся тонкие блестящие раковины, или,
держа руки на веслах, сгибайтесь и разгибайтесь в унисон резким командам
важные и миниатюрные рулевые; на недавно укатанной шлаковой дорожке
другие мужчины мчались трусцой, запрокинув головы и высоко подняв колени, с белыми
стволы, развевающиеся на ветру; перед трибуной прыгуны с шестом и
прыгуны с шестом плюхнулись в свежевскопанный суглинок; на
бриллиантовый, ослепительно зеленый ковер из тщательно ухоженного дерна,
игроки носились туда-сюда под треск отбиваемого мяча и
крики тренеров.

К началу второй недели мая дела бейсбола приобрели
более обнадеживающий вид. К тренировочному столу подошли
еще шесть человек - среди них Шовелл и Кловер - и неудачники
кандидаты перешли в команду первокурсников или нашли другие направления
легкой атлетики, которые их заинтересовали. Эрскин сыграл восемь игр, из которых
выиграл шесть, одну сравнял вничью и одну проиграл. То, что было практически предварительным этапом
сезон подходил к концу, и с середины месяца должны были начаться серьезные
соревнования.

Тем временем Джек нашел себя. После опосредованного существования в качестве
обычно заменяемый на выезде, он обосновался в качестве запасного игрока.
игрок второй базы, позиция, на которую он никогда раньше не претендовал, но
которую он занял таким образом, что отстоял свое право на нее. Он
показал, что обладает тремя необходимыми качествами хорошего игрока второй базы:
хладнокровие, быстрота и рассудительность. За исключением третьей базы,
вторая - самая сложная позиция на приусадебном участке; ее
называют "краеугольным камнем приусадебного участка", и это очень метко. Что касается
обращения с мячом, то есть ловли, остановки,
или бросание - у игрока со второй базы нет более сложной работы, чем у игрока с короткой или
третьей базы; именно в изучении игрока с битой он сталкивается со своими
трудностями.

Джек начинал с хорошего знания основ бейсбола
и с удовольствием занимался тренерской работой. Постепенно он приобрел интуитивное чувство,
которое позволяло ему определять, куда летит мяч, еще до того, как он покидал биту,
и соответственно управлять собой. Он узнал, что успех девятки
зависит от командной работы, а не от индивидуального таланта, и
контролировать свое рвение; предвидеть движения шортстопа и
знать, не глядя, где находились этот игрок и игрок третьей базы;
всегда помнить, что лучшая политика - выбивать бегущего
ближайший дом; и многое другое помимо этого.

С определенной позиции, чтобы попробовать, Джек обнаружил, что гораздо проще поставить
все усилия на игровом. Даже тот факт, что "Уолли" Стайлз, первый выбор
на роль игрока второй базы, по всей вероятности, разыграет важные игры
с Гарвардом, Артмутом и Робинсоном, его не беспокоил.
Были бы и другие игры, которые, будь они менее важными, стоили того, чтобы их выиграть.
и в них он, вероятно, принял бы участие.

Итак, Джек вложил весь свой разум в изучение своего положения, его
возможностей, развивая восьмое чувство, которое позволяло ему снова и снова
почти с точностью судить, в каком направлении и как далеко
мяч летел почти рядом с битой и тоже учился
"оценивать" мастерство игрока с битой по тому, как он стоял, смотрел и
размахивал клюшкой. Я уже говорил, что он обладал хорошими знаниями
основ игры, когда начинал; но все еще оставалось
чему научиться, чему его бейсбольное образование не научило, например
приятные мелочи, как остановить землян с ноги вместе так,что
в случае промаха не могла пройти у него между ног, и, после
поймать или остановить мяч, чтобы начать сразу к точке, куда
мяч был брошен, а не стоять на месте, так что к
раз он собрал сам для броска расстояние на шару
поездки были уменьшены; мелочи, но такого рода, что выиграть
или проигрываешь.

Одна вещь, которая имела отношение к способности Джека вкладывать душу
в его работу над the diamond, было отношение других игроков
по отношению к нему. Если бы прежнее, едва скрываемое презрение и неприязнь были
проявлены, он никогда бы не появился в университетской команде. Но это
было в прошлом. В сознании большинства ребят время затуманило память.
инцидент на реке, произошедший почти три месяца назад, и
Отношение и поведение Джека в последнее время помогли.

На какое-то время нейтралитет, соблюдаемый Гилбертом, заставил его заподозрить
что питчер просто экономит свою силу раздражения для того, чтобы
позволить себе более чем обычно грубое выражение презрения.
Но, прошло время, и Джек был вынужден сделать вывод, что боевые действия из
источник закончились. Наконец, нейтралитет был сменен
показать дружелюбия. Невозможно было практиковать вместе день после
день без окказиональное слово или два, и Джек, и Трейси вскоре нашли
себе в привычке приветствуя друг друга при встрече, очень
в торжественной обстановке, чтобы быть уверенным, и иногда обмениваясь замечаниями
на скамейке, сколько по образу небольшой знакомых, которые найти
сами бросили вместе на вечеринке. Джек был очень рад. Старый
жажда мщения своим врагам тратили заметно под
влияние благоприятного общения, и он готов был плакать уходит.
Трудно сказать, каковы были чувства Трейси в то время;
сомнительно, знал ли он сам.

Он решил оставить Джека в покое и делал это. Только одно
его беспокоило, и это был страх, что Энтони Тидболл может
подумать, что его поступок был результатом угроз другого. И это
только справедливо, чтобы государство от имени физического мужества Трейси, что такое было
не тот случай. Возгласы, Джо Перкинс был иметь вес, и когда,
вскоре после визита Энтони профессор Уайт добавил свою просьбу,
Трейси решил, что, в конце концов, он, возможно, ошибся в отношении
настроений колледжа. Профессор Уайт сказал ему почти то же самое, что и Джо.
те же самые вещи, но он изложил их более убедительно.
Он знал Трейси и не совершил ошибки, выведя его из себя;
напротив, когда он ушел, Трейси почувствовал, что в "Эрскине" есть один человек, который его понимает.
Эрскин. И ради этого человека и Джо
он сделает так, как они его попросят.

Усилия профессора Уайта в интересах Джека не ограничивались
поговорить с Трейси. Он увидел, как Джо Перкинс и Хэнсон и Король и несколько
тех, с кем Джек пришел в ежедневном контакте и попросили мальчика ярмарка
лечение. И он поощрял Джека навестить его, а когда тот это сделал
приложил все усилия, чтобы ободрить его. В целом, можно с уверенностью сказать
что профессору принадлежала большая заслуга в
улучшении состояния мальчика. Таково было положение дел, когда
однажды субботним вечером, примерно в середине месяца, Джек и
Энтони сидели и разговаривали на краю крыльца миссис Дорлон.

Энтони вымыл посуду после ужина, а Джек только что прогуливался.
Он вернулся с ужина за тренировочным столом. Луна в самом разгаре.
квартал, плыл в небе над верхушками Вязов в
двор. Вечером было музыкальное гул и жужжание раннего насекомых
а разнообразные звуки из открытых окон. Где-то дальше по изгибу
улицы Вязов чья-то неуверенная рука извлекала из гитары мелодию "Мандалая"
время от времени доносились слабые звуки пианино
напротив Уолтон-Холла. Энтони раскурил свою трубку и, с ее
чаша светилась в сумерках, он прислонился к колонне, подтянув одно колено
к подбородку. Джек сидел в ярде от него, засунув руки в карманы,
смотрел на луну.

"Ты когда-нибудь писал стихи, Энтони?" внезапно спросил он.

"Нет". Энтони задумчиво затянулся трубкой и медленно покачал головой
. "Нет, я переболел корью, коклюшем и скарлатиной,
но у меня еще никогда не было стихов. Конечно, я пробовал свои силы в чистом виде
стихи на латыни, но это была не поэзия; даже преподаватель признал
это ".

"О, я имел в виду обычную повседневную поэзию", - объяснил Джек. "Я
подумал, что если у вас есть, вы могли бы рассказать мне что-нибудь об этом ".

"Ну, я не говорил, что не разбираюсь в поэзии, когда увидел это", - ответил
Энтони. "Видите ли, я многое из этого прочел. Что вы хотите
знать?"

"Я хочу знать, обязательно ли, чтобы все ваши строки рифмовались".

"Зависит, я думаю. Что ты вообще собираешься делать, стать поэтом?"

"Нет, только я думал, я хотел бы попробовать свои силы в написании некоторых стихах для
ребята петь в игры, знаешь ли. Фиолетовый говорит, что мы должны
есть несколько новых песен для игры Робинзон".

"О. Ну, теперь, судя по тому, что я видел о таких вещах, это не имеет значения
любые строки, рифмуются они или нет, я бы сказал. Пока слова
соответствуют музыке, рифмы просто подстраиваются под нее, насколько это возможно.
Ты уже что-нибудь написал?

- Н- нет, не совсем, - осторожно ответил Джек. - У меня есть идея, но
Я не совсем разбирался в рифмах. Конечно, все стихи, которые вы читаете,
рифмуются насквозь, как у Теннисона, или вообще не рифмуются,
как у Мильтона. Что мне было интересно, так это то, было ли нормально просто
рифмовать время от времени, ну, знаешь, когда ты можешь, и не беспокоиться об этом
когда ты ... ты не можешь. Что ты думаешь?"

"Ах, я просто делаю лучшее, что я мог и не беспокоиться", - ответил другой
серьезно. "Этот ... кхм--настроения, кажется, самое главное
о песнях колледж".

"Да, я так думаю. Забавно, как мало рифмы есть, когда вы приходите
искать их", - сказал Джек задумчиво. "Теперь есть "фиолетовый"; Я
не могу найти ничего, что могло бы с этим рифмоваться".

"Фиолетовый? Вот это действительно звучит сложно. Давайте посмотрим, я думаю, "черепахи"
не сделала бы, а?"

"Боюсь, что нет. Я уже все перепробовал. Я подумал, что это не
важно, если бы не рифма".

"Не верь, что это сработает. Давай послушаем, что у тебя есть".

"О, ничего особенного", - скромно ответил Джек. "Это... это звучит под
мелодию "Да здравствует Колумбия!", вы знаете".

"Хорошо, спой, если хочешь".

"Я не умею петь, я просто скажу это. Это ... это начинается так:

 Да здравствует Эрскин, conq'ring band!
 Мы выстоим вместе!
 Пока бушует битва!
 Мы будем сражаться до последнего!
 Под пурпурным знаменем мы
 Будем жить или умрем ради победы!

Что... что вы об этом думаете?"

"Ну, если хочешь знать мое честное мнение, - ответил Энтони, - я думаю, что это
слишком классично, Джек. Мне кажется, что ты хочешь от таких песен
много "ура, ура, шумиха!" И я не верю, что "Привет, Колумбия!"
хорошая мелодия; кажется слишком отрывистой. Конечно, я не авторитет, и
может быть, я ошибаюсь. Но на вашем месте я бы попробовал еще раз; вложите в это больше силы
. Я всегда думал, что 'тело Джона Брауна было лучшей мелодией для
набор и подобные вещи. Конечно, он старше, чем the
hills, и им пользовались все колледжи от Мэна до Мексики, но это
не имеет значения, если вы услышите несколько хороших слов. Я бы забыл о рифмах
сначала; просто найди несколько строк, которые будут звучать, понимаешь; вроде
поют сами; потом вы можете вернуться и вставить рифму здесь
и там. Попробуйте ".

"Думаю, я так и сделаю. Я был не просто доволен этим "Привет, Колумбия!"
один, но я не знал, что с ним случилось. Я подумал, может быть, это потому, что я
не мог найти рифму к "кайфу". Там был 'умру', но я бы использовал это в
последняя строка, вы видите".

"Я вижу". Энтони выбил пепел из трубки и потянулся.
"Думаю, мне придется подняться наверх и немного позаниматься", - сказал он.

"Подожди минутку", - взмолился Джек. "Есть еще одна вещь, о которой я хотел спросить
. Трудно ли научиться плавать?"

"Никогда не учился, Джек, и не могу сказать по опыту. Но из того, что я видел
, я бы сказал, что это было трудно осудить ".

"Никогда не учился! Но я думал ..."

"Он был такой со мной. Когда мне было примерно по колено кузнечику
Я пошел в болотных и увидела моего папу в Дори около пятидесяти футах от
берег. Так что я вышел к нему. Они говорят, что у меня почти не осталось дыхания.
когда они вытащили меня; Я не помню. Хотя, думаю, я доплыл; если нет, то
не знаю, как я туда попал. Во всяком случае, после этого я уже знал, как это делается.
"Только представь", - размышлял Джек.

"Только представь". "Я знаю, что не смог бы этого сделать, но я действительно хочу
учиться. Ты думаешь, я смог бы?

"Конечно, ты мог бы, но, думаю, на это потребуется время. Если ты хочешь, чтобы я
помог, я это сделаю".

"Ты правда сможешь?" воскликнул другой. "Слава! это будет прекрасно! Я
хотел у вас спросить, но не хочу; я так много
уже надоела вам".

- О, убирайся. Мы спустимся к реке и найдем место, где будет не слишком глубоко.
кажется, я знаю одно. Вода будет ужасно холодной,
правда, в такую рань. Хочешь подождать еще немного?

"Нет, я хочу начать прямо сейчас, пока мое мужество не покинуло меня; ты знаешь,
Я ужасно плохо разбираюсь в воде, Энтони.

"Потому что ты этого не понимаешь. Вода не причинит тебе вреда, если ты будешь знать, что
делать".

"И ты не будешь возражать, если... если поначалу я буду немного пугающей?"

- Нет, я не буду возражать. Если ты скажешь, что хочешь, чтобы я научил тебя плавать, я сделаю это.
даже если мне придется бросить тебя в воду и держать там. А ты?

Джек глубоко вздохнул и пристально посмотрел в лицо Энтони в лунном свете
. То, что он увидел, очевидно, успокоило его, потому что после паузы он
еле слышно произнес:

"Д-да!"




ГЛАВА XVII

ЭРСКИН _VS._ ГАРВАРД


"Девятка" совершила свое первое длительное путешествие, когда отправилась в Кембридж
и играли в Гарварде в теплой моросью дождя мяч
скользко и трудно удержать, а набор игроков, чтобы испаряться, как так
многие чайники. В тот день Эрскин потерпела свое второе поражение в сезоне.
днем. У нее был приступ этапа-с перепугу обычные командам
меньшей колледжей, когда сталкивается с тем, из "большой четверки", и это продолжалось
до пятого иннинга, когда, со счетом 9: 0 в ее пользу,
Кувшин Гарварда упал и позволил базы, чтобы заполнить первый
во время конкурса.

Тогда Эрскин осознала тот факт, что ее противники были всего лишь людьми
существа, в конце концов, а не сверхъестественные персонажи, которых защищают
боги, факт, в котором Хэнсон пытался убедить их весь день
, но безуспешно. С заполненными базами, одним игроком вне игры и Бисселлом на бите
казалось, не было причин, по которым Пурпурные не могли бы занести счет
в свою пустую колонку. Очевидно, такой точки зрения придерживался и сам Бисселл
, поскольку после двух забитых мячей он
нашел то, что хотел, и пробил жестко и прямо между первым и
вторым. Гилберт забил гол, но Биллингс был пойман у ворот.
Моттер занял третье место, а Бисселл - второе. Хэнсон что-то прошептал
Лоу, выбирая биту. Гарвард сократил поле.

"Последний игрок!" - крикнул красноногий игрок первой базы.

"Последний игрок!" - эхом откликнулся шорт-стоп.

Первая попытка Лоу нанести удар не увенчалась успехом, и судья назначил ему
страйк. Затем последовали два мяча, каждый из которых был заманчивым и обманчивым
падение. Лоу был последним человеком на ватине список, но если он не очень
из нападающего он по крайней мере был способен подчиняться приказам. Он наблюдал за тем, как
мячи пролетают мимо с незаинтересованностью, на что было приятно смотреть.
Затем последовал еще один удар, и на мгновение его круглое веснушчатое лицо
выразило беспокойство. Питчер "Гарварда" решил закончить тайм и
бросил прямо над базой. Лоу немного укоротил биту и нашел
мяч, и в следующее мгновение оба двигались к первой базе, к мячу
очень медленно, Лоу двигался так быстро, как никогда в жизни.

Он был питчером мяч, и кувшин, побежала за ней. Моттер, в
в-третьих, начал Пелл-Мелл для дома, только чтобы остановить, как вдруг и нырять
обратно в мешок. Но питчер знал, что лучше не бросать туда, и
как только Моттер развернулся, он переправил мяч первому. Но он промедлил
слишком долго, и судья опустил руку в
направлении Лоу, который, твердо поставив обе ноги на мешок, был
повинуясь повторной команде Перкинса: "Держи это, Тед!" Это было близкое к победе решение
, но не было причин считать его несправедливым, и игра
продолжилась с снова заполненными базами и сильными отбивающими Эрскина.

Джо Перкинс подошел к площадке, схватил биту и оглядел
поле. Шортстоп прикрывал вторым, и на внутреннем поле шла игра
Закрыть. К углу Кэри билдинг правый полевой игрок
отступал назад. Капитан Эрскина уже отправил двух "лонг флаев"
на его территорию, и рисковать не стоило. Джо с тоской посмотрел
на участок незащищенной территории за первой базой
, недосягаемый для правого полевого игрока. Если бы он мог принести низко летят вниз
там было еще Талли. Но кувшин у себя в
опять руку. Он был более, чем обычно, обдуман, и первая поставка
не ободрила надежд Джо, поскольку, хотя этот юноша,
шатаясь от базы, стремился произвести впечатление на судью с
то, что мяч ушел в глубине пластинки, то проницательный,
черношапочный человека под названием "Забастовка!"

Триста или четыреста студентов, которые в плащах и зонтиках,
не обращая внимания на неприятный моросящий дождь, зааплодировали. Джек, прижавшись
между клевером и Нортап на скамейке с подветренной стороны западной трибуны,
вздохнула и взяла его за руку из складок его свитер, чтобы победить их
с тревогой на колени. Кловер вытер капли дождя со щеки и повернулся.

- Нам не помешал бы хоумран, не так ли?

"С таким же успехом вы могли бы поговорить о победе в игре", - проворчал Нортап, который
услышал. "Этот питчер еще никому не отдавал хоум-ран в этом сезоне
и вы можете поспорить, что он не собирается подарить нам ни одного".

"Мяч!" - монотонно произнес судья.

"Что ж, я удовлетворюсь попаданием", - вздохнул Джек.

"Вы мудры", - с усмешкой ответил Нортап. "Вот опять", - пробормотал он
затем, когда Джо, потянувшись для удара, замахнулся в воздухе и
отступил назад, чтобы постучать битой по тарелке с раздраженным видом.

- Скажи, разве это не сводит тебя с ума, - спросила Кловер, - тянуться за чем-то
когда ты знаешь, что не должен, а потом попадаешься на удочку? Держу пари, Кэп мог бы сейчас
грызть ногти!"

Но Джо в следующее мгновение преодолел раздражение и переключил все свое внимание
на мяч. Когда это прошло, он с облегчением вздохнул и молча
благодарил краснолицые судья. Теперь два удара и
два яйца. Защитники первого и третьего Кинг и Гилберт отчаянно тренировались
:

"Два аута, Тед! Отбой! Отбой!"

"Беги на чем угодно, Тедди! Двое выбыли! Сейчас! _Now!_ СЕЙЧАС!

"С двумя Ted на базах, - сказал Нортап, - кажется, что-то
может случиться".

"Два? Лоу зовут Тед?"

"Да, Теодор Ковени Лоу, эсквайр, полный джентльмен... Эй!"
Нортхап вскочил на ноги, и секундой позже скамейка опустела. Десять
маньяки в фиолетовых чулках танцевали и визжали на мокром газоне,
размахивая свитерами и кепками. Моттер, Бисселл и Лоу мчались домой
почти в связке. Джо Перкинс опережал второго. Он положил
мяч туда, куда хотел, далеко над головой игрока первой базы, в ярдах и
ярдах перед правым полевым игроком; поместил его туда так осторожно, как только мог.
хотя он прошел по алмазу и уронил его точно в
середине непокрытой территории.

Игрок с первой базы бросился к нему, а питчер побежал в укрытие первым.
Но правый фланг был на пределе, и именно этот игрок добрался до
мяча первым и отправил его слишком поздно, чтобы поймать Лоу на подаче.
тарелка. Затем мяч отлетел ко второму, но Джо, прислушиваясь к команде
, поскользнулся на коричневой грязи и вовремя ухватился пальцами за угол
мешка.

Последовала пауза, в ходе игры во время Гарварда
кувшин и ее капитан пытался убедить судью, что Лоу не
коснулась вторая база в своем путешествии к дому. В этой промежуточной
маленькая группа игроков Эрскин и заменители собрались вместе и
обрадовали, под звук дождя, бьющего в их широко открытые рты, пока
Гарвардский стоять бурно аплодируют.

"Четыре к девяти!" - крикнул Нокс. "Мы еще можем победить их!"

Но Кинг, с отчаянной целеустремленностью, красноречиво написанной на его лице, пошел
на биту и бесславно сфолил на человеке с третьей базы, и тайм был
окончен. Эрскин больше никогда не был близок к тому, чтобы забить гол, хотя теперь, когда
лед был сломан, каждый игрок чувствовал себя способным совершать замечательные поступки и
старался изо всех сил, чтобы добиться их. Трудность заключалась в том, что Гарвард
команда, и особенно питчер Гарварда; они возражали. Но если Эрскин
не смогла увеличить свой счет, она, по крайней мере, удержалась
ее соперницы пропустили еще два забега, Гилберт поразительно
игра, и то, что какое-то время выглядело как сокрушительное поражение
превратилось в достойное выступление "пурпурных".

Джек не попасть в игру на мгновение, ни, собственно, кто-нибудь из
заменители. Но, как едва он надеется сделать это, он не был
сильно разочарована. После окончания игры команда вернулась в
Бостон внутри и снаружи дилижанса, смеющийся, шутящий, подбадривающий время от времени
и, в целом, очень довольный собой. Хэнсон
не счел нужным охлаждать их энтузиазм напоминанием о
недостатках, которые были в изобилии очевидны, но оставил холодную
воду на следующий день. Они поужинали в отеле. В ходе трапезы
Кинг обратился через стол к Джо:

"Послушай, мы должны поблагодарить старину Тидболла за эту еду, не так ли? Если бы не это
если бы не его речь, у нас никогда не было бы достаточно денег в казначействе,
чтобы купить бутерброды".

"Я думаю, что это так", - ответил капитан.

"Вы, ребята, не стоит думать, хотя", - предостерег Паттерсон, "что ты
собираюсь сделать такого рода вещи каждую поездку."

Раздался стон.

"Уберите его!" - крикнул Гилберт.

"Долой управляющего!" - крикнул Кинг.

"Я бы хотел, - сказал Джек Моттеру, который сидел слева от него, - чтобы я мог отнести
что-нибудь из этого обеда обратно в Тидболл. Я не верю, что он когда-либо имел реальную
хороший ужин за всю свою жизнь!"

"Думаю, вы правы," Моттер рассмеялся. "Во всяком случае, он не выглядит как
хотя он когда-либо имел!"

Паттерсон раздавал билеты в один из театров, и мужчины были
предупредили, что нужно вернуться в отель ровно в одиннадцать, чтобы успеть на
ночной поезд домой.

- Администрация не платит за это, не так ли? - Спросил Джек.

"Гром, нет!" - ответил Моттер. "Театр дарит их нам и
рекламирует тот факт, что мы собираемся там быть; называет это "ночь Эрскина
". Мы, так сказать, на шоу. Некоторые из Гарвардской команды идут,
слишком. Вам не нужно бояться, что Паттерсон купит для нас места в театре
вам повезет, если вы заставите его оплатить проезд до станции!"

Опыт Джека в театрах был крайне ограничен, и он наслаждался
он старательно вел себя весь вечер. Команда заняла две большие ложи в
левой части сцены, в то время как на другом конце зала соответствующие ложи
были заполнены членами команды Гарварда. Раздались одобрительные возгласы
со стороны сторонников the Purple, но ни Хэнсон, ни Джо
не поощряли это.

"Заткнись", - однажды попросил последний. "Они подумают, что мы подготовительный класс.
школа!"

В половине двенадцатого они сели в поезд на Северном вокзале и поехал
быстро спать, два-в спальное место, и мало что знали о событиях, пока они не
были разбужены на рассвете-в Centerport.




ГЛАВА XVIII

ДЖЕК НА ВТОРОМ


В полумиле за Уорренерс-Гроув, лесистым утесом в конце
Мердок-стрит, река делает в берегу углубление, которое
известно как Бухта. Это непривлекательный водоем. Когда-то
в прошлом здесь был кирпичный склад, и даже сейчас можно увидеть остатки
двух обветшалых сараев и пару высоких корыт, в которых замешивали глину
. Во время весеннего половодья река вышла из берегов
и потекла в ямы, оставленные раскопками. Позже
вода и мороз соединили стоячий пруд с рекой; камыши
закрепился на глинистом дне, и старый карьер приобрел вид
естественной бухты. Сохранить в одном или двух местах глубина
но незначительные, и, как следствие, Cove предлагает теплые купания в
весной, чем река. На стороне, ближайшей к железной дороге, есть
участок постепенно мелеющей воды, который полностью соответствует назначению
пляжа. Он был здесь, то, что Энтони и Джек, во второй
часть, возможно, приходил почти каждое утро, и, обменивая их одежда
для спортзала стволы, исполняли роли учителя и ученика.

В первый раз, когда Джек обнаружил, что холодная вода касается его колен, он побледнел
от ужаса и позорно сбежал бы, если бы Энтони
не схватил и не подбодрил его. В конце концов, он позволил другому убедить себя
остаться на месте и, осторожно плеснув на себя
водой, наблюдать, как его учитель в нескольких ярдах от него иллюстрирует метод
плавания. Энтони понял, что ему была поставлена задача перед ним, что требуется
в интернет-дипломатия, и он старательно избегал говорить или делать что-либо
чтобы увеличить страх Джека из воды.

После четырех уроков Джек дошел до полного погружения и,
крепко удерживаемый Энтони, попробовал несколько диких гребков руками и
ногами. Антоний стремился научить уверенность в себе, в первую очередь, и это не было
пока Джек не мог допустить его подальше с его стороны, что Энтони набор о
самая простая часть задачи. Как только Джек мог бы борьба за несколько
штрихами по воде Энтони научил его плавать. И он не был
пока Джек мог плавать во всевозможных позах, что купание
уроки возобновились. Тогда прогресс был стремительным. К середине июня
Джек смог доплыть до покрытого камышом плота, который был пришвартован
примерно в ста футах от берега предприимчивыми охотниками на уток. Сначала
Энтони держался рядом с ним; позже у них были гонки, в которых Энтони сошел
Джек на полпути к цели; в конце концов, Джек нашел в себе мужество доплыть до
плота и обратно самостоятельно. Но, как я уже сказал, это было не до
Июнь почти закончилась, а до этого других вещей не произошло.

Это было четвертого месяца, среда, Джек, за
первый раз играл в игру через а второй-с низов. У Эрскина
соперниками были "Декстер Найн", мощная команда
подготовительных школьников, и для встречи с ними Хэнсон и Перкинс выставили команду
, в основном состоящую из запасных. Эта команда в порядке отбивания выглядела
следующим образом:

 Перкинс, кэтчер.
 Кинг, питчер.
 Нортап, правый фланг.
 Мирс, первая база.
 Уэзерби, вторая база.
 Смит, третья база.
 Кловер, шорт-стоп.
 Лоу, левый крайний.
 Райзман, центр поля.

Последние шестеро, за исключением Лоу, были заменены, и перед тем, как
игра закончилась, Лоу тоже был заменен, Шовелл заменил
он. Игра Джека в тот день подняла его акции на сто процентов
. Он был в прекрасном настроении - он никогда в жизни не чувствовал себя лучше,
чем с тех пор, как начал свои утренние купания в холодной воде
Бухты - и покрыл второй из тех, что Энтони назвал мешками с солью
таким образом, который открыл глаза его товарищам и вызвал "Уолли".
Стайлз испытывал сильное беспокойство. Его отбивание тоже было таким же хорошим, как и его филдинг;
ему выпала честь нанести первый удар и совершить первую пробежку для Эрскина,
и он был единственным человеком в команде в тот день, за исключением
о Перкинсе, который нокаутировал хоумрана в шестом тайме, способного поразить ворота
питчера Декстера более чем на одну базу. В пятом иннинге его
трехбэггер был чистым и своевременным, реализовав два пробега и поставив его на место
где он смог забить через минуту после пропущенного мяча.

Декстер сделал все очень ненадолго интересное в седьмой
подача, становится в два работает и снова заполнять базы напрямую
потом. Это был Джек, то кто, в какой-то мере спас. С
сумки все заняты, ловец Декстер пошел к ним и растянулся на горячем
мяч справа от Кинга. Был один аут. Кинг держал мяч одной рукой
, но не смог его остановить. Джек, выбежавший вперед, чтобы прикрыть его.
он поймал мяч в воздухе и быстро и точно бросил в цель.
как раз вовремя, чтобы выбить раннера. Затем Перкинс, не более чем на
секундную паузу, вернул мяч Джеку, который снова прикрывал второго, и
Джек нашел ловца Декстера в двух футах от базы.

Игра закончилась со счетом 5:2, и из этих пяти цифр две
были напротив имени Джека. Остальные три принадлежали Перкинсу и
Нортупу. Рекорд Джека в тот день включал четыре пут-аута и пять
ассистирует и не содержит ошибок. Возможно, именно сознание того, что он
хорошо поработал после обеда, привело его в такое приподнятое состояние.
казалось, что одно только сочинение стихов приносило ему удовлетворение. Когда в половине
семь прибыл и он не появился в комнате Энтони, Энтони пошел
на его поиски и обнаружил его свернувшимся в клубок на своей кровати,
трудясь с карандашом и блокнотом и румянец на щеках.

"Я понял!" - воскликнул Джек.

"Что?" - спросил Энтони.

"Песню! Слушай!" Джек О заерзал на скрипучей раскладушке, пока он
стоял спиной к стене. Затем он торжествующе взмахнул блокнотом над
его голова. "Это звучит на мотив "John Brown's Body"; ты предложил
это, ты знаешь; и у меня вообще не было никаких проблем; и рифмы
тоже, я думаю, в порядке! Тогда сейчас!" И Джек, отбивая такт
карандашом, звучно продекламировал свои стихи:

 "Робинсон колеблется, ее гордость вот-вот падет;
 Робинсон колеблется, она не может отбить мяч;
 Эрскин - победитель, потому что ее команда лучшая из всех;
 О, бедный старый Робинсон!
 Слава, слава Фиолетовым!
 Слава, слава Пурпурному!
 Слава, слава Пурпурному!
 И долой Робинзона!

 "Фиолетовый - цвет стойких и отважных";
 Фиолетовыми являются знамена, которыми размахивают герои-победители;
 Фиолетовыми являются фиалки над одинокой могилой
 бедного старого Робинзона!
 Слава, слава Пурпурному!
 Слава, слава Пурпурному!
 Слава, слава Пурпурному!
 И долой Робинзона!

"Прекрасно!" - воскликнул Энтони. "Что-то в этом роде! Давай посмотрим". Он
взял бумагу и, повернув ее к свету, начал напевать, потом запел
слова старой маршевой песни, кивая головой в такт
музыке. В голосе Энтони было примерно столько же мелодичности, сколько у ворона, но
Джек, жадно наблюдавший и слушавший с кровати, подумал, что он спел
прекрасно, и был чрезвычайно доволен постановкой. Когда прозвучал
финальный припев, он присоединился к своему собственному голосу, раскачиваясь взад и
вперед в экстазе, и концерт закончился финальным триумфальным взрывом
мел... Ну, нет, не мелодия, а, скажем, звук.

"Тебе нравится?" Спросил Джек, так же жаждущий похвалы за свои строки, как и любой другой
поэт.

"Здорово!" Энтони ответил. "И я думаю, что это будет делать для
футбольная песня, тоже, не так ли?"

"Правда?" - воскликнул Джек. "Да, я считаю! Это прекрасно, не так ли
? Конечно, я не хочу, чтобы ты думал, что я заносчивый, Энтони, но я
действительно думаю, что это лучше всего, что the Purple опубликовали до сих пор.
Что вы скажете?

"Ну, я не читал многих из них; хотя, думаю, это могло бы быть правдой.
Лучше отправьте это сразу, чтобы успеть к следующему выпуску,
а?

"Да, я собираюсь отправить это сегодня вечером, как только сделаю хороший экземпляр".
Затем, после минутного колебания: "Послушай, Энтони, ты не мог бы это сделать?"
Скопируй это для меня? Знаешь, я пишу такой ужасный кулак."

Поэтому они перенесены на номер Антония, и Джек с тревогой склонился над
плечо друга, а линии были скопированы в самых осторожны
из медной chirography, сложил, запечатал и имя. Тогда Джек
купил один цент штамп из Энтони и взял письмо
почтовое отделение, марширующие сквозь теплый июньский вечер напевал "Слава
к фиолетовому," и в воображении поддерживать по
Игру Робинзон.

После того, как он заснул, ему приснилось, что его назначили
поэтом-лауреатом Эрскин-колледжа, и его везут по Мейн
Улица в автомобиле Гилберта между сомкнутыми рядами аплодирующих
студенты и горожане, его лоб украшен золотой лентой из
лавровых листьев. Автомобиль был чрезвычайно просторным, поскольку вмещал
помимо него самого не только преподавателей, но и Энтони и Джо Перкинсов, а также
всю бейсбольную команду. Когда он принимал аплодисменты толпы,
ему приходилось придерживать лавровый венок одной рукой, которая
это его очень разозлило. В конце концов президент решил проблему.
повязав его красным шелковым платком. Затем, в момент своего
величайшего триумфа, откуда-то возник Шовелл и прокричал голосом,
который заглушил радостные возгласы: "Он это не сочинял! Это написал Энтони
Тидболл! Я видел это!" Джек пытался опровергнуть ужасную клевету, но никто
не захотел его слушать, и он проснулся, задыхаясь и в отчаянии, обнаружив, что
солнечный свет льется в крайнее окно и малиновки поют заутреню
за ранний день.




ГЛАВА XIX

ЭНТОНИ РАССКАЗЫВАЕТ СЕКРЕТ


"Лучше бы я никогда не становился капитаном", - сказал Джо Перкинс.

"О, черт! Что толку так разговаривать?" - спросила Трейси Гилберт.
"В девяти все идет хорошо. Что делать, если Artmouth сделали его в руб
нам? У нас был свободный день; ответственность каждой команды, чтобы иметь их. Посмотреть на последние
год".

"Я знаю, - ответил Джо, - тогда у нас их было много, и посмотрите, что произошло"
! Мы проиграли "Робинсону" со счетом семь:ноль; мы едва нанесли удар"
! Если бы я думал ... если бы я думал, что мы проиграем в этом году...,
Я бы... я бы сорвался с места и сбежал; честное слово, Трейси, я бы так и сделал!"

"Это было бы неплохо сделать, не так ли?" - спросил другой
с отвращением. "Ребята гордились бы тобой, не так ли?"

"Это было бы лучше, чем снова проиграть", - пробормотал Джо.

"О, убирайся, Джо! Соберись; ты перестал питаться, вот в чем дело.
С тобой не так. Я слышал, как "Болди" вчера говорил Хэнсону, что ты
становишься несвежим. Он не хотел меня слышать это, но я не очень хорошо
помочь ему. Вот почему ты здесь со мной в мой "пузырь" вместо
принимая ватин заняться этим утром."

"О, я все это знаю. Тренер не отправляет парня кататься
в субботу утром, если только он не протух или не съел что-то еще, что
имеет значение. Полагаю, я не в духе, Трейси. И я думаю, что лучше бы я остался
и получил взбучку, как маленький мужчина, чем убежал, но... - Он остановился
и нахмурился, глядя перед собой на пыльную дорогу. Затем: "Все это достаточно хорошо"
говорить о "почетном поражении" и все такое, но это очень тяжело
проиграть свою большую игру, когда ты капитан, много работал и поставил
вложи в это все свое сердце ".

"Конечно, это так; я знаю это", - успокаивающе ответил Трейси. "Но ты
не проиграешь. Ты выиграешь. Так что взбодрись, старина!"

"И есть бедный старый Том Хиггинс", - уныло продолжил Джо. "Что
скажет ли он? Я обещал ему, что выиграю в этом году. Он приедет на следующей неделе.
если сможет, поработает тренером несколько дней; я говорил тебе, не так ли? Что он подумает, когда увидит, как идут дела?
- О, черт бы побрал Тома Хиггинса! - воскликнула Трейси. - Что он подумает, когда увидит, как идут дела?"

- О, черт бы побрал Тома Хиггинса! "Он не смог победить сам,
и я хотел бы знать, какое право у него есть придираться к тебе, если ты
тоже не выиграешь?"

"Но я обещал ему ..."

"Ну, предположим, ты это сделал? Если ты не можешь победить, значит, не можешь, и все тут.
в этом весь смысл. Каждый член команды будет работать так усердно, как только сможет
каждый будет поддерживать вас до последнего
мужчина вышел. Если мы проиграем, это будет просто потому, что Робинсон был лучше
бейсбол девять. Не унывай, теперь, Джо, или я запущу эту машину в
ров там, и отправлять вам на ваш глупый старый орех".

Два были с комфортом, который мчится по Ривер-стрит в Трейси
за вознаграждение. Было десять часов утра на первой неделе
Июнь. Они оставили деревню в полумиле позади и тащились дальше
по несколько пыльной проселочной дороге с зелеными склонами холмов справа
и сверкающей рекой слева. Время от времени ароматный воздух доносился до них.
воздух был испачкан запахом бензина, и Джо неодобрительно фыркнул
и сделал нелестные замечания об автомобилях в целом и
Об автомобиле Трейси в частности. Но Трейси, которому Симсон приказал
подбодрить Джо и привести его домой в хорошем настроении, отказался принять
обиду и заявил, что бензин имеет довольно приятный запах.

Джо, безусловно, страдал от нервов, и так было с тех пор, как два дня назад произошла
катастрофическая игра с "Артмутом", когда Эрскин
бесславно проиграл со счетом 17: 1, результатом стало 1
скорее из-за удачи, чем из-за хорошей игры. Возможно, как выразился Трейси,
у команды просто был выходной; во всяком случае, ее выступление
не воодушевило сторонников "Пурпурных", а
повергло Джо в пучину отчаяния. До финальной игры
сезона, соревнования с Робинсоном оставалось две недели, и он видел впереди только
поражение.

Теперь они были в поле зрения Коув, и Трейси внезапно указала вперед.
"Что, черт возьми, это такое, Джо?" - спросил он. Джо оторвался от
бесполезных мыслей и посмотрел туда, куда указывал палец его друга
.

"Должно быть это утка", - сказал он наконец.

"Утка провалиться! Нет никаких уток здесь в это время
год. Возможно, я скажу тебе, что это такое, Джо, это голова человека! Видишь?
Кто-то плывет.

"Странное место для купания среди всего этого камыша", - ответил Джо. "Но я
думаю, ты прав. Дальше мы можем сказать наверняка".

"Да. Смотри, вон он выходит. Там что-то вроде пляжа,
помнишь? Он выходит, и...

"Если это не будет похоже на Джека Уэзерби, я съем свою шляпу!" Джо
перебиваетэд.

- Уэзерби! - эхом отозвалась Трейси. - Что он здесь делает? Он на
тренировке.

"Нет, только первое отделение с десяти до одиннадцати; он во втором.
Вот кто это, Джек Уэзерби".

"Чушь! По-моему, это ни капельки не похоже на Уэзерби. Вот что я тебе скажу.
вот что, мы пойдем и посмотрим.

- Ты сможешь добраться туда на этом чайнике? - с сомнением спросил Джо.

"Конечно, работать в которой старый мост, это просто милая
трястись".

"Ладно, помню только, что я не резиновый."

Вот почему Джек, когда он присоединился к Энтони в тени старого сарая
рядом, тревожно сообщил, что автомобиль с двумя пассажирами, был
пересечение глина поле от дороги, и что он должен быть Gilberth это.
Энтони оделся, а потом пошел на разведку. Когда он повернулся
угловой голос окликнул его.

"Здравствуйте, Tidball! Что ты, ради бога?"

"Привет!" ответил Энтони. "Что я?"

"Парень, которого мы видели в воде минуту назад. Я мог бы поклясться, что это был
Уэзерби", - ответил Джо.

"Я был там", - сказал Энтони. "Вода здесь приятная и теплая".

"Хорошо, но как тебе удалось так быстро одеться?" Джо продолжал,
подозрительно. - О, чтоб тебя разорвало! Мы видели не тебя. Это был Джек.
Уэзерби, не так ли?

- Может, и так. Он просто сам туалетный за углом есть".
Энтони увидел, что дальнейшие попытки сокрытия личности Джека
ожидания. За разговором Трейси и Энтони не заметили друг друга.
Присутствие друг друга ограничивалось небрежными кивками.

"Возвращаетесь?" - спросил Джо.

"Да, как только Джек оденется".

"Ну, залезай сюда и поезжай с нами, не так ли? Здесь много места, а,
Трейси?"

Трейси кивнула. Он не рассказал Джо о звонке Энтони и его другу
не знал, что отношения между двумя странами были довольно напряженными. Джо
интересно в связи с отсутствием гостеприимства отображаться.

"О, я думаю, что мы лучше пешком," Антоний ответил, улыбаясь немного позади
его очки.

- Ерунда, вы войдете сюда, вы оба, и Трейси покажет вам
то, что он называет "проноситься сквозь пространство". Привет, Джек!

Джек пришел в поле зрения, перевозящих купальники и полотенца и несколько
красные лица. Он боялся, что Джо и Gilberth догадался о его тайне.

"Привет!" он ответил. "Привет, Гилберт!" Тот ответил на его приветствие
достаточно приветливо, и Джо воскликнул:

"Вы пара милых грязевых курочек, не так ли? Почему бы вам не выбрать себе
приличное место, когда захотите искупаться? Давай, садись, мы отвезем тебя
обратно.

Джек поколебался и вопросительно посмотрел на Энтони. Выражение лица последнего
не давало никакого представления о его желаниях, и поэтому, в конце концов, Джек
согласился, и они вдвоем забрались в экипаж, а Трейси направилась обратно
через поле к дороге. Джо, казалось, на время забыл о своих
проблемах, и разговор, начиная от бейсбола и заканчивая выпускными
экзаменами, стал оживленным, даже Гилберт наконец обрел дар речи.
Никто не спешил вернуться, - сказал он, и так они пересекли
на запад, к шоссе, и там, с жестким, безопасным дорогу внизу,
неслась домой с такой скоростью, что перевела дух Джека за собой, и Энтони
держаться столько места, сколько он мог найти. Они превратили
на главной улице в обсерватории как только часы на башне
колледжа зал, увидел над вершинами деревьев, указывали на четверть
одиннадцать.

"Я думаю, мне лучше выйти на Уильям-стрит, - сказал Джек, - или я буду
поздно области. Вы поедете, Энтони?"

"Не могу. У меня чтение, и я уже сократил один раз на этой неделе".

"Один раз?" - воскликнул Гилберт. "Боже правый, я сократил четыре раза!"

"Ну, вам лучше бросить ее, Трейси," Джо возразил, "или они будут
посажу тебя на испытательный срок, а потом били, точно судьба!" Он
повернулся к Джеку. "Пойдем со мной в комнату, а потом я пойду гулять с
тобой".

"Тебе нельзя выходить туда сегодня утром", - крикнула Трейси. "Хэнсон сказал
Я должен был держать тебя подальше до игры.

- Ты не можешь, - тихо ответил Джо. "Кроме того, я сейчас чувствую себя прекрасно, и
это было бы ужасно, если бы мне пришлось хандрить в колледже, пока
вы, ребята, развлекались.

"Развлекались!" Проворчала Трейси. "У вас странное представление об
удовольствии. Если ты думаешь, что я рад, когда Хэнсон бросает в меня мячом
потому что я не держу биту так, как они держали ее, когда он был мальчиком, то ты ошибаешься.
уходи, Джо ".

"Ну, я все равно ухожу", - ответил Джо. Внезапно, как раз когда они
достигли угла двора, он повернулся к Энтони. "Послушай, Тидболл,
Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне, что вы двое делали в "Коув". У меня ... у меня есть
причина, по которой я хочу знать.

Джек бросил предостерегающий взгляд на своего друга, но Энтони этого не сделал
увидеть это; возможно, он не хотел. Он серьезно посмотрел на Джо и
ответил:

"Хорошо, Перкинс, я расскажу тебе. Я учил Джека плавать".

"Энтони!" - воскликнул Джек, краска залила его щеки. "Ты
обещал!"

"Нет, я не обещал, Джек", - спокойно ответил он. "Я знаю, что ты не
хочешь, чтобы я сказал, но я думаю, что это секрет."

Жильберт напряженно хмурился и изучал свободную дорогу впереди,
как будто ожидал, что в любой момент из земли вырастет каменная стена
и преградит ему путь. Джо с любопытством глядя на Джека
отвел лицо.

- Кинг был прав, - тихо сказал он. Затем: - Какого черта ты не объяснил, Джек?
Почему ты не сказал ребятам, что не умеешь плавать? - Спросил он. Затем: - Почему, черт возьми, ты не объяснил?

Но Джек только покачал головой, не поворачиваясь.

- Гордость, - сказал Энтони. - Джек полон гордости. Я хотел рассказать, в чем была проблема
на следующий день, но он не захотел этого слушать." Он протянул руку
и положил большую, неуклюжую руку на плечо Джека. "Он
идиот, Джек, но он _all right_!"

Gilberth развернул машину к тротуару, и остановился он в
перед северными воротами.

"Тебе придется выйти здесь", - хрипло сказал он. "Я должен ответить на это
спускайся в конюшню. Впрочем, тебе лучше остаться дома, Тидболл.;
Я пойду твоей дорогой. Пока, ребята.

Автомобиль снова промчался по Мейн-стрит и исчез
за углом Колледж-Плейс. Джо и Джек проследили, как он скрылся из виду.
затем вместе повернулись и прошли через ворота, пригибаясь.
они направились к Сессонс-холлу в верхнем конце четырехугольника. Для
первая часть пути оба молчали. Затем Джо пробил рукой
другой рукой и наклонился вперед, улыбаясь, пока он мог видеть Джека
покрасневшее лицо.

- Ты ужасный дурак, Джек, - сказал он с нежностью.




ГЛАВА XX

УКРАДЕННОЕ ИМУЩЕСТВО


В тот день Эрскин потерпел поражение.

Эрроуден делала почти все, что ей заблагорассудится; ударов по воротам было так же много,
как и ошибок; первые были заслугой гостей, вторые
были достоянием хозяев поля. Когда все закончилось, и зрители
серьезно спустились с трибун, чтобы покачать головами
разочарованно глядя на демонстрацию Фиолетового, пока они проходили через
золотым вечером, вернувшись в город и колледж, Паттерсон, менеджер
, сунул карандаш обратно в карман и тихо закрыл дверь.
зачетная книжка, чтобы скрыть от глаз неприятные цифры, 15:3. Это было
настоящее Ватерлоо.

В раздевалке почти ничего не говорили. Все поняли, что
команда приняла спад. Хэнсон стоял в сторонке, и "Лысый" Симсон
стал человек в час. Его задачей было вернуть людей
в боевую форму, задача, требующая терпения и бдительности, а также всех
знаний, которые ему дал многолетний опыт. Это было
не время для придирок; напротив, Хэнсон молчал, а
Тон "Болди" был веселым и успокаивающим.

Новости соперничали Эрскин вызвало восторг в сердцах
Игроки и тренеры Робинсон. Там, в Collegetown они были
возникли проблемы собственного конца. Команда в коричневых чулках
уступала своей прошлогодней предшественнице, и ее тренеры считали, что
если Эрскин приедет в Колледжтаун через две недели с равными девятью
в предыдущем сезоне она выиграла бы двойной чемпионат. Так оно и было
поражение Эрскина от Эрроудена ободрило Робинсон;
потому что Робинсон познакомился с Эрроуден за десять дней до этого и закрылся от нее, чтобы
счет 5: 0. То, что понравилось Робинсону, обеспокоило Эрскина. Колледж
в целом, помня о прошлогоднем перевороте, почуял поражение. Хэнсон
в воскресенье написал четыре телеграммы. Суть всего была одинаковой; это адресовано
Томасу Г. Хиггинсу, капитану потерпевшей поражение "девятки" прошлой весной,
гласило следующее:

"Вы мне очень нужны. Приезжайте немедленно. Когда - телеграфируйте".

Джо Перкинс за каждый день полкило веса до середины
неделю. Экзамены были не за горами, и этот факт, с его собственным состоянием
для того чтобы думать и беспокоиться, вызванное общим спадом, почти
чтобы сделать его абсолютно бесполезна на Алмазе или в классе. Там был
не практикуйте в понедельник для тех, кто играл против Arrowden. Они
сказали, чтобы держаться подальше от поля и остальные. Джо хандрил в своей комнате
, пока Трейси не позвала его и снова не увезла на машине.

В тот день Джек отправился на вторую базу и в течение полутора часов
тренировки показал хороший результат. Его броски вперед и
в штрафную очень понравились Хэнсону. Во вторник первая девятка была
по-прежнему в основном составлена из запасных. Джо и Трейси остались вне игры.
а батареей были Нокс и Гриффин. "Уолли" Стайлз, постоянный игрок команды
игрок второй базы, выбыл, но поскольку он был одет в свою повседневную одежду, Джек знал
что вторая сумка принадлежит ему на вторую половину дня.

Действительно играл место Биссела в центре поля во время Филдинг
практикуйте, и позже, когда база работает началось, был выбран, чтобы начать
крестный ход. Он хорошо отыграл с первого места, повинуясь Хэнсону, и
когда Мирс пробил низом по граундеру в направлении третьей базы, он смог
занять второе место с запасом времени. Джек стоял прямо перед воротами.
базовая линия, руки протянуты к игроку с третьей базы, и Шовелл увидел в этом свою
возможность поквитаться за неудобное положение, в которое Джек
поставил его по случаю массового митинга. Рвалась из
базы-линии он ударил Джека в спину с его левого плеча с
в силу он может вызвать. Джек упал ничком, перекатился
и остался лежать, слабо пиная дерн пятками, а
Шовелл бросился на мешок.

Ближайшие игроки подбежали к Джеку на помощь и обнаружили его с побелевшим лицом.
Он мучительно хватал ртом воздух. "Лысый" почти добежал до него.
с первым, и, опустившись на колени над его головой, он взял его за руки и
"качал" ими, пока воздух не вернулся обратно в его легкие. После
обильного обливания водой Джек сел, тяжело дыша, и огляделся
он. Его взгляд упал на у девочек, кто сидит на мешке смотреть
дела бескорыстно, и Волна цвета пронеслись в его лицо.
"Лысый" поднял его и поддержал его в тот момент, когда он пытался его
ноги. Джек был зол, ясно и пожелал, чтобы он и у девочек были
только что он мог бы разобраться с ним. Но он ничего не сказал, и только
двое или трое игроков, находившихся поблизости, знали, что это не было несчастным случаем.

"С тобой все в порядке?" - спросил "Болди".

"Да", - ответил Джек. Нокс протянул ему свою серую кепку, и он снова натянул ее
на лоб и вернулся к сумке. Шовелл пристально посмотрел на него
, очевидно, ожидая возмездия.

"Ты хочешь убраться с дороги", - бушевал он.

"Тебе лучше держаться подальше от меня", - мрачно ответил Джек.

"Почему, что бы вы сделали?" - прорычал другой.

Но Джек ничего не ответил, копить на первый взгляд презрения, что принес
злой смывать в несколько бледный цвет лица другие, и игра
пошел дальше.

После того, как он остыл немного, Джек от души порадовался, что у него
не разволновалась с действительно, для Hanson ненавидел любой подход к
разногласия в ходе практики, и был быстр, чтобы показать свое неудовольствие по
поставить нарушителей на скамейку на длительные сроки от безделья. Но
Джек испытал удовлетворение от того, что дважды выбил Шовелла, один раз между
первым и вторым, и один раз между вторым и третьим, и от того, что узнал
что, когда бегуна заменили другим, он показал не слишком
хорошее выступление. В раздевалке Шоуэлл все еще не спускал глаз с Джека
не совсем доволен тем, что последний не собирался прибегать к его помощи
кулаками, чтобы сравнять счет, и увидел, как Джек выходит в сопровождении Кловер и
Нортапа с чувством облегчения.

На следующий день, в среду, Эрскин играл с командой Государственного университета.
по-прежнему в основном состоящей из запасных. Джо Перкинс вернулся за борт.
Гилберт вышел на поле слева, Кинг занял штрафную.
Но место Моттера на первом месте занял Мирс, и Джек снова удержал преимущество.
вторым был Нокс. Нокс вернулся на шорт-стоп, но на дальнем поле, кроме
Гилберта, были запасные. Наиболее обнадеживающей особенностью
соревнование заключалось в улучшении физической формы и жесткой, острой игре
Джо. Остальное, несмотря на то, что он постоянно беспокоился
из-за вынужденного безделья, пошло ему на пользу. Эрскин выиграл,
5 до 0, и студенты побрели обратно в колледж разговоров
к счастью шансы девяти.

В пятницу "Валли" Стайлз вернулся в практику и Джек, широко
к нему отвращение, опять удалился на скамейку запасных, или, точнее, к
чистая Бисселл, где тренировал команду в овсянка. Субботняя игра
была с "Эрстэмом", и еще до половины матча Джек был морально уверен
что, если Стайлз не улучшится значительно в течение следующих нескольких дней,
игроком второй базы в игре Робинсона будет некто Джек Уэзерби.

Стайлз, в отличие от большинства других игроков, еще не оправился от спада.
Его игра в тот день была плачевной. Тем не менее, поскольку
Эрскин вышел вперед во втором иннинге и удерживал его на протяжении всего матча
его не заменили, Хэнсон надеялся, что он найдет свой темп
до того, как выбудет последний игрок. Но он этого не сделал, даже на мгновение.
Команда в целом показала сильную игру, и Эрстхэм вернулась домой со счетом 10
: 2 в ее пользу.

Джеку было жаль Стайлза, по-настоящему жаль, сказал он себе; и все же
он был бы не совсем человеком, если бы не испытывал чувства
восторг от мысли, что, в конце концов, не было ничего невероятного в том, что он
попадет в игру "Робинзон". Уверенности в этом, конечно, не было.
конечно, подумал он, потому что Стайлз мог, на самом деле, вероятно, сделал бы это.
в понедельник, и в течение пяти дней, которые затем вмешаются
перед последним соревнованием верните ему титул на эту должность. Но здесь
были основания для надежды, и поскольку Джек до сих пор ни на мгновение
я действительно ожидал, что у меня будет шанс в большой игре, и эта слабая надежда
принесла счастье. Он вернулся на улицу Вязов к сочувствующему и
терпеливому Энтони, весело насвистывающему или напевающему "Долой Робинзона",
сильно фальшивя.

Его поэтическое произведение было должным образом опубликовано, среди многих других, в журнале
"Пурпур", и в течение нескольких дней он был в восторге. Каждый из них
был подписан именем автора, и Джек
пережил немало добродушных подколок со стороны своих друзей. Но там
была и похвала, ибо его стихи были лучше остальных, и
даже профессор Уайт поздравил его.

Джек обнаружил, что у него появилось много друзей. Не многие из них были
близкими, конечно, но все, по-видимому, искренними. Джо Перкинса
оперативно выкладываем история уроки плавания Джека, и, наконец,
истинная причина отказа последнего, чтобы проявить себя в роли
жизнь-заставка стала общеизвестной. Если колледж поспешил
осудить, то он столь же быстро признал свою ошибку, и
хотя немногие стипендиаты упомянули об этом Джеку, все же многие из них
приложили все усилия, чтобы проявить к нему вежливость и доброту.

Трейси Гилберт никому не рассказывала об этом с тех пор, как правда выплыла наружу
, даже Джо. Но Джек знал, что
питчер университетской команды в последнее время очень часто искал его общества и
, казалось, был полон решимости загладить несправедливость, которую тот ему причинил. Джек
охотно пошел ему навстречу, его давнее стремление к мести было забыто из-за
его нынешнего содержания. И, как уже было сказано, Трейси был не единственным, кто
пытался облегчить свою совесть, уделяя немного внимания парню, которого
он раньше презирал. От объекта презрения и насмешек Джек избавился
превратился во что-то, приближающееся к герою.

В воскресенье, последовавшее за игрой с "Эрстэмом", Джек и Энтони сидели за столом
в комнате последнего вскоре после полудня, когда миссис Дорлон постучала в дверь
и объявила о посетителе, вскоре вошедшем в сопровождении множества взволнованных гостей.
шмыгает носом профессор Уайт. Профессор держал в одной руке газету
, а в другой - свою безукоризненную шелковую шляпу. Он поздоровался с ними и занял
стул, который Энтони быстро придвинул. Но замечания по поводу
красоты и сезонности погоды, казалось, интересовали его лишь
мало, и как только вежливость позволила, он погрузился в
тема, которая привела его сюда.

"У тебя есть часы, Тидболл?" он спросил.

Энтони вытаращил глаза, бросил взгляд на Джека и после секундного колебания
ответил: "Да, это ... ну, в некотором смысле".

"Теперь это у вас есть?" - продолжил профессор. Джек учуял тайну, и
внимательно слушал, удивляясь при этом, почему Энтони выглядел так
неудобно. Конечно, это не было позором взять в долг деньги на свою
собственность! Энтони снова заколебался, затем ответил "Нет".

"Это было украдено?" продолжил профессор.

"Украдено?" Ну, а теперь ... Но, послушайте, профессор, предположим, вы скажете мне, почему
вы хотите знать?

"Возможно, так будет лучше", - ответил другой. "Вы, вероятно, думаете, что
я довольно дерзкий и любознательный. Но я читал газету несколько минут назад.
и увидел, что они арестовали бродягу в Джерридейле.
и у него нашли много залоговых квитанций. Когда они посетили
ломбард и забрали имущество, они нашли среди других украшений
часы с надписью "Дай-ка я посмотрю". Он нашел место в
бумагу он держал и читал: "'золотые часы с цепочкой; бывший вписан
Энтони З. Tidball, Генри Райт Портер--июль, 1902.' Это ваш
имя, и я подумал, что, возможно, часы ваши. Это?




ГЛАВА XXI

ОТПРАВЛЯЮСЬ В КОЛЛЕДЖТАУН


Прежде чем профессор Уайт закончил, Энтони вскочил на ноги и протянул руки
за газетой. Восторженный взгляд, который он бросил на Джека
и который все еще освещал его лицо, вызвал у того
юноши большое удивление.

"Думаю, это мое, все в порядке", - воскликнул Энтони. Профессор отдал газету
, и Энтони молча прочитал статью. Когда он протянул
ее обратно, его глаза плясали за линзами очков.
"Это мое, сэр, никаких сомнений! В газете написано, что все, что мне нужно сделать, это
докажите мое право собственности, и я могу сделать это достаточно легко, потому что у меня есть
номер часов!

- Но, Энтони, - возразил Джек, - вы сказали, что вы бы...

"Я поеду в Джерридейл утром", - поспешно перебил Энтони.
Бросив предупреждающий взгляд на своего друга. "Я очень признателен"
вам, сэр; если бы вы не увидели это и не сказали мне, я не думаю, что получил бы это обратно
; Я сам не очень часто читаю газеты ".

"Что ж, я рад, что увидел это, Тидболл. Когда это было украдено?"

"Около месяца назад", - несколько неопределенно ответил Энтони. "Я оставил это в
мой номер, и когда я вернулся, для него не было. Конечно, я никогда не
знала, кто ее выпил. Но ... я plaguy рад снова найти его".

"Конечно, тем более что оно было представлено для вас. Что такое
история, Tidball?"

Так Антоний сказал профессору о спасении в Джонсборо, что делает его
звук очень вскользь и далеко не захватывающе. Но ни один из его слушателей
не был обманут, и настойчивые допросы и перекрестный допрос в конце концов
придали инциденту иной аспект.

"Ну, да, - признал Энтони, - там было настоящее море волн--
Опасность? Не о чем говорить, если ты знаешь, как управлять лодкой ... Малыш?
О, через некоторое время он пришел в себя; впрочем, это было почти так;
еще секунда или две добили бы его, скорее всего. Отец
мальчик хотел, чтобы я взял немного денег, но я не стал бы; человек не принимает
деньги за спасение жизни. Так что, вернувшись домой, он прислал мне часы.
Вот и все. Из-за этого поднялся большой шум."

После того, как профессор удалился, настояв, по какой-то
причине, на рукопожатии с высоким, нескладным юниором, Джек повернулся
к Энтони и начал задавать вопросы.

"Я не сказал прямо, Джек, что заложил часы", - объяснил Энтони.
"но я дал тебе это понять. Дело в том, что я не знал
, что с ним стало, и не было никакого смысла говорить, что оно было украдено
, пока я не был уверен в этом. Однажды я оставила его в комнате
утром, когда пошла на декламацию. Я пропустила его в классе и вернулась,
и не смогла найти. Полагаю, бродяга обнаружил, что дверь открыта, и вошел
.

- Когда это было? - спросил Джек.

- Ну, примерно месяц назад.

Джек выглядел задумчивым, и Энтони с беспокойством посмотрел на него. Наконец Джек
сжал кулак в ладони другой руки и вскочил.

- Энтони! Это было в то утро, когда я ушел?

Энтони колебался, но по лицу мальчика было видно, что у него нет никаких подозрений.
что Энтони какое-то время связывал его с пропавшим предметом.

"Ну да, так оно и было", - ответил Энтони.

"Я так и думал!" Джек плакал. "Теперь я вспоминаю, что я видел
trampish ищет парня на улице, когда я пришел после завтрака. Я
прошла мимо него. Однако я не обратил особого внимания, потому что я был ... чувствовал себя
вроде как в отключке. Но однажды я услышал шум у входа, когда
Я собирал вещи. Держу пари, это был бродяга. И я помню, что видела твои
часы на столике в твоей комнате, Энтони, когда я отнесла туда записку
и ... если подумать, я положила записку под часы!

"Полагаю, он вошел за тобой", - сказал Энтони.

"Именно это он и сделал. И когда я выходил, он был в твоей комнате, я готов поспорить.
Держу пари. И ... и он забрал мои деньги, слишком, не думаешь? Я, должно быть,
оставил его где-нибудь!"

"Это о том, что произошло," Антоний ответил, улыбаясь весело. "Я
хотел бы, чтобы ты получил свои деньги обратно; но, думаю, на это слишком много надеяться
".

"Полагаю, что так. О, мне теперь все равно. Но я рад, что вы собираетесь
восстановить часы, Энтони. Разве не было бы забавно, если бы я пошла
обратно в свою комнату еще раз и нашли его там?"

"Да, но ты мог бы положили!"

"Ничего не выкладывали! Держу пари, я мог бы выпороть этого парня. И я бы это сделал.
сохранил твои часы и...

"Опоздал на твой поезд!"

"Да, я бы так и сделал. Интересно, имело бы это какое-нибудь значение? Я
полагаю, что так, как все произошло, лучше всего. Он обдумывал тему в течение
минуты молчания. Энтони радостно улыбнулся ему. Он был рад
он должен был вернуть свои часы, но еще больше обрадовался тому, что последние сомнения относительно
честности Джека рассеялись; и, о, как же он был рад, что Джек ничего не знал
о его идиотских подозрениях!

"Есть кое-что, что я должен тебе сказать, Энтони", - внезапно сказал Джек.
Он выглядел пристыженным, извиняющимся и очень серьезным. "Я думал
о том, чтобы признаться во всем несколько раз, но ... я так и не признался", - продолжил он.

"Признаться? Ну... что это, Джек? Убийство?"

"Нет, это... это ограбление!" Энтони вытаращил глаза.

"В то утро я ушел, - продолжил он, - я... я взял кое-что из твоих вещей"
с собой. Это было немного, но мне не следовало брать это.

"Почему, что это было?" Удивленно спросил Энтони. "Я ничего не пропустил".
"Нет; но потом я положил его обратно.

Это был карандаш". - Он улыбнулся. - Я не мог его найти."Это был карандаш". - "Нет." Но потом я положил его обратно. Это был карандаш".

"Карандаш!"

"Да, зеленый с резиновым наконечником; тот, который раньше был у тебя на столе.
Я... я хотел что-нибудь на память о тебе", - добавил он смущенно. "Я хотел, чтобы у тебя было что-нибудь на память". - добавил он.
смущенно. "И поэтому я взял это. Я думал, тебе будет все равно. Я собирался
написать и рассказать тебе, когда вернусь домой ".

"Ну, я буду потрясен!" - воскликнул Энтони. "Я скучал по этому карандашу два или три дня.
И вот однажды утром он снова появился на столе.
Но, черт возьми, Джек, тебе, конечно, были рады в "старой штуке"! Я
рад, что ты согласился ... рад, что ты заботился о том, чтобы помнить такого глупого старого чудака, как
Я! Да это же ерунда, не стоит упоминания. Кроме того, ты дал мне этот амулет.
а честный обмен - это не грабеж!

"Я рад, что теперь, когда ты знаешь, ты не возражаешь", - просто сказал Джек. И,
через мгновение: "Когда тебе вернут часы, ты сможешь надеть это"
боб", не так ли?" - Спросил он.

- Ну, я бы так сказал! - решительно ответил Энтони. - И
более того, Джек, я буду носить это до тех пор, пока цепочка держится!

На следующий день вернуть часы не составило труда. Энтони
дал их подробное описание и объяснил обстоятельства
ограбления, и его собственность была немедленно передана ему. Но это
излишне говорить, что пачки денег Джека не было среди предметов,
изъятых из ломбарда, и их не нашли при заключенном. Энтони
сказали, что ему, возможно, потребуется присутствовать на суде и
давать показания. Но он очень красноречиво отмазывался, и в конце концов
полиция решила, что, возможно, улик будет достаточно, чтобы осудить
вор, не обращаясь к Энтони. И, как оказалось, решение
было правильным.

Джек так и не узнал, что Энтони какое-то время подозревал его в
краже часов; и так было лучше. Ибо, хотя
подозрения Энтони, безусловно, были оправданы обстоятельствами, все же Джек мог
никогда не увидеть это дело в прежнем свете и был бы
сильно обижен, если бы когда-либо узнал об этом.

На второй неделе июня одновременно начались два события: выпускные
экзамены и утренняя тренировка по бейсболу. Естественно, первое
серьезно мешало второму, и это было лишь по большей части
сложное расположение со стороны Хэнсон, что игроки были
иметь возможность сообщить сетками в течение forenoons для ватин практика.
Три помощника тренера прибыли в ответ на его
телеграммы, среди них капитан "девятки неудачников" в позапрошлом сезоне
. Хиггинс был хорошим игроком и оказался таким же хорошим тренером.
Его сердце было настроено на то, чтобы стать свидетелем победы над Брауном, и он работал
с энтузиазмом и не покладая рук. Дневная тренировка начиналась каждый день
в половине четвертого и не прекращалась до тех пор, пока не появлялся луч света
слева. Спад был в прошлом, и каждый сам ответил
к требованиям тренеров. Стайлз постепенно восстанавливал свою форму,
и в последней игре перед финальным соревнованием, сыгранной в четверг с
Академия Харвича - он заменил Джека на втором месте, и Джек, его надежды
умерли, сел на скамейку запасных и попытался относиться к происходящему философски.

Та игра в четверг собрала самую большую аудиторию из всех, что были до сих пор
сыграно; не потому, что команда Академии была достаточно сильна, чтобы обещать
тяжелую битву, а по той причине, что было объявлено, что
Девятый Эрскин должен был сыграть так же, как и в игре в Колледжтауне
на предпоследний день. Список отбивающих был следующим:

 Перкинс, кэтчер.
 Гилберт, питчер.
 Моттер, первая база.
 Бисселл, центр поля.
 Стайлз, вторая база.
 Нокс, шорт-стоп.
 Биллингс, третья база.
 Кинг, левый фланг.
 Нортап, правый крайний.

Принимая во внимание тот факт, что каждый игрок усердно работал всю неделю
до самого начала игры, и что экзамены были в разгаре
, показательная игра с мячом, сделанная ими, была определенно
воодушевляющие. Аплодисменты были заметной частью конкурса. Под руководством
президента старшего класса и пяти помощников трибуны проделали героическую работу,
приветствия и песни гремели не переставая.

Джек, одиноко сидевший на скамейке запасных, втиснутый между другими
запасные, такие же несчастные, нашли утешение для своих обманутых надежд в
том факте, что песня, которая прошла лучше всех, и та, которая была
чаще всего пел он. То, как толпа подчеркнула слова
"Бедный старый Робинзон!" было приятно слышать.

Когда игра подошла к концу - к тому времени уже почти стемнело - зрители
маршировали обратно по Уильям-стрит к колледжу, аплодируя и распевая песни
всю дорогу. Джек, направлявшийся к раздевалке вслед за
другими игроками, услышал, как с улицы доносится припев:
великолепно для летнего неба:

 "Фиолетовый - цвет стойких и отважных;
 Пурпурные знамена, которыми размахивают герои-победители;
 Фиолетовые фиалки над одинокой могилой
 бедного старого Робинзона!
 Слава, слава Пурпурному!
 Слава, слава Пурпурному!
 Слава, слава Пурпуру!
 И долой Робинзона!"

Энтузиазм не утихал до поздней ночи. После ужина
ребята заполнили двор перед "Уолтоном", и приветствия и песни
повторялись снова и снова.

На следующий день у игроков было мало работы. Утренняя тренировка была пропущена.
Во второй половине дня в программу входили небольшая пробежка и
броски на базы. Вечером был
прием в честь "девятки" и запасных в Браун-холле, и снова
энтузиазм был безудержным. Пел хор, играл оркестр колледжа.,
студенты приветствовали нас, декан, профессор Наст, тренеры и
Капитан Джозеф Перкинс произнес речи, и был грандиозный ажиотаж
до половины десятого.

Джек простился с Энтони в тот вечер, по девять и заменители
пришлось идти в Collegetown утром на поезд, который отправлялся в половине
последние шесть. Болельщики должны были последовать за ними более поздним поездом, но Энтони
среди них не должно было быть.

"Я хотел бы поехать, - сказал он, - но я просто не могу себе этого позволить, Джек. Но
Я буду внизу, на улице, во второй половине дня, и пока ты будешь стучать
пробежки на базе и тому подобное, ты будешь знать, что я бросаю свою кепку ради тебя
здесь, дома.

"У меня мало шансов", - грустно сказал Джек. "Но я, может быть, и справлюсь"
Какое-то время, Энтони. В любом случае, я бы хотел, чтобы ты поехал с нами ".

- Я тоже. Спокойной ночи, Джек, и удачи тебе, "девятке" и старине
Эрскин. Ты, конечно, будешь играть; без тебя им не выиграть, Джек! Спокойной
ночи!




ГЛАВА XXII

В КОНЦЕ ШЕСТОЙ ПАРТИИ


Если вам повезет занять место на трибуне, бегите
параллельно линии, ведущей к первой базе, и если вы примерно на полпути
между этим местом и домашней плиты, вы можете себя поздравить
после в лучшее место, из всех, с которых можно наблюдать в игре.
В обычных условиях вам хорошо виден каждый игрок.
игрок с битой, если только он не левша, находится лицом к вам, а забег на первую базу
производится прямо перед вами. Устраивайтесь поудобнее, насколько позволят
узкое сиденье и бескомпромиссная спинка, будьте благодарны
за чистое небо и теплый солнечный свет, который, если он слишком сильно бьет
горячо приложившись к вашей щеке, восполняет это, разминая суставы и
тренируйте мышцы игроков и побуждайте их прилагать максимум усилий, и
наблюдайте за игрой, готовые аплодировать хорошей работе, радостно, если она выполняется
вашей стороной, неохотно, если другой, и принять победу с
благодарность и невозмутимое поражение.

С того места, где вы сидите, вы сначала видите игроков "Эрскина" на их скамейке запасных у
подножия наклонной трибуны, их фиолетовые кепки сдвинуты на затылок
или они держат их в руках. Вы не можете разглядеть их лиц, но их
широкие плечи говорят о наилучшей физической форме. За ними
справа за белым столом сидят четверо мужчин, которые заняты
пишу истории из конкурса.

К ногам игроков на поле, в Раздолье уровне тесно
стриженный газон, протянувшийся на четверть мили, как многие
зеленый ковер. За полем - заросли деревьев, вязов, каштанов
и кленов. За ним, опять же, выглядывает ярко-красная крыша спортзала
предшественница многих других крыш, башенок и мачт.
поначалу они были едва заметны среди листвы, но быстро сгруппировались
о кампусе. Там находится колледж Робинсона. Слева, где
белый шпиль пронзает верхушки деревьев и сверкает на фоне голубого неба.
начинается деревня Колледжтаун, которая разбегается на крошечные
река, ни волны, ни ряби на которой отсюда не видно.

Но вы забрели далеко-далеко. Ярусы вокруг вас пестрят
фиолетовыми флагами и лентами, но дальше, слева от вас, фиолетовый
неохотно уступает место коричневому, и оттуда длинным взмахом
коричневый цвет доминирует даже за пределами третьей базы. Четыреста среди
четыре тысячи - это как капля в море. И все же четыреста собраны
тесно прижаты друг к другу, и каждое их подразделение красуется под пурпурным знаменем, и они
неутомимы в приветствиях и песнях. В Даймонд группа Робинзон
играет с вожделением между подач; вы можете видеть лидером отбрасывая его
маленькая черная палочка, cornetist щек поднимается и опускается, как
пара красных мехов, игрок основного барабана колотилось от его
мягкие ручки; но вы ничего-ничего не слышу сохранить изредка глухо
заграждение из большого барабана; как вы можете, когда вас возгласы
гремят далее на "_Erskine! Эрскин! Эрскин!_" У тебя пересохло в горле
и пересохло, пот стекает по твоей щеке, и ваш
глаза разбежались при солнечном свете; но ты счастлив, как моллюск в
время прилива, на шестом иннинге началось, ни одна из сторон пока забил,
Эрскин-на летучую мышь, и сердце у тебя во рту!

Пять подач без подсчета очков звучат не слишком захватывающе, и все же, если
мы, за исключением второй, каждую из этих пяти подач удерживали
публику на краешках кресел. В каждом иннинге, кроме второго
Робинсон расставлял игроков по базам, а в конце каждого - болельщиков
фиолетовый был тяжело вздыхает душевного облегчения, найдя достаточных
удовлетворение в том, что он не забил. Только один раз
Эрскин был смел надеяться на Талли. Это было в третьем. Подсчет голосов
не пришел. Это была битва питчеров, и пальма первенства досталась
Воузу, высокому худощавому парню, чьи длинные ноги были обтянуты коричневыми
чулками. От него не было нанесено ни одного удара, в то время как Гилберт наносил
удары свободно, но ему часто удавалось озадачить игрока с битой
когда одиночный удар привел бы к пробегу, или, возможно, к двум. При суммировании
дело дошло до этого: Эрскин был переигран, и Робинсон сделал это.
сейчас не лидирует по нескольким подсчетам из-за ее неспособности нанести свои удары в нужное время.
удары в нужное время. Игроки каждого колледжа, в порядке отбивания,
были следующими:

 ЭРСКИН
 Перкинс, кэтчер, капитан.
 Моттер, первая база.
 Гилберт, питчер.
 Бисселл, центр поля.
 Нокс, шорт-стоп.
 Кинг, левый фланг.
 Нортуп, правый фланг.
 Стайлз, вторая база.
 Биллингс, третья база.

 РОБИНСОН.
 Кокс, первая база.
 Кондит, кэтчер.
 Хопкинс, третья база.
 Морган, шорт-стоп.
 Девлин, левый защитник.
 Вуд, центр поля, капитан.
 Ричман, вторая база.
 Риган, правый защитник.
 Воуз, питчер.


В начале шестого иннинга игра была ничьей. Биллингс,
завершающий тайм-аут, пошел отбивать. На Эрскин стоять аплодисменты умер
отсюда и пурпурные флаги перестали махать и биться в еще
днем воздух. По ту сторону ромба оркестр отложил инструменты,
и тень от западной трибуны поползла по траве, пока ее
край не коснулся белой линии, обозначавшей кучерскую будку. На
скамейки игроков мужчины с тревогой подались вперед и наблюдали за Биллингсом.
сдвинул кепку на затылок и решительно сжал биту.

Но вскоре наблюдателям стало очевидно, что Эрскин не забьет.
Биллингс отбил мяч с низа игроку с первой базы, который подхватил мяч и
пометил сумку до того, как игрок с битой был на полпути к ней. Джо Перкинс
получил два удара, прежде чем нашел мяч, и отправил его высоко.
фол попал в руки левого полевого игрока. Он отбросил биту с выражением отвращения на лице
и остановился на обратном пути к скамейке запасных, чтобы прошептать
прямо в ухо Моттеру, следующей жертве обманчивых изгибов
безжалостный Воуз. Джо протиснулся в пространство между Биллингсом и Трейси
Гилберт.

- Я не могу его найти, - вздохнул он.

- Нет, черт бы его побрал, - проворчала Трейси, - он не по зубам любому из нас. Но я готов поспорить
, что он подведет до конца игры; и тогда... ну, тогда мы хотим
быть готовыми, Джо!

"Ты думаешь, он подведет? Не похоже ".

Трейси понимающе кивнула.

"Его рука коченеет. Я знаю признаки. Как и моя, если уж на то пошло,
и я подал совершенно гнилой мяч, Джо!"

"Ерунда, ты проделала хорошую работу. Но дай мне знать, как только захочешь
бросить, Трейси. Как насчет следующего иннинга?"

"Это тебе решать", - ответила Трейси. "Но я думаю, что смогу продержаться"
до седьмого, если ты не возражаешь.

"Хорошо, я назначу Кинга на восьмое. О, подождите! Давайте,
ребята! В бега!

Моттер выбыл из игры и сначала трусил к своей позиции,
натягивая перчатку и выглядя прискорбно опечаленным. Оркестр Робинсонов снова заиграл
, и группа Эрскинов, не желая отставать, снова начала
приветствия, в то время как музыканты в фиолетовых рукавах рассредоточились по залу.
Алмаз.

Джо похлопал его по большой варежки и Трейси поднял мяч. Судья,
а пухлый человечек в темно-синюю рубашку, блузку, проворно побежал к своему
положение.

"Первый игрок!" - уверенно воскликнул Джо.

Игроком с битой был капитан "Робинсона" и центральный полевой игрок Вуд. Трейси
не очень боялся Вуда и поэтому спас свою руку, подав
несколько медленных мячей, ни к одному из которых капитан "Робинсона" не смог прикоснуться.
Когда он выбил "Эрскин", по всему полю раздались одобрительные возгласы. Ричман
пришел следующим. Он был первым из крайних игроков "Брауна" в отбивании
лист, и он последовал за своим капитаном, в то время как пурпурные флаги
радостно развевались.

Возможно, Трейси был самоуверенным, когда Реган противника
правый полузащитник, шагнул к плите, он покачал головой в сигнал Джо
на выпад, и направил прямо, медленно мяч на угол
база. И Риган поймал его на свою биту и отправил ее в легкий полет по дуге
ко второму и помчался за сумкой.

"Моя!" - крикнул Стайлз.

"Возьми это!" - крикнул малыш Нокс, поддерживая его.

Но Стайлз не взял его. Вместо этого он позволил ему выскользнуть из пальцев,
и поэтому, когда Нокс уже выздоровел и вышел он к Моттер Бегун был
безопасный.

"Двадцать минут!" кричал тренер Робинсон насмешливо. Затем он предпринял
отчаянную попытку встряхнуть Жильберта. "Встань на цыпочки!" он взвизгнул. "Давай, давай!
Он не посмеет бросить это!" - крикнул он. - "Давай, давай!" - крикнул он. "Давай, давай!" Уходи сейчас же! Я присмотрю за тобой! Уходи
уходи! Сейчас! _ Сейчас!_ СЕЙЧАС!"

Трейси было противно, потому что он позволил Риган ударить себя, и
крики кучера раздражали его. В начале игры он не будет
против двадцати тренеров, но теперь рука болит и растет
жесткая и устал, и его нрав и нервы не были так хорошо в команде.
Следующий игрок был Восе, Робинсон кувшин. Восе был самым бедным
участник с клюшкой любого из своей команды, и в естественном порядке
вещи должны были поражены без каких-либо сложностей. Но это
раз он нашел второй мяч, который подошел к нему и ударил его безопасно в
справа-поле, и Риган взял второй. Затем вышел Кокс, глава списка отбивающих
, и злобно взмахнул пеплом, пока ждал.

Теперь и за первым, и за третьим ехали тренеры, и их крики
носились взад-вперед по алмазу. Трейси выглядела обеспокоенной, и
Джо попытался скрыть свое беспокойство под маской уверенности.

"Следующий, ребята!" - весело крикнул он. Моттер понял намек.
и добавил свой голос. "Ему конец, Трейси! Вычеркни его, старина!"

И какое-то время казалось, что Трейси это сделает. Но когда маленький
толстый судья назначил ему два страйка и два мяча, Кокс сумел
найти то, что ему подходило, и пробил после шорт-стопа.
Риган заняла третье место, и после двух аутов базы были заполнены. Джо и
Трейси шепотом посовещались, пока трибуны "Робинсона" гудели
насмешливо, а затем заняли свои места снова. Кондит, коричневый
ловец, и один из лучших беттеров, постучал пальцем по пластине и посмотрел, как
хотя он имел в виду, чтобы принести в перспективе. Кучеры продолжали свою череду
насмешек и предупреждений, но Трейси снова обрел самообладание и не обращал на это
ни малейшего внимания.

Первый мяч прошел мимо, и блестящий остановить Джо родила
взрыв аплодисментов. Трейси поспешила вверх, как бы извиняясь, следить за
баз. "Прости, Джо", - сказал он.

"Ладно, старик", - ответил капитан бодро. "Теперь давайте поставим
его".

Последовало два удара.

"Хороший глазомер, Трейси!" - "Отличная работа, старина!" "Это подача!"
подбодрил инфилдеров. Затем игрок с битой вызвал смех и
аплодисменты своих болельщиков, пересекая площадку и внезапно
став отбивающим левой рукой. Трейси выглядел удивленным, и его следующие две попытки
были объявлены забитыми мячами. Джо сильно наклонился влево и сжал
руки между колен. Трейси кивнул. Но игрок с битой был
опытным игроком, и последовавший удар не обманул его. "Три"
мячи! - воскликнул судья. Все зависело от следующей подачи. Трейси
выпрямил руки, взмахнул ногой и метнул прямой мяч на высоту талии
в тарелку. Кондит встретил его своей битой, но не попал в цель
мяч взлетел высоко в воздух, и мужчины на базах помчались
к дому.

Когда сфера упала, это, несомненно, был мяч игрока со второй базы, и
Стайлз был готов к этому. Риган добежала до цели, и следующий игрок, Воуз,
обыграл третьего. Внезапно с трибун "Робинсона" донесся радостный крик.
Тренеры орали как сумасшедшие. Стайлз дал маху!

Воуз, а рядом с ним мчался кучер, помчался домой. Но Нокс
перехватил мяч почти до того, как он коснулся земли, и теперь
он бросил его прямо и уверенно в сторону тарелки. Воуз бросился
вперед, когда был на расстоянии полных десяти футов, и скользнул к своим воротам, но
мяч был перед ним, и правая рука Джо метнулась вниз и поразила
его. Боковой был вне игры. Игроки "Эрскина" поспешили на скамейку запасных, и
Гилберт достал свою биту.

Это было начало седьмого иннинга, но счет больше не был равным
пустой; Робинсон повел 1: 0. Оркестр играл вовсю. Джек Уэзерби,
сидевший на скамейке запасных, почувствовал руку на своем плече и, подняв глаза, увидел Хэнсона
говорю.

"Ты прикрываешь второго, Уэзерби", - сказал тренер.




ГЛАВА XXIII

ТРОЙНАЯ ИГРА


Седьмой иннинг начался с подачи Трейси Гилберт. Он с интересом наблюдал за Воузом
, пока долговязый юноша приступал к выполнению своей задачи,
надеясь, что, наконец, звездный игрок Робинсона достаточно устал, чтобы позволить
противникам нанести ему удар. Но Трейси была обречена на разочарование.
Рука Воуза, без сомнения, устала, но он только уделял больше времени своей работе.
его изгибы оставались такими же загадочными, как и прежде. Трейси бесславно выбил мяч
точно так же, как он делал почти всю игру.
Воуз все еще был в ударе.

Судьба Бисселла была такой же, а что касается Нокса, то, хотя ему и удалось благодаря
здравому смыслу записать на свой счет три мяча, все же в конце концов он тоже
с глубоким отвращением отбросил биту в сторону, и девятки снова перешли на другую сторону.

Первый человек Робинсон был грозным Гопкинс; он приобрел
прозвище "нелицеприятный" в прошлом сезоне Хопкинса. До сих пор сегодня,
хотя ему удавалось довольно часто находить Трейси, его хиты
мало что приносили. Но Трейси посчитал благоразумие лучшей частью доблести,
и намеренно предоставил Хопкинсу свою базу, в то время как трибуны с фиолетовым покрытием
громко заулюлюкали. Отдав другому свою базу, Трейси попытался
отнять ее у него, но Хопкинс был быстр на ногах и времени
снова Моттер получил мяч слишком поздно, чтобы пометить его. Трейси сдался
наконец, и переключил свое внимание на следующего игрока с битой, Моргана.

Морган нарушил правила у подножия трибуны, и Джо, отбросив в сторону
свою маску, получил ее после блестящего спринта в двадцать ярдов. Девлин
нанес удар, и Хопкинс занял второе место. Капитан Браун пришел к
плиты с решимостью делать подвиги крупно написано на его лице.
Получив два удара по нему, Трейси не смог переправить мяч через базу.
И Вуд вышел вперед.

Затем, имея двоих на базах, Робинсон увидел перспективу еще одного счета. Но
Трейси снова успокоился и нанес удар третьему игроку, Ричману, и
снова команда Эрскина вздохнула с облегчением и радостно зааплодировала.

Джек, которому во время подачи было нечего делать, подбежал и
заглянул в журнал через плечо Паттерсона. Он обнаружил, что он
будет третьим человеком на бите, и немного нервно подумал, добьется ли
большего успеха с изгибами могучего Воуза, чем
был его предшественник, который сейчас сидел усталый и подавленный на скамейке запасных
. Кинг, который в первой половине предыдущего тайма
разминал руку, был заменен на Трейси, а Лоу занял его место на
левом фланге. Трейси, растянувшегося на траве рядом с Джеком с
вздох.

"Я хочу, чтобы гром не ударил, что дуб Восе только один!" он
зарычал.

"Какой он?" Спросил Джек.

"Как китайская головоломка", - мрачно ответила Трейси. "Когда ты попробуешь его,
Уэзерби, остерегайся его падений; они самые тяжелые; они падают
прямо примерно в четырех футах от тарелки, а потом так быстро падают
что ты их не видишь. Его удары просты по сравнению с этими.
дропы. Следи за быстрыми мячами, и когда увидишь, что один летит, отбивай его! Заставь
его думать, что ты не умеешь отбивать, Уэзерби; это твой первый раз, и, может быть,
тебе удастся его обмануть.

- Я попробую, - с сомнением ответил Джек. "_Good работы, Король!_"

Царь ехал в первом, сделав попадание в дальней части поля
только над головой приятели по. Стенд Эрскин ворвался дикий и
запутались веселить. Нортуп выбрал свою биту и направился к площадке,
а Джо Перкинс, шепнув ему на ухо указания, побежал к
уайт занял заднюю линию первой базы и начал тренировать Кинга во всю мощь своих легких
. Воуз взял мяч в руки, постучал ботинком с медным носком по земле
и резко взглянул в сторону бегущего.

"Игра окончена, Грег!" - крикнул Джо. "Он не бросит! Он слишком устал! Сейчас,
сейчас, сейчас! В этот раз! Берегись!_"

Кинг обежал мешок сзади и добрался до него прежде, чем игрок с низов
замахнулся на него мячом.

"Держи его, мяч у него!" - предупредил Джо. "Хорошо, теперь встань на цыпочки"
. Опусти его руку! Он больше не будет бросать!

Воуз выглядел так, как будто намеревался это сделать, затем быстро повернулся и бросил.
Мяч прошел мимо, и если бы не ударил Нортап на сустав
дали царю две базы, поскольку Робинсон ловец никогда бы не
его остановил. Как бы то ни было, Кинг, который был почти вторым, отскочил назад и
отметил базу. Судья махнул рукой Нортапу, и тот пошел.
хромая, к первому. Король толкнул второго, и Эрскин возгласы утонули
каждый звук в течение нескольких минут. Двое на базах и ни один из! Он посмотрел
как вяжутся.

Джо уступил свое место Моттеру, отправил Бисселла тренировать Кинга с третьего места,
и поймал Джека на пути к тарелке. Ему пришлось зажать рот, чтобы
Джеку на ухо, чтобы перекричать крики.

"Мы должны опередить короля, Джек", - сказал он. - Дождись удачного удара и
медленно двигайся к третьему мячу; ты знаешь дорогу, старина. Отбивай
первый мяч так, как будто собираешься перебросить его через забор!
Тогда жди того, чего хочешь. Держись ровно, Джек! Он ободряюще хлопнул его по плечу
и помчался обратно к первому.

Надежда Джека выбить двухбэггера исчезла. Указания Джо были такими:
нельзя пренебрегать, и это был случай замены амбиций командной игрой
. Он поправил фуражку, вытер вспотевшие руки о плащ.
брюки и схватил свою биту. Когда он столкнулся с Восе он нашел этому человеку
разглядывая его пристально, оценивая его возможность в качестве бьющего. Джек легко улыбнулся
несмотря на то, что он ужасно нервничал и что мышцы на
задней поверхности его ног подергивались - и помахал битой вперед и назад
пару раз, как бы говоря: "Вот здесь, пожалуйста, и я покажу
как это делается!"

Воуз очень внимательно осмотрел базы, а затем предложил Джеку
переиграть. Джек был рад, что ему сказали ударить с первой подачи
сам факт яростного размаха клюшкой по
воздух облегчил его нервы. Он нанес еще не менее ноге слишком поздно, и
Robinsonians смеялись и глумились. Тогда Воуз подумал, что знает своего соперника,
и попробовал тот же мяч еще раз, но судья покачал головой и махнул
левой рукой. Джек подождал; два мяча; второй удар; затем он увидел, что он
хотел, повернулся немного влево, быстро и легко замахнулся битой
и, когда он побежал первым, понял, что ему это удалось.

Сфера, новая и очень белая, покатилась к третьей базе.
Сразу за линией. Кинг тоже направлялся к этой базе, и
низов предавались в этот момент колебаний, что приводит к летальному исходу. В
мяч был его поле, но он опасался, что если его сумка не будет
накрыть его. Когда он, наконец, получил мяч, добравшись до него за секунду до
Восе, король был безопасный на третий, Нортап был скольжение на секунду Джек
пересекли первой. Он бросил шар в кувшин, а второй
вернулся к коробке насупившись, гневно. Стенд Эрскин был банк
фиолетовый. Президент старшего класса, с непокрытой головой, поникшим воротничком и
пунцовым лицом, стоял на скамье, руководя пением:

 Робинсон колеблется, ее гордость вот-вот падет;
 Робинсон колеблется, она не может отбить мяч;
 Эрскин - победитель, потому что ее команда лучшая из всех;
 _ О, бедный старина Робинсон!_

Биллингс пошел на биту. Моттер шепотом давал указания Джеку относительно
первого. Воуз со спокойным лицом оглядел базы, в то время как его поддержка
ободряюще окликнула его. Затем, прежде чем его рука была отведена назад, Джек
тронулся, как экспресс, ко второму месту. В то же мгновение
Кинг сделал вид, что собирается броситься домой, и Нортуп отыграл половину пути к
третий. Подача была неудачной, но Кондит остановил ее, сбросил
свою маску и, сбитый с толку, бросил второму.

Это была дорогостоящая ошибка, потому что Кинг скользнул по площадке до того, как
игрок второй базы получил мяч, и ребята Эрскина начали
шумно обнимать друг друга. Джек полетел обратно к первому, но
на полпути остановился. Нортапа поймали на пути к третьему месту, и он
теперь танцевал взад-вперед, мяч пересекался и перекрещивался снова
над его головой, а шортстоп и игрок третьей базы приближались к нему каждый
второе. Потом он споткнулся и приятели на нем, как вспышка, и он
подполз к его ногам в пыль глину с его рубашки и беге с
поле. Тем временем Джек сделал хороший навес на вторую позицию и отбил
мяч.

Счет сравнялся, был только один аут, и игрок на втором месте! Стоит ли удивляться, что болельщики Эрскина сходили с ума от восторга и танцевали
и кричали, и бросали в воздух флаги и кепки?
Когда все снова улеглось, Биллингс вернулся в ложу.

.........
.... Из-за его спины раздавались настоятельные требования провести хоумран. Биллингс
старался изо всех сил, чтобы приспособить его друзей в следующее мгновение, ибо нет
был громкий _crack_, и мяч ушел выгибая высоко и далеко в сторону
справа-поле. Но когда он опустился, полевой игрок Робинсона оказался под ним,
и Биллингс прекратил свое путешествие по базам и вернулся. В
Левый полевой игрок быстро отправил мяч в ворота, но недостаточно быстро, чтобы помешать
Джеку занять третье место.

Группа Робинзон начал смело на работу еще раз, но через
Алмаз лидеров Эрскин уже навел порядок из хаоса, и четыре
сто фиолетовый щеголять любители снова были аплодисменты медленно и в
унисон:

- Эрскин! Эрскин! Эрскин! Ура, ура, ура! Ура, ура, ура! Ура, ура,
ура! Эрскин! Эрскин! Эрскин!_"

И приветствия приобрели новую силу, когда стало видно, что следующим игроком с битой стал капитан "Пурпурных"
. Джо передал сообщение Кингу, и
теперь Кинг передавал его Джеку на третьей базе, а Джек
кивал в ответ Джо. Кэтчер Робинсона, Кондит, был сильно напуган,
и Джо знал это и планировал соответственно. Трибуны успокоились
воцарилась сравнительная тишина, и Воуз, по-прежнему спокойный и уверенный в себе,
проведя лучшую игру в своей жизни, встретился лицом к лицу со своим новым соперником. Дальний угол поля
немного задержался.

Первая подача Воуза была легкой, а вторая, несомненно, была
страйк. Затем последовали аут-шот и падение, ни то, ни другое не понравилось
Джо. Мяч вернулся к Воузу, и Кинг закричал
странно на третьем месте, он выбросил руки над головой и снова отправил мяч в сторону
тарелки. Затем произошла странная вещь.

Мяч упал. Джо сильно ударил по нему, отбросил биту и полетел
к базе. Кэтчер, остановивший мяч на земле,
встал, озадаченно посмотрел на него, а затем, придя к выводу, что это был
третий удар, нанесенный игроку с первой базы, Воуз выкрикивает предупреждения, которые
он не слышал. Джек, в тот момент, когда Джо нанес удар, осторожно двинулся к воротам.
и хотя игрок первой базы поймал мяч и отбросил его.
в следующее мгновение он уже лежал над базой в воздухе.
облако пыли поднялось прежде, чем ловец пометил его. И снова пандемониум проиграл
на трибуне Эрскина. Пурпурные были на один заход впереди.

Джо подбежал к площадке и взял биту, а Джек подошел к
скамейке запасных, пыльный, запыхавшийся и счастливый, чтобы его обняли и похлопали по плечу
восхищенные пассажиры. Последовала пауза в ходе игры
во время которого капитан "Робинсона" пытался найти правило, которое позволило бы
вернуть Джека на третье место. Но стратегия Джо была в рамках закона, и
вскоре кэтчер Робинсона с несчастным видом поднял свою маску, а
капитан, недовольный, медленно вернулся на свою позицию в центре поля.

Инцидент, казалось бы воздержаться от батареи и
поддержка. Восе взял его работать вяло, и в один момент Джо
ходьба сначала по четыре мяча. Минуту спустя он украл второй.
Моттер рванулся вперед и отбил мяч на базу. Джо занял третье место.
Теперь Воуз был явно сбит с толку, и дикая подача превратилась в пропущенный мяч,
и Моттер пошел вторым, Джо, однако, опасался пытаться забить.
Затем Лоу взял клюшку.

Лев ждал своего часа, и два удара призвал его, прежде чем он замахнулся
его битой. Когда он это сделал, он нашел мяч достаточно, и поехал потрясающий
землянин в полевых между первой и второй базами. Джо побежал домой трусцой
с третьего места, и Моттер, оставляя за собой фиолетовую полосу от ног, помчался как ветер
третьим. Лоу сел на первое и завязал шнурок на ботинке. Бисселл пошел на биту
и был обманут падением, которое точно попало в тарелку. И
на этом тайм закончился, поскольку Лоу попытался перехватить мяч вторым, и был отброшен
в четырех футах от ворот.

В стане "Эрскина" царила радость. Теперь счет был 3: 1. Если бы она
игроки смогли удержать Робинсона от дальнейшего забивания голов, день был бы выигран. И,
с Кингом в штрафной питчера, казалось, что это могло быть сделано. Риган
пошел отбивать Робинсона и стоял, лениво размахивая клюшкой, пока
судья пел: "Первый удар!... Второй удар!... Нападающий выбыл!" И
затем, чтобы наполнить чашу восторга Эрскина, Кинг нанес удар.
Воуз и Кокс сделали то же самое; и аплодисменты раздались снова.,
громко, торжествующе. И девятый и последний иннинг начался с литтла
Нокс у биты.

Было бы приятно рассказать, как Нокс отбил хоумран и как
Эрскин продолжил игру, начатую в предыдущем иннинге.
К сожалению, это невозможно. Нокс был выбит, Кинг был удален
сначала Нортхап нанес удар по базе, но был оставлен там на минуту
позже, когда Джек с треском вылетел на Воуза. Трибуны пустели
сами по себе от своей толпы и сторонников конкурирующих колледжей
толпились вдоль основной линии, упорно или экстатично подбадривая, поскольку
кейс мог бы быть. Кинг взял мяч, Джо надел свою маску, Моттер
хлопнул себя по рукавице, а Джек, на втором месте, заплясал с одной ноги на другую
от радости. Неподалеку Нокс ухмылялся, как школьник
и пронзительно кричал Кингу: "Съешь их, Грег!"

"Первый, ребята!" - весело крикнул Джо.

Кондит подошел к тарелке. Он был бледен и выглядел легкой жертвой.
Но удача отвернулась от Пурпурного, потому что при его второй сдаче
Царь ударил Робинсона зрелище на локоть, и тот взял его
база. Друзья Робинсон принял смелость, и их радостные крики и прогремел на
поле. Затем вышел Хопкинс, "сильный нападающий", и со знанием дела взмахнул битой
. Кинг понял, что перед ним противник, достойный стали, и был
соответственно осторожен.

Но Хопкинс был в отчаянии. Он нашел второй мяч, и тот отлетел прочь
к центру поля. Бисселл достичь его не удалось вовремя получить его
руки его, прежде чем он ударился о землю, и Хопкинс приобрел во-вторых,
Кондит идет на третью. Морган следовал за медленным землянина к
Король. Кинг выполнил подачу первым слишком поздно, убедившись, что Кондит
не пытался забить, и базы были заполнены. Хоумран принес бы победу.
за Робинсона! Попадание в две базы сравняло бы счет!

Коричневые знамена развевались в воздухе, отбрасывая странные
танцующие силуэты на газон. Тень от западной трибуны
протянулась через приусадебный участок. За трибуной небо пылало
оранжевым, в то время как ближе к деревне воздух был затянут золотистой дымкой.

Толпа в целом была молчаливой, напряженной, выжидающей. И все же кое-где
отдельные части толпы все еще кричали, а за плотной стеной
зрителей на стороне Робинсона на поле играл оркестр.
Радостный возглас, невозмутимый, но слабый, пробежал по рядам эрскинов
болельщики. Трудно кричать, когда твое сердце колотится где-то в горле.
твое горло. Девлин пошел к ним, его решительные задирает подбородок вперед и
его острые глаза сверкали от полуприкрытые веки, как он наблюдал за
кувшин. Джо Перкинс наполовину опустился на колени позади него и держал большую рукавицу
Приглашающе распахнутую на его левом колене.

"Спокойно, ребята!" - весело крикнул он. "Играйте на тарелку!"

Его голос звенел правда, с колчаном в нем. Но и тогда и сейчас его
сердце заколотилось и забухал на мгновение таким образом, что превратили его половина
обморок. Несмотря на крошечные капельки пота, стекавшие по его
лицо его было мертвенно-бледным, а пальцы в горячих кожаных рукавицах дрожали
и подергивались. Если бы он смог удержать этих игроков с коричневыми ногами от пересечения поля
игра была выиграна для Эрскина, и его труды и надежды были бы
увенчаны успехом. Если бы! Он стонал, он думал, что все, что может
бывает когда третий человек был потушен. Впервые в ходе
конкурс он нервничал, впервые чуть ли не в памяти он был
испугавшись насквозь. Затем его взгляд скользнул по полю и
сначала он увидел Моттера, небрежно бросающего камешек по траве,
Уэзерби на втором месте настороженный и нетерпеливый, Нортуп прикрывает глаза рукой.
он неподвижно стоял на правом фланге, Нокс беспечно кричал
Кингу, когда он хлопнул в ладоши, и за ним Бисселлу и Лоу,
их фигуры отбрасывали длинные косые тени на газон. Затем
Левая рука Кинга небрежно провела по лбу, его руки взметнулись
вверх, и Джо, протянув руку, сделал первую подачу.

"Страйк", - прогудел судья.

Испуг Джо прошел, когда сфера успокоилась в его руках.
Кровь прилила к его щекам, а смелость - к сердцу. Вернувшись
получив мяч, он снял маску, хлопнул в ладоши и уверенно крикнул
Кингу.

"Это глаз, Грег, еще раз!"

Эрскин громко зааплодировал. Затем последовали два мяча. Тренеры
орали как сумасшедшие, и полозья были установлены, как спринтеры на
Марк, готовый к прыжку в полете на миг. Джо ознаменовал падение.
Это произошло, и Девлин попытался, но промахнулся.

"Второй удар", - прогудел маленький судья.

Снова сторонники "Пурпурных" кричали и размахивали своими флагами
на фоне вечернего неба. Кинг рассеянно обвел взглядом базы
несмотря на насмешки тренеров, он снова успокоился и сделал подачу.
Тело Девлина быстро двинулось вперед, мяч и бита встретились прямо, Девлин
бросился вперед первым, и бегуны на базах отскочили в сторону.

Выйдя вторым, Джек, насторожившийся и готовый ко всему, услышал
треск биты о мяч и инстинктивно побежал к базе.
Хопкинс, опустив голову, молниеносно устремился к третьему. Затем глаза Джека
нашли мяч. Он несся к нему, прямой, стремительный, и
пролетел далеко над его головой. Он остановился как вкопанный в футе или двух за дверью .
выйдя на базовую линию, выбросил руки высоко в воздух, перенес вес тела на пальцы ног
, а затем прыгнул прямо вверх, пока между ним и дерном не осталось добрых два фута
. Взволнованным зрителям показалось, что на
мгновение он завис там, подвешенный, гибкая, стройная фигура на фоне
золотистой дымки заката. Затем мяч ужалил его в руки, толпа разразилась
смущенными криками, и--

[Иллюстрация: Уэзерби прыгнул прямо вверх, на два фута над
газоном.]

"Назад! Назад!" - завопили тренеры.

Бегуны развернулись и бросились на базы, которые у них были
ушли, как кролики в свои норы. Джек, надежно сжимая мяч,
в два шага занял второе место, а затем, молниеносно осмотрев
ситуация, прямой и уверенный бросок Биллингсу на третьей позиции. Кондит,
задержанный в десяти футах от ворот предупреждениями тренеров, удвоил счет
отыграл назад и теперь отчаянно мчался к третьей базе и безопасности. Шесть
ноги из мешка он запустил себя вперед, раскинув руки. А
продольный облако красной пыли поднялся в воздух, и мяч
забухал в руки базе. Маленький толстый судья взмахнул рукой.
кружа, он направился к базам.

"Игра!" - сказал он.

Длинные ряды разошлись, как волны, и игроков захлестнуло, затем
подхватило и выбросило на поверхность. Джек, опасно раскачиваясь на
плечи товарищей, ошеломленно, но счастливо смотрел вниз на море
развевающихся пурпурных знамен и поднятых к небу возбужденных лиц, в то время как в его
ушах звучал громовой припев "Эрскин! Эрскин! Эрскин!_"

 ЭРСКИН. R. H. P. A. E. | РОБИНСОН. R. H. P. A. E.
 |
 Перкинс, ок. 1 1 8 2 0 | Кокс, 1б. 0 3 9 0 0
 Моттер, 1б. 0 1 8 0 1 | Кондит, ок. 0 1 13 1 1
 Гилберт, п. 0 0 1 2 1 | Хопкинс, 3б. 0 2 0 3 0
 Бисселл, ср. 0 0 2 0 1 | Морган, сс. 0 0 1 3 0
 Нокс, сс. 0 1 0 0 0 | Девлин, младший. 0 0 1 0 0
 Кинг, л. ф., стр. 1 2 2 0 1 | Вуд, ср. 0 0 0 1 0
 Лоу, Л. Ф. 0 1 0 0 0 | Ричман, 2б. 0 1 1 2 1
 Нортап, Россия. 0 1 1 0 0 | Риган, Россия. 1 0 1 0 0
 Стайлз, 2б. 0 0 2 1 2 | Воуз, стр. 0 1 1 2 1
 Уэзерби, 2б. 1 1 2 1 0 | -- -- -- -- --
 Биллингс, 3б. 0 0 1 1 0 | Итого 1 8 27 12 3
 -- -- -- -- -- |
 Итоги 3 8 27 7 6 |
 Эрскин 0 0 0 0 0 0 0 3 0 --3
 Робинсон 0 0 0 0 0 1 0 0 0 --1

 Удары с двух баз - Вуд, Хопкинс. Тройная игра - от Уэзерби до
 Биллингс. Базы на шары--от Gilberth, 3; от Восе, 2; от
 Царь, 1. Нажмите на питч--Нортап (2), приб. Поразил
 Аут - Гилберт, 8; Кинг, 3; Воуз, 13. Жертвоприношение
 Удары - Нокс, Ричман, Риган. Судья - Кантрелл. Время игры
 - 2.40. Посещаемость - 4000.




ГЛАВА XXIV

ПОДАЧА УЭЗЕРБИ


"Доброе утро, мистер Тидболл!"

Энтони, бодро шагавший по Мейн-стрит, поднял голову
услышав приветствие, и посмотрел через улицу. Профессор Уайт,
безупречный в своем воскресном наряде из черного сюртука, серых брюк
и шелковой шляпы, осторожно пробирался между маленькими лужицами
, оставленными ночным ливнем. Энтони ответил на приветствие и подождал,
пока другой присоединится к нему. Затем они вместе пошли дальше по тихой
улице в тени вязов. Деревня казалась пустынной. Это было невероятное зрелище.
час после полудня, и степенный, респектабельный Centerport был обеденный на все
предметы роскоши неудобоваримое, входящих в Новой Англии воскресный обед.
Что касается колледжа... Что ж, колледж находился на вокзале в ожидании
прибытия поезда 2.12.

- Собираетесь поприветствовать победителей? - весело спросил профессор.

"Да", - ответил Энтони. "И я думаю, что ты тоже. Немного поздно, не так ли
мы?"

Он достал свои большие золотые часы, осторожно вынул их из чехла
и увидел, что стрелки показывают восемь минут четвертого. Профессор
кивнул, и они ускорили шаг.

"Ты не пошел, ты?" - спросил последний.

"Нет, я хотел, но не мог себе этого позволить. Но у нас есть новости
С помощью Батлера подач. У нас было довольно праздника все для себя до
остальные вернулись домой".

"Не взять руку в костер прошлой ночью, хотя,
это сделал?" рассмеялся профессор.

"Нет, я думаю, все вышли на поле. Должно быть, это была
интересная игра, профессор".

"Так и было. Но ближе к концу она привела к сердечным заболеваниям.
Мы были довольно близки к тому, чтобы нас переиграли, и намного ближе к тому, чтобы
быть побитым. Когда Робинсон имел полное базы в девятом и их
левый Филдер отчеканил, что вкладыш ... ну, я закрыл глаза и держал мои
дыхание! Я не видел Уэтерби сделать его поймать; когда я посмотрел он был
бросив на треть. Ну, это было здорово, просто здорово!"

"Да, но я не совсем понимаю, что это был Джек. Если бы он не
поймал мяч остальным бы сделал три захода, не правда ли
это?"

"Ну, в любом случае, два пробега, возможно, три; видите ли, базы были заполнены,
и я думаю, что этот удар был хорош для двухбэггера, если бы Уэзерби этого не сделал
взялся за нее руками. К тому же она была горячей и намного выше его головы.
Как бы то ни было, он вывел из строя игрока с битой, поймав мяч, нанес удар второму игроку
до того, как бегущий с этой базы смог вернуться, а затем бросил на
третьего и вывел из строя игрока с этой базы. Видите ли, бегун обязан держаться за свое основание
до тех пор, пока муха не будет поймана или не коснется земли.
Что ж, Робинсон подумал, что удар Девлина был безопасным; это, конечно, выглядело так;
и все побежали. Затем, когда Уэзерби поймал его, им пришлось
вернуться на свои базы; но они не смогли. Кондит был почти дома. IT
было очень красиво. Подобные тройные розыгрыши проводились и раньше, но они
случаются не очень часто. А затем сложность улова Уэзерби
добавила блеска игре. Ну, сейчас он был бы героем, как долго
как вчерашняя игра запомнилась".

"Я очень рад", - сказал Энтони тихо. "Джек тяжело
время его, принять его всем вокруг. Я рад, что все выглядит лучше на следующий
год".

"О, после этого он может получить практически все, что захочет", - засмеялся
профессор. "Я доволен не меньше тебя, Тидболл. Есть
однако есть одна вещь... - Он заколебался. - Мы не можем обойти тот факт, что
Уэзерби в значительной степени виноват в своем собственном несчастье, Тидболл.
Мы оба были его друзьями, и мы можем позволить себе, чтобы признать правду. Это
его обязанности, к себе и особенно к другим, поставить себя
право. Он должен был объяснить, почему он, по-видимому, не предпринял никаких усилий, чтобы
пойти спасать того мальчика в реке. Это выглядело плохо; Я видел все это
и, судя по всему, это был просто случай трусости.
Я ошибся; и я сказал то, что было у меня на уме, а это было тихое
еще большая ошибка. Но разве ты не понимаешь, Тидболл, ему следовало высказаться.
и сказать, что он не умеет плавать. Никто бы его тогда не обвинил. Он
не имел права позволять другим неправильно судить о нем. Кроме того, его отношение
было не из тех, которые привлекают к нему друзей. Из того, что я могу разобрать
он, похоже, обиделся, потому что ребята не искали его
и не познакомились с ним, когда он впервые пришел, а впоследствии отвергли
любое продвижение его очевидным безразличием и самодостаточностью. Это
было... неудачно.

"Да, я думаю, ты прав. Но я не могу полностью винить Джека, потому что я
знаю, насколько он чувствителен. Когда-нибудь он это преодолеет, но это
то, что ты не можешь изменить сразу. Разве это не был свисток? "

- Я ничего не слышал, но, если хочешь, мы немного побегаем.

Так они и сделали, добравшись до станции как раз в тот момент, когда подошел поезд, и
победившая бейсбольная команда и обслуживающий персонал спустились в плотную
толпу студентов под аккомпанемент бурных приветствий. На мгновение
игроки пропали из виду. Затем они снова появились в поле зрения.
на плечах привилегированных друзей их отнесли к трем
взломы, которые должны были с триумфом доставить их в колледж. Джек поймал
короткий взгляд на высокую фигуру Энтони, когда его несли, покачивая и
подпрыгивая, через платформу, и помахал ему рукой. Затем, с
ликующей толпой, толкающейся у вагонов, путешествие
началось.

Джек оказался во втором вагоне, зажатый между
Биллингсом и Ноксом. Лицом к ним, на переднем сиденье, сидели Кинг, Моттер
и Шовелл. Когда они свернули на площадь, лошади гарцевали.
взволнованный из-за толпы и шума, Джек мельком увидел
о карете впереди и о Джо Перкинсе, высунувшемся из нее, чтобы пожать руку
ближайшему из своих поклонников. Между Джеком и его спутниками не было никаких попыток завязать разговор
. Даже если бы суматоха позволяла это сделать, они
были слишком сонными и уставшими, чтобы много разговаривать.

Тренировки сезона закончились с окончанием игры. Они
остались в Колледжтауне в качестве гостей Робинсона, и их угостили ужином, а
позже посетили представление в маленьком оперном театре в компании
со своими хозяевами. После этого они вернулись в отель в собранном виде
в комнате Джо и выбрали нового капитана. Честь выпала Кингу.
Не было ни одного несогласного голоса. Кинг, хотя и перешел только в младший класс в следующем году
, уже был игроком-ветераном, будучи капитаном своей школьной команды
до прихода в Эрскин и отыграв два года за университетскую команду.
Джек был доволен. Кинг нравился ему больше, чем кто-либо из стипендиатов, которым
предстояло попасть в девятку на следующий год. И Кинг, как он полагал,
любил его.

Джек забыл о радостных криках, пении и восторженных толпах,
которые заполнили тротуары и почти окружили экипаж, и
закрыв глаза, откинулся на спинку кресла и предался размышлениям. Через
три дня семестр подходил к концу, и он уезжал домой на
лето, лето, которое обещало стать одним из самых приятных в его
жизни. Энтони должен был навестить его в июле на неделю, а позже, если все
пойдет хорошо, он должен был провести несколько дней в Джонсборо и закончить свое
природное образование серфингом. Затем, в сентябре, Эрскин
еще раз. Но какая разница! Он вернется в
колледж, чтобы найти товарищей, не просто желающих, но жаждущих претендовать на его
знакомый, чтобы называть его другом. На нем больше не будет лежать клеймо трусости.
скорее, на него будут смотреть как на героя,
как на того, кто спас колледж от поражения.

Он уже вкусил пьянящий привкус популярности. С тех пор
толпа была вылита на поле за день до этого он никогда не за
мгновенный было позволено забывать о том, что колледж посмотрел на него, как один
кем было приятно почитать. Время, когда он прочитал "Трус!" в "
каждом отвернутом лице", казалось очень смутным и далеким. И все же оправдание
то, о чем он мечтал тогда, подтверждение его физической храбрости,
не пришло. Что ж, возможно, в следующем году----

Он пришел на землю с толчком. Кинг вскочил на ноги и стал
взволнованно оглядывать улицу. Шум сменился с радостных
возгласов на крики тревоги. Толпа о перевозке отчаянно
борется в сторону тротуаров и выше ее голос звучал
стук копыт по дороге. Джек повернулся и посмотрел. Позади
несясь по узкой улочке между убегающими толпами,
покачивался третий экипаж, лошади, перепуганные до неуправления, ныряли
с вытянутой вперед головой. На коробке водитель тщетно подергал
по линии предупреждения и кричали в толпе. Минуту или две и
столкновение было неизбежно.

Их собственный кучер услышал и увидел; экипаж рванулся вперед, и Кинг
упал в объятия Джека. В то же мгновение Шовелл с трудом поднялся на ноги
с бледным, осунувшимся лицом и с нечленораздельным стоном ужаса
распахнул дверцу экипажа и слепо выпрыгнул на дорогу. Снова и
он перекатывался по пути приближающейся команды. Джек оттолкнул Кинга от себя
и через мгновение уже балансировал на подоконнике, цепляясь за
деревянная обшивка рядом с ним. Кто-то попытался обойти его, и он оттолкнул
его назад.

"Оставайся на месте", - крикнул он.

Затем он прыгнул.

Сделав это, он смутно увидел толпу, прижимающуюся к магазинам.
охваченная паникой, она боролась за безопасность. Он приземлился и удержался на ногах, и
еще до того, как инерция прошла, развернулся и уже мчался
обратно по улице к неподвижной фигуре Шоуэлла и
к ныряющим лошадям. Когда он бежал, в его сердце не было страха; скорее,
ликующее сознание силы; здесь была возможность стереть
навсегда клеймо трусости.

"Это моя тайма наконец-то!" он с удовольствием думал.

Если потребовалось долго рассказывать, но в то случилось
момента. Он достиг инертное тело у девочек, и, с отчаянной
сила, отправил его свернуть к тротуару. Тогда лошади были
на него. Задыхаясь, он прыгнул вперед, раскинув руки,
казалось, на путь смерти.

[Иллюстрация: Задыхаясь, он прыгнул вперед.]

Но каким бы кратким ни был момент его подготовки, он не ошибся в оценке.
Его цепкие руки ухватились за поводья и гриву, и он слетел с лошади.
ноги и понесли вперед. Затем его левая рука нашла место рядом с
прямо, и всем своим весом обратно бита и копыта лошади
выпас ноги на каждый шаг, он отчаянно цеплялся там с
закрытые глаза. На мгновение не было никакого уменьшение темпе; затем
голова лошади сошел, и ноги Джека снова коснулся земли. Плунге
после резкого падения не последовало; к путанице крики и возгласы наполнили его уши;
команда отклонилась влево, и ноги почувствовали под тротуар
их. Раздался треск, как тяжелый шест расщепился против одного из
гранитные столбы ограды колледжа, и Джек, сильно ударившись
обо что-то, что выбило из его тела последний вздох, ослабил свою
хватку и упал навзничь в темноту.

 * * * * *

Когда минуту спустя он снова открыл глаза, он лежал, ослабевший,
потрясенный и задыхающийся, прямо за ограждением, его голова плавала, опираясь
на колено профессора Уайта. О нем еще в предвкушении просьба лица
посмотрел вниз, а на тротуаре, дрожа лошади были
выпряг из вагона. Он пытался сесть, но профессор
удержал его.

- Ушибся, Уэзерби? - спросил он.

Джек осторожно потянулся, покачал головой и с трудом принял
сидячее положение.

"Нет, - выдохнул он, - все в порядке; дыхание сбито - вот и все".

"Хорошо, посиди минутку спокойно". Джек подчинился и закрыл глаза. Вокруг
него раздавались тихие голоса и шепот, и его имя повторялось снова и
снова. Затем он осознал внезапную суматоху и открыл глаза
чтобы увидеть Энтони, пробивающегося через ринг.

"Я нашел его", - выдохнул он. "Он идет прямо. Как он?" Он опустился на колени в сторону Джека, посылая тревожный взгляд на профессора.
"Ничего не сломано, просто запыхался".
Энтони схватил руку Джека и крепко сжал ее, его широкий рот шевелился
но он не мог произнести ни слова. Джек ухмыльнулся ему в лицо.

"Ты просто загляденье, Энтони", - сказал он. "Ты ушел и потерял свои очки.
Помоги мне подняться". Профессор кивнул. Энтони схватил его за
плечи и поднял на ноги. Джек осторожно попробовал свои ноги,
и обнаружил, что они, по-видимому, здоровы. Затем он повернулся к Энтони.
- Шовелл? - с тревогой спросил он.
- С ним все в порядке, Джек, просто немного оглушен после падения.
- Отведи его в палату, Тидболл, - сказал профессор Уайт. - Я пришлю
доктора, когда он придет.
Толпа расступилась перед ними. Когда они проходили мимо, Энтони
поддерживал Джека так бережно, словно тот был корзиной с
яйцами, толпа обрела голос. Джек взглянул на лица некоторых из них
и прочел в них новое уважение и симпатию. Он опустил глаза,
краска залила его щеки, и он поспешил дальше. Толпа мгновенно увеличилась. Впереди она расступилась, и Джо Перкинс и Трейси Гилберт встал перед ними.
- Все в порядке, Джек? - задыхаясь, спросил Джо.
- Конечно, рад, - смущенно пробормотал Джек.
- Тогда ладно. Вставай, старина! Прежде чем он успел воспротивиться, он обнаружил, что сидит на плечах Энтони и Джо, а Трейси поддерживает его
сзади."Отпустите меня, идиоты!" он умолял.
Но они не обратили на это внимания. Отдельные одобрительные возгласы внезапно
слились в смущенные возгласы, которые становились все громче и громче, пока
Протесты Джека не утонули в них. Он вцепился в голову Энтони
и попытался сделать вид, что ему все равно, но преуспел только в этом.
выглядел как вор на пути к колодкам. В последнее время он молча
пораженный, он, казалось, постоянно раскачивался на плечах феллоуза!
Возле музея хаос звуков обрел форму и содержание, и Джек,
все еще несколько сбитый с толку и испытывающий головокружение, обнаружил, что плывет в время для громкого, глубокого и размеренного припева "_Weatherby! Уэзерби!Уэзерби!_"

КОНЕЦ