Медведица Геры

     Любая женщина больше всего на свете хочет замуж. Эта задача для них настолько в приоритете, что они долго и правдоподобно могут делать вид, что от тебя им вовсе ничего не нужно. И это мудро. Ибо именно на эту наживку лучше всего ловится рыба «матрос». Вид, к которому я безальтернативно отношусь. Я – состоявшийся и состоятельный свободный мужчина – желанная добыча для всех них. Но у меня есть только одна постоянная возлюбленная – это моя работа. А поматросить – всего лишь хобби.
     Почему я боюсь связать себя какими бы то ни было узами? Не хочу оказаться спутанным, стреноженным? Может быть. Но если быть честным до конца – я просто люблю платить за всё в жизни столько, сколько мне не жаль. А не столько, сколько скажут. Вот, например, покупаете вы автомобиль, который понравился. Но не понравилась цена. Вы разворачиваетесь и уходите. Это ваше право. Представьте, что вы его добровольно себя лишили.
     И вот год за годом я притворяюсь рыбой, а сам меняю своих рыбачек с завидной регулярностью. И каждую из них люблю безмерно те несколько мгновений, пока она не встала и не оделась. Так щедро и не экономно расходую я запас её терпения, не слишком опасаясь, что временной отрезок, когда ей ничего от меня не нужно, очень и очень лимитирован. Когда же до неё дойдёт, что пойманную рыбу ей ни за что не вытянуть на берег, она сама обрежет леску. Но это будет уже её выбор.
     А ещё у меня есть Танюшка. Милый необыкновенный человек, который ничего не требует от меня. И какими бы редкими ни были наши с ней встречи, она не просит о большем. Она всегда открыта для меня, как и дверь её квартиры. Она постоянно доступна для меня, как и номер её телефона. Когда бы я к ней ни приехал, она всегда свободна для меня и готова угощать своим теплом, как и пирожными с чаем.
     И всё же главное в моей жизни – работа. Многие называют людей моей профессии неблагозвучным словом «стартапер». Да называйте хоть горшком. Сам же я именую себя разработчиком. Сначала мучительный поиск идеи. Образа перспективного, потенциально востребованного продукта.  Должно быть трудный и одновременно приятный период беременности у женщин подобен этой начальной стадии.
     Когда же роды случились, ты на время становишься Пушкиным – в ночном полубреду вместо сновидений видишь бесконечные строки программного кода и вскакиваешь посреди ночи, чтобы записать удачный алгоритм. Ведь утром ты ни за что его уже не вспомнишь. А днём как дирижёр оркестра ты машешь палочкой из слоновой кости, подавая сигнал, когда вступать скрипкам или когда замолкнуть духовым.
     Позднее, как сетевой продавец БАДов или косметики, пристаёшь банным листом к инвесторам, убеждая их вложить деньги в создание своего детища и размашистыми мазками импрессиониста рисуешь золотые горы в их сознании. И, наконец, наступает момент, когда ты можешь спрыгнуть с набирающего ход поезда. Ведь впереди годы кропотливой работы полка программистов и роты маркетологов, работы, которую они смогут выполнить уже и без твоего участия.
     Ещё недавно мы с замиранием сердца ждали окончания одного тысячелетия и начала другого. У всех на устах была «проблема 2000». Человечество опасалось, что в полночь 31-го декабря 1999-го года вдруг зависнут все компьютеры на планете Земля, собьются с курса морские суда и авиалайнеры не будут знать куда они летят. Когда же этого не произошло, а всего лишь новогодняя ночь оказалась чуть более торжественной, чем это бывает обыкновенно, все стали вдруг утверждать, что это ещё не настоящий «миллениум». Это всего лишь обнуление предыдущего, а новое тысячелетие стартует только со следующего – первого года. Но вот настал и он.
     Отзвенели бокалами праздники и снова монотонный стрёкот клавиатур заполнил чёрно-белые будни бесконечным звуковым штрих-кодом. Я со своей командой занимаюсь созданием программы, которая позволит существенно ускорить разработку новых лекарств. Система, моделирующая химические реакции при помощи уникальных математических алгоритмов.
     У меня два ключевых помощника. Математиками руководит Иван – талантливый и амбициозный молодой человек. Химиками – очаровательная девушка по имени Светлана. Она настолько яркий и перспективный учёный-биохимик, что несправедливо со стороны природы было сделать её ещё и красавицей. Но она так отдаётся работе, что вряд ли расстроилась бы, окажись она вдруг совершенной дурнушкой. Как, впрочем, и я мог бы этого не заметить. Ведь мой принцип никогда не смешивать личные интересы со служебными ни разу в жизни не был поставлен под сомнение.
     Я руководил направлениями Ивана и Светы лишь в общем плане. Зато всю остальную активность полностью замыкал на себе. Работали в основном удалённо, общаясь по телефону и электронной почте. Но самые сокровенные секреты интернету не доверяли. Слишком много медведей не прочь запустить свою лапу в мёд, с таким трудом добываемый нами, пчёлами. Мы обменивались дискетами на личных встречах. Такую встречу назначил я сегодня Ивану и Светлане в нашем излюбленном месте в северной части парка Сосновка.
     Я приехал раньше назначенного времени, припарковав машину на Северном проспекте, чтобы прогуляться солнечным днём середины весны по знакомым аллеям среди хвойных деревьев. Эта часть парка обычно немноголюдна. Дорожки сухие, хотя придорожные канавы до верху полны водой. Свежо и тихо. Сосны ещё не цветут. Но скоро ветер понесёт во все стороны желтоватую мелкую пыль, подобную той, которой иногда засыпает всё вокруг на острове Тенерифе, прилетающий из пустыни Сахара ветер.
     Я шёл не спеша, набрасывая в уме план предстоящего совещания. Подойдя к нашей скамейке, я был немало удивлён, что она занята. На ней лежал человек в спортивном костюме, положив под голову сумку. Костюм был помятый и грязный, под стать тому, что он вмещал в себя. На груди и на сумке красовалась надпись «Россия». Такую экипировку нынче можно купить на любой барахолке. Стало быть бомж. Я подошёл. Попросил разрешения присесть. Он сел, подвинул сумку. Подвинулся сам.
     Он смотрел на меня пристальным взглядом пьяных умных глаз. А вдруг, и правда, форма настоящая? А он – бывший спортсмен. И даже прославленный. Или спившийся тренер?
     - Николай. – представился человек.
     - Поздравляю… - сухо ответил я.
     - Ты не смотри, парень, на мой вид… - бесцеремонность сказанного покоробила меня и снова качнула маятник впечатления о нём в сторону бомжа. Всё встало на свои места. Какой же куртуазности мне стоило ждать от него? А он продолжил:
     - Мутко вчера позвал на футбол. «Зенит» со «Спартаком», говорит, играют. Надо болеть за наших. А что мне за них болеть, если они для меня все «наши»? Мужик он хороший. Пришлось пойти.
     «Вот заливает…» - подумал я и пристально всмотрелся в его лицо. Он, прочитав мои мысли, только махнул рукой, достал из сумки неполную бутылку коньяка и сделал несколько неспешных глотков. Занюхал рукавом вместо закуски. Чистый бомж. Но коньяк у него французской марки Хенесси. Мой любимый сорт, редкий, дорогой и большой выдержки. Такой я позволяю себе покупать только в дьюти-фри. Стоит он там примерно семьсот долларов за бутылку. Молодец Николай, умеет выбирать хорошие бутылки на помойке. А уж что он налил туда – не знаю.
     Он тоже посмотрел на меня:
     - Жаль мне тебя, парень! Так жаль, что помочь тебе хочется.
     Мне захотелось ответить: «Себя лучше пожалел бы…».  Но я сдержался. А он продолжил:
     - Всё суетишься? Пришёл на деловую встречу? Портфель тяжеленный из дорогой кожи. Полный бумаг. Ноутбук в нём, провода, адаптеры… На свидание с таким не пойдёшь. Только зря всё это. Всё, что ты делаешь сейчас – пустое. До конца света совсем немного осталось.
     «Он ещё и сумасшедший» - подумалось мне.
     - В наше время – продолжал проповедовать Николай – значение имеют только пять вещей: любовь к Богу, к Родине, к матери, единственной любимой женщине и к самому себе. А у тебя из этого есть только последнее. Этого мало, парень.
     На часах было без пяти три. Скоро подойдут мои коллеги и придётся бесцеремонно попросить Николая удалиться. Ведь других скамеек поблизости нет. Я набрал Ивана, но он не взял трубку. Позвонил Светлане. Она сообщила, что застряла в пробке на Лесном и опаздывает минут на двадцать. Придётся коротать время за разговорами с этим странным типом.
     - Что вы сказали про пять видов любви? Какой из них самый важный? – задал я дежурный вопрос.
     - Да вот так – в порядке перечисления. Начиная с любви к Богу.
     - Странно. Ведь не факт, что он есть. Кто-то верит в него, кто-то нет. А как можно любить то, чего нет?
     - Как так – нет? Существует множество доказательств…
     - Да? Любопытно было бы услышать хоть одно.
     - Ладно… Знаешь, что такое «зона Златовласки»?
     Я отрицательно покачал головой.
     - Учёные считают, – продолжил он – что если планета находится на определённом расстоянии от своей звезды, там, где не слишком жарко и не слишком холодно, то на ней возможна жизнь. Ты ночевал в лесу зимой когда-нибудь?
     - Нет, не повезло…
     - Так вот. Лежишь одним боком поближе к костру. Жарит, аж одежда дымится. А чуть отодвинулся – холод ледяной. Так же и в космосе. Понял?
     Я покивал, соглашаясь.
     - Так вот. Таких планет астрономы уже много нашли. И радуются каждой новой. А как же! Ведь вероятность найти инопланетную жизнь всё увеличивается по их мнению. Как будто они, чудаки, не знают, что для этого планете ещё необходимо массивное ядро из расплавленного железа. Да чтобы оно вращалось внутри с определённой скоростью и в направлении, противоположном вращению самой планеты. Без этого не будет магнитного поля, спасающего всё живое от смертельных космических лучей. Должно быть большое количество воды в виде обширных океанов. И спутник-луна, перемешивающий океаны при помощи приливов и отливов.
     И, повернувшись ко мне, он вдруг спросил:
     - Ты, кстати, не знаешь, почему все небесные тела в солнечной системе вращаются вокруг своей оси, а Луна нет? И почему во время полного солнечного затмения её размер почти полностью совпадает с размером солнечного диска?
     И не дожидаясь моего ответа он продолжил:
     - Есть ещё десятки факторов, критически важных не просто для зарождения, но даже для простого поддержания жизни. И вся их совокупность создаёт уникальную систему, которая рассыплется как карточный домик, если удалить хотя бы один-единственный. А все эти экзопланеты соответствуют лишь одному единственному критерию. Только осознав всю красоту и гармонию этого плана, начинаешь понимать, что случайно такое произойти не могло. Скорее обезьяна, нечаянно присев за рояль, вдруг сыграет пятую симфонию Бетховена. Случайно. Или ты и в это можешь поверить? Впрочем, у меня есть и другие доказательства. Они ещё более убедительны. А сейчас – прости, мне пора. Но уж больно хочется тебе помочь...
     Мне уже не хотелось грубить ему в ответ. Эта мысль мне показалась очень любопытной. А что, если люди по своему невежеству не осознают всей сложности системы, в которой они обитают? Всей уникальности взаимосвязей, необходимых для жизни на Земле. Да, это дано нам с рождения. Но оно не обязано по одной этой причине быть примитивным как мамина манная каша. А астрономы с их экзопланетами, неужели они такие наивные, что сами верят в возможность жизни на них? Надо подумать над этим на досуге.
     А Николай продолжил:
     - Тебя как звать?
     «Зачем ему это?» - подумал я. Хотелось пресечь любопытство остроумной репликой, но в голову лезли одни глупости. Поэтому я ответил:
     - Андрей.
     Он пристально посмотрел на меня глубокими синими глазами и произнёс:
     - Да, тебе это имя подходит. А фамилия как?
     - Рязанов.
     - Ого! Да ты, парень, не прост…
     - А что в моей фамилии особенного?
     - Это родовое имя твоему давнему предку нужно было заслужить. Тогда их «присуждали» по приметам – один Щербатый, другой Лысый, третий Безрукий. И только родившимся в касте потомственных воинов, да и то не всем, а самым заслуженным, имена давали по видам ранений – Сеченый, Рубленый, Резаный. Твою фамилию впоследствии трансформировали, как и многие другие. Но ты не грусти. Доблесть ваша никуда не денется. Это как печать вечная, она и твоим потомкам далёким перейдёт. Это генетика. Работает надёжно. Я по фамилиям и сейчас безошибочно могу определить кто и чего стоит.
     Он замолчал. А я обдумывал услышанное. Через минуту он продолжил:
     - И всё же ты, парень, не суетись. Скоро всё это станет ненужным. Сейчас ты любишь только себя. Но если ты влюбишься до беспамятства в девушку, единственную и неповторимую, очаровательную и умную, само собой, ведь другая тебя не заинтересует, то знай, что ты на правильном пути. Без этого тебе не только счастливым, но и здоровым не бывать. Ну, пока…  Да, чуть не забыл… Если у тебя сейчас голова закружится, ты не пугайся. Это нормально. Через минуту всё пройдёт.
     Он со звонким «чпоком» открыл свою бутылку, сделал несколько неспешных глотков, воткнул на место пробку и звонко бросил на дно, стоящей рядом урны. «Вот чудак!» - думал я, глядя ему вслед. – «У меня никогда в жизни не кружилась голова. Я даже не знаю, как это бывает». Я снова набрал номер Ивана, и он опять не взял трубку. Странно. Это не похоже на него. Ведь он такой обязательный и ответственный человек. Позвонил Светлане. Она сказала, что уже паркуется и будет буквально через несколько минут. Может пойти ей навстречу?
     Я встал. Внезапно у меня закружилась голова. Что это? Свежий весенний воздух, разумеется. И всё же странные непривычные ощущения. Я подержался рукой за спинку скамейки, стоя рядом с урной. Меня разбирало жгучее любопытство. В урне лежала наполовину полная, а возможно и наполовину пустая бутылка дорогого французского напитка или чего-то другого налитого в неё. Что же в ней? Преодолевая стыд, я достал сосуд со дна мусорницы, открыл и понюхал. Сомнений не было – настоящий Хенесси. Если кто-нибудь увидит меня сейчас – вот будет позор. «Ну, ты ещё глотни…» - подумал я, издеваясь мысленно над собой. И брезгливо выкинул бутылку обратно.
     Я встретил Светлану на перекрёстке, где одна дорожка идёт со стороны Северного проспекта в глубь парка, пересекаясь с той, по которой двигался я от нашей скамейки. Мысли мои были спутаны, настроение испорчено, план совещания сорван отсутствием Ивана. Я повёл её в направлении противоположном от привычного места наших встреч – в сторону Тихорецкого проспекта.
     Мне бы надо было набросать новую повестку встречи, чтобы получить от неё максимум пользы. Но я был взвинчен и зол.  Мысли рассыпались как башенки из сухого песка и отказывались структурироваться. Мне необходимо было «сорваться». И я это сделал невольно. Не выбирая выражений, я отругал свою коллегу за опоздание. Ведь в нашем городе в это время дня пробки – обычное дело. А значит необходимо это учитывать и выезжать заранее.
     От неожиданности у неё на глазах показались слёзы. «Боже, как же она хороша!» - мелькнула у меня в голове мысль прежде, чем в кровь впрыснулось ощущение собственной несправедливости. – «За что я с ней так? Ведь злиться я должен не на неё, а на Ивана. А на ней я просто вымещаю свою досаду.  Хотя, почему на Ивана? А вдруг у него что-то случилось, и он не имеет возможности приехать и ответить на звонок? Тогда на кого? Может на самого себя? От мысли, что я могу злиться на себя, хотя ничего плохого не сделал, мне стало совсем тошно. Я развернулся и, не попрощавшись со Светой, быстро пошёл к своей машине.

     Я стою в приёмной директора инвестиционной компании и настраиваюсь на предстоящий разговор. Пытаюсь представить себе, как выглядит хозяин. Сколько я перевидел их – инвесторищ и инвесторишек. Мне до сих пор не удалось составить типичный портрет человека из этой профессии, чтобы подобрать к ним ключики-отмычки. Они оказываются все разными как внешне, так и психологически. Эта инвесткомпания входит в крупную банковскую группу, ведущую активную деятельность и агрессивно развивающуюся. А это означает, что проблем с доступом к ресурсам здесь не испытывают.
     Пригласили войти. У окна стоял человек невысокого роста субтильного телосложения с жиденькой рыжеватой бородкой. Он нехотя и вяло двинулся мне навстречу. Я сделал к нему несколько широких шагов. На последнем шаге он внезапно остановился, встал ко мне полу боком и начал протягивать руку. Правая нога его при этом была несколько отодвинута вперед. Странная, слегка надменная поза. Да чёрт бы с ней, с его позой! Пусть он стоит хоть как статуя-памятник самому себе.
     Я тоже протянул ему свою ладонь. Вот неловкость – чтобы дотянуться до его кисти мне нужно сделать к нему ещё хотя бы полшага. Но его выставленная вперед ступня не позволяет мне этого. Его ладонь развернута мне навстречу. Её движение внезапно прервалось, наподобие бросившейся к непрошенному гостю собаке, которую остановила вдруг натянувшаяся цепь. Я пытаюсь тянуться. Кисть хозяина не просто далеко, а ещё и внизу. Непроизвольно я склоняюсь в низком поклоне.
     Всё должно было вскипеть во мне. Только опыт и закалка позволили сдержаться. Ведь моя профессия требует чрезвычайной гибкости. И я даже получаю от неё удовольствие, когда она приносит результат. Если инвестор ортодоксальный иудей, я могу прийти к нему в кипе. Если он индус – я сяду в позу лотоса во время разговора.
     Наконец рукопожатие состоялось.
     - Рязанов. – представился я. А в ответ услышал:
     - Самолётов.
     Он смотрел на меня внимательно, словно считывая реакцию с моего лица. И, хотя ни один мускул на нём не дрогнул, он сказал:
     - Что вы так смотрите? Обычная русская фамилия. Очень древняя, между прочим. В отличие от вашей.
     - «Какое мне дело до его фамилии?» - мелькнуло у меня в голове – «Будь он даже Пароходов или Тепловозов, почему это должно меня волновать?» А вслух произнёс:
     - Конечно же русская. Какая же ещё? Она состоит из двух частей, и каждая является исконно русской.
     Мой собеседник остался доволен. Секретарша принесла нам кофе, и мы приступили к делу. Пределом моих мечтаний было получить двадцать миллионов рублей, так нужных мне для создания опытного производства. Оно было необходимо для верификации расчётов, получаемых путём вычислений. Самыми дорогими приборами были масс-спектрометры. Но без них было никак не обойтись. После долгих убеждений Самолётов обещал подумать.
     Я уже направлялся к выходу, попрощавшись. Вдруг вспомнил кое-что, остановился.
     - Знаете, у меня в команде есть молодой программист. Совсем ещё мальчишка. У него хобби – кибербезопасность. Я и сам не раз убеждался, что он весьма силён в этом. Так вот, он рассказал мне, что нашёл серьёзную уязвимость в защите вашего банка. – сказал я.
     - У вашего парня – мания величия. Не советую вам разделять его болезни юности. Знали бы вы уровень наших системщиков. Советую относиться к нему с уважением. – парировал Самолётов.
     Я извинился. Но всё же в двух словах передал соображения моего помощника.

     С того дня как я увидел слёзы на лице Светланы, она не выходила у меня из головы. Я думал о ней каждую минуту днём и ночью. Это было похоже на болезнь, на наваждение. Мне хотелось назначать встречи ежедневно. Но я не мог с ней даже говорить по телефону. Язык заплетался и рука, в которой был смартфон, тряслась. Рассыпались мысли, разваливались планы и только одна навязчивая идея назойливо бередила сознание – я должен заполучить эту девушку.
     Когда становилось совершенно невыносимо, я бросал все дела, уезжал в парк Сосновка и, часами бродя по нашим дорожкам, останавливался вновь и вновь на перекрёстке. Тогда я представлял её стоящей передо мной зарёванной и мне хотелось взять её за плечи и целовать в солёные от слёз щёки и губы.
     Но что значит заполучить её? В качестве кого? Жены? Любовницы? Неважно. Главное – чтобы она была всегда рядом. Чтобы я мог без устали любоваться ею, дышать ею. Без конца впитывать её тепло, обнимая. И к чёрту принцип не пересечения служебного и личного. У меня не было ни малейшего опыта романтических ухаживаний. Они казались мне смешными и глупыми. Я привык сокращать их как школьники сокращают одинаковые значения в числителе и знаменателе. Мне казалось нелепостью прийти к ней на встречу с цветами.
     Я не понимал, что же делать. С чего начать отношения. Отношения, которые должны стать долгими и серьёзными. Ведь я раньше никогда не испытывал таких сильных эмоций и такого жгучего влечения ни к одной женщине. Какими эти отношения должны стать, в какую сторону развиваться? Это может быть дружба-любовь, а может быть любовь-соавторство как у Пахмутовой и Добронравова. Простое семейное счастье и радость воспитания детей. Или взаимная страсть ненасытных любовников?
     Но во что бы это ни вылилось, исходная точка в моих размышлениях была неизменно одна – мы должны оказаться в постели. Испытать максимальную близость, чтобы потом просто плыть по течению наших чувств не гадая, куда они нас занесут. Как часто мы, такие искушённые в решении сложнейших вопросов в процессе работы, становимся примитивно амёбоподобными в построении собственной судьбы.
    
     Предстояла командировка в Вологду. Там, на одном из заводов, я должен выл арендовать помещение для нашей будущей лаборатории. В ней будут синтезироваться опытные партии препаратов с заранее заданными свойствами. Я придумал повод поехать туда вдвоём со Светланой. Мы будем жить с ней в одной гостинице и наши номера будут рядом. Я ещё не знал, как всё должно произойти, но надеялся, что смогу использовать любую возможность, какая мне только представится.
     Первый день прошёл гладко. Выбрали помещение и согласовали основные условия сотрудничества. Гостеприимные хозяева организовали нам подобие культурной программы. Номера наши действительно были рядом. Но обстоятельства, на которые я рассчитывал, не произошли. Я честно боролся за свой шанс. Вечером постучал в дверь, держа в руке бутылку вина и сказал, что забыл обсудить один короткий вопрос. Но она не открыла, ответив, что очень устала и уже засыпает.
     На следующее утро мы подписали подготовленный договор. По этому случаю партнёры пригласили нас на обед. Предполагалось выпить по бокалу шампанского за успешное начало совместной работы. Но мне сейчас надо было садиться за руль, отправляясь в обратный путь. Неловкую паузу исправила Света. Она отказалась пить и предложила доверить ей вести машину первую часть пути.
     Ехать решили через Вытегру. На дороге через Тихвин — ремонтные работы. Когда подъезжали к границе с Ленинградской областью уже стемнело. Дорога шла через глухой лес. Мобильная связь пропала. Я уже хотел предложить Светлане поменяться ролями водитель-пассажир, но задумался. В салоне полумрак, музыка, милые огоньки приборов моей любимой Вольво. Снаружи – сумерки, бескрайний лес и тёмная лента дороги. А рядом девушка - такая близкая и такая недоступная одновременно. А ведь мы совершенно одни на многие километры. Моё влечение было так велико, а препятствий было так мало. Мешали лишь условности, и я был так зол на них.
     Вдруг впереди в свете фар мелькнуло узкое тёмное пятно. Девушка побоялась на скорости делать резкое движение рулём, и через мгновение мы почувствовали хлёсткий удар по переднему левому колесу. А ещё через секунду характерный звук жамкающей резины. Всё ясно: колесо пробито. И не просто пробито, а прорублено острыми краями выбоины на дороге. Прижались вправо, остановились, включили «аварийку».
     Я вышел, осмотрел колесо, убедился: без шансов на восстановление. Открыл багажник, достал знак аварийной остановки, запаску и домкрат. Заморосил дождь. Установив домкрат, я стал искать балонный ключ. Но, что за чертовщина? Балонника нигде нет. Он должен был быть в машине, просто обязан. Но я ни разу прежде не доставал его. Просто не было случая. Поэтому нельзя было с уверенностью утверждать, что он вообще-то был. Перерыв все несколько раз убедился: балонника нет. Ситуация неприятная.
     Дождь полил сильней. Я сел в машину чтобы переждать. Но не тут-то было - дождь только набирал обороты. Вот бы сейчас набраться нахальства и попытаться соблазнить девушку. Это мог быть самый романтичный эпизод в нашей жизни. Его можно будет вспоминать вдвоем до старости.
     Но что будет когда дождь закончится? Не как герой-любовник, сев за руль и вдавив в пол педаль газа, я умчу её в светлое завтра, а как мокрый зачуханный воробей должен буду вылезти обратно на промозглую дорогу и просить помощи у проезжающих мимо водителей. Ещё более жалким я буду выглядеть в этом случае, если получу отпор от неё.  Что очень вероятно. Лучше уж сразу идти навстречу стихии. Вышел. Вдали показался свет фар.
     Я заранее вытянул руку в просительном жесте. Но, фура пронеслась мимо, почти коснувшись меня, обдав с головы до ног брызгами жирной липкой слизи, не отклонившись от своего маршрута даже на сантиметр. Почему мне не думается сейчас о том, что через несколько часов я мог бы быть дома у своей Танюшки, которой не надо ничего доказывать и добиваться. Которая без слов всё понимает и всё решает за нас сама. И делает это наилучшим образом. Откуда взялся у меня этот непреодолимый вектор тяги к той бесстрастной, что сидит сейчас за рулём и думает о чем-то своем?

      Опять мелькнули фары. Я вытянул руку. И снова не сбавляя скорости автомобиль промчался мимо. А я продолжаю стоять под дождём промокший насквозь и продрогший до костей. И длится это уже около часа. Так мне казалось тогда. Светлана вышла из машины.

     - Так ничего не получится. Место здесь глухое. Все боятся останавливаться. Давай я попробую - сказала она. Я кисло улыбнулся. Снял с себя и протянул ей свою мокрую насквозь ветровку. Она холодная, но это только поначалу кажется, что лучше бы совсем без неё. А потом, хоть как-то вода будет стекать по ней и может быть что-то из одежды под ней останется чуточку сухим.

     Девушку не пришлось уговаривать взять куртку. Она накинула ее и отправила меня в машину:
      – Иди погрейся!
 
      Не прошло и нескольких минут как я услышал шуршание шин и увидел, как легковой автомобиль тормозит и, принимая вправо, останавливается метрах в трехстах впереди. Слишком большая скорость была у него. Автомобиль с включённой аварийкой стал сдавать задним ходом и вскоре оказался всего в двадцати шагах от нас, прямо в свете фар. С правого пассажирского сиденья вышел мужчина в деловом костюме и подошел к Светлане. Пока он шел я успел разглядеть марку машины – Субару Форестер. На заднем стекле надпись крупными буквами - «Субарист-неадекват». Затем, уже подходя, разглядел номер - три семёрки и серия ЕКХ.

     - Вот это да! Один этот номер, похоже, стоит как три таких машины! – мелькнуло в голове. Но когда, подойдя, я увидел собеседника Светланы, то не поверил своим глазам: это был тот самый бомж по имени Николай!

     Николай тоже не сразу узнал меня. Или сделал вид, что не узнал. Он открыл водительскую дверь и обратился к человеку за рулём:

     - Отец Василий, выходи, пригрелся, вишь ты… Доставай балонный ключ.

     Из передней водительской двери вылез внушительных объёмов поп в длинной чёрной рясе с огромным крестом на выступающем далеко вперёд животе и без головного убора. С ним он просто не поместился бы в машину. Поп послушно открыл багажник и стал искать то, что от него требовалось. Все столпились позади него и пытались светить фонариками своих телефонов. Перерыв всё многократно, поп убедился, что и в его машине балонного ключа нет. Тогда Николай дал отцу Василию подробные указания: ехать до ближайшей заправки и попробовать там купить ключ. Если не получится, то ехать к его знакомому в деревеньку у шоссе, а если и там ничего не выйдет, то следовать в монастырь в Подпорожском районе, там точно его обеспечат всем необходимым. Священник уехал, а Николай, взяв Светлану под руку, проследовал в мою машину. Светлана при этом снова села за руль, а Николай спокойненько уселся на правое переднее сиденье рядом с ней. Они что-то оживленно обсуждали. Как ни досадно мне было, но я не решился восстанавливать справедливость, а уселся на заднее сиденье и прислушался к их диалогу. При этом в голове у меня как пульс стучала мысль: «ну, ладно, хочешь ты помочь… ну, спасибо. А что же ты не поехал вместе со своим попиком? Чего остался? Да и потом… если отец Василий приедет только к утру, ты что, всю ночь с нами сидеть будешь?»  А Николай тем временем вещал:
     - Ты вот говоришь, девочка моя: гипоталамус, таламус, лобная доля, теменная. Все, мол, про них известно и мозг есть биологический аналог компьютера. И что мы уже сейчас можем имитировать его работу и заставить машину самообучаться. А пройдёт немножко времени и…. А вот скажи-ка ты мне, дорогая, вот что. Рефлекс примитивный. Это когда ты дотронулся до горячего и отдернул руку. Обратная связь, всё понятно. Это нужно для самосохранения. Важнейший принцип в существовании всех живых систем. А теперь представь: человек во время пожара испытывает такую страшную боль, что вопреки всякому самосохранению выпрыгивает из окна высотного дома без всяких шансов на спасение. Ответь: ты или кто-нибудь другой может запрограммировать машину так, чтобы она испытывала такую же нестерпимую боль?

     Этот вопрос поставил в тупик не только Светлану, но и меня. И действительно: можно задать программно - «если приходит сигнал от датчика температуры в руке андроида, то надо послать управляющий сигнал на сервопривод для устранения контакта, иначе возможно повреждение». Можно даже заложить в машину необходимость выпрыгнуть из окна при определённых обстоятельствах, но невозможно запрограммировать чувство боли. А Николай продолжал:

     - Боль понятие физическое. А есть ещё кроме боли понятие «мука». Не всем дано даже представить, что это такое, но вот человек совершает суицид потому, что от него ушла жена, к примеру. И мучения у него пострашнее, чем если бы его заживо сжигали. Это ты как запрограммируешь? Никто и никогда не сможет создать существо, способное испытывать мучения, подобные человеческим. Кроме Господа, разумеется.

     Не дождавшись ответа, он продолжил: Живое существо не может без воздуха. Без кислорода то есть. Когда человек тонет и не может выбраться из-под воды, пытка становится столь невыносимой, что он вдыхает воду. Хотя знает, что это конец. Но не может не вдохнуть. А как же тогда инстинкт самосохранения? Можно, конечно, предположить, что мышцы грудной клетки выполняют приказ, который в нас просто заложен природой. Но как запрограммировать машине такую муку, которую испытываем мы? Попробуй задержать дыхание на три минуты. Это можно сделать в любой момент и не нужны лабораторные условия. И ты сразу же поймешь, что ты можешь запрограммировать машину не дышать даже в том случае, если она будет критически нуждаться в кислороде. Но никто и никогда не сможет сделать так, чтобы она испытывала мучения, подобные нашим, когда нас лишают возможности дышать.

     - А почему? – только и спросила Светлана.

     - А потому, что это и есть доказательство существования Бога. И того, что человек создан Господом, а не эволюцией.

     - Вы напоминаете мне Канта в своих рассуждениях — усмехнулась Светлана.

     - Какого еще Канта? Эммануила что ли? Это который в Калининграде жил?

     - Ну да, типа, его…

     - И что он там вещал?

     - Доказал существование Бога. Примерно, как Вы. Только он говорил: если есть у человека инстинкт самосохранения, то не может он добровольно пойти на собственную гибель, чтобы спасти другого.  А если идет, — это прямое доказательство, что есть жизнь после смерти.

     - Любопытно. Но не слишком убедительно.

     - А вот современников своих он очень даже убедил.

     - Ладно, бог с ним с Кантом!

     Дождь внезапно закончился. Одежда немного подсохла в теплой обстановке автомобиля. Николай вдруг вышел из машины. Светлана как привязанная вышла за ним. И они пошли потихоньку вдоль обочины, продолжая свой философский диспут. Минут через сорок подъехал отец Василий. Он привёз балонный ключ. И пока я менял колесо, Светлана с Николаем сидели в машине отца Василия. Потом девушка пересела в мою машину и задремала. Теперь уже за рулём был я. А субарист-неадекват умчался так, что только его и видели.

     Настала середина лета. Недавно закончились белые ночи. Друзья и коллеги разъехались в отпуска. А меня всё ещё не пускают дела. Да и куда я уеду от её дома, вокруг которого гуляю каждую ночь? В понедельник шестнадцатого июля мне позвонил Самолётов и попросил приехать к нему по возможности прямо сейчас. Пришлось на ходу перестроить планы.
     Через час я уже входил в его кабинет. Встречал он меня в той же позе статуи-памятника со слегка выставленной вперёд ногой. Я подошёл к нему несколько с боку, но приблизившись вплотную. Это дало мне возможность пожать ему руку, стоя совершенно прямо. Затем я изобразил всё же лёгкий поклон. Он оценил мой юмор и с приятцей улыбнулся.
     - Во-первых, хочу сообщить вам о том, что сегодня Совет директоров принял решение о выкупе контрольного пакета акций вашей фирмы по согласованной ранее цене. – начал он – Так что поздравляю вас с завершением очередного этапа работы.
     Секретарша принесла нам кофе. И он продолжил будто бы на постороннюю тему:
     - У вас есть уже намётки для будущего проекта?
     - Нет. – честно ответил я – У меня сейчас совсем другое в голове…
     - Понимаю. Надо уметь подчас отключаться от работы, чтобы потом начать всё с чистого листа. Очистить оперативную память, так сказать… И всё же хочу подбросить вам одну идею. На будущее. Сейчас несколько сильных команд работает в области искусственного интеллекта. Это направление обещает в недалёком будущем стать весьма перспективным. Но нас интересует только одно единственное его ответвление. А именно – машинное творчество.
     - Это когда боты пишут стихи или картины? – попытался уточнить я.
     - Да, примерно. Чисто цифровое искусство. Никаких холстов в рамах. Понимаете?
     - Не совсем. Кому всё это будет нужно?
     - Поверьте, это будет нужно. И ещё как нужно! Американский федрезерв печатает сейчас доллары сотнями миллиардов в год. А инфляция остаётся на минимальном уровне. Как такое возможно? Очень просто. Всю излишнюю массу денег абсорбирует фондовый рынок. Согласитесь, вряд ли вы станете покупать себе пятую квартиру в Нью-Йорке, если она стабильно растёт на два процента в год. В то время как ценные бумаги Эппл, к примеру, неуклонно прибавляют в цене за это же время десять процентов. Понимаете?
     Я кивнул. Он продолжил:
     - Скоро ФРС начнёт печатать триллионы долларов в год. Это неизбежно. И фондовый рынок уже не сможет их абсорбировать. За корпорациями стоят фабрики и заводы со зданиями и станками. Их нельзя быстро удвоить или утроить. К тому же лопнувший пузырь повлечёт страшный кризис. А цифровые активы можно создавать в неограниченных количествах. К тому же одна машинная картинка может стоить больше, чем картина Рембрандта. Это всего лишь вопрос рекламы. То есть денег. Которых у них также сколько хочешь. И главное – если через двадцать лет этот пузырь лопнет, то для экономики это будет только плюс.
     - Ну да. Осталось заставить хоть кого-нибудь покупать это.
     - Для этого и существует безграничная власть, бездонные ресурсы и отработанные технологии управления массовым сознанием. Не просто будут покупать, будут драться на аукционах за эти картинки, стоять в очередях. Вполне возможно и мы с вами будем в той очереди.  Как иначе? Ведь они будут дорожать на двадцать, тридцать процентов в год. Не все, конечно. Будут новые отрасли. Эксперты по инвестициям в «цифру». Параллельная вселенная. И работа над ней уже идёт.
     - Ну, если они такие всесильные, то я бы на их месте не мелочился, а сразу бы сделал цифровой аналог валюты. Отличная бы получилась «ливневая канализация» для ФРС.
     - Возможно, вы меня поняли. А если нет, считайте, что это была шутка. А вот зачем я на самом деле вас вызвал. Помните, весной вы сказали мне, что один ваш специалист нашёл уязвимость в защите нашей головной организации? Так вот. Я довёл эту информацию до руководства. Её детально проработали и нашли в ней зерно. Словом, нам нужно срочно связаться с этим вашим пареньком.
    А у меня перед глазами плывёт дорожка в парке Сосновка. Высохшие канавы по бокам от неё. Пьянящий запах отцветших недавно сосен. Идущая рядом Светлана, ладошку которой я крепко сжимаю в своей руке. И неважно куда и зачем мы идём. Главное, что мы не расстанемся с ней ни сейчас, ни позже.
     Почему это так недостижимо для меня? Я и не такой сложности задачи решал в своей жизни. А тут – примитивнейшее дело – всего-то и нужно просто охмурить девушку. Нет, я обязательно что-нибудь придумаю. Пусть это будет даже что-то невозможное. Определённо, это должно быть нечто почти невозможное.
     На этой неделе должно произойти эпохальное и широко разрекламированное событие. Сам Элтон Джон приезжает в Россию. И выступать он будет на закрытом мероприятии ни где-нибудь, а в тронном зале Екатерининского дворца в Царском селе. Круг гостей очень ограничен и элитарен. Высшие чины из руководства страны, да олигархи. Даже мало кому из знаменитостей посчастливится посетить это выступление. А организатором мероприятия является ни кто-нибудь, а уважаемый банк господина Самолётова, в кабинете которого я сейчас нахожусь.
     - Не могли бы вы дать мне сейчас его номер телефона? – вернул меня к реальности обращенный ко мне вопрос.
     - Чей номер? – удивлённо переспросил я .
     - Этого вашего спеца по кибербезопасности.
     - Нет. – уверенно отрезал я. На лице Самолётова нарисовалась гримаса недоумения. А я продолжил:
     - Я хотел сказать, что я мог бы организовать вам встречу с ним. Но только при одном условии. Мне нужны два пригласительных билета на концерт Элтона Джона.
     - Вы с ума сошли! Где же я их возьму?
     Я пошёл напролом:
     - Если мы с вами поставим себя на место самого главного из всех руководителей банка… Ну, вы понимаете, кого я имею ввиду… то каждому из дочерних подразделений мы выдадим квоту билетов для особо важных для банковской группы персон. Разве не так?
     - Так. Только, вот незадача, - нашему направлению досталась самая маленькая квота. Что же за важность такая для вас может быть в этих пригласительных, что вы готовы из-за них испортить с нами отошения?
     - Шерше ля фам. – ответил я коротко.
     - Убедительно.
     - Я обещаю вам, что ни сейчас, ни когда-либо позже вы не получите от меня нужной вам информации, чем бы мне это ни грозило, если я выйду от вас сейчас без этих пригласительных.
     - Вы шантажируете меня как самый подлый хакер!
     - Поверьте, у меня просто нет выбора.
     - Ладно. Отдаю вам свою пару билетов. Диктуйте телефон.
     Я вышел от Самолётова не окрылённый, нет. Это было нечто намного большее. Просто такого слова мне не удалось подобрать. Да его скорее всего просто не существует.
     Дресс-код строжайший. Все мужчины – в чёрных смокингах. Все дамы в вечерних, предпочтительно белых платьях. Мы будем с ней как жених и невеста. И это не сможет не пробудить в ней природный инстинкт любой девушки – стремление оказаться под фатой. А ритуал поиска и выбора платья? Если этот процесс увлечёт её, я смогу незаметно купить и кольца. Но это возможно только в случае, если она согласится. А вдруг откажется?
     Как сообщить ей об этом? Скажу, что это очень важно для работы. Да, именно так. Что на мероприятии нам предстоит встреча с одним финансовым воротилой. Нет, это надуманно, примитивно и неубедительно. Почему без неё я не смогу впечатлить его, а с ней должно получится? Что, она – гений экономики? Скажу просто: что мужчин пропускают только в сопровождении дам. Что это часть дресс-кода. Сработало. Хотя это была чистейшая ложь. Я купил себе чёрный смокинг и галстук-бабочку. А она, к моему огорчению, согласилась лишь на арендованное платье.
    Утро четверга выдалось пасмурным. А у меня на душе сияло солнце. Я был намерен сделать ей предложение прямо в тронном зале. Я заехал за моей воображаемой невестой на арендованном лимузине, и мы направились в сторону Пушкина. Уже за аэропортом Пулково мы попали в длинную вереницу респектабельных авто. Двигались медленно и чинно. По крыше и стёклам постукивал дождь. Словно на незримой клавиатуре он набивал нам послание о необычайной важности этого момента в нашей жизни. Перед въездом в дворцовый двор выстроилась очередь из сотен дорогих машин.
     А мне некуда спешить. Я чувствую, что моё счастье со мной здесь и сейчас. И пусть я не знаю в точности как всё произойдёт, но меня переполняет уверенность, что всё будет хорошо. Вот мы въехали во двор. Всего несколько авто перед нами. Вот и мы выходим на ковровую дорожку, ведущую к внутреннему крыльцу дворца. Льёт сильный дождь. Ливрейные лакеи с огромными зонтами провожают нас до входа.
     Дворцовые коридоры и залы уже полны народа. Странно, что так мало знакомых лиц. Ведь большинство присутствующих должны регулярно светиться на телевидении и в газетах. Многие со смехом приветствуют друг друга, радуясь встрече. Только нас никто не узнаёт. Меня это ничуть не огорчает. Ничто не отвлекает меня от удовольствия быть рядом со своей несравненной спутницей. Она же, напротив, скованна и напряжена. Словно ей всё это в тягость.
     Когда закончилось выступление музыканта, всех пригласили в Камеронову галерею, где были накрыты бесконечные столы с изысканными угощениями.
     Мы шли по глубоким сумеркам парка. Дождь перестал, но в воздухе висели капельки воды настолько мелкие, что, казалось, они состоят буквально из нескольких молекул каждая, подобно группам людей, идущих по два, три, четыре человека, в возбуждённом предвкушении изысканных угощений.
     Через каждые двадцать шагов лакеи предлагают гостям дорогие сигары. Желающим помогают обрезать кончики и прикурить. Мне не хотелось прикасаться ни к напиткам, ни к закускам. Я видел, что Светлану всё это тяготит. И можно было бы уехать. Но… я продолжаю тянуть время. В надежде не понятно на что. Ведь моя миссия до сих пор не выполнена.
     Я увидел свой любимый Хенесси. И, хотя там был и более дорогой коньяк, я указал именно на него, когда молодой человек в белоснежном костюме в очередной раз предложил мне свои услуги. В этот момент к столику подошли два господина и попросили тот же напиток. Одного из них я узнал. Он был во фраке. И как же разительно отличался он от того мужичка, которого три месяца назад я встретил в парке Сосновка. Николай!
     Он стоял ко мне спиной и не мог меня видеть.
     - Николай Иванович! – вырвалось у меня. Он не отозвался. Я тронул его за плечо:
     - Николай Иванович…
     Он обернулся.
     - А, это ты… вообще-то меня Николаем Николаевичем зовут. Но можно просто - Николай.  Прости, я должен закончить важный разговор, а потом подойду к тебе.
     - Нет, это вы простите. У меня к вам тоже очень важный разговор. Тем более, что мы сейчас уезжаем.
     Он увидел стоящую неподалёку Светлану, улыбнулся ей, попросил прощения у своего собеседника и снова повернулся ко мне:
     - Рассказывай, что у тебя…
     - Недавно в нашем городе прошла научная конференция по биохимии. Мне довелось пообщаться с очень интересными специалистами из штатов. Я узнал от них такое, во что до сих пор не могу поверить. Международная группа учёных провела комплексные исследования возможности зарождения жизни на Земле из первичного бульона. Обнаружены десятки факторов, каждый из которых даже в отдельности делает невозможным самопроизвольное зарождение жизни.
     - Из-за этого ты оторвал меня от важного разговора?
     - Их результаты отказываются печатать в журналах. Потому что это сенсация.
     - Может для тебя это сенсация, а я это знал давным-давно.
     - Если честно, то не для этого я прервал вашу беседу. У меня есть ещё нечто очень важное. Для меня лично. Я влюблён безумно и бесповоротно. И, возможно, не без вашей помощи. Но, на пути к счастью, передо мной стоит стена. Мне не сломать её и не обойти. И я не знаю, что мне делать.
     О бросил взгляд на Светлану. Потом вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.
     - Странно. Ты же взрослый человек. Должен кое-что понимать. Любая женщина больше всего в жизни мечтает выйти замуж. Чтобы оказаться в надёжных руках. Понимаешь?
     Я кивнул.
     - Ну и что? Ты уже делал ей предложение?
     - Нет. Но я уверен, что если я его сделаю, то она откажет мне.
     - Правильно. Тут многое зависит от того, как это сделать. Ты знаешь, например, какое у неё хобби?
     Вопрос меня удивил. Я отрицательно покачал головой.
     - Вот. Она с детства коллекционирует бабочек. У неё много любимых видов. А самый любимый – Медведица Геры. Это редкий дневной вид семейства ночных бабочек.
     - Откуда вы это знаете? – я был поражён услышанным.
     - Я же беседовал с ней в тот вечер целых полчаса. А ты знаешь, какая у неё самая заветная мечта?
     Снова мне пришлось расписаться в собственном неведении.
      - У неё большая коллекция и многие виды она ловила лично. А этот любимый свой вид никогда не видела в естественной среде обитания. Представь: она мечтает об этом с самого детства.
     - В таком случае, я готов переквалифицироваться в энтомолога.
     - Это тебе будет не сложно. – улыбнулся он – На острове Родос есть монастырь на горе. Калопетра называется. Его настоятель – мой близкий приятель. А расположен монастырь в так называемой долине бабочек. Она называется так потому, что там обитает огромное количество бабочек этого вида. В самом монастыре я вас поселить не смогу. Он небольшой совсем. Но вот в деревушке рядом с ним, пожалуй. Там же, кстати, он вас и обвенчает. Если она согласится поехать, разумеется. Только надо торопиться. Сезон у бабочек скоро закончится.
     - А если она не согласится?
     - А что я могу тут поделать? Твои шансы пятьдесят на пятьдесят. А это немало. Тем более, что от тебя тоже многое зависит. Ты знаешь, что такое «евро»?
     - Кажется, что-то слышал.
     Он достал из кармана монету. Красивый биметаллический диск. Дал мне в руку.
     - Эти деньги ещё не ввели в обращение. Но уже начеканили их в большом количестве. Выбери любую сторону и загадай желание.
     Я выбрал сторону с цифрой один. Бросил. Выпала единица.
     - Понял теперь, сколько это, пятьдесят процентов? – усмехнулся он – Забирай монетку на счастье.
    
     Всю пятницу и субботу я переваривал услышанное от Николая Николаевича. Читал статьи в журналах и специальную литературу про бабочек. А в воскресенье я пригласил Светлану в ресторан. И там во время ужина неожиданно для неё и для себя я… сделал ей предложение.
     Лицо девушки сделалось серьёзным. Она внимательным и долгим взглядом посмотрела мне прямо в глаза и, не сразу, произнесла, делая паузу после каждого слова:
     - Я… должна… подумать.
     Я взлетел на батуте счастья. Ведь это не был мгновенный отказ. Значит это пятьдесят процентов согласия? Тем более сказано уверенно, почти утвердительно. Но, с другой стороны, это не было согласие.  Значит, это на пятьдесят процентов отказ. Я представил себе как она будет перебирать «за» и «против» раздумывая, словно бусины круглых камешков на чётках. Тёмные, светлые. И снова: тёмные и светлые. Размышляет, взвешивает: каких больше? Мне показалось, что тёмных на её нитке всё же больше. Что ж, остаётся только ждать.