Ваш ход, господин призрак

               
                Глава первая.
                Покойник и высокое собрание.
1 Октября.

 - Господи, неужели это снова случилось? – Перешёптывались придворные дамы, все побелевшие от страха и изумления при виде мёртвого тела.
- Ему надо было бежать ещё вчера. – Ворчливо сетовали трубадуры привратникам Глондера, так чтобы их не слышали стражники и вельможи.
- Куда бежать? – Рыкнул один из пажей, стоявший рядом. – Вильгельм же был не такой, как вы. – Горбушку хлеба в карман, лютню под мышку, на осла прыг, только тебя и видели. Вильгельм находился на государственной службе, состоял при королевской гвардии, он не мог так просто покинуть замок и скрыться.
 - Мы предлагали ему помощь. – Ещё более тихо сказал один музыкант. – Он мог выбраться под видом одного из наших. Его бы переодели, загримировали, дали скрипку или литавры, чем не артист!?
 - И что, он отказался?
 - Отказался. До последнего не верил, что призрак придёт за ним. Ждал что всё образуется.
 -  Вот и дождался!
 - Смотрите, несут! – Донеслось из толпы, когда в коридоре где собрались сочувствующие, появился начальник королевской стражи Лагард и приказал всем расступиться.
 Дамы прижались к стене и зажмурились, не решаясь посмотреть. Мужчины наоборот старались не пропустить ни мгновения, внимательно подмечая каждую деталь происходящего. 
 Вильгельма волокли за ноги два стражника, расталкивая всех, кто пытался подойти ближе и взглянуть в последний раз на своего друга. Безжизненное тело покорно скользило по мраморному, начищенному до блеска полу, оставляя за собой жирный кровавый след, который уже начали подтирать камеристки.
 Его широко раскрытые глаза были наполнены ужасом предсмертной агонии, лицо искажено в гримасе страданий, а в груди торчал изящный кинжал, не очень практичный в открытом поединке, но превосходно сбалансированный для метания.  На рукоятке красовался, выточенный из кости череп.
 - Призрак, опять призрак. – Зашелестело в толпе собравшихся.
 - Хозяйничает словно у себя дома. Ни стража ему не помеха, ни честь. – Охали трубадуры - Придёт пора, и до нас доберётся.
 - Вы то ему зачем? – Сурово высказался крепкий парень и наклонился над покойником, когда его тащили мимо, чтобы закрыть ему глаза.
 - Бубум. – Крепкий удар начальника стражи сшиб парня с ног. – Не вмешивайся в это дело, Кавдор. Здесь и без тебя достаточно сочувствующих. Мой тебе совет, меньше водись с этим отребьем, они нам не ровня. Ты оруженосец уважаемого человека и когда-нибудь станешь рыцарем, а рыцарям не престало переживать за каждого оборванца.
 - Он был моим другом. – Поднимаясь прошипел Кавдор.
 - Забудь об этом как можно скорее, если не хочешь неприятностей, – Сказал уже отвернувшийся от него Лагард, быстрым шагом догоняя тех, кто тащил мёртвого. 
 Присутствующие расступались, провожая взглядом траурную процессию и, уже не осмеливались подходить ближе, наблюдали издалека за очередной жертвой Глондерского призрака.
 - Кто это? – Спросил своего друга один молодой человек, который явно выделялся из общей компании.
 - Бедолага Вильгельм. – Со всей скорбью в голосе ответил собеседник, который хорошо знал убитого при жизни.
 - Отличный малый, и очень талантливый. Он состоял при штабе барона Джакобурро, военного министра северной армии.  Вильгельм был у него лучшим картографом и даже имел право голоса на военных советах. Блестяще составляя планы местности, отображая особенности ландшафта и даже превратности погоды, Вильгельм высоко взлетел и все были уверены, что вот-вот ему присвоят дворянский титул, но…
  Юноша, которого звали Риго, тяжело вздохнул и, оглядевшись по сторонам, стал говорить совсем шёпотом.
 - Но, – Повторил он ещё раз, – Судьба сыграла с Вильгельмом злую шутку.
 Молодой человек, который слушал Риго с полным сочувствием и пониманием, вдруг закрыл глаза, осознав, что рассказ приближается к трагической кульминации. Лель Лангро, так звали юношу, всегда реагировал подобным образом, когда на пути его жизни встречалась несправедливость, жестокость и коварство. За восемнадцать лет, которые он успел прожить на этом свете, сын придворного подмастерья совершенно не приспособился держать удары судьбы или противостоять превратностям и невзгодам. Он был самородком в своём роде, драгоценным, но совершенно беззащитным.  Гений занимал всё пространство его существования и поэтому уязвим Лель был абсолютно, как комнатный цветок, прекрасный, но совершенно незащищённый.
 - Может мне не рассказывать? – В недоумении от такого сопереживания промямлил Риго.
 - Нет,-ет продолжай, прошу тебя. – Встрепенулся Лель и взял друга за руку.
 - Ты уверен?
 - Да, да я справлюсь. Рассказывай.

 Риго внимательно посмотрел в юное, почти детское лицо своего друга и, сочувственно улыбнувшись, продолжил. – Когда началась война, барон Джакобурро был одним из самых влиятельных вельмож королевства. Он одерживал победу за победой, король называл министра своим лучшим другом, а армия беспрекословно выполняла любой приказ любимого командира.
 -  На картах Вильгельма, которые он составлял для барона, разрабатывались тактики и стратегии будущих сражений. Одарённый картограф словно переносил полководцев в самое сердце боевых действий, вдохновляя и надоумливая барона и его соратников на хитрый и успешный план очередной атаки или обходного манёвра.   
 Риго вдруг увидел, что Лель плохо его понимает. – Ты далёк от всего этого, друг мой, я буду говорить попроще.
 - Битва у стен Глондера должна была поставить точку в войне между Тиграном и Таргуном. Северной армии надлежало разбить врага в генеральном сражении, после чего наш король приступил бы к переговорам, но как ты, наверное, помнишь, всё произошло не так, как ожидали. Всего шесть месяцев назад у стен этого замка мы надеялись на счастливое завершение военной компании, но враг оказался коварнее и хитрей барона Джакобурро.
 - Тайное соглашение Таргуна и Ашкадира привело к тому, что в день битвы против северной армии выступили сразу две грозные силы. Наши полки были полностью разбиты, а замок Глондер захвачен врагом.
 - Король бежал на юг, бросив остатки армии, покрыв своё имя вечным позором.  Барон Джакобурро впал в такую немилость, что король приходил в бешенство от одного только упоминания о нём. Где он теперь никто не знает.
 
  - Его величество, наверное, пытался договориться с королевством Таргун? – Простодушно предположил Лель.
 - Не будь наивным. Идти на переговоры после поражения, значит позволить врагу диктовать условия. Король слишком честолюбив для этого. Из-за его амбиций за следующие четыре месяца пролились реки крови. Южная армия, прибывшая на помощь, несла огромные потери. Новые сражения, совершенно неподготовленные и не спланированные, выкашивали ряды наших воинов, но король ничего и слышать не хотел. Приказ был один, освободить Глондер. Освободить, и как можно скорее.
 - Зачем такая опрометчивость. – Недоумевал юноша. – Разве у короля нет других замком?
 - Конечно есть, и предостаточно, но, к сожалению, Глондер самый любимый. Его величеству нравится ощущать себя в центре военных событий. Глондер стоит практически на границе с Таргуном и король, можно сказать, всегда на передовой. Королева здесь никогда не бывает, и весь развратный и беспринципный двор нашего повелителя развлекает его, как может, хоть и в постоянной опасности нападения. Король не трус, это бесспорно, но его методы утверждаться стоили, и ещё будут стоить, многих жизней. Сейчас ты всё увидишь собственными глазами, но, упаси тебя бог, повторить судьбу несчастного Вильгельма.
 - Так что же с ним всё-таки случилось?
 - Когда южной армии удалось освободить замок Глондер, Вильгельма, чудом уцелевшего после поражения северной армии, вызвали сюда, как предполагаемого начальника нового кабинета картографов, но король даже не дал ему аудиенции. Бедолаге следовало бы догадаться, что это заговор, но наш замечательный картограф надеялся на хорошее, и вот видишь, что из этого получилось!
 - Кому могла понадобиться его смерть?
 - Эх, друг мой! – Тяжело вздохнул Риго. – К сожалению, многим. Все вельможи, избежавшие гнева короля после поражения северной армии, теперь тщательно скрывают, что одобряли и поддерживали военную политику барона Джакобурро. Свидетели обратного им не нужны. Те, кого ты скоро увидишь, хитростью заманили Вильгельма в Глондер вымышленным назначением и прислали за ним призрака.
 - Призрака?
 - Да, наёмного убийцу, который свободно орудует в замке и убирает всех свидетелей того, чего королю знать не обязательно.
 - А почему его зовут призрак?
 - Потому что его почти никто не видел, но все ужасно бояться. – С иронией произнёс Риго.
 - В замке полным-полно стражи, гостей, прислуги, и никто не знает каким образом совершаются все эти убийства, словно злодей ходит сквозь стены и исчезает после выполнения своей миссии, совсем как призрак, понимаешь!
 - А что было много убийств?
 - К сожалению, да. Где власть, там всегда интрига, а в интриге, как в поединке, должен бы всего один удар, но смертельный.
                ***

 Риго и Лель стояли у самой двери в королевский тронный зал, ожидая, когда их вызовут и переминались с ноги на ногу.  Яркое, совсем не осеннее солнце било в окна, освещая коридоры и приёмные в бархатных, шелковых и золотых оттенках. Трубадуры настраивали инструменты, нежные, почти воздушные девушки, которые должны возглавлять шествие, оттачивали каждый жест грациозной походки, а пажи в очередной раз проверяли свой безукоризненный и безупречный вид.
 Со стороны лестницы показались четверо прислужников, что тащили здоровенный прямоугольный щит, примерно в два человеческих роста, завешенный белым полотном.
 - И часу не прошло! – Сердито рявкнул на них Кавдор, стоящий неподалёку, и подошёл к Риго и Лелю. – Итак, наконец-то всё готово, ждите, я дам знать, когда можно.
 Оруженосец одарил Леля добродушным, участливым взглядом и, тихонько приоткрыв дверь, на цыпочках прокрался в тронный зал.
 - Слышал, всё готово. – Дрожащим голосом затараторил Риго, волнуясь куда больше своего друга. – Ты всё помнишь? Заходим единым шествием, сначала девушки, потом музыканты, за ними мы. Проходим в центр зала, потом поклоны. Один, нижайший, королю, затем два поклона придворным, справа и слева, но не такие низкие как его величеству, это важно, запомнил!?
 - Запомнил, запомнил. – Широко улыбнулся Лель. – Спасибо, друг мой, без тебя я бы нипочём не разобрался. Представляю, чего тебе стоило добиться стать моим личным телохранителем.
 - Если сегодня всё пройдёт хорошо, то уже завтра у тебя будет целая свита охраны.
 Прошла ещё одна минута, молодые люди обменялись несколькими любезностями, и вот дверь в тронный зал настежь распахнулась, и в проёме появился Кавдор. – Пора!
 Три девушки в лиловых платьях с корзинками в руках, словно вспорхнули с места и лёгкой поступью побежали вперёд, разбрасывая перед собой лепестки роз. За ними пошла группа музыкантов, играя на флейтах, лютнях и маракасах. Лель и прислужники со щитом, завешенным материей, неуверенно плелись последние, замыкая шествие.
 Королевский зал оказался гораздо больше, чем Лель ожидал увидеть. Девушки и музыканты, выполнив свои задачи, моментально удалились. Прислужники прошли вперёд и водрузили щит рядом с огромной аркой, располагавшейся в конце зала, а Лель совершенно один стоял в окружении, по меньшей мере, сотни людей и не понимал, кому кланяться. Шагах в двадцати от него возвышался пьедестал, на котором красовался, весь в драгоценных камнях и позолоте, королевский трон, но он был пуст и короля, которого смущённый юноша до этого видел всего один раз, найти не мог.
 Дамы в роскошных платьях с веерами из павлиньих хвостов, вуже начали посмеиваться над перепугавшимся до полусмерти молодым человеком, но подскочивший в самый критический момент Риго, встал за спиной Лангро и шёпотом сказал другу на ухо. – Король рядом с окном, которое с барельефом сражающихся всадников, видишь, слева, – Кивнул он в сторону окна, - Его величество в красной мантии. 
 От волнения Лель моментально забыл про все наставления друга и ни сделав ни одного поклона, игнорируя придворных, вдруг громко сказал, чтобы его было всем слышно. – Здравствуйте, Ваше величество.
 Король Эмбер IV, стоявший у окна и, как он сам думал, занимающийся неотложными государственными делами, был обескуражен такой бесцеремонностью, но его собеседник, министр Кальд, превосходно умел сглаживать подобные недоразумения. 
 - Это и есть мой сюрприз, о котором я предупреждал вас, Ваше величество. – В шутливой форме начал Кальд. – Простите ему нарушение этикета, сюрприз первый раз во дворце и в торжественной обстановке, во всём своём блеске и величии короля видит впервые.
 Эмбер, у которого благодаря хитрости и тактичности министра, не оказалось ни шанса обидится на юношу, принял случившееся с юмором, даже как комплимент, и повелительно махнув рукою, дал знак что занят и к сюрпризу вернётся чуть позже.
 - Позор, позор – Шептал, стоявшему за спиной Риго вдруг пришедший в себя Лель. – Так повести себя с государем! Меня, наверное, бросят в темницу.
- Не бросят.
 Голос телохранителя был весьма обнадёживающим и окончательно привёл Лангро в чувства.
 - Твой покровитель сейчас один из самых влиятельных людей королевства, и он сумеет замолвить за тебя словечко. Король примет твоё поведение как невинную шалость, или недоразумение.
 - Министр Кальд настолько высокая фигура?! – Ничего не понимая метался Лель. – Ведь он, всего-навсего, советник короля в области искусства.
 - При старом короле подобной должности в Тигране вообще не существовало, но Эмберу IV нравиться ощущать себя человеком культурным и духовно обогащённым, поэтому такие люди, как министр Кальд, максимально приближены к августейшей особе и имеют большое влияние. Многим в этом зале, это, конечно, мягко говоря, не нравится, и тебе надо очень желать, чтобы делами искусства, как и прежде заправлял твой учитель. 
 - Понятно – Многозначительно произнёс юноша, постепенно осваиваясь.
 Риго взял Леля под руку и отвёл в сторону, чтобы не смущать его пристальным вниманием высокого собрания, – Давай воспользуемся заминкой, которую нам дал Его величество, и я тебе расскажу о некоторых из присутствующих.  Большинство этих блистательных особ наместники соседних провинций, бароны, фрейлины, фаворитки и прочие высокопоставленные лица, которые по своему положению должны бывать на подобных приёмах. Они прибыли в Глондер вчера и через пару дней разъедутся, приняв участие на нескольких турнирах, охотах или балах. Вряд ли тебе стоит запоминать кого-то из этой публики, но есть и такие, что чувствуют себя здесь, как хозяева, перед ними все заискивают, стараются угодить и боятся. 
 Почти не открывая рот Риго практически прошипел следующую фразу. – Посмотри осторожно направо. Видишь четверых мужчин в чёрных мантиях с расшитыми золотом гербами?
 Телохранитель дождался пока Лель Лангро найдёт глазами тех, о ком пойдёт речь и продолжил. – Их следует очень серьёзно опасаться. Самые богатые и могущественные люди королевства. Первый, тот что ближе всех к проходу, герцог Фиц, заправляющий сбором налогов, податей и вообще, всеми значительными доходами и расходами Тиграна. Рядом с ним Ровир, тоже вельможа безграничных возможностей, министр внешней политики. Самый толстый, тот, который слева, барон Дангр. Сейчас он занимает положение пропавшего министра Джакобурро и все вооружённые силы Тиграна фактически подчиняются ему.
 - А четвёртый? – В нетерпении перебил друга Лель. – Который стоит немного в стороне?
 - ООО, как ты ошибаешься! – Чуть повысил голос Риго. – Запомни приятель, этот человек никогда не стоит в стороне, он имеет касательство ко всему происходящему в замке. Министр Генбауэр, начальник внутренних дел и самый известный интриган и комбинатор из всех, о ком я слышал. Оставшаяся троица до смерти его боится. На свой пост он вошёл по многим головам тех, о ком даже вспоминать теперь опасно, и если человек, который по разным причинам становиться ему неугодным, то ты сам видел, что произошло с несчастным Вильгельмом.   
 - Да, видел! Но как я могу перейти дорогу, шутка сказать, министрам?
 - Не ты, а твой покровитель. Министр Кальд делает свои позиции при дворе прочнее и основательнее. Король начал к нему прислушиваться, и твой покровитель осмелился навести критику на злополучную четвёрку, которую мы только что обсуждали. На советах, с подачи Кальда, уже поднимался вопрос о чрезмерных земельных податях, растратах, идущих не на нужды армии, а в карманы министров, наконец, об угрозе заговора и государственного переворота.  Положение Фица, Дангра, Ровира и даже Генбауэра, становится более шатким, но будь уверен, просто так ждать, пока король их снимет, они не станут. Ты приглашён в Глондер угодить королю, с подачи своего учителя, а значит ты играешь против министров. Кальд понимает это и в обиду тебя, конечно же, не даст, но хорошо подстроенная каверза легко способна поменять приоритеты. Тогда ты станешь обыкновенной разменной пешкой в борьбе за власть и влияние. Министры ждут вашей ошибки и, если, не дай бог, это случится, спасти от расправы тебя будет практически невозможно.
 И без того взволнованный Лель представил, как его безжизненное тело скользит по гладкому мраморному полу, волочимое за ноги дворцовой стражей. Руки юноши задрожали.
 Не волнуйся ты так, – похлопал его по плечу Риго – Пока что ты здесь высокий гость. Сюрприз, как выразился твой учитель. Если всё пойдёт хорошо, и ты настолько талантлив, как о тебе рассказывают, то дворцовые интриги, может статься, и обойдут стороной твою особу. Во всяком случае мы с Кавдором будем на этом надеется.
 - Давай я лучше отвлеку тебя от мрачных мыслей и представлю прекрасную половину сегодняшнего собрания. 
 - Может не стоит, они все смеялись надо мной. - Обижено подметил Лангро.
 - Не все, не все. Обрати внимание на ещё одну особу в красной мантии, статную женщину, стоящую рядом с тронным постаментом. Это его высочество Аурелия. Сестра короля и, по совместительству, ангел хранитель всех артистов, музыкантов, писателей и художников. Именно она привила королю любовь к искусству. Говорят, его величество к ней очень прислушивается, и потакает буквально во всём. Если бы сударыня Аурелия имела твёрдый характер, то давно бы положила конец тирании четырёх министров, но у неё для этого слишком покладистый нрав. Вот и сейчас она согласно этикета, ждёт своего брата рядом с троном и приветствует всех гостей независимо от их статуса и положения.
 - А почему она ангел хранитель?
 - Потому что ее высочество безграничной доброты и сострадания. Ты удивишься, но в этом зале она знает по именам любого трубадура или камеристку. Да что там камеристку, любого охранника или стольника. И каждому готова помогать. Король специально не посвящает её в государственные дела, а то она давно бы раздала половину казны нищим и искалеченным ветеранам. Бедняжка наивна, хотя ей уже пятьдесят два года. Король так привык отдыхать рядом с сестрой душою, что оберегает её от любых невзгод или потрясений. Вероятно, поэтому Аурелия никогда не была замужем и не имеет детей. Здесь его величество конечно перестарался, но в любом случае, его сестра фигура неприкасаемая и смерть постигнет любого, кто посмеет её обидеть, хотя таких пока не было.  В угоду королю, все здесь сдувают пылинки с Аурелии, и я очень советую тебе с ней подружиться. 
 - А вот ещё одна фигура с которой я и сам бы не прочь иметь дружбу! – Вдруг изменился Риго, расплывшись всей физиономией в широкую улыбку.
 Грациозной походкой, которая привлекла внимание не только Риго, но и многих других мужчин и даже министров, к Аурелии подошла высокая молодая девушка и подала ей маленький веер.
 - Господи, я бы всё на свете отдал, только бы быть с ней рядом. – Бросался эпитетами телохранитель.
  Лель тоже проглотил язык и не мог оторвать глаз от той, что предстала общему вниманию и восхищению.
 Девушка действительно была хороша. Гордый чёткий стан был словно выточен из камня. Маленькая грудь совсем не портила общей картины, а скорее лишь подчёркивала изящество и грациозность. Короткие чёрные волосы слегка прикрывали тонкую шею, ямочки на щеках придавали чертам лица детскую непосредственность, но глаза или даже взгляд, довершал образ проницательностью и таинственностью, одновременно.
 Девушка была одета не как остальные дамы собрания. Её тело плотно облегал чёрный, плотный костюм, умело повторяющий каждый изгиб и мускул юной атлетической фигуры.
 - Кто это?! - Забыв обо всём Лель, не отрывая глаз от таинственной незнакомки, схватил друга за руку. 
  - Это Кристина, воспитанница Её высочества Аурелии. Блистательная Кристина, или как принято называть её здесь, Пантера. Главная дива и любимица публики королевского двора, непревзойдённая кудесница эквилибра, как объявляют её перед выступлением. 
 - Кудесница чего?
 - Эквилибра, балда! – Такой вид представления. Очень захватывающе и опасно. Непостижимо, красиво и уникально по своему духу. Этого невозможно описать, понимаешь, это надо видеть! Но нам с тобой неслыханно повезло. Видишь, как она одета? Значит сегодня будет представление и я в очередной раз буду пропадать от любви и не усну всю ночь, мечтая о несравненной Пантере.
 Пока друзья полностью провалились в мечты, в тронном зале, меж тем, начали происходить подготовительные действия. Повелительно махнув рукою, король дал знак распорядителям и глашатаи, рассредоточившись по променуару, протрубили в меленькие рожки о начале церемонии.
 Всё окружение замолкло и, замерев в почтительном поклоне, приветствовало его величество. Король шёл к трону.
 Безусловно довольный произведённым эффектом он улыбался дамам, чьи взгляды он успел поймать на своей величественной особе. Дружественно кивая кавалерам, он, время от времени, даже зажмуривался от удовольствия при таком пафосе и торжественности.
 Заняв трон, король ещё раз оглядел собрание и коротким кивком дал сигнал церемониймейстеру, который, в ту же секунду оглушительно ударив жезлом в пол, оповестил, что с поклонами пока всё. 
 - Дорогие друзья. – Голос Эмбера IV был слегка взволнован. – Я рад приветствовать всех вас на сегодняшнем собрании, посвящённому освобождению Глондера и изгнанию врага с наших земель. Собранию, посвящённому доблести и отваге нашей южной армии, чьи победы навсегда принесли спокойствие в Тигран. Навсегда поставили выскочек-соседей на место.
 Зал взорвался аплодисментами, но также наполнился чувством притворства и лицемерия. Победы армии, на самом деле, были далеко не такие блистательные, как говорил Эмбер. Враг всё ещё стоял вдоль границы, в нескольких днях пути от замка Глондер. Сам король был неуверен в своих словах, но нетерпение сделать этот день праздником торопило его и заставляло закрывать глаза на многие обстоятельства. Король врал, врал открыто и бесцеремонно, врал всем окружающим, врал себе. За спиной были несколько месяцев позора и неудач.
 - Мы многое пережили и вынесли за время невзгод и лишений. Суровые испытания заставили королевство отдавать все силы на борьбу с врагами и побеждать там, где, казалось бы, победить невозможно. Кто с мечом в руке, кто у наковальни, кто перед святой иконой, все мы добывали эту победу, все приближали этот день, как могли, и вот сегодня мы здесь не для того, чтобы обсуждать очередное сражение, а чтобы отдаться празднику и торжеству. 
 Король демонстративно осмотрелся вокруг.
 - Не долго удалось похозяйничать шакалам Таргуна и Ашкадира в этих стенах. Поганой метлой наши лихие воины вышвырнули   неприятеля из этого места, и вот после определённой реставрации и обновлений Глондер встречает своих гостей в былом великолепии.
 На этот раз король был почти искренним. Громадные средства вкладывались, чтобы Глондер после поругательства и разграбления выглядел ещё лучше, чем прежде. Уже не одну неделю, днём и ночью, в замке трудились лучшие каменщики, плотники, ювелиры, закончившие все работы только сегодня утром. Сам король ставил жёсткие сроки реставраций и лично контролировал любую мелочь.
 - Все вы знаете, как я люблю искусство. -  Перешёл совсем на мяукающий тон Эмбер, одарив своим благосклонным кивком сначала ее высочество Аурелию, а потом министра Кальда. – А по сему, позвольте начать праздник с одного сюрприза, который приготовил для нас мой друг. – Король снова кивнул Кальду.
 - В этом зале висело множество картин, олицетворявших все достоинства Тиграна. Богатство и достояние, науку и культуру. Сейчас стены этого зала пусты, картины были осквернены и уничтожены, часть истории покинула нас безвозвратно. Но это не значит, что новая история не займёт место на стенах этого зала. Новые полотна напомнят нам о величии нашей родины, и пусть же сей славный юноша станет первой ласточкой, которая вернёт всю прелесть живопись этому великому месту.
 - Король указал рукой на Леля. Тронная комната снова взорвалась аплодисментами и звуками медных труб, придавая моменту больше торжественности.
 - Слава королю. – Выкрикивалось с разных сторон, когда Лангро, буквально подхватили под руки и доставили в то место где находился деревянный щит, завешенный полотном. Все расступились, в предвкушении следующих действий. Король, который сидел буквально в десяти шагах и прямо смотрел на Леля, снова взмахнул рукой и полотно со щита упало вниз, обнажив для всех собравшихся, творение, над которым юноша трудился два месяца. Картину, вернее сказать, первую картину, что должна была украсить тронный зал Глондера.
 Собрание, ещё долю секунды назад готовое сотрясти стены аплодисментами, вдруг погрузилось в полное безмолвие от увиденного. В зале, где в определённых местах, приходилось кричать чтобы услышать собеседника из-за общего гама, теперь было слышно даже шелест портьеры на ветру из распахнутого окна. Гробовая тишина, на несколько мгновений, поразила Глондер.
 - Чёрт. – Нарушил тишину неспокойный и буквально убитый шёпот Кальда. 


                Глава вторая.
                Время пошло.

                1 Октября. Минуту спустя.

  Тронный зал был словно околдован жутким, неподвижным молчанием. Собрание напоминало выставку восковых фигур, застывших с гримасами изумления, в недовершённых жестах и позах.   Внимание всех было приковано к картине, но это внимание так контрастно растворялось в недоумении, что понять эмоции присутствующих было крайне сложно, словно присутствующие, все разом, на несколько секунд сошли с ума, и привыкали к своему новому состоянию.
 Картина была прекрасна, и Лель ни на минуту не сомневался, что полотно достойно внимания любой августейшей особы. Исполнение казалось безукоризненным, но какая-то деталь парадоксально противоречила здешним порядкам. Видя реакцию в зале, юноша понимал, нарисовал он что-то не то. Очень талантливо, но не то.
 В памяти молодого дарования по одному просыпались воспоминания. Он видел себя маленьким ребёнком, рисующим углём и мелом на мостовой площади магистратуры.  Видел уставшее лицо отца, который днём и ночью надрывался в мастерских, чтобы прокормить семью. Соседских мальчишек, Риго и Кавдора. И наконец своего старого учителя, мистера Кальда, тогда ещё не бывшего ни королевским советником, ни министром по делам искусства.
 Секунда за секундой, в голове художника проносились годы его обучения живописи. Бессонные ночи исканий, кропотливый труд и, наконец, открытие таланта, когда Лангро вдруг осознал в себе способность отобразить с абсолютным сходством любую обстановку, любой образ, увиденный однажды и запомненный с мельчайшими подробностями.
 Кальд, когда уже стал государственным человеком, часто говорил юноше, что с его помощью он достигнет вершин власти. Учитель вкладывал всю душу в талант ученика и вот, когда парню стукнуло восемнадцать, а политическая обстановка требовала решительных свершений, Кальд решил действовать. Но старый лис просчитался, слишком доверившись Лелю. Министр объяснил художнику, как важно поразить короля хорошей работой, как важно вернуть в Глондер искусство живописи, даже возил парня на передовую военных действий, показать короля и придворных, со сравнительно близкого расстояния, но не учёл низменных амбиций и ущемлённого самолюбия августейших особ, за что сейчас страшно корил и ругал себя.
 Полотно было изумительно. По памяти мастер кисти и красок нарисовал военный совет в разгар сражения. В походном шатре, над картой, которая возможно осталась от бедняги Вильгельма, стояли военные министры и командиры полков. В центе действия был Король. Художнику удалось абсолютно всё, чтобы угодить Эмберу. Он подметил и сажную копать на лицах командиров и всю задумчивость министров, военные трофеи на стенах шатра, и, конечно же, его величество, во всём своём блеске. Строгая выправка, абсолютная сосредоточенность и почти женская аккуратность, даже в разгар боя. Таким был король, как в жизни, так и на полотне. Художник рисовал правду, но исключительно наглядно отобразил деталь, которую Эмбер не переносил и напоминание о ней считал за оскорбление. Король был маленького роста.
 Весь двор тщательно маскировался от ущемлённого самолюбия короля и старался не напоминать о габаритах его величества. Высокие люди предусмотрительно не подходили к нему во время светских бесед и разговаривали только когда Эмбер был на троне и возвышался над всеми со специального пьедестала.
 Охрана королю подбиралась маленького роста и, за счёт крепости телосложения напоминала людей квадратных пропорций. Дамы любезничали с Эмбером сидя на складных стульчиках, и вставали только когда король удалялся.
 Все в Глондере научились вести себя в присутствии августейшей особы и вот теперь, когда коротышка король с поразительным сходством компазиционировал в центре полотна, присутствующие замерли от страха, в ожидании дальнейшего.
 По лицу короля было видно, что на этот раз он оскорбился по-настоящему. Глубоко дыша, раздувая ноздри как разгорячённый жеребец после скачки, Эмбер поднялся со своего места и, не произнеся ни слова, направился в кабинет, находившийся в конце зала. Он шёл быстро и смотрел прямо перед собой, не обращая внимание на происходящее вокруг. Дамы едва успевали прогнуться в глубоком поклоне или занять свой стульчик чтобы не рассердить его величество ещё больше. Высокие мужчины расположились в дальних углах помещения и только шут карлик, искусно повторяя походку короля, шёл рядом, ничего не опасаясь. Не дожидаясь, пока прислуга отворит ему дверь, Эмбер резко дёрнул ручку и демонстративно хлопнув дверью, прошёл в кабинет.
 Тронный зал зашумел как муравейник. Все разбились на маленькие кучки, по четыре пять человек и с волнением обсуждали шёпотом случившееся минуту назад. Прислуга, словно каменная, таращила глаза предвкушая неприятный вечер. Сегодня королю будут не по душе и музыка, и праздничный ужин, и всё, чем можно было бы его задобрить.
 Кальд приблизился к Лелю и Риго.
 Телохранитель хотел моментально удалиться, чтобы не мешать разговору, но министр остановил его.
 - Останься, к сожалению, тебя теперь это тоже касается.
 - Почему теперь? – В изумлении промямлил Риго.
 - Потому что теперь моему ученику действительно понадобится телохранитель.
 - Это я во всём виноват, учитель. – Дрожащим голосом вмешался Лель.
 - Нет, мальчик. – Оборвал его министр. – Во всём виноват только я. Я притащил тебя в этот злополучный замок, я придумал эту авантюру с картиной, и я недооценил всю чистоту и открытость твоего таланта.
 - Вы же говорили мне, что его величество крайне раним в отношении своего роста! – Схватился за голову Лель.
 - Говорил. Говорил. – Улыбнулся Кальд. – Но всего один раз, а надо было десять.
 - Учитель положил юноше руку на плечо. – Настоящий художник не приспособлен к лести и заискиванию. Он не умеет приспосабливаться и изворачиваться. Настоящий художник создаёт только правдивые полотна. Я виноват в том, что втянул тебя в это болото, прогнившее алчностью и ложью. Прости меня, Лель.
 Художник и телохранитель, растерянные от такого откровения министра, стояли молча, потупив взгляд и опустив головы.
 Тем временем, по одному, на цыпочках, в кабинет короля вошли Аурелия, министры Фиц, Ровир и Дангр. Последним, выждав ещё минуту, в кабинет прошёл Генбауэр.
- О, от этой компании хорошего ждать не приходится. - Посетовал Риго, первым увидев, кто осмелился посетить короля в таком нервном состоянии. – Надеюсь, хотя бы Аурелия за тебя заступится.
 Лель покрылся холодным потом, ещё никогда ему не было так страшно, как в эту минуту. Бедняга не догадывался, что в ближайшее время страх будет его обычным состоянием. Он смотрел на своего покровителя, не кого-нибудь, а министра Кальда, и всё равно чувствовал смертельную опасность.
 Неожиданно кто-то ласково и очень нежно дотронулся до его плеча, что заставило его повернуться и мгновенно успокоиться.
 - Здравствуй. – Поздоровалась с ним милая девушка лет тридцати, широко улыбаясь и смеясь, словно заигрывая со старым другом.
 Риго и Кальд склонились в почтенном приветствии, но Лель снова растерявшись, по своему обыкновению, забыв про этикет, ляпнул, словно встретил приятеля на улице. – Привет.
 Кальд закатил глаза, но по его лицу было понятно, что кроме неловкого момента ничего страшного не происходит.
 - Привет, привет. – Продолжила девушка. – Мне очень понравилась твоя картина, удивительно, как ты сумел так похоже нарисовать всех, кто на ней находится. Такие все важные, задумчивые, самой невольно захотелось подумать о чём-то интересном и особенном. Жаль только зверюшек, чьи шкурки ты нарисовал по стенам, никак не могу понять, кому это может нравиться.
 - Я всего лишь отобразил то что видел в тот день, когда мой учитель Кальд привозил меня в военный лагерь и я мог посмотреть на его величество. Мне тоже жаль зверюшек, но шатёр выглядел именно так и мне пришлось нарисовать шкуры.
 - Нарисуй в следующий раз короля, как он купается. – Залилась смехом собеседница. – Представляешь! Весь такой голый и волосатый, сидит в ванне с пенкой, в короне, и надувает мыльные пузыри, вот будет потеха.
 - Великолепная идея. – Сразу заразившись смехом, едва выдавил Лель.
Министр Кальд напрягся и незаметно дёрнув ученика за рукав, дал понять, что смех сейчас совсем не уместен. Девушка это тоже заметила и, с обидой посмотрев на Кальда, резко изменила настроение.
 - Вот. – Протянула она юноше бордовую розу, которую до этого прятала за спиной. -  Этот цветок - знак моего восхищения, художник, потому она такая бордовая. Этот цвет у роз означает страсть и признательность. Не смей отказываться, а то я обижусь. Мне очень понравилось с тобой смеяться, я приду ещё, когда твоих друзей рядом не будет, а сейчас я оставлю тебя. Король скоро выйдет, не люблю его выступления, пойду к себе в оранжерею.
 Хохотунья, как успел подумать про неё Лель, резко повернулась и направилась к выходу. Весьма миловидная и открытая в общении, смотрелась она всё же очень странно. В мешковатом платье, по крайней мере на несколько размеров больше, девушка выглядела как клоун из циркового представления, когда нелепый вид, смешит, но не удивляет.
 - Ещё одна воспитанница Аурелии, Асми. – Объяснил Риго, тяжело вздыхая. – Добрейший души человек, но, к сожалению, не в своём уме. Наверное, ты это уже успел заметить. Дружит здесь буквально со всеми, подстать их высочеству. Жаль, что она больна на голову, почему, собственно, и не побоялась подойти к тебе с поздравлением и подарком. Кстати эту розу Асми вырастила сама. На первом этаже есть прекрасная оранжерея, девушка всё время там в свободное время. Настоящая цветочная фея.
 - А почему ко мне надо опасаться подходить с поздравлениями и подарками? – Не понял художник.
- Скоро поймёшь. – Риго указал на открывающуюся дверь кабинета из которого в сопровождении министров и сестры показался король.
 Эмбер был заметно раздражён, но всё же слегка успокоившийся, по сравнению с тем моментом, когда он удалялся. Чуть ли не запрыгнув на трон, в торопливой форме, король прервал все поклоны и повелительным жестом потребовал абсолютного внимания.
 - Мне кажется я допустил одну непростительную ошибку. – Начал он без предисловий. – Дела искусства не должны рассматриваться в таких узких рамках. Как говориться, одна голова хорошо, а две лучше. Министр Кальд не способен, один нести на себе такую непосильную ношу, а по сему, с этого дня остальные министры и советники, тоже должны участвовать в культурном развитии нашего государства.  Начнём мы, пожалуй, вот с чего.
  Голос Эмбера был твёрд, перебивать его никто не решался. – Все, кого я перечислил, должны представить мне художников, которые посоревнуются в искусстве рисования, друг с другом, за звание главного живописца. Покровитель этого дарования и станет новым министром по вопросам искусства. Остальные его помощниками.
 - Вас здесь пять министров. – Король лишь мельком взглянул на Кальда. – И пять советников. К концу месяца, а именно тридцать первого октября, я желаю видеть десять картин, претендующих занять место в тронном зале. Пусть художники приезжают сюда, в Глондер, живут здесь и пишут свои картины. Если им повезёт, они могут найти в замке натуру, в качестве меня, и всех тех, кого они ещё хотят изобразить на своих полотнах. Такова моя воля.
 - Эмбер! – Тихонечко спросила его сестра. – А что делать с этой картиной? – Указала она на холст Леля.
 - Эту картину надлежит убрать. Пусть юноша нарисует новую, это же честное соревнование. У всех месяц, ни больше ни меньше.
 Король сделал паузу и добавил. – А чтобы благородный министр Кальд проще сориентировался в сегодняшней…. – Эмбер несколько секунд подбирал слово. – Сегодняшней затее, ему немедленно надлежит отбыть в замок Тронбаэл, где моя жена, его высочество королева, ждёт его с нетерпением, чтобы посоветоваться об оформлении минаретов на городских ратушах.
 - А как же? – Едва сумел вставить Кальд.
 - О вашем питомце мы позаботимся. – Вмешался в разговор Генбауэр. – Окружим его теплом и заботой. Он будет спокойно рисовать в отдельной мастерской, чтобы его никто не отвлекал. Предоставим ему всё необходимое. Это же теперь и наша задача, дорогой друг. – С сарказмом добавил министр.


                Глава третья.
                Хитрые лисы.
                2 октября. Раннее утро.

- Куда всё это расставить? – Поинтересовались прислужники, которые принесли в мастерскую: холсты, мольберты, стремянки и лесенки.
 - Ставьте, как попало. – Вежливо объяснился Лель, пожимая всем руки. – Мне ещё надо будет прикинуть, как падает свет и ложатся светотени. Картина рождается в определённом месте, художник должен его почувствовать, а на это требуется время. Не смею вас задерживать, ступайте, мои друзья помогут переставить подрамники, когда я определюсь с колыбелькою для своего полотна.
 Лель почтенным жестом указал на Кавдора и Риго, которые переминались в дверях.
 Прислуга понимающе закивала и, повозившись ещё пол минуты с остальной атрибутикой, вежливо поклонилась и вышла.
 Лель Лангро весь светился. Дождавшись, когда дверь плотно закроется, он подбежал к своим друзьям, обнял их, и словно ребёнок, заскакал по комнате.
 - Ах, как хорошо, что его величество дал мне ещё один шанс, я боялся, что он прикажет выгнать меня сразу. Теперь мой учитель не разочаруется, я нарисую такую картину, что весь двор будет буквально поражён моей работой. Я обязательно выиграю, вот увидите, друзья мои, обязательно.
 Художник высунулся в окно, выходившее на внутренний двор замка. – Жалко, обзор не вдохновляющий, из тронного зала можно было видеть поле и лес, а здесь только брустверы и конюшня.
 - Хорошо, что комната такая простая. – Даже запыхавшись, подытожил Лель, остановившись в центре мастерской. – Я боялся, что меня определят в один из роскошных кабинетов и весь этот золочённый, драгоценный антураж, будет отвлекать. А здесь отлично, ничего лишнего.
 - Здесь я буду отдыхать. – С разбега плюхнулся он на громадную кровать, на которой могло бы поместится сразу четверо.
 - Здесь есть. – Лель кинул жест в сторону дубового стола, стоявшего рядом.
 - В комнате много места, чтобы прохаживаться в поисках вдохновения, и предостаточно свечей, если вдруг заработаюсь допоздна.  Ах, как любезен этот министр Генбауэр, что учёл всё это. А вы говорили, что он интриган. – Засмеялся юноша и повернувшись к Кавдору и Риго, наконец остановил взгляд на их ошеломлённых лицах.
- Ты что, ничего не понимаешь? – Буквально прошипел Риго. – Генбауэр не просто так уговорил короля отослать Кальда в Тронбаэл. Я уверен, это его работа. Генбауэр хочет избавиться от тебя, пока твой покровитель в отлучке. Призрак сделает своё дело и через месяц Эмберу IV, представят девять картин, а не десять. Льстецы и лжецы нарисуют короля, так как он хочет сам себя видеть, и никто даже не спросит, где тот наивный мальчишка, что представлял министра Кальда. Твой учитель уйдёт в небытие, никому не нужный и покинутый, а ты пополнишь список злодеяний четверых министров, присоединившись на том свете к бедолаге Вильгельму и таким же дуракам, как он.
 - Что ты такое говоришь? – Задрожал Лель. – Этого не может быть, я не хочу умирать. Я не интриган, а художник, я не должен участвовать во всём этом!
 - Ты уже участвуешь. – Холодно и рассудительно произнёс Кавдор. – Ты стал пешкой в чужой игре, где разменные фигуры — это чьи-то жизни.
 - Неужели министры настолько вероломны?
 Кавдор слегка опешил от собственной откровенности, но всё же сказал то, о чём подумал. – Нельзя властвовать и быть невинным.
 Кавдору вдруг вспомнилось его детство, когда они все трое были неразлучными друзьями и росли практически в одной семье, поскольку их родители были соседями. Семьи мальчишек вместе трудились, вместе принимали горе и радости, вместе воспитывали детей. Казалось, не было такого секрета или тайны, которую три сорванца не могли бы поведать друг другу.  Не было такой затеи, в которой непременно не участвовали все трое. Хитрые лисы, как они сами себя называли, слыли непоседами и сорвиголовами, но каждый в округе знал, что хитрые лисы друг за друга горой.
 Шли годы. Отец Кавдора погиб на войне, ещё при старом короле, и по закону его семья имела право претендовать на место в армии, куда и собирался юный Кавдор, но, благодаря знакомствам и связям с одним аристократом, которого отец Кавдора когда-то спас в сражении, юноше удалось попасть не просто на королевскую службу, а в самую что ни на есть дворцовую стражу. Оруженосцем к престарелому, но когда-то легендарному командиру, а ныне военному советнику средней ступени.
 Благодаря рвению, усердию и протекции того же почтенного старца, в Глондере, через пару лет появился и Риго, который тоже встал в ряды дворцовой стражи и уже успел получить ранение несколькими месяцами ранее, во время взятия одного рубежа на окраинах замка.
 Лель, самый младший из друзей, уже тогда отличался утончённым вкусом, изяществом восприятия, тонким пониманием всего окружающего. Он пробовал себя во всём, что могло бы создать красоту или затронуть сердце чем-то чувственным и нежным. Он писал стихи, лепил из глины, вырезал по дереву, пока, по прошествии ещё нескольких лет, не понял, что истинное его призвание - быть художником. По счастливой случайности, судьба свела его с Кальдом и вот, теперь уже по несчастливой случайности, а скорее по роковой, поставило в такое незавидное положение.
 Теперь, когда минули годы и Лелю было восемнадцать, а Кавдору и Риго по двадцать четыре, банда хитрых лисов снова была в сборе. Все трое смотрели друг на друга и, как бы не была приятной их встреча, когда Лель прибыл в замок, сейчас два старших друга предпочли бы знать, что младший лис в безопасности и далеко от этого места. Давно изменились понятия юных воинов о жизни и о чести, но чувствуя обязанность к детской дружбе, оба они не способны были сейчас просто так удалиться и понадеяться на лучшее.
 - Ладно. – Твёрдо произнёс Риго. – Сопли распускать нечего. Что будем делать?
 - Когда уезжают гости? – Присоединился Кавдор.
 - В обед, я слышал, как Лагард распоряжался на счёт лошадей, к полудню.
 - А художники, когда прибудут?
 - Трое уже вечером, остальные завтра.
  - Какой я олух! – Вдруг, перебил всех Лель. – Мне надо проститься с министром Кальдом, он же тоже сейчас уезжает, я скоро вернусь – Бросил юноша и пустился из мастерской по дворцовым коридорам и лестницам.
 - Куда ты! – Крикнул в след Риго и хотел было уже бежать вдогонку, но Кавдор остановил его.
 - Пусть идёт, не думаю, что что-то может произойти пока гости не разъехались. Слишком много глаз. Призрак не рискует. Художникам дан целый месяц, времени предостаточно, убийца торопиться не станет, это не в его духе. Сегодняшнюю ночь, полагаю, мы проведём спокойно.
 - А дальше? – Наблюдая в окно, как Лель бежит по внутреннему двору, буркнул Риго.
 - Дальше никаких гарантий. – Кавдор опустил голову. – Риго, я уберегу его, чего бы мне это не стоило. Спасу, даже ценой своей жизни. Ты со мной, средний лис. – Обратился он так, как называл друга в детстве.
 - Да, я с тобой. – Высокий стражник подошёл к Кавдору и протянул ему руку. – Клянусь, во что бы то ни стало.
 - Клянусь. – Повторил Кавдор.

                Глава четвёртая.
                Поцелуй смерти.
                3 октября. Утро.
- Что Кальд, уехал? – Спросил второпях Риго, когда, почти бегом, он вместе с Кавдором миновал каменный коридор, ведущий в мастерскую художника.
 - К сожалению, уехал. Жаль, я рассчитывал на него. Хотел просить, чтобы он убедил короля отпустить Леля в Тронбаэл.
 - Что ты! – Стражник в гневе пнул каменную стену. – Кальд и сам уже подходил к королю с этим предложением. Я слышал, как капралы обсуждали это утром в казарме.
 - И???
 - Бесполезно. Король так зол на Кальда, что ничего не желает слышать об этом. На министра надеяться нечего, надо придумать что-то ещё.
 - У меня есть один план, но я расскажу его позже, в мастерской, хотя и на счёт надёжности тех стен я тоже далеко не уверен. Уши везде и к Лелю их могли приставить.
 Стражники пошли молча. Про то, что у стен этого замка есть уши, они слышали сотни легенд и историй, начиная с первого дня службы в Глондере. Тайные проходы, лестницы и камеры, по словам ветеранов, буквально кишили в каждом зале и комнате. Враки и байки выдумывались и сочинялись про это практически каждым придворным или стражником. Многие утверждали, как сам король, заходя в один из своих кабинетов, неожиданно мог появиться во дворе или на цитадели, а уж дворцовый призрак – убийца, знает все тайные ходы в совершенстве и может проникнуть буквально везде.
 - Доброе утро. – Громко, по-военному сказал Риго, широко открывая дверь в мастерскую.
 Лель уже не спал. Сидя на самой последней ступени раскладной лестницы, под потолком, он не отрываясь следил, как два солнечных зайчика танцевали на деревянных стенах.
 - Что ты делаешь? – Возмутился Кавдор.
 - Ищу правильное место для моей работы. Мне надо непременно найти идеальную позицию, от этого многое зависит.
Кавдор внимательно осматривал комнату и даже начал простукивать стены. – Жаль препятствовать твоим планам, но эта самая позиция тебе вряд ли понадобится.
 - Почему? – Первый раз отвлёкся Лель, от солнечного зайчика.
 - Тебя разве Кальд не о чём не предупредил?
 - Нет. Да нам толком и проститься не дали. Всё время торопили учителя, а когда я подошёл, чуть ли не силой засадили его в экипаж. Он только и успел крикнуть из окошка, чтобы я был осторожен и то что он вернётся, как только сможет.
 - Этого следовало ожидать. Министры своего шанса не упустят, жертвой больше, жертвой меньше, для них не существенно.
 - Ничего не понимаю. – По-детски улыбнулся художник. – Шансы, жертвы, ты опять говоришь загадками. Можно сказать яснее?
 - Скажу, скажу. – Продолжал простукивать Кавдор.
 - Тук, тук, тук. – Проходил он шаг за шагом, прислушиваясь к каждому звуку.
 - Просишь яснее, изволь! Надеюсь нас сейчас никто не подслушивает. – Кавдор отвлёкся от своего дела и пристально посмотрев на своего друга, потребовал абсолютного внимания.
 - Бедолага Вильгельм, которого ты видел, увы, только мёртвым, не единственная жертва Глондерского призрака. До него были: болтливые любовницы, доверенная прислуга, советники нижней ступени, в общем все те, кто по иронии судьбы знал или догадывался о том, что министры: Фиц, Дангр, Ровир и, конечно же, Генбауэр, не хотели предавать огласке.
 - Но причём же здесь я? – Перестал улыбаться Лель. – Я не знаю никакой государственной тайны.
 - Зачем тайна. Тук, тук, тук. – Продолжал Кавдор. – С тобой всё гораздо проще. Твой учитель слишком не угоден четверым министрам, и если ты проиграешь конкурс художников, то Кальд лишится своего поста и станет для Генбауэра и остальных не опасен. Но что ты проиграешь, никто не гарантирует, более того, многие, и даже ты, убеждены, что теперь Лель ошибку не допустит, и нарисует полотно, как следует. Вывод напрашивается сам. Тук, тук, тук.
 - Какой? – Уже побелев от страха, прошептал Лель.
 - Господи, как ребёнок! Вывод прост, для министров лучше, если бы ты совсем не участвовал. Пропал бесследно или погиб при невыясненных обстоятельствах, это уже не будет иметь значения.
 - Риго, ты слышишь, что он несёт!? – Пытаясь успокоится скулил художник.
 Рослый телохранитель сделал два широких шага и, схватив Лангро за плечи, хорошенько тряханул его. – Да очнись же ты, куда ещё понятней! Тебе угрожает смертельная опасность, ты слышал, что говорил Кавдор? Вильгельм не единственный случай. Любовницы, прислуга, младшие советники, большинство из них мы знали лично, а теперь их нет, и тебя не станет, если не перестанешь сомневаться.
 Лель и Риго смотрели друг на друга и неожиданно обратили внимание, что стук прекратился. Кавдор стоял на коленях, возле самого пола в углу мастерской и отрывал какую-то доску.
 - Что там! – Подскочил Риго.
 - Ход, только очень маленький. Смотрите! – Кавдор отложил доску, взял со стола свечку и посветил в обнаруженный лаз.
 - Видите, совсем узкий. Обыкновенному человеку в него не пролезть и всё же он имеется и тщательно замаскирован.
- Интересно куда он ведёт? – Задал вопрос Риго.
- Не знаю, я не кошка чтобы пролезть в этот коридорчик, но чувствую, что Леля разместили здесь не просто так. Комната вообще странная.
 - Чем? – Переспросил средний лис.
 - Находится в заброшенном крыле, в случае чего даже крика никто не услышит. Окна на внутренний двор, который совершенно не охраняется. Наконец, этот лаз странный. Не знаю, как вам, а мне не по себе от этого места, а ведь в замке полно свободных, подходящих помещений.
 - Ещё один факт, наш младший лис в смертельной опасности. – Вздохнул Риго.
 - Ты говорил, у тебя есть план!?
 Кавдор прошёл к двери и убедившись, что банда хитрых лисов одна, шёпотом начал рассказывать. – Я предлагаю бежать Лелю, и бежать не мешкая. Когда погиб Вильгельм, один трубадур говорил мне, что ему предлагали бежать, переодевшись в музыканта. Нам следует воспользоваться этой возможностью, думаю на трубадура можно положиться, если, вдобавок, мы ему хорошо заплатим.  Искать Леля никто не станет, министров устроит, что он просто пропал.
 - А как же учитель, он рассчитывает на меня!? - Дерзнул высказаться художник.
 - Мёртвым ты ему ничем не поможешь, надо подумать о себе и бежать немедленно.
 - Куда же я побегу?
 - Поживёшь пока у моих друзей, я объясню, как к ним добраться и передам с тобой записку. О тебе позаботятся. Через месяц всё это не будет иметь значения, и мы решим, как быть дальше.
 В коридоре послышались тяжёлые шаги, и в дверях появился высокий, худой мужчина с бритой головой и крайне неприятным выражением лица, которое неумело маскировалось за натянутой улыбкой.
 Визитёр весьма удивился, застав художника в компании Кавдора и Риго.
 - А что здесь делает дворцовая стража? – Обратился он напрямую к хозяину мастерской.
 - Это мои друзья, – Неуверенно, словно в чём-то провинился, ответил Лель. – Они пришли в гости, немного поболтать, вот и всё.
 - В такую рань?! – С сарказмом подметил долговязый.
  - С кем имеем честь? – Кавдор выпрямился во весь рост, но обнаруженный лаз заслонить не успел.
 Незваный гость был не готов объяснятся и поэтому начал с запинки. -  Меня, я, меня зовут Тарквиний, я представлен к конкурсанту, чтобы во всём помогать ему. Министр Генбауэр очень обеспокоен, что юный художник не в настроении после последней неудачи, вот я и позабочусь, чтобы у него всё было.
 С каждым словом долговязый набирался уверенности, и вот его бегающие глазки перестали мельтешить и впились, со всем должным подозрением, в Кавдора и Риго. – Ваша очередь, вы кто такие?
 - Меня зовут Риго, и я назначенный телохранитель для этого конкурсанта.
 - Какие глупости. – Неприятно засмеялся Тарквиний. – Телохранитель художнику требовался, пока его первая картина не была представлена королю. Теперь, когда вся работа предстоит заново, и на конкурс прибудут ещё девять художников, телохранитель художнику Лелю больше не требуется. Смотритель, то есть я, другое дело, а телохранитель нет. Не думаете же вы, что конкурсанту может что-то угрожать в королевском замке.
 Риго хотел возразить и напомнить долговязому, про судьбу несчастного Вильгельма, но, подумав, что у смотрителя наверняка есть на этот счёт оправдание, даже не стал пытаться.
 - Я. – Сделал шаг в перёд Кавдор.
 - Вас, оруженосец, я знаю. – Перебил его визитёр. – Не стоит утруждаться в представлении. Хочу лишь напомнить, что людям вашего положения следует посветить себя прямым обязанностям, а не слоняться весь день без дела по замку. Полагаю, вы докучаете нашему конкурсанту, прошу вас покинуть мастерскую.
 - Непременно. – Оскалился Кавдор. – Только после вас.
Тарквиний ожидал подобную фразу. – Разумеется, я тоже мешать не буду, я лишь хотел сказать конкурсанту что сегодня, после обеда, его величество будет прогуливаться, и у художника появится возможность, не мешая, разумеется, понаблюдать за королём. Позировать его величеству некогда, придётся довольствоваться тем, что есть. Я зайду за вами, мастер Лель. Так мне велено теперь к вам обращаться.
 Смотритель поклонился и направился к двери, но когда он обернулся спиной, то сразу приковал к себе внимание.
 - Ещё несколько мгновений вашего времени. – Окликнул его Кавдор.
 - Да. – Не оборачиваясь ответил Тарквиний.
 - Я служу в замке не первый день, а вас никогда не видел, хотя у вас весьма примечательная внешность.
 - Возможно, вы просто невнимательный растяпа. – Обрубил смотритель. – У вас всё?
 - Нет! Ещё кое-что интересует. Зачем вам нож, под камзолом, да ещё такой необычный! Где-то я видел такой же, совсем недавно. Разрешите взглянуть?
 Тарквиний так и стоял спиной к собеседнику. Дыхание его стало тяжелее, а всё тело напряглось, словно готовилось нанести удар или прыгнуть.
 - Нет. – Вдруг ответил он резко. - Носить нож мне дозволительно и показывать его вам я не намерен.
                ***
 Король гулял в саду Глондера довольно часто, но сейчас, вынужденный быть натурой для художника, который не так давно огорчил его, Эмбер IV прибывал в весьма раздражительном состоянии. Шут – карлик из кожи вон лез, чтобы рассмешить и приободрить его величество, но Эмбер был мрачен, и почти не обращал внимание на старания карлика. 
 Тарквиний и Лель шли по параллельной аллее, шагах в двадцати от короля и разговаривали шёпотом. Тарквиний, так не понравившийся Кавдору и Риго, оказался весьма приветлив с художником, но та опаска, что внушили своему другу средний и старший лис, заставляла Леля не доверять смотрителю.
 - Мы можем подойти ближе? – Потеряв за колючим кустарником, из вида короля, спросил Лель.
 - Не в коем случае, его величество и так идёт на небывалые уступки и позволяет наблюдать за ним во время прогулки.
 - Но я должен разглядеть детали для своей новой картины.
 - Я постараюсь провести вас, мастер Лель, в обеденный зал, и вы сможете разглядеть короля совсем близко, из-за портьеры. Но только на следующей неделе. Начальник королевской стражи Лагард не очень хорошо ко мне относится и не позволяет слишком часто докучать ему подобными просьбами.
 - Да, да, я понимаю. А камзолы его посмотреть можно?
 - Когда в них нет его величества?! – Засмеялся Тарквиний от собственной шутки.
 - Да. Просто камзолы.
 - Пожалуй, это можно устроить, но только ночью, когда король спит, и его одежда свободна.
 - Чудесно, вы мне этим очень поможете, сэр смотритель.
 Тем временем обе садовые тропинки закончились красивой, овальной поляной, на которой стояли столбы с канатами, верёвками и трапециями. Несколько мускулистых мужчин, проверяли страховочные сети, а один из прислуги разводил костёр в металлическом корыте. В центре всей этой мизансцены разминалась очаровательная Кристина, или как было принято называть её при дворе, мадам Пантера.
 - Тренируетесь?  - С почтением обратился король к девушке.
 Воспитаннице её высочества Аурелии было позволительно не соблюдать этикет во время репетиций, и поэтому она, не отрываясь от растяжки на специальных гимнастических брусьях, лишь улыбнулась Эмберу и изящно всплеснула рукой.  – Занимаюсь в парке, пока позволяет погода. Готовлюсь к новому номеру.
 - Опасному? – Первый раз за день улыбнулся Эмбер.
 - У меня других не бывает.
 - И что же это за номер?
 - Пока секрет. Чтобы не испортить первого впечатления, я должна держать всё в тайне, скажу лишь, что это потребует от меня пика моего мастерства.
 - Буду ждать с нетерпением, а пока, я понимаю, мне следует удалиться?
 - Вы очень любезны и понятливы, ваше величество. – Произнесла Кристина так страстно, что не оставило бы равнодушным любого мужчину.
 Король оттаивал всё больше. – Покажите мне, на прощанье, один из ваших прошлых номеров, мой любимый.
 - Какой? – С грацией дикой кошки, девушка покинула тренажёр и подошла ближе.
 - Кажется он назывался поцелуй смерти.
 - Ах, этот!  Нет ничего проще, особенно если это порадует вас, ваше величество.
 Кристина взяла за руку шута – карлика и отвела его к одному из деревянных столбов на которых крепились страховочные сетки. Прислужник подал Пантере красное яблоко.
 - Стой и не рыпайся, а то оставлю без уха. – Подмигнула она маленькому человечку и поставив плод прямо на голову шута, повернулась и пошла отмерять десять шагов.
 Уверенность так и излучалась из кудесницы Эквилибра. Её лицо было сосредоточено, но максимально спокойно. Губы плотно сжаты, в глазах появился прищур, кожа побледнела.
 Девушка резко обернулась и выбросила руку в сторону столбов. Воздух рассёк изящный клинок, который Кристина мгновенно рванула из маленького ремешка, расположенного на запястье. Все присутствующие только и успели ахнуть, когда за долю мгновения острейший нож уже появился в столбе, аккурат над головой, разрубив яблоко на две части.
 Пантера тоже ахнула, когда увидела, куда метнула нож. Вместо шута, прислонившись к столбу, стоял сам король и широко улыбался. Шут сидел рядом на своей пятой точке и таращил глаза на происходящее. Эмбер грациозно наклонился и, подняв с земли половинку яблока, откусил его.
 - Спасибо, мадам Пантера, вот моё настроение и улучшилось.
 - Ваше величество!!! -  Девушка была в не себя. – Что это за ребячество, как можно подвергать себя такой опасности, ведь вы же глава государства.
 - Я был уверен в вас с самого начала. Не сердитесь на мой поступок, но если бы я этого не сделал, то совсем бы загрустил сегодня.
 Кристина поняла, что её тон уже нарушает дозволенные границы и решила свести всё на шутку. – Так, репетиция сорвана. Ещё немного и его величество попросится на пирамиду или трапе. Наверное, на следующем выступлении, он тоже будит выполнять трюки.
 Вся поляна разразилась пронзительным смехом и аплодисментами в сторону Эмбера. Король подошёл ближе, поцеловал девушке руку и что-то шепнув ей на ухо, под всеобщие овации, направился в замок.
 Лель и Тарквиний, наблюдавшие за происходящим из-за кустов пожелтевшего винограда, поспешили следом.
 - Ох, и порох эта Пантера. – Высказывался Смотритель. – Распалит любого. Я еле сдержался чтобы не крикнуть ей, что король занял место карлика.
 - Красивый номер, ничего не скажешь. И очень волнительный. – Согласился Лель.
 - С мадам Пантерой всегда так. Очень волнительно! 
 Тарквиний ещё раз обернулся на быстро удаляющуюся арену и ещё прибавил шаг, чтобы сравняться с королём, снова шедшим по параллельной дорожке.
 - Мы отвлеклись с вами, мастер Лель. В начале прогулки мы видели, как король сердится, сейчас же у нас есть возможность наблюдать его величество в весёлом расположении. Смотрите, смотрите!!!
 Смотритель положил руку на плечо художника и на цыпочках подвёл его к тому месту где был лучший обзор. Карлик – шут пародировал только что увиденный номер. Подобрав с земли веточку, он изобразил метание кинжала и растянувшись в воздухе, в необычной, раскоряченной позе, с криком приземлился, плюхнувшись прямо в лужу, оставшуюся на парковой тропинке. 
 Король смеялся, как смеются пьяные матросы, отдаваясь целиком этому занятию. Смех его напоминал больше лошадиное ржание или гогот гусей, наевшихся перебродивших ягод.  Зайдя прямо в лужу, он подал промокшему, перепачканному шуту руку и достав его из лужи, хлопнул по затылку.
 Шут тоже смеялся, его задача была выполнена. Он был доволен собой, королём и всем происходящим.
 - У нас могут быть неприятности, мастер Лель. – Одёрнул юношу смотритель, когда художник тоже начал смеяться.
 - Его величеству может не понравится, что мы всё это видели. Давайте, лучше, пойдём другой тропинкой. Парочка быстро свернула вправо и моментально скрылась от короля и карлика.
 - Какой, однако, затейник этот шут. – Захотелось поболтать Лелю.
 - О, ещё какой. Ходячий смех, да и только. Король его просто обожает. Их редко можно видеть порознь, карлик даже на передовую с ним ездит.
 - Как здорово он изобразил Кристину. – Захохотал художник, уже достаточно удалившись от того места, где они расстались с королём.
 - Да, вылитый трюкач. – Смотритель тоже заливался смехом. -  Только если Кристина это Пантера, то шут её урезанная копия, кошка, наверное. Точно - кошка.
 Тарквиний присел на корточки, чтобы отдышаться. – Что с вами, мастер, я сказал что-то не то? – Обратился он к художнику, когда заметил, что тот не смеётся, а лицо его стало задумчивым и серьёзным.
 - Что случилось? – Повторил он вопрос.
 - Да нет, ничего. Странное чувство. Я где-то уже слышал сегодня, чтобы человека сравнивали с кошкой. Только вот где, убей бог не вспомню.


                Глава пятая.
                Бежать сегодня ночью.
                4 Октября.
 Четвёртый октябрьский день встретил художника весьма неприветливо. Бледное осеннее солнце, словно полежавшая глазунья, уныло заглядывало в окно мастерской и убивало последние надежды на возможность погулять сегодня в парке. Чуть позже пошёл мокрый снег и стало совсем тоскливо. Тарквиний принёс завтрак и помог растопить маленький каминчик, но поболтать не остался и удалился, сославшись на то, что у него много дел.
 Лель начал привыкать к долговязому смотрителю. Не смотря на его жутковатый вид, юноше иногда казалось, что он весьма милый человек, просто непримечательной наружности. Художник забывался, даже ждал своего смотрителя, а потом вновь вспоминал предостережения друзей и сразу впадал в отчаяние.
 - Я же сам видел нож на поясе у Тарквиния. – Разговаривал художник сам с собой, метаясь по комнате. – Кажется, он был такой же, как и тот, что я видел в день гибели Вильгельма.
 - Глупости. Я что, разбираюсь в ножах?! Тот, который я видел на поясе, был в чехле, я видел его даже не полностью. А которым убили Вильгельма я и не разглядел толком, испугавшись покойника.
 - Друзья предупредили меня, что убийцей, посланным четвёркой коварных министров, может оказаться любой, но Тарквиний, ведь он же мой смотритель.
 - И что? – Мысли в голове начали спорить. – Кому, как не смотрителю, убить меня удобней всего?
 - Опять парадокс. Почему он не сделал этого до сих пор? Вчера в парке, когда мы остались одни, или сегодня утром. Такому великану пырнуть меня не составит труда, даже если я буду сопротивляться. Неужели он ждёт случая поудобнее, тогда ему следовало бы быть аккуратнее и пока нож с собой не носить.
 - Да нет, это не он. Или он?
 Лель понял, что в таких подозрениях он в конце концов, лишится рассудка и, вспомнив для чего он собственно здесь, начал таскать по мастерской мольберты и лесенки, подыскивая правильное место для своей работы.
 - Стоп!!! – Снова остановил себя художник. – Какой работы, я же убегаю сегодня ночью. Ну да, убегаю с трубадурами. Так сказали мне друзья. Сегодня они принесут записку для тех, к кому я отправлюсь и объяснят все подробности. Главное, чтобы Тарквиний, или кто-то другой, не убил меня раньше.
 - Привет. – Послышалось за спиной, когда Лель поглощённый мыслью о том, как он побежит в такой ужасный снег, совершенно забыл об осторожности.
- Чёрт! – От неожиданности юноша дёрнулся, потерял равновесие и отлетел к камину, сильно ударившись спиной об каменную кладку.
- Господи, что я наделал! – К Лелю подбежал молодой человек, который сел рядом и взял художника за руку.
 - Прости, я не хотел пугать тебя. Проклятая привычка ходить бесшумно, на цыпочках, я многих так пугаю. Я не нарочно, клянусь.
 - Всё нормально, кажется я ничего не сломал. - Потирал ушибы художник, присаживаясь на топчан. – Кто ты?
 Молодой человек выпрямился в полный рост и поклонился. – Меня зовут Валер, я прибыл из Тронбаэла и представляю одного из советников королевства. Буду, как и ты, участвовать в конкурсе. Ты же Лель Лангро, я не ошибся?
 - Не ошибся, да, я Лель, очень приятно познакомится, как ты сказал тебя зовут?
 - Валер. Валер из Тронбаэла.
 - Ого! – С удивлением подметил Лель. – Ты из резиденции его высочества королевы, наверное, её личный художник!?
 - Скорее, ещё один бездельник, которого пристроили знатные родственники в местечко потеплее. Таких, как я, много в Тронбаэле, но толку от нас никакого. Слоняемся из угла в угол, иногда пытаемся что-то нарисовать, сочинить или вылепить, а зачастую только пьянствуем и распутничаем. Мы вообще изрядные лодыри.
 - Кто это мы? – Поинтересовался Лель.
 - Мы, это непризнанные гении, скульпторы, поэты, художники, проще говоря, бездельники, которыми окружила себя королева, на потеху.
 - Понятно! – Не без колкости, подметил Лель.
 Валер казался весьма энергичным парнем лет двадцати пяти. Хорошо и аккуратно одетый, он был полным антиподом Тарквиния. Если первый отталкивал своей внешностью, то Валер был, наоборот, мил и приятен. Наверное, даже чересчур. Словно бабочка, он пропорхал к обеденному столу, достал из-за пазухи флягу вина и два медных стаканчика.
 Наливая креплёный напиток, он опередил вопрос –Что ты здесь делаешь? – И протянув полный кубок Лелю начал рассказывать.
 - Представляешь, приезжает в Тронбаэл вчера вечером министр Кальд и говорит, что мне нужно ехать в Глондер, участвовать в каком-то конкурсе живописцев, представлять там одного из королевских советников. Представляешь, я, пьянющий вусмерть, а мне говорят в конкурсе участвовать. Я отказаться хотел, но тут королева своё слово сказала - поезжай мол, и без разговоров.
 - Я Кальду пытался объяснить, что в портретах не силён, а он мне сказал, что ничего страшного. Моё участие нужно только для количества, нарисую как-нибудь, и ладно. С теми словами прямо в ночь меня и отправили. Несколько часов в дороге и вот я здесь, привёз тебе привет от твоего учителя.
 - Спасибо. – Улыбнулся Лель. – А что, другие конкурсанты тоже приехали?
 - Да, я видел двоих, но толком ещё не знакомился. Тебе повезло, у тебя есть собственный смотритель, а меня привезли, засунули в какую-то келью, дали краски, сказали рисуй, и всё. Хотел пройтись по замку, так меня никуда не пускают. К королю просился, вообще чуть по шее не дали. Вот только к тебе добрался, хоть кто-то со мной разговаривает.
 Молодые люди ловко опрокинули кубки за знакомство, и почти сразу ещё по одному, за здоровье короля и процветание Тиграна. Валер наливал уже по третьей, когда в коридоре снова послышались шаги и в мастерскую вошёл начальник дворцовой стражи Лагард.
 - Мастер Лель и мастер Валер. – Посмотрел он на уже хмельных художников строго и пронзительно. – Вам следовало бы больше уделять времени своим картинам, а не пьянству. Ваши конкуренты, хоть и прибыли в Глондер позже, уже преступили к работе, а у вас. – Лагард указал пальцем на ещё свёрнутые холсты и пустые подрамники. – А у вас ещё никаких подвижек.  Вам требуется быть более ответственными, я, собственно, с этим к вам и пришёл.
 - С чем именно? -  Пытаясь улыбаться, промямлил Валер.
 - С тем, что работать вам надлежит порознь. С этого момента и до истечения срока конкурса в мастерские к художникам доступ закрыт всем посторонним. В первую очередь, это касается ваших друзей, мастер Лель. Сдаётся мне они вас только отвлекают. В конце коридора теперь будет стоять охрана. Никого посторонних. – Повторился Лагард.
 - А мне то выходить можно? – Поинтересовался Лель.
 - Да, но только до ужина. Стражник будет проверять вас вечером и до утра покидать мастерскую нельзя.
- Мне надо видеть моих друзей, Риго и Кавдора.
Лагард указал на дверь Валеру и, фыркнув сказал. – Они в казарме, любой стражник объяснит где это.
Лелю снова стало страшно, он был один и не знал, что делать. Накинув на плечи рогожку, он пустился по коридору и врезался в громадного стражника, который стоял прямо за углом, чтобы его было не видно из мастерской.
 - Ой. – Схватился за голову Лель, получив очередную шишку.
 Громила стражник посмотрел на юношу из-под чёрного шлема и отставив копьё в сторону, упёрся в боки руками. – Куда?
 - Мне надо. – Замельтешил художник. – Мне тут рядом, мне сказали днём можно, я как бы тут, я.
 Стражник, не отличавшийся искусным исполнением этикета, как его командир Лагард, просто закивал бронированной башкой и сделав шаг назад, освободил дорогу. – После ужина ты должен быть в мастерской, если не будешь, то я отправлюсь искать, и ты пожалеешь, когда найду. Понятно?
 - Понятно, сэр стражник. – Вырвалось у перепуганного Леля, словно у ребёнка перед строгим воспитателем.
 Миновав три - четыре коридора, широкую лестницу и внутренний двор, на который выходили окна его мастерской, он направился искать казармы. Сырая земля мгновенно промочила обувь художника, а не унимающийся снег рогожную накидку и берет. Юноша задрожал от холода и решил вернуться в тёплую мастерскую и, дождавшись Тарквиния, уже с ним отправиться искать Риго и Кавдора. Развернувшись у серых ворот, которые вели в более обитаемую часть замка он почувствовал, как что-то молниеносное и едва заметное, свистнуло у его правого уха.
 - Тррр. – Раздалось следом, и какая-то тень, шагах в двадцати от ворот, мелькнула через белую завесу падающего снега и скрылась в крошечной арке бесконечных лабиринтах Глондера.
 -Что за чёрт! – Недоумевая, выругался художник, и только когда случайно повернулся к воротам, понял, что случилось. В нескольких пальцах от линии, где была его голова, в чёрных, воротных досках, наполовину лезвия торчал нож с черепом на рукоятке.
 - Мамочки! – Вырвалось у перепуганного парня. Рванув на себя одну из створок ворот, он бросился подальше от того места. Проваливаясь по щиколотку в лужах и рытвинах, потеряв на ветру сорванный берет, он только и мог, что повторять. – Мамочки, мамочки, мамочки!
 В следующем дворе навстречу стали попадаться люди, которые смотрели на бегущего, мокрого юношу, как на сумасшедшего и больного. Лель уже был не один, и ему стало не так страшно, но, не в силах остановиться, он нёсся куда глаза глядят, пару раз уже чуть не столкнувшись с прохожими и стражниками. 
 - Эй! – Вдруг окрикнул его знакомый голос.
 Художник сделал ещё три, четыре широких шага и прижался спиною к каменному брустверу. К нему бежали Риго и Кавдор, судя по их лицам они уже понимали – что-то случилось.
                ***
Обед в казарме был необычайно прост. Король не баловал своих воинов изысканностью и разнообразием блюд. Солдатская каша и чёрствый хлеб – всё, что полагалось на обед дворцовому охраннику. Этого, правда, было в изобилии. Стражник имел право попросить добавку, ещё одну и даже две порции и, только рискуя получить нагоняй за излишний вес, этого не делал.
 Лель же с перепугу наворачивал третью тарелку. Сидя перед казарменной печкой, укутавшись в колючее шерстяное одеяло, он уже несколько часов прятался здесь. Его мокрая одежда сохла, развешенная над дымоходом, а сам он, стуча зубами, в третий раз рассказывал, что с ним приключилось.
 - Рядом, совсем рядом, представляешь!? – Не унимался художник.
 - Представляю. – Глядя прямо в глаза другу, ответил Кавдор. – Неужели ты совсем не разглядел ту тень? Пусть не лицо, но хоть что-то. Рост, телосложение, одежду!?
 - Прости, ничего не заметил. Я не придал этому значения, а потом очень сильно испугался, к тому же шёл снег. Проклятый снег, если бы не он, я бы, возможно, и разглядел призрака.
 Кавдор хмыкнул. – Если бы не снег, призрак бы не промахнулся, так что не торопись ругаться, тебе неслыханно повезло. Раньше он, во всяком случае, не промахивался.
 В казарму вернулся Риго.
 - Ну что? – Зыркнул в его сторону стражник.
 - Ничего. Свежий след от ножа, в воротах, а самого ножа нет.
 - Дьявол! Этот призрак осторожничает. У Вильгельма нож остался, а в нашем случае нет. Нет трупа, нет и орудия убийства. Хитёр, каналья!
Риго, тоже озябший и промокший, устроился рядом с Лелем. - Припомни нам, кто навещал тебя сегодня утром?
 - Приходил Тарквиний, но совсем ненадолго. Начальник стражи был, и вот ещё, заглядывал один художник из Тронбаэла. Пробыл у меня несколько минут и ушёл вместе с Лагардом.
 - Художник, смотритель, начальник стражи. – Сосредоточено перечислял Кавдор. – На роль убийцы подходит любой.
 - Ага, и ещё куча народу, про которых мы даже не знаем. – Перебил Риго. – Наши догадки сейчас не ко времени, предлагаю обсудить план побега.
 - Здесь большая проблема. – Даже закашлялся, подавившись своим обедом Лель. – По приказу начальника стражи, в мою мастерскую теперь нет доступа посторонним. А выход охраняется. После ужина я должен быть в мастерской или меня примутся разыскивать.
Кавдор подсел ближе и стал говорить шёпотом. – Мы знаем про приказ и уже всё придумали. Если мастерскую проверяют во время ужина, а это примерно в восемь, то надо бежать позже, чтобы тебя не хватились, до самого утра. Тогда ты уже будешь далеко. Ровно в полночь, как вам?
 - Почему так поздно? -  Возмутился Риго.
 - Вечером у трубадуров прощальное выступление, раньше не получится. Мне и так придётся заплатить им вдвое, чтобы они согласились не ждать до утра, а отправились в дорогу ночью.  Это всё, как-то без подозрений, надо объяснить Лагарду.
 - Пусть скажут, что опаздывают на другое выступление, потому вынуждены уехать немедля. – Предложил Риго.
 - Верно! Пусть они так и скажут. Полночь самое подходящее время. Стража дремлет, во дворах пусто. Артисты уезжают, и кому какое дело, что их на одного больше.
 Лель изменился в лице и схватился за голову. – Проклятье!!! Меня же стражник так поздно не выпустит.
 - И не надо. – Успокоили его друзья. – Из мастерской ты уйдёшь не в дверь, а в окно. Стражник так поздно уже не сунется. Спустишься, со второго этажа по верёвке, и вот ты на свободе. Пройдёшь свой двор, потом двор мимо казармы, следующая арка ведёт к воротам замка. Кибитки трубадуров буду ждать тебя до полуночи, я попрошу шуметь их погромче, чтобы ты не потерялся и нашёл кого нужно. Веди себя естественно, стража в воротах тебя не знает. Возьмёшь какой ни будь барабан, прыгнешь в повозку, только вас и ведали.
 - Я не смогу спустится по верёвке.
 - Сможешь. У тебя нет другого выбора. Мы покажем тебе правильный узел, обмотаешься вокруг пояса, как-нибудь справишься, главное - не бойся. Мы бы не предложили этот план, если бы не были в тебе уверены.
Последние слова вселили в юношу уверенность. Лель вдруг почувствовал, что банда хитрых лисов - это самые близкие и верные люди, что остались у него в этом мире. Настоящие друзья, на которых можно всецело положиться и довериться. Ещё какое-то время трое обсуждали детали побега и, только когда отсутствие художника за своей работой стало подозрительно, Риго и Кавдор проводили Леля до мастерской.
 - На. – Протянули Лисы художнику тяжеленые часы с маятником.
 - Зачем это?
 - Как зачем, чтобы полночь не проспать, или ты думаешь стражник тебя разбудит – мастер Лель, просыпайтесь, вам пора сбегать из замка, давайте я верёвку подержу.
 -  Бери без разговоров и не сломай. Часы в казарме одни, нам их только на один день одолжили.
 Друзья замолчали. На этой ноте им надлежало прощаться, и кто знал, может быть навсегда. Банда Лисов обнялась и хрупкий юноша, взвалив на себя часы, печально поплёлся в мастерскую. Обсуждать больше было нечего, всё было сказано и решено. Время ожидалось неспокойное.
                ***    
 Ночь с четвёртого на пятое декабря выдалась по-настоящему жуткой.  Снег, прекратившийся несколько часов назад, сменился морозным, продирающим до костей ветром, который носился по задворкам Глондера и завывал так жутко, словно армия ведьм обступила замок и повергала в ужас всех обитателей своим омерзительным, дьявольским кличем.  Только дураки могли отправиться в дорогу в такую мерзкую погоду, это было весьма подозрительно, но то, что артисты тянули время, было ещё подозрительнее.
 - Сейчас, сейчас, мы только оси у кибиток проверим, это быстро. – Уговаривали трубадуры стражников, которые уже косились на артистов с недоверием.
-  Раньше надо было заботиться об этом. – Ворчал капрал, назначенный старшим в это дежурство. – Чего вы в таких потёмках увидите, что днём, недосуг было?
- Сейчас, сейчас. – Не зная, что уже врать, твердил распорядитель труппы.
Старший и средний лис наблюдали за происходящим из-за угла казармы, выходившей этой частью, к главным воротам.
 - Где же он, Кавдор? – Повторял Риго.
 - Не знаю, но ждать больше нельзя, трубадуры сейчас уедут.
 - Может он в кибитке спрятался?
 - Нет, его не было. Видишь барабан стоит у колеса последней телеги. Лель должен был взять его, чтобы сойти за артиста, но барабан на месте, значит наш младший лис не явился.
 - Что-то случилось! – Задёргался Риго.
 - Понятное дело, случилось. Что будем делать теперь, вот что не ясно.
 - Но, трогай. – Раздалось залихватское слово из первой повозки трубадуров, и чёрная гужевая лошадь шагнула через ворота.

                Глава шестая.
                Всё ль ладно нынче в королевстве?!
                5 октября. Раннее утро.
- Господи, где ты был?! – Риго и Кавдор, трясли за плечи спящего художника. – Мы чуть с ума не сошли!
 - Друзья! – Продирая глаза спросонок, испугавшись, пролепетал Лель. – Произошло невероятное, нам страшно не повезло. Я делал всё по плану, ждал назначенного времени, приготовил верёвку и вдруг!
 - Лель сделал многозначительную паузу. – За двадцать минут до полуночи, приходит ко мне смотритель Тарквиний и говорит, что нам с ним надо идти смотреть камзолы короля. Дескать его величество лёг спать и можно сделать несколько набросков одежды. Мы договаривались с Тарквинием, но я и подумать не мог, что он придёт в такое неподходящее время.
 - Да как же так! – Метался по мастерской Риго. – Ты хоть понимаешь, чего нам стоило договориться с трубадурами. Неужели нельзя было отделаться от этого смотрителя!?
 - Как? – Всхлипнул Лель.
 - Сказался бы больным, наврал что не можешь.
 - Я говорил!!! Выдумал что простыл, вымок днём, но Тарквиний уверил меня, что это ненадолго, и мы действительно вернулись до полуночи. Тарквиний ушёл. Я уже снова собрался бежать, но смотритель вернулся с тазом горячей воды и каким-то целебным отваром. Он лечил меня целый час, а когда, наконец убрался, было уже начало второго.
 Художник виновато смотрел в сторону. – Что я мог сделать? Тарквиний не посторонний, приходит, когда захочет, ему сюда можно.
 - Кстати! – Изменил тон юноша. – А как вы сюда попали?
 - Заплатили стражнику, он и пустил, ненадолго. – Более спокойным тоном, нежели Риго, ответил Кавдор.
 - А если начальник Лагард узнает?
 - Не узнает. Лагард в отлучке. Утром он с королём отправился на дальнюю заставу. Ходят слухи, что наши враги готовят вторжение.
 - Как же так? На приёме король говорил, что южная армия навсегда поставила выскочек соседей на место. – Дословно процитировал короля художник.
 - Пока это только слухи. Но на будущее хочу тебе отметить, что король многое говорит для громкого словца, иногда и сам не веря в сказанное. Таргун и Ашкадир полны сил, я уверен, война только в самом разгаре. 
 - Война будет или нет, разберутся без нас, а вот что теперь делать с побегом? – Вмешался Риго.
 Кавдор прохаживался по комнате. – Боюсь, уже ничего. Час назад вступило в силу распоряжение начальника стражи. Никого не впускать и не выпускать без его распоряжения. На воротах удвоили охрану. При попытке бегства арбалетчики со стен стреляют без предупреждения. Распоряжение касается всех, кроме министров, августейших особ и командиров.
 - Ого! – Риго даже сел. – Прямо какой-то заговор. Словно всем вдруг понадобилось помешать нам.
 Кавдор поморщился. – Как мне объясняли, в связи с государственной необходимостью. Из-за нестабильной ситуации на границах есть опаска проникновения в Глондер шпионов из Ашкадира.
 - И как же нам быть?
 Кавдор остановился у окна и повернулся к Лелю и Риго. – Ответ очевиден. Если наш художник не может бежать, значит мы должны уберечь его до конца месяца. Сегодня уже пятое, осталось двадцать шесть дней.
 - В мастерской я, по крайней мере, в безопасности. – Присоединился к разговору Лель.
 - Не думаю. Стражник, охраняющий тебя, всего один. Его можно подкупить, напоить, оглушить и давайте не упускать такой возможности, что он и может оказаться призраком.
 - Как это? – Удивился Риго.
 - Очень просто. Кто распорядился поставить охрану у дверей мастерской Леля? Министры! Пусть через Лагарда, но всё равно они. Стало быть, и человека для охраны порекомендовали они. Пусть не именно этого, который сейчас нас охраняет, но ведь его когда-нибудь сменят, и следующий может оказаться кем угодно.
 Кавдор глядел в испуганные лица и только скрипел зубами. Он и сам боялся за жизнь художника, но пока даже не представлял, что делать.
 - Это только одни из многих подозреваемых. В мастерскую имеют доступ и Тарквиний и Лагард.  Потайной ход, который мы нашли, возможно, не единственный. Давайте не забывать про окно.
 - А что окно? – Перебил Риго.
 - В окно можно как вылезти, что Лель собирался сделать ночью, так и залезть. Во дворе ночью ни единой души, а окна совсем не высоко. Ловкий, натренированный человек, легко может забросить кошку и попасть в комнату.
 - Просто какой-то капкан, а не мастерская! – Уже практически отчаявшись, вздохнул Лель.
Кавдор отошёл от окна и сел рядом. – Любой капкан можно превратить в крепость. Любая добыча перестаёт быть жертвой, если начинает охотиться сама. Мы не дадим призраку до тебя добраться, мы убережём тебя, чего бы нам это не стоило.
 - Как? – уткнувшись в плечо друга, заплакал художник. 
Кавдор вскочил с места и хорошенько тряханул младшего лиса. – Не смей распускать сопли. Действовать будем так. Ночью ты спать не будешь, а будешь прислушиваться к каждому звуку и шороху. Если призрак нагрянет, ты должен быть готов. Пока есть время, Риго сходит в казарму за арбалетом и мы научим тебя стрелять.
 Старший лис видел, как меняется лицо младшего, но возможности на всякие возгласы недоумения ему не дал. – Далее. Сон твой теперь строго по времени. Мы найдём способ, каждый день, сообщать тебе о том, что кто-то из нас дежурит под твоими окнами или в коридоре.
 Кавдор посмотрел на Риго. – Другой, тем временем, прикрывает его по службе.
 Риго кивнул.
 Кавдор продолжил.
- Так каждый день. Через записку или доверенное лицо, ты будешь знать, в каком часу и до какого часа, мы тебя охраняем. Только тогда ты можешь спать и не о чём не волноваться. Всё остальное время, ухо держать востро. Из мастерской выходить как можно реже, хватит с нас того случая у ворот. И ради бога, начни рисовать картину, а то тот же Тарквиний доложит королю, что ты ничего не делаешь, и тебя просто-напросто повесят, как изменника королевства. Вот призрак обрадуется.
 Кавдор говорил очень убедительно. Мечась по комнате, он бросал огненные взгляды, кричал, стучал по столу, но не на секунду не позволил усомниться в своей решимости. Все вместе друзья определили из какой части комнаты удобнее стрелять, если совершиться нападение. Куда прятать арбалет, чтобы он был всегда под рукой, но его никто не видел. Ещё много деталей и тонкостей.
 Ближе к обеду стражник, заглянувший в мастерскую, предостерёг, что Лагард может скоро вернуться в замок, и всей компании будет несдобровать, если он застанет их здесь.
 Друзья начали собираться. На этот раз обходились без объятий и прощаний. Ситуация требовала от всех троих более твёрдого поведения. Лель провожал друзей у окна. Он был уверен, Риго и Кавдор - люди слова и дела.
 Старший и средний лис подошли к воротам. – Не оборачивайся, а то он опять распустит сопли. – Остановил среднего Кавдор, когда тот замешкался.
 - Ты не слишком давишь на него, вдруг он сорвётся?
 - Убедил. Есть у меня мысль как немного развеять нашего художника. Но сейчас не оборачивайся, идём, надо кое-что проверить.

                Глава седьмая.
                Не угодно ли партию.
  6 октября. 

 - Здесь мы натянем канаты, здесь установим столбы, а здесь будет резервуар с водой.
 Так с самого утра руководила плотниками Кристина, которая уже несколько часов, как заняла весь внутренний двор, на который выходило окно мастерской Леля.
 - Шевелитесь, шевелитесь я не собираюсь терять весь день на подготовку площадки. Мне нужно тренироваться, а я теряю драгоценное время из-за вашей нерасторопности.
 День был действительно драгоценный. После вчерашнего снега и жуткого ветра, возвращение ласковой, солнечной погоды было настолько неожиданно и приятно, что даже суровый стражник, дежуривший в коридоре мастерской, сменил свою суровую физиономию на улыбку, и пожелал доброго утра, когда на рассвете проверял, на месте ли художник.
 Лель старался не спать всю ночь. Укрывшись в самом дальнем углу комнаты, он сидел с нацеленным на окно арбалетом и в любую минуту ждал нападения. Придуманный план, который так тщательно спланировала банда хитрых лисов, выполнялся в точности и аккуратности, но будучи человеком не военным, Лель являлся его самым слабым и не надёжным звеном. Переволновавшись, юноша уснул уже к часу, прямо сидя на холодном полу, со смертоносным оружием в руках, а когда уже под утро неудачно повернулся, досматривая очередной сон, чуть не выстрелил в самого себя.
 Острый, как шило, болт, чудом просвистел мимо и вошёл, по самую ручку, в деревянный карниз.
 Лель здорово испугался, кода резкий треск разбудил его. Ругая себя за недотёпистость и головотяпство он с четвёртой попытки, кое как, перезарядил арбалет, и решил, что Кавдору и Риго знать про первое, весьма неудачное ночное дежурство, не стоит.
 Прекрасно выспавшись даже в такой неудобной позе, с приходом нового дня, юноша, наконец, решил взяться за дело. Развернув холсты и расставив подрамники, он расхаживал из угла в угол, придумывая новые образы, но то и дело опять подкрадывался к окну и любовался прекрасной Пантерой, или, как ему нравилось называть её, мадам Пантера.
 Во дворе стучали молотки, тюками топоры, хрумкали пилы. Работа кипела, но Лелю было совершенно невдомёк, что, собственно, происходит. Он просто подсматривал за происходящим, всё реже и реже возвращаясь к основной задаче.
 - Приветствую тебя, брат мой по искусству! – Отвлекло его, когда художник представлял себя с Кристиной, гуляющими в парке Глондера, совершенно забыв о происходящем вокруг.
 - Если бы это был убийца, я был бы уже покойник. – Подумал Лель, кода с облегчением выдохнул, увидев в дверях мастерской Валера.
 - Прекрасный день, чтобы выпить с другом. – Продолжал неожиданный гость, выкладывая на стол бурдюк с вином, краюху хлеба и, почему-то, складную доску с шахматами.
 - Мне разрешили навещать тебя с целью обмена опытом в предстоящей работе. Правда, ненадолго, и только раз в неделю, но всё-таки это кое-что.
 Валер протянул Лелю наполненный стакан и, не дожидаясь реакции, сам предложил тост. – Давай за дружбу!
 - Давай.
 Валер моментально осушил кубок и плюхнулся на топчан Леля. – Ты знаешь, мне, кроме тебя, ни с кем не удалось подружиться.  Остальные художники гонят меня, считая, что я не их сословия. Мне никогда не было так неуютно, как здесь. Один ты у меня отрада.
 - А как же картины?
 - Здесь тоже провал. Ничего не идёт в голову, думал ты меня на что ни будь надоумишь.
 Лель вдруг вспомнил что сам ещё ни сделал ни единого мазка и указал на абсолютно чистый холст. – И у меня провал, лежу с самого утра, в потолок уставился, в голову ничего не идёт.
 - Лежишь?! – Колко подметил Валер. – А я застал тебя у окна.
 - Да так, знаешь ли. – Отвёл глаза Лель. – Решил посмотреть, что там происходит.
 Валер вскочил с топчана и тоже оказался у окна. – О да! – Раскраснелся гость. – Я бы тоже не отходил с этого места, когда Пантера репетирует свой номер.
 - Какой номер?
 - Ты что ничего не знаешь? А хотя да, откуда, ты же никуда не выходишь.
 Слова Валера насторожили Леля. – Откуда вдруг ко мне такое внимание. – Подумал он.
 - Потрясающий номер. – Продолжал Валер. – Пантера готовит представление к тридцать первому октября, кода мы представим королю картины. Будет грандиозный праздник, сотни приглашённых, пир и новый эквилибристический трюк в исполнении Пантеры, представляешь?!
 - Подробности не разглашаются, сюрприз. Тренировки будут проходить здесь, в твоём дворе, чтобы никто не видел какое именно зрелище приготовит для нас эта очаровательная девушка.  В парке, где она репетировала, до этого, все только и делали что шатались туда-сюда и отвлекали Кристину. Так что теперь тренировки будут здесь, поздравляю.
 - С чем?
 - С тем что ты один сможешь видеть то что она готовит. Ты и, пожалуй, стражник, который тебя караулит.
 Валер отошёл к столу, достал из-за пояса нож и начал отрезать горбушку. Лель опешил и сделал шаг назад, но гость, заметив это, участливо улыбнулся и из другого кармана достал скомканный лист бумаги.
 - Расслабься, я всё знаю, на-ка вот лучше прочти.
 Лель взял бумагу и развернув её сразу узнал подчерк Кавдора.
- Приветствую тебя, друг мой.
- Вчера я немного перегнул палку, был слишком суров с тобой, прости меня за это. На тебя столько всего свалилось и мне следовало понять, что ты нуждаешься не только в охране, но и поддержке. В конце концов, мы с Риго твои друзья, а не сторожевые псы, лишённые сострадания. Надеюсь, это письмо застало тебя, младший лис, в добром расположении духа, и добавило уверенности в будущее.
  - О главном.  Художнику Валеру можно доверять, как и нам. Риго проверил через вестового, что он действительно был в Тронбаэле, когда смерть настигла бедолагу Вильгельма, а стало быть, к делам Глондерского призрака он не причастен.  Этот Валер славный парень и согласился помогать нам из солидарности и негласного братства всех людей искусства.  Он даже отказался от денег, но зато разорил наши казармы на несколько бурдюков креплёного Клаве. Безнадёжный распутник и пьяница, но всё же верный человек, который нам очень полезен. Имей это в виду.
  - Мы стараемся найти и других союзников, на которых можно положиться и, конечно, ищем Глондерского призрака. Кое-какие сведения об этом уже есть, мы идём по его следу. Надеюсь, покушаться на тебя он поостережётся, но бдительность терять ещё рано.
  - Сегодня Риго будет охранять тебя после обеда и до четырёх, я сменю его, но пробуду под твоими окнами не больше часа, так что с пяти вечера ты снова остаёшься один. Остерегись покидать мастерскую, отказывайся от прогулок под любым предлогом и не доверяй Тарквинию, он тёмная лошадка и к нему ведут некоторые ниточки от коварных министров.
 - Сами навестить тебя мы не можем, начальник стражи позаботился об этом, но помни: друзья рядом, друзьям ты дорог, друзья за тебя борются.
-  Ещё! Этот забулдыга уже передал тебе шахматную доску? Я думаю нам не помешает сразиться, как в детстве, помнишь? Ты один, как самый искусный шахматист, против нас всех. Расставляй фигуры и начинай, друг мой. Валер передаст мне и Риго твою позицию, к концу месяца может выйти весьма интересная партия. Первые три хода мы доверяем сделать этому бездельнику. На сим позволь откланяться, береги себя и начинай, наконец, свою картину.   
 Лель посмотрел на пустой холст.
 - Налей мне кубок побольше. – Обратился он к Валере. – Я очень рад что ты мой друг, а не Глондерский призрак, о котором ты, наверное, уже слышал. Сижу в этой мастерской, как на пороховой бочке, а выходить ещё страшнее. Мне необходимо расслабиться.
 Гость посочувствовал. – Да, досталось тебе, бедолага.
 - Не называй меня так. – Опешил Лель. – Уже был один бедолага, его звали Вильгельм. Он стал жертвой Глондерского призрака.
 - Кстати. – Перебил Валер юношу. – По поводу этого призрака у меня есть кое какие соображения.
 Гость быстро пробежался по комнате, посмотрел в коридоре, выглянул в окно и пройдя к столу, продолжил. – Прежде чем испортить отношения с остальными художниками, я к каждому из них пытался наведаться в гости, и что бы ты думал!?
 Валер снова пошёл смотреть нет ли кого за дверью, а Лель, от второго стакана обеспокоившись ещё больше, разложил шахматную доску, и пробуя отвлечься, начал расставлять фигуры.
 - Королевская пешка, вперёд. – Сделал первый ход Лангро, играющий белыми.
 - Аналогично. – Передвинул в том же порядке чёрную фигуру Валер.
- Конь. – Продолжилась партия.
 - Аналогично.
 - Снова пешка.
 - А на этот раз, у меня другой ход, помудрёнее. – Потянулся за похудевшим бурдюком Валер. – К сожалению, я делаю только три хода, а то твои друзья прибьют меня ещё, чего доброго. Они очень ревностно относятся к нашему общению, и страшно за тебя переживают. Но я и сам готов понести ответственность за твою безопасность.
 - Ты что-то начал рассказывать. – Напомнил гостю Лель.
 - Ах да! Так вот, когда я пробовал познакомиться с художником, которого на конкурс выбрал сам министр Генбауэр, то я стал свидетелем одного непонятного происшествия. Так получилось, что в мастерской того художника, его кстати зовут Югос, много разных штор и портьер, и, когда я пришёл в гости, меня сразу и не заметили. Художник разговаривал со своим помощником, но со стороны казалось, что всё на оборот. Помощник, которого Югос называл Арнульф, вёл себя очень вызывающе по отношению к хозяину. Он грубил ему, ругал, указывал.
 - В чём именно указывал? – Почуяв неладное уточнил Лель.
 - То, что мне удалось услышать, было буквально следующее.
 - Ты зачем расставил здесь свои стремянки. – Пародировал Валер, Арнульфа. – Мне нужно пространство, чтобы оттачивать мастерство, мне потребуется почти вся комната, рисовать ты будешь там, а всё остальное - моё место.
 - Я очень удивился, услышав этот разговор. – Увлёкся пересказом Валер. – По идее, Югос должен указывать и распоряжаться, как художник, ещё и благородного происхождения, а здесь всё наоборот. Мне стало интересно в чём оттачивает мастерство помощник Арнульф, и я выглянул из-за портьеры.
 - Клянусь тебе! – Валер вскочил с места и принял странную стойку. – Этот самый Арнульф, вот так выкинул руку и швырнул кинжал в окно, прямо из центра комнаты. Я потом смотрел! Этот кинжал торчал в деревянной перекладине, на площади, куда выходят окна мастерской Югоса. Невообразимый бросок, шагов с пятидесяти, не меньше, и точно в середину.
 - И что дальше? – Покачал головой Лель.
 - Меня заметили, и сразу же выставили, хотя я и говорил, что не нарочно стал свидетелем разговора и трюка с кинжалом. Начальнику стражи запретили пускать в это крыло посторонних, и особенно меня.
 - Странный случай. – Согласился Лангро.
 - Странный, не то слово. Дело в том, что этот Югос частый гость в Глондере, и каждый раз со своим помощником. Помощником, который ведёт себя так, словно он главный. Когда твои друзья, Риго и Кавдор, посветили меня в вашу тайну, я подумал, а что, если этот Арнульф и есть призрак, а художник так, для отвода глаз. Идеальная легенда. Прибыли как будто порисовать, Арнульф убрал кого следует, и снова в дорогу. Ищи, свищи, убийцу Глондера, а его и в замке-то уже нет. Лихо задумано.
 - Лихо. Но не наверняка. Может ты и ошибаешься.
 - Да нет же! Сам посуди, зачем помощнику художника кинжал?!
 Лель печально улыбнулся. – Кинжалы здесь, к сожалению, у каждого второго. Кинжалы носят Кавдор и Риго, начальник стражи и все его стражники. Я сам видел кинжал у Тарквиния. Наша обожаемая мадам Пантера превосходно владеет искусством метания ножей. Да что там говорить, даже королевский шут-карлик умеет это делать. К Арнульфу, конечно, следует присмотреться, но сразу записывать его в призраки ещё рано.
 - Ты говорил о нём Риго и Кавдору?
 - Да, они обещали кое-что проверить. 
 - Алле оп!!! – Во дворе послышался пронзительный голос мадам Пантеры и оба художника бросив шахматную партию, снова кинулись к окну, чтобы полюбоваться обворожительной трюкачкой. Толкая и мешаясь друг другу, они так спешили, что Валер едва не спихнул Леля с подоконника, когда оба высунулись наружу.
 Эквилибристка сидела на одной из трапеций, поднятой над землёй, примерно на два человеческих роста и смотрела прямо на шахматистов.
 - Что вам угодно, господа? – Спросила она так громко, что все её помощники прервали работу и тоже уставились на Леля и Валера.
 - Нам? Нам ничего. Мы просто услышали ваш голос и подумали…
 Валер, расплывшийся в улыбке, вдруг не нашёл подходящего слова закончить фразу.
 - Что подумали? – Засмеялась Пантера, настроенная довольно дружелюбно, в отличие от тех, кто громоздил декорации и тренажёры.
 - Подумали, может вам надо помочь? – Встрял Лель, тоже неудержимо желающий участвовать в разговоре.
 - Помочь мне!? – Кристина указала на своих рабочих. – Вы считаете, что справитесь лучше?
 Нет, мы просто… – Продолжали мямлить молодые люди.
 - Просто мешаете. – Перебила Кристина.
 - Господа художники, я надеюсь, как мои собратья по искусству вы правильно оцениваете ситуацию, и понимаете, что трюки требуют максимальной сосредоточенности и собранности. Вы невольно можете отвлечь меня, и я сделаю ошибку. Ошибки эквилибристов им могут дорого стоить, а трюк, который я ставлю сейчас, будет выполняться без страховки. Риск на грани смертельного. Понимаете, господа художники?
 - Не очень? Как же вы покажите свой номер при короле, на публике?
 - Но не сейчас же! На сколько я помню, конкурс художников тридцать первого октября, а не шестого. У меня ещё достаточно времени подготовиться, если, конечно, два милых, но очень несообразительных молодых человека не удосужатся оставить меня в покое.
 Валер и Лель отвесили по низкому поклону для мадам Пантеры и хотели добавить пару приветливых слов на прощание, как вдруг поняли, что в мастерской, по мимо них, ещё кто-то есть.
 Словно ошпаренный кипятком Лель обернулся первым, ожидая увидеть в комнате убийцу и мысленно ругая себя, зато что снова совершенно забыл об осторожности.  Мгновенно побелев как накрахмаленная простыня, художник бросал свой взгляд на каждый угол, пока наконец не остановил его на столе с шахматной доской, за которым сидела Асми.
 - Господи, как вы меня напугали. – Дрожащим голосом пропищал Лель.
 - Напугала. – Уточняющим тоном сказала Асми.
 - Чего?
 - Напугала. Ты помнишь, что с первой нашей встречи мы сразу были на Ты. Мы ещё смеялись про короля, которого следует нарисовать голым в ванне.
 - Да, я помню, конечно. – Немного успокоился художник. – Чего ты здесь делаешь?
 - Я же обещала прийти, и вот пришла, с новым подарком. – Асми указала на топчан. – Это мятная роза, я специально положила её там, где ты спишь, чтобы ты вспоминал меня и перед сном, и утром. Мятный цвет означает новое начинание и вдохновение, которое обязательно должно быть верным спутником.
 - Благодарю тебя, Асми, роза превосходна.
За спиной Леля хмыкнул Валер.
 - Ой, совсем растерялся из-за твоего неожиданного прихода. Позволь представить тебе моего друга.
 Лангро сделал красивый жест и многозначительно, но со смехом в голосе, декларировал. – Валер из Тронбаэла, собственной персоной. Один из фаворитов конкурса и личный художник ее высочества королевы.
 Валер в одно мгновение оказался возле стола и, встав на одно колено, поцеловал руку девушки. – Счастлив познакомится с тобой, прекрасная Асми. Много слышал о твоей доброте и радушии, которые могут, пожалуй, сравниться только с твоими изумительными цветами.
- Ваши слова весьма приятны, господа художники. – Подмигнула девушка, и два друга поняли, что Асми в комнате уже довольно давно и слышала весь разговор с Пантерой.
 Валер решил сменить тему. – Как ты сюда попала, милая девушка, мы думали вход в мастерскую только для тех, кто участвует в конкурсе, для обмена опытом.
 Асми встала из-за стола и игриво поплыла по комнате, дотрагиваясь указательным пальцем, сначала до бурдюка с вином, потом до шахматной доски и уже после до пустого, девственно чистого холста и не распакованной палитры с красками.
- Многим же вы здесь обменялись. Твой холст абсолютно пуст, мастер Лель, и готова поспорить, что у тебя, фаворит из Тронбаэла, дела обстоят точно также.
 Хмельным недоумкам сказать было нечего. Они всё ещё улыбались, но поспорить им возможности не предоставлялось. Художники бездельничали почти целую неделю.
 - На вопрос, как я здесь оказалась. – Продолжала гостья, остановившись у окна. – Скажу лишь, что мне в замке открыта любая дверь, даже в личные покои короля. Да, я могу там находиться, хотя, признаюсь, никогда не была и не хотела. Я хожу в оранжерею, люблю гулять в парке и навещать моих друзей. Стража никогда мне не препятствует, ведь я воспитанница сестры короля, и делаю всё, что хочу в Глондере.
 - Здорово! – Снова потянулся за бурдюком Валер. – А нам даже на репетицию выступления Пантеры посмотреть не дали. Она просто восхитительна, но сегодня её красота для нас под запретом.
 - Не огорчайтесь, вы хотя бы увидите её выступление в конце месяца, а я не увижу, хотя мне никто не запрещает, да и самой очень бы хотелось.
 - Почему? – Возмутились друзья. – Разве вы не знакомы?
 - Знакомы и были когда-то самыми близкими подругами, но из-за моей глупости Кристина чуть не погибла, и с тех пор не может мне этого простить.
 Асми погрустнела и, сев на краешек стула, продолжила. – Это было два года назад. Кристина показывала на дне рождения короля, новый номер. Я, как всегда, сидела на верхней ложе, чтобы в самом конце, первой и громче всех закричать любимой подруге браво и бросить к её ногам цветок. Но в тот день я совершила ужасный поступок. Не сдержавшись, я бросила розу во время прыжка Пантеры, а ложа находилась так высоко, что цветок подхватил ветер, и он попал в лицо Кристины в самый ответственный и опасный момент. Моя любимая подруга отвлеклась лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно. Не поймав вовремя руку партнёра Кристина сорвалась и упала на арену.
 - Это было ужасно. – Заплакала девушка. – Я же знала, что она всегда выступает без страховки, знала, что нельзя отвлекать артистов, и всё равно не удержалась. 
 - Кристина сильно пострадала. Одному богу известно, сколько ей пришлось преодолеть, чтобы вернуться к эквилибру. Она трудилась день и ночь, терпела адские боли, превозмогала неимоверные нагрузки. Лекари не верили своим глазам, когда через год моя подруга уже вернулась к тренировкам на арене, и стала выполнять ещё более сложные и опасные трюки. Её мастерство и артистизм даже улучшились, и при дворе её буквально боготворили и боготворят, но Кристина так и не смогла простить меня за тот проступок. С тех пор мы больше не разговариваем, и я всячески стараюсь избежать встречи с моей любимой Кристиной, чтобы ненароком, ещё раз не отвлечь и не навредить ей.
 - Дворцовый лекарь украдкой делится со мной секретами её здоровья. У бедняжки часто случаются головные боли, снятся ночные кошмары, и всё это из-за меня. Я не могу простить себя за это, и даже хоть чем-то помочь.
 - Держи ровнее. Ап! – За окном снова послышался звонкий голос мадам Пантеры, и Асми сразу засияла как солнечный зайчик, появившийся на чёрной от копоти трубе камина. 
 - Я повергла вас в печальное настроение, господа художники, а меж тем хотела обратного. Мне казалось, что мастер Лель грустит в одиночестве, а он бражничает, подсматривает и флиртует с молодыми девицами. Я думаю, Лель, твоё вдохновение скоро прибудет, как и подобает верной спутнице творца прекрасного. Я лишь немного помогу тебе, но об этом чуть позже.
 Асми перевела взгляд на Валера и, немного покраснев, направилась к выходу, но вдруг остановилась у шахматной диспозиции.
 - Вы позволите сделать мне следующий ход чёрными, господа художники?
 - Ты умеешь играть в шахматы? – Удивился Лель.
 - Умею, и довольно неплохо. Я же всё-таки воспитанница его высочества, и что бы там про меня не говорили, в шахматы я обыгрывала даже самых искусных мастеров. 
 - Изволь. – Хлопнул в ладоши Валер. – У нашего юного друга будет уже четыре соперника на эту партию.
 - А кто недостающие двое? – Уточнила гостья.
 - Кавдор и Риго.
Асми улыбнулась, и после хода белых передвинула чёрного слона в центр поля.
 -  Уверена, это будет очень увлекательная партия.

                Глава восьмая.
                Разведка в каракалах.
                7 октября.

 Ночь на седьмое октября выдалась весьма тревожной. Лангро почему-то казалось, что призрак Глондера предпримет очередную попытку разделаться с ним именно сегодня. Ощущение страха не покидало его, как только стемнело. Художнику чудом удалось не уснуть, но только благодаря тому, что он совершенно не ложился, не садился и даже не облокачивался, а только ходил из угла в угол и прислушивался к ночным шорохам.
 Стражник, который сменил предыдущего после полуночи, заглянул на пол минуты в мастерскую, чтобы проверить своего подопечного и очень напугал Леля.  Косматая, злющая морда, источавшая, как показалось художнику, только ненависть и злобу, впялилась в и без того еле живого Леля и окончательно повергла его во мрак ужаса.
 - А если это он, если это призрак. – Повторял бедный юноша уже второй час, подкрадываясь к двери и проверяя не затевает ли чего стражник.
 - Я не видел его раньше, он наверняка подослан коварным министром Генбауэром. Скоро он ещё раз проверит не сплю ли я, и когда поймёт, что мне всё стало известно, набросится и убьёт. 
 - О боже, что мне делать!?  Подстеречь его за дверью и выстрелить из арбалета, когда он войдёт. Но вдруг он приоткроет дверь лишь на чуть-чуть, и через щёлочку, не увидев меня в кровати, догадается, где я. Нет, нет, лучше я буду ждать его у окна и сразу выпрыгну, если он ворвётся, а я промахнусь своею стрелой. Со второго этажа можно спрыгнуть и не переломать ноги, но даже если эти шансы слишком малы, это всё равно лучше, чем драться со стражником - громилой и, конечно же, быть им раздавленным. 
 Время тянулось ужасно медленно. За час до рассвета уже совсем издёргавшийся художник снова прокрался на корточках к входной двери.
 - Слава богу. – Вымолвил юноша, когда, приоткрыв полотно, услышал богатырский храп охранника. Сил бороться со сном после такого потрясения, конечно же, не осталось и у Леля, и первые лучи солнца, пробравшиеся в мастерскую через окно, упали на глубоко спящего художника. Он снова подвёл своих друзей.
                ***
 Белый, как снег, туман медленно поднимался над суходолом, поглощая в свои объятия простирающуюся вдали линию горизонта. Едва уловимый ветер, не имеющий сил разметать пелену сырого воздуха, лишь посвистывал, нагнетая что-то невообразимо таинственное и пугающее.
 Всадники, которых было пятнадцать, уныло плелись вперёд, меся копытами лошадей осеннюю грязь октябрьского утра. Уже несколько часов, как они оставили далеко позади крепостные стены Глондера. Поднятые поздней ночью по тревоге, воины второпях похватали амуницию и, вскочив на коней, рванули рысью, получив немногословный приказ.
 Сейчас же, когда пришло время придержать коней и разговаривать только в пол голоса, капрал обратился к своим попутчикам.
 - Нам предстоит проверить каракаловое болото, находящееся на севере наших границ с Таргуном. Кто-нибудь бывал там ранее?
 - Я бывал, капрал. – Отозвался один из всадников. - Однажды с отрядом мы разведывали брод на этих болотах. Министр Джакобурро предполагал, что в этом месте можно перейти границу и ударить во фланг неприятеля.
 - И что разведали?
 - Какое там, гиблое место, одни топи и трясины. Мы даже потеряли двоих на этом безнадёжном деле.
 - Утонули?
 - Да, не повезло. Отличные были парни, и вот такой незавидный конец. Ладно бы в бою, на поле брани, а то вот, захлебнулись болотной жижей.
 Капрал сочувственно покивал головой. – Не растягивайтесь. – Скомандовал он шёпотом.
 - Где-то здесь, если мы не сбились из-за этого чёртового тумана.
 - Не сбились, капрал. – Отозвался другой воин. – Смотрите, впереди лес просматривается. Это узкая гряда, за которой должны быть каракаловые болота. Карта верна, смотрите.
 Капрал приказал отряду остановиться и несколько минут изучал карту, сверяя её с грядой, которая действительно стала просматриваться вдоль линии горизонта.
 - Шагов триста. – Подытожил Кавдор, который был старшим после Капрала.
 - Меньше. В тумане расстояние кажется больше, чем в действительности. Шагов двести, или около того.
Кавдор подал сигнал остальным и отряд сгруппировался.
 - Капрал, может ты объяснишь зачем мы здесь? 
 Капрал ещё раз взглянул на карту. – Есть вести от перебежчиков, что через каракаловые болота строятся переправы и готовится вторжение врага на наши земли.
 - Что за чушь. – Вмешался рослый воин. – Достоверно известно, что силы Таргуна стоят совсем в другом месте. Какой дурак полезет в болота?!
 - Этого я не знаю. – Ответил капрал. – Наша задача проверить болота за грядой и убедиться, что на этом направлении ничего не готовится. Я тоже убеждён, что никакой переправы здесь нет, но министру Дангру, что теперь командует южной армией, взбрело в голову непременно проверить болота.
 - Совсем он что ли, этот министр. – Стали усмехаться всадники. – Сколько надо сил и времени, чтобы отгрохать переправу, через которую можно переправить целую армию. Джакобурро в своё время отказался от этой затеи. И другие, конечно же, не замахнуться.
 - Кавдору не понравился шутливый настрой отряда. – Наша задача выполнить приказ, а не обсуждать его. Я предлагаю оставить троих человек здесь, а остальным спешиться и следовать к болотам пешком. У леса разделиться ещё раз и через гряду идти уже вдевятером. Если переправу действительно готовят, то для непрошенных гостей у врагов может быть засада.
 - Ты что, действительно хочешь расставить людей в эстафету?! – Засмеялся капрал. – Оглянись, здесь нет ни единой души, какие переправы?! Если бы на болотах что-то готовилось, были бы слышны звуки пил, топоров, валящего леса. Давайте все вместе быстро проверим каракалы и едем обратно. Я с ног валюсь, устал жутко, а ты хочешь ползать в этой грязи, как разведчик. Я говорил шёпотом, только чтобы поучить вас, зелень, но сейчас, когда я прекрасно понимаю абсурд нашего задания, намерен закончить его быстрее и к обеду вернуться в Глондер.
 Кавдор хотел спорить дальше, но Риго, также состоявший в этом отряде, остановил его. – Не трать зря силы и время, это бесполезно. Капрал верен своему правилу.
 - Какому?
 - Ни в чём не уступать подчинённым. И быть… – Риго дождался, когда остальные отъедут. – И быть бараном. Таким же глупым и упёртым.
 Друзья засмеялись и поскакали нагонять отряд, что уже приближался к зелёной гряде, за которой распростёрлись каракалы.
 - Давай всё же оставим лошадей подальше от леса. – Сказал Кавдор Риго, когда до гряды оставалось не более пятидесяти шагов.
- Через гряду всё равно верхом не проберёмся, пусть кони останутся здесь.
 Риго, который привык во всём доверять своему старшему другу, не хотел обострять отношений с капралом, понимая, что тот будет сердиться, но всё же сделал, как советовал Кавдор, и спешился, не доезжая опушки.
 - Где вы болтаетесь. – Прошипел капрал, когда друзья присоединились к остальному отряду. – Плетей захотели, так я вам устрою, по возвращению. Мне только дай повод, так отхожу, мало не покажется.
 Возбуждение нахлынуло на Кавдора, но стиснув зубы воин не проронил ни слова, а только угрюмо опустил голову и встал последним в цепь отряда.
 В воздухе пахло дурманящим ароматом болотной тины. Пошёл мелкий дождь, и воины расправили плащи и накинули капюшоны. Кавдор ещё раз обернулся к опушке, где остальные тринадцать человек оставили лошадей, и горько вздохнув, покрепче сжал рукоять эстока, двуручного клинка, который не раз служил стражнику верную службу. 
 Еле заметная лесная тропинка, поросшая мхом, петляла через корявые боры и чащобы. Гряда оказалась гораздо шире чем ожидали войны, но усиливающаяся болотная вонь, подсказывала что отряд идёт в верно.
 - Капрал, откуда здесь тропинка? – Окликнул командира, шёпотом Риго.
 - Лесорубы или охотники. – Отмахнулся старший. - Здесь наверняка бывают и те, и другие. Хорошо бы найти их избушку и обсохнуть там малость, а заодно расспросить, не наведывались ли в эти края чужие.
  - Тихо. – Кавдор забежал вперёд и встал впереди отряда. – Кажется я что-то слышу.
Стражники замерли и прислушались, озираясь в лесной чаще.
 - Тебе показалось. – Произнёс один из товарищей.
 - Нет, нет, я что-то слышу, здесь кто-то есть.
 - Зверь или птица. – Хмыкнул капрал.
 - Нет это звук иного характера. Слышите трест, слабый такой, ели уловимый.
 - Ничего не слышим. – Отвечали остальные.
 - Треск, я слышу его. – Кавдор вдруг опешил и побледнел словно увидел привидение. – Так трещит тетива. Тетива натянутого лука.
 - Засада. – Заорал во всё горло Капрал и рванул из заплечного мешка боевой топор.
 В тот же миг, со всех сторон, воздух обожгли шесть или семь смертоносных стрел, просвистевших в лесном тумане и плотно вонзившихся в живую плоть.
 - Засада, засада! – Подхватили капрала остальные, обнажив клинки.
 - Заткнитесь! – Резко скомандовал Кавдор. – Вы же выдаёте себя. В тумане можно ненадолго укрыться. Пригибайтесь к земле, прячьтесь за деревья.
 Дождь расходился сильнее, зловоние, наполняющее округу, стало буквально душить стражников. Всё стихло, словно стрелы появились из ниоткуда. В глазах воинов застыл дикий ужас. Выглядывая из укрытий, они пытались рассмотреть хоть что-то в глубине леса.
 Что происходит? – Шёпотом спросил капрал. – Откуда стреляли?
 Кавдор полз по мокрой траве, проваливаясь ладонями в дрязглом мхе. Он уже успел осмотреться и проверить куда угодили стрелы. – Стреляли отовсюду, капрал. Мы в окружении. Четверым крышка, может больше, наверняка есть и раненые.
 Чуть левее, шагах в десяти, раздался глухой хрип. – Это Линк. – Указал в ту сторону Риго, и в три прыжка оказался рядом с раненым.
- Вот чёрт!!! – Осмотрел он рану товарища.
 - Ну что? – Окликнул Риго Капрал. – Живой, идти сможет?
Риго уже пополз обратно, и вдруг раздался новый враждебный крик. – Сейчас!!!
Метаясь через колючий дождь, в воздухе снова завизжали стрелы.
 - Ложись. – Скомандовал уже непонятно чей голос.
 По кустам и даже в кронах деревьев на мгновение замелькали тёмные фигуры, затрещали ветки, зачавкала земля и снова контуры растаяли в тумане. Объяснений не требовалось, враг менял позицию, враг готовился к новой атаке.
 - Держитесь вместе, они могут напасть в любую секунду.
 Кавдор нашёл площадку, которую окружали несколько плотно стоящих деревьев и махнул отряду, чтобы ползли к нему.
 Отчаяние и обречённость увидел он на лицах своих товарищей, когда оставшиеся в живых собрались вместе.
 - Пять, шесть, семь, восемь. – Пересчитал уцелевших Риго. – Нам надо выбираться отсюда, укрытие скоро обнаружат.
 - Согласен. – Кивнул Капрал. – Я с такими ловушками уже сталкивался. Это двойной капкан, известная тактика. Лучники расположились по всему периметру, но больше всего со стороны опушки, я это успел заметить. Нас пытаются оттеснить к болотам, и даю голову на отсечение, отряд там поджидает ещё одна засада. Скорее всего копьеносцы. Отступим туда и нам конец.
 Воины уже совсем упали духом. – И что же нам делать?
 - Единственный путь к спасению - бежать обратно к опушке. От нас этого не ждут, есть шанс, что кому-то удастся прорваться к лошадям. Главное, доложить в Глондер, что на каракалах действительно готовится вторжение.
 - А как же раненый? – Спросил, уже очевидное Риго.
 - Не будь дураком! – Сказал капрал, глядя прямо в глаза стражнику. – Раннего придётся оставить. Побежим со всех ног, как только они произведут следующую атаку. Главное сейчас, это вырваться, хотя бы одному человеку. Приказываю, если вдруг рядом с вами упадёт ваш раненый товарищ или командир, бросить его, бежать не оглядываясь.  Лошади неподалёку, шансы есть, кто-то обязательно должен уйти.
 В страшном ожидании тянулось время. Дождь расходился и туман начал бледнеть.
 - Нас скоро увидят. – Сказал кто-то из стражников.
 Капрал, который отличался могучим телосложением, обеими руками обхватил дряхлую корягу, торчащую из земли и вырвав её с корнем швырнул, на несколько шагов, в сторону.
 - Сейчас. – Раздалось следом, где-то справа и из кустов, снова засверкали металлические наконечники стрел.
 - Трр, трр, трр. – Закончили аккорды смертоносной музыки, на сей раз, не отняв ничьей жизни.
 - Бежим!!! – Взорвался в воздухе отчаянный крик и восемь человек, побросав всю амуницию и даже оружие, понеслись прочь из леса. Дождь становился настоящим ливнем. Стражники срывали на ходу плащи, теряли сапоги, увязшие в грязи, сбивали в кровь босые ноги, но не останавливались ни на секунду, подгоняемые ужасом и жаждой жизни.
 За спиной слышались звуки погони. Рыцари, оставившие своё оружие, переставали быть опасными, и лучники, покинув укрытия, пустились следом.
 - Держи, стреляйте, им нельзя дать уйти. – Кричали позади бегущих. – На опушке лошади, скорее, мы должны опередить их.
 Кавдор бежал одним из первых. Приказ командира он воспринимал буквально и был готов бросить в лесу даже самого дорого друга. То справа, то слева каждый миг мимо проносились вражеские стрелы, кто-то из товарищей закричал и раненый повалился на землю, не добежав до опушки не более двадцати шагов.
 - Риго, о господи, только бы не он. – Успел подумать заместитель капрала.   
 Еле дыша, Кавдор выскочил на опушку, но ужасная картина, представшая его взору, повергла стражника в ужас.
 - Нет! – Сбывались его самые страшные опасения.
 Почти все лошади, лежали жуткой, вздрагивающей грудой, в размываемой ливнем луже крови. Сражённые дротиками, могучие скакуны конвульсивно дёргались и издыхали в предсмертной агонии. 
 На опушку выбежали ещё пятеро из отряда.
- Кавдор, Риго. – Кричал капрал, чей голос сливался с ливнем. – Ваши лошади ещё живы, вы оставили их дальше, смотрите, вон они. Бегите, мы их задержим.
 Два друга снова рванули, что было мочи. Ещё секунду назад от потери сил каждый из них готов был упасть замертво, но сейчас, когда капрал орал им в след, а погоня настигала, ноги беглецов двигались с невообразимой скоростью.
 - АААА. – Раздался жуткий вопль, когда полуживые стражники ухватились за уздечки своих скакунов и вскарабкались верхом. Медлить было подобно смерти, одно мгновение, и все усилия становились напрасны.
 - Пошёл. – Стегнул своего шевошея Кавдор. – Не оборачивайся, Риго, мы им ничем не поможем.
 По счастью для друзей, боевые кони не были измотаны и рванули с места, словно живые молнии, готовые взлететь в небо.  Холодные брызги грязи летели в лицо и морду лошади, но звонкие удары плети, заставляли скакунов бежать всё быстрее и быстрее.
 Пронзительный свист, раздался справа, когда друзья проскакали с четверть мили.
 - Смотри, это Эш и Лакрим. – Кричал Кавдору Риго, пытаясь переорать ливень.
 Ещё два стражника Глондера, поймав на опушке чудом уцелевших жеребцов, присоединились к остаткам отряда. Сердца спасавшихся колотились так, словно грудь вот-вот разорвётся, не удержав в себе пульсирующую мышцу.  Был слышен отголосок крика Лакрима, но разобрать, что он пытается сообщить остальным, не удавалось.
 Поднявшийся ветер начал уносить ливень на запад, и через свинцовые тучи даже пробилось несколько лучей солнца.
 - Погоня! – Наконец расслышал Кавдор, когда дождь почти прекратился.
 - Не оборачивайтесь, за нами гонятся Байдары.
 Душа упала в пятки, когда стражники услышали это слово. Кто не знал про элитный отряд Ашкадира, Байдар. Про самых ловких и умелых воинов, превосходно владевших любым видом оружия и преобладавших в любом виде боя. Лучшие из лучших, сильнейшие из сильных.
 Самой важной изюминкой их масти, как про них говорили, было то, что Байдары были непревзойдёнными наездниками, и умели хорошо стрелять из лука в седле, даже на самом быстром скаку.            
 Отличительной чертой их формы были шипованные стальные панцири, защищающие от колющего удара.
 - Конечно же, Лакрим не мог ошибиться. – Подумал Кавдор и мысль, которая пришла через секунду, обожгла его голову.
 - Ну конечно! Таргун держит свою армию на востоке. А Ашкадир переправляется на западе. Подобная диспозиция позволит взять боевые силы Тиграна в кольцо, и снова овладеть Глондером. Мы непременно должны сообщить об этом в замке. Как странно, такая тактика могла прийти в голову только тому, кто хорошо знает все особенности нашей обороны.
 - Очнись! – Орал Риго. – Нас скоро нагонят. Их уже видно.
 Кавдор на миг обернулся и увидел группу из восьми-десяти всадников, стремительно настигавших остатки отряда.
  - Быстрее. - скомандовал Кавдор, который по субординации становился командиром после капрала. – Гоните во весь опор, байдары далеко, мы сможем оторваться.
 Всадники пришпорили лошадей. Плётки свистели в воздухе, заставляя коней нестись на пределе физических возможностей. Огромный риск, что конь споткнётся в такой топкой грязи, возрастал с каждым шагом. Дорога становилась хуже и хуже, но малюсенький шанс остаться в живых был в этот день в том, чтобы показать, кто чего стоит. Одновременно выбрасывая и передние и задние ноги, скакуны на пол мгновения подвисали в воздухе и со всей присущей им свирепостью, вколачивали копыта в землю. Перепуганные птицы, вернувшиеся на пустошь, после ливня, едва успевали разлетаться в стороны и вот наконец прямо над ухом одного из стражников, стремглав пролетела стрела.
 - Ещё быстрей. – Орал Кавдор, оборачиваясь на группу всадников Ашкадира, которая приблизилась ещё ближе. – Гони!!!
 - ААААА – Раздался вопль Лакрима, и звук падающей животной махины.
 - Ещё один. – Стиснул зубы старший лис. – Не оборачивайтесь. Гоните, гоните!!!
 Ураган погони прокатился ещё милю. От лошадей шёл пар, они покрылись пеной и дышали очень неровно, казалось, бедные животные вот-вот свалятся замертво. Кавдор снова осмелился оглянутся.
 Отряд преследователей вытянулся в цепочку, последние из которой заметно отстали. На расстоянии для выстрела из лука, за Кавдором, Риго и Эшом гнался только один Байдар, но когда он метнул стрелу и убедился, что до цели ещё несколько шагов, то тоже отстал, лишь удерживая преследователей в поле зрения.
                *** 
 Полуденное солнце опять пригрело долину. После страшного ливня, пронёсшегося над замком, на крепостных стенах снова появилась стража, мирно дремавшая в бойницах и смотровых башнях. Осенний пейзаж радовал глаз горожан, уже привыкших, что в это время года погода может меняться по несколько раз за сутки. Глондер жил своей обыкновенной жизнью, величественно возвышаясь в небо шпилями и знамёнами.
 Начальник стражи прохаживался среди острозубых мерланов и время от времени всматривался в даль, через подзорную трубу, установленную на парапете. Тревожные мысли не покидали его с того самого момента, как ночью он отправил к каракалам отряд разведки, и хоть возвращение отряда он ожидал только к вечеру, высматривать стражников он начал ещё час назад.
 - Что за чёрт!? – Насторожился Лагард, увидав в дали маленькую группу, очень медленно приближающуюся к замку. – Лошади похожи на наших, но почему их ведут в поводу и почему всадников только трое?
 - Возможно, это гонцы или вестовые. – Размышлял начальник стражи. – Да нет, они ездят на других скакунах. Это определённо кони разведки, но кроме тех пятнадцати, что я посылал сегодня ночью, никто прибыть не должен.
 - Как это всё странно. – Маячил у подзорной трубы Лагард, и вдруг разглядев лица всадников, на минуту потерял дар речи, а потом бросился вниз по лестнице. – Открыть ворота!

                Глава девятая.
                Затишье перед бурей.
                7 октября. Вечереет.

 Риго лежал почти в беспамятстве на пыльном тюке с соломой, который успели подстелить под него прежде чем Стражник рухнул без сил. Иногда он открывал глаза, мычал что-то невразумительное и снова проваливался в обморок.
 Рядом сидел Эш. Потерять сознание ему мешала пронзительная боль в плече, которое он сильно разорвал об острый сук, во время бегства из леса. Держась за руку, он стонал и валился на бок, пока наконец, не прибежал дворцовый лекарь и не приказал унести раненного в лазарет.
 Кавдор держался достойнее всех. Он не мог позволить себе роскошь упасть без сил и потерять сознание. Опершись на Лагарда, оруженосец требовал немедленной аудиенции с самим королём.
 Гонцы и вестовые забегали по дворцовым коридорам. Перепуганные горожане перешёптывались, нагнетая ещё большую панику. Стража на стенах всматривалась в линию горизонта, в надежде увидеть остальных воинов отряда. Ласковый вечер моментально превратился в тревожный и неприветливый. Поднимался ветер, на устах многих застыла обыденная фраза. – Затишье перед бурей.
 Прошло не более двух минут, как с мраморной лестницы, ведущей из заставного двора прямо в королевские кабинеты, прибежал запыхавшийся вестовой. – Его величество готов вас принять. Министры: Фиц, Дангр, Ровир и конечно же Генбауэр – выделил он многозначительно – оповещены и тоже сейчас прибудут.
 Лагард приказал гонцу сопровождать Кавдора, и перевалив на молодого хрупкого юношу, обессиленного оруженосца, сам поспешил вперёд, на ходу отдавая приказы, подошедшим из казарм зевакам. – Ворота на замок, смотреть в оба, удвоить стражу.
 Кавдор, корчась от ломоты в теле, поплёлся следом, но его обступили войны, до которых уже донеслись дурные вести. – Что случилось, Кавдор? Где остальные? Капрал, почему он не с вами?
 Оруженосец не знал, как ответить. Ком в горле не давал ему рассказать, что случилось. Здраво предполагая, что о вторжении пока всем знать не обязательно, старший лис только мотал головой и отнекивался. – Дайте пройти, чтоб вас!!! Вам всё расскажут позже. Отстаньте!
 Кавдор бросал гневные взгляды, на застывшие в недоумении лица горожан и стражников и вдруг увидел в толпе Леля.
 - Бога ради, ты что здесь делаешь?! – Буквально рассвирепел оруженосец. -  Мы же с Риго просили тебя не покидать мастерскую.
 Лель вышел из-за спины рослого кавалериста и приблизился к другу. – Вы просили не покидать без особой надобности. – С обидой в голосе произнёс он. – Утром Тарквиний сказал мне, что состоится смотр лучших королевских скакунов и всех художников после обеда поведут на конюшни. Это предпринято затем, если кто из участников конкурса надумает рисовать его величество верхом. Явка была обязательной, что мне было делать?! Я был очень осторожен, всё время находился не один, а с остальными конкурсантами, вряд ли бы призрак напал на меня при всех. На конюшне я встретил Асми, и она предложила после смотра погулять в парке. Она так заботится обо мне, прости, я не мог отказаться. Уверяю тебя, мне ничего не угрожало.
 Кавдор отвёл глаза, и через мгновение посмотрел на младшего лиса гораздо снисходительнее. – Ладно, прости, я погорячился. Конечно, же ты не мог отказать ей. Мы поговорим с тобой позже, а сейчас ты должен вернуться в мастерскую.
 - А что? – Начал юный художник.
 - Ничего. – Оборвал его оруженосец. – Не задавай глупых вопросов, просто сделай как я прошу, и всё. 
 Во двор снова вернулся Лагард с двумя охранниками из королевских покоев. – Разойтись. – Рявкнул он так словно поразил окружающих громом и молнией. – По местам, бездельники, и чтобы ухо держать востро, а то я вам все кости переломаю.
 Охрана взяла Кавдора под руки и буквально приподняв на пару вершков, над землёй, потащила по мраморной лестнице.
 - Хорошо хоть с Лелем теперь нянчится не придётся. – Размышлял старший лис. – Из-за того, что случилось, конкурс наверняка отменят. Какие уж тут конкурсы, когда война на пороге. Асми присмотрит за младшим, пока суть да дело, да и призрак не станет пачкать руки без явной опасности, а кому может быть опасен зелёный художник? Судьба королевства сейчас не на кляузах и доносах министров, нынче судьба королевства на копьях и мечах армии.

                Глава десятая.
                Золотые шпоры.
                Всё ещё седьмое октября. 
                Почти полночь.
 Пламя восковых свечей переливалось и танцевало по стенам и полу малого тронного зала. Мозаичный потолок, старательно набранный из полудрагоценных камней, и вовсе создавал эффект дневного света, отзеркалившего каждый всплеск огня и даже мимолётную искорку.
 Четыре кварцевые ступени, ведущие на пьедестал трона, приковали внимание многих присутствующих. В такую позднюю пору, при хитроумной игре света, они напоминали маленькие, прямые водопадики, начинающиеся у ног короля и куда-то пропадающие на первой ступени.
 Эмбер IV тоже опустил голову и любовался этим необыкновенным эффектом, иногда мельком бросая пронзительный взгляд на верноподданных, чтобы те, ненароком, не решили, что у короля хорошее настроение.
 По правую руку от короля сидели министры: Фиц, Дангр, Ровир и Генбауэр. По левую: начальник королевской стражи Лагард, а также блистательный рыцарь Ландлэм и его верный телохранитель и советник Гондиак-серый.
 Последним, почти в самом углу, сидел Кавдор. Его перевязали и переодели в чистую одежду, но так и не дали отдохнуть после похода и бегства из леса. Оруженосец буквально валился с ног от усталости, но всё же должен был присутствовать на совете, как очевидец.
 Собравшиеся ждали пятерых советников, которых король решил позвать на совет в последнюю минуту и поднял буквально из-под одеяла.
 Сонные, усталые лица собравшихся, повергали короля в уныние, и только волевое, свежее лицо Ландлэма могло порадовать глаз, его величества.
 Ландлэму Эмбер всегда отдавал предпочтение на фоне других военачальников. Молодой, красивый мужчина являлся его двоюродным братом и, из-за умения тонко льстить и всегда отлично выглядеть, был его гордостью и отрадой.  Просыпался Ландлэм к полудню, собственно из-за чего в полночь был не сонным, а свежим и энергичным. Блистательный тигр, как называли Ландлэма при дворе. 
 Двоюродный брат короля не командовал никаким воинским подразделением, и только когда успех был абсолютно очевидным, ему поручалось взять под своё начало, элиту вооружённых сил Тиграна, состоящую, в основном, из знатных рыцарей и одержать очередную блестящую победу, которую бы мог одержать и ребёнок. В недавних военных компаниях, когда погибла северная армия, и после, при тяжёлых боях южной, Ландлэм не участвовал, а отсиживался в Тронбаэле, и только когда армия Тиграна начала брать верх, прибыл на передовую за лаврами победителя. Командуя отрядом самых знатных королевских рыцарей, ему было поручено ударить в оголившейся фланг отступающей армии Таргуна и захватить в плен военачальников. Ландлэм упустил их из-за неумелого руководства, но дворцовые льстецы и подхалимы, преподнесли королю всё так, что захватить пленных было невозможно, а вовремя произведённая атака Ландлэма решила чуть ли не весь исход битвы.
 Бывший командующий северной армией Джакобурро терпеть не мог Ландлэма, из-за чего неоднократно имел неприятности по службе. 
 Сейчас же Ландлэм, приглашённый ночью на военный совет, полагал, что снова представляется возможность отличится и весь светился от удовольствия и гордости. Посмотрев пренебрежительно на запоздавших советников, которые на цыпочках прокрались в тронный зал, он повелительно отослал слуг и, встав со своего кресла, произнёс, вложив в свою фразу столько уверенности и решимости, что только было в его силах:
 - Ваше величество, все в сборе, можно начинать.
 Королю нравилась немного нагловатая и бесцеремонная манера поведения брата и, словно получив разрешение, Эмбер снова окинул совет беглым взором и устремив взгляд в окно, начал.
 - Итак, вторжение?!!!
 - Вторжение, ваше величество! – Встав со скамьи, отрапортовал Кавдор.
 - Через Каракаллы?
 - Да, мы напоролись на засаду именно там.
 - Подробнее.
 - В открытый бой мы не вступали, нас обстреляли из луков, когда мы шли через лес. Засада была организована по всем правилам. Мне, Риго и Эшу чудом удалось спастись. Нас преследовали сколько представлялось возможным, но жажда жизни сильнее боевой выучки всадников Ашкадира.
 - С чего ты взял, что это были всадники Ашкадира? – Вмешался министр Дангр.
 - Мой боевой товарищ крикнул об этом мне перед смертью. Он не мог ошибиться.
 - Перед смертью ещё не то померещится. – Добавил Генбауэр, и все присутствующие министры и советники послушно закивали головами.
 - Позвольте всё же уверить вас. -  Голос Кавдора стал раздражительней. - Преследовавшие нас били из лука так чётко и метко, что у меня не остаётся никаких сомнений, это были байдары, элитные войны Ашкадира.
 - Пара хороших выстрелов ещё не доказывают, что на нас ополчилось сразу два вражеских государства. – Тон Генбауэра стал отдавать подтекстом издёвки и пренебрежения, он использовал этот приём, когда в разговоре хотел подавить своего оппонента.
 - Оруженосец Кавдор напуган и огорчён смертью своих товарищей. – Обратился Генбауэр к королю и совету.  – Вряд ли нам стоит принимать слова этого воина, всерьёз, словно он дрался с противниками в открытом бою, и видел своими глазами доспехи, оружие или флаги Ашкадира. Ведь ты же их не видел? – Повернулся Генбауэр к Кавдору.
 - Нет, не видел, но…….
 - Хватит, воин. – Остановил его министр. – Свои выводы ты оставишь при себе. Здесь собрались люди с гораздо большим опытом и положением, чтобы разобраться в случившемся без твоих суждений. Нам надо знать от тебя очевидное, вердикт мы поставим сами.
 Кавдор даже привстал с места, готовый спорить дальше, но Лагард, покинув своё кресло, подошёл к оруженосцу и взяв его за руку, шепнул ему. – Остановись, ты сделаешь только хуже.
 - Так что же по-вашему происходит?   - Прервал перепалку Эмбер.
- Я уверен, у министра Дангра уже есть сведения о случившемся. – Не вставая с места спокойно сказал Генбауэр.
 Дангр вздрогнул. Лишь сейчас, когда все взоры присутствующих устремились на командующего южной армией, стало очевидно, Дангр буквально сам не свой. Его несобранный, обеспокоенный вид выдавал в нём такое волнение, что даже король обратил на это внимание.
 - Министр, с вами всё в порядке?
 - Да, ваше величество. Я просто….
 - Вы просто хотели доложить нам об обстановке на границе и своих соображениях. – Снова обезоруживающим тоном перебил Генбауэр.
 - На часах за полночь. Время позднее. У его величества был тяжёлый день. Соблаговолите, министр, взять себя в руки и, наконец, сказать нам, что собирались. У вас кажется было какое-то предложение. 
 Последние слова Генбауэра прозвучали так, словно он произносил смертный приговор для командующего южной армией. Дангр неуверенно поднялся с места, вышел в центр и дрожащим голосом начал.
 - Мой король и вы господа министры и советники, я убеждён что случившееся на каракалах, ни что иное как попытка диверсии. Армия Таргуна на востоке, а полки Ашкадира вообще далеки от наших границ.  Переправить армию через каракаловые болота практически невозможно и обсуждать возможность вторжения там - пустая трата времени. Нелепость этой затеи, ещё два года назад, озвучивал бывший командующий Джакобурро, и я с полной уверенностью заявляю вам, в каракалах нет никакой армии.
 - Тогда кто же убил моих людей? – Спросил Лагард.
 - Диверсанты. Подлые, грязные наёмники, присланные нашими врагами, навести шороху в окрестностях Глондера и спровоцировать нас на необдуманные действия. Крысы, способные только пакостить и действовать исподтишка.
 Слова министра звучали весьма странно и произносились так, словно он не верил в то, что говорил, и просто пересказывал чей-то выученный текст, чей-то чужой текст.
 - Господа!!! Бог знает, на что ещё способны эти негодяи. Нам надо немедленно отреагировать, и пока мы знаем где искать это отрепье, покончить с ним. Вот почему я попросил присутствовать на совете благородного рыцаря Ландлэма, нашего блистательного тигра.
 - Что вы предлагаете, Дангр? – Довольный таким почтением, которое оказали его родственнику, произнёс король.
 - Я предлагаю собрать элитный отряд золотых шпор и послать его в каракалы, чтобы наши герои не оставили и мокрого места от сброда, посмевшего посягать на наши границы. Чтобы раз и навсегда отбить охоту у врагов даже помышлять о каких-то там диверсиях и нападениях. Пусть Ландлэм даст попробовать негодяям вкус нашей стали.
 - Я готов, ваше величество! – Вскочив с места, буквально воскликнул тигр, предвкушая ещё одну лёгкую победу и лавры спасителя королевства.
 Дангр продолжил. – Мы соберём самых знатных рыцарей Тиграна. Большинство их сейчас в Глондере, остальные прибудут в течении суток. Необходимо показать горожанам весь блеск и величие армии. Рыцари отправятся в поход под звоны труб и восторженные крики толпы и вернутся с победой, убедив всех что Тигран по-прежнему несокрушим и бояться абсолютно нечего.
 - Да, Ваше величество. – Встрял министр Фиц. – Я вам уже докладывал, что в конце месяца нам придётся поднять налоги и победа, одержанная накануне, сгладит волнение крестьян и знати, убедив подданных, что повышение налогов необходимая мера.
- И какими же силами вы предлагаете это достичь, министр Дангр? – Уточнил Эмбер IV.
 - Триста рыцарей, естественно, под командованием нашего блистательного тигра-Ландлэма.
 - Не много, для того чтобы передавить сброд наёмников?
 - В самый раз, ваше величество. Быстрее справятся, быстрей вернутся, быстрее улягутся волнения горожан.
 - Ну хорошо. – Неохотно согласился король. – Триста так триста. Сейчас я, Ландлэм, министры и советники будут голосовать за предложение Дангра. Начальник стражи, вы свободны. Помогите раненому добраться до лазарета и усильте, на всякий случай, охрану на стенах. Праздник и конкурс художников к тридцать первому октября не отменять. Не нужно чтобы во дворце думали, что у нас что-то не под контролем.
 - Чёрт!!! – Проскрипел шёпотом Кавдор, когда Лагард придерживая его за плечо, повёл из зала.
 - Кто за предложение командующего южной армией, прошу поднять руки.
 Начальник стражи уже почти закрыл дверь, как вдруг, до него и старшего лиса, донеслось. – Что, вы против, министр Генбауэр?
 - Я воздержусь, ваше величество.

                Глава одиннадцатая.
                А холст всё пуст.
            Восьмое октября.
 - На коне, конечно же, на коне. – Лель Лангро сидел на деревянном табурете и сосредоточенно смотрел на абсолютно белый холст.
 - Да, верхом! Его величество мчится на врага, впереди своей кавалерии, личным примером показывая, какой должна быть настоящая доблесть и отвага.  Золотые доспехи сверкают на солнце, ветер развевает его ярко-алый плащ и гриву лошади, а сам король, весь такой возбуждённый и неистовый, как самый страшный ураган в открытом море, свирепый и беспощадный.
 - Наконец-то! Теперь работа пойдёт. – Всплеснул руками младший лис. – Превосходный образ. Его величеству должно польстить, что его изображают в сражении, да ещё и в самом пекле. Верхом, его маленький рост будет не заметен, так что я могу рисовать максимально реалистично.
 Запрыгав на стуле, как маленький ребёнок в ожидании подарка, художник осторожно, чтобы не спугнуть вдохновение, взял с подрамника грифель и поднёс к холстине.
 - Нет!  Эта идея никуда не годится. – Замялся Лель. - Только вчера все конкурсанты были на конюшне, и даже если половина нарисует короля верхом, то моя работа уже не будет такой оригинальной. Оригинальной настолько, чтобы ошеломить и победить.
 - Нет-нет, битва не лучшая идея для картины. Эмбер и так постоянно на нервах из-за этих баталий, а тут ещё я лишний раз напомню. Лишний раз, конечно, лишний.
 Взор юноши забегал по мастерской, словно искал подсказку, для новой идеи и через какое-то время остановился на доске с шахматами.
 - Риго, Кавдор. – Тяжело вздохнул художник. – Как там они?
Лель отодвинул мольберт и раздражительно швырнув грифель, подошёл к окну. На улице шёл дождь и настроение младшего лиса, совсем упало. Внутренний двор был пустым, и серое небо, незаметно переходившее в серые стены Глондера, противным накрапыванием смывало последние остатки вдохновения.
 День тянулся невероятно медленно и тревожно. Мысли Леля, о том, что его друзья могли погибнуть, а сейчас, все израненные и побитые, валяются в лазарете, не давала покоя. Очередная бессонная ночь делала его раздражительным и нервозным.
 - Тарквиний! Он как-то странно посмотрел на меня утром. Если он и есть призрак, то ему конечно же, уже известно, что друзья в лазарете и ближайшие несколько дней оберегать меня не смогут. Для убийцы отличная возможность покончить с надоедливым конкурсантом. После ужина, как стражник проверит меня, придёт, якобы с поручением, да и пришпилит к моему же мольберту.
 - Лагарду, если призрак он, разделаться со мной ещё проще. Начальник стражи волен прийти сюда в любую минуту. Он всегда при оружии. Я даже крикнуть не успею, как всё будет кончено. А часовой в коридоре потом скажет, что ничего не видел и не слышал. Ко мне никто не приходил.
 - Ещё этот Арнульф, мастер метания кинжалов. – Лель обречённо взирал на столбы и перекладины, на которых, два дня назад, тренировалась Пантера. – Залезет такой мастак на одну из этих бандурин и прямо через окно меня.
 Лангро почувствовал приступ тошноты, медленно подступающий к горлу и, отойдя от окна, плюхнулся на топчан. Молодой человек был практически без сил, ещё вчера беспечно гуляющего с девушкой в парке, сейчас его было не узнать. Уставившись в потолок, он прислушивался к каждому шороху, а страшные мысли мешали закрыть глаза и уснуть.
 - Арбалет, куда я его спрятал? Окно, ставни надо подпереть чем-то, чтобы было свободнее прыгать. Дверь, кровать надо отодвинуть по дальше.
 - Привет. – В то же мгновение раздалось от порога.
 - Асми!!! – Восторженно крикнул художник и вскочил с лежака. – Что ты здесь делаешь?
 - Из-за погоды в мою оранжерею никто не приходит, мне стало страшно одной, и я решила заглянуть к тебе.
 - Замечательно. Мне тоже было сейчас одиноко и страшно. Ты, наверное, слышала, что случилось с моими друзьями Риго и Кавдором.
 - Об этом знает весь Глондер. Все только и говорят про новое вторжение армий, как их там, совсем забыла.
 - Таргуна и Ашкадира. – Подсказал Художник.
 - Да, точно! На завтра готовится поход золотых шпор к каракалам, где на твоих друзей напали. Элитный отряд, под командованием блистательного тигра Ландлэма, отправляется на болота, чтобы нанести нашим врагам сокрушительное поражение. Так, кажется, говорил министр Дангр сегодня за обедом.
 - А почему отряд называют золотые шпоры?
 - О, это совсем просто. Мог бы и догадаться. Самые богатые рыцари королевства носят на сапогах золотые шпоры. Это обязательный атрибут для знатного рода. Вместе они никогда не сражаются, а являются наместниками в разных провинциях и, только когда командует Ландлэм, собираются в единый отряд и всегда одерживают победу.
 - Интересно. -  Потёр подбородок Лель.
 - А мне не очень. Я не понимаю королей, которые находят деньги на войны, но не могут накормить бедных. Сражения — это тьма, ужас и горе, в которых люди участвуют, чтобы покрыть себя славой тирана и убийцы, которую они воспринимают как славу героя и завоевателя. Давай не будем об этом.
 Асми вышла из комнаты и через минуту вернулась с корзинкой, в которой было много всякой вкусной еды и бурдюком. 
 - Знаешь, я почему-то не решалась прийти к тебе, даже спросила Валера, навестит ли он эту келью сегодня.
 - И что?
 - Твой друг сказал, что сегодня он должен усиленно трудится над картиной, кажется, он придумал образ. Мне было не ловко признаться ему, что в этом случае тебя навещу я, но он и сам попросил меня об этом, сказав, почему-то, что в моём обществе ты будешь в безопасности.
 Лель улыбнулся. – Не обращай внимания, Валер часто несёт всякую ахинею, с чего бы вдруг мне угрожала опасность, да ещё здесь, в королевском замке.
 - Ну и прекрасно. Я думала поздороваться и сразу уйти, если бы застала тебя за работой, даже оставила корзину с нашим угощением в коридоре, но я вижу, что ты не работаешь и не спишь. Ты просто лежал здесь, на своём ложе, как старая, сломанная кукла, и я решила, что пришла вовремя.
 - Мы даже будем угощаться? – С восторгом подметил юноша, почувствовав, что его усталость снимает как рукой.
 - И выпьем. – Засмеялась Асми, выкладывая бурдюк на стол. – Это, вместе с приветом, тоже передал тебе Валер, и хоть я ничего в вине не понимаю, сегодня мне хочется пить наравне с тобой и болтать до самой поздней ночи. Учти, от меня не так легко отделаться, я знаю много интересных историй, и приготовила два следующих хода в шахматной партии, Риго, Кавдор, и даже Валер ещё скажут мне спасибо за хитроумную комбинацию, которую я придумала.
 Лель подошёл ближе к девушке и начал помогать ей выкладывать на стол жаренные куриные ножки, яблоки, хлеб и зелень, и вдруг нечаянно дотронулся до её руки. Лёгкая и приятная дрожь проняла на секунду всё тело художника. Вместе с хорошим настроением он почувствовал ещё одно возбуждающее чувство, которое до этой минуты было ему не знакомо.
 Девушка тоже смутилась. Её лицо тронул румянец неловкости, и она отвела глаза в сторону.
 - Сегодня я тоже принесла тебе розу. Не знаю почему, на сей раз выбрала эту. – Асми снова сходила в коридор и принесла красную розу, опасно колючую и в то же время невероятно притягательную по своей красоте и изяществу.
 - О, спасибо, милая Асми. – Расплылся в улыбке юноша. – Сей цветок послужит мне вдохновением, с того самого момента как ты меня покинешь и до того, как снова навестишь меня.  Что означает этот удивительный цвет? Ты рассказывала, что каждый цвет и даже оттенок, на языке цветов, что-то означает.
 Неожиданно Лель заметил замешательство в поведении девушки. Было понятно, что ей сложно подбирать слова и вести себя естественно.
 - Болван. – Сообразил художник. – Риго же предупреждал меня о том, что бедняжка Асми больна и волнующие её темы могут спровоцировать помутнение. О чём я только думал.
 Художник подошёл совсем близко и взял девушку за руки.
- О благодарю вас, прекрасная донья. – Ляпнул Лель, первое же вспомненное слово, относящее к обращению высшего света. – Подарок великолепен, но будет ли прощена моя бестактность, мне совершенно не терпится разделить трапезу с вами и, наконец, продолжить шахматный поединок.
 Гостья почти сразу пришла в себя. Не отпуская руки Лангро, она внимательно посмотрела в его глаза и незаметно облизнув свои губы, сказала почти шёпотом. – Трапеза вдвоём, да ещё со служителем прекрасного, что может быть лучше!?
 Напряжение, нависшее над воспитанницей сестры короля и художником-конкурсантом, незаметно ослабло. Неловких тем, выбивающих девушку из колеи, больше не затрагивалось, а три - четыре бокала вина и вовсе сделали вечер невероятно приятным и раскованным. 
 На шахматной доске появились первые потери, когда чёрный слон сперва расправился с наступающей пешкой, а после и вовсе напал на главные позиции.  Асми много смеялась и много рассказывала. Хрумкая яблоками она говорила, как кормила утром собак, на королевской псарне, а потом подшутила над поваром и стащила его фартук, и тот был вынужден одеть другой, который был ему мал и всё время развязывался. Девушке хотелось поделится со своим новым другом буквально всем. Часы, которые ещё не забрали в казарму, сначала простучали три, потом четыре, пять, а Асми всё о чём-то болтала и болтала, смеясь и заражая своим смехом Леля.
 Зубцы крепостных башен тронуло багровым цветом заката, который через окно медленно начал проникать в мастерскую.
 - Ого. – Удивился младший лис. - А я и не заметил, как дождь кончился, ты только посмотри, какой удивительный вечер!
 Художник встал из-за стола, и потянувшись, словно только что проснулся, направился к окну, буквально полыхающему от обжигающего апельсина, тонущего за каменными стенами замка.
 - Крадётся к нам ночная тьма, и демонический черёд.
 - Скорей прощайся с этим днём, увы он больше не придёт.
 Лель повернулся к девушке. – Ого, это ты сама сочинила? Здорово, почитаешь ещё?
 - Я почитаю, но ты вернись, пожалуйста ко мне. Я почему-то боюсь закатов.
 - Какие пустяки, ты просто темноту не любишь. Сейчас я зажгу свечи, и тебе станет совсем не страшно.
 - Нет, не надо свечей. Просто сядь рядом.
 Лель снова почувствовал колющую дрожь в кончиках пальцев. Вернувшись к девушке, он сел совсем рядом и хотел сказать что-то успокаивающее, но вдруг потерял дар речи. Асми просто смотрела на юношу, но было в её взгляде что-то такое, что невозможно сравнить ни с чем иным, когда страсть полностью завладевает твоим телом и разумом.
 - Опять пугающие силы, опять пугающие волны.
 - Коварны, в то же время милы, бесповоротны не уклонны.
 - Желанья не стянуть в узде, раскалены и так опасны.
 - И мощной хваткой в кулаке, не спрятать страсти розы красной.
 Асми взяла Леля за руку. – Вот видишь, я и вспомнила что означает цвет моего подарка.
 Плавным движением гостья смахнула со своей головы кружевной чепчик и длинные волосы послушно упали на её плечи и шею.
 Невинный юноша, часто слышавший о любовных приключениях от своих друзей, неоднократно, в мыслях, представлял, как это, наконец-то, случится с ним, но теперь, когда Асми сидела так близко, что Лель чувствовал пульсирование в теле, любой её вздох или подрагивание прерывали, на секунду, дыхание парня и делали его абсолютно беспомощным.
 Девушка поднялась и, наклонившись над воздыхателем, нежно прижалась шеей к его влажным губам.
 Кровь по жилам художника побежала так стремительно, что ощущения, до этого ему не известные, вдруг привели в движение руки и он, с рвущейся наружу силой, сковал бёдра девушки в плен.
 - Тишеееее!!! – Простонала Асми. - Не так сильно, ты слишком торопишься, тебя на долго не хватит.
 Гостья разжала руки Леля и высвободившись толкнула его ладонью в грудь, да так сильно, что он отшатнулся и упал спиною на колючее одеяло, постеленное на топчан.
 - Не смотри на меня. – Приказал страстный голос, окончательно околдовав и подчинив происходящее, своим правилам.
 Младший лис лежал с закрытыми глазами и слушал, как мешковидное платье, по повелению хозяйки, шуршит шнурками, лязгает пуговицами и расшитыми петельками и наконец покорно падает на пол. Ещё несколько тяжёлых, прерывистых вздохов и вот, абсолютно обнажённая, она упала в его объятия.
 Взяв Леля за запястья, Асми стала дотрагиваться его руками до своей нагой плоти. Влажные ладони изящно скользили по спине, груди и бёдрам. Он жадно ощущал, всей кожей, её стройный, буквально точёный из мрамора, стан: длинные ноги, упругий живот, тонкие плечи.
 Приподнявшись на локтях гостья села на колени, так, чтобы руки Леля ничего не сковывало, и они смогли свободно путешествовать по распалённым прелестям чаровницы. Иногда она выгибалась, как змея, едва уловимо постанывая и откидывая голову назад, а после сразу опускалась, чтобы её набухшие соски оказались плотно прижатые к губам парня. 
 Не в состоянии пошевелиться и произнести хотя бы слово, младший лис пребывал за гранью простых плотских удовольствий. Он, в прямом смысле слова, взмывал над землёй, утопал в сверхъестественной неге.
 - Не бойся!!! – Снова раздался томный шёпот, и, оторвавшаяся от правой груди ладонь, заскользила по внутренней стороне бедра, поднимаясь всё выше и выше.
 -Даааааа!!!
В следующее мгновение Асми отпустила запястья художника и пуговицы его холщовой рубашки разлетелись в разные стороны. В полумраке мастерской раздавались резкие звуки: разрывающейся одежды, падающей посуды, очевидно скинутой с перевёрнутого стола, дзиньканье отстёгнутой пряжки штанов.
 Теперь гостья была сама дикость и необузданность. Ловко оседлав юношу, она приняла в себя его молодой и горячий стержень и застонав, но на этот раз гораздо пронзительнее, стала раскачиваться взад-вперёд.  Топчан пришёл в активность, подпрыгивая по всей мастерской и скрипя, словно вот-вот развалится. Лель чувствовал руки девушки на своём животе, плечах и груди, которую она сжимала так сильно, что юноша едва сдерживал крик приятной боли, о которой раньше даже не догадывался. В неконтролируемом блуждании рук он нащупал её колени и держась за них, как утопающий держится за бревно, в открытом море, уже не мог их высвободить. Сознанию художника невозможно было понять, двигается ли он в этом бешеном танце любви или она делает всё сама. Слишком много эмоций и ощущений открылись в те мгновения состоявшемуся мужчине. Он потерял контроль абсолютно всего: времени, происходящего вокруг, и даже своего состояния. Напряжение внутри дошло до предела и вот, совершив ещё одно движение, Асми позволила сделать парню последний вздох и опрокинула его в пропасть наивысшего наслаждения.

                Глава двенадцатая.
                А вот теперь за работу.
                Девятое октября.
               
 Металлический лязг и гулкий топот нарушили покой Глондера, когда дворцовые часы на главной площади не пробили и семи утра.
 Ослепительное солнце, поднимающееся над горизонтом, снова предвещало тёплый день и хорошее настроение.  Свисты и крики толпы возносились над стенами цитадели и, в конечном счёте, стали слышны даже в мастерской Леля и разбудили его.
 - Что! – Переполошившись и приподнявшись, на локтях, выкрикнул, спросонья, художник.
 - Ничего. – Успокоил его приятный и уже хорошо знакомый голос.
 Асми стояла у окна и застёгивала своё несуразное платье.
 - Это отряд золотых шпор, блистательного тигра Ландлэма. Очевидно ночью, из провинций, прибыли последние рыцари, из числа приближённых, и вот они выступают. Горожане провожают их и желают скорого возвращения.
 - Понятно. – Улыбнулся юноша.
 - Мне, наверное, следовало бы быть сейчас тоже на площади. Король вероятно так же провожал Ландлэма, и я мог подметить замечательный момент для картины.
 Лель с грустью и неуверенностью посмотрел на белый холст, стоявший неподалёку от кровати, на, уже успевшем покрытья пылью, мольберте.
 Асми тоже расплылась в улыбке и, спрятав чепчик в корзинку, бросила художнику воздушный поцелуй.
 - Я уверена, что всё будет хорошо. Эта ночь обязательно сподвигнет тебя на настоящий подвиг в мире живописи. Твоя картина непременно победит на конкурсе, и ты станешь величайшим художником всего Тиграна. Пускай мой цветок напоминает тебе об этом.
 - А ты, ты что, куда-то уходишь?
 - Мне надо уйти. За окном поднимается солнце, а значит сюда скоро придёт Кристина, репетировать свой номер. Я не хочу, чтобы она случайно увидела меня в твоей мастерской. Это может расстроить её и выбить из колеи, а трюк, который она ставит, я слышала, и без того опасный.
 - Быть может тебе поговорить с ней и попробовать помириться? – Предложил Лель.
 - Мне она показалась доброй и чуткой девушкой, я уверен, она давно простила тебя и не держит обиды.
 Глазки Асми снова забегали, а лицо вдруг мгновенно побелело и стало настолько выразительным, как оно бывает у приговорённого к смертной казни, которому через мгновение отрубят голову.
 Младший лис снова вспомнил о предупреждении Риго, и осёкшись, что затронул запретную тему, поспешил перевести разговор.
 - Мне было очень хорошо с тобой этой ночью. Я понимаю, сейчас ты не можешь оставаться, но я смею надеется, что ты придёшь вечером?
 - А ты этого хочешь?
Лель, забывшись, что он абсолютно голый, выскочил из-под одеяла и крепко обнял Асми. – Я хочу этого всем своим естеством и желаю всем сердцем. Боюсь, мне не с чем сравнивать, но ты самая удивительная и прекрасная девушка на свете.
 - Ты подарила мне такое, такое……!!! – Юноша стал запинаться, в восторге от вчерашнего, не в состоянии подобрать слов, но Асми и сама поняла, что назревает неловкая ситуация.
 - Я поняла. И обещаю тебе что обязательно приду после заката, а сейчас мне надо навестить твоих друзей и сообщить им, какие ходы в шахматной партии мы вчера сделали.
 - Можно с тобой?
 - Нет, принимайся за работу, я передам привет от тебя Риго и Кавдору.
 - И Валеру.
 Асми рассмеялась. – Боюсь этот забулдыга и развратник и сам прибежит к тебе после обеда, чтобы узнать, как прошло наше вчерашнее свидание. Обещай, что не будешь хвастаться, мне бы этого не хотелось.
 Лель кивнул головой в знак согласия. Время действительно поджимало и начать уже хоть что-то становилось вопросом не только престижа, но, возможно, и жизни.
  Оставшись один, конкурсант долго расхаживал по комнате, одолеваемый разными мыслями и сомнениями. Перестали громыхать отбывающие рыцари Ландлэма и стих рёв толпы. Недвижим был королевский флаг на сторожевой башне, едва просматривающийся из окна мастерской. Ничего не отвлекало мастера от работы, но дело стояло, стояло словно ждало какого-то судьбоносного намёка, который вот-вот должен настать.
 Лель пробовал закрыть глаза и представить великолепие тронных залов и кабинетов. Барельефы и колонны коридоров и лестниц. Ковры и галтели.
 Эмбера IV можно было изобразить на троне или смотрящегося в зеркало, гуляющего по коридорам или среди фонтанов парка. Идей, на самом деле было много, но все они не поражали и не вдохновляли, чтобы увлечь мастера настолько, что можно было бы с уверенность полагать, эта идея и есть главный претендент на победу.
 Уже несколько раз, в бессильном раздражении художник, мысленно отвергая очередную задумку, плюхался на свой топчан и колотил подушку, а потом лежал несколько минут, без движения и думал.
Время шло. С завтраком, а потом и с обедом, на пару минут заходил Тарквиний. Один раз заглянул стражник и, слава богу, как говорил про себя Лель, не припёрся Валер.
 Лангро то ходил, то сидел, то лежал, но вдохновение не спешило навестить его мастерскую, и только когда уже солнце медленно начало садится, ворочаясь на своём ложе, Лель уколовшись об подаренную Асми, розу, наконец придумал.
 - Ну конечно! Как же я сразу этого не понял?! Я нарисую именно так. Кому это может не понравиться?
 Удивившись самому себе, как быстро может меняться настроение, художник вскочил с лежанки и бросился к холсту. Весь образ, со всеми его подробностями, деталями и даже игрой света, были у него в голове. Лель боялся спугнуть это мимолётное, едва уловимое чувство эйфории, сравнимое, может быть, только с произошедшим прошлой ночью. Для должного эффекта, младший лис закрыл глаза и просто провалился в то, что он придумал, вернее: изобрёл, создал, выстрадал, как он сам решил в это мгновение.
 Внезапно тревожное ощущение вырвало художника из мира картин и красок. Мастер – конкурсант вдруг отчётливо осознал, что за его спиной кто-то стоит, и этот кто-то проник в мастерскую через окно, не иначе, чтобы расправиться с ним.
 Мысли, как молнии, заметались в голове перепугавшегося юноши. – Ну вот и всё, через секунду я умру. Поделом мне, я совершенно забыл об осторожности, а ведь друзья предупреждали. Сомнений нет, это конечно призрак Глондера, он выбрал идеальное время, а я так и не начал своей картины.
 Холодный пот проступил на лице Леля, его руки тряслись, а сердце колотилось как у дикого зверя, скрывающегося от погони охотников.
- Нельзя оборачиваться, нельзя. Убийца только и ждёт этого. Я должен попытаться схватить арбалет.
 Лангро рванулся с места и в два прыжка достиг противоположного угла комнаты, где под тюками с палантинами и накидками, он, день назад, спрятал арбалет. Отшвырнув скарб в сторону, Лель уже схватил смертоносное оружие, но не успев повернуться для выстрела, получил тяжелейший удар по затылку и сильно стукнувшись лбом о стену, постепенно стал терять сознание.
 - Всё! – Последнее что успел подумать он, прежде чем окончательно лишился чувств.
                ***
Что-то мокрое и холодное прижалось ко лбу, а затер последовали две хлёсткие, горячие пощёчины.
 - Ты что совсем дурак?! – Разразилось гневно, по всей комнате.
 В полузабытье художнику удалось открыть один глаз. На его лбу лежала мокрая тряпка, а щёки горели от оплеух. Голова также шумела, но трудно было сообразить где больше, в затылке или во лбу.
 Перед глазами расплывался чей-то силуэт, который раздражённо передвигался по комнате и ругался.
 - Я же могла тебя убить, дубина, или ты меня! Ты хоть знаешь, что это за штуковина, из которой ты пытался в меня выстрелить?!
 Лель медленно перекатился на живот и начал подыматься.
Мадам Кристина!!! – Растерянно констатировал художник.
 - Да, собственною персоною!
 Лель Лангро постепенно начал приходить в себя. – Бога ради, как вы сюда попали, и главное, зачем, я чуть с ума не сошёл, от страха.
 Кристина ухватила младшего лиса под мышку и помогла подняться.
 - Да если бы я знала, что ты больной на всю голову, и в добавок с арбалетом, неужели бы я с тобой связалась?
 Пострадавший юноша схватился за затылок рукой и поморщился.
 Девушка сразу почувствовала, что перегибает палку и аккуратно потрогав макушку парня, понизила тон. 
 - Ладно. Извини, сильно я тебя треснула?
 - Терпимо.
 - Я не нарочно, у меня и в мыслях не было, что всё так получится. Понимаешь, я пришла позаниматься на перекладинах, что стоят у тебя во дворе. И вдруг прибегает один из моих помощников и говорит, что сюда сейчас придёт король. Очевидно, ему уже доложили, что я здесь и он опять решил снискать моего общества. В последнее время он слишком назойлив со своей болтовнёй и ухаживаниями. Я боюсь, как бы ему не захотелось большего. Ну вот я и сиганула на карниз твоего окна, прямо с трапеции. Для циркачки это не трудно. Думала переждать здесь, пока Король меня во дворе поджидает.  Я не нарочно напугала тебя, просто привычка двигаться бесшумно.
 Лель всё ещё отказывался принять абсурдность ситуации. – А просто поздороваться в голову не пришло?
 - Когда!!! Ты как рванул в сторону, я даже ничего сказать не успела. Гляжу ты арбалет, заряженный достаёшь, ну я и ……………….
 Художник, наконец-то, окончательно пришёл в себя.  После того, как две минуты назад, уверенный что его сейчас убьют, он остаётся целым и почти невредимым, эмоции дают привычную реакцию.
  - Чувствуй себя, как дома. – Разразился громким смехом юноша.
 - Прошу тебя, тише. – Незаметно выглянув из окна, цыкнула Кристина. – Он уже здесь.
 - Кто?
 - Король, разумеется. Явился во всей красе, с пурпурным бантом и ленточками. Даже сюртук новый не поленился надеть. Распавлинился, коротышка.
 Лель даже опешил от такой смелости откровений. Сидя на топчане он опасался подойти к окну, чтобы не привлечь внимания.
 - Что он там делает?
 - Ничего. Прохаживается по двору, осматривает мою тренировочную площадку, как будто что-то в этом понимает. Если бы ты знал, как он надоел мне. Война не война, а он всё равно никак не отстанет. Постоянно лезет со своей болтовнёй, намекает на связь, словно фрейлин ему мало.
 - А ты что?
 - Что я. Делаю вид что не понимаю его, прикидываюсь дурочкой, или вот, как сейчас, просто скрываюсь.
 - Но также не может продолжаться вечно?
 - Разумеется, нет. Не позже, чем первого ноября я убираюсь из Глондера. Цирковой артист не должен сидеть на одном месте и развлекать обрюзгшее дворянство. Искусство должно быть доступно всем, от короля до крестьянина. Сестра Эмбера уже написала для моей труппы рекомендательные письма в Гемму, Рок и даже сам Бонвитан. Величественный и прекрасный Бонвитан, всегда мечтала побывать у королевы Мальтиды.   Мою труппу ждут выступления на аренах лучших столиц средиземноморья, так что торчать в Глондере осталось недолго.
 - А что, король тебя отпускает?
 - Он ничего не знает. Чтобы покинуть Тигран мне достаточно разрешения его высочества Аурелии, и оно у меня есть. Я бы уехала раньше, но обещала своей покровительнице, выступить на празднике, тридцать первого. А после, только меня и видели.
 - Жаль, я знаю человека, которого очень огорчит твоё отбытие.
 - А, я, кажется, знаю, о ком ты. Это твой друг Риго, так?
 - Так.
 - Приятный мужчина. – Отвлеклась от окна Кристина и подняв глазки в верх, широко улыбнулась. - Всегда такой галантный и обходительный, настоящий рыцарь. Наверное, мне даже жаль, что наши пути расходятся.
 В мастерскую донёсся звук, как во дворе хлопнули ворота.
- Что, Король ушёл?
 - Нет. Прибежал привратник, очевидно докладывает, что меня нет в своей комнате.
 - Чёрт!!! – Выругалась девушка.
 - Что?
 - Он, кажется, идёт сюда. Проклятье, мне надо где-то спрятаться.
 Лель, не готовый к такому развитию событий, даже вздрогнул. – Может ты снова выпрыгнешь из окна, на свою трапецию, пока он поднимается по лестнице.
 - Нет! Во дворе осталось два стражника и этот чёртов карлик, ненавижу его. Кролю сразу доложат. Мне надо скрыться у тебя, и не возражай, подыграй лучше.
 Младший лис стал осматривать свою комнату, в поисках потайного убежища, а когда снова посмотрел на окно, где стояла Кристина, никого не увидел.
 - Сума сойти! Ты где, Кристина!!!
 - Тише. – Раздалось из-под топчана, я кажется уже слышу его. Не выдавай.
 Лель был в полно растерянности. Скинув с головы мокрую тряпку и запустив её в угол, он, не зная, что делать, бросился к арбалету в надежде успеть снова забросать его тюками с покрывалами. По дороге поднимая валяющиеся табуреты и посуду он схватил смертоносное оружие.
 В таком положении его и застал – Кхм, кхм.
 Как находившись, на корточках, мастер-конкурсант, развернулся к двери и выдавил из себя максимально почтительно и ласково. – Моё почтение, ваше величество.
На пороге, в сопровождении двух низкорослый, почти квадратных стражников, стоял сам король Эмбер IV.
 - Приветствую тебя мастер, что это ты с арбалетом? – Совершенно беспристрастно поинтересовался правитель.
 - Да я так, видите ли…….
 - Вижу. Давай мы заберём его, а то мало ли он вдруг выстрелит.
Один из стражников сразу исполнил приказание и подойдя к Лелю аккуратно, чтобы не волновать художника, забрал арбалет.
 - Видите ли, я думал может мне пригодится это оружие для написания картины, но после передумал, и вот хотел убрать его.
 - Отлично. Вот мы его и заберём, раз он тебе больше не нужен.
 Король прошёл в мастерскую и выглянул из окна, очевидно прикидывая могла ли с трапеции мадам Пантера допрыгнуть до карниза.
 - Ну как работается, есть успехи?
 - Разумеется, ваше величество. – Отрапортовал Лель, так и продолжая стоять на четвереньках, понимая, что, если выпрямиться, во весь рост, сразу станет, на голову выше, своего собеседника.
 - Значит, всё хорошо, говоришь, а с виду так и не скажешь. – Хмыкнул Эмбер, переводя взгляд на белое полотно картины.
 Душа провалилась в пятки художника. – Это холст для набросков, настоящую картину я убрал, чтобы её никто не видел, мне хочется сделать вам сюрприз, ваше величество.
 - Сюрприз - это хорошо, а мне докладывали, что ты ещё, ровным счётом, не приступил к работе.
 Голос Лангро задрожал. Он понял, что ещё минута и он выдаст себя, с потрохами.
 - Как можно, сир, приступил и имею множество идей угодить вам и доказать, что достоин доверия своего учителя, министра Кальда.
 - Прекрасно, я рад что все конкурсанты увлечены работой и их никто не отвлекает. Ведь не отвлекают?
 - Не понимаю, ваше величество. – Пришлось и Лелю прикинутся дураком.
 - Дело в том, что во дворе, на который выходит твоё окно, тренировалась одна моя хорошая знакомая. Мне доложили, что она была здесь пять минут назад. Стражник на лестнице её не видел, так куда она могла деться?
 - Не знаю, ваше величество, я был увлечён работой и не обратил внимания на то, что происходит на улице, к тому же, если стражник её не видел, то как она могла оказаться здесь? Не думаете ли вы, что девушка просто влетела в окно?
 - Напротив, я как раз так и думаю. Она ещё и не на такое способна.
 Король, буквально продырявил взглядом мастера Леля, и медленно, как охотник в чаще леса, начал шаг за шагом осматривать комнату.
 - Ты ведь понимаешь, что обманывать короля нельзя, мой верный подданный. И не просто нельзя, а карается смертной казнью.
 - Дын, дын, дын, дын, дын. – Раздалось в ушах парня, бешенное стучание его сердца.
 - Разумеется, ваше величество, прекрасно понимаю, и никогда бы не посмел.
  Лель был близок к обмороку от своего безрассудства и дерзости. – Боже мой. – Говорил внутренний голос. – Что ты делаешь! Тебя за это повесят или четвертуют, на костре сожгут, что ты делаешь?
 Эмбер чувствовал неладное. Было видно, что слова художника у него не вызывают доверия. Король даже присмотрелся к свежим следам на полу, которых, по счастью, не оказалось.
 - Наверное, привратники напутали. Что моей знакомой делать в мастерской конкурсанта? Здесь и спрятаться-то негде, одни твои эти штуки-подставки и немного мебели. Ни портьер, ни шкафов, ничего, где можно было бы укрыться.
 Последовала небольшая пауза. – Разве что под твоей кроватью.
 Младший лис был не живой не мёртвый. – Король обо всём догадался. – Продолжал внутренней голос. – Это конец, меня растерзают ещё до ужина. Это конец.
 Эмбер направился к топчану. – Да это, пожалуй, единственное место, где можно было бы спрятаться. Как думаешь, там способна поместиться хрупкая девушка?
 - Дын, дын, дын, дын, дын!!!
 Король уже встал на одно колено, чтобы наклониться и заглянуть под топчан, но случайно задел, рядом стоящий стол и уронил одну фигуру, с шахматной доски. Деревянный, белый слон стукнул об пол и покатился в противоположную сторону от кровати.
 - Ой! Прости, я так неловок, потревожил твою шахматную партию. Сейчас я всё исправлю.
 Эмбер поднялся и догнал катящуюся фигуру. – Вот он, беглец с поля боя. Дезертир! Ты должен поменьше доверять таким слонам, ты ведь играешь белыми?
 - Да, ваше величество, белыми.
 - А кто твой противник.
 - Мои друзья, ваше величество. Несколько рыцарей из вашей армии и один художник, из конкурсантов.
 Лель ещё хотел назвать Асми, но почему-то остерёгся.
 Как интересно. – Задумавшись над партией констатировал король. – Один против всех, похвально, похвально. 
- Здесь стояла твоя фигура?
- Нет, ваше величество, на С4.
 Эмбер покачал головой. – Любопытнейшая позиция, ты даже заинтриговал меня, художник. Позволишь и мне сделать один ход?
 - Почту за честь, ваше величество.
 Король недолго думая передвинул ладью по краю поля и напал сразу на две фигуры. Было видно, что он хорошо играет и просидел за партиями не один час, а может даже и не один день.
 - Браво, ваше величество. – Польстил повелителю художник. – Вы просто озадачили меня, и всего за один ход. Будет сложно исправить ситуацию.
 - Дебюты учат дебютам, эндшпили учат шахматам. – Рассмеялся король и, довольный своим превосходством, направился к выходу. Перепуганному до дрожи в ногах Лелю удалось угодить ему. Эмбер улыбался и гордо держал голову. Лишь в самых дверях он как-то недоверчиво обернулся и ещё раз посмотрел на топчан художника.
 - Не обманывай своего господина, мастер. Я не всегда бываю такой добрый.
                ***
 - Ну и пылища у тебя там. – Чихнула Кристина, вылезая из-под кровати.
 - Пылища!!! – Лангро был в не себя. – Ты хоть понимаешь, что бы со мной сделали, если бы тебя нашли.
 - К сожалению, понимаю, и даже лучше тебя. Прости, я никак не предполагала, что моя шутка зайдёт так далеко.
- Шутка. Да мне бы башку отрубили, к чёртовой матери, если бы тебя нашли в моей комнате.
- Ну ладно, всё, успокойся, я понимаю, что виновата. Я у тебя в долгу, проси, чего хочешь.
  Лель, слегка удивлённый предложением девушки, скривил физиономию, толи в улыбке, толи в гримасе конфуза.
 - Я это…………….
 - Только не это. – Строгим голосом обрубила на полуслове Пантера.
 - Я и не собирался, просто твоё предложение было так неожиданно.
 - Ладно, знаю я вас, мужчин. Всегда только об одном думаете.
 Лелю стало обидно. – За других не отвечу, а мы, люди искусства не такие. Для нас главное вдохновение, ощущение творческой эйфории.
- Тогда я знаю, что тебе нужно.
- Что, недоверчиво покосился художник.
 Пантера загадочно посмотрела в сторону. – Мой друг и учитель, месье Мальваузен, который научил меня многим тонкостям эквилибра, часто говорил -  свободный полёт, ощущения опасности, сопряжённое со смертельной, владение своим телом, как искусство высшего мастерства, дают ему прилив необычайного вдохновения.
 - Не хочешь ли ты сказать!
 - Да. В благодарность за то, что ты меня сегодня выручил, я научу тебя одному из своих трюков.
 - Не надо. – Встрепенулся мастер.
 - Надо, надо. Обязательно научу, ты мне ещё спасибо скажешь.
 - Сомневаюсь.
 Пантера села за стол и тоже задумалась над шахматной партией. – Странный ты человек, Лель. Рискуешь из-за незнакомой девушки жизнью, а трюков эквилибра боишься. Трясёшься от каждого шороха, а в мастерской арбалет держишь. Кто ты такой, мастер Лель Лангро, в чём твоя тайна!?
                ***
 Уже несколько часов юноша рассказывал Кристине о том, что происходит с ним, с того самого момента, как он имел неосторожность представить свою первую картину вниманию короля.
 Как он из обыкновенного художника превратился в смертельного врага коварного министра Генбауэра.
 - Вот настолько нож пролетел, от моей головы, вот на столько! – Вскакивал парень с места, когда доходил до самых острых и волнительных моментов, своего пребывания в Глондере.
 Кристина слушала внимательно и очень участливо. Было видно, что её тронуло непростое положение несмышлёного парня, который стал жертвой дворцовых интриг и козней. Девушка очень располагала к откровению, и Лель совершенно не удивился, что вот так всё ей выложил, даже про то, что прошлой ночью он был с Асми.
 На часах стояло без четверти восемь, когда мадам Пантера начала собираться.
 - Скоро тебя проверит стражник. Не нужно чтобы нас видели вместе, я постараюсь помочь, но ты и сам не теряй бдительности, и не вешай нос. Позволь и мне сделать ход в твоей партии, не хочу, чтобы коротышка Эмбер был последним, итак, чёрный конь на D6.
 Девушка по-свойски похлопала парня по плечу. – Не робей, мы ещё посмотрим, кто сильнее, призрак Глондера или твои друзья, которых у тебя сегодня стало на одного больше.
 Пантера ловко вскочила на окно и приготовилась к прыжку. – Как пришла, так и уйду.
 - Кстати. – Остановилась Кристина. – Когда я была под кроватью то видела крошечный лаз в стене, что это?
 - Его Кавдор нашёл, но мы уже проверяли, взрослому человеку в него не пролезть, не окажется же Глондерский призрак ребёнком.
 - В замке нет детей. Мы всё-таки на границе. Среди местных обитателей я знаю только одного человека подходящих габаритов.
 - Королевский шут, карлик. – Застыло на устах Лангро.

                Глава тринадцатая.
                Работа кипит.            Десятое октября.
- Ах ночь, как быстро ты ушла, я не успела насладиться.
- Вернись, вернись, слепая мгла, ты мне подруга и сестрица.
- Пускай собачий колотун и дождь, мне всё это не важно.
- Не забирай слиянья лун, повремени, мне днём так страшно.
 
 Положив свою голову на грудь Леля, Асми читала эти стихи уже не один раз. Юноша, совершенно очарованный второй ночью страсти, не мог оторваться от своей обольстительницы. Он крепко её обнимал и, если не наслаждался ласками, то желал слышать её голос.
 - Прочти ещё раз.
 - Нет, мой хороший, мне необходимо уходить. Смотри за окном уже утро и опять хорошая погода. Скоро во дворе начнёт свои занятия Пантера.
 - Вчера она пришла только вечером.
 - А сегодня может прийти и утром. Не уговаривай, я всё равно уйду.
Лангро ослабил руку, и маленькая ладошка Асми выскользнула.
 - Ты знаешь. – Не решительно начал художник. – Мне кажется, я начинаю в тебя влюбляться. Понимаю, момент для такого признания не подходящий, ты торопишься, но промолчать я просто не мог.
 - Отвернись, я стесняюсь. – Шепнула на ухо девушка и отбросила одеяло.
 Лель лежал с закрытыми глазами и слушал, как Асми облачается в своё платье-мешок.
 - Моё сердце тоже тронул ты, мой дорогой любовник. Но время для признаний действительно не подходящее. Мы всё обсудим в другой раз.
 - Сегодня вечером? – В нетерпенье уточнил младший лис. – Вчера я чуть с ума не сошёл, пока ждал тебя. Ты пришла уже ближе к полуночи.
 - Я не могла выбрать какой цветок принести в подарок. Сидела и смотрела на них, и не могла выбрать.
 Лель уже начал привыкать к причудам Асми. Он тоже начал вставать, чтобы проводить свою гостью, но девушка его остановила.
 - Не вставай, я не хочу видеть тебя голым. Боюсь быстро привыкнуть. Обещаю сегодня быть пораньше, а ты садись за работу и начни уже ставить цветы в воду. Вчера я принесла тебе розовую розу, это означает, у нас всё впереди.
                ***
 Следующие несколько часов для Леля Лангро были самыми продуктивными, если не за всю его жизнь, то за последние несколько лет точно. Обретя нужное состояние души, юноша творил искусство, творил, не отвлекаясь ни на мгновение, творил, полностью увлечённый этим занятием.
 На прогрунтованном холсте, как по волшебству, появлялись грифельные наброски, которые спустя минуту или две оживали, наливаясь мазками кисти. 
 Художника невозможно было узнать. Мимические колыхания делали его лицо настолько выразительным, что он и сам не узнал себя, если бы посмотрелся в зеркало. Ноздри его раздувались, скулы были напряжены, глаза блистали молниями.
 Иногда младший лис отрывался от холста и бегал по комнате, с разных углов изучая свою работу. Со стороны, в такие моменты, могло показаться, что мастер растерян, но это было далеко не так.  Ещё никогда Лель Лангро не был настолько сосредоточен.
 Отбежав в очередной раз к двери, для того чтобы прочувствовать ракурс, мастер услышал разговор в коридоре. К нему кто-то шёл.
 Лель метнулся к картине и едва успел набросить на неё лёгкое полотно, чтобы скрыть уже сделанное. В комнату вошёл Кавдор.
 - Здравствуй, друг мой. – Кинулся к нему младший лис. – Как я рад, что с тобой всё в порядке.
 - А я рад, что с тобой.
 - Да что со мной будет. Я в разведку не хожу и от погонь не скрываюсь. Наверное, призрак и думать про меня забыл.
 - Не скажи, братец. – Лицо Кавдора помрачнело. – Я, собственно, к тебе за этим. Так бы не стал отвлекать тебя от работы, и Валеру сказал, чтобы не шастал без особой надобности, но то, что случилось, заставило меня нарушить твою идиллию.
 - Не беда, говори, что стряслось. С Риго что-нибудь?
 - Нет, со средним лисом всё в порядке. Лекарь сказал, завтра его тоже отпустят из лазарета, я здесь с другой новостью.
 Лель сглотнул, он понял, его опять ждут испытания.
 - Сегодня ночью, в замке снова убили человека. – Рубанул с плеча Кавдор. – Бедолага Сильвио, один из ваших, тоже участвовал в конкурсе, представлял советника Фабиана Аметистова.
 - Ты думаешь, это сделал призрак? – Задрожал юноша.
 - Никаких сомнений. Его работа, тот же почерк. Метнул лож, когда Сильвио шёл по коридору, точно в спину. И снова никаких следов.
 - Боже мой. – Лель менялся в лице. – Я помню Сильвио, мы познакомились на конюшне, когда нас водили смотреть королевских скакунов.
 - Да, да, бедолага Сильвио.
 - Но зачем? – Недоумение пришло на смену страху. – Я понимаю, когда призрак охотится за мной, как-никак мой покровитель министр Кальд, но Сильвио, он то чем помешал Генбауэру?
 Кавдор прошёлся по комнате. – Лагард мне сказал, что у Аметистова с Генбауэром на днях произошла ссора. В свете последних событий у советника, по-видимому, сдали нервы, и он отказался участвовать в очередной авантюре, злополучной четвёрки министров. Очевидно, убийство Сильвио было предупреждением.
 - И что же теперь?
 - Теперь не распускать сопли. – Кавдор, был как всегда, весьма убедительным. – Нам надо разоблачить призрака, раньше, чем он до тебя доберётся. Возможно, скоро начнётся война, и нас с Риго призовут на передовую. Призрак только и ждёт этого. Пока мы охраняем тебя днём, а твоя подружка ночью, с тобой ничего не случится, но война может смешать нам все карты. Не думаю, что этот напыщенный павлин Ландлэм исправит ситуацию. В любом случае, призрака мы должны найти в ближайшее время.
 - Откуда ты знаешь про Асми? – Ахнул Лель.
 - Кристина мне рассказала. – Кавдор подмигнул другу. – Не удивляйся, она теперь с нами, и, кстати, очень помогает. У нас вообще отличная команда, и мы, кажется, напали на след. Плохо только, что после смерти Сильвио, призрак, по всей видимости, затаится.
 В ту же секунду в окно с распахнутыми ставнями влетел увесистый камень, который просвистел по всей комнате и с силой врезался в стену.
 - Что за чёрт! – Выругался Кавдор и бросился к окошку. Оруженосец рассчитывал заметить, кто это сделал, но как только он шагнул один раз, в мастерскую влетела железная булава на деревянной ручке, которая задела Кавдора и сшибла его с ног.
 - Дьявол!!! – Заорал старший лис. – Отлетев в дальний угол.
Лель хотел помочь своему другу, но оруженосец остановил его.
 - Будь там, пригнись, ляг на пол.
 Несмотря на рану, которую ему нанесла булава, Кавдор поднялся. Держась за плечо, он выскочил из мастерской и через коридор пустился вниз по лестнице, ведущий во внутренний двор.
 Кто? Кто? – Орал он, в бессильной злобе, и вдруг заметил, что ворота, ведущие в следующий двор, только примкнулись.
 Пальцы левой руки оруженосца, были все перемазаны кровью. Зажимая рану, Кавдор налетел на ворота, и резким ударом ноги вышиб их настежь.
 - Риго, ты что здесь делаешь?
                ***
 Часы, висящие в мастерской, показывали пять вечера. Вокруг обеденного стола, на котором лежала булава, сидели: Лель, Кавдор, Риго, Валер и Кристина. Стражник, которому надлежало присматривать, чтобы к мастеру не ходили посторонние, снова получил несколько монет за молчание, и гулко храпел в коридоре. В самой же мастерской шли горячие споры.
 - Не дёргайся, дай мне перевязать тебя.  – Строго приказала Кристина Кавдору, накладывая на плечо тугую повязку. – Учти рана серьёзная, тебе нужно в лазарет.
 - Да не могу я в лазарет, лекарь опять меня не выпустит.
 Кавдор покосился на Риго. – А вот ты почему не в Лазарете?
 Риго вскочил с места. – Уж не хочешь ли ты сказать, что это я запустил в окно этой штукой? Может ты считаешь, что Глондерский призрак я!?
 - Я ничего не считаю….
 - Так какого чёрта! – Риго перебил друга. – Я же тебе уже объяснял. Меня выпустили из лазарета на день раньше. Лекарь сказал, что сломанных костей нет и я могу быть свободен.
 - Странно, мне он сказал, что продержит тебя ещё день. Почему?
 - Откуда я знаю, иди и сам спроси у лекаря, раз тебе так приятно копаться в чужом мусоре.
 - Что?! – Кавдор тоже встал в полный рост и сжал кулаки.
 - Сели, оба! – Крикнула Кристина, да так, что стражник в коридоре проснулся.
 - Вы что, нас позвали в вашей перепалке участвовать?! Так мы Лелю не поможем, кулаками после померяетесь, а сейчас давайте по порядку.
 Мадам пантера взяла в руки булаву. – Что это за штука?
 - Это годендаг. – Немного успокоившись ответил Кавдор и снова сел.
 - В нашей армии такие не используются, хотя я считаю очень зря. Превосходная дубина, может и колоть и бить, в любом случае безотказна.
 - Видите этот железный шип, сбоку. – Старший лис повертел булавою. – Он называется клюв ворона. Им легко можно пробить доспехи рыцарей, а этой пикой, на конце рукоятки, пропороть насквозь. Я раньше не слышал, чтобы годендаги метали, да ещё на такие расстояния, но, судя по тому, что древко у основания расширено, это вполне возможно. Во всяком случае, в меня он попал довольно умело.
 Тяжёлый? – Спросил Валер.
- Не очень. Для броска больше требуется сноровка, а не сила. Даже Кристина смогла бы его метнуть, умей она с ним обращаться. Оружие сбалансированно так, что смертоносность приобретается за счёт ускорения.
 Лель захотел приободрить собравшихся. – Уже второе покушение, и снова неудача, если не считать, что Кавдор ранен. Призраку явно не везёт со мной, и всё это благодаря вам, друзья.
 - Меня это и смущает. – Снова взял слово Кавдор. – Призрак не мог быть уверен, что попадёт годендагом в Леля. Зашвырнув камень, булава была брошена наугад, и попала в меня случайно. На призрак это совсем не похоже, обычно он действует наверняка. 
 - Это догадки. – Посмотрела на часы Пантера. – Вы оба, постарайтесь вспомнить, кого вы видели во дворе, что за нашими воротами.
 Как назло, там было полно народу, опустил глаза Риго и начал загибать пальцы, перебирая тех, кого вспомнил. – Четверо стражников, но не караульных. Я их раньше не видел, наверное, новенькие. Пара горожан, обычные зеваки и конюх.
 - Я видел Тарквиния. – Подхватил эстафету Кавдор. - Начальника стражи, нескольких пажей и шута-карлика, копался там в своей походной кибитке. 
 - Кандидаты на подбор, любой может быть агентом министров. Не забывайте, что призрак мог и успеть скрыться и не был среди тех, кого мы видели. Давайте что-то решать, скоро придёт Асми, нам надо расходиться, предлагаю следующее.
 - Кавдор осмотрел всех внимательно. – Пока с нашим дорогим художником Асми, мы можем за него не беспокоиться. Призрак конечно может убрать и свидетеля, но не воспитанницу самой сестры короля. 
 - Может ей всё рассказать? – Спросил Лель.
 - Не в коем случае. – Остерёг старший лис, младшего. – Ещё, чего доброго, испугается и больше не придёт. Пусть охраняет тебя не подозревая об этом, а нам надо использовать это время с толком.
 - Валер. – Кивнул Кавдор в сторону конкурсанта. – Сегодня вечером постарайся выведать где весь день был Тарквиний. А завтра, под любым предлогом, находись в мастерской Леля, стражник тебя пустит, скажи, что нужно посоветоваться.  Кристина - на тебе шут и пажи. Мы берём стражников и Лагарда. Отметём всех, кто не причастен, станет немного яснее. Не спокойное время нынче в нашем королевстве, у нас два три дня, не больше.
                Глава четырнадцатая.
                Ты с ума сошёл!!!               
                Одиннадцатое октября.

- Ты с ума сошёл!!! – Первое, что сказал Валер, когда планкетная ткань упала с картины. – Ты осознаёшь, чем для тебя всё это может закончится?
- Осознаю, прекрасно осознаю, и уверен, что прав. – Совершенно не взволнованным голосом ответил Лель, перебирая палитры с красками. – Я только в самом начале своей работы, лишь примиряю произведение к этому миру, не удивительно что ты ничего не понял. Я рано открыл тебе свой замысел, но, когда придёт время, ты друг мой, будешь думать по-другому.
 - Я может и буду, а вот что на это скажет король, или ты считаешь, что ещё недостаточно испытывал его терпение.
 Младший лис прошёл в центр мастерской и подняв руки вверх, встал на носочки, разминая затёкшие конечности. – Король, король, только и слышу - а как на это отреагирует его величество, словно ему принадлежит не только Тигран, но и всё искусство на свете. Я сейчас, может быть, выполняю своё предназначение в мире, а ты мне говоришь - король.
 Валер первый раз за утро улыбнулся. – Ну я и говорю, ты сошёл с ума!
 - Пусть, пусть сошёл, но знаю наверняка, что по-другому уже не сумею.
 Валер оторвался от картины и прошёл к столу, где уже было налито два кубка креплёного. Сейчас он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он был в восторге от увиденного, с другой был мучим тревогой за судьбу своего друга и свою тоже.
 - Перестань маяться. – Отхлебнул из кубка Лель. – Как тебе в целом?
 - Смело, оригинально, я такое вижу в первые, но………….
 - Никаких, но, я же вижу, что тебе нравится, ты просто надеешься отговорить меня и поэтому не хвалишь в полную силу.
 Валер снова вернулся к холсту. – Да, я вижу, что тебя не переубедить. В таком случае скажу, ты создаёшь гениальную картину, и может от того, что играешь с огнём, она такой и получается. Мне так никогда не нарисовать, наверное, я бы тоже перестал бояться смерти, если бы всевышний наделил меня таким даром.
 Друзья обнялись и долго стояли молча. Время шло. Художники осушили ещё несколько кубков, вместе пообедали, а после болтали о тонкостях мастерства и превратностях жизни. Валер смотрел на молодого юношу и осознавал, с каким великим человеком свела его капризная судьба, когда он уже начал считать, что удивляться в этом мире больше нечему.
 - Мне пора. – Сказал Валер, когда часы пробили пять вечера. – Скоро придёт Асми, и я передаю тебя в её нежные руки.
- Увидимся завтра. – Хлопнул друга по плечу Лель.
- Да завтра. А пока у меня к тебе одна просьба.
- Какая?
 - Пока никому больше не показывай своей картины.

                Глава четырнадцатая.
                Мы ждём их возвращенья.
                Пятнадцатое октября.

 После отбытия на каракаловые болота отряда блистательного тигра Ландлэма, время в Глондере тянулось ужасно медленно и монотонно. По запрету короля, на неопределённое время, замок перестал принимать торговые караваны и бродячих артистов. На улицах почти прекратилась торговля и даже местные кокотки, те, что из благородных, не прогуливались по скверам. Мелкий, противный дождь, начавшийся ещё тринадцатого октября, нагнал на Глондер такую скуку, что даже сторожевые караулы на стенах наблюдательных башен не болтали, как обычно, а просто расхаживали, мысленно считая каждую минуту до того, как их сменят. 
 Дремали шорники на конюшнях, дремали воины в казармах, дремал сам король, склонившись над недочитанной книгой.  Замок ожидал возвращения отряда.
 - Министр Дангр. – Обратился к вельможе Лагард, встретив командующего южной армией в коридоре. – Отряд Ландлэма задерживается, может, имеет смысл разведать что происходит в каракалах?
 Министр был очень взволнован, но всеми силами старался этого не показывать. – Вы что-то хотите предложить, друг мой. – Сказал он так заискивающе, что Лагард на мгновение даже опешил, ведь друзьями они никогда не были.
 - Разрешите возглавить дюжину разведчиков и выведать, почему задерживается тигр.
 - Пустое, друг мой. – Повторился Дангр, ещё более фальшиво. – Ваша разведка ничего не даст. Скорее всего, в каракалах вы никого не найдёте. Ландлэм, без сомнения, разбил врага и преследует недобитые остатки, где-нибудь на восточных границах. Через день- другой они, наверное, вернуться, так что ваша затея бессмысленна. Вы нужны нам здесь, а пока отдыхайте, милейший Лагард.
 - Дангр похлопал рыцаря по плечу и поспешил удалиться, а Лагард долго смотрел ему в след.
 Начальник стражи поймал себя на одной волнующей мысли. – Дангр очень изменился. Руки у него дрожали, глаза бегали, лицо побледнело. Странно всё это. За завтраком, в королевских приёмных, я видел Фица и Ровира, про них, пожалуй, можно сказать тоже самое. Весь королевский совет чем-то очень встревожен, хотя нет ни весь, кроме одного человека. Генбауэр!!! Этот как всегда выдержан и спокоен. Его самообладанию можно только позавидовать, плести столько интриг и козней и держаться так, словно самый честный и безобидный человек на земле. Двуличная особа, даже трёх личная или даже многоликая.
                ***
 Комната мастера Леля Лангро существенно отличалась от других помещений. Забытый всеми уголок Глондерского замка сейчас был концентрацией воли и вдохновения. Его обитателю скучать было некогда и совершенно незачем.  В мастерской больше не царила атмосфера страха и уныния, в мастерской кипела работа. Весь перепачканный красками и сажей от грифеля, Лель был воплощением самой энергии. Он рисовал всё возможное время, предоставленное ему в замке. Как только от него уходила Асми, он разоблачал своё полотно и начинал трудится до её возвращения вечером, уделяя самое тщательное внимание даже крошечной детали.
 Для безопасности художника было предпринято немало. Тарквиний больше не приходил в мастерскую. Завтрак, обед и ужин в коридоре у него забирали дежурные стражники, ссылаясь на то, что мастер очень занят и просил не отвлекать его даже на минуту. Когда надо, он сам заберёт еду у дежурного охранника, а в комнату входить не надо.
 Охранники назначались теперь Кавдором, которому удалось уговорить Лагарда наделить его такими полномочиями. Старший лис тщательно подбирал каждого дежурного из своих приятелей, но почему-то ни разу не попросил об этом Риго.
 Каждый день, на пару часов, мастера навещал Валер, которому приходилось тихо сидеть в углу и не мешать вдохновению. А когда он удалялся, его меняла Кристина, которая принесла в мастерскую цепи и гири, и упражнялась с тяжестями до самого вечера.
 Художника стерегли как зеницу ока, и только когда во дворе показывалась Асми, друзья могли расслабиться. Пантера выпархивала, словно птица, из окна и, ухватившись за трапецию исчезала, как будто её и не было.
 Лель был счастлив. В его жизни имелось всё, о чём могла только мечтать творческая личность. Мастер был увлечён любимым делом и любил Асми, в этом он уже не сомневался. Она приходила теперь в одно и то же время. Приносила очередную розу и могла целый час рассказывать, что означает этот оттенок на языке цветов. Иногда она читала свои стихи и, наконец, отдавалась художнику, с каждым разом всё более страстно и затейливо.
 Шахматная партия развивалась с нарастающими страстями. Переходя то в состояние гандикапа, то гамбита, она имела настолько непредсказуемый характер, что корифеи и изобретатели шахмат могли бы позавидовать, что не участвуют в этом противостоянии стратегий и тактик.   
 Так и выходило, что, несмотря на обилие могучих умов и безграничных возможностей обитателей Глондера, всё самое интересное последние пять дней, происходило в маленькой коморке мастера Леля. В добавок ко всему, происходящее интриговалось тайной самого полотна, ведь держа обещание перед Валером, картины художник больше никому не показывал.
                ***
Утро Шестнадцатого октября началось, по своему обыкновению, когда Асми, нежно поцеловав младшего лиса в щёку, ласковым шёпотом произнесла. – Закрой глаза, я стесняюсь.
 Лель послушно зажмурил глаза и на всякий случай, даже задержал дыхание, чувствуя, как стройная ножка ночной визитёрши, перестала дотрагиваться до его живота.
 - А мне пора, пора, пора. – Запела девушка. – Меня ждут цветы, цветы, цветы.
 Лель улыбнулся. – Можно?
 - Да, я уже одета, мой хороший, и убегаю, до вечера.
 Асми послала юноше воздушный поцелуй и, на ходу подхватив пустую корзинку, вприпрыжку пустилась по коридору.
 Лель едва успел натянуть штаны, как в мастерскую вошла мадам- пантера.
 - Приветствую тебя, служитель прекрасному. – Пошутила Кристина.
 - Здравствуй, а я ждал Валера.
 - Оказывается, у этого бездельника вчера был день рождения, и он позволил себе лишнего с Риго и ещё парочкой стражников. Сегодня даже голову от подушки оторвать не может. До обеда с тобой я, а потом, если именинник не очухается, то Кавдор.
 - Ты могла встретиться с Асми, она только что вышла.
 - Я и встретилась. Вернее, я её видела, а она меня нет. – Кристина немного приподняла подбородок. – Девушке с моими способностями не сложно стать незаметной, если встреча с кем-либо не угодна.
 - И часто ты так от неё прячешься? – Поинтересовался Лель.
 - Бывает.
 - Ты не думала поговорить с ней, и простить её за тот поступок.
 - Конечно, думала и уже давно простила, но многое осложняет наши отношения. Однажды я подошла к ней, как раньше, когда мы были подругами. Но не успела и слова сказать, как бедняжка так разволновалась, что у неё случился удар. Лицо покраснело, и она упала без чувств. Ты же знаешь про её недуги! Когда Асми пришла в себя, то почти сразу заболела и долгое время не выходила из своей комнаты. Придворный лекарь доложил, что фея цветов, так я её называла, ничего не помнит о том, что я хотела помириться и пока лучше, для её здоровья, повременить с очередной попыткой. Сперва меня это очень расстраивало, я надеялась, представиться ещё случай, но время шло, а лекарь всё отговаривал. Теперь, когда моей труппе, скоро покидать Глондер, я просто скрываюсь от неё и надеюсь, что у неё всё будет хорошо и она забудет про свою подругу.
 Лель понял, что советовать в такой ситуации что-либо бессмысленно и обидно. Младший лис решил переменить тему.
 - Ты знаешь, я запомнил один из её стихов. – Сказал он, застёгивая рубашку. – Тебе понравится, прочесть?
 Кристина кивнула и между делом принялась готовить гири для упражнений.
 - Цветы, цветы, цветы. – Лель откашлялся.
 - Цветы, цветы, цветы в подарок, каждый день
 - Скорей, скорей полить, трудиться мне не лень.
 - Сегодня сразу три, три розы примешь ты.
 - Я буду ровно в пять, цветы, цветы, цветы.
 Пантера улыбалась. Приняв упор в планке, она закрепила на спине здоровенный каменный блин, для отягощения, но свободно разговаривала, словно не упражнялась, а лежала на кровати. – Я вижу у вас всё серьёзно. После, когда вся эта история с призраком закончится, вероятно у тебя серьёзные намерения?
 Лель хотел ответить, но оглушительный медный звук, раздававшийся с главной площади, прервал его.
 - Чёрт!!! – Пантера вскочила на ноги.
 - Что это?
Набат. – Девушка скидывала камень. – Медные барабаны, извещающие о несчастье в замке. Я должна выяснить что случилось.
 - Можно с тобой? – По-детски попросил мастер.
 - Хорошо, только от меня ни на шаг.
 Кристина и Лель выскочили в коридор и помчались по лестнице, потом во внутренний двор и через маленькие ворота к дворцовой площади. Впереди бежал стражник, который оставил караул, также желающий выяснить о произошедшем.
 Медные барабаны продолжали колотить какое-то время, но, когда младший лис и пантера оказались на месте, кто-то из стражи уже отдал приказ прекратить набат. 
 На площади собралась практически добрая половина всех обитателей замка, но Кристине и Лелю удалось протиснуться к свободной площадке, вокруг которой столпились горожане.
 Напуганные лица бледнели прямо на глазах, а тихий шёпот, едва уловимо зависший над толпой, повторял. – Что случилось, что случилось?
  Картина, которая предстала общему взору, казалась до такой степени жуткой, что некоторое время, было даже страшно выяснять обстоятельства. В центе площадки стояла деревянная арба, в которую был запряжён живой человек, прикованный цепями к оглоблям. Лицо его было настолько измученным и потрясённым, что многих привело в ступор. На человека глядели, как на нечто обречённое и уничтоженное.
 Вокруг телеги суетились несколько стражников, освобождавших пленника, а также Лагард и Дангр.
 - Смотри, его величество. – Дёрнул Кристину за рукав Лель, заметив короля.
 Эмбер IV стоял прямо перед узником. Он долго всматривался в почерневшую от копоти и пота физиономию и, наконец узнав человека, от замешательства даже воскликнул. – Гондиак!!!
 - Гондиак, Гондиак. – Побежало в толпе, хотя многие слышали это имя в первые.
 - Это друг Ландлэма. – Пояснила Кристина Лелю, понимая, что случилось что-то страшное.
 - Что стряслось?! – Эмбер схватил Гондиака за грязный, рваный ворот. – Где Ландлэм, где остальные?
 - Там. – Едва найдя в себе мужество, Гондиак кивком указал на кузов арбы, накрытый мешковиной.
 Король сам бросился к арбе и отшвырнул накидку. На дне телеги, в грязи и соломе, в навозе и болотной жиже, лежала куча золотых шпор.
 Эмбер схватил две штуки и весь перепачканный грязью, опять вернулся к Гондиаку, которого уже высвободили от оков и усадили на землю. – Что это значит!? – Продолжал кричать правитель.
 - Это значит, что их больше нет, отряд погиб, ваше величество.
 - Сколько там шпор? – Рявкнул Эмбер, на одного из стражников, стоящих рядом.
 - Не трудитесь подсчётами сир, там все, все до единой. – Вымолвил Гондиак и заплакал.

                Глава пятнадцатая.
                Король разбушевался.
                Семнадцатое октября. Чуть после полуночи.

 Весь предыдущий день Гондиак был не в состоянии отвечать на чьи-либо вопросы и только твердил, как обезумивший – Они все погибли.
 Сила и стойкость совершенно покинули его, но теперь, когда на стены и площади замка опустилась ночная тень, благодаря стараниям дворцового лекаря, он всё же стоял перед военным советом, чтобы наконец рассказать, что случилось с отрядом блистательного тигра.
 Впервые за всю историю существования замка Глондер, военный совет проходил в большом тронном зале. При слабом отблеске свечей, на стенах и потолке были практически не видны барельефы и каменные рисунки дворцовых мастеров. Поблекла разноцветная мозаика мраморного пола, потускнели обрамлённые золотом зеркала.
 На совет было созвано большое количество народа. По мимо всех советников, в зале присутствовали несколько военных экспертов, начальник королевской стражи и все командиры полков южной армии. Из министров были только Генбауэр и Фиц.
 Король сидел на троне и со стороны напоминал могильного ворона, который взирает на свои владения с кладбищенского креста. Он был облачён в чёрную мантию, которую надевал только в знак траура и малую корону, ту самую, что была на его отце в день смерти. 
 - Итак! – Громогласно произнёс Эмбер. – Начнём совет.
 Весь трясущийся от волнения распорядитель тихонечко подкрался к королю. – Ваше величество, ещё нет министров Дангра и Ровира.
 - Ровира нет! – Удивился король. – Где этот бездельник, послать за ним немедленно.
 Вперёд вышел Лагард. – Ваше величество, у министра Ровира горе, вероятно поэтому он сейчас не присутствует на совете. Дело в том, что в отряде тигра Ландлэма был его сын – Эрик. Любой отец сейчас оплакивал бы своего сына, быть может мы проведём совет без него?
 Эмбер только стиснул зубы. – Послать за ним немедленно.
 - И за Дангром? – Уточнил распорядитель.
- За Дангром не следует. – Король даже встал с трона. Голос его был вызывающим и кликушествующим. – Я больше не намерен следовать советам этого болвана Дангра. Его недальновидность была вредна если не преступна. Идея послать в каракалы моего брата Ландлэма стоила Тиграну всей элиты нашей армии. Триста знатных рыцарей, чёрт возьми!!! За это Дангр поплатился не только должностью и положением, но и жизнью. Час назад мой приказ приведён в исполнение. В подземельях тюрьмы Дангру отрубили голову. Пусть это послужит уроком присутствующим.
 - Послужит уроком всем, и в первую очередь вам. – Король указал на Фица. – Что вы там говорили, на последнем совете?
 Распорядитель, стоявший возле короля, процитировал дословно. - Одержанная победа сгладит волнение крестьян и знати, убедив подданных что повышение налогов, необходимая мера.
 - Одержанная победа значит! – Крикнул Эмбер. – Вы, вы в том числе сбили меня с толку и спровоцировали на эту опрометчивую вылазку.
 Даже при тусклом пламени свечей было видно, как лицо короля наливается кровью. – Нам не нужны подстрекатели и подговорщики. Вы должны были быть министром государственной казны, а не глупой болтливой бабой на ярмарке.
 Следующий королевский жест для Фица был последним. Король очертил, пологом мантии, замысловатый узор в воздухе и отвернулся. – Арестовать его, приказ о казни я подпишу утром.
 Ноги министра подкосились. От шока Фиц не мог вымолвить ни слова. Его подхватили два стражника и потащили прочь из зала. В дверях они встретились с ещё одним распорядителем, который бегал за министром внешней политики.
 - Где Ровир? – Государственному терпению наступал конец.
 - Он не придёт, ваше величество. Министр Ровир повесился у себя в кабинете.
                ***
 Шёл третий час ночи. Дворцовый лекарь уже дважды давал Гондиаку приготовленный им раствор, чтобы придать рыцарю самообладания, когда тот начинал трястись и заикаться.  Высокорослый Гондиак опрокидывал снадобье в свою бездонную глотку и ударив самого себя по лицу, продолжал рассказывать.
 - К лесу каракаловых болот мы прибыли ещё девятого, но никаких следов врагов и диверсантов не обнаружили. Ландлэм приказал идти через лесную гряду в полной боевой готовности, но разведку, к сожалению, вперёд не выслал.
 - Я с трудом осмеливаюсь произнести следующие слова, ваше величество. Переправа армии Ашкадира через болота идёт полным ходом, и это не догадки, мой король, мы видели её своими глазами. Гати и наводные мосты повсюду, порядочная часть неприятеля уже стоит лагерем на нашем берегу.
 - По-видимому наш отряд обнаружили ещё до того, как мы пошли через гряду, но атаковать не спешили и только когда пропустили к самим болотам, ударили бронированной пехотой. Враг превосходил нас по численности и вооружён был не хуже. Из укрытий стреляли арбалетчики. Принимать бой было бессмысленно и Ландлэм отдал приказ отступать на опушку, где мы оставили лошадей. Выставленный арьергард задержал ашкадирцев на три-четыре минуты, не больше, началась паника и отступление превратилось в беспорядочное бегство. До поляны добралось лишь человек восемьдесят, но и тут нас поджидала западня. С обеих сторон налетела кавалерия байдаров, отряд тигра Ландлэма был обречён. Некоторые пытались сражаться, но силы были чересчур не равные, тех же, кто спасался бегством, настигли стрелы.
 - Как погиб мой брат? – С комом в горле, прохрипел Эмбер.
 - Он свалился с коня и его растоптали свои же, те, что скакали следом.
 - Как же уцелел ты?
  Гондиак опустил глаза. - Моя лошадь была убита, я сдался в плен ещё с четырьмя рыцарями. Когда всё было кончено, их главный указал на меня, как на самого высокого и здорового. – Этот потащит повозку, гостинец для Эмбера. – Усмехнулся он и мня приковали к оглоблям. Остальных пленных повесили.
 Спасшийся рыцарь долго мялся, но сделав глубокий вдох, всё же осмелился произнести самое шокирующее. – Вам лично, ваше величество, он велел передать что золотые шпоры он возвращает на время, скоро он придёт за ними.
 - Кто он? – Уже почти потеряв голос, проскрипел король.
 - Барон Джакобурро. 
                ***

 Прошло ещё несколько часов, пока не улеглись всеобщие волнения и присутствующие, у кого хватило духу, не принялись искать выход из создавшегося положения. Нескольких советников уже вывели из зала, а одного, предложившего сдать Глондер Ашкадиру, даже арестовали.
 Речь держал один из старейших военачальников Тиграна, герцог Балрок, человек, который начинал ещё при Родерике III, отце Эмбера, и когда-то был даже учителем барона Джакобурро. На вид ему казалось далеко за восемьдесят, он с трудом держался на ногах и плохо слышал, но из-за того, что сильно тосковал по ратным подвигам, говорил довольно красноречиво.
 - Господа военный совет!!! Ашкадир всегда был нашим неспокойным соседом и все мы понимаем, насколько это будет грозный противник. В его армии имеется и бронированная пехота, и элитная кавалерия байдаров, я уж молчу про метательную артиллерию и стенобитные бомбарды.  Наша система рвов и подъёмных мостов далеко не совершенна, тем более, что их новый командующий, барон Джакобурро, знает все слабые места укреплений Глондера. Да что там укреплений, Джакобурро знает все слабые места наших вооружённых сил в целом, а поскольку со времён, как он командовал северной армией, почти ничего не изменилось, то для Ашкадира, любое наше военное действие будет предсказуемо.
 - Джакобурро, подлый предатель!!! – В очередной раз король вскакивал с места и топая ногами, швырял всё что попадалось под руку, но потом, успокоившись, возвращался на трон, и даже извинившись, просил Балрока продолжать.
- Ашкадир пойдёт на нас боевой техникой: осадными башнями, требушетами, таранами, а это требует сил и времени. У нас ещё есть дней пять, шесть, а если повезёт, то и неделя.
 - Что вы предлагаете? – В нетерпении перебил Эмбер.
 - Отбиваться за стенами крепостей, всё равно что загонять себя в ловушку. От нас этого ждёт враг и имеет отличный план как сокрушить Глондер. Потеряв замок, боевые порядки уже не смогут переформироваться и всем нам останется только сдаться в плен или умереть. И то и другое устроит Джакобурро, и то и другое достанется ему слишком легко.
 Трясущаяся рука Балрока нащупала гарду меча, который он принёс исключительно для совета. – Я предлагаю дать бой на открытом месте и не дожидаясь пока враги закрепятся, атаковать их прямо на марше. Фактор неожиданности может сыграть решающую роль в битве. Налетев кавалерией на их первые ряды, в которых вероятно будет неповоротливая техника, нам, может, удастся нарушить весь строй. Пехота вклинится следующим ударом, а конница завершит окружение. В любом случае, если план осуществится, хотя бы наполовину, на треть, то атака на Глондер сорвётся. Джакобурро с такой тактикой не знаком, а значит, у нас есть хотя бы один козырь.
 - Вы считаете, герцог, нам это по силам?
 - Старость, ваше величество, единственный способ прожить долго. Сражение, которое нам предстоит, далеко не первое в моей жизни, но очевидно последнее, одержать в нём победу я желаю не меньше вашего.
 - Король встал с трона огласить свою волю. – Значит, так тому и быть. Я повелеваю: готовиться к битве на открытом месте. Немедля послать гонцов по провинциям. Не позднее, чем через три дня, все городские гарнизоны должны быть здесь. В Глондере, Тронбаэле и других замках оставить стражи по минимуму, остальных немедленно прислать в главный лагерь. Я с передовым отрядом снимаюсь сегодня же. Добровольцев в армию принимать от четырнадцати лет, дезертиров карать позором и смертью. Министр Генбауэр назначается держателем казны и командующим всеми вооружёнными силами Тиграна, и не пытайтесь перечить мне министр, если вам не угодно повторить участь: Фица, Дангра и Ровира. Страна ждёт от вас решительности, а не слабины, учтите это, Генбауэр.
 Вельможа казался очень растерянным. Ещё секунду назад, когда на него свалились полномочия финансов и внешней политики, его глаза блистали двумя маленькими, жадными огоньками, но теперь, когда от него ждали победы, он понимал, что перестарался в стремлении убрать лишних. Собственные интриги сыграли с министром злую шутку. Он становился военачальником, от которого требуют виктории, в которую почти никто не верит. Сейчас министр жалел, что он не простой деляга, не состоящий ни в советах, ни в кабинетах. Генбауэр был полностью подчинён обстоятельствам, спорить с королём этой ночью было опасно.
 Совет расходился, когда за окнами вставало солнце. Король удалился первым, намереваясь до обеда написать все письма в провинции. Кто-то ещё рассчитывал поспать пару часов после тяжёлой ночи, кто-то планировал сразу приняться за свои обязанности. Последним выходил Лагард.
 - Какие новости? – Спросил его Кавдор, поджидающий начальника стражи в коридоре.
- Война, и уже совсем скоро.
 - Это я понял, а что на счёт конкурса художников, король отменил его?
 Лагард усмехнулся. – Кто о чём, а лысый про расчёску. Не знаю я, что с этим конкурсом, не до него мне сейчас, да и тебе скоро тоже будет. Король ничего не сказал, хочешь, иди сам спроси, я тебя останавливать не буду, но если желаешь действительно добрый совет, скажи своему мастеру, пусть рисует, что он, собственно, ещё может сейчас сделать?!

                Глава шестнадцатая.
                А призрак в замке.
                Восемнадцатое октября.

 Кристина, Кавдор, Валер и Риго сидели на деревянном парапете возле одной из казарм. Грязные лужи только что прошедшего ливня безжалостно атаковались полуденным солнцем, дожаривающим песчаную жижу, расплывшуюся по всей площади. Где-то вдали были едва слышны подвывания ветра, уносящегося на запад.
 - Мне кажется, или здесь раньше стояли баллисты? – Спросила Кристина.
 Кавдор закивал головой. – Их уволокли ещё утром. Всё, что может пригодиться в сражении, спешно доставляется в главный лагерь. Уже разбирают старую конюшню на брёвна и доски. Я слышал, на слом пойдёт ещё несколько сооружений. Кажется, король намерен разобрать весь Глондер по камешку, лишь бы победить в этой войне.
 - А где он сам? – Поинтересовался Валер.
 - Король уже в лагере, отбыл туда вчера вечером и с ним южная армия. В замке всем распоряжается Генбауэр, хотя, кажется, не очень рад этому. Подлая крыса, мне придётся ему подчиняться. Через два дня в Глондер прибудут резервы, и наш новый командующий поведёт подкрепления на соединение с королевскими войсками. Шансы на победу неплохие, но меня больше заботит, что случится здесь.
 Друзья переглянулись.
 - Я объясню. – Весьма взволнованным тоном произнёс Кавдор. -  Мы не можем спокойно полагать, что наш художник, наш замечательный Лель, в безопасности. Конкурс никто не отменял, а значит положение Генбауэра довольно шаткое, тем более что он сам избавился от своих соратников. Призрак затаился, но он всё ещё в замке, просто выжидает.
 - Чего выжидает? – Вставил Валер.
 - Выжидает удобного момента. Сейчас у мастерской младшего лиса дежурит стражник, я подкупил его основательно, но через два дня почти все войны уйдут, и призраку никто не помешает.
 - Через два дня, так скоро! – Дёрнулся Риго.
 - Да, так скоро. Мы выступаем в составе авангарда. Я назначен баннеретом и под моё начало поступает конруа.
 Кавдор увидел недоумевающие и ничего не понимающие лица. – Конруа это десять воинов, я назначен над ними командиром. Ты тоже среди них. – Кивнул старший лис на Риго.
 - Я рад, что мы будем сражаться с тобой вместе.
 - А вот я нет. Лель в смертельной опасности, а мы его покидаем. Призрак непременно этим воспользуется. Я уверен, он потому и медлит, что знает о нашем отбытии.
 - Но есть же мы. – Вмешалась Кристина. – Я и Валер, разве мы не сможем защитить мастера?
 Кавдор вздохнул. – То, что Генбауэр поведёт армию к каракалам, не значит, что его подлое влияние не останется в замке. Он наверняка придумает, как сделать, чтобы вы не были рядом, когда придёт час убийства. А у нас по-прежнему множество подозреваемых на роль призрака, но никого конкретно.
 - Ты выяснил насчёт тех стражников, что мы видели на площади, когда в Леля метнули годендаг? – Спросил Риго.
 - Да, они вне подозрения, хотя бы потому, что уже в лагере.
 - А Тарквиний?
 - Тоже. Взял меч и отбыл добровольцем с южной армией. Зря мы его подозревали, отличный оказался парень.
 - Сейчас не об этом. – Торопила Кристина. – Кто ещё?
 - Ещё странный помощник художника Югоса, Арнульф, шут карлик, и собственно, начальник стражи Лагард. Это лишь те, о ком мы знаем, а если убийца вовсе посторонний человек.
 - Разве карлик не с королём? – Уточнил Валер.
 - Нет, карлик в замке, якобы заболел и это всего подозрительнее.
  Валер встал с парапета и потянулся, разминая затёкшие руки и ноги. – Кавдор прав, если мы хотим уберечь Леля, то кому-то из вас необходимо остаться.
 Риго поморщился. – Не забывай, что мы солдаты, и так просто не распоряжаемся своим временем, особенно на пороге войны. Стоит мне не явится в конруа, как меня примутся искать и казнят, когда поймают. Меня и Кавдора. Меня как дезертира, его, за то, что не привёл конруа в полном составе.
 - А я и не предлагаю в неполном составе.
 - То есть!?
 - Всё просто. – Валер похлопал Риго по плечу. – Вместо тебя, в военный лагерь отправлюсь я.
 - Как это?
 - Очень просто. Ведь дезертира художника никто искать не будет. Все решат, что я просто испугался и сбежал. А я, тем временем, поменяюсь с тобой одеждой, и в доспехах, с твоим оружием, отправлюсь на войну, конкурс мне всё равно не выиграть.
 - Ты хоть понимаешь, что на войне тебя могут убить!
 Валер улыбнулся. – Дайте мне сделать в этой жизни хоть что-то стоящее. Может, воин из меня выйдет лучше, чем художник, в Глондере я точно подведу вас всех, остаться должен Риго.

               
                Глава семнадцатая.
                В дорогу, смелые воины!
                Двадцатое октября. Утро.

Главная площадь Глондера была заполнена до отказа. Люди залезали на столбы, сидели на крышах, толпились повсюду, но не было ни одного человека, который бы не пришёл проводить верных воинов Тиграна.
 Погода портилась прямо на глазах. Небо над замком тускнело наползающими тучами и мокрым снегом, не унимающимся уже несколько часов кряду.
 Построение было недолгим. Короля в Глондере не было, а Генбауэр не удосуживался произносить речи для поддержания боевого духа, который он сам никогда не имел и не стремился.
 Новый командующий кутался в меховую накидку, наброшенную поверх боевой кирасы, что была подобранна для него вчера в кладовых Эмбера IV. Сутулая осанка выдавала в министре человека не военного и делала его нелепым и даже смешным, но дворцовый порядок требовал соответствовать званию по всей форме.
 Заканчивались последние приготовления, расчехлялись знамёна, трубачи ожидали сигнала оповестить полки, приступить к маршу. Командиры последний раз проверяли наличие всего необходимого.
 В одной из сторожевых башен стояли начальник городской стражи Лагард и советник Балрок, которым, приказом короля, надлежало остаться в Глондере. Первому, потому что его назначили комендантом замка, а второму, просто в силу очень преклонного возраста.
 - Грозная сила. – Восхищённо произнёс советник.
 - Пожалуй. Сегодня ночью прибыло ещё несколько отрядов из дальних провинций. Воинов мы собрали больше, чем ожидалось первоначально, но, к сожалению, почти половина из них неопытные добровольцы. Война показала, что мы плохо подготовлены к масштабным действиям. Два полка практически лишены оружия и доспехов. Для боя у них колья, дубины, в лучшем случае, плотницкие топоры и кузнечные молоты. Прямо скажем, вояки не очень.
  - Каковы общие силы? – Уточнил Балрок.
  - Четыре тысячи пехотинцев и восемьсот человек кавалерии.
  - А в королевском лагере?
  - Ещё три тысячи.
  - И того, без малого, восемь.
 - Да, без малого восемь. Больше, чем у Ашкадира. Джакобурро ожидает горячий приём. Надеюсь, он оценит сюрприз по достоинству.
                ***
 - На другой стороне площади, из окон дворцовой ратуши, за происходящим наблюдали Лель, Кристина и странная фигура, закутавшаяся в плащ и надвинувшая капюшон как можно ниже.
 - Где они!? – Взволновано щебетал Лель. – Я опять потерял их.
 Кристина вылезла на пол корпуса из окна и прищурившись всматривалась в ряды кавалеристов.
 - Вон они, во второй шеренге. Шестой справа Кавдор, а рядом Валер, видишь?
 - Чёрт. – Выругался Риго и скинул накидку.
 - Послушай. – Отреагировала Кристина. – Ты бы облачился обратно, не равен час тебя кто-нибудь узнает и у нас всех будут большие неприятности.
 Риго отошёл от окна. – Я должен быть сейчас на площади, среди воинов, а не прятаться здесь, как трусливая крыса.
 - Перестань. Мы обо всём договорились, ещё вчера, все вместе, помнишь? Вместо тебя на войну отправился Валер. Он будет рисковать своей жизнью и, возможно, погибнет, совершенно не затем, чтобы ты здесь распускал сопли. Мы поклялись уберечь нашего мастера, а значит все амбиции в сторону, Кавдор и Валер на нас рассчитывают.
 - Сколько проблем из-за одного глупого мальчишки. – Вздохнул Лель и направился к выходу.
 - Ты куда?
 - Работать, это самое правильное из того, что мне остаётся.

                Глава восемнадцатая.
                Тем же временем.
                Двадцать второе октября.

 Следующие несколько дней мастер Лель прибывал в пресквернейшем настроении. Тревога за друзей, что отбыли на войну и за тех, что стали изменниками по его милости дополнялось отвратительной погодой и чувством постоянного преследования. Он практически потерял аппетит и доброе расположение духа.
 Лишь верное вдохновение как бы вменяло ему в обязанность работать над картиной, которая уже даже неизвестно кому была нужна. От Кристины Лель узнал, что остальные конкурсанты тоже усердно трудятся, рассчитывая, что состязание живописцев всё-таки состоится. Правда конкурсантов недосчитывались уже двоих, Валера, которого сразу удосужились записать в трусы и паникёры и бедолагу Сильвио, которого убили из-за ссоры Генбауэра и Фабиана Аметистова.
 Восемь, уже только восемь корифеев кисти и краски трудились в Глондере, и всех их терзало сомнение, понадобятся ли их картины хоть кому-нибудь.
 Глондер заметно опустел. Из трёх сотен стражников, которых каждодневно можно было встретить в залах, коридорах и на лестницах замка, осталось от силы пятьдесят, и те были, как сонные мухи, потому что караулы вынуждены были меняться в два раза чаще.
 Словно призрак, по комнатам прохаживалась сестра короля Аурелия, которая наотрез отказалась отбывать в Тронбаэл, и заявила, что будет ждать возвращения брата здесь.
Многие кабинеты закрывались по причине того, что их просто некому было обслуживать. Личная прислуга также уходила на передовую за своими рыцарями, и вот, от недостатка внимания, всего за сутки поблек хрусталь витражей, покрылась пылью мраморная окантовка барельефов.
 В несколько дней привычная жизнь местного общества превратилась в мертвецки упоительное болото, в котором осели те немногие, что пока не могли покинуть Глондер. В опустевших конюшнях больше не ржали лошади, на псарнях не рычали собаки, всё, что могло понадобиться для победы, спешно собиралось и отправлялось в военный лагерь. Замок ждал, он просто ждал, что произойдёт дальше.
                ***
 В мастерской младшего лиса также царила загадка дальнейшего. Комната становилась похожа на неприступный форт, маленький, но очень опасный. В узком лазе, который обнаружил в первый день Кавдор, был установлен самострел, поражающий любого, кто вздумает сунутся в мастерскую. На двери красовался пудовый засов, а на окне приспособлена растяжка, подающая сигнал при нежелательном вторжении.
 - Шах. – Объявила Кристина, атаковав чёрной королевой главные позиции белых.
 - Лель обхватил голову руками. – Ого, вот это фортель! Над следующим ходом мне придётся поразмыслить как следует.
 - Как угодно, тем более мне пора собираться, скоро придёт Асми и я спокойно смогу приступить к тренировкам.
- Трюк, который ты хочешь представить публике в конце месяца, под такой же угрозой, как и показ моей картины.
 - Ну и что. Зато я так больше понимаю, что ты чувствуешь, мне только неясно, почему ты никому не показываешь своей работы?
 - Плохая примета, прости. До конца месяца чуть больше недели, скоро все всё увидят.
В коридоре послышались шаги.
 - Ого, твоя любовница сегодня пораньше. – Язвительно бросила Кристина, вскочив на подоконник. – Не скучайте, сладкая парочка, и не шумите слишком, а то в прошлый раз вас во дворе было слышно, у меня аж волосы дыбом встали.  До встречи, с утра у тебя дежурит Риго, а у меня кое-какое дело.
 Лель уже подошёл к двери чтобы открыть и вдруг окрикнул девушку. – Дело, связанное с разоблачением призрака?
- Да, есть некоторые задумки.
- Я за тебя волнуюсь, не ходи одна, возьми с собой Риго.
- Не кисни, художник, я взрослая девочка. Открывай, твоя чаровница, наверное, уже заждалась. – Подмигнула Пантера и сиганула с карниза.
 Лель только покачал головой. Все его друзья были настолько лихие и отчаянные, что не один из них, конечно же, не стал бы слушать его предостережений.
 Откинув засов, художник распахнул дверь и вдруг ахнул от неожиданности. – Министр Кальд, учитель! – Юноша бросился на шею своему другу и покровителю.
 - Проходите, прошу вас, когда вы приехали?
 - Несколько минут назад, и сразу к тебе. Я же говорил, что вернусь, как только представится возможным. Как ты здесь, мой мальчик?
 Лель указал на засов, растяжку и нож, который прятал под подушкой. – Держу оборону, в Глондере не спокойно. Несколько дней назад, убили художника, который представлял советника Аметистова, убили прямо в замке.
 - Я слышал об этом, и немедленно приму все меры. Ты сейчас же переезжаешь в мои покои, работать ты будешь там. Мой голос пока кое-чего значит в Глондере, тем более, пока Генбауэр отсутствует. Кто новый комендант замка?
 - Лагард.
 - Отлично, с ним я быстро договорюсь. Собирайся, я пришлю людей за вещами.
- Здравствуйте, господа. -  Ласковым голосом поздоровалась Асми, появившаяся в дверях.
 - Мисс Асми. – В глубоком поклоне прогнулся министр, приветствуя гостью и с удивлением смотря на Леля.
 - Да учитель, я не успел рассказать вам. Дело в том, что я и Асми, Асми и я… Мы, в общем.
 - Не стоит, мастер Лангро. – Строгим голосом сделал замечание Кальд. – Мы ставим мисс Асми в неловкое положение. Подобные вещи бестактно обсуждать при третьих лицах. Я полагаю, на одну ночь ты можешь задержаться здесь, а завтра утром мы вернёмся к нашему разговору.
 - Это какой-то секре,т министр? – С детским любопытством спросила Асми.
 - Вовсе нет, пустяки, не достойные вашего внимания.
 Кальд ещё раз поклонился и расплылся в улыбке. – Засиделся я у вас. – У вас, он особенно акцентировал. – Время позднее, а я ещё хотел навестить его высочество Аурелию, увидимся завтра.
 Пятясь задом до самого выхода, Кальд незаметно подмигнул Лелю и плотно закрыв дверь, хихикая побежал по лестнице.
                ***
 *** Полночь. Уже двадцать третье. ***
 Лель лежал абсолютно голый на своём огромном топчане и вдыхал нежный аромат духов мисс Асми. Яркие нотки бархатистого персика, пачули и томного мускуса, как чудодейственный туман распространялись по комнате. Эфирные масла, переплетаясь с запахом свежих роз, что принесла девушка вечером, завладевали чувствами и всеми физическими силами юноши. Самый громкий барабан или рёв дикого животного не смогли бы в эту минуту заставить мастера открыть глаза и покинуть волшебную негу счастья.
 *** В это же время. ***
 Кавдор и Валер сидели у костра и блуждающими взглядами ощупывали непроглядную мглу, скрывающую холмы, за которыми простирались Каракалы. Не спокойные времена сблизили Рыцаря и художника, и теперь, укрывшись одним просыревшим одеялом, откровенный дружеский разговор, согревал их жарче разгорающегося пламени.
 - Я не говорил тебе раньше, ты молодец, что вызвался вместо Риго на битву. – Похлопал Кавдор по плечу Валера. – Ты настоящий друг, жаль я не знал тебя раньше.
 Валер хмыкнул. – Подумаешь, битва, рядом с таким громилой, как ты, ничего не страшно.
 - Да уж. – Тон Кавдора стал более серьёзным. – Ты, будь любезен, держись рядом со мной. Голову сложить, дело нехитрое, если я и согласился на эту авантюру с подменой, то только потому, что ты обещал меня во всём слушаться.
 - За это будь спокоен. Главное, чтобы меня не разоблачили.
- Не разоблачат, я позаботился. Никто из моего конруа раньше не знал стражника Риго и художника Валера.
 - Тогда всё будет в порядке.
 - Думаешь?
 - Уверен!
 *** Тем временем. ***
 Толстенный тис крейгендс, расположившийся во внутреннем дворе отдалённой части замка, раскинулся своими могучими ветками, которые лезли прямо в окна жилых помещений. Поговаривали, что этот великан обосновался здесь задолго до того, как вокруг него вырос Глондер. Старожилы уверяли, словно дерево застало ещё самого Ульрика II и Леофрика I, деда и прадеда, нынешнего короля. Сам же Эмбер IV неоднократно намеревался срубить исполин, но всякий раз откладывал, из уважения к многовековому старикану. 
 Тис надменно возвышался макушкой над башнями и шпилями, а у второго этажа буквально подпирал стены флигеля, в котором располагались мастерские некоторых художников. Этим не применула воспользоваться Пантера. Облачившись в свой чёрный цирковой костюм и вдобавок натянув на лицо маску, девушка слилась с непроглядной полночной завесой, и по-кошачьи, расположившись на корявой ветке, слушала разговор художника Югоса и его странного помощника Арнульфа, чьи окна выходили прямо во двор.
 - Ты можешь не мельтешить по комнате? – Обратился художник к Арнульфу. – Ты мешаешь мне работать, я не укладываюсь в сроки, через неделю конкурс, министр Генбауэр рассчитывает на меня. 
 - Что ты заладил Генбауэр, Генбауэр. – Арнульф довольно грубо ответил Югосу и даже толкнул его.
 - Министра здесь нет, он нас оставил тухнуть в этой дыре, а сам только и думает, чтобы упрятать меня за решётку.
 Югос оставил работу и повернулся к собеседнику. – Что ты несёшь, безумный, министр даже не знает, что ты со мной приехал, а если бы знал, то выставил бы нас обоих взашей из замка.
 Лицо Арнульфа мгновенно стало пунцово красным. – Я же сказал не называть меня безумным. Ты же знаешь, я впадаю в бешенство от одного этого слова. Я!!!!!! Я!!!!!!!
 Следившая за происходящим Кристина даже вздрогнула от неожиданности. Намереваясь подобраться чуть ближе, она сделала несколько движений, но нечаянно хрустнула веткой и привлекла внимание.
 - Чёрт. – Шёпотом выругалась Пантера, провожая взглядом отломанный сучок, падающий на землю, а когда снова посмотрела в окно мастерской Югоса, в проёме, сидя на карнизе, уже был рассвирепевший Арнульф.
 - Живым не дамся. – Рявкнул мужчина и в один прыжок достигнув дерева ухватился за плечи трюкачки. Несколько мгновений девушке ещё удавалось удерживаться на ветке, но вес взрослого человека был настолько велик, что мускульный захват разомкнулся и связка Кристины и Арнульфа сорвалась вниз.
 Дрязглая после недавних дождей земля смягчила падение, но выдыхать, что всё обошлось, было ещё рано.  Приземлившись на ноги, пантера сделала кувырок и упала на спину. В ту же секунду на неё навалился Арнульф, который впечатал её в землю всем своим туловищем. В руке нападавшего блеснул нож, который занёсся над Кристиной для удара и в резком пырке метнулся вниз.
 Трюкачка едва успела перехватить руку Арнульфа, остановив её в одном локте от смертельного поражения. Изловчившись, она нанесла резкий удар коленом между ног злодея, но это ровным счётом никак не изменило положения. Дикое, словно у взбесившегося зверя, лицо мужчины, только поморщилось. Он продолжал давить сверху на нож, лезвие которого уже практически дотрагивалось до тонкой шеи Кристины.
 Силы покидали девушку. В одно мгновение она уже готова была сдаться и, закрыв от страха глаза, позволить убить себя, но, вспомнив что кредо всей её жизни было – не отступать и не сдаваться – вцепилась зубами в кулак, сжимающий рукоять кинжала.
 На сей раз Арнульф заорал от боли, но хватку всё равно не ослабил. Напавший хрипел, сопел, скрежетал зубами, но напирал и напирал всеми своими силами.
  Зазубренный кончик лезвия коснулся шейной ложбинки, как вдруг пронзительный звук глухого удара остановил время и оборвал все скрежетания, сопения и хрипения. Тело Арнульфа превратилось в обмякший мешок, повалившийся на бок и выронивший нож из недвижимых пальцев. Над Кристиной стоял, до смерти перепуганный Югос, держащий в руках деревянную ножку от подрамника.
 - Слава богу, успел. Я боялся, он убьёт тебя.
 Пантера приподнялась на локтях, сдёрнула с лица маску и села привалившись спиной к дереву. – Что, чёрт возьми, у вас здесь происходит?!
 Югос протянул девушке платок, который был привязан к лацкану его кружевной рубашки, и дрожащим голосом начал оправдываться. – Арнульф мой брат, и он болен, он очень серьёзно болен. Часто он становиться неуправляемым и совершенно не может сдерживаться. Я даю ему капли, которые ослабевают его агрессию, но только на некоторое время. Этим вечером он обманул меня и не принял капли, и вот что из этого получилось. Умоляю, не говори никому о его состоянии, для всех он мой помощник. Если стража узнает о том, кто он на самом деле, его повесят, потому что однажды я уже не уследил за ним. На его совести одно убийство, его ищут, а наши несчастные родители сидят в тюрьме за укрывательство.
 Югос помог Кристине подняться. – Ты ведь никому не скажешь?
 - Не скажу, если обещаешь держать рот на замке, о том, что я была здесь этой ночью.
 - Обещаю, а зачем кстати ты ………….
 - И сам не расспрашивай. Давай я лучше помогу тебе перенести этого безумца обратно в комнату, и свяжем его до утра, а то он скоро очухается.
 Художник покорно принимал все условия трюкачки, и когда Кристина помогла отнести и связать Арнульфа, поцеловал ей руку.
 Мадам Пантера покинула мастерскую Югоса и направилась прочь от этого недоброго места. Её сердце всё ещё бешено колотилось от пережитого и всё же на лице девушки играла улыбка.
 - Итак, одним подозреваемым меньше. Из известных мне остаётся только карлик.
 *** Тем временем. ***
 Комната, которую в Глондере всегда занимал советник короля в области искусства министр Кальд, была очень простой и незатейливой. Располагалась она на четвёртом этаже, и окнами выходила на овраги и пустырь. Кальду не требовались ни большие апартаменты, ни красивый вид из окна. Его кабинет, он же спальня, он же столовая, имел кровать, письменный стол и еле пыхтящий старый камин, покрывшийся от времени толстенным слоем копоти. Большую часть комнаты занимали полки с манускриптами, рукописями и книгами. Комната была проста, неуютна и, к несчастью для самого министра, никогда не запиралась.
 Бывают ночи, когда в самом их существовании есть что-то неприятное и пугающее. Пронизывающий холод и клубящийся туман, в совокупности, создают присутствие чего-то дьявольского и очень опасного. Сон Кальда, и без того, на протяжении многих лет чуткий и не спокойный, был прерван именно от такого ощущения. Пожилой человек лежал в своей постели и весь буквально трясся толи от озноба, толи от страха, постепенно овладевающего им.
 Прислушиваясь к каждому шороху, министр впервые в жизни пожалел, что, по своему обыкновению, не запер дверь в комнату. Дрожь начала пронимать его тело, но Кальд не желал признаваться себе, что является причиной этой дрожи. Пожилому человеку показалось, что в комнате кто-то есть.
 - Ну да, здесь кто-то прячется! – Мысль обожгла его сознание. – Я слышу чужое дыхание, едва уловимое, но оно есть.
Кальд закрыл свой рот ладонью, чтобы в комнате образовалась абсолютная тишина. – Да нет, мне показалось. Должно быть, это просто остатки сна, ещё не улетучившиеся после пробуждения. Меня разбудил ветер за окошком, а в комнате я один, один одинёшенек, и ничего мне не угрожает.
 - Ой. – Уже в голос произнёс Кальд. – А это что? Как будто кто-то приблизился на шаг к моей кровати. Кто здесь? Отзовись, я позову стражу.
 - Да нет, мне снова мерещится. Пожалуй, надо зажечь свечи и поставить засов, а то чудится всякая чертовщина.
 Министр уже почти успокоился и, потянувшись, сел на кровати, чтобы найти огниво для разжигания свечей, которое всегда лежало на маленьком прикроватном столике вместе с колокольчиком для слуг и крынкой молока.
 В этот момент в дальней части комнаты раздался грохот падающих книг, и еда различимые контуры человеческой фигуры сделали несколько быстрых шагов и с силой, чем-то тяжёлым, нанесли удар наотмашь. Старик едва успел подставить руку, и удар пришёлся вскользь, лишь немного задев голову и отбив плечо.
 Аааа – Застонал министр, сползая с кровати. Держась за пронизывающую болью руку он уже было крикнул – «на помощь!» - но от застрявшего в горле ужаса крик получился почти беззвучным. Было слышно, как чья-то рука снова занеслась для удара, ещё один миг, и Кальд уже ничего не кричал и ничего не думал.
 
                Глава девятнадцатая.
                Предательство.
                Двадцать третье октября.

 Слуга нашёл Лагарда в тот самый момент, когда он осматривал место преступления. В кабинете Кальда был беспорядок. На полу валялись книги, рукописи, перевёрнутые полки, а рядом с кроватью алело яркое пятно крови. Комендант несколько раз, на четвереньках, прополз всю комнату, но, не найдя ничего, что подтолкнуло бы его к разгадке, крепко выругался и пнул ногою в стену.
 - Как министр?
 - Дворцовый лекарь говорит – плох. – Качая головой сообщил молодой паж, нашедший Кальда сегодняшним утром.
 - Плох, я понимаю, но он в себя пришёл или нет?
 - Всего лишь на несколько минут.
 - Сказал, что-нибудь?
 - Ничего вразумительного.
 Лагард ещё раз пробежался взглядом по комнате и увидел слугу, не решавшегося отвлечь хозяина.
 - Чего тебе?
 - Осмелюсь доложить. – Робко начал слуга. – Один из конкурсантов, мастер Лель, уверяет, что министр Кальд, намеревался предоставить ему новую мастерскую, в более безопасном месте.
 - Мне ничего не известно об этом. – Лагарда начали раздражать его новые обязанности. – Вот поправится министр, мы осведомимся у него про новую мастерскую, если, конечно, Кальд не умрёт до вечера.
 - Так и передать мастеру Лелю?
 - Так и передай, и не отвлекай меня больше.
 Слуга поклонился, но остался стоять на месте.
 - Ещё что-то? – Уже переходя на высокий тон, спросил комендант.
 - Вестовой из военного лагеря, до вас лично.
 Лагард был просто вне себя от глупости помощников. Оттолкнув слугу, он быстрым шагом пустился вниз по лестнице и тайными коридорами, которые в замке были ведомы исключительно немногим, попал на главную площадь, где его ждали с донесением. 
 Послание оказалось лично от короля.
 - Благородный рыцарь Лагард, друг мой.
 Комендант от удивления даже поднял брови, его величество никогда так к нему не обращался. На всякий случай, присев на каменный пристенок, Лагард начал с начала.
 - Благородный рыцарь Лагард, друг мой.
 - С тяжёлым сердцем, вынужден сообщить тебе недобрые вести. Первая весть буквально убила меня. Дело в том, что не далее, как вчера, разведка сообщила в лагерь о новом вторжении наших врагов. Тому виной подлый сговор.  Полки Таргуна нарушили наши границы на западе и сейчас движутся на соединение с армией Ашкадира, которое произойдёт у Каракал, я полагаю, не позднее завтрашнего вечера.  Мы снова в меньшинстве и на более невыгодных позициях.
 - Вторая новость, к сожалению, не многим лучше первой. Наш славный Тигран снова поражён язвой измены. Министр Генбауэр бросил нас и, воспользовавшись своим положением, обокрал государственную казну и бежал, как самая подлая и трусливая крыса. Где он теперь, я не знаю, но знаю, что верить в создавшемся положении, могу только тебе. Тигран уже лишился кабинета министров, значительной части казны и трёх сотен знатных рыцарей, пришло время положить этому конец и позор тому, кто думает сейчас иначе.
- Тебе, друг мой, надлежит немедленно собрать в замке оставшуюся стражу, а также всех добровольцев и, сформировав отряд, прибыть в мой военный лагерь не позднее завтрашнего утра. Там ты примешь командование нашими объединёнными силами, и, поможет нам бог, не дрогнуть перед неприятелем.
 - Бремя заботы о замке и тех, кто в нём остался, возложи на министра Кальда, он, наверное, уже приехал.  Передай старику, чтобы постарался меня понять. Я не знаю, что ему посоветовать, на случай если мы проиграем битву, но пусть он знает, пусть знают все, мы сделаем всё для победы.
  - Твой король, Эмбер IV.

                Глава двадцатая.
                Победа или Смерть.
                Двадцать шестое октября.
 Холода, как не надеялись обитатели Глондера, ударили всё же в конце октября, а не в ноябре, как это обычно бывало в этих краях. Земля, ещё недавно мягкая и дрязглая от проливных дождей, стала словно камень, об который спотыкались и падали те немногие, кто изъявляли желание выйти на улицу. 
 Новый командующий Лагард, как велел ему король, всю ночь, с двадцать третьего на двадцать четвёртое, формировал последний отряд и, чуть заря, направился в военный лагерь, где его ждал Эмбер. Восемьдесят рыцарей и около тридцати последних добровольцев покинули Глондер без прощальных речей, труб и барабанов. Они уходили совсем не с тем настроением, что было у армии Короля и полков Генбауэра. Отряд Лагарда прекрасно понимал, насколько ухудшилось положение, и какая безнадёжная схватка их ожидает в скором будущем. Среди добровольцев был и королевский повар, оставив своё хозяйство на попечение несмышлёных поварят, и старый советник Балрок и даже полоумный брат художника Югоса, Арнульф. Все они уходили пешим строем, неся на плече кто эльсписс, кто пику, словом, всё то, чем ещё можно было хоть как-то вооружить воинов.
 До утра двадцать пятого, некогда весёлый и кутливый Глондер, преобразился до неузнаваемости. В нём осталось человек сто пятьдесят, не больше. И то, это были в основном женщины, совсем зелёные пажи и с десяток учёных медиков, на случай, если в замок начнут поступать раненые. Бремя коменданта вместо раненного Кальда, взяла на себя Аурелия, которая ещё раз отказалась от предложения покинуть замок и даже пригрозила расправой, если ей осмеляться предложить это повторно.
 Скучать и грустить, как и ожидалось, долго не пришлось. Двадцать шестого, чуть после обеда, к крепостным стенам прибыл первый обоз с раненными.
 Несчастных было немного, почти все сильно искалечены. Их вид с лихвой оправдывал то, что они сейчас в обозе, а не на поле сражения, однако даже потерянная рука или нога не сломили в патриотах Тиграна боевого духа. Сорок - сорок пять человек сгрузили на главной площади, и обоз спешно отправился обратно на передовую.
 Глондер принимал раненых с особым трепетом и заботой. Свою помощь предлагали почти все, кто не боялся вида крови и ужасных увечий. Аурелия приказала лазарет устроить в главном тронном зале, туда же по соседству, в малый тронный зал переехала операционная. Место для размещения пострадавших в бою, наверное, единственное, чего теперь было в избытке.
 От тех, кто мог разговаривать, в Глондере узнали, что первая стычка состоялась между передовыми отрядами, в результате которой королевским полкам удалось захватить обозы Ашкадира и уничтожить порядочную часть осадных машин неприятеля. Враг получил достойный пинок и вынужден был отойти для рекогносцировки. Боевой дух нашей армии силён, как никогда, и солдаты верят в стратегический гений короля и нового командующего. Все без исключения дрались храбро, но главная и решающая битва ещё впереди. Кто-то из раненых командиров, в бреду, кажется назвал двадцать восьмое число.
 Не прошло и двух часов, как трое из привезённых в обед, скончались от полученных ран.  Лекарей это заставило действовать более решительно и расторопно. Молодые фаворитки, из тех кому хватило мужества остаться, а не отбыть в Тронбаэл, бегали по залам, меняя тазы с водой. На креслах, что предназначались исключительно для знати, раскладывались бинты и марли. На барельефах сушилось сменное бельё. Аурелия подметила, что ещё никогда не видела такой самоотверженной и слаженной работы. Таскать раненых из операционной в лазарет помогала Кристина. Асми не пришла, боясь встретиться с бывшей подругой, и напросилась дежурить ночью, когда мадам пантера уйдёт. Пришли и все художники, заявив, что днём они станут помогать лекарям, чем только смогут, а ночью будут рисовать, и конкурс, назначенный на тридцать первое, непременно состоится, даже если из гостей на нём смогут присутствовать только раненые и врачеватели. Кристина тоже пообещала показать свой знаменитый трюк, который так долго готовила.
 Последним в тронный зал явился мастер Лель, которому сразу стало дурно от одного вида крови и запаха выпачканных бинтов. Промедлив несколько секунд, юноша помялся в дверях, но потом, сделав глубокий вдох, усмотрел главного лекаря и направился к нему, чтобы предложить свои услуги. В следующую секунду голова младшего лиса закружилась и ноги сами собой подкосились и нарушили равновесие.
 - Осторожно!!! – Кто-то подхватил Леля под локоть.
  Лель обернулся, за руку его держала Аурелия.
 - Спасибо, ваше высочество, я пришёл помогать с ранеными, и вот сам чуть не угодил в их ряды.
 Аурелия улыбнулась. – Я благодарна тебе за твоё желание помочь, но сам видишь, что из этого, скорее всего, получится. Ты можешь уронить носилки, облить нас всех кипятком или упасть на кого-нибудь. Ступай и помоги на кухне, кажется поварята совсем с ног сбились. Мальчишек всего семеро, а ртов вон сколько.
 Лель поклонился и, по-прежнему немного шатаясь, направился вон из зала. Он старался не смотреть на происходящее, но в дверях столкнулся с носилками, и кто-то схватил его за руку.
 - Победа или смерть. – Закричал лежащий на носилках и крепко сжал ладонь мастера. На раненого было страшно смотреть. Весь в каких-то рваных лохмотьях, чёрный от сажи и с обугленными волосами он походил на нищего оборванца, которого только что до полусмерти, избили мазурики воры. По лицу его прошёлся вскользь удар чем-то острым, который изуродовал нос и погубил оба глаза. Лель никогда бы не узнал этого человека, если бы не услышал голос.
 - Тарквиний, Тарквиний. – Закричал младший лис. – Ты слышишь меня, это я Лель, ты помнишь меня!?
 Носильщики с сочувствием посмотрели на художника. – Нет парень, он никого не помнит, от уже больше суток не в себе, никого не узнаёт и повторяет только это – победа или смерть. Говорят, сам король давал такое напутствие перед боем, а после, когда отправляли обоз в Глондер, лично обнял и расцеловал каждого раненого. Твоему другу ещё повезло, погибших, мы слышали, больше, гораздо больше.
 Лель вышел в коридор.  Понимая, что про кухню и поварят Аурелия выдумала, просто чтобы отделаться от него, он направился обратно в мастерскую. Миновав лестницу, художник попал в маленький закоулок, в котором лицом к лицу встретился с Риго.
 Средний лис изменил свою внешность почти до неузнаваемости. Отпустив усы и бороду, он побрил голову налысо, оставив на затылке небольшой островок, который бывший рыцарь заплёл в косичку. Своим видом Риго теперь не отличался от артистов из труппы мадам пантеры и только друзья могли бы теперь узнать в нём старого доброго Риго.
 - Чего слоняешься из угла в угол? Заняться нечем? – Сердито спросил средний лис.
 - Ты злишься, что я ушёл из мастерской. Прости, но я не мог там оставаться.
 - Я злюсь не из-за этого, гуляй теперь где угодно и рисуй, что хочешь.
 - Не понимаю. – Смутился Лель.
 - Что тут непонятного! После того как министр Генбауэр сбежал, обворовав казну на внушительную сумму, смысла в твоём убийстве нет никакого. Генбауэр теперь предатель и его интриги на нас не распространяются. Призраку больше незачем пачкать свои руки.  Победишь ты в конкурсе или проиграешь, совершенно н важно. В Тигране не осталось ни одного министра.
 - Как, ни одного!?
 - Так. Я только что узнал. Два часа назад министр Кальд умер.

                Глава двадцать первая.
                А ты опять сегодня не пришла.
                Двадцать восьмое октября.

 - Ххххххык. – Проскрипела деревянная лопата, накидывая белый наст в здоровенный сугроб, который уже вырос выше человеческого роста.
 - Ххххххык. – Проскрипела рядом другая.
 Уже больше часа Риго и Лель расчищали главную площадь от снега, который не унимался вторые сутки. За это время в Глондер пришёл ещё один обоз с ранеными, и ожидался второй.
 - Как твоя картина, дружище? – Поинтересовался Риго у младшего лиса, когда запыхавшись, оба решили передохнуть.
 - Картина отлично, это единственное, что меня до сих пор радует.
 - Что так?
 - Я переживаю за наших друзей, которые сейчас там, у каракал. Волнуюсь за Кавдора, Валера, да что там, за всех волнуюсь, и за короля, и за армию.
 - Я тоже волнуюсь, но дело ведь не только в этом, верно?
 Риго сделал маленькую паузу. – Что, этой ночью она опять не пришла?
 - Пришла, но всего лишь на минуту. Мы целовались, смотрели друг на друга, а потом она ушла на дежурство, к своим раненым.
 - Шёл бы с ней, раз тебе без неё так плохо.
 - Я бы рад, но я теряю сознание от одного вида крови. К тому же, Асми взяла с меня слово, что я закончу к сроку картину.
 - Картина — это хорошо. Я совсем забыл, что уже через два дня конкурс. Просто не терпеться взглянуть на твою работу, ты ведь никому даже не рассказываешь, что рисуешь.
 - Не могу, Риго, не могу. Ты же знаешь, художник должен сохранять острастку своего детища. К тому же ты сам сказал, осталось два дня. Вот бы к этому времени вернулась армия и его величество.
 - Боюсь, что вряд ли, друг мой. Враг слишком силён, королю понадобиться больше времени.
 Риго снова взялся за лопату, но в порыве гнева, поднял её над головой и со всей силы швырнул об землю.
 - Что с тобой? – Даже испугался Лель.
 - Ничего, просто меня одолевает злоба. Вся армия сейчас сражается за наше будущее, а я, трусливая собака, прячусь в замке, чищу снег.
 - Не говори так, в твоей храбрости никто не сомневается.
 Риго слегка остыл. – Ты знаешь, я хочу бежать на передовую, со следующим обозом, я только и жду его, может мы с тобой последний раз разговариваем. Как жаль, что этот подонок Генбауэр открылся так поздно. Сейчас я был бы там, а Валер рисовал свою картину, все были бы на своём месте, и Кальд был бы жив. Теперь, боюсь, я так и не узнаю, кто Глондерский призрак, но, собственно, это и не моё дело. Рыцарь должен сражаться, а не гоняться за привидениями.
 - Риго, нет!
 - Да, да, друг мой. Долг рыцаря быть сейчас там, и ты это знаешь не хуже меня. Тебе больше ничего не угрожает, а мне ещё надо выполнить своё предназначение. Не говори не слова Кристине, если она попросит меня остаться, я не смогу ей отказать, кажется, это единственная девушка, которую я не в силах ослушаться.
 Какое-то время средний и младший лис стояли молча, пока вдруг художник не услышал знакомый голос, зовущий его со стороны главного входа.
 - Асми, это Асми. -  Переполошился Лель. -  Она зовёт меня, прости, мне надо идти, у нас ведь ещё будет возможность поговорить!?
 - Конечно, дружище, иди, она ждёт тебя.
 Лель помчался к крыльцу, когда его догнал голос Риго. – Может, всё-таки покажешь картину?
 - Не могу, братишка, не могу. Пусть у тебя будет лишний повод вернуться.
                ***
                Тем временем у Каракал.
 Ростовые щиты, предназначавшиеся для укрытия полков Ашкадира от стрел и метательных камней, застыли на месте. Утонув на половину в сугробах, они растянулись длинной неподвижной линией. Издалека можно было бы подумать, что это непонятное сооружение служит для обозначения границы, и только торчащие из снега человеческие руки напоминали, какие страшные события произошли здесь ещё вчера. 
 Враг готовился осаждать замок, штурмовать стены осадными башнями, расшибать ворота стенобитными таранами, но никак не ожидал, что армия Тиграна встретит их в поле. Искромётная конница обрушилась на неповоротливые машины со всей своей яростью и злобой, навсегда остановив деревянных монстров. Остатки баллист и требушетов, прошлой ночью полыхающих, как факела, теперь мирно покоились под снегом, вместе со своей прислугой и воинами. Козырь неожиданности был разыгран блестяще.
 Сражение переместилось к востоку от Каракал. Таргун и Ашкадир спешно бросали позиции, меняли строй полков, придумывали на ходу новую тактику. Это позволило армии Тиграна нанести врагу ещё несколько мелких поражений, но и воинам, и командирам, и самому Эмберу было совершенно понятно, враг скоро опомниться и покажет железную хватку. Враг оставался полон решимости и всё ещё был в большинстве. 
 - Время дорого, командующий Лагард. – Приказным тоном разговаривал Эмбер IV, наблюдая за битвой через подзорную трубу.
 - На правом крыле противника всё ещё неразбериха. Самый раз ударить тяжёлой пехотой и продавить фланги.
 Лагард сомневался. – Ваше величество, дальние позиции неприятеля от нас скрыты, там может быть кавалерия, есть риск атаки на нашу пехоту.
 - Естественно, мы этого не допустим. В этом случае мы врежемся встречной атакой нашей конницы.
 - Мой король, наша конница только что атаковала на других участках, она ещё не готова для нового удара.
 - Придётся рискнуть, такого шанса в другой раз не представится, наша конница не готова, но их правое крыло не готово ещё больше.
 Спорить с королём было бесполезно. Лагард удалился чтобы отдать приказ и вот, громыхая латами, в построении хирдом, по колено в снегу, тяжёлая пехота устремилась в бой. 
 Боевые порядки личной гвардии Эмбера были полны отваги. В рядах этих отчаянных парней невозможно было найти трусливого или хотя бы нерешительного воина. Все, как один, они желали порадовать своего государя и, если надо, погибнуть во славу великого Тиграна.
 За латами и щитами пехотинцев первой линии уже расположились лучники, которые, по команде командира, должны были сделать одновременный залп, называемый в армии «пчелиный рой».
 - Залп. – Громко крикнул командир Мальвар, когда полки сблизились для расстояния выстрела и пчелиный рой взмыл в воздух. Войнам Тиграна уже были слышны звуки металлических наконечников стрел, отлетающих от непробиваемой глади щитов врага. Лишь два зазевавшихся солдата, упали, поражённые стрелами, остальные, стоя на месте, ожидали кровавой резни. Воины Тиграна надеялись на большее от этой военной хитрости.
 Подойдя ближе и скомандовав ещё один залп, Мальвар успел заметить, как на фоне позиций противника вырос большой холм, сливающийся с пейзажем и не различимый с королевского наблюдательного пункта.
 - Отличное место для засады. – Пришла мысль в голову ещё одному человеку.
 - Король сильно рискует. Удержание этого холма врагом позволит перебросить туда арбалетчиков, которые смогут наши увязнувшие ряды обстреливать с большим радиусом и обзором цели. Даже если нам удастся продавить фланги, то мы потеряем пробивную силу и скорость.
 Следующая мысль встревожила Мальвара гораздо сильнее. – А что, если за холмом расположилась кавалерия!?
 Командир набрал в грудь побольше воздуха.  Настало время, когда оборвались всякие мысли и переживания. На смену методичному расчёту пришла злоба и кровожадная ярость. Передовые линии панцирной пехоты сшиблись в смертельной битве.
 С чёрной бранью и воплями, в железной мясорубке начали перемалываться жизни людей, чьи властелины наивно пытались найти смысл в этом безумстве. Под лязгом стали падали уже не два и не три воина. Целые шеренги выкашивались ежеминутно и валились под ноги тем, кто занимал их место.
  Заносящихся в воздух клинков было так много, что от их отблесков зарябило в глазах. От пронзительного гула смерти закладывало уши, а от пролитой крови, напитавшей снег, стало бы не по себе даже самому безразличному и равнодушному человеку.
 - Задние ряды, напирайте сильнее. – Орал Мальвар, уже успевший получить ранение.
 - Сильнее, сильнее, на десяток шагов мы их уже оттеснили, поднажмите на центр. Плотнее строй, прикрывайте того, кто от вас по правую руку, защищайтесь от стрел, щиты выше. 
 Вооружение и численность воинов противника правого крыла не уступала солдатам Тиграна, однако уже через короткий промежуток времени они попятились, давая клину нападавших всё больше пробуравить свои позиции. С наблюдательного пункта, где находился король, Лагард, и ещё несколько военных советников, уже становилось очевидно, что нерешительность врага на фланге наиграна и лишь создаёт иллюзию уязвимости, но сделать уже ничего было нельзя.
 Земля задрожала от топота сотен копыт, и вот из-за холма, который так искусно сохранял тайну своего дальнего склона, появилась конница Ашкадира. Появились те самые байдары.
 - Кавалерия. – Кричал Мальвар осознавая всю критичность своего положения.
 Летучие всадники, молниями проносились вокруг дрогнувших полков. Постепенно сжималось кольцо для атаки в спину. По боевым порядкам королевской гвардии прокатилась короткая дрожь и вот до воинов, стоящих в средних шеренгах, стали доноситься истошные крики товарищей, стоящих последними. Бронированная пехота была в окружении. 
 - Барра – Пронзила морозный воздух непонятная вражеская команда и всадники-байдары начали швырят, в стиснутые шеренги пехотинцев глиняные горшки, которые разбивались об латы и взрывались, метая липкие горящие брызги. Ашкадир применил секретное оружие, Ашкадир тоже достал козыри.
 Лучшие солдаты короля готовы были отбиваться до последнего и сложить голову все, в атаке или окружении. Но адский костёр, охвативший через несколько минут уже больше трети бронированной пехоты, посланной в этот опрометчивый прорыв, лишил воли даже такую непревзойдённую доблесть.
 В дыму и пламени метались люди, бросая оружие. Пехота противника колола длинными копьями в спины тех, кто проталкивался в центр позиций, где пока ещё не было пожара. Вязкая смола, полыхающая на плечах, спинах и головах несчастных воинов, подняла громадный столб чёрного дыма и не менее ужасающий и противный запах.
 Командир Мальвар, будучи тяжело раненым, на одной ноге сделал несколько прыжков, но после рухнул на землю, осознавая, что сил подняться у него не будет. Свой меч он не бросил, но, когда увидел солдата, у которого был малюсенький шанс на спасение, вложил оружие в его руку, на удачу. Сейчас же Мальвар доживал свои последние секунды, его дыхание становилось всё тяжелее и тяжелее, а боль во всём теле корчила командира, словно одержимого колдуна в танце. Командир всмотрелся последний раз в сторону, где находилась основная армия.
 - Конница, наша конница. Они спешат к нам на выручку, ещё не всё потеряно, ещё не всё поте……………………….
                ***
 Огромной, чёрной тучей летела кавалерия Тиграна на выручку своим товарищам. Избитая до грязной, изжамканной меси, земля сотрясалась под топотом боевых скакунов, прибывших в основном из Глондера. Всадники бесстрашно мчались на вражеские колонны. Фаланги пехоты, со знамёнами Таргуна, растягивались вдоль линии   горизонта. В центре правого крыла, всё сильнее расходился пылающий ужас, вокруг которого, как осколки, вращающиеся вокруг Сатурна, кружили всадники-байдары. На правом крыле разгорались решающие события этого дня. И с той, и с другой стороны, подтягивались силы, на холмах сосредотачивались арбалетчики, с десяток метательных скорпионов выдвигалось на передний план.
 В числе первых, кавалерию возглавляли четыре десятки конников, одной из которых командовал Кавдор. Он желал одним из первых врубиться в ряды врага на своём алхалтекинце. Прямо за ним летел Валер, на удивление остальных, оказавшийся тоже прекрасным наездником. Сеча предполагалась жаркой, самой жаркой из тех, в которой армии приходилось участвовать.

                Глава двадцать вторая.
                Неутешительные вести.
                Двадцать девятое октября.
                Глондер.
 - Жар спал, тебе уже гораздо лучше. Здоровый сон и моя микстура послезавтра поставят тебя на ноги. – Так дворцовый лекарь успокаивал заболевшего шута-карлика, сидя у его постели.
 - Ты уверен?
 - Конечно. Организм справился, ты идёшь на поправку.
 - Спасибо тебе, ты придёшь ещё сегодня меня проведать?
 - Сегодня нет. – Голос лекаря стал раздражительнее. Он не спал вторые сутки, ухаживая за ранеными, и вовсе не собирался тратить время там, где можно было обойтись без него.
 - За тобой ухаживает сиделка, а мне надо быть в другом месте. Ночью скончались ещё несколько раненных воинов, тебе это не угрожает. Я загляну через пару дней, но не раньше. 
 Лекарь стал искать трубочку, которой слушал карлика и вдруг заметил, как за одной из портьер мелькнула чья-то тень.
 - Что это? – Испуганно обратился лекарь к сиделке, которая стояла рядом.
 - Где?
 - Там, у окна, за портьерой.
 Сиделка подошла к окну и откинула полог шторы. – Никого нет.
 Лекарь стукнул тыльной стороной ладони по лбу. – Вот что значит не высыпаться, мерещится чёрт знает чего.
 - Всё с вами в порядке, дорогой целитель? – Усмехнулась мадам Пантера, висевшая на одной руке за окном комнаты карлика. С раскачки закинув ногу на маленький карниз, Кристина подтянулась и ещё раз взглянула в комнату шута.
 Бледного, как покойника, его протирала сиделка и поила из ложечки, принесённой лекарем микстурой.
 - Да, похоже коротышка действительно болен. – Произнесла шёпотом эквилибристка. – Надо спускаться, призрака тут нет.
 Пантера сделала ловкий кувырок в воздухе и спрыгнула на открытый балкон нижнего этажа.
 - Ещё одна версия летит к чёрту. Похоже, призрак Глондера и в самом деле из-тех, кто незнаком нашему отряду спасения. Убийца   оказался предусмотрительнее. Пока мы искали его рядом, он сужал свой круг, подбираясь к другим целям. После двух неудачных покушений, он взял паузу с Лелем, и тем временем расправился с Сильвио и Кальдом. Теперь, когда Генбауэр сбежал и призрак больше не понадобится, он и вовсе затаился. Мы упустили его, теперь убийцу не вычислить.
 Кристина шла по коридору к тронному залу, чтобы помочь в лазарете, и вдруг, услышав знакомые голоса, спряталась за угол.
 - Асми, милая Асми, я люблю тебя, я не могу так больше. Мы видимся на несколько минут, а ночами ты всё время с ранеными.
 - Мой милый мастер. – Отвечала воспитанница Аурелии. – Ты ведь и любишь меня за то, что я такая. Моя помощь в лазарете требуется больше, чем тебе. Твоя картина почти закончена, а жизни людей, что сейчас в тронном зале, нет. Я тоже тебя люблю, но мы должны потерпеть, скоро всё закончится.
 - Скоро, целая вечность для меня. Я сойду с ума без твоих ласк и поцелуев. Я больше не смогу и дня без тех ночей, что делали меня счастливым. Пообещай, что придёшь, как стемнеет, я знаю, у вас есть перерывы в дежурстве, целых два часа.
 - В это время я ухаживаю за цветами в своей оранжерее, им тоже необходимо моё внимание.
 - А как же я?!
 - Ты будешь ждать, мой милый мастер.
 - Ты будешь верить и стенать.
 - Пока в пороке жадной страсти.
 - Меня не станешь ублажать.
 Кристине стало неловко, что она невольный свидетель такого интимного разговора. – Кто о чём, а этим всё с больной головы на здоровую. Сюси-пуси. Обойду, зайду с другого входа.
 Мадам пантера вышла на улицу и направилась к флигелю дворцовой стражи, через который так же имелся проход в тронный зал.
 - Кристина. – Окликнул её голос того, кто уже успел показать, насколько неравнодушно к ней он дышит. К девушке бежал Риго.
 Бывший рыцарь был снова гладко выбрит и в полной боевой экипировке.
 - Ты с ума сошёл! – Разозлилась девушка. – В таком виде тебя узнают.
 - Плевать, теперь это не важно.
 - Как не важно?
 - Дурные новости Кристина. Только что прибыл ещё один обоз с ранеными. Стало известно, кавалерия в которой состояли Кавдор и Валер почти вся погибла. Положение на передовой более чем критично, я отправляюсь к Каракалам и немедленно.
 - Ты не можешь. – Девушка взяла его за руку. – Тебя повесят, как дезертира.
 - Возможно, а возможно нет. Ты должна понять, здесь я больше не могу оставаться. Лелю ничего не угрожает, а за моих друзей, за Кавдора и Валера, ещё надо отомстить. 
 - Не пори горячку, точно ещё ничего не известно.
 - Тем более, я должен спешить, но перед тем как тебя покинут я хотел оставить тебе это.
 Риго вложил разволновавшейся Кристине, в руку клочок скомканной бумаги и, поклонившись, бросился бежать к городским воротам, где уже ждал осёдланный нисеец. 
 - Эй – Окликнула Пантера.
 -  Если что, ищи меня в Бонвитане, я буду там, когда всё закончится. Мою труппу пригласили на гастроли, естественно, когда война окончится и я больше не буду нужна в Глондере. Береги себя, надеюсь мы ещё увидимся.
                ***
 - Милая Кристина –
 Сидя в келье Леля, и сделав вид, что задумалась над шахматной партией, эквилибристка ещё раз, по памяти, мысленно перечитывала письмо Риго.
 - Милая Кристина, не знаю так ли глубоки и горячи мои чувства к тебе, как у Леля к Асми, но знай, ты самая замечательная и желанная девушка на свете. Можно ли назвать символ моих страстей любовью, когда я покинул тебя этим утром, в поисках мести за друзей, но после моей клятвы спасти младшего лиса и после клятвы своему королю – в верности, третья, самая приятная клятва, была бы тебе.
 - Прости, воин не умеет изъясняться так красиво, как ты привыкла услаждать свой слух, и поэтому, за сим позволь откланяться и на тот короткий век, что мне остался, с великим счастьем нести в памяти твой образ и умереть с твоим именем на устах.
 Шахматная партия, меж тем, приняла форму самой замысловатой и хитроумной загадки, которую только можно было представить. Стадия цуцванга, когда любой следующий ход приводил к невосполнимым и катастрофическим последствиям, угрожала и белым, и чёрным и хоть на доске располагалось ещё достаточно фигур, Лель знал, партии осталось ходов пять, не больше. 
- Шах. – Атаковала Кристина чёрной королевой.
- Загорожусь конём. – В полусне промямлил младший лис.
- Экий мастер, конь так не ходит, ты что, играть разучился, о чём ты думаешь?
 - Про Асми, она снова не придёт этой ночью, что мне делать?
 - Я думаю, нам всем надо ложиться спать. У меня был тяжёлый день, а у Асми ночная смена, ей не до тебя сейчас, последний обоз с передовой ещё больше предыдущего.
 Лель остался один. Поменяв свой ход в партии, он ещё немного посидел над доской, потом постоял у почти законченной картины, и неожиданно почувствовал, что совершенно не владеет собой. Художник был схвачен такой громадной силой инстинктов, что он готов был выпрыгнуть со второго этажа, лишь бы немедленно оказаться у ног своей возлюбленной.
 - Я обещал ей, что потерплю, но я больше не выдержу. Сам бог свидетель, я больше не выдержу.
 Лель выскочил из мастерской и через ступеньку запрыгал вниз по лестнице. – В оранжерее, она сейчас в оранжерее.

                Глава двадцать третья.
                Трое среди мёртвых.
                Тридцатое октября.
 Каракаловское побоище, как в последствии принято было называть это сражение, продолжалось пятый день. Театр военных действий метался по округе то вправо, то влево, всюду, где находилось ещё место, оставляя горы истерзанных в клочья покойников.  На некоторых позициях уже невозможно было сделать и шага, чтобы не наступить на чьё ни будь безжизненное тело. Идущий снег, как казалось, ещё на лету моментально становился омерзительно-алого цвета.
 Опустели обозы со стрелами и ядрами для катапульт. Всё это оружие просто валялось под ногами, полностью уступив место клинкам, копьям, секирам. Не сотрясали землю чёрные, как уголь, алхалтекинцы и байдарские фьорды. Кавалерии прекратили своё существование.  Словно два неуправляемых, взбесившихся тарана, сшибались теперь армии Тиграна и объединённого альянса Таргуна и Ашкадира. Потери были поистине огромные, но вопреки здравому смыслу, ни одна из армий не отступала.   
 С ужасом наблюдая за происходящим со своего командного пункта, король Тиграна, Эмбер IV, походил на обезумевшего маньяка, нежелающего слушать ни чьих советов и наставлений. Властелин стоял один, отослав советников и командиров. Ещё утром его покинул командующий Лагард. Чувствуя свою бесполезность при штабе, бывший начальник стражи Глондера, был сейчас в самой гуще событий, вместе с простыми воинами, доказывая верность отчизне. Король принимал решения сам, король ставил на кон последнее.
 В десять часов мальчишка вестовой доложил королю новости от Лагарда. Именно новости, уточнил мальчишка для Эмбера, по просьбе командующего. Лагард сообщал, что через час армия потеряет возможность атаковать. В двенадцать он уведомил, что через час армия потеряет возможность обороняться. В два, мальчишка сказал королю одну только фразу. – Ещё немного, и у тебя не останется армии.
 Эмбер опустил голову. – Глашатай, принеси большой рог, я хочу оповестить врагов о том, что сдаюсь и прошу переговоров. 
 Глашатай достал из наплечной сумки костяной, кривой вестник. – Он при мне государь, я ношу его в сумке с самого утра. Быть может, лучше…….
 - Нет. – обрубил король на полуслове. – Я сам.
 Глашатай сделал шаг к государю, но одновременно с этим, вдали, где вгрызлись в землю силы Таргуна и Ашкадира. Где находились наблюдательные пункты врагов, и предатель Джакобурро строил свои коварные козни, неожиданно раздался звук такого же большого рога.
                ***
 Медленно расползающиеся тучи, освобождали вечернее небо для багрового заката, когда король Тиграна ступал через мёртвые пастбища, усеянные своими и чужими.  На переговоры он шёл без телохранителей, от которых категорически отказался, не смотря на все уговоры советников. Эмбера сопровождали только всё тот же глашатай и мальчишка вестовой, которые поддерживали государя за руки, потому что у него кружилась голова.
 - Наша армия отступила в лагерь?
 - Отступила государь, все кто остался.
 - Сколько?
 - Чуть менее двух тысяч.
 Эмбер, в который раз, ужаснулся. – Неужели так мало?!! Кто вам сообщил эти сведения, Лагард?
 - Нет, государь. Советник Балрок, Лагард мёртв.
 - Будь я проклят! – Едва не сказал король, но удержался, смутившись присутствием подданных. Король просто шёл, мотаясь в разные стороны, как пьяный или больной.
 Иногда он останавливался у погибших воинов и вглядывался в лица тех, кто отдал жизнь ради его честолюбия и амбиций.
 - Этого я, кажется, знаю. – Говорил Эмбер сам с собой. – Кавдор, кажется. Он предупредил нас о вторжении Ашкадира. А этот, странно, этот похож на одного из художников, прибывших в Глондер для конкурса. Но нет, наверное, это не он, чего здесь делать художнику!?
 Путешествие по миру мёртвых привело монарха к месту, где пять дней назад состоялась первая стычка и где надлежало встретиться для переговоров. Эмбер взобрался на холм, от подножия которого уже видел фигуры тех, кто пришёл на встречу, но, когда разглядел пришедших вблизи, даже не знал, как начать разговор, который планировал по дороге.
Парламентёров было всего двое. Эмбер встречался с ними лишь однажды, на свадьбе двоюродной тётки, когда все они были детьми. Эмбер сразу узнал их. Это были король Таргуна - Ральф-Ричард и король Ашкадира - Симон. 
 - Вы! – Собрал всё самообладание Эмбер. – Я ожидал увидеть этого подлого пса Джакобурро.
 - Барон Джакобурро погиб ещё в первый день сражения. – Ответил Симон. – Он сгорел заживо, внутри одной из осадных башен, которую запалили твои передовые отряды.
 - Уж не ждёте ли вы моих соболезнований?! – Стиснув зубы, процедил Эмбер. -  Хочу напомнить, что это вы вторглись в пределы нашего государства. Вы намереваетесь захватить наши земли. Вы желаете отнять у нас Глондер!
 Симон выждал паузу. Он был более спокоен, нежели остальные. Он внимательно изучал лицо Эмбера, и только когда ноздри короля перестали раздуваться, а желваки играть на скулах, повелитель Ашкадира ответил. – В таком случае, позволь и мне напомнить, что много лет назад эти земли принадлежали не вам. Мы не случайно выбрали этот холм для переговоров. Раньше всё к югу от этого холма принадлежало Ашкадиру. А всё к северу, до самого Глондера, Таргуну. Здесь жили мирные крестьяне: строили дома, сеяли поля, собирали урожай, пока твой дед, Ульрик II, не решил расширить владения Тиграна и не уничтожил здесь всё живое. Твой отец, придя к власти, уступил нам часть этих земель за устроившую нас плату, но через год война началась снова. Во время последней компании Таргун и Ашкадир пытались вернуть не только старые земли, но и расширить владения до самого Тронбаэла, что в свете последних событий, нас не красит, а сейчас мне даже страшно осознавать к чему привела наша жажда завоевания. 
 - Очень благородно. – Съязвил Эмбер. – Усеять поля трупами, и свалить всё на дурную наследственность.
  - Ну а ты, Ральф-Ричард, чего молчишь?! – Обратился король Тиграна, к своему второму собеседнику.
 - Мне больно глотать и тем более разговаривать. – Едва слышно проскрипел Ральф-Ричард. – Дело в том, что этим утром я пытался покончить с собой. Меня достал из петли мой собственный министр, кода мне оставались считанные секунды. Он спас меня, а потом ударил по лицу и сказал, что правитель не смеет покидать государство в такой тяжёлый момент. Прийти сюда меня заставил тоже он, а сам пронзился мечом, прямо на моих глазах.  Прошу прощения, что я немногословен, как я уже сказал, мне больно глотать. Моя армия ведёт себя более стойко, чем их король. Воины сражаются из последних сил, но не отступают. О, если бы я знал, что всё это приведёт к таким последствиям, я бы приказал бежать своим солдатам, без оглядки, ещё двадцать седьмого октября. Бежать и бросить, к чёрту, всё то, что в последствии убило их. Наши потери три четверти вооружённых сил Таргуна, я погубил не только эту военную компанию, я возможно, погубил всё королевство.
 - Я тоже. – Добавил Симон. Мой урон не меньше, мой позор даже больше.
 Садящееся солнце коснулось макушек деревьев Каракаловой гряды и окрасила багрянцем пейзаж кровавой бойни.
 - А ты, Эмбер? – Обратились короли к последнему. – Ты как считаешь?
                ***
 Ночь в военный лагерь Тиграна пришла с большим количеством вопросов.  Остатки армии располагались на ночлег, как вдруг в тот же лагерь, по распоряжению трёх правителей, прибыли уцелевшие полки Ашкадира, а потом и Таргуна. Войны разводили костры, готовили пишу по соседству с теми, кто ещё несколько часов назад считался их врагом. Раненых размещали в общий госпиталь, погибших складывали на общие обозы, некоторые воины Тиграна, Таргуна и Ашкадира даже сидели вместе, за общим столом, но никто решительно не понимал, что происходит. Солдаты ждали ответов.
 Ближе к полуночи перед общим строем предстали все три короля. Они стояли вместе, и только ночная тень скрывала всю скорбь и боль на их лицах. Их руки дрожали, голос срывался. Когда один из королей уже не мог говорить, его речь продолжал второй, потом третий, снова первый и так далее.
 Эмбер.
 - Доблестные войны, братья………….
 Симон.
  - Вы доблестно сражались и все, без исключения, выполнили свой долг перед родиной. Среди вас не нашлось того, кто усомнился бы в верности своих поступков и не найдётся сейчас тех, кто не поймёт и осудит наше решение.
 Ральф-Ричард.
  - Война окончена, и этой ночью, в этом лагере, навсегда будет поставлена точка в разногласиях между нашими государствами. Все трое, мы дадим перед вами клятву никогда больше не посягать на единство границ наших соседей, а также, с этого дня и до скончания веков, быть друг другу верной опорой и поддержкой.
 Эмбер.
  - Да мы дадим сейчас такую клятву, и весь наш род станет приносить её по нашему примеру. Мы клянёмся, и ждём того же от вас.
  Симон.
  - Границы останутся на прежнем месте, за исключением Каракалов. Отныне это общая земля и не один из феодалов не смеет ею пользоваться. 
  Эмбер.
- Замок Глондер больше не принадлежит ни одному государству. Подданные Тиграна покинут его не позднее второго ноября, и пусть он остаётся ниченый, пустой и брошенный, как памятник человеческой жестокости и глупости.
 Получасом ранее три правителя, совещаясь в шатре о том, как они скажут армиям о своих решениях, ещё собирались просить у воинов прощения, но не сумев подобрать правильных слов и не найдя, на тот момент, в себе должного мужества, решили, что каждый об этом скажет своей армии позже, когда сочтёт нужным.   

                Глава двадцать четвёртая.
                Конкурс.
                Тридцать первое октября.

 Уже с самого утра Глондер был оповещён, война окончена. Из письма Эмбера IV, которое, чуть заря, доставил гонец, стало известно о ночном совете, союзе, заключённом между тремя государствами, и о том, что замок надлежало оставить.
 Сестра короля восприняла это новость в хорошем настроении. Приказав всем собираться, она велела брать только личные вещи и оставить Глондер в том его виде, каков он был до войны.    Распоряжение было бесповоротным. На месте оставались ковры и барельефы, мрамор и позолота, гобелены и вензеля. На месте оставался даже королевский трон, который, по словам Аурелии, будет приносить несчастья в новой резиденции.
 Раненых рыцарей перевязывали перед дальней дорогой, а те, которые уже могли стоять на ногах, сами помогали паковать то немногое, что всё же было решено взять с собой. Королевские записи, библиотеку министра Кальда и остатки казны, которую не успел стащить предатель Генбауэр.
 Армия Эмбера шла от Каракал, минуя Глондер, направляясь прямиком в Тронбаэл. Король целиком и полностью доверился сестре и не намерен был корректировать её действий.
 - Эту ночь мы проведём в замке. – Объясняла его высочество, своему помощнику. – Мы, всё-таки, обещали художникам провести конкурс, творения живописцев должны найти своих зрителей. Они так старались.
 - Мы соберёмся на дворцовой площади к полудню. Сегодня хорошая погода и я думаю, всем нам будет лучше лицезреть творения мастеров на свежем воздухе. Тем более, что торжество откроет Кристина, со своим новым трюком, пасть дьявола. Она его так назвала.
 - А кто станет открывать сам конкурс? – Уточнил помощник.
 - Молодой мастер Лель, который раньше представлял министра Кальда. Он говорил со мной час назад и просил доверить открытие ему. Сам он, к сожалению, картину не закончил, и очень извинялся, других же он обещал представить достойно. Так что картин на конкурсе будет только девять. Вернее, восемь, я забыла про убитого Сильвио. Бедняжка, как жаль, он так и не закончил картины.
 - А дезертир Валер?
 Аурелия вздохнула. – Лель уверил меня, что картина Валера может быть представлена, а сам он никакой не дезертир. Лель обещал объяснить всё на открытии.
 Помощник и не собирался спорить с королевской сестрой. Поклонившись, он направился готовить торжество, а по сути просто взял лопату и пошёл чистить снег на площади.
 День разгуливался с каждым часом всё сильнее и солнечней. Стих северный ветер, так донимавший обитателей замка, умолкли его завывания, просохла слякоть. Казалось, сама природа радуется вместе с горожанами окончанию войны, которое пришлось на такую многозначительную дату.
 Главная площадь, вычищенная, и практически вылизанная для выступления Кристины и конкурса живописцев, предстала перед зрителями, которые, собственно, и украшали площадь несколькими часами ранее, как настоящая арена колизейного театра. 
 Мраморными бельведерами, принесёнными из кабинетов и залов, был обозначен манеж, позже украшенный цветами оранжереи. Из самого редкого палисандрового паркета был сооружён подиум для художников, а из серебряных барельефов - подрамники для картин. В центе площади возвышалась здоровенная деревянная вышка, примерно в восемь, а то и десять человеческих ростов. Какой трюк был приготовлен блистательной мадам Пантерой, хранилось пока в секрете. Всё было готово для конкурса.
 Зрители расположились на ступеньках дворцовой лестницы, выходящей прямо на площадь. Для удобства, ступени застелили мягкими коврами и портьерами, Колизей получился очень комфортным. Глондер прощался со своими обитателями, отдавая им всю роскошь, на которую только был способен. Торжество началось.
 Со стен протрубили герольды, забили барабаны, площадь взорвалась аплодисментами, на манеж шла несравненная Кристина.
 - Кристина, Кристина! – Выкрикивали перевязанные солдаты.
 - Кристина! – Орали камер-пажи и мальчишки с кухни.
 - Кристина! – Забыв об этикете, кричала, громче всех, Аурелия.
 Зрелище по истине впечатляло. Обворожительная циркачка предстала перед публикой не в чёрном облегающем костюме, как было всегда, а в откровенном, открытом наряде, едва скрывающем грудь и подчёркивающем все прелести молодого девичьего тела. 
 Наряд был обшит позолотой, и в солнечный день буквально сверкал, создавая эффект языков пламени. Ни один мужчина в тот момент не остался равнодушен к увиденному.
 Уверенной походкой девушка направлялась в центр площади. С каждым её шагом зрители ревели от восторга сильнее и сильнее, но, как только Кристина взялась руками за первую ступень лестницы, ведущую наверх вышки, восторженные солдаты, повара, лекари и те немногие, кто ещё оставался в Глондере, мгновенно утихли.
 Замерев в заворожённом ступоре, присутствующие наблюдали, как мадам Пантера поднялась на самый верх и приняла стойку. Корпус был абсолютно прямым, ноги на носочках, руки держались над головой. Девушка стояла у самого края помоста, а под ней, от самого шпиля вышки, до самой земли, не было ни трапеций, ни лонжи, ни канатов, ни сетки спасающий трюкачей, во время падения. Во всём этом пространстве не было абсолютно ничего.
 - Господи, что она собирается делать!? – Пустился шёпот, по рядам Колизея. – Нет, нет, она же не может………. – Предполагались разные версии.
 Прошло около минуты, пока интрига достигла своего накалившегося эффекта, и вот четверо помощников из цирковой труппы внесли на арену небольшой резервуар с водой, сделанный из чего-то мягкого, очевидно, из каучука. Вокруг этой детской ванночки, а ничего другого этот резервуар не напоминал, суетились распорядители, которые мерили температуру воды и добавляли в резервуар мыльную пену. Прошло ещё около минуты, и вот старший помощник объявил, что всё готово и флагом дал сигнал эквилибристке, убедившись, что резервуар стоит прямо под вышкой.
 Волнения усилились. – Нет, нет, она не может! Это безумие, остановите её кто-нибудь.
 Страх за жизнь всеобщей любимицы достиг массового апогея. Ванна была настолько мелка и мала, что могла бы скрыть едва руку по локоть, и попасть в неё, с такой высоты, было практически невозможно. Никто, из присутствующих, не верил, что это может действительно произойти. Впечатлительный воин престарелого возраста уже даже сорвался с места, чтобы остановить представление, как вдруг, в следующую секунду, Кристина, в прыжке, оторвалась от помоста и раскинув руки в стороны, полетела в низ.
 - ААААА !!!!! – Застыло в воздухе, на одно мгновение.
 Невероятное владение своим телом, превратило прыжок Пантеры, в полёт ястреба и парение бабочки, что до увиденного в тот день, никому даже не пришло бы в голову сравнивать.
 Девушка, подобно воздушному змею, раскрыв секрет свободного падения, также, прямым как струна, станом, пронеслась на глазах зрителей, от мостика вышки, до самой земли, и плашмя вошла в каучуковую ванну.
 Столкновение было такой силы, что резервуар даже подпрыгнул и окатил стоящих рядом вспененными брызгами.
 - ААААА !!!!! – Разразилось, ещё раз.
 Повергнутая в шок публика подскакивала со своих мест и бросилась к вышке, как вдруг из резервуара, с тем же изяществом и грацией, встала Кристина и поклонилась людям. Её не вынесли на руках, бездыханную и неживую, её не тащили на носилках, окровавленную и переломанную, она появилась из воды сама, словно этот прыжок был на месте, а не с высоты самой высокой сторожевой башни. Зрители не верили своим глазам. Сил и эмоций на бис или браво, взять было неоткуда, переполняемая впечатлением, толпа только и могла орать, как безумная.
 - ААААА !!!!! – Ещё долго разносилось над стенами Глондера для великолепной девушки в промокшем наряде.
                ***
 Конкурс художников переносился всё ближе и ближе к вечеру. Раненые воины поздравляли и расспрашивали Кристину о том, как ей удалось самое немыслимое и невероятное, что они видели в своей жизни. Клялись в любви и верности, обещали совершить подвиги в её честь и угомонились только через несколько часов, когда приказала Аурелия. 
 Настал черёд искусства. На подиум, где расположились художники, поднялся Лель и попросив всех подсаживаться ближе, начал конкурс.
 - Друзья, братья, наши спасители. Я не знаю, как обращаться сегодня к собравшимся, поскольку за этот месяц в королевстве произошло столько всего, что слова и мысли подбираются с трудом и в основном неправильно. Но я и не король, чтобы произносить великие речи. Его величество сегодня не с нами, а конкурс мы проводим не во имя награды и желания стать лучшими. Конкурс мы проводим в память о наших героях, сражавшихся и погибших для того, чтоб в этот день мы могли быть здесь, а не спасаться бегством в страхе и позоре.  Прошу всех вас оценить старания мастеров искусства и оценить восемь полотен, родившихся в октябре в замке Глондер. Итак, прошу.
               
               Глава двадцать пятая. ПОСЛЕДНЯЯ.
                Ваш ход, господин призрак.
 Конкурс завершился поздним вечером.  Ценители прекрасного, состоявшие в основном не из благородного сословия, были поражены полотнами, а потому, каждый желал высказаться и обязательно перед всеми. Восемь картин рассматривались вблизи, издалека, ставились в разном порядке и даже в свете ночных факелов, но никто из жюри, а ими могли быть все желающие, не торопился выносить вердикта.
 Выбирать было из чего. На картинах конкурсантов Эмбер IV изображался и на балу с королевой, и в бою на лошади, и даже за трапезой в свой день рождения, с тортом и свечками. Король был везде разный: весёлый, строгий, сосредоточенный и в то же время одинаково великий и выше, чем все остальные. Формальности были соблюдены, каждый остался доволен.
 Победу одержала картина Валера, где художник изобразил себя, стоящим на одном колене и принимающим, от его величества, главный приз. Дерзкое по своей натуре полотно, могло проститься только тому, кого уже не было на этом свете, а после пояснений Леля, ещё и считавшемуся героем. Наградой для мастера оставался только почёт, в случае с Валером, посмертный, поэтому остальные конкурсанты с радостью поддержали мнение жюри и уступили победу почившему товарищу.
 Какое-то время продолжался пьяный праздник, и к полуночи площадь начала пустеть. Завтра всем нужно было в дорогу.
 Мастер Лель брёл по опустевшему замку в свою мастерскую, хмельной и растроганный, задумчивый и печальный.
 Отворив дверь с ноги, он прошёл в комнату и, швырнув натёршие мозоли сапоги, хотел плюхнуться на топчан и провалиться до утра, в надежде, что мысли и догадки, одолевавшие его, покинут несчастного художника без воспоминаний. Но не тут-то было.
 Мастеру ударил в голову знакомый запах.
 - Что за чёрт! – Выругался Лель и, чиркнув кремнием, зажёг несколько свечей в комнате.
 - Боже мой. – Побелел художник.
 Юноша увидел картину, которую писал для конкурса. Она находилась совсем не в том месте, где он её оставил сегодня утром. Мольберт был повёрнут лицом к двери, накидка, скрывающая полотно, отброшена в сторону, на раме лежала чёрная роза.
 В комнату кто-то вошёл. Лель чувствовал на своей спине внимательный взгляд полночного гостя. Лель догадывался, кто его визитёр.
 Какое-то время они смотрели на картину, каждый со своего места. В полумраке потрескивал огарок свечи, придавая мастерской непроницаемую угрюмость осенней ночи, отчего картина казалась ещё прекрасней.
 Лель закончил её только под утро тридцать первого, но так и не решился нести на всеобщий показ. Художник был уверен в её неотразимости, но то, что он знал, когда заканчивал картину, переворачивало в его жизни, с ног на голову, абсолютно всё, во что он верил и любил.  Ещё никогда мастер не создавал ничего подобного, никогда не принимал в своём теле такого объёма душевного подъёма и вдохновения. В его воспоминаниях всплыл тот момент, когда он отшвырнул холст с набросками Эмбера IV и принялся рисовать совсем другую натуру.
 - Пусть, пусть. – Повторял он тогда, девятого октября, делая набросок за наброском. – Пусть меня не поймут, пусть даже накажут, да хоть бы даже и повесят на дворцовой площади, я нарисую её. Я просто не способен рисовать что-то иное.
 На картине была изображена Асми, или, как подумал младший лис тем утром, любовь всей его жизни. Обнажённая и желанная, девушка стояла на фоне распускающихся роз, которые едва касались её нежных плеч, груди, бёдер и осыпались прекрасными, разноцветными лепестками ей под ноги. Корифею живописи удалось добиться этого неуловимого эффекта, когда само дыхание страсти и в то же время чистоты, наполняло окружающее шедевр.  Всё, всё в этом холсте было непорочно и целомудренно, олицетворяя красоту не плотскую, а возвышенно-духовную, позволяя наслаждаться собой не физически, а чувственно.
 Картина была великолепна, но после жестокой правды, которая открылась ему ночью с двадцать девятого на тридцатое, истина вернула Леля Лангро с небес на землю и заставила довершить полотно деталью, которая была неотвратима и, вероятно, ставила точку во всей этой истории. На правой руке девушки была надета чёрная, кожаная перчатка. Из сжатого кулака сверкало отточенное прямое лезвие и кусочек рукоятки с белым черепом на головке.
 - И когда ты догадался? – Наконец раздался знакомый голос.
 - Два дня назад. Ночью.  Я нарушил своё обещание, данное тебе, никогда не приходить в оранжерею, но мои чувства были сильнее этого, мои чувства той ночью были сильнее всего.
 - Ты приходил в оранжерею, глупый мальчишка?
 - Да, приходил, и увидел там, что ты! ...... – Лель сжал всю волю в кулак и повернулся к собеседнику, но в дверях уже никого не было. Все свечи, кроме одной, стоявшей на столе, были затушены, нечёткая тень исчезла во мраке.
 - Продолжай, что же ты там увидел? – Голос становился мягче, напевнее, но пугал ещё сильнее. – А впрочем, можешь не говорить, я и сама знаю. Ты видел, как я метаю ножи, как я тренируюсь, и ты понял кто я, кто я на самом деле.
 Расплывчатое очертание визитёра сделало два шага в центр комнаты, и свечное пламя осветило лицо Асми, вернее её голову, облачённую в чёрную полумаску с обтягивающим капюшоном.  Девушка была одета не как обычно. В мягких сапогах и облегающем костюме, она стояла в наброшенном сером плаще, под который спрятала руки.
 -  Что, непривычно видеть меня в таком виде? Неужели то мешковатое платье идёт мне больше?  О, если бы ты знал, как я его ненавижу! Но ничего не поделаешь, я вынуждена его носить, чтобы скрыть свою истинную фигуру. Согласись, атлетический стан воительницы никак не вяжется с образом королевской воспитанницы-недотёпы. Собственно, поэтому я всегда и просила тебя не смотреть, когда одевалась. Просто удивительно, как тебе удалось так явственно изобразить меня голой на своей картине. Талант, ты несомненный талант.
 - Ты тоже. – Ответил Лангро. – Талант, да ещё какой! Так долго водить нас всех за нос. Но зачем, скажи мне, зачем ты это делала?!
 - Иногда люди становятся такими, просто потому что у них нет выбора. Я росла в семье, без матери и отца, и воспитывалась старшим братом, но он, к сожалению, не был примером для подражания. Я много бы могла подобрать для него нелицеприятных эпитетов, но он был единственный родной мне человек на этой земле, и поэтому принципы его жизни отразились на мне. Мой брат всегда имел болезненную жажду к наживе, власти, влиянию на других. Он видел в этом смысл существования, и с годами не стал считаться ни с чем, что могло бы препятствовать достижению цели. Благодаря своей хитрости и жестокости, он из обедневшего дворянина стал доверенным лицом самых влиятельных людей королевства, и вот наконец был назначен вельможей при дворе самого Эмбера.
 - Не может быть, отпрянул художник, ты хочешь сказать, что…….
 - Да. – Глаза Асми впились в Леля. – Министр Генбауэр мой родной брат. Интриган и подговорщик, одержимый маньяк и предатель.
 - Не может быть, у меня мысли в башке не умещаются. – Обхватив голову руками, забормотал мастер.
 - Конечно, не умещаются. Если бы ты знал, насколько мы зашли в своём коварстве. Ты далёк о всего этого, но к сожалению…
 Асми хотела сказать что-то ещё, но остановилась и предалась воспоминаниям. – Поначалу я противилась козням брата, отговаривала его, пыталась образумить, но пересекаясь с ложью и коварством, каждый божий день, так или иначе уподобляешься тем, кто с тобой рядом.  При дворе я появилась вскоре после Генбауэра, и он сразу отрекомендовал меня в воспитанницы Аурелии, не раскрывая, что мы брат и сестра. Брат берёг этот козырь на особый случай, и поначалу обходился без моего участия. Министра Дангра Генбауэр шантажировал и заставил проголосовать на совете за то, чтобы послать к Каракалам отряд Ландлэма. Фиц попал в немилость короля просто по глупости, рассчитывая, что, отдав голос на совете, как и Дангр, угодит этим Генбауэру. Таким образом, одним выстрелом брат избавился сразу от четырёх конкурентов: От Дангра, Ровира, Фица и напыщенного павлина Ландлэма. Стирать с лица земли тех, кто тебя боится, оказалось для него проще, чем он думал.
 Асми прошлась по комнате и выглянула в окно. – Да, мой брат высоко взлетел, он подмял под себя и казну и армию, но не все, как ни странно, боялись его в королевстве. Находились такие, как Джакобурро, Аметистов и твой учитель министр Кальд.
 - Для устранения непокорных понадобилась ты?
 - Да. Пришло время выходить на сцену Глондерскому призраку. Согласись, идеальное прикрытие. Кто заподозрит полусумасшедшую девицу, да к тому же приближённую Аурелии. Пришлось, конечно, кое в чём себя обезопасить, и дела брата пошли, как по маслу.
 - Обезопасить?
 - Да, обезопасить. К примеру, в случае с Кристиной. Мы стали близкими подругами, и она рано или поздно догадалась бы о моей второй жизни. Пришлось инсценировать несчастный случай на выступлении. Мы отдалились, больше она мне не мешала, больше мне ничего не мешало.
 - Бедняжка Вильгельм. Я убила его в день твоего прибытия в Глондер, кажется, первого октября. Он увидел кинжал в моей руке и всё понял. Всё понял, но было уже поздно. Сильвио я решила лишить такого шанса, смерть настигла его в спину. Кстати, я тогда чуть не попалась, пришла к тебе уже после полуночи, а ты всё спрашивал, почему я так поздно - помнишь? Я наврала, что выбирала цветы для свидания, а на самом деле, ну ты понимаешь.  Старого осла Кальда я вообще не собиралась убивать, мне лишь было нужно, чтобы он повременил с твоим переездом, но министр оказался хлипче, чем я думала. Та ночь была вершиной моего мастерства. Усыпив тебя специальными феромонами, я ушла на дело прямо из тёплой постели, а ты даже не заметил этого. Что не говори, а стены этого замка ещё долго будут содрогаться от одного воспоминания о призраке Глондера.
 Лель задрожал, ноги его подкашивались, голова кружилась. Ухватившись за стол, он медленно сел и снова посмотрел на картину. – Одного я не понимаю в этой истории, почему я ещё жив. Ты так близко подобралась ко мне. Ты обманула Риго и Кавдора, ты свободно могла приходить, когда вздумается, ты заставила полюбить себя и до сих пор со мной не расправилась!   
 - А ты так и не понял, почему?
 - Нет, объясни, сделай милость.
 - Я пожалела тебя. Ты совсем не похож на других, на тех, от кого мне следовало избавляться. Ты отличался от прожжённых дворцовых выскочек, сплетников и доносителей. Наивный мальчишка, волей случая ставший разменной монетой в политических дрязгах и авантюрах. Я решила дать тебе шанс, и поначалу ты меня очень порадовал. Когда я нарочно промахнулась и чуть не пригвоздила тебе ухо к воротам, ты сидел в своей келье и трясся от ужаса, боялся каждого шороха, а главное, не рисовал. Зачем мне было лишать тебя жизни, конкурс выиграл бы тот, кому это надлежало сделать, а ты, как и твой учитель, стали бы не опасны. Второе покушение, когда я ранила твоего друга Кавдора, только усилило эффект близкой опасности, но и у меня бывают ошибки. Я слишком приблизила тебя к себе, твои чувства никак не вписывались в мои планы, они вдохновили тебя, помогли побороть страх, и ты начал писать свою картину.  Вопрос о твоём устранении встал снова.
 - Столько хлопот со мной. – Сыронизировал юноша.
 - Да, да. Хлопотный ты парень. Когда началась война и ты остался один, прихлопнуть тебя становилось совсем просто. Это и раньше не составляло особого труда, а когда Кавдор и Валер выступили на передовую, твоё убийство стало настолько простым пустяком, о котором сейчас даже смешно разговаривать.
 - Карты смешал мой брат. Трусливая крыса, побоялась вести в бой армию и предпочла просто сбежать. Вот уж этого я от него никак не ожидала. Генбауэр предал не только Тигран и короля, в первую очередь, он предал меня, когда ничего не сказав, скрылся с казной, оставив в этом проклятом замке. Оставил как ненужную вещь, которой он больше не планировал пользоваться. Меня это поставило в затруднительное положение, но ты снова избежал смерти. Теперь тебе вообще ничего не угрожало, даже если бы ты победил в конкурсе, ты уже не мешался, вернее уже не было тех, кому ты мешал. Призрак Глондера уходил в небытие.
 - И что же теперь? – Отвернувшись, тихо спросил Лель.
  Асми сдёрнула маску и зажгла ещё две свечи. – Давай доиграем партию в шахматы. Мне просто удивительно, на сколько это был славный поединок. Ты говорил, ходов осталось немного, и всё ж,е мне кажется, я выиграю. Твоё положение безнадёжно.
 - Нет, Асми, ты проиграешь, ты уже проиграла. Тебе лишь кажется, что положение моё безнадёжно, меж тем все мои ходы, которые привели тебя к такому выводу, были ничем иным, как гамбитами, комбинациями, ловушками. Любой твой ход неминуемо повлечёт за собой мат чёрным. Смотри, как просто.
 Лель указал Асми на несколько клеток и фигур, после чего лицо девушки скривилось в гримасе крайнего удивления.
 - Видишь, твоё положение безнадёжно. - Улыбнулся Лель. – Тебе не терпелось доиграть, прошу, ваш ход, господин призрак!
 Асми даже встала с места и какое-то время смотрела на доску. – Браво, мой мастер, отличная партия, блестяще разыгранная до конца. Вот бы тебе такой предусмотрительности и в жизни.
 Девушка вздохнула. – Черт тебя дёрнул прийти тогда в оранжерею, чёрт тебя дёрнул следить за мной, чёрт тебя дёрнул дорисовывать эту картину. Призраку опасно на этом свете, если о его секрете кому-то известно. Ты спрашивал, что дальше, изволь я отвечу тебе.
 Асми прошла к картине и, сняв чёрный цветок с рамы, подала его младшему лису.
 - Ты разорвал порочный круг.
 - Где силы взял, ты до сих пор не понимаешь.
 - Твоя беда лишь в том, мой друг.
 - Увы, ты слишком много знаешь.
 Полог плаща убийцы откинулся и в руке блеснул нож.
 - Нет!!! – Закричал художник и бросился к двери, когда лезвие уже занеслось над его шеей. Дверь оказалась на засове.
 - Асми, не делай этого, не надо! – Метался юноша.
 Призрак молчал. Эмоции на лице девушки, словно замерли, превратив милое личико в бездушную бледную маску. Она лишь переложила нож лезвием в ладонь и Лель понял, что в следующую секунду она метнёт его и непременно попадёт в цель.
 - Всё. – Мелькнуло в голове художника. – Всё, это конец, она никогда не промахивается, мне не спастись.
 Асми медлила.
 - Чего я теряю. – Уже шёпотом, но в голос сказал мастер. – Я должен попробовать.
 - АААА!!!! – Швырнул он в призрака шахматную доску с фигурами.  Убийцу это привело в замешательство на секунду, не больше. В три широких прыжка Лель подлетел к окну и запрыгнул на каменный карниз где его догнал брошенный нож. Дыхание перехватило.
 - В спину. – Простонал Лангро напоследок и, провалившись на улицу, рухнул вниз.
 Леденящий душу бледный диск луны на секунду показался на небосводе и снова спрятался за чёрной уродливой тучей. Ночь опять погрузилась в тишину, оставляя на этом свете только скрип старых дворовых ворот и шелест листьев, с ещё не опавшего тиса. Фигурка белого, шахматного короля выкатилась в коридор и поскакала в низ по ступенькам.

                ЭПИЛОГ.
 Запыхавшийся всадник нёсся на встречу шествующей в Тронбаэл армии Эмбера IV. Колонна, которую возглавлял сам король, даже остановилась, когда до человека оставалось не более тридцати шагов. Вперёд выступили два телохранителя.
 - Воин, остановись или мы будем стрелять. – Приказали стражники, достав арбалеты, но всадник уже и сам спешился и откинул свой лук.  – Государь. – Почтенно сказал незнакомец, завидев его величество, и опустился на одно колено.
 - Кто ты, рыцарь? – Спросил сам король, сообразив, что незнакомец при оружии и в доспехах.
 - Меня зовут Риго, я солдат твоей армии, государь и направляюсь сюда прямиком из Глондера.
 - Что, из Глондера!!! – Возмутился Эмбер. -  Да как ты смеешь?!
 - Прости государь, я опоздал на битву.
 - Ты опоздал на войну.
 - Я понимаю государь. Ты волен презирать меня и казнить за дезертирство, но знай, трусом я не был и прибыл на войну, как только мои друзья перестали во мне нуждаться.
 - И ты посмел дружбу поставить выше своего долга перед родиной!?
 - Да, государь, посмел, и предстаю перед тобой для суровой кары. Казни меня, я заслужил это.
 Эмбер гордо задрал голову. – Три дня назад я так бы и сделал. Но сегодня, когда земля насквозь пропитана кровью наших солдат, я просто не могу видеть ещё одной смерти. Проваливай, пока я не передумал, убирайся на все четыре стороны.
 Эмбер дёрнул поводья и поскакал дальше, а Риго так и остался стоять на одном колене. Мимо него шли конные кавалеристы и бронированные пехотинцы, лучники и герольды и никто не посмотрел в его сторону, кроме совсем старого война, который шёл последним.
 - Поднимайся, бездельник, твоего смирения здесь никто не оценит.
 Риго задумчиво посмотрел на старца. – Ты кажешься мне человеком бывалым, подскажи, отец, в какой стороне Бонвитан, наверное, судьба даёт мне шанс принести ещё одну клятву.
                ***
  Так заканчивалась эта история. Многое в ней было противоречиво и непонятно, и ни одна летопись до сих пор не может ответить на многое из того, что произошло дальше. Читателям остаётся довольствоваться только слухами, однако через три или четыре года какой-то торговец, бывший проездом в Тронбаэле, рассказывал, что в Бонвитане довелось ему присутствовать на представлении блистательной мадам Пантеры и её верного мужа, вот только как его звали, он забыл.
 Другой торговец, несколько раньше, якобы рассказывал, что в Гемме был найден мёртвым один из почтенных и богатых горожан по имени Генбауэр. И будто бы на месте его убийства свидетели видели какую-то женщину. А может, этого горожанина звали и не Генбауэр, и торговец что-то напутал, читателям остаётся только гадать.
              Но вот что известно наверняка.
 Раскинувшиеся от Каракал на запад луга переливались под весенним майским солнцем. Розовеющие островки клевера, проглядывающие через осоку и чемерицу, благоухали так, словно райские кущи вдруг сошли на землю. Вся окрестность жужжала и копошилась шмелями, стрижами и другими букашками, которые нашли пристанище в этом приветливом месте.   
 На одном из холмов, с которого вид был особенно красивый, расположился простой крестьянский дом, уютнее которого не нашёл бы в мире даже самый зажиточный вельможа.
 Во двор выскочил босоногий мальчишка и заскакал по двору с самодельной деревянной саблей.
 - Папа, папа, смотри, как я умею драться, я похож на рыцаря?
 - Похож. – Залихватски ответил бородатый, седой мужчина, который вышел из дома.
 - А я смогу победить врагов в битве?
 - Конечно, сможешь, только не придётся тебе.
 - Почему? – Удивился мальчишка.
 - Война запрещена в этих краях и твоя сабля тебе никогда не понадобится. Иди лучше попроси мать наполнить твою наплечную сумку.
 - Мы что, пойдём в Глондер?
 - Да, я там приметил несколько крепких блоков, мы заберём их на свинарник.
 - Ура, мы пойдём в замок!!! А ты покажешь мне портрет той обнажённой женщины, у которой на картине рука, почему-то, из холста вырезана.
 - Да, у тебя будет время посмотреть картину, я разрешу тебе сходить в ту комнату.
 - А ты не пойдёшь со мной?
 - Нет, я не пойду, я сейчас рисую твою маму и не хочу отвлекаться на чужие портреты. Лучше я покажу тебе парапет, до которого изловчился когда-то допрыгнуть прямо из окна той самой комнаты.
 - Это когда ты шрам на плече получил?
 - Да, тогда. Моя рука почти что отнялась, но я всё равно допрыгнул.
 - И как же тебе удалось это?
 - Меня подруга одна научила, в признательность за то, что я не выдал её, где она прячется. 
 - Кому не выдал?
 - Королю.
 - А разве у нас не королева? Королева Аурелия!
 Отец погладил сына по голове. – Да, сейчас королева, но я же тебе рассказывал, это было очень давно.
                От автора.
Благодарю за внимание, искренне признателен, дорогие читатели. Я и дальше непременно буду стараться для вас. До скорой встречи.               
                2024 г.