Угасаю...

Угасаю тихо, безнадёжно,
долго ещё буду угасать,
но всё то, что было невозможно,
я пытаюсь всё-таки понять.
Я пойму и не прощу ухмылки
ни себе, ни серости людской,
я уйду с печальною улыбкой,
точно так, как ты ушла домой.
Я пойму, что скрипнула калитка,
почему цепной залаял пёс.
Я уйду нормально и без скидки
на судьбу и перестук колёс.
Унесли, ну, что ж, не я был нежен,
и не ты ответна и тепла.
Это он ударил над безбрежьем,
маленький звонарь в колокола.
Несмышлёныш, это он, упрямый,
губочки обидно заслюня,
«Мамочка» - позвал. И снова: «Мама!»
«Папка!» - мой звонарик звал меня.
Всё нормально, я живу, как люди,
я живу, как тысячи отцов.
И жена забытое, не судит,
не швыряет памятью в лицо.
Я уже не оскверню случайно,
испокон сложившихся святынь,
но под сердцем голос слышу тайный:
«Только помни, только не остынь!»
Не остыну. И гореть не буду.
Не взметнусь соломой на ветру.
Потихоньку, может, не забуду,
что-то; может, в памяти сотру.
Я шаги большие отмеряю
и, другого будто не дано,
я живу и тихо угасаю,
одиноко, правильно, давно.

1988г