Месть горька 6-8

Глава 6

Томас Суарез, сын барона Суареза, был не только знатного происхождения - он успел прославиться тем, что однажды помог своему отцу, когда позиции Суарезов в Компании Южных морей пошатнулись.
Его отец, барон Суарез, в свое время сумел так организовать дело с работорговлей, пользуясь монопольным правом (асьента), что в общем-то государственная кормушка стала источником дохода не только для короны, но и самого Суареза.
Свое казначейство он использовал для создания едва ли не первой в мире финансовой пирамиды, выплачивая дивиденды акционерам за счет новых взносов, а не прибыли, которая то взлетала до небес, то падала, если очередное работорговое судно не доходило до порта назначения или его содержимое опустошала какая-нибудь болезнь. Однако, несмотря на это, новые акционеры «клевали» на предложение Компании Южных Морей, как прикормленная рыба.
Стоимость товара падала по мере того, как власти Нового Света внедряли свои методы воспроизводства рабочей силы за счет принудительного спаривания рабов. Рабыни оказались не только выносливыми, но и довольно плодовитыми. Рынок работорговли уже не был столь привлекательным и надежным для долговременных инвестиций.
Контрабандой промышляли все кому не лень. Среди них было немало английских офицеров, которые нашли для себя более легкий способ разбогатеть, чем верно служить отечеству или за контрабандистами гоняться. Они же зачастую сами занимались работорговлей. К традиционным рискам, связанным с асьента, добавилась новая беда, когда к «сладкому черному пирогу» подключились контрабандисты.
Рабов перевозили нелегально даже на военных судах. Предпочитали низкорослых или подростков, которых легко можно было спрятать даже под скамейкой у себя под ногами.
Несчастными набивали трюмы, а когда плавание подходило к концу, на палубу выползали те, кто выжил. Разумеется, это были самые сильные и выносливые. Их отмывали, подкармливали и натирали специальным составом, чтобы кожа блестела, как кожаные башмаки.
Особую категорию «пассажиров» составляли молодые рабыни, примерно до 20-22 лет. Их содержали отдельно на верхней палубе, где был свежий воздух и возможность для отправления естественных нужд. Тем, кто находился в трюмах, такой привилегии не полагалось - отходы собирались в бочки, которые вычерпывались изредка, когда вонь ощущалась на капитанском мостике.
Команды рабовладельческих кораблей разнообразили свой досуг особым образом. Если замечали, что рабыня беременна, об этом сообщалось покупателям во время торга.
Начавшись, как успешное коммерческое предприятие, Компания Южных морей вскоре оказалась в затруднительной ситуации и стала нести убытки, не выдерживая конкуренции с процветающим рынком нелегальной работорговли. Потребовались дополнительные усилия, чтобы вернуть утраченные позиции и повысить прибыль, пока пирамида с треском не лопнула.
А тут еще сын барона Суареза, Томас,  подбросил проблему, которую надо было решить как можно быстрее и тише. Суарез младший был замешан чуть ли не в изнасиловании. История выплыла наружу после того, как помощники барона Суареза, которые присматривали за его сыном, сообщили, что дама, которой он грубым образом навязал свое внимание, оказалась благородных кровей, да еще девицей.
Неожиданная новость, что единственная дочь Манфреда де Мандевиля выходит замуж за неизвестного отпрыска захудалого рода, навела барона Суареза на мысль о «внезапной беременности», которая вполне могла быть последствием легкомысленного поступка его сына. Но дополнительных вопросов Томасу решил не задавать.
Претензии Мандевили не предъявили, но это ничего не меняло - интуиция Суареза подтолкнула его к тому, чтобы отослать своего сына подальше и тем самым исключить возможность новой встречи с девушкой, которую он так обидел.
Барон знал своего сына лучше других. Несмотря на ветреность, в душе он был ранимым и впечатлительным. Одной встречи было бы достаточно, чтобы в нем пробудились настоящие чувства. Чтобы этого не случилось, он выхлопотал для своего сына «почетное право служить на одном из военных кораблей Ее Величества».
Перед этим Суарез предусмотрительно вышел с наиважнейшей для короны инициативой суть которой сводилась к тому, что для сохранения доходов от асьента надо вложиться в развитие английского военного флота. Предложение барона Суареза было принято с одобрением после того, как стало известно о том, что его сын тоже будет служить короне не где-нибудь, а на флоте.
Перед тем, как отправиться к месту своей будущей службы, между отцом и сыном состоялся откровенный и неприятный разговор.
-Томас, до меня дошли слухи, что та девушка беременна. Я не знаю, насколько этому можно верить. Ты же понимаешь, если это твой ребенок, он будет носить чужое имя.
- Мне кажется, ты преувеличиваешь, отец и тебе изменяет память - насколько мне известно, маленьких «суарезов» под чужими фамилиями на нашей планете всяко больше, чем меня одного. Ты не особо переживаешь об этом. Интересно, матушка знает об этом?
Неслыханная дерзость, но барон и ухом не повел – он позвал сына не ссориться, а исправлять ситуацию.
- Даже если твоя фантазия имеет под собой основания, никто об этом не знает и не узнает. О таких вещах надо беспокоиться своевременно, а не когда уже весь Лондон обсуждает – беременна или нет!
Томас поморщился.
-Чего ты хочешь от меня? Чтобы я женился на ней?
- Об этом уже поздно говорить. Впрочем, насколько мне известно, ты попытался и получил отказ. Хочешь попробовать еще, проявить настойчивость, быть может и напомнить ей о том, как ты уже однажды сумел настоять на своем?
- Отец!
- Это не лучшая для тебя партия, тем более теперь, когда дела компании идут не лучшим образом и я нуждаюсь в сильных покровителях.мы найдем тебе достойную партию. Но это в будущем...
- Отец, чего ты от меня хочешь? Чтобы я застрелился? Я сожалею, но…
- Давай без «но» и раз уж ты сам ничего дельного предложить не можешь, выслушай меня и сделай так, как я скажу.
Так молодой барон Суарез, получив родительское благословение, покинул столицу, надев мундир морского офицера. Он надеялся, что «ссылка» долгой не будет:
- Отец не сможет сердиться на меня вечно. Элизабет де Мандевиль уже сменила фамилию и вместе со своим мужем покинула Англию. Надеюсь, никогда большее ее не увижу, - говорил он своей матери перед расставанием.
Однако «вынужденная опала» неожиданно для отца, считавшего сына беспутным и безнравственным, вылилась в добросовестное служение в качестве капитана судна военного флота Ее Королевского Величества.
Превращение молодого оболтуса в моряка проходило на одном из военных кораблей. В военной биографии Томаса Суареза было несколько эпизодов, о которых стоило рассказать. Благодаря им его душа устояла перед соблазном – продолжить свое падение и, если не стать праведником, то хотя бы остановиться на краю пропасти, куда он стремился в молодые годы.
Служба на военном флоте, вопреки ожиданиям отца, Томасу пришлась по душе. В кругу своих немногочисленных друзей, которые унего вскоре появились, за кружкой рома, к которому он быстро привык, Томас жаловался на судьбу и сокрушался, что не заинтересовался карьерой военного моряка раньше:
- Я никогда не встретил бы эту Лиз! Доступные дамы и раньше не были для меня проблемой, а теперь, когда на мне такой шикарный мундир, и подавно. Зачем она мне встретилась? Столько лет прошло, а я все еще чувствую себя виноватым! Как же я устал от этого! Кто бы мог подумать, что одного раза хватит..?
- Повезло так повезло…
Чем дальше, тем беспокойство по этому поводу звучало в его застольных беседах все реже. О Лиз однажды и в последний раз напомнил ему отец, когда сообщил, что младенец родился. Новоиспеченные друзья подтрунивали беззлобно:
- Репутацию семьи девушки спас не тот, кто был виновен, а другой! Какой, однако, поворот. Не боишься, что этот бумеранг к тебе еще вернется?
- Какой бумеранг? – отмахивался Томас, заглушая угрызения совести. – Может тот счастливчик, за которого она вышла замуж, и есть отец младенца! Всего-то и было, что один раз, да еще впопыхах! Я, когда понял, что она девица, разозлился даже. Не на себя – на нее! Какого дьявола она пошла в тот парк в столь поздний час? Нет, определенно, он отец, а не я, - успокаивал себя Томас, будто его вина от этого становилась меньше.
Барон Суарез, с которым сын поделился соображениями на этот счет, тоже хотел избавиться от сомнений, Томаса поддержал:
- Признаться и я был удивлен, что жених обнаружился так скоро. Якобы Мандевили помолвку держали в секрете. Странное желание скрыть то, о чем все всё равно бы узнали. Впрочем, как знать, как знать…
Больше ни о Лиз, ни о ее ребенке Суарезы не вспоминали, пока судьба снова не решила сыграть с ними теми же картами, добавив новых игроков.


Глава 7

Несмотря на то, что Акан прожил больше столетия, стоя перед неподвижной фигурой с опущенной головой, чувствовал себя мальчишкой, которого если не наказали плетью, то лишь потому, что экзекутор счел его слишком слабым для такого испытания. Вообразив себя близким другом и наставником Бенун, он решил, что ее безликая и как правило немногословная покровительница будет бесконечно прощать ему проявления слабости, оплошности и бессмысленную горячность, которые он допускал. Сегодня она уже показала, что владеет словом и способна произвести впечатление такое, какое ей было нужно. Та, что управляла пространством и временем, снизошла до общения со смертными для достижения понятных ей целей и однозначно, не ради того, чтобы утешить его.
Абоса вмешивались в жизнь смертных исключительно ради себя. Акан был подручным средством для возвращения Бенун, но посмел спорить и даже судить их, бросил им обвинение. Стоило ей пожелать, рой разгневанных абоса вмиг иссушил бы Акана, превратив в пергамент, а затем в пыль. Раз он еще жив, значит ему дают второй шанс. Но, судя по заданному вопросу, кто он такой, Акан уяснил, что  терпение абоса не безгранично. Его коленопреклоненный вид означал смирение и готовность принять любую кару.
- Разум в тебе еще есть, раз вовремя остановился. Встань и слушай.
Акан, не говоря ни слова, поднялся, приложил обе руки к груди, поклонился, опустил руки, развернув из ладонями вперед. Поза и жест символизировали принятие судьбы и приверженность прежней цели, которая у него и у его грозной собеседницы была общая.
- Бросишься спасать Бенун сам, погибнешь. Следуй моим приказам. До сих пор ты справлялся, пока не вздумал вообразить из себя моего судью.
- Что мне делать? Укажи путь.
- Ничего нового. Найди того, кто посеял семя. Вижу, что за этим кроется другая тайна. К ней не подобраться, минуя эту.  Поспеши. Дик Трейси уже близок. Судя по его виду, преображение почти завершилось и он уже больше демон, чем человек. Это значит, что к его отвратительным чертам прибавилась сила, с которой он ощутит могущество и сможет бросить вызов даже мне, когда поймет, кто его истинный враг. Пока для него самоцель Бенун. Абику помогает ему поработить Бенун, но не за тем, чтобы удовлетворить его похоть. Дик уже лишился мужской силы, она как и все, что свойственно человеку, перестало его интересовать. Сломить ее волю, подчинить – это цель Дика.
Абику внушил ему идею, которая органично совпала с прежними представлениями Дика Трейси о его власти над рабами. Раньше он желал Бенун, как женщину. Теперь он хочет поглотить ее. Одна проблема – демон не сможет этого добиться, если жертва не даст согласие – стать частью его естества. У людей это составляет основу и сущность брака – муж и жена  добровольно дают согласие стать частью друг друга. Влюбленные желают раствориться друг в друге. Высший разум эту энергию пустил в созидательное русло, благословляя на  союз двух сердец, в котором целое состоит из равно значимых половин.
Пока Бенун помнит о Юджине, ей ничего не грозит, ее сердце защищено. Демон может овладеть памятью и стереть образ. Это поправимо. Но может пойти другим путем, о котором должна тебя предупредить. Ключ в Юджине. Сейчас демон использует его для удержания Бенун в повиновении. Но очень скоро сообразит, что смерть Юджина принесет большие плоды – любовь заменится скорбью, которая разрушит в Бенун все светлое, что в ней есть и превратит ее в ярость. Она сама соединится с демоном ради мести. Как думаешь, кому она будет мстить?
Вопрос погрузил Акана в глубокое размышление. Не поднимая глаз, он предположил:
- На демона..? Раз он виновник.
В ответ послышался мелодичный смех, от которого сердце Акана сжалось, будто в него вонзилась сотня колючих осколков.
- Глупец! Демон расправится с Юджиным руками одного из тех, кому Бенун дорога или нанесет удар ее же рукой.  Этим он добьется нескольких целей: преодолеет защиту Бенун, избавится от конкурента в борьбе за ее сердце, затем он натравит ее на нас, сделав виновниками смерти любимого. Он найдет способ и аргументы: достаточно сказать, что я была рядом и не помогла или Убо видела Юджина и бросила его на произвол судьбы.
Услышав про то,что Убо может стать целью абоса, кем являлась Бенун, Акан ощутил, как кровь в его теле превратилась в расплавленное олово, сжигая изнутри в гневе бессилия и неотвратимости беды.
- Успокойся. Еще ничего не произошло. Я раскрыла перед тобой все карты. Сейчас ты вернешься и продолжишь начатое.
- Один?
- Да. Мне надо вернуться к Юджину. Бедный юноша,  сходит с ума от неизвестности и отчаяния. Дик Трейси за ним вернется, когда закончит дела и когда поймет, что может заполучить желаемое гораздо быстрее. Как только это произойдет, он возьмется за него. В наших силах этому помешать. Верь в это. Ты возвращаешься, если хочешь, закрой глаза. И еще, помни главное – не пытайся нападать на Дика Трейси, если вас сведет судьба. Его может убить только тот, кто посеял в нем свое семя и никто другой.
Жрец стряхнул с себя остатки неуверенности, поклонился Матери Теней:
-Прости меня за мои слова. Они были несправедливы. Я готов, но, если позволишь, буду с открытыми глазами. Предпочитаю видеть все, чтобы потом не строить домыслы, как сейчас. Извести, когда придет мое время в будущем. Я признаю твою силу. Но и ты не обмани меня. Бенун мне дорога не меньше, чем тебе. Она мне как дочь.
-Обещаю.
Мать Теней распахнула плащ. Жрец понял, что его зовут и, затаив дыхание, с открытыми глазами шагнул в черную бездну.
***
Дик Трейси, которого дорога утомила, несмотря на довлеющее равнодушие к физическим трудностям, больше по привычке, решил сделать привал. Нашел расщелину, спешился и расположился в тени, подтянув поближе Бенун, которая не скрывала своего отвращения и отодвигалась как можно дальше, предпочитая страдания на солнце, чем ненавистную близость в тени.
- Ну и сиди там! Упрашивать не буду. Только не околей раньше времени, - проворчал он и его мысли тут же вернулись в прежнее русло: «Кто бы мог подумать, что мой глупый папаша додумается до такого! Старый негодяй посмел меня перехитрить. Придушу собственными руками! А перед этим вырежу его лживые глаза, которыми он смотрел на меня и поучал".
Дик вспомнил, как у столба для рабов привязали Юджина и его отца. Трейси-старший тоже заявился туда и вздумал сделать ему замечание, дал понять, что сын ставит себя выше закона, нарушая права белых.
- «Каков гаденыш, издевался надо мной при всех, морочил голову, а сам, сам(!) помог этой су..е сбежать! Никому нельзя верить. Родной отец может предать так, что даже не догадаешься об этом. Я и подумать на него мог. Что за жизнь, сплошное разочарование», - Дик Трейси искренне негодовал по поводу "коварства" своего престарелого родителя и строил планы, как будет убивать его, предварительно заставив переписать оставшиеся бумаги, чтобы стать наконец полноправным хозяином плантаций.


Глава 8

Несмотря на то, что Акан прожил больше столетия, стоя перед неподвижной фигурой с опущенной головой, чувствовал себя мальчишкой, которого если не наказали плетью, то лишь потому, что экзекутор счел его слишком слабым для такого испытания. Вообразив себя близким другом и наставником Бенун, он решил, что ее безликая и как правило немногословная покровительница будет бесконечно прощать ему проявления слабости, оплошности и бессмысленную горячность, которые он допускал. Сегодня она уже показала, что владеет словом и способна произвести впечатление такое, какое ей было нужно. Та, что управляла пространством и временем, снизошла до общения со смертными для достижения понятных ей целей и однозначно, не ради того, чтобы утешить его.
Абоса вмешивались в жизнь смертных исключительно ради себя. Акан был подручным средством для возвращения Бенун, но посмел спорить и даже судить их, бросил им обвинение. Стоило ей пожелать, рой разгневанных абоса вмиг иссушил бы Акана, превратив в пергамент, а затем в пыль. Раз он еще жив, значит ему дают второй шанс. Но, судя по заданному вопросу, кто он такой, Акан уяснил, что  терпение абоса не безгранично. Его коленопреклоненный вид означал смирение и готовность принять любую кару.
- Разум в тебе еще есть, раз вовремя остановился. Встань и слушай.
Акан, не говоря ни слова, поднялся, приложил обе руки к груди, поклонился, опустил руки, развернув из ладонями вперед. Поза и жест символизировали принятие судьбы и приверженность прежней цели, которая у него и у его грозной собеседницы была общая.
- Бросишься спасать Бенун сам, погибнешь. Следуй моим приказам. До сих пор ты справлялся, пока не вздумал вообразить из себя моего судью.
- Что мне делать? Укажи путь.
- Ничего нового. Найди того, кто посеял семя. Вижу, что за этим кроется другая тайна. К ней не подобраться, минуя эту.  Поспеши. Дик Трейси уже близок. Судя по его виду, преображение почти завершилось и он уже больше демон, чем человек. Это значит, что к его отвратительным чертам прибавилась сила, с которой он ощутит могущество и сможет бросить вызов даже мне, когда поймет, кто его истинный враг. Пока для него самоцель Бенун. Абику помогает ему поработить Бенун, но не за тем, чтобы удовлетворить его похоть. Дик уже лишился мужской силы, она как и все, что свойственно человеку, перестало его интересовать. Сломить ее волю, подчинить – это цель Дика.
Абику внушил ему идею, которая органично совпала с прежними представлениями Дика Трейси о его власти над рабами. Раньше он желал Бенун, как женщину. Теперь он хочет поглотить ее. Одна проблема – демон не сможет этого добиться, если жертва не даст согласие – стать частью его естества. У людей это составляет основу и сущность брака – муж и жена  добровольно дают согласие стать частью друг друга. Влюбленные желают раствориться друг в друге. Высший разум эту энергию пустил в созидательное русло, благословляя на  союз двух сердец, в котором целое состоит из равно значимых половин.
Пока Бенун помнит о Юджине, ей ничего не грозит, ее сердце защищено. Демон может овладеть памятью и стереть образ. Это поправимо. Но может пойти другим путем, о котором должна тебя предупредить. Ключ в Юджине. Сейчас демон использует его для удержания Бенун в повиновении. Но очень скоро сообразит, что смерть Юджина принесет большие плоды – любовь заменится скорбью, которая разрушит в Бенун все светлое, что в ней есть и превратит ее в ярость. Она сама соединится с демоном ради мести. Как думаешь, кому она будет мстить?
Вопрос погрузил Акана в глубокое размышление. Не поднимая глаз, он предположил:
- На демона..? Раз он виновник.
В ответ послышался мелодичный смех, от которого сердце Акана сжалось, будто в него вонзилась сотня колючих осколков.
- Глупец! Демон расправится с Юджиным руками одного из тех, кому Бенун дорога или нанесет удар ее же рукой.  Этим он добьется нескольких целей: преодолеет защиту Бенун, избавится от конкурента в борьбе за ее сердце, затем он натравит ее на нас, сделав виновниками смерти любимого. Он найдет способ и аргументы: достаточно сказать, что я была рядом и не помогла или Убо видела Юджина и бросила его на произвол судьбы.
Услышав про то,что Убо может стать целью абоса, кем являлась Бенун, Акан ощутил, как кровь в его теле превратилась в расплавленное олово, сжигая изнутри в гневе бессилия и неотвратимости беды.
- Успокойся. Еще ничего не произошло. Я раскрыла перед тобой все карты. Сейчас ты вернешься и продолжишь начатое.
- Один?
- Да. Мне надо вернуться к Юджину. Бедный юноша,  сходит с ума от неизвестности и отчаяния. Дик Трейси за ним вернется, когда закончит дела и когда поймет, что может заполучить желаемое гораздо быстрее. Как только это произойдет, он возьмется за него. В наших силах этому помешать. Верь в это. Ты возвращаешься, если хочешь, закрой глаза. И еще, помни главное – не пытайся нападать на Дика Трейси, если вас сведет судьба. Его может убить только тот, кто посеял в нем свое семя и никто другой.
Жрец стряхнул с себя остатки неуверенности, поклонился Матери Теней:
-Прости меня за мои слова. Они были несправедливы. Я готов, но, если позволишь, буду с открытыми глазами. Предпочитаю видеть все, чтобы потом не строить домыслы, как сейчас. Извести, когда придет мое время в будущем. Я признаю твою силу. Но и ты не обмани меня. Бенун мне дорога не меньше, чем тебе. Она мне как дочь.
-Обещаю.
Мать Теней распахнула плащ. Жрец понял, что его зовут и, затаив дыхание, с открытыми глазами шагнул в черную бездну.
***
Дик Трейси, которого дорога утомила, несмотря на довлеющее равнодушие к физическим трудностям, больше по привычке, решил сделать привал. Нашел расщелину, спешился и расположился в тени, подтянув поближе Бенун, которая не скрывала своего отвращения и отодвигалась как можно дальше, предпочитая страдания на солнце, чем ненавистную близость в тени.
- Ну и сиди там! Упрашивать не буду. Только не околей раньше времени, - проворчал он и его мысли тут же вернулись в прежнее русло: «Кто бы мог подумать, что мой глупый папаша додумается до такого! Старый негодяй посмел меня перехитрить. Придушу собственными руками! А перед этим вырежу его лживые глаза, которыми он смотрел на меня и поучал".
Дик вспомнил, как у столба для рабов привязали Юджина и его отца. Трейси-старший тоже заявился туда и вздумал сделать ему замечание, дал понять, что сын ставит себя выше закона, нарушая права белых.
- «Каков гаденыш, издевался надо мной при всех, морочил голову, а сам, сам(!) помог этой су..е сбежать! Никому нельзя верить. Родной отец может предать так, что даже не догадаешься об этом. Я и подумать на него мог. Что за жизнь, сплошное разочарование», - Дик Трейси искренне негодовал по поводу "коварства" своего престарелого родителя и строил планы, как будет убивать его, предварительно заставив переписать оставшиеся бумаги, чтобы стать наконец полноправным хозяином плантаций.