Прощание с горами. 45

Провожать дочь покинувшего белый свет мужчины и сопровождавшего ее молодого человека вышли все жители горного селения. Приехать на сорок дней Индира не обещала – сослалась на состояние брата и волю матери. Главный старик уверял, что с Касумом все будет хорошо, что он находится под опекой высших сил.
На глазах севшей в машину девушки выступили слезы. В конце спуска Исмиев остановился, чтобы она пересела рядом с ним и попытался завести разговор, но не вышло – даже на ухабистости дороги ее не отрывали от душевной боли.
С приближением к первому селу она отпила глоток воды из небольшой пластиковой емкости и сказала:
– Ты славный парень, Кияс. Извини за хлопоты и спасибо за помощь. Предыдущие дни я пребывала в непонятном состоянии. Был он, не был, а сейчас места себе не нахожу.
– Мамы нет рядом, и ты восприняла на себя всю боль утраты, – сказал Исмиев и размышлял о том, чем бы отвлечь ее.
– Сейчас мне представляется, как он бродит по улицам, возвращается в свое прошлое, в детство, о котором и рассказывать не успел. Только местами, и поверхностно. Мы еще были малы для понимания в полном объеме, а мама – не здешняя, и отношение ее однобокое к тому периоду.
– Ваше село мне понравилось, успел побывать повсюду, где имелись дорожки, тропы. Зрелище, конечно же, грустное: безлюдье сделало свое дело.
– Там и посмотреть не на что. Помню, как папа повез нас в два высокогорных селения. За впечатлениями туда надо отправляться.
– С ними меня ничего не связывает, а тут я успел и пофантазировать немного. Соседей этих ты помнила?
– Только бабку Сару. Один из тех мужиков – ее сын. Общих детей нет. Их и у третьей семьи нет, то есть они рождались и умирали в младенчестве. Поэтому доживают свой век в обиде на судьбу и вдалеке от масс.
– Не пойму, как можно существовать, когда они в возрасте и не в состоянии делать себе запасы продуктов. – Будни горцев его самого не отпускали.
– Не настолько трудна их жизнь, как нам кажется. Вокруг найдутся и более безнадежнее семьи. Все на пенсии, знаю, что самая пожилая пара еще с тех времен состоит на учете в этом селе. – Они проезжали населенный пункт. – Здесь их родственник, навещает их периодически, привозит, что попросят.
– Один раз я взял путь от твоего дома до здания, где раньше находилась школа. Пока ты молод, она остается знаковым местом. Одно строение развалилось, а два другие еще долго будут стоять. Успел побывать и внутри, жаль, что тебя не было рядом.
– На чуточку и я выходила. Одной как бы нельзя было, в паре с тобой – тоже. Вправду говоря, в ту пору я их ненавидела! – сказала она и часть эмоций выразила напряженными и приподнятыми руками. 
После потери близкого человека все что было хорошее перестало казаться таковым, и девушка вспоминала детство в резиновых сапожках как оторванный отрезок жизни. Она на себе испытала сложность ходьбы по месиво, успела и застрять в нем, и зарыдать, пока помощь не подоспела. На всю жизнь запомнилась ей большая грязевая лужа по дороге к школе, а также закопанная для водоотвода толстая труба, которая через полгода забилась илом и образовала уже две лужи, по обе стороны.
– Покинуть горы навсегда не удалось, теперь я связана с ними, – сказала она и повторно охнула. – Там покоятся еще дед с бабкой. Их могилы я только раз видела в детстве и не вспомню, как расположены. Это не родные края моих предков, сюда они переехали вынужденно. В юности, говорят, моя бабушка была очень красивой. Из-за нее двое парней поначалу подрались, затем поубивали друг друга, и мои предки покинули обжитые места, чтобы не столкнуться с косыми взглядами родственников тех несчастных. Отыскали самое далекое горное селение, чтобы больше никого не встречать из прошлого, и остановились у подножья гор. Наше село было крупнее окрестных и гораздо удобнее для жизни. Все портила отдаленность. Я не представляю, что стало бы, если не расселили.
Исмиев наслаждался ее тонкими суждениями и чарующим голосом, с которым временами соединял и свой.
– Ничего бы такого не произошло, люди обустраивают свой быт при любых условиях. Папа твой наверняка что-то придумал бы, останься в семье. А так вышло, что вышло.
– Не успела бабушка открыть лицо на новом месте, как ее заметили. И опять двое, точнее, две женщины, у которых были сыновья. Получилось так, что они одновременно пришли свататься. Чаепитие не состоялось и назрела ситуация, грозившая похищением. Тогда отец выдал ее, можно сказать, за первого встречного. Мой дедушка после женитьбы преуспел во многом: на долгие годы он стал председателем колхоза, сам выбрал для сына профессию и дал учиться.
– Почему на ветврача? Род занятий играет важную роль, люди обычно выбирают непыльные профессии.
– Если за этими словами стоит легкий доступ к ставший причиной его несчастий гадости, то я не соглашусь – она бы его итак нашла. Во времена организации крупных хозяйств легких путей не искали, деду было виднее, какого специалиста не хватает, и ферму построили при нем же. Как папа начал работать, он оставил свою – жена постоянно нуждалась в помощи. Бабушка умерла вскоре после моего рождения, и сам ненадолго пережил ее.
– Маму не трогаешь, – заметил он.
– Как ни странно, о ней я знаю гораздо меньше. Она выросла у родственников при каком-то агрохозяйстве по выращиванию саженцев и все такое, но не любит рассказывать. В школу не ходила, но пишет, читает хорошо, а еще лучше умеет считать.
– Сама бы подергала за язык. Без женского составляющего древо не будет полноценным. Уверен, что там достаточно пищи и для меня.
– Надеюсь, еще успею. Она поразила меня другим: отца после смерти родителей отговорила выбраться в райцентр, причем у нас и жилья не было – дом смыл дождь. Ночью нижний этаж наполнился водой, а к утру просел. Папа крепко спал, а мама вначале сочла, что у нее голова кружится. На ее глазах дом наклонялся, раздался треск, и она запаниковала. Соседи услышали, прибежали. Нас через окно вывели на улицу.
– Любопытные вещи рассказываешь!..
– Беззаботно мы, считай, что и не жили. Дом был глиняным, еще дедовский. По его инициативе был сделан пруд, откуда после долгих дождей и хлынула вода, прорвав берег. И вправду, поразительно, что под ударом оказался им же построенный дом. Мама говорила, что с уходом из жизни видных людей нечто этакое случается. Какое-то время жили у соседей, потом перебрались на ферму. Я все это помнить не могла, мала была. Там первая сторожка находилась вдали от главного здания и пустовала, комнатка была из глиняных блоков, а пол – из досок и с огромными щелями. Мама боялась, что нога моя застрянет и затыкала дыры чем попадется, а я увлеченно выковыривала их обратно. Она раньше часто вспоминала то время, и с теплотой.
– У одних, видимо, любовь к горам заложена основательно. – Исмиев не давал ей остановиться.
– Мама старомодная женщина, она просто не пожелала перестроиться на новом месте – испугалась неизвестности. Она жесткая по нраву, что не скажешь об отце.
– Я многое узнал о нем. Был мужиком, каких в хорошем смысле ещё поискать. Не по его вине возник переломный период, и рядом никого не оказалось.
В знак несогласия с ним свой ответ она оставила при себе, продолжая считать, что отец предал их, что никакой зависимости не существует. Чтобы повторно не погрузиться в свои проблемы, сказала:
– Ты и про своих не забудь. Совсем серых судеб не бывает, и я с интересом послушаю, что ни скажешь.
– У меня тоже нет отца – похоронен в поселке, – ответил Исмиев и подумал, что Индире доставляет огорчение отдаленность могилы отца. – Разницы не вижу, где предать земле. Мы одинаково относимся к утрате, и ушедший не перестает что-то для нас значить; ходим на кладбище, но чаще всего в суете, или, когда ты на других похоронах. Лично у меня так и получается. А в горы едешь с единственной целью, и успеваешь скорбеть, сколько душе угодно. Сейчас нет, но потом поймешь, что так лучше.
– Приехать по таким дорогам и не захочешь, – отметила Индира. 
– К годовщине помчишься, и непогода не остановит. И мне представится возможность исправить свое упущение – я должен был отыскать места захоронений твоих предков. Они достойны почтения, и сказания о них пусть и дальше передаются из уст в уста.
Тема природных явлений вызвала у девушки очередной виток грустных воспоминаний, которые сгущались в соответствии с ее настроением: осенью, бывало, серый дымок окутывало все вокруг и ничего не видно; наметало так стремительно, хоть зарывайся в волнообразных сугробах; и ливни случались нередко. Вой безбоязненно подбиравшихся к селу шакалов; тревожный лай собак, звуки выстрел… Но умеренное лето давало насладиться красотами родных мест, да с изморозью на сетках вдоль центральной дороги зимой.
– Нам повезло в эти дни. К нам однажды в класс пришла дочь нашего учителя, и два урока посидела с нами – мы учились в третьем классе и ходили во вторую смену. За окном стоял густой туман. Чтобы мы не шумели, она стала рассказывать, как в дымке растворяются люди. Мы все испугались, некоторые дети заплакали и побоялись идти домой без взрослых. Ах, сколько же раз я за последний год мысленно побывала в том доме, и как наяву. Моя комната находилась наверху, но мама не разрешала мне туда подниматься, потому что лестницы нормальной не было. А как поставили, начались переезды.
– Знаешь, на что я обратил внимание? – сказал Исмиев. – В доме не было следов протечки. У самого шифер в двух местах увлажнялась.
– Он не настолько стар. Папа любил повторять, что в своем жилище нельзя допускать наличие мышей, и чтобы с потолка не капало. – Индира с грустью отметила наличие обеих бед в их старом доме. – Ты не заметил, что на тыльной стене дома средние ряды отличаются? Мне всегда казалось, что там изображены уста грустного человека. Однажды мастер не пришел, а раствор был наведен, и папа сам взялся за дело.
– Штукатурка внутри была глиняной, и толстым слоем. Неплохо бы восстановить его. Окна новые поставить, крышу покрасить. Родной очаг как-никак.
– Пусть мама решит, что с ним делать. Я бы разрушила его, чтобы ей в голову не лезли дурные мысли. Своего угла у нее нет, в чужом доме жить она не станет.
– Было бы электричество, куда бы ни шло, и Касум вряд ли поддержит ее.
Брат был старше Индиры, но она помнила связанных с ним немало моментов, который с детства отличался от сверстников. Ему нравилось ходить и изучать все вокруг, и лучше отца разбирался в грибах, в травах, нередко ловил зайцев. С друзьями часто общался, и в селе проводил много времени. Из имевшихся четырех колесных тракторов по звучанию моторов мог их различить, чем удивлял даже самих механизаторов. Еще увлекался тем, что по коровам определял, кому она принадлежит, взяв за основу поговорку, что животина должна походить на своего хозяина. По его словам, тоже безошибочно.
– Мама была уверена, что Касум не пропадет. Он был сыном своего отца в хорошем смысле слова, и все чем-то занимался. После твоих слов я и сама поняла, что лучше уж остались бы там, но вместе.
– Корову и моя мама держит, – сказал Исмиев. – Зовут ее Селминаз, невысокая, худенькая женщина. Любит готовить, чего не скажешь о сестре моей Фазире. Рядом с нами живет семья брата мамы. Дети уже разъехались, остались вдвоем с женой.
– Знакомая многим картина. А дочь как зовут?
– Назвала, как и меня с добавлением одной буквы – нашла на чем спекулировать под конец, – ответил он присущей ему быстротой. – Меня поставила перед фактом, хотел сменить, но мама не согласилась. Она разными ласкательными словами называет ее, и бедный ребенок уже запутывается.
Девушка не смогла скрыть свое изумление, и перестала выдавать свое траурное состояние. Она «проглотила» момент вместе с небольшой паузой и сказала:
– Кияса – красивое имя, мне очень понравилось. Менять его неправильно, к хорошему быстро привыкают.
– Порыв у меня был недолгим, вокруг ребенка никакие баталии недопустимы. Что Касум говорил, если корова с хозяином оказывались слишком разными? – Исмиев показывал, что заинтригован детскими увлечениями будущего родственника. – Резкие выражения не применял? Там, либо-либо!..
– Я не слышала. По мне, поселок – не лучшее место не только, чтобы держать крупных животных, но и для жизни. Я бы предпочла жить в городе. Не зря все стремятся в места большого скопления людей. Ощутившие разницу люди однозначно сделают свой выбор.
– Особенно из числа девушек, и понять их можно. Овцевод не предлагал тебе город? Или еще далек от прогресса? – Кияс находил возможность подолгу смотреть и на девушку.
– Вроде ехали ровно… Не допущу, чтобы он испортил нам дорогу. Увы, любопытствующих взглядов не избежать, если живешь с открытым лицом.
Посмотрев ему в глаза, Индира прочла в них болезненный вопрос.
– В моих словах ты не ищи другой смысл. Поверхностно ты знаешь, как у меня сложилось. С Аби мы общались мало, оставляли на потом. Была согласна выйти за него, вначале казалось, что выбора нет. С женой у него неразрешимые проблемы, и собирался оставить ее.
– Какой она была раньше, я не знаю, но всегда сочувствовал ему. Удивительно, что сам оказался обойден им. Это что, совпадение, или жизнь издевается так надо мной?
– Не мне судить. Он как-то высказывался, дословно не помню, что, я прислана ему в награду. Не пойми меня неправильно, мы говорим о нем как о постороннем человеке. Он надежен, после пережитого обмана правильно иметь за спиной покровителя.
– Девушки любят ощутить себя беззащитными, и сочиняют, неизвестно что.
– Им присуще строить воздушные замки. Но с обнаружением обмана не очень контролируешь свои поступки, а выводы делаешь потом. И это не оправдание, как ты мог подумать. Я заключила, что из такой семьи, как наша, трудно выйти в люди без приключений. Не все так плохо закончилось, как могло быть. Наше знакомство с Аби выпало на сложный для нас период. Да, он переживал, не хотел потерять меня.
– Ты все время жила там одна?
– Я тебя поняла, но не дави. Он и одну оставлять меня боялся, и тайком приходить, знаешь...
– Хватит о нем. – Исмиев не смог дослушать волновавший его момент. – Не самый приятный разговор.
– Ехать в горы не я просила его, – напомнила девушка. – Это было твоим коварством. Но я простила, иначе и быть не могло, потому что мы с тобой посторонние люди. Ты замечаешь, что нравишься мне. Пожалуйста, не перебегай дорогу без серьезных намерений. 
– Для себя я решил, и давно, – сказал Исмиев с досадой в голосе. – Его я не просил... мне было не легче… не будем о нем больше. Об этом чудике тоже. Не исключено, что он окажется настырным.
– Как Феликс? Совершенно разные обстоятельства.
Исмиев похвальным кивком отметил умение девушки разбираться в людях.
– Я начинаю понимать его, – сказал он. – Добился своего, несмотря ни на что. 
– Мы о них знаем немного. Я вспомнила один момент: его мать приходила к Стэлле, вроде бы и дата свадьбы была названа, затем все затихло. Выходит, узнали правду и все пошло по-другому, – рассказывая, девушка ощутила, что становившийся мелодичным голос выдает ее волнение.
– Неправильно выходить далеко за рамки. Могло произойти непоправимое, если бы срочно не отвезли в больницу.
– Не сам, так мать. Его намерения изначально были ущербными. Не зря говорят, что судьба не прощает, если наносишь себе увечье. У нас был похожий случай. Парень один симулировал повешение, чтобы ему засватали двоюродную сестру. Он едва ли окончил школу, а девушка была постарше. Как я поняла, в армию боялся идти, ремень натянул с шеи, чтобы не потерять сознание. Сам чуть не погиб, но результата добился.
Расстояние сокращалось, временами молодые молчали. Индира осознала, что препятствие в лице Абиева отвелось легко, а с Ахмедовым ей самой придется разобраться. Исмиев же отчаянно полагал, что при имеющихся сложностях будет непросто жить в поселке.
               
Датчик уровня топлива давно мигал, но Исмиев не пожелал заправиться из канистры. Надежду давала рельеф местности, и дорога большей частью шла под гору. Доехав до станции, с облегчением вздохнул и в победном тоне сказал:
– Дотянул-таки. Отъедем подальше и устроим перерыв. Впереди уже меньше полпути.
– Для меня сейчас фактором является не дорога, – ответила девушка, которой несильно и хотелось, чтобы она скоро кончалась, – а время, разделенное на до и после. Да, был бы свой дом, куда приезжать, по-другому бы посмотрела.
– Купить тебе ничего не нужно? Что-то выставлено, в прошлый раз ничего не было, я им сделал замечание, и вот учли.
Она покачала головой и осталась сидеть, размышляя о том, что именно ее ждет впереди.
Дорога была грунтовая, на одном из узких отрезков Исмиев дважды прижался к обочине, пропуская вначале пассажирский автобус, а следом – груженный легковой автомобиль. На равнинном и расширенном участке он заглушил мотор. По одну сторону от дороги густо росли молодые тополя, вдалеке виднелись паханые для посева поля. Выйдя из машины Индира вытянула руки кверху и совершила головой круговые движения, а Исмиев чуть отошел, снял футболку, недолго размялся и встал на мостик. Продемонстрировал, что может и передвигаться в таком положении, но для того чтобы вернуть себе вертикальное положение, пришлось вначале спиной опуститься на землю.
– Давно не становился, теряю форму, – оправдывался он с покрасневшим лицом и стряхивал с поясницы налипшую пыль.
– Ты в отличной форме. В первый раз, когда увидела тебя, поняла, что ты спортивен. Грушу будешь? – Индира протянула ему крупный желтый плод.
– Сперва умоюсь, ты полей мне. По приезду первым делом надо будет искупаться.
Она подала ему полотенце, и сама помыла руки.
Откусив плод, прислонился к машине и сказал:
– Дай мне пару дней, я подумаю, что нам делать и где лучше жить. То есть по главному вопросу все ясно, мелочи нужны для комфорта.
– Место да, оно не самое главное, – ответила Индира, стоя рядом с ним. – Вернуться в горы ты ведь не предложишь?! Мне показалось, что ты романтик в душе.
– Туда, безусловно, не вернемся, тем более в роли твоего соседа. Если бы не Мир этот?.. Хочешь, я на время спрячу тебя ото всех?
Девушка была уверена, что его заботит не Ахмедов, а нахождение в поселке другого мужчины. Сама несильно волновалась по этому поводу – Абиев воспринимался ею вроде как близкого родственника, и смущение не испытывала при упоминании.
– Способных на низость людей я еще не встречала, и надолго не спрячешься. Достаточно будет… – она вытянула губы вперед и настроила свой голос на капризный лад. – Намекаешь на то, что потом уедем куда? Я двумя руками за, причем, в любом направлении.
– Чтобы уехать, сто раз нужно взвесить все за и против – я повязан делами, домом. Пока нам предстоит строить планы на ближайшее время. Тебе страшно не будет одной? Еще этот ненормальный притаится под окном.
– Одной оставаться я привыкла, но не пугай меня. Сегодня переночую, а с завтрашнего дня приручу собачку – у соседского мальчика попрошу.
– Мне просто хочется обеспечить тебе покой. Есть подруга, кого можно позвать к себе? – спросил Исмиев.
– На сегодня ты единственный, с кем я могу поделиться проблемами. Опасаться мне особо нечего и некого, утром попытаюсь дозвониться до мамы, а после будет полегче.
Очевидно, что настал момент предложить свою кандидатуру на роль хранителя ее спокойствия, но побоялся быть понятым неправильно, и отношения между ними еще не успели выйти на новый уровень. Положительно ответить на ее просьбу не был готов, он оставил эти моменты и сказал:
– У меня идея: давай съездим к ним! Завтра же! Зачем врача еще дергать? То есть мы непременно должны навестить их, ситуация обязывает. Нам полдня хватит, все успеем.
Индира пожала плечами и села в машину. Разумеется, мысленно она была в пути с ним в город, и это казалось важнее, чем реакция матери на произошедшее. Дождавшись, пока не тронутся с места, ответила:
– Одним днем мало будет – мне столько всего рассказать маме. Полдня потребуется, чтобы она проплакалась. Еще не знаем, в каком состоянии Касум. Когда ехали туда, – она большой палец направила назад, – все думала об отце, хотела рубашку ему купить, обувь. Знала, что он безнадежно болен, но не поймешь, пока своими глазами не увидишь. После случившегося нужно побыть с мамой – мне как никогда раньше хочется увидеть ее. Не забываю и о том, на чем мы с тобой остановимся. Вдруг решим, что нам лучше уехать, в таком случае подожду, сколько угодно. Наверное, и я изменилась в горах. Целыми днями слушаешь их разговоры... Особенно дед не отставал. Он больше женщин меня учил, хотя тяжело понимала его.
– Скоро вечер, правильнее было бы учесть обстоятельства. Я предлагаю тебе поехать ко мне, предоставлю отдельную комнату, мать благословит… – За ответом Исмиев взглянул на нее.
– Страх я не испытываю, и к вам в дом сейчас категорически не пойду, – сказала девушка. – Ты подумай над тем, как договориться с чтецом, чтобы скрепил наш союз. Хочется, чтобы новая жизнь начиналась с чего-то светлого.
Ее взгляд на перспективу, пусть и ожидаемый, подействовал на него должным образом. Он дернулся, завилял рулем и перешел в привычный быстрый темп общения.
– Я мигом устрою. Подготовка займет немного времени, и мы отправимся к одному старцу. Говорят, его слова проникают в душу. Тогда что, у нас будем жить? Я правильно понял?   
– Не совсем правильно – это если остаемся, – сказала девушка.
– Ты права, и то после свадьбы, а ее справишь не так скоро.
– Давай сейчас не будем. Приедешь домой, обнимешь Киясу и почувствуешь ее реакцию.
– Она с нетерпением ждет тебя, – сказал Исмиев и ощутил себя перед выбором: помимо имевшихся неразрешимых моментов, обещавшая ему неприятности бывшая подруга тоже склоняла чашу весов в сторону переезда. – Мы уедем в город он. В самое ближайшее время. С завтрашнего дня начну готовиться. Сроки я сокращу, а ты обещай больше не видеться с этим типом.
– Ты все о нем! Неприлично же грубить без основания?! Принесет свое соболезнование, приму, и точка. Взрослые же люди!
– Замкнутого, в то же время обеспеченного человека нельзя измерять обычными шагами, с чем ты уже сталкивалась. У него могут быть свои планы, варианты, которые нам и не снились.
– Ладно тебе! Все в итоге сводится к тому, захочет ли он попортить себе жизнь.
С их въездом в Новоюрт солнце зашло за горизонт. До предполагаемого расставания оставались считанные минуты, и Исмиев набрался смелости:
– Я не могу позволить тебе грустить в одиночку. Не смей мне возражать! Отдам машину, и пройдемся до твоего дома.
– Ты уже утомился. Может, денек отоспишься?..
– Как-то уклончиво ты совет даешь, – подметил он, почувствовав, что девушка побаивается вернуться в свое одиночество. – Ради твоего спокойствия я еще сутки могу не спать, хочешь – заключим пари?
– Не стоит меня пытать, – смущенно сказала Индира. – Я знаю твои способности огорошить, но предупреждаю, что купаться у меня будет проблематично.
– Не маленький, придумаю, как освежиться. Достаточно будет кусок мыла и ведро тепленькой воды. Полевые условия не помеха, могу облиться во дворе.
Исмиев остановил машину на заднем дворе многоэтажного дома. Едва ли Индира успела покинуть салон, как к ней прибежала собака Абиева, поднялась на задние лапки и начала ее облизывать. Девушка избавилась от ее ласк и держала свою руку на ее голове. Ощутивший себя здесь лишним молодой человек побаивался делать резкие движения, сел обратно в машину и сказал:
– Ты тоже садись. Ощущение такое, что этот наглец отбил тебя.
– Еще и запер… Мне она вреда не нанесет, и никогда не бросит в беде. Люди не могут быть настолько преданными, и не понимаю, почему одни люто ненавидят собак. – Индира продолжала гладить ее.
– Сами тоже не всех жалуют.
Появившиеся мальчики – Расим и два его друга – помешали их диалогу, и он взял собаку за ошейник.
Исмиев вышел и протянул мальчику связку ключей.
– На, отнеси папе, и пусть покажется.
Расим в сопровождении друзей и собаки побежал к дому.
– Я эту тварь с рук кормил еще щенком, и в магазине бывала, а ты говоришь об их преданности. Сейчас она запросто могла и покусать меня.
– А меня помнит, – тоскливо сказала Индира. – Надоели бедненькой их строгие команды. Как думаешь, еще прибежит ко мне?
С появлением в окне Абиева девушка поняла свое упущение – ей не следовало оставаться у него на виду, и стала отдаляться. Очень скоро Исмиев догнал ее и предложил обойти центр по похожим соображениям. Получив согласие, повернул направо и отметил, что эта его улица.
Вещей у них было немного – одна сумка с вырезанными Мергесом из дерева поделками. Начинало темнеть, и в окнах домов горел свет. Индира шла по левую сторону и спросила:
– Твои близкие имеют привычки сидеть на лавочке возле дома?
– У нас ее и нет. К тому же видимость уже не очень. Мы завтра вернемся сюда вечерком. Сама решай, познакомить тебя с нашими. Чего скрывать, раз решили?
– Этого точно не стоит пока делать. Раз едем, то и к чтецу разумнее обратиться в городе. Незачем давать пищу болтунам, а такого рода новости быстро просочатся.
– Полностью с тобой согласен, у меня не меньше причин для осторожности.
В опустившихся сумерках девушке захотелось пойти с ним под руку, но не посмела проявить инициативу, и он вольности себе не позволял. По дороге делился своими познаниями о жильцах, встречавшихся им на пути домовладений, хоть ей не было дела до них. Пока дошли, потемнело. Во дворе Индира шелохнулась от шуршания в заборе и прижалась к нему.