Нинка

   Я шел по натоптанной дорожке зимнего леса. Все вокруг было надежно и приятно укутано снегом: и деревья, и земля. Иногда навстречу попадались лыжники или такие же прогуливающиеся, как я, и мы с молчаливым пониманием уступали друг другу дорогу. Погода была пасмурная, но белый свет умиротворял действительность.

   В одном ухе у меня торчал наушник, и я дослушивал финал произведения братьев Стругацких, где двое ученых пытались разобраться с неожиданным давлением непонятного закона природы. Закон этот вставал на их пути в виде усложнений жизненных обстоятельств всякий раз, при попытке развить свои научные разработки. Надо ли отступать перед давлением этих препонов или наоборот, бороться с ними? А может быть изучать их ценой собственной комфортности бытия?
   Книжку эту я читал много раз, она была одной из любимейших для размышлений, но аудиопостановку слушал впервые. Она захватила меня, открывая новые грани и оттенки.

   Незаметно, я вышел из леса и пошел по колее, проложенной снегоходами в чистом поле. Вдали виднелись коттеджные постройки деревни Середниково и недавно отреставрированная 300-летняя церковь. Возле нее стояло много припаркованных машин. Из них вылезали люди с лыжами, вставали на них и катились в старинный Середниковский парк дышать воскресным воздухом.

   Сзади послышался звук, и я еле успел отступить, провалившись по колени в снег. Меня обогнали два квадроцикла. На каждом сидела веселая парочка в цветастых спортивных одеждах, с раскрасневшимися лицами. Обдав меня снегом и выхлопным газом, они уверенно укатили дальше.

   Колея вывела меня на дорогу, по которой периодичесеи проезжали автомобили в сторону церкви и обратно. Приходилось жаться к снежной обочине, чтобы разминуться с ними. Стругацкие закончились, мысли приятно забегали внутри меня, очередной раз разбирая любимое произведение.

   Однако плеер закончив одно, начал другое – жалостивые истории из цикла «Похороните меня за плинтусом» про мальчика Сашу Савельева. Это я слушал впервые и после Стругацких воспринятие давалось с усилием над собой. Под новое произведение я незаметно для себя свернул с дороги в небольшой посёлок из пары одноэтажных домов, трех пятиэтажек и административного здания.
   Пройдя мимо мусорки и огромной котельной, под рассказы о преодолении Сашей гиперопеки бабушки, я повернул назад. Рассказы развеивали мое лирическое состояние и начинали навевать тоску.

   Из ниоткуда, навстречу, на дороге появилась женщина с тележкой, на которой были приторочены разнообразные пакеты-свертки, стянутые красной верёвкой. Полы верхней одежды были просто запахнуты и подвязаны такой же красной веревкой, что и на тележке, на голове платок, на ногах старомодные войлочные ботинки «прощай молодость». За ней бежало несколько бродячих собак.

   – Чайная-то работает? – весело  спросила она, приблизившись.

   Вопрос вернул меня из плаксивого аудиорассказа в реальность.
   Рекламу чайной я видел мельком на заборе, но само заведение прошло как-то мимо меня в моем литературном путешествии. Или я мимо него.
   – Не знаю, – просто ответил я, остановившись.
   – Чего не знаешь? Чайная-то там! – по-доброму глядя на меня, махнула она мне за спину.
   – Да, я видел вывеску. Но не знаю, работает или нет, – я неожиданно для себя разговорился.
   – Как не знаешь? Она ж рядом с магазином!
   – А я до него не дошел.
   Она поглядела на меня каким-то сочувствующим взглядом. Весь вид выдавал в ней что-то не от мира сего и в то же время очень простое человеческое начало. На светлом лице свежий румянец, живые и решительные глаза, открытый взгляд. Но эта красная веревка, тележка, собаки...
   –  Зовут-то то тебя как?
   –  Олег.
   –  А, Олежка!
   Я немного смутился. 
   –  А вас?
   – Я Нинка, – мимоходом бросила она.
   - Рад познакомиться, - автоматически ответил я.
   – Да ты куда идешь-то? – спросила она так, как будто мы соседи по лестничной клетке лет двадцать.
   – А я гуляю, – уклончиво ответил я.
   Возникла пауза. Мы стояли на дороге, а собаки поочередно смотрели на нас, махая хвостами. Машины аккуратно и терпеливо объезжали нас.
   – Так откуда идешь? – переиначила вопрос она.
   – Да из Брёхово, гуляю тут, – я неопределе6нно махнул рукой вокруг.
   – Так ты брёховский! Ого! Далеко зашел! Давай я тебя подвезу!
   Я поглядел на её тележку, потом на собак. Потом снова на новую знакомую.
   – Сейчас машину тебе поймаю! – пояснила Нинка.
   – Да не, спасибо, я просто хожу, дышу воздухом.
   Мы улыбнулись друг другу, еще помолчали немого. Тем общих не было, а расходиться отчего-то не хотелось.
   – Смотри, а вот там праздник идет! – с живостью указала она вправо.
   Между снегоходной колеей и дорогой, на поле, громоздились строения декораций к какому-то пиратскому фильму, выстроенные давно и впоследствии выкупленные предпринимателями для устраивания здесь игр, праздников и фотосъемок. Между фанерных домов сновали цветные пятна и слышны были команды аниматоров.
   – Ага, я уже мимо проходил, но не знаю, чего они там.
   – Да бездельем маются! - определила собеседница. - Ну что, пошли чай пить?
   – Да я уж домой, пора, – извиняющимся тоном ответил я.
   – Ну ладно. А я пойду в чайную – утвердительно произнесла разрумяненная Нинка.
   – Удачной дороги! – кивнул я и улыбнулся.
 
   Она пошла, и собаки тронулись за ней.

   Я немного поглядел ей вслед, вынул бормотавший до сих пор наушник и тоже пошёл в свою сторону, свернув опять в поле. За полем маячил лес, а за ним и деревня Брёхово, с микрорайоном Школьный  из пятнадцати семнадцатиэтажек, где я не знал никого, несмотря на пятилетнее проживание.
   - Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету, - весело стал напевал я.