32финал

32
- Так, завтра закрытие смены, концерт, сходишь к отцу насчёт выступления, надо репетнуть.
- Ты тогда забирай Егорку с завтрака и идите, я приведу нашу скрипку.

- Привет Пал Генадьч. Пойдем репетировать.
- Ну вот, думал меня внезапно простили.
- Может и простили, не надо злоупотреблять.
- Да я чё, только инструмент возьму.

Егорка был счастлив, ему досталась его партия аплодисментов и восхищения, а нам всем - стада мурашек от исполнения "Реквиема" их трио.
Мы, мужским коллективом, с утра работали над прощальным костром. Дети любят огромный и мы старались для них. Снизу выкладывали серьезные такие трухляшки, что нашли за территорией, заодно чистя прилегающий к лагерю лес, а дальше, придали ему форму конуса, обкладывая хворостом. И вот он сначала должен получится большой, яркий, трескучий, а потом остаться для уютного освещения, тепла и отпугивания здоровых комаров. Хотя, это всё было раньше: теперь от комаров мази да спреи разные, свет провели на пляж, осталась просто традиция.
После ужина провели линейку закрытия смены, чтобы завтра дать подольше поспать после ночного костра. Ребята, хоть и были в ожидании главного действа смены, заметно погрустнели, предстояло прощаться.
Костёр получился лучший из всех, что были при мне: не было ветра, не надо было опасаться, что он рухнет на ребят или разгорится и быстро потухнет, как уже бывало. Дети передружились и из разных отрядов взаимодействовали в многочисленных играх. Марина оказалась напротив меня и я любовался ею, освещенной ярким пламенем костра. Она заметила и смущенно заулыбалась. Я начал потихоньку пробираться к ней, а она, заметив это, взглядом показала мне на подъём в лагерь, я сорвался и взмыл вверх к соснам. Через пару минут подошла Марина. Мы молча набросились друг на друга, разгорячённые романтикой костра. Она скинула с себя ветровку и толкнула на неё меня. Я понял, если я сейчас же не включу мужика, она будет рулить, думая, что я ей освободил водительское место. И я встрепенулся. Ох, не так я хотел, чтоб  запомнился наш первый секс - я его рисовал медленным, спокойным, в спальне, в лепестках роз и Энигмой для фона. Ну что ж теперь. Я перевернулся, положив Марину на ветровку, распахнул её легкую кофточку и провёл  горячим языком по её коже, созывая на мокрый след ночную прохладу. На контрасте температур, она покрылась мурашками.
- Не мучай меня, я не могу...
И у меня сорвало планку, я рывком стянул с неё бриджи, и так же одним слитным движением вошёл в этот пленительный сладкий жар. Нас обоих трясло, Марина, как в бреду, приговаривала: "Неужели... Пол месяца жених... Первый раз... Убила бы..."
И у меня мелькало в голове: "Реально дурак... Успеются розы... Так тоже офигенно..."
А потом мы довольные и счастливые вылезли на пригорок: слева - наши ивы, справа - костер и счастливые детские голоса, вверху далёкие чудесные звёзды, а в объятиях - любимый человек. Мы есть друг у друга! И это счастье!