Бегут рабы

   Люди во все времена бежали с каторги деяний….
Кто-то их там удерживал и они до последнего момента искренне верили, что они отрабатывают вечную карму.
  —  … ещё двадцать лет поработайте, и наступит рай…, говорили им взявшие кармическую власть над их душами…
  —  … для лучшей отработки мы создадим условия, увещевали те, и они как дети доверяли.
Однажды наступила стихия. Она не верила тем, кто увещевал людей. У неё были свои стихийные законы. 
И когда ветер подул с той стороны, стихия оборвала все дамбы и попёрла на ожидающих.
   — ... Урааааа! ликовали те, — теперь мы умеем летать!

А вчера во сне приходила мама, и говорила с сыном на тех самых тонах, как обычно в детстве.
   — .... ты большой мальчик, и тебе надо будет научиться видеть поверх вещей.
Душа же спасается только спасая других.
Рома не упорствовал, и когда вырос, мама уже не повторяла эти слова.
Он просто мечтал устроиться на местную лодочную станцию спасателем.
А когда у Ромы появились свои дети, он забыл про наставления, и дети росли без наставлений.
А сегодня приснилась мама, уже не говорящая с сыном как в детстве в назидательном тоне. Она ласково гладила сына по голове.
  — … ты умеешь летать…
  — …  а ты? спросил Рома…
  —  … сил совсем не осталось, сказала мамина душа.

Утром, как не напрягался, Рома не помнил сути сна, но понимал что мать о чём-то просила. Ещё есть время, перед самой пасхой ждала родительская суббота, думал Рома.

Всё случилось именно так, когда паводок подступил к самому городу.
Ему снилось, как он рассекал надводную гладь.
Он летел над затопленным кладбищем, где вода вскрыла все могилы.
Души освободившихся метались над водой и галдели так, что разобрать не было никакой возможности.
Он только почувствовал как врезался в эту тёмную массу и масса накрыла его с головой и потащила, а он ловко вывернулся в узкой полосе света под самым горизонтом. И почувствовал, как к нему потоком присоединились сотни безумных птиц.
Он вспомнил, как защемило в груди. И как он не всматривался, никак не мог разобрать их выражения глаз, но он точно знал, что одна из них была его матерью.