Собрание в артели светлая жуть

                ПЬЕСЫ  И  СЦЕНКИ.

          Сценка эта написано давно, многое с тех пор изменилось, но многое и осталось.

Выношу её на суд читателей.
               
               
                СОБРАНИЕ  В  АРТЕЛИ « СВЕТЛАЯ  ЖУТЬ».

                Сцены из народной жизни.

               Место действия –сельский клуб. На сцене –трибуна, стол. За трибуной стоит Глава сельской администрации. За столом сидят: Председатель артели, бухгалтер артели и специалист администрации.

                ДЕЙСТВУЮЩИЕ  ЛИЦА:
      Народ всех мастей (седые, брюнеты, шатены, блондины и даже рыжие), многих
профессий и званий, а также Призрак, раскулаченного когда-то, крестьянина,
 специалист администрации и молодая Бухгалтер артели.


 ГЛАВА  АДМИНИСТРАЦИИ (В дальнейшем – ГЛ.АД.): Собрание считаю открытым. Причина в том, что многие артельщики и   пенсионеры возмущены наглостью председателя артели.

Председатель артели ( ПР. АРТ.): Какой наглостью?

ГЛ.АД.: Воровством. Сейчас будет говорить Старый артельщик. Говори.

Старый артельщик( СТ.АР.): Ты, еретик, весь колхоз разворовал, а теперь до артели
           добрался.

Бухгалтер артели (БУХ.): Говорите по существу.

Ст. арт.: Ты, девка, молчи. Молода ещё. Куда девалось шесть тонн мяса? Куда уходит
            каждый год зерно?

Пр. арт.: Какое зерно, дед? Уже который год неурожай.

Ироничный пенсионер ( Ир. Пен.): У нас всю жизнь неурожай.

Ст. арт.: Были и урожайные годы. А ты куда-то зерно со своими помощниками сплавляешь.

Специалист администрации (Сп. ад., обращается к своему шефу)): Веди собранье.

Гл. ад.: Короче, все видят, что артель разворовывают и разваливают, но все молчат,
            кроме пенсионеров.

Балагур: Пенсионерам терять нечего кроме своей пенсии, а она им пожизненно
            обеспечена. Попробуй молодые кто-нибудь пикнуть, неизвестно что будет.

Сп. ад.: А что будет? Все имеют право голоса.

Балагур: Попробуй против вас пикни.

Сп. ад.: Я-то здесь причём?

Гл.ад.: Ты, Балагур, чешешь языком почём зря, а кто тебя заворотил?

Балагур: С меня взятки гладки. У меня ни сзади, ни спереди. А семейным как?

Сп. ад.: Нашёлся народный защитник.

Гл.ад.: Хватит без толку говорить. Значит, так. У народа терпенье лопнуло: безработица,
           некоторые даже голодуют.

Бух.: А кто им велит голодовать? Пусть разводят животину.

Ст. арт.: Не каждому под силу развести скот.

Пр. арт.: У нас так и есть. У вашего сына, сколько голов скота?

Ст. арт.: Двенадцать.

Пр. арт.: Вот видите? У него двенадцать, да у другого -  двенадцать, д - у третьего.

Ир. Пен.: Ну и что же?

Пр. арт.: А то, что всё сено уходит по дворам, а если бы у всех было по одной корове, как
              у меня, тогда и в артели были бы скот и мясо.

Ст. арт.: Толку-то, ты со своими прихлебателями всё равно куда-нибудь мясо сплавишь.

Ир. Пен.: Говоришь, у тебя одна корова? Видно она золотым молоком доится?

Пр. арт.: Как это?

Ир. Пен.: А так. Что ты в один год две квартиры купил.

Пр. арт.: У меня жена бюджетница.

Балагур: Это ты верно говоришь: бюджетникам в деревне легче всех живётся. Только ты
           без штанов ходил бы, если бы на зарплату жены квартиру в Сосновоборске купил.

Гл. ад.: Вот видите? Всё всплывает. Давайте решать, что делать с председателем?

Пр. арт.: А что со мной делать? Снимите с должности что ли? И ты будешь председателем артели? А как быть с зерном и электроэнергией, которыми ты пользовался за счёт колхоза?

Гл.ад.: Когда это было.

Пр. арт.: Но было. Все воровали, а теперь чистенькими стали. А ещё лезешь в
             председатели.
               

 Ст. арт.: Ты не увиливай, парень.

Гл.ад.: Да мне эта артель на хрен не нужна. Я не дурак, чтоб чужие грехи покрывать.

Ст. арт.: Надо разобраться, что это за грехи? Куда девалось мясо? Куда зерно уплывает?
 
Бух.: Отчётность вся на лицо, никаких грехов нет.

Балагур: А ты много понимаешь?

Бух.: Я институт закончила.

Балагур: Сашка-счетовод институтов не кончала, а наворовала, будь здоров. Весь колхоз
           на себя натянула, как «гандон» на…

                В зале смеются.

Сп.ад.: Это уж слишком. Перестаньте хамить.

Ир. Пен.: Молодец, балагур. Хоть рассмешил, а то уж закисли все.

Гл. ад.: Мужики, вы же сами просили меня провести собранье, и сами же его срываете.

      В это время в зал входит группа мужчин в рабочей одежде.

Бух : Верхнекаменские изволили прибыть.

Гл. ад.: С них толку-то. Дебил на дебиле. Дорогу не могут наладить.

Уравновешенный каменский мужик (Ур. кам.): Дорогу мы наладили, а за дебилов можно и
           ответить.

Сп. ад.: Как ты разговариваешь с представителем власти?

Ур кам.: Представитель власти должен думать, прежде чем говорить.

Сп. ад. : Много на себя берёшь.

Ур. кам.: Вы тоже на себя много берёте. Лично вы всего лишь писарь при волостном
            атамане. Лучше бы торговцев спиртом прижали: все три деревни утонули в спирте,   
             а вы занялись делом, которое вас не касается, собрались распахивать наши
             сенокосы.

Сп. ад.: Мы создаём людям рабочие места. А ваши сенокосы – это заброшенные пашни.

Ур. кам.: Наш участок живёт за счёт этих пашен.

Балагур: Правильно, мужики, не сдавайтесь. Вы скотом только и живёте, а в
            администрации такие деньги получают, что могут прожить и без зерна. Да ещё
            казённые машины под жопой имеют.
               

Сп. ад.: Нам государством положено.

Ир. Пен.: А государство на ком держится?

Сп. ад.: Ничего себе, разговорчики!

Ст. арт.: Сейчас у нас свобода.

Гл. ад.: Так и будем сидеть да делить? Решать надо, что с председателем делать.

Пр. арт.: Захотели меня снять.

Гл. ад.: Снимешь тебя. За тебя встанут горой те, кто в Жирихинское зимовьё на охоту
              ездит.

                В клубе потянуло подвальной затхлостью.

Балагур: Мужики! Сознавайтесь, кто напердел?  Воняет так, как будто рота солдат-
                первогодок здесь ночевала. ( В зале смеются).

Сп. ад.: Перестаньте народ смешить!

Призрак раскулаченного когда-то крестьянина (Призрак. Он материализовался в одном
             из   кресел рядом с Разведённой Бабёнкой, которая при этом закрыла нос рукой):
             Чо, миряне, говорите, что Жирихинское зимовьё ишо цело?

Балагур: А что ему сделается? Ты откуда, дед, взялся?

Призрак: Тутошние мы.

Разведённая Бабёнка (Бабёнка): Вы, что, дядя, ноги никогда не моете?

Призрак: Нам это без надобности.
 
 Бабёнка: Нечего тогда ходить на собранья. ( Уходит на другое место).

Балагур: Не обращай на неё вниманья, дед. Она беременная, её Рыжий зарядил.

Бабёнка( С обидой): Сам ты беременный.

Балагур: Думаешь, никто не знает, с кем ты на машине катаешься?

Бабёнка: Дурак!

Гл. ад.: Не собранье, а базар. Верхнекаменские, что вы молчите? Вас со всех сторон жмут:               
           солярку, бензин, запчасти, всё идёт нижнекаменским, а вас оттирают.

Пр. арт.: А за что им давать-то? Они там на себя работают.

Ур. кам.: Мы на себя работаем, а нижнекаменские на кого?
               


Пр. арт.: Они на артель работают.

Ур. кам.: В артели ни скота, ни овец не осталось, а они всё на артель работают.

Бух.: А вы молчите, сбоку припёка. понаехали тут.

Ур. кам.: Хорошо, что наехал, не обидно. А у моей жены и дед с бабкой, и мать с отцом
                вкалывали, как лошади, а ветераном колхоза стала какая-то Сашка- счетовод.
                Родители конторских работников пенсию получают больше верхнекаменских
                пенсионеров, хотя работали наравне.             

Бух.: Много вы знаете.

Призрак: Ты чьих будешь, молодуха?

Бух. : Ничьих, приезжая.

Призрак: То-то я не могу по опутине догнать.

Балагур: Ты откуда взялся, дед?

Призрак: Известно, откуда. Чо-то я не могу понять, мужики, почо вы тута собрались?

Сп.ад.: Вы здесь человек посторонний, не мешайте вести собранье.

Призрак: Это я-то посторонний? Жирихинская падь моя. Я с неё зерна брал столько, что
              государству сдавал, и сам с семьёй кормился, и коней подкармливал. А у вас она тальником заросла.

Ир.пен.: Ты, дед, не внук ли раскулаченных?

Балагур: Артист наверно, говорит чудно и одет, как до революции.

                Призрак вновь оказывается около разведённой Бабёнки.

Бабёнка: Вы чего, дядя, прицепились ко мне?

Балагур: А к кому же ещё артисту прицепиться, как не к тебе? Ты же у нас никому не откажешь.

Бабёнка ( чуть не плача): От одного пахнет, как от заглохшего в погребе мяса, а другой
              насмехается. Я что не человек?

Призрак: Да ты не вой, молодуха. На кого-то ты похожа, а вспомнить не могу.

Бабёнка: Вспоминайте  в другом месте. (Уходит из зала).
 
Призрак: Вишь, осердилась. А чо я худого сказал?


               

Балагур: Точно из цирка. В Зареченск цирк приехал, наверно и до нас добрались.
                Ты из цирка, дед?
               
Гл. ад.: Прекратите базар!

Призрак: Нет, паря, тута ишо не базар. Вот вечером тута базар так базар. Надысь…

Балагур: Ты говори по-русски, дед.

Призрак: А я по-каковски говорю? Надысь, говорю, наведался суды: тут грохот такой, что
                у меня чуть ухи не отвалились.

Ир. пен.: Куда наведался?

Призрак: Да суды вот. Из какого-то дьявольского ящика баба как заорёт дурным голосом:
                «Я тебя слепила из того, что было». Из говна чо ли она статуя лепила?

Ир. пен.: Кого лепила?

Призрак: Статуя.

Ир.пен.: Какого статуя?

Призрак: Я откудова знаю. Она же лепила, а не я. Баба из ящика орёт, а молодежь- то и
                давай корчиться. И давай корчиться. Да добро бы хоть молодежь, а то сопляки,
                девки-то все размалёванные.

Балагур: Точно, дед, наши ребятишки только из м…ы выскочат, сразу сигарету в зубы, в
                левую руку – стакан со спиртом, а правой рукой так и норовят что-нибудь
                сп…ть.

Призрак: Чо и говорю. У нас такие гусей пасли, а тут , вишь, корчатся непотребно.

Сп.ад.: Балагур, перестаньте хамить. А вы мешаете собранью, гражданин.

Призрак: И тут гражданин, а не товарищ.

Ир. пен.: Хватился. Мы все теперь господа.

Балагур: Господа с голой жопой.

Гл. ад.: Ну и бардак. Надо же что-то решать               

Призрак: Я так и не понял, кто живёт в Жирихинском зимовье?

Ст. арт.: Чего он присох со своим зимовьём? Старое-то ещё в войну сгорело.

Призрак: Вон оно чо. А куда шесть тонн мяса дели?

               


Ир. пен.: А кто его знает?

Призрак: А зерно куда дели?

Балагур: А кто его знает.

Призрак: Вот это бардак. Концов не отыщешь. И ничем их не проймёшь. Даже меня не
                боятся.

Ур. кам.: А кто вы такой, чтоб вас бояться?

Призрак: Безбожники! ( Появляясь то в одном месте, то в другом, исчезает).
               

Балагур: Точно из цирка. Видишь, как быстро намылился.

Ир. пен.: А может он из ФСБ?  Вынюхивает, а потом нашего председателя за шкирку
                возьмут.   

Балагур: Держи карман шире: так и возьмётся ФСБ за наш колхоз. 

Ир. пен.: И то верно. Начальство голой рукой за задницу не схватишь, намылена шибко.

      Оставим наших героев и отправимся вслед за призраком.

       Деревенская улица. По ней скорыми шагами идут два курчавых мужика, в руках у одного из них канистра, у другого – запчасти к трактору.

Первый мужик: Солярку возьмёт Разведённая Бабёнка, а кому запчасти сплавим?

Второй мужик: Ироничному пенсионеру. У него свой трактор.

Первый мужик: Торопиться надо, чтоб конторские не увидели.

Призрак ( Материализовываясь около мужиков): Куда, миряне, путь держите?

Первый мужик: Ты откуда, дед, взялся?

Призрак: Тутошний. Я вас  чо-то не припомню. Цыганы в нашей деревне вроде не
                не водились.   

Второй мужик: Зато в Верхней Каменке были.
               
Призрак: Вы чо верхнекаменского ундера потомки?

Первый мужик: Не ундер, дед, а унтер. Откуда ты нас знаешь?

Призрак: Я всё знаю.

               

Второй мужик: Вот прикол! А мы тебя первый раз видим.
 
Призрак: Вы куда направились?

Первый мужик: А ты не видишь? Солярку и запчасти на спирт менять идём.

Призрак: (Грозно): Где солярку и запчасти взяли?

Второй мужик: Где-где. В артели, где же ещё.

Призрак: Ну и бардак! (Начинает завинчиваться спиралью, исчезает).

Первый мужик: (Оглядываясь). Дед-то куда исчез? Старый, а навонял, как молодой.

Второй мужик: Гороху наверно объелся.

      Над деревней с воем пронёсся вихрь. Два мужика быстро шагали по улице. Из клуба
выходил всех званий и мастей народ, который так ничего и не решил.