Приготовь мою смерть

     Книга 2               
Белый двухэтажный домик был виден еще со станции. От неё -то и ходьбы к зданию пара минут по пешеходной дорожке. Всего – то надо обогнуть парковочную площадку. Берадзе подошел к двери здания и открыл её. Сделав первый шаг, он тут же был поглощен магией знаний.
Это была школа шведского языка для иностранцев. Здесь учились взрослые люди с разных уголков света. Берадзе также учился здесь несколько лет назад. И хорошо помнил, как сначала шведский язык казался ему «скандинавским китайским», но уже через год он хорошо его понимал, а через полтора свободно говорил.
Здание было маленьким. На двух этажах помещались лишь три аудитории. Маленькая кухня и первая аудитория внизу. Две других аудитории и кабинет учителей – на втором этаже. Учеников всего человек сорок пять и шесть учителей. Все друг друга знали и чувствовали себя комфортно. Атмосфера здесь была семейная, хотя как в любой семье, бывали конфликты. Что неизбежно, учитывая разницу в менталитетах учащихся.
- Берадзе, друг мой, сколько лет сколько зим! – услышал Эльсинор знакомый голос, прозвучавший из первой аудитории. Пришедший узнал говорившего. Это был Кристиан, его бывший учитель.
Мужчина средних лет подошел к психологу и обнял его.
- Уж не думал, что увижу тебя снова. Ты вроде бы не планировал оставаться в Швеции. Сразу после экзамена уехал в Украину, - и традиционно спросил:
- Кофе?
- Можно и кофе, - кивнул Берадзе, - ты что-то снова готовишь? – спросил он, учуяв запах с кухни. – Какое блюдо сегодня?
- Так ты всё еще помнишь это! – обрадовался Кристиан.
Учитель любил готовить. Он ввел регулярную практику, готовить каждую пятницу блюдо какой-нибудь кухни мира. Причем приобщал к этому то одного, то другого студента. Именно здесь Берадзе попробовал самую вкусную в его жизни курицу «Пананг Тай». Тогда её приготовил студент, которого звали Мью. Он приехал из Таиланда, где раньше жил в городе Лампанг.
Блюдо он приготовил так, как было принято в его семье. Без какой-либо адаптации к сдержанным скандинавским вкусам. Берадзе до сих пор помнил палитру специй на языке и восхитительный, роскошный аромат блюда.
- Сегодня у нас суп из нута, - анонсировал Кристиан. - Он не сложен в приготовлении. Просто занимает время, чтобы нут как следует приготовился, - указал он пальцем на ярко- желтый густой отвар.  – Смотри, сначала рвешь на крупные кусочки лаваш, кладешь в тарелку, - начал демонстрацию учитель, - туда же дольки сырого лука, заливаешь нутовым бульоном и присыпаешь щедро куммином. Будешь? – предложил он своему бывшему ученику.
- Нет, нет, кофе достаточно, - отказался Эльсинор.
- Ок, - поставил тарелку на стол мужчина, - так что же тебя сюда привело?
- Нужен результат моего экзамена, - ответил Берадзе.
- Хм, это давно было, надо смотреть, - задумался учитель. - Ладно, пойдем в кабинет, посмотрим, что можно сделать.
И они поднялись по деревянной лестнице, которая немного поскрипывала, на второй этаж. Кристиан зашел в небольшую комнату, Эльсинор последовал  за ним. На большом столе, стоявшем посреди кабинета, было несколько компьютеров. Рядом лежали учебники и стопки распечатанных на принтере листов с упражнениями по грамматике. Вокруг стола офисные кресел.
Кристиан сел в одно из них, жестом указал Эльсинору на соседнее и начал искать нужную папку на рабочем столе монитора.
- Это был 2018 кажется…
- 2019 , – поправил Эльсинор.
-Так, зачем он тебе понадобился? – не унимался учитель.
- Я начал работать в университете, курс связан с криминальной психологией, а ректор настаивает, чтобы параллельно я прошел курс «Шведский как второй язык» при этом же университете, - вздохнул Берадзе
- То есть, ты сейчас преподаешь на английском, но он планирует, что ты будешь работать дальше, уже на шведском.
- Возможно.
- Обычно на этот курс сдается свой экзамен.
- Обычно да. Но ректора устроит и результаты Вашего экзамена.
Кристиан рассмеялся.
- Только не говори, что ректор женщина.
Эльсинор не ответил, спокойно, практически равнодушно, он смотрел учителю в глаза.
- Ах ты сукин сын. Как тебе только удается покорять сердца женщин. Молчи, молчи, я и так пару раз слышал, каким медовым голосом ты разговариваешь с дамами. Ты как Орфей, который игрой на лире мог усыпить кого угодно.
- Его музыку приходили слушать даже деревья и скалы, если верить мифам,- подмигнул Берадзе, которому все же передалось игривое настроение преподавателя.
- Ну, некоторые дамы пострашнее тигров будут, - развивал диалог Кристиан, - а знаешь…
Что хотел сказать учитель, Эльсинор не услышал. В это время жуткий, пронзительный женский крик раздался с первого этажа. Он подскочил с кресла и ринулся вниз. Кристиан бежал за ним.
- Он мёртвый, мертвый! - неслась шокирующая новость эхом по всему зданию. Группа студентов обступили тело возле входа в туалет.
- Я, я просто открыла дверь туалета, а он выпал оттуда, - дрожащим голосом говорила девушка из Танзании. Она смешивала шведский и суахили, но в принципе, понять её смогли. Да всё было и так ясно.
Берадзе присел возле умершего, щуплого мужчины с редкими волосами и некрасивой бородкой, на первой взгляд араба по национальности. Начал осматривать его:
- М-да, пульса нет. Губы, горло, язык опухшие, кожные оболочки повреждены. Анафилактический шок, насколько я вижу. У него была аллергия?
- Да, да, - уверенно сказал Кристиан, - на орехи кажется.
- На арахис, - подсказала Асия, танзанийская девушка.
- Да, точно, - кивнул учитель.
- Придется всем задержаться до приезда медиков, - заметил Эльсинор.
- И полиции, - подсказала Асия. – Я позвонила в 112 и мне что-то сказали, но я не совсем поняла что. Но про полицию точно что-то было. Мой шведский … - жест неопределенности.
- Ты молодец, - похвалил учитель сообразительную ученицу. – Давайте вернемся в классы, - обратился он к присутствующим.
- Подожди в моем кабинете, - попросил он Берадзе.
- Ладно, - согласился тот, - но тело…
- Я буду здесь, - уверенно ответил Кристиан, - а с учениками будут учителя, - многозначительно добавил он.
Берадзе кивнул и поднялся на второй этаж. Он не спорил, ибо меньше всего хотел сейчас лезть в чужие дела. Будущий преподаватель университета хотел лишь забрать выписку с результатами экзамена и убраться восвояси.
И все же сидя в кабинете, он слышал разговор в соседнем классе, так как дверь в обеих комнатах была открыта. Ученики говорили негромко, но и особенно не скрывались. Одна из учениц равнодушно произнесла:
- Не думаю, что кто-то сильно огорчен из-за его гибели.
- Он был тем еще козлом, - добавила вторая.
- Йемми расстроилась, - заметила еще одна ученица, насколько мог судить Берадзе по жестковатому выговору, арабского происхождения.
- Она не расстроилась из-за его гибели. Она расстроилась из-за происшествия как такового, - холодно ответил какой-то парень и скопировал голос преподавательницы: «стресс, огромный стресс».
В это время приехали медики и полиция.
- Как имя пострадавшего? – донеслось до Берадзе с первого этажа. Он напрягся. Голос был знакомым. Голос нес кучу неприятностей. Голос принадлежал человеку, которого Эльсинор предпочитал бы не встречать: старшему помощнику комиссара Уве Линдбергу.
- Твою ж мать, - выругался тихо Берадзе.
- Твою ж мать! - громко выругался мужчина, высокий, светлоглазый полицейский поднимавшийся по лестнице и встретившийся взглядом с психологом, смотревшим на него. На миг он замер. Но потом повернулся направо и вошел в класс по соседству.
- Здесь учился Орхан Атия? – строго спросил он, хотя уже знал ответ, ведь учитель сообщил ему базовую информацию. Ученики подтвердили. Старший помощник комиссара Уве Линдберг продолжил:
- Будете по одному заходить в кабинет учителей, я задам вам стандартные  вопросы, - и вошел в комнату, где сидел Берадзе. Психолог хотел встать и выйти, но Уве сел в кресло и подвинул его так, чтобы заблокировать Эльсинора. Таким образом, тот вынужден был не только сесть обратно в кресло, но и слегка отодвинуться назад. В результате он оказался в углу, немного в тени. Ни дать, ни взять, пленник подвала в тюремной башне.
Берадзе понимал, что Уве вынуждает присутствовать его при допросах, зная, что жесткие методы полицейского раздражают психолога. Без сомнения, эта игра на нервах была местью за прошлое дело. Уве любил жестокие игры и был ужасно злопамятным.
«Садист чертов» - подумал Берадзе. Линдберг же даже не посмотрел в его сторону. В это время вошла девушка. Та самая, что позвонила в 112.
- Меня зовут Асия Масаве, - начала она, - мне 22 года, - кокетливо добавила темнокожая красавица.
- Вы знали погибшего? – строго задал вопрос Уве.
- Конечно, мы же учились в одном классе, - и пожав плечиком добавила, - и не побоюсь сказать, что он был полным мудаком.
- Вот как?
- Он хвастался перед всеми, что самый умный, и его ждет здесь в Швеции яркое будущее.  Он был хирургом-трансплантологом на родине, в Сирии. Но знаете…
- Что? – подхватил Уве.
Она подняла на него свои прекрасные шоколадные глаза и слегка наклонилась вперед, демонстрируя чудесное, длинное, стройное тело с роскошной грудью:
- Однажды Йемми нас спросила, как мы думаем, сколько нам понадобится времени, чтобы выучить шведский язык. И я, и он ответили одновременно. Только я ответила: «два года», а он «три». И, между прочим, я действительно быстрее учила язык, чем он. Видели бы как он посмотрел на меня! Растерзал бы, если мог. Настоящий женоненавистник.
- Это стереотип, - неожиданно выдал Берадзе, - что мужчины-мусульмане женоненавис…- и оборвал самого себя. Какого черта он в это лезет?
Уве, конечно же, на это и рассчитывал. Он знал, что Эльсинор довольно импульсивный, но прячет эмоции в силу своей профессии, когда психолог всегда должен быть внешне нейтральным. В отличие от него, детектива, который вполне мог позволить себе быть грубым.
- Мусульманин? Уж поверьте, для Орхана единственным Богом был он сам, - отрезала девушка, не отрывая взгляда своих шоколадных глаз от стальных глаз Уве.
- А что насчет аллергии на арахис. Об этом Вы знали? – продолжал допрос Уве, в его голосе чувствовался напор, будто бы он вот-вот сорвётся. Он всегда играл роль плохого полицейского.
- Все об этом знали, - не испугалась девушка.
Возможно в её жизни были вещи пострашнее, чем блондинистый скандинав изображающий из себя тигра. Берадзе аплодировал ей в душе: «Вот тебе, засранец, за весь этот спектакль!»
- Недели три назад, - объяснила Асия Масаве , - Кристиан готовил салат с очень интересным соусом. Он смешал огромное количество арахисового масла с соком лайма. Нам пришлось целую миску лаймов выдавливать, между прочим. Соус получился густой, питательный и арахиса не чувствовалось. Однако Орхан еще на этапе готовки всем заявил, что у него аллергия на арахис и сразу же отсыпал себе овощи и забрал несколько лаймов.
- Вот оно что. Значит знали все?
- Абсолютно.
Следующей в комнату зашла женщина лет сорока пяти. Её звали Махназ и она также, как и погибший, приехала из Сирии.
- Он был врачом, - говорила она тихо.
- Вы с ним ладили?
- Ладили? Он не замечал моего существования. Я тоже в друзья не навязывалась. Приезд из одной страны – это не повод для дружбы.
- Как по вашему он мог съесть арахис?
- Понятия не имею. Мы все ели суп из нута, он тоже. Говорили о стрельбе в Фаште, которая произошла несколько дней назад.
- О стрельбе? – искренне удивился Уве. Его глаз нервно дрогнул, именно тогда они сильно поссорились с Эльсинором.
- Да, там погиб фотограф, он тоже был из семьи эмигрантов. Поэтому, мы говорили о судьбе, о том, что смерть всегда настигает, если уж тебе суждено умереть. Можно выжить в горячей точке, но погибнуть в тихой, благополучной Швеции.
- У него были с кем-то конфликты? – сменил линию разговора полицейский.
- Хм, - замялась Махназ. – Он всегда с кем-то ссорился, но так чтобы …
- Первое что приходит на ум, - подсказал Уве.
- Возможно, со Златой.
- Кто это?
- Это женщина из Чехии. Злата Новак. Она такая строгая, принципиальная. И однажды Орхан, не знаю зачем, сел на стол в кухне. Стол этот выше обычного, как барная стойка, и мы на нем готовим еду. Она попросила его встать с него. А он обозвал её расисткой.
- Просто за просьбу? – удивился полицейский.
- Таким он был. Не любит женщин, да еще и смотрящих на него… с превосходством что ли, - смутилась Махназ. Её руки трусились нервной дрожью. Она вся ссутулилась, словно хотела уменьшиться, как Алиса в кроличьей норе. Казалось, она вот –вот расплачется.
Уве отпустил её и пригласил следующего свидетеля. Это как раз была Злата Новак. Берадзе внимательно посмотрел на нее. Дородная, с формами, вместе с тем по-женски гибкая, очень сексуальная. Шатенка, голубые глаза, волосы до середины спины, темные джинсы подчеркивали круглые формы попы, блузка приоткрывала грудь, но ровно настолько, чтобы возбудить интерес и не показать лишнего. Взгляд её был дерзким и тяжелым одновременно. Взгляд воительницы.
- Рожденный ползать летать не сможет – это было о нем. И он знал это, - сходу начала она.-  Старался зацепить более слабых, оскорбить, только так и мог возвыситься. Когда приходили новички, он старался унизить их, мог сходу сказать: «Ты ничего не знаешь, зачем ты пришел сюда».
- Но ведь это школа.
- Да, мы приходим учиться. Но он пришел повышать свою самооценку за счет других.
- А что насчет вашей ссоры из-за стола?
- А, вам уже донесли? В моей стране не принято сидеть задницей на столе, за которым едят люди. Но, - остановилась на мгновение она, - я плохо знакома с культурой Сирии и не знаю, есть ли в этой стране столы или там какие-то свои правила. Так что я делаю скидку на это.
- И все же вы поругались? – напирал Линдберг.
- Мы поругались? Нет. Я попросила его встать со стола. А он не с того не с сего начал на меня орать. А давайте честно скажем, - посмотрела она на обоих мужчин, - в Швеции ярлык «расиста» - плохое начало. Можно никогда не найти работу, может начаться хейт в соцсетях и подобные, нехорошие вещи. Так что мне пришлось защищаться.
Уве понимающе кивнул и задал следующий вопрос:
- В школе есть арахисовое масло?
- Внизу, на кухне, стоит большой холодильник, там может быть всё что угодно. Каждый ученик приносит что-то свое. И вряд ли кто-то особенно беспокоился об Орхане.
- Но погибший наверняка был очень осторожен, - предположил полицейский. – Все же он врач и отлично осознавал риски. Так, как же он съел нечто столь опасное для него?
- О, это, - понизила она голос почти до шепота и таинственно произнесла: - это было как в «Восточном экспрессе». Двенадцать человек собрались и приговорили Орхана к казни через банку с маслом, - резко остановилась и повысила голос: - Вы это хотите услышать, господин полицейский. Нет? Тогда займитесь своей работой. А мне пора идти.
Уве был настолько ошарашен выходкой чешской женщины, что не успел остановить её:
- Я знал, что славянки женщины с огнем, но что совершенно сумасшедшие…заявить такое старшему помощнику комиссара. Да ей смирительная рубашка нужна!
Берадзе лишь улыбнулся. В отличие от полицейского, ему нравится опрос свидетелей. Обычно о погибших говорят хорошо. Но эта компания в словах не стеснялась. В результате вырисовывался отличный психологический портрет жертвы, и Эльсинору казалось, что он начинает видеть и общую картину, и причины происшедшего, и даже понимать убийцу. А то, что это убийство, он уже не сомневался. Берадзе был уверен, что рано или поздно, криминалисты найдут улики и подтвердят его предварительные выводы.
- Следующий! – рявкнул полицейский, прервав ход мыслей психолога.
На этот раз вошел мужчина лет двадцати двух, немец по имени Ной. Уве не успел и рта раскрыть, как немец на отличном шведском начал тараторить монолог.
- Каждый раз как Орхану что-то не нравилось, он называл нас расистами. Злату из-за характера, меня из-за национальности. Типичный манипулятор и абьюзер.  Мне конечно было наплевать, но Злату это тревожило. Хуже всего, что учителя не стали в это вмешиваться. Я даже хотел курсы сменить. Но что толку, везде тоже самое. А почему?
А потому что шведы не любят конфликтов – первое, а второе – стараются быть толерантными максимально. Но пока хозяева стараются, гости садятся им на шею! Что делать в этой ситуации, спросите вы меня? – хотя его никто не спрашивал: - если некто хочет, чтобы я уважал его веру и традиции, пусть сначала научится уважать мою веру и традиции. Уважение – дело обоюдное! - стукнул немец по столу кулаком. И это было так неожиданно, что оба, и полицейский и психолог подпрыгнули на месте.
- Кто-то мог специально положить арахис в блюдо Орхану? – прервал монолог немца шведский полицейский.
- Хотел ли кто-то это сделать? Возможно. Была ли возможность? Да сто раз.
Линдберг удивленно поднял бровь. В ответ Ной презрительно посмотрел на него, но все же ответил:
- Три группы, кофе-паузы у всех в разное время. Все шныряют туда-сюда, то в кухню, то в туалет, то во двор покурить, и все мимо первой группы. Первая группа смотрит на доску. Кухня за спиной. Что там происходит? Одному Богу известно.
- Но учитель смотрит на учеников, - поправил его Уве, - а значит видит кухню.
- Это вы про Йемми? Да поезд, который опаздывает на пять минут, вызывает у нее панику и вопль: «Стресс! Стресс!». Так что если она что-то и видела, её мозг предпочел это не фиксировать. Поверьте мне, приди сюда сам император Калигула со своей коллекцией ядов, она бы и не заикнулась. Все что угодно, лишь бы не стресс, - немец встал и пошел к двери. Уве не стал его задерживать. Наоборот, он с ужасом представлял сколько еще людей ему предстоит сегодня выслушать. И все они как один, ненавидят Орхана. А ведь тот был врачом, людей спасал.
- Кстати, - остановился у двери немец, - а Вы знали, что после смерти Калигулы был обнаружен сундук с ядами. Его выбросили в море. Ущерб для природы был огромен, как будто танкер с нефтью потерпел крушение. Куча рыбы передохло и прочей живности. Люди совсем о природе не думали. Дикари, что с них взять? – и вышел.
- Дурдом, - выдохнул Уве, совсем забыв, что Берадзе в этой же комнате и наверняка наблюдает за ним как коршун.
Время шло. Они выслушали учеников одного за другим, потом учителей. На улице стемнело и было ясно, что разговоры ничего не дали полицейскому.  Надежда была лишь на криминалистов. Линдберг устало вздохнул. Пора было расходиться по домам, но Уве выдерживал паузу.
Прошло несколько минут, прежде чем он встал и рявкнул Берадзе:
- И всё же, почему ты здесь? Это что, роковое совпадение?
- Поверь, я тоже не рад этому, - не стал лицемерить Эльсинор. И обнаружив, что путь открыт, спокойно вышел из комнаты, оставив уставшего Линдберга наедине со своими мыслями.
Утром, как обычно, Берадзе работал над своей третьей книгой. Сидел на балконе, периодически поглядывал вниз сквозь стеклянное ограждение на улицу Свеавеген, смотрел на суетящихся, вечно спешащих людей, на расцветшие чайные розы в парке напротив, и пил кофе.
На маленьком столике стоял ноутбук. Эльсинор действительно старался сосредоточиться над текстом. Каждое утро он писал минимум главу книги. Но сегодня дальше фразы: «рассматривая преступление как проявление психологической конституции личности» дело не шло. Мыслями он был не здесь. Он снова и снова возвращался в день вчерашний, к Орхану Атия, врачу, который пал жертвой чьей-то ненависти.
В конце концов Берадзе закрыл текст и начал поиск в сети интернета. Дело его не касалось, он прекрасно понимал это. Но так уж был устроен его мозг, пока не разгадает загадку, пока четко не увидит убийцу и не поймет его действия, не успокоится.
- Итак, Орхан, кто же ты на самом деле? Как успел нажить столько врагов в новой стране за такой короткий период? – начал свой поиск Берадзе.
Он вошел в гугл- переводчик, сформулировал свой запрос, перевел его на арабский язык и начал поиск. Социальные сети, медиаресурсы, фотографии, на которых отметили Орхана знакомые, мероприятия, на которых он бывал, маячки на картах, отзывы бывших коллег. Всё помнит, всё знает сеть и даже через пять, десять лет напомнит о том, что сам человек давно предпочел бы забыть.
- Как странно, он проводил столь рискованные операции. Трансплантация трахеи,  - ход мыслей психолога прервал звонок в дверь. Он прошел в коридор и открыл её. Перед ним стоял Кристиан.
- Не помешал?
- Да нет, - психолог бегло осмотрел Кристиана с ног до головы. Пуговицы  застегнуты неправильно, один конец рубашки длиннее другого; волосы мокрые после душа – учитель явно к нему спешил. – Что случилось?
- Этот полицейский, ваш друг, - у Кристиана срывался голос.
- Он мне не друг, - уточнил Берадзе.
- Да? Не важно. Утром он арестовал Злату.
- Откуда Вы знаете?
- Ну, - замялся Кристиан, - у нас типа роман. Я понимаю, как это звучит, учитель и ученица – пошло как-то и банально. Но она такая, такая необыкновенная, словно ветерок подувший на угасающие угли моего сердца.
- И Вы горите? - сощурился Берадзе.
- Горю, летаю, парю в облаках, тону в эйфории, назови это как хочешь, но помоги мне! – в отчаянии простонал Кристиан. Для него несвойственны такие эмоции, он всегда был настоящим, сдержанным скандинавом. Но эта женщина изменила всё в его жизни. И впервые он готов был за кого-то сражаться.
- Должны были быть причины, - пытался прояснить ситуацию Берадзе.
- У нее в сумке нашли полупустую банку с арахисовым маслом. И этот суп…
- Суп?
- Полиция считает, что она добавила арахис в суп. А вкус нута, специй и чеснока перекрыли вкус арахиса. К тому моменту, как Орхан понял что с ним, он уже был обречен. Он даже не мог позвать на помощь, его горло слишком распухло, - Кристиан бессильно опустился на стул.
- А мотив? Преступление на почве ненависти? – прояснял для себя Берадзе.
- Они называют её расисткой, но поверь, она не такая! Она отлично ладила с ребятами из Африки или Азии. Это всё Орхан и его болтливый язык. Надо было самому его раньше прикончить! – прокричал Кристиан.
- Но почему этот вопрос не подняли в школе раньше? Нельзя же в конце концов бросаться такими обвинениями, - поинтересовался Эльсинор, включая чайник на кухне и заваривая ромашковый чай.
- Это всё Йемми: «Давайте не будем накалять ситуацию, это усугубит конфликт между ребятами». Усугубило! Черт бы её побрал.
Берадзе протянул Кристиану чашку с чаем. Тот взял, отхлебнул, слегка обжегся, но даже не заметил этого.
- В это воскресение ведь Мидсоммар? – неожиданно для учителя спросил Берадзе. - Вы будете  что-нибудь организовывать?
- Планировали. Но теперь не знаю, что и делать, - растерялся Кристиан.
- В школе случилась трагедия, люди травмированы так или иначе, а травмы надо проговаривать, прорабатывать, - рассуждал психолог не спеша.
- Что ты предлагаешь?
- Мидсоммар – традиционный шведский праздник. Нормально, если ты приготовишь шведский торт с клубникой по старинному рецепту, заваришь чай, сядем за стол и обговорим случившееся спокойно. И ни у кого не вызовет подозрений то, что в школу придет психолог. Это забота об учениках с твоей стороны, вот и всё.
- Как это поможет спасти Злату? – не понимал Кристиан.
- Она же не сама положила банку в свою сумку? Её положил туда настоящий убийца. И сейчас он будет думать, что всё закончено, расслабится и чем-нибудь да выдаст себя.
- Значит торт? – кивнул влюбленный мужчина.
- Да, и клубничка на торте, - улыбнулся Берадзе. – Жди меня завтра.
- Спасибо, что веришь мне.
- Я поверил Злате, - объяснил Берадзе. – Такие открытые люди и воюют открыто. Яд? Нет. Такая бы женщина в древности сражалась с врагом мечом. А отрубленной головой украсила пояс.
- Она боксом занимается, - слабо улыбнулся Кристиан.
- И я об этом, - провожая гостя произнес хозяин дома. – И я об этом, - повторил он уже для самого себя. Он вернулся на балкон. С экрана ноутбука на него смотрел улыбающийся Рияд Ашави. – Прошлое часто болит, слишком болит, - закрыл он крышку ноутбука.
А через 12 часов, в чудесный солнечный день летнего равноденствия,  он снова шел по пешеходной дорожке  от станции к школе. Обогнул парковку и подошел к двери. Остановился. Достал телефон и набрал короткое сообщение: «Я в школе». Он знал, что Уве всё поймет и взбесится. Но какая разница? Берадзе отключил телефон и ринулся в битву.
Мебель в аудитории возле кухни подвинули таким образом, чтобы все могли поместиться за столом. Кристиан колдовал над тортом, мимолетно кивнул пришедшему Эльсинору. Девушки расставляли столовые приборы. Парни носили стулья со второго этажа. Асия, выкладывая салфетки, улыбалась и заигрывала с мужчинами, словно ничего и не произошло. Ной сидел в углу аудитории, хмурый и недовольный.
Берадзе подошел к Кристиану,  тот кивнул в сторону кофе-машины, мол, проследи, чтобы Махназ заварила кофе достаточно крепкий. Кристиан добавлял молоко в чашку, и напиток получался  не вкусным, если кофе был изначально слабый.
- Помочь? – спросил Берадзе женщину, доставая коробку с кофе.
- Да.
- Вы кажется приехали из Сирии.
- Да.
- Из Алеппо?
- Да.
- И убили Орхана Атия?
- Да, - и сообразив, что ляпнула, Махназ закричала: - нет, нет, это не я!
Все присутствующие замерли в ужасе, словно увидели змею среди них.
- Вы не понимаете, - заорала женщина, - он убил моего мужа! Ему было все равно, он просто проверял, сможет или не сможет пересадить трахею!
- Первая удачная операция по пересадке трахеи была сделана лишь в 2021 году в нью-йоркской больнице «Маунт Синай». Ваш муж умер раньше, - уточнил Берадзе.
- Рияд не знал! Охран сказал, что такие операции обычное дело, и убил моего мужа! Для него он был подопытным кроликом, а для меня всей моей жизнью! – заламывала Махназ руки. – Если бы не я, Отия бы и дальше убивал! Он вот-вот должен был получить лицензию в Швеции.
- Но тем не менее Вы подставили другую женщину, которая также является чьим-то смыслом жизни, – жестко отрезал Берадзе. – Так чем вы отличаетесь от Орхана? Я не вижу особой разницы, - отвернулся психолог от нее и подошел к Кристиану.
Глаза того блуждали, не концентрируясь на чем-то определенном, в руках нож, вымазанный в сливки, клубника рассыпана по полу.
- Это называется правилом «Трёх да». Обычный психологический прием, - мягко произнес Берадзе, забирая нож из рук учителя. Он провел его к стулу и усадил. От пережитого за эти сутки напряжения у мужчины потекли слезы по щекам.
- Она спасена, - прошептал он, - спасена.
Ребята обступили Махназ, став преступнице живой клеткой, которая откроется лишь с приездом полиции. Они все были свидетелями её признания. Им было наплевать на Орхана. Но им нравилась Злата. Они могли простить убийство. Но предательства они простить не могли.
- Он убил моего мужа, - без конца повторяла Махназ, - и даже не узнал меня! Я была пустым местом для него.
- Ты пустое место для всех, - оборвала Асия.
В это время приехал Уве Линдберг с напарником. Ной вышел им навстречу и вкратце обрисовал ситуацию. Они забрали Махназ и уехали. Возможно Уве и хотел сказать что-то Берадзе, но не здесь, не при свидетелях. То что происходит между ними, должно оставаться между ними. Но оба знали, что бой продолжается.
- У этого торта вкус свободы, - неожиданно для всех произнес Берадзе. Асия очнулась раньше других и поддержала его:
- Вы правы господин психолог, дайте и мне кусочек, - подмигнула она ему кокетливо.
- Хорошо, что всё хорошо закончилось, - кивнул всем Ной и растворился в жарком летнем воздухе. – До понедельника.
- Увидимся, - ответили ему.