Творческий кризис

Творческий Кризис подобрался незаметно и спрятался за вазочкой с печеньем. Писатель Розановский продолжал стучать клавишами компьютера, время от времени прихлебывая остывший чай из невероятных размеров кружки с веселыми котами в разных нелепых позах.

Кризис осторожно выглянул из-за вазочки, убедился, что его не видят и мелкими перебежками направился в сторону клавиатуры, скрываясь то за подставкой настольной лампы, то за скомканным листом бумаги. Наконец, он добрался до конструкции из темного пластика, замер на пару секунд и, дождавшись, когда Автор в очередной раз взялся за кружку, ловко юркнул в узкую щель, под клавишу «Enter».

Розановский хлебнул чаю, начал было печатать, но остановился и повернулся к окну. На улице было хмуро, шел мелкий противный дождь. Прозаик встал с кресла, прошелся по комнате и потянулся. Потом вернулся к компьютеру, сел и уставился на экран.  Его лицо стало озабоченным, словно он силился вернуть некую потерянную мысль. Посидев так несколько минут, переводя глаза с клавиш на текст, он снова встал и заходил по комнате.

«Ага, - обрадовался Творческий Кризис, который сидел теперь в глубине клавиатуры, - сдулся!»

Писатель рассеянно потирал висок, меряя шагами комнату, несколько раз плюхался обратно в кресло, заносил руки над белыми символами на темных квадратиках… Несколько раз он даже начинал что-то выстукивать клавишами, но набрав строчку-другую раздраженно все стирал.

«Вот гад, - выругался он наконец, бессильно откинувшись на спинку стула.  -  Настиг-таки!»

Кризис беззвучно, но удовлетворенно хихикнул.

«Да я же не ел с утра, - вдруг обрадовался Писатель – в этом все дело! Надо чего-нибудь сообразить.»   - Он ушел на кухню и начал греметь посудой.

«Греми, греми,  - злорадствовал Кризис, сидя в клавиатуре   -  посмотрим, до чего ты догремишься!»

Прозаик поглотил плотный ужин и выпил большую чашку чая с коньяком, лимоном и сахаром, но творчество не накатывало. Тогда он решил прогуляться, хоть погода и не очень располагала. Шагая по сырым аллеям, он пытался мысленно поймать ускользающее продолжение его последнего романа. Но интрига не клеилась и было совершенно непонятно, о чем писать дальше.

Вернувшись в дом, Розановский зажег камин в гостиной, уютно устроился перед ним на диване и укрылся пушистым пледом. Он справедливо рассудил, что такая приятная, домашняя атмосфера не может не подействовать положительно на его творческую душу. В конечном счете, тепло, коньяк и потрескивание огня сделали свое дело – литератор уснул.

Проснулся он поздно вечером, перед потухшим камином с тяжелой головой. Сделал еще одну неудачную попытку поработать. Но вдохновение не приходило. Кризис, сидя в клавиатуре довольно потирал руки.

Наконец, отчаявшись что-то сотворить, писатель встал, прошел к телефону в кабинете и нажал несколько кнопок с цифрами.

«Феликс Арнольдович,  - начал он, - я не успеваю… Честное слово, не уложусь… На меня напал творческий кризис.»

«Это я еще не напал,  - хорохорился Враг Творчества, гордо расхаживая под клавишами, -  это я только подошел к тебе, ты еще не видел, как я нападаю!»

Закончив неприятный разговор, литератор повесил трубку на аппарат и тяжело плюхнулся на кресло.

«Ну чего пришел, когда не звали, -  жалобно протянул он. – У меня сроки поджимают, а тут…»
 
Неожиданно уныние на лице литератора стало сменяться решительностью, чуть ли не возмущением. Он, прищурившись, начал оглядывать комнату и взгляд его остановился на письменном столе.

«А ну вылезай, -  неожиданно потребовал он.  – Я знаю, что ты здесь!»   

Кризис замер. Розановский начал методично обыскивать столешницу, поднимал листы бумаги, вытряхивал  из стакана ручки и карандаши, передвигал пепельницу, пресс-папье и вазочку с печеньем. Не найдя ничего на столе, он начал выдвигать  и обшаривать ящики.

«Я тебя найду, - все больше расходился автор, - покажу тебе кузькину мать! Ты что, хочешь гонорара меня лишить?! Да я ради этого сюжета целый год по миру колесил!»

Творческий Кризис начал волноваться. Все шло совершенно не так, как всегда. Прочие авторы после его визита, благоразумно впадали в творческую депрессию, начинали пить горячительные напитки, часами лежали на диване, глядя в потолок; на худой конец звонили друзьям и жаловались на свою горькую долю. А этот какой-то ненормальный, вон, уже ящики все перерыл, если не остынет, может и впрямь найти!

«И здесь его нет,  - объявил прозаик, -  ну что же, подумаем, куда этот вредитель мог спрятаться!»

Кризис сидел, как мышка.

Розановский замер на несколько секунд, сосредоточенно глядя в сторону, а потом в глазах его сверкнула догадка. Он схватил клавиатуру, перевернул ее клавишами вниз и начал трясти. Кризис, который заранее юркнул в широкую планку «пробел», вывалиться не мог, но удовольствия в том, чтобы болтаться вверх-вниз и биться о жесткий пластик, он не находил.

«Не хочешь вылезать, - взревел прозаик, - ну что же, я тебе помогу!»

Он положил клавиатуру на стол, порылся в и без того перерытом верхнем ящике стола, выудил из него отвертку и начал выворачивать многочисленные винтики.
Перепуганный Враг Творчества ждал своей участи, уже жалея, что полез к этому психу.

Наконец последний винт был вывернут, писатель придвинул ближе настольную лампу и медленно отделил нижнюю часть конструкции от верхней, и, держа наготове поднятую ладонь, нагнулся к середине. Кризис сидел, ни жив, ни мертв, ожидая суровой расправы.

«Так вот ты какой? – удивился литератор. – Вот этот еле видный дохляк и есть гроза писателей, композиторов и художников?» - в довершении этого возмутительнейшего оскорбления он громко расхохотался.

Творческому Кризису было что ответить этому напыщенному хаму, но в его нынешнем положении он предпочел не нарываться.

«Слушай, а ты чего пришел?»  - обратился к Кризису Розановский с искренней заинтересованностью в голосе. Враг творчества покосился на ладонь, висящую над клавиатурой. Писатель опустил руку.

 «Работа у меня такая, - буркнул Кризис, - приходить к поэтам, художникам и прочим людям искусства и нагонять на них лень, тоску, страх ошибиться.»

«Это я понял, - литератор с интересом смотрел на непрошенного гостя,  - а что, больше-то заняться нечем?»

Враг творчества буквально потерял дар речи.  - Ему нечем заняться?! Да это его предназначение, дело всей его жизни. Скольких прозаиков он уже сбил с пути, скольких живописцев заставил утратить веру в себя, скольких поэтов заставил искать утешения в вине. Да что вообще этот писателишка о себе возомнил?  - от возмущения Кризис побагровел и раздулся так, что стал похож на крупную ягоду вишни. Сейчас он скажет этому писателю все, что думает. Он набрал в грудь побольше воздуха…

«Слушай, а может чаю попьем? – неожиданно предложил Розановский.  – С мятой. Хорошо успокаивает. А хочешь, с вареньем. Ты вишневое любишь?»

Творческий Кризис уставился на него, совершенно сбитый с толку. Чай с вареньем? Он что, издевается?!

«Да ты подходи, не бойся, - весело заговорил писатель, - я тебе сейчас стол со стулом организую». – Он пошарил в ящике стола, вытащил малюсенький бамбуковый столик, какие используют для флорариумов, и такое же крохотное плетеное креслице. Расставив их на столешнице возле компьютера, он гостеприимно кивнул: «Садись. Правда чашек твоего размера у меня нет, но сейчас чего-нибудь подберем.»

Литератор сходил на кухню, принес свою большую кружку, вазочку с вареньем, а для Кризиса вместо посуды приспособил две миниатюрные морские раковины, а вместо ложки - палочку для канапе.

«Ну что, за знакомство?» – прозаик поднял свою кружку и легонько коснулся ракушки с чаем.

Никогда еще Творческий Кризис не чувствовал себя так глупо. Насупившись, чуть не плача, он сидел за игрушечным столиком и смотрел перед собой. А Розановский, словно ничего не замечая, с аппетитом прихлебывал чай, заедая его вишней в сиропе и настойчиво потчевал гостя.

«Ну, чего ты, боишься, или стесняешься?» – рокотал писательский баритон.  – «Или существа твоего толка питаются исключительно духовной пищей?» – не выдержав, хохотнул он.  – «Налегай! Я никому не скажу.»

«Да не положено мне с тобой чаи пить, - не выдержал Кризис. -  Вместе за столом только друзья чай пьют. А мы враги!»

«Ерунда это все! -  убежденно заявил прозаик.  – Мало ли что там положено! А мы вот возьмем и против всех правил начнем дружить. И мне лучше, и тебе работы меньше!»

Враг творчества вытаращил глаза. Ничегошеньки этот сочинитель не понимает!

 «Я же Творческий Кризис! -  воскликнул он с жаром и отхлебнул чая. -  Я должен мешать тебе творить, разрушать твои идеи, уничтожать замыслы, нагонять апатию, тоску…  А если начать с такими, как ты дружить, тогда для чего я вообще нужен?! Смысл моего существования?»

«Смысл всегда есть!»  - убежденно заявил писатель.  - «А если тебе переквалифицироваться? –– неожиданно предложил он, - ты же Творческий, вот и подходи к работе творчески! Вредить, это знаешь, каждый дурак умеет, а вот создать…» -  и он повел демагогию о добре, зле и сути мироздания, и как любой может начать с чистого листа… Одно слово – писатель! 

Кризис доел варенье и смотрел на прозаика исподлобья. Нет уж, он - Творческий Кризис - и таким останется, это дело всей его жизни. А у кого времени много, тот пусть и осваивает новые профессии!

«Пора мне. Пойду…»  - пробурчал он направился к выходу. За дверью обернулся и хмуро обронил: «Спасибо за чай, за гостеприимство…»

«Ты заходи! -  откликнулся Розановский, -  мы же теперь с тобой друзья!»

Писатель стоял на крыльце и смотрел, как Кризис - Гроза всех творческих личностей - пересекает двор, удаляется, становится все меньше,  и наконец, совсем скрывается из вида.

«И так бывает,» - задумчиво произнес литератор, возвращаясь в дом.

Он прошел в комнату, сел за компьютер и бодро застучал по клавишам.


19.04.2024 г.