Туман гл. 12

Глава 12

Следователь Чернов

«Продолжаются поиски трёх пропавших подростков: Березина Артёма, Михайлова Валерия и Яковлевой Инги. Их фотографии вы видите на нашем экране. Убедительная просьба; если кто-то располагает информацией о местонахождении этих детей, позвонить по следующим номерам или обратиться в ближайшее отделение полиции. Следственные органы круглосуточно занимаются поисками. Сегодня с утра подключились волонтёры. Организованные группы добровольцев прочёсывают дворы, чердаки и подвалы. К сожалению, неблагоприятные погодные условия не позволяют применить авиацию. Синоптики обещают, что действие циклона на наш регион ослабнет только к завтрашнему дню. И о погоде…»

Следователь Чернов щёлкнул пультом от телевизора. Он взял это дело под личный контроль. Обо всех, даже незначительных мелочах в первую очередь докладывали ему. Однако он, как мальчишка, каждый час включал экстренные выпуски новостей в надежде, что появился хоть какой-то проблеск в этом странном и запутанном деле. Он не спал всю прошлую ночь. И следующая тоже обещала быть бессонной. Литрами насильно вливал в себя крепкий кофе. Чертил на доске какие-то одному ему понятные схемы. Утыкал всю карту города разноцветными флажками. Но не продвинулся ни на шаг.

Обыски в домах пропавших детей ничего не дали. Никаких записок, никаких улик. Да и взрослые, все как один, утверждали, что ребята отправились на экскурсию.
Одним из первых допросили водителя.

— Я что, самоубийца, в такой туман за руль садиться?! — он стучал себе в грудь большим волосатым кулаком. — Клянусь всеми богами, я из дому не выходил. Их учительнице вот прямо сейчас собирался аванс вернуть. Зачем мне деньги за несделанную работу?! Я порядочный человек. Я так и сказал: не волнуйся, уважаемая, всё верну в ближайшее время.

— Но дети где в таком случае? — следователь навис над водителем.
— Про детей, ну честное слово, — тот чуть не расплакался, — ничего не знаю. Поверьте! У самого четверо. Разве б я смог чужим детям зло причинить?!
Водитель, кажется, не при чём. Да и в автобусном парке подтвердили, что машина всё время находилась на стоянке.

Ещё вчера вечером Чернов успокаивал Аню, искренне веря, что её тревоги за Артёма плод её, материнского, воображения. Матерям свойственно слишком беспокоиться за своих детей, придумывать самые невероятные, кровавые сценарии, если те не отвечают на звонок или задерживаются на полчаса. Но сейчас он и сам панически перебирал в уме возможные версии случившегося.

Артём… Аня не раз говорила ему, что у Артёма не слишком складываются отношения с одноклассниками. Он сам несколько раз предлагал ей разобраться с этим. Но она только отмахивалась. Мол, Артём и так на нервах. Не хватало ещё, чтобы он подумал, что за него всё решают. Чернов предлагал сменить школу. Но тут уже Аня сама была против: хорошая школа, в пяти минутах ходьбы от дома.

Вчера она сказала, что Артёма избили довольно сильно. Та-ак, — следователь потёр карандашом переносицу. Может быть, произошло ещё что-то, более серьёзное, о чём он не решился сказать матери?! Подростки в этом возрасте могут поступать непредсказуемо. Чернов встал со стула и заходил по кабинету из угла в угол. Но при чем тогда эта девочка, Инга Яковлева, — кстати, очень симпатичная, похожа на свою мать, только взгляд не такой затравленный, — и другой мальчишка, Валера Михайлов?!

Чернов пытался выяснить, с кем конкретно у Артёма произошёл конфликт. Но все молчат. Хотя определённо что-то знают. Классная руководительница утверждает, что у неё очень дружный класс, трещит про хорошую успеваемость, совместные походы в театр и на экскурсии… Вот тебе и экскурсия… Как могло случиться, что все трое: Артём, Инга и Валера — с утра, по утверждению их родителей, отправились на эту проклятую экскурсию, если директор школы накануне во время педсовета запретила её проводить. Это подтвердили все учителя и классная руководительница тоже.
Что же пошло не так?

Чернов ещё вчера прямо спросил у этой Анны Захаровны, были ли оповещены все ученики об отмене экскурсии?

— Да, конечно! — уверенно ответила она.

— Вы выложили объявление в общем чате? — спросил он. — Возможно, что кто-то не прочитал?!

— Нет. Каждый учащийся был оповещён по телефону лично, — сказала она. В её словах Чернов уловил какое-то сомнение.

— Вы сделали это лично? — с нажимом произнёс он.

— Их двадцать восемь человек… Ну вы же понимаете…

— Не понимаю, — сухо сказал он.

— Я, — Анна Захаровна отвела глаза, — я попросила это сделать старосту. Света Кузнецова очень ответственная девочка. Отличница. Активистка. Я всегда могу на неё положиться…

— Понятно, — скривился следователь. — Звоните этой Свете!

Было уже около одиннадцати вечера. Но нельзя было терять ни минуты.
Классрук позвонила матери Кузнецовой. Та несколько минут возражала, что Света легла, и что можно подождать до утра. Но Чернов вырвал трубку.

— Диктуйте адрес! — прокричал он.

Света сидела на диване, напуганная происходящим. Вокруг нервно ходила её мама и грозила, что она этого так не оставит. Отец её молчал и время от времени выходил на балкон покурить. Анна Захаровна теребила в руках носовой платок.

— Светочка, — стараясь говорить, как можно мягче, начала она, — помнишь, в пятницу вечером я попросила тебя обзвонить ребят, чтоб не приходили на экскурсию?

Света молча кивнула.

— И ты это сделала?

Света снова кивнула.

— Деточка, а ты до всех дозвонилась? — продолжила учительница.

Света мотнула головой и всхлипнула.

— Прекратите! — взвизгнула мама девочки. — Что за допрос?! Не хватало ещё ребёнка до нервного срыва довести.

— Успокойтесь, пожалуйста, — сказал следователь. — Это не допрос. Мы просто беседуем. Итак, Света, скажи, пожалуйста, с кем ты не смогла связаться.

— Я не дозвонилась до Михайлова, — девочка потянулась к журнальному столику, выдернула бумажную салфетку из салфетницы и высморкалась.

— Это Валерий, — подсказала Анна Захаровна.

— Я ему звонила на мобильный несколько раз, но он был недоступен. Поэтому я позвонила им на домашний. И попросила ему передать, что экскурсия отменяется из-за погоды.

Учительница бросила на следователя взгляд «я же говорила!».

— Света, вспомни, пожалуйста, а Артёму Березину и Инге Яковлевой ты точно дозвонилась? — продолжил Чернов. — Может, и у них были выключены телефоны?

— У Яковлевой, вообще нет мобильного, — резко произнесла Света. — Я ей на домашний звонила. И Артёму тоже.

— На домашний? — уточнил следователь.

— Нет, у него есть, — ответила девочка, имея в виду мобильный Артёма. — У меня и список сохранился. — Она побежала к себе в комнату.

Отец Светы в очередной раз вернулся с балкона и сел на стул. А мать бросала неприязненные взгляды на непрошенных гостей.

Наконец, Света вернулась со списком. Чернов взял листок и внимательно изучил его. Напротив каждого имени стояла галочка. «Галочка» Яковлевой была сделана с таким нажимом, что проткнула бумагу.

— Я забираю этот список, — сказал следователь.

Мама Светы пожала плечами. Чернов сложил листок вчетверо, сунул его во внутренний карман пиджака и уже у дверей спросил:

— Света, а почему Артёма не любят в классе?

Девочка захлопала глазами.

— Ну что вы такое говорите?! — возмутилась Анна Захаровна. — У нас прекрасный, дружный класс, так ведь, Светочка?

Девочка потупилась.

— Прекратите уже! — повысила голос мама Светы. — Вызывайте повесткой, официально! Мы законы знаем.

Чернов вытащил из стопки на своём столе чистый лист бумаги и нарисовал на нём знак вопроса. Что-то с этими телефонными звонками было нечисто. Следователь хлопнул себя по лбу: нужно было в первую очередь сделать распечатку звонков с телефона этой Светы Кузнецовой! Чернов вызвал оперативника и распорядился выяснить всё в обслуживающей телефонной компании.

— Воскресенье же, — промямлил оперативник.

— Срочно! — рявкнул следователь.

Чернов включил чайник. Шум поднимавшихся со дна пузырьков быстро перерос в рокот турбин взмывающего лайнера. Следователь засыпал в чашку две ложки растворимого кофе. Подумал, добавил ещё одну. Залил кипятком, размешал и выпил почти залпом. Отложил в сторону чашку.

Валера Михайлов… Следователь постучал карандашом по столу. Мальчик учится в этой школе третий год. Перевёлся после развода родителей. Живёт с отцом и мачехой. Отец — фигура в городе известная. Неприятный тип. Пока писал заявление, орал, угрожал, обещал дойти до президента, привлечь своих людей, если в полиции служат только такие остолопы. У Михайлова-старшего бизнес. Не самый крутой. Но врагов, наверное, хватает.

Если допустить, что на него могли надавить через сына?.. Что ж, возможно.
Но почему до сих пор похитители не связались с отцом?! И при чём тут Инга с Артёмом?

Чернов поставил на бумаге ещё один вопросительный знак.


Инга с Артёмом… Именно! Оказалось, что Артём и эта девочка, Инга, летом отдыхали в одном лагере. Оперативники быстро связались с руководством этого лагеря и узнали, что подростки были в одном отряде. А когда созвонились с их вожатой, выяснилось, что ребята почти всё время проводили вместе. Правда, когда беседовали с классной руководительницей, та ничего такого не подтвердила. «Ну какие отношения в этом возрасте?» — фыркнула она.

«Ну хорошо, — Чернов с силой сдавил пульсирующие виски, — допустим у Артёма с этой Ингой любовь, — он записал на бумаге их имена и поставил между ними «плюсик». — Предположим, что они вообразили себя Ромео и Джульеттой и решили сбежать. Ерунда какая-то, — возразил он сам себе. — Ни Аня, ни мама этой девочки ни о чём таком даже не догадывались и, следовательно, никаких препятствий не чинили. То есть, детям бежать было не за чем и не от кого. Кроме того, есть ещё этот Валера Михайлов, который вообще, никак не вписывается в эту схему».

Ещё один большой знак вопроса.


Чернов снял пиджак и открыл окно. Клубы холодного, сырого воздуха ворвались в кабинет.

Изменения в погоде прогнозируют только завтра. И так потеряны сутки драгоценного времени. Просто чудо, что в таком тумане был найден рюкзак — единственная улика за почти двадцать четыре часа непрерывных поисков. Нашли его на территории, прилегающей к школе. Это значит, что дети, или хотя бы кто-то из них, действительно дошёл до школы. Конечно, вызвали кинолога с собакой. Но та быстро потеряла след в районе пустыря между школой и лесополосой.

Когда Чернов в первый раз осмотрел содержимое рюкзака, у него защемило сердце от предчувствия. Пара неподписанных общих тетрадей, которые использовались по всем школьным предметам одновременно. Какие-то корявые конспекты по истории, несколько химических формул, и всё в том же духе — типичная отмазка для учителей, видимость, что ученик не валяет дурака на уроке. Самый обычный мальчишеский рюкзак. В меру потрёпанный. Недорогой. У Валеры Михайлова, наверняка, какой-нибудь навороченный. Немного напрягла початая упаковка собачьего корма. Ни у кого из пропавших ребят дома нет ни собаки, ни кошки. Значит, обладатель рюкзака подкармливает бродячую живность. Но мальчишки в таком возрасте тщательно скрывают эту привязанность от чужих глаз. А вот девочки…

Следователь первым делом навестил мать Инги Яковлевой. Вызывать в отдел убитую горем женщину было не по-человечески.

— Это не наш рюкзак, — покачала она головой, — и почерк не её. Собак?! Да, собак любит, даже что-то им из дома выносит. Но точно не её.

— Спасибо, — Чернов пошёл к двери. И тут к нему подошёл худенький мальчишка, брат пропавшей девочки.

— Это вы Ингу ищете? — пристально глядя ему в глаза, спросил он.

— Да, — ответил следователь.

— Найдёте?

— Найду, — выдавил Чернов.


Выйдя из подъезда Яковлевых, он позвонил Михайлову. Сегодня у того спеси поубавилось. А когда Чернов приехал к ним в дом, перед ним сидел обычный несчастный отец, осунувшийся, постаревший. Следователь показал ему найденный рюкзак, тетради. Михайлов смотрел на них и мотал головой.

— Я не знаю, — наконец, тихо признался он. — Я не знаю, какой почерк у моего сына. Я не знаю, какой у него рюкзак. Не знаю, любит ли он собак. Я ничего не знаю о нём… — и закрыл лицо руками.


— Может быть ваша супруга сможет опознать? — сухо спросил Чернов.

— Да. Наверное. Лиля, — позвал он.

Вышла ухоженная молодая — гораздо моложе Михайлова — женщина.

Она сразу же сказала, что рюкзак чужой.

— Вот его, — она вынесла добротный новый ранец с множеством застёжек. — Но Валера его почти не носит. Одну-две тетрадки за пояс — и в школу.

— Вы знали об экскурсии? — Чернов напрямую обратился к Лиле.

— Да. Они — ну, класс, то есть, — деньги на неё собирали. В музей... краеведческий, кажется. Вчера должны были поехать.

— Но экскурсию же отменили, — сказал следователь.

— Ну… — Лиля замялась. — В общем, да, звонила вечером девочка какая-то. Но Валера спал.
Михайлов-старший сверкнул глазами.
— Да, — с вызовом продолжила она, — он спал. Я стучалась. Хотела предупредить. Но он даже к ужину не вышел. А утром я спала. Я поздно ложусь! — объяснила она то ли мужу, то ли следователю. — Ну, не слышала я, как Валера ушел! И записку ему не оставила не потому, что хотела, чтоб он попал в неприятность, а просто потому, что не подумала! — последнюю фразу она прокричала. Было понятно, что этот вопрос в их семье обсуждался не один раз.

Чернов с рюкзаком под мышкой топтался несколько минут перед Аниной дверью, не решаясь нажать на звонок.
Аня открыла сразу, как будто дежурила в прихожей. Она была в том же, в чём и вчера. Не ложилась, понял он, и молча вошёл в квартиру.

— Где? Где ты нашёл Тёмкин рюкзак? — прошептала она и села прямо на тумбочку.

— У школы, — он взял её за руку и отвёл в гостиную. — Ты уверена, что это его? Посмотри, здесь кое-какие личные вещи.

— Мне не нужно ничего смотреть. Это Тёмкин. Я сама лямку вчера пришивала. Вот посмотри.

— Верно, — Чернов повертел рюкзак в руках и обнаружил, что цвет ниток, которыми был пришит правый ремешок, немного отличался от фабричных стежков.

— И что же теперь, Миша? — она жалобно посмотрела на него.

— Ищем, родная, — он обнял свою бедную Аню. Была б его воля, он прямо в эту минуту вернул ей сына. Но вместо этого вынужден был искать слова утешения.