Печка парит, печка жарит, печка душу бережет

               
                Вспоминаю часто наш дом в Красном Чикое, в Забайкалье. Мне было восемь лет, когда наша семья туда переехала. Поселились в деревянном бревенчатом доме. На кухне стояла русская печка. Небольшая. Какие вкусные пироги, булки и хлеб выпекала в ней мама! Мы грели спины и пятки, когда начинали болеть.С обратной стороны печи, в небольшой выемке, сушили сухари, одежду. пробовали там полежать, но слишком горячи были кирпичи.               
               
               
                А вот большую печь, которая стояла посреди избы, я увидела в селе Качон,Архангельском, на противоположном берегу реки Чикой. Было интересно  попасть из сенцев прямо в горницу. "Тётя Дуся, -спросила я хозяку, обежав вокруг печки, -а почему она так стоит? Даже кухни нет?" Мама и хозяйка переглянулись, улыбнулись:"А это удобно от пьяного мужика убегать, чтобы не догнал!"-пошутила она.               
               
                В тот раз  мы собрались в лес за голубицей, так говорили тогда. Тётенька положила в большой чугунок кусок свинины, капусту, посолила , зацепила его ухватом и поставила в уже протопленную печь. На чугунную сковородку нарезала тонкими большими кусочками сало, залила яичками. И туже туда. Закрыла заслонкой. И в путь! В тайгу. Пришли мы к обеду. Голодные! Ноги хлюпали в тапочках от росы. А в вёдрах лежала с горкой ягода, которую чем больше ешь, тем больше хочется.               
               
                Самое интересное было впереди. Разлила тётя Дуся горячие  щи по мискам, мясо и капуста такие нежные, во рту тают. А яичница какая ароматная! Мама ест, в мою сторону поглядывает:"Не узнаю я свою дочь! Только ложка мелькает и уговаривать не надо!"               
               
               
                В Качоне родилась моя знакомая, подружка Дуся Линейцева. Она мне вот что рассказала:  "Вот  на  такой  печки  мы  с  сястрой и  родились,  биз  всякыва  роддома.  Бабушка  мая  пупорезкой  была, примала  роды.   Только  кругов  у  нас  ни  было,  потому  што  тряпык  ни  было.  Зыварачивали  нас  у  старые  сырахваны.  Мама рассказывала:" Ой,  девки,  нытярпелись  мы  у  былыи  времина.  Верычка  радилыся   ды  шипка  рявучая.  Ой,  каравул,  у  очипки  качаим  пака  от  полу  до  потолка,  малчить.  Как  тока  патише,  усе-  зырявела.   А  я  утрым  по  сонушку  стала  печку  русскую  затапливать  и  у  чулане  заснула,  дык  как  то свякруха  угледила,  выташила, растормашила.  А када  Дунаичка  радилась,  я  думаю,  нееее,  ня  выдиржу  ишо  одну  такую  ляльку.  А  Дуся  радилась,  ды  спакойная!  Только  кряхтела,  ой,  девычки, гляну,  мокринькыя  ляжить.  Сырахван другим  местом  пыдлажу  под  жопку,  ана  опеть  спить!  Вот  мине  чудна  було, што такии  ляльки  бывають!!!   "  Мама,-  спрашиваем,- а  куда  мокрый  та  сарахван дивали? "  "Ды  ни  куды,  вы  жа  на  печки,  она  теплыя,  отодвинишь  мокрыя  места,  сухим  падложишь,  а  мокрое  по  печки  растянишь,  ён  и  высохнить!" 
               
               
                Так  вот, Таня,  мы  и  выросли,  на  печке.  Родились,  выросли,  грелись,  спали,  на печурках  писать  учились.  Все  секреты  были  у  нас на  печке,  и  валенки  сушились  на  печурках.               
               
               
                Стояли такие дома и печки, сложенные печниками-умельцами , по две сотни лет. Менялись поколения людей. Одни рождались, и выхаживала их печка. Другие на ней лечились, облегчали муки, умирали
               
               
               
                Печь, она , как мать родная. Обогреет, накормит, утешит.               
 Бывало, весна, лето, осень холодные стояли у нас в Сибири. Протопят печку дровами, и живым духом сразу в доме запахнет.               
               
               
               
                Еще узнала, когда в дом девушки приходили сваты, та пряталась на печке. Если соглашалась выйти замуж, то выходила к гостям. Во время свадьбы жених и невеста, взявшись за руки, обходили печку три раза вокруг. Так жених благодарил родителей за будущую хозяйку. Кто-нибудь из родни разбивал глиняный горшок о печь. Сколько черепков собирали, столько детишек должно было народиться. Дорогих гостей укладывали ночевать на печке.               
               
               
                А  вечером, когда потрескивали угольки , собиралась вся семья вокруг печки. Мать и бабушка рукодельничали, отец обувь чинил, ребятишки к деду прижимались, истории и сказки слушали. На столе остывал хлеб из русской печки. Душевно было, тепло  у родного очага. Так вот и счастье приходило и поселялось в доме.               
               
               
                Прочитала моя подружка семейская да еще про другую печку из детства вспомнила, глинобитную."Девчонки, мы тут часто говорим про печку. Када захолодаить, так охота, штоб она была. И наверна у всех представление об кирпичной печки. А я то хочу рассказать про глинобитную.            
               
               
                Заготавливали спирва камни большие - булыжники, кучу. вторую кучу помельче камней. Глину вазили с глинишша. тожа кучу большую. в доме, аде должна стоять печка - строили короб с толстых досок или брёвнушик. Заваливали булыжниками, потом мелким гравием. Када настроють вровень с полом, заливали глиной. Пожиже разводили и лили, заливали типа фундамет. Потом уже выше пола , када просохнить, делали коробку и били уже не жикую, а такую твердую глину. Спицальные колотушки ладили. Ета бревнушки диаметром 18-23 см не высокие, ставили на попа и прибивали выструганную, коротенькую ручку. Через весь бревнушка-биту, типа, как две ручки по обе стороны колотушки. И били. Надо было так бить, штоб в глине не оставалось ни одново пузырька воздушныва, а то печку рвать будить при нагривании. Сушуть. Снова поднимають доски - снова глину бьють.Ну вот метру от пола набили, пора прорезь делать для лянюшки. В сторону по боку вставляли доску, теперь бы просто поставили брусик, а раньше, штоб брус выпилить все вручную, пила с друмя ручками. Поетому ставили доску, обычно драли. Выбирали лясину деловую, и большим топором, как яво звали то- язва, забыла, драли доски. Толстые откалывались. Ну как лучину шапають, так и доски. Скабелкой потом подчистють вот и плаха.               
               
                А вот как топку делали, чем укрепляли, не помню. Можа бочки какие во внутрь ложили и сверьху били. Дошли до чувала, там ишо надо под галанку дымоход сделать и под лучину. Штоб лучина горела, избу святила, а дым шел в трубу.               
               
                Плиты не было раньше, просто шасток и усе. Задвижки раньше ни было для трубы, а сверьху на крыше закрывали какой-нибыть старой сковородой или вядром. Я када у бабушки ночевала, лазила закрывать на крышу , а када бабушка печку топила- то длиной жердиной сдвигала сковороду в бок. А вот работишшши было.               
               
                Печка глинобитная не шипка нагревалась снаружи, зато внутри- жаркая. Вот на такой печки я и родилась. А потом, када кирпич начали обжигать- уже кирпичные пошли. С имя лехче- клали быстро их. Вот девыньки мои, я такая годастыя - паря вобше. Можа хто Чикойские почитають да дополнють, как били печки. "               
               
               Евдокия у нас с хорошей памятью прошлого и рассказывать горазда, не забывает семейский говор.    А вот и  еще одна семейская девчоночка вспомнила:"Вот я видимо тожны давнишная, меня отправляли на верх эту задвижку открывать и закрывать, это было для меня трудно. Она такая тяжолая была, я её сначала то подниму, а потом силешок не хватает я её волком, а там сажа она упадёт и грязи, от меня за это ругали. Потом помню, как с кирпича ложили первую, и когда печку топили, я так рада была, что не надо лезь вверх. И любила блины с печки, такие толстые. Макаешь и любуешься на огонь, от браво."