Как рождаются стихи

Дыра сначала была малюсенькой. Даже не дырочка - точка. Просто в одно утро она проснулась с ней, и больше не расставалась.

Сначала чувство стыда за внезапно случившийся в ней прокол стремилось найти себе выход. Она задавала вопрос совсем незнакомым людям: заметна ли эта её крапинка с чернеющей сердцевинкой и очень ли портит внешний вид.

Люди шарахались. Ненормальная какая-то.

Затем "точка" расширилась до размеров упавшего с дерева яблока сорта Пепин Шафран (в её детстве постоянно бывшим в крапинку). Скрывать факт её наличия от окружающих было уже сложнее. Приходилось объяснять, что особенности "яблока" - это ещё не яблоко целиком.

Ненормальной её считать перестали. Начали дурой.

Когда диаметр дыры внутри неё достиг размера теннисного мяча, она решилась поговорить об этом с матерью. Мать поведала, что с дырами живёт весь их женский род, и даже внешность - единственное, что было наследованным ею от отца - увести от судьбы изначально бы не смогла.
Хотя слабая надежда у неё, матери, до дня признания дочери на это всё же оставалась.


Дыра поглощала в себе всё то хорошее, что она помнила с детства.

Она заглотила восторг от залитых солнцем весенних дней, раскрашенный цветным мелом из квадратных коробочек асфальт под окнами их четвёртого этажа, брызги счастья, сопровождающего разрешения матери при определённой температуре сменить колготки на гольфы, а при ещё большем её увеличении гольфы на носки: таких же разных цветов, как и мел, покупка которого когда-то приводила в экстаз.

Она зажевала воспоминания о променадах с мамой до парка Сокольники в официальный для маленьких детей тихий час, о вкусных булочках с первым её кофе в тамошнем кафе, о волшебно пошедшем летнем дожде, подарившим радость надевания первых же "прозрачных взрослых женских" колготок (ей было всего десять лет), мультфильме "Пёс в сапогах" (и так давно растерявшем свою магию: кошки, включая чёрных, — единственные, кто спасал её от предчувствия дня появления точки).

Она отняла радость начальной половины школьных лет - настолько естественную, что оказавшуюся неспособной сохранить хотя бы детали, которые помешали бы схлопнуть её до краёв дыры.

К моменту, когда дыра, похитив даже память о прогулках по Новому Арбату за первыми: позолоченными с крупным Александритом, и золотыми с рубинами, - серёжками дотянулась до величины другого мяча - футбольного, она поняла, что ни один мужчина не любил её. Ни один не хотел ни ждать, ни терпеть, ни бороться. Дыра дала знание об этом с явной целью украсть остатки способности испытывать нежность.

Она перестала нормально питаться: пила только кофе, заедая его то мёдом, то вареньем: попытка восстановить в памяти свои счастливейшие двенадцать - последний радостный год, пришедшийся на самое начало девяностых.

Иногда, правда, покупала себе яблоки, сморщенные и оттого особенно сладкие. Иногда варила кашу. Сначала манную, потому что сил не было вообще. Потом, понимая, что дыру можно было бы обмануть, как обманывают похожую беду язвенники - начала готовить себе настоящую монастырскую овсянку, связанную с детством более длительным и непрерывным периодом, чем все отдельные счастливые моменты вместе взятые.

Но и это вскоре перестало помогать.

Но самое тяжёлое ждало впереди. Ей вдруг показалось, что она посмотрела все существующие в мире, а значит, могущие помочь вернуться в него, фильмы американского и европейского производства (в современных русских доказывалось, что счастливой можно стать только УЖЕ будучи легкомысленной - не её тема) - и тогда её захватил один большой страх, что скоро дыра поглотит и МУЗЫКУ. Она всё реже стала включать её дома, сидела в почти полной тишине - и очень испугалась, что однажды и навсегда выключит радио и в машине.

И тогда она сделала единственную возможную вещь - попросила о помощи давно знакомую ведьму: очень красивую женщину.

Красивая женщина сказала, что надо просто что-то делать по той теме, по которой в тебе больше всего любви.

И тут она снова почему-то подумала о девяностых, затем пошла к машине, включила Рок ФМ на полную громкость и поехала кататься в парк, уже спасший её как-то по-настоящему волшебной подсказкой. На обратном пути внутри неё зажглись воспоминания об этом спасении - настолько яркие, что не успевшие быть поглощёнными дырой...

Дым над водой даже кончаясь может быть только розовым.