Талисман удачи. Гл. 12 Ирина

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ирина

— Тук-тук. Ирина, ты не занята? Можно войти?
— А… Товарищ генерал, конечно, можно. Я как раз собиралась идти к Вам с докладом, — молодая женщина поднялась со своего рабочего места, где уже несколько часов подряд безрезультатно сидела над разложенными планами боевой операции, пытаясь составить по ним хоть какой-то правдоподобный отчет. Отчетная бумага была до сих пор кристалльно чистой. Ирина выстроилась по стойке «смирно» и заставила себя посмотреть в глаза начальника оперативного отдела.
Агентство Космического Союза Доверия уже много лет являлось мощнейшей засекреченной организацией лучших военных, ученых, аналитиков, дипломатов и многих других узких специалистов. Участвуя в разрешении различных международных конфликтов, раскрывая страшные преступления и предотвращая глобальные катастрофы, агентство, применяя самые непредсказуемые шаги, тактики и методики, проявляло постоянство лишь в одном — всегда и во всем оставаться незаметным глазу простого обывателя. Ты можешь выбирать любые средства для достижения поставленных перед тобой твоим же начальством учебных или боевых задач и целей, но ты всегда должен возвращаться на базу живым, не пойманным и не раскрытым как агент — разумеется, с выполненным заданием.
Именно в этом агентстве, в одном из его отделов уже более пяти лет и работала Ирина. Она была оперативным сотрудником. И в ее задачи входило самое сложное — предотвращать преступления против мира и безопасности человечества. Ирина ничего не боялась: ни трудностей, ни врагов мирового спокойствия, ни своего начальства. Но сегодня встреча с руководством радостной не была. Отчет до сих пор был пустым, и хороших новостей у нее не было.
— Вот видишь. Если гора не идет к Магомету, я сам к тебе пришел. Вольно, вольно. Отчеты готовы? Можно взглянуть?
— Нет, товарищ генерал. Они еще не готовы. Работаю над этим.
— Что ж. Документация потерпит. Готов выслушать тебя так, — генерал уселся с противоположной стороны стола, жестом разрешая Ирине занять свое место.
— Э… — Ирина, по-прежнему стоя на ногах, набрала полную грудь воздуха, но, встретив внимательный взгляд своего начальника, медленно выдохнула и опустила глаза.
— Ну?
— У меня нет положительного отчета. Моя группа почти провалила задание. Это моя вина, в первую очередь. Моя ответственность.
— Позволь спросить. Как это — почти провалила задание?
— Почти, сэр, в данном случае наречие из ближайшего будущего. Вопрос нескольких дней. Я уже ни на что не могу повлиять. Я не справилась.
— Вот как? У тебя есть еще несколько дней, чтобы изменить ситуацию, а ты себя уже приговорила и похоронила? Сдаешься, не дойдя до финала? И это говорит один из лучших моих бойцов? Один из лучших руководителей оперативных групп? Чего же мне ожидать от остальных в таком случае? Знаешь, может, это и к лучшему, что Ялана больше нет с нами. И ему не приходится слышать такие проявления малодушия. Видеть такой позор.
— Товарищ генерал! Я два раза просила Вас освободить меня от этого задания! Вы два раза отказывали мне в этом, хотя с самого начала было понятно, что это задание я не потяну! Я готова взять три… нет — пять, десять сложнейших заданий по нашему отделу взамен этого. Но Вы же не даете мне ни единого шанса! Вы упрекаете меня в малодушии, хотя сейчас во мне говорит лишь честность. Честность и ответственность за то, что мне поручено. Я вижу, что я не справляюсь. И может быть, еще не поздно подключить сюда другую группу? Товарищ генерал, я прошу Вас, снимите с меня это задание!
— Снять — это очень легко, Ирина. А кому я его поручу?
— Кому? Да хоть кому. Можно группе Дона, группе Кати, Вадику, в конце концов!
— Вадик и Катя не доросли до тебя по квалификации, а Дон…
— А Дон? Он намного опытнее меня. Поручите это задание ему!
— Я не могу этого сделать, Ирина. Позавчера группа Дона пропала без вести. Я еще не объявлял официально. Не хочу преждевременно создавать панику. Но хойеры наступают. Они проредили политиков и ученых, теперь, боюсь, в поле зрения у них наша организация. Все свидетельствует об этом. Или кто-то им сдал наши планы, или просто почувствовали опасность с нашей стороны. Но они не дремлют, Ирина. И у нас нет права на ошибку. Именно поэтому данное задание у тебя. Именно поэтому я сюда пришел. Сядь. Обсудим твои проблемы. Без эмоций. Давай только факты. Почему ты убеждена, что не в состоянии справится с этим заданием?
— Почему? — Ирина пожала плечами и пропустила мимо ушей указание присесть на свое место. — Да потому что я не могу быть объективной. Я не могу быть беспристрастной. Как? Как мне отбросить эмоции, когда у меня на глазах погибает одна сестра, когда не известно что происходит с другой сестрой? Как? Как мне оставаться профессионалом, когда речь идет о родственных связях? Я отправляю своих ребят на задание и сижу-переживаю, как бы эти костоломы не перешли черту. Да будь я объективной и беспристрастной, разве я бы стала чикаться с этой малявкой, которая мне все нервы вымотала уже? Ей еще только что стукнул двадцать один год — совершеннолетие по Александрийским меркам, а она ведет себя так, будто уже все на свете повидала, все знает и все умеет. Да я бы лично пришла и наподдавала ей как следует. И узнала бы все, что требуется для выполнения задания. Но она — моя сестра. Младшая сестра, и я не могу. Нет, я, конечно, могу, но когда она смотрит на меня своими кукольными глазами, когда смеется надо мной, когда на полном серьезе обвиняет меня в смерти Ольги, когда…
— Стоп, Ирина. Не так быстро, — прервал генерал обещавшую быть очень многословной тираду молодой женщины, а затем тихим размеренным тоном продолжил: — Давай все по порядочку и более спокойно. Сядь уже. Я соболезную тебе по поводу гибели сестры. Но с того света, сама знаешь, не возвращаются. Ты не можешь изменить то, что случилось. Никто не может. И слезы, необходимые в снятии нервного напряжения, не помогут тебе принимать верные решения. От того, что ты сейчас схватишься за голову и будешь кричать, ничего не случится. Но ты в состоянии найти и призвать к ответу тех, кто это сделал. Более того, если ты сейчас сдашься на половине пути, ты как никогда подведешь Ольгу. То дело, которым она занималась, то, во что она верила,— все перестанет иметь значение. Ее смерть станет глупой и напрасной.
— Знаю, — Ирина наконец-то присела. — Только эта мысль и помогает держаться. Несмотря ни на что — идти вперед.
— Это хорошо. Это правильно, Ирина. Ты очень сильная, и я всегда это знал… Так, пошли дальше. Твоя вторая сестра. Юля. Что с ней не так?
— Все не так.
— Все — это не ответ. Как мы с тобой договорились? Без эмоций. Только факты. Я слушаю. Какие здесь проблемы?
— Здесь очень большие проблемы, сэр. И… это семейное. Это не рассказать в двух словах.
— А я никуда не спешу. Рассказывай. Какие у вас отношения?
— Отношения? Нет у нас никаких отношений. Она глупая вздорная девчонка, в голове которой если не ветер, то тараканы точно. Мне не о чем с ней разговаривать, да и разговаривать она прилично не умеет. До задания я видела ее последний раз года два или три назад, на ее свадьбе. До этого мы не общались с ней еще года четыре, и еще года три до этого. Да и еще бы столько не общаться.
— Почему?
— Почему? Да потому что с ней не о чем беседовать. Она не может быть серьезной. Она ругается, как сапожник, это при том, что родители ее миссионеры и несут людям слово Божье. Юля врет всем, кому не лень. И, опять же, близким людям в первую очередь. Она бывает злой, как оса. Причем совершенно без всяких причин. Именно поэтому, наверно, она предпочитает жить одна и не поддерживать связей с родственниками. Я не знаю. Она пару раз видела меня с моими напарниками, каждый раз с разными, видела, как я свободно трачу деньги, так она тут же решила, что я женщина легкого поведения, находящаяся на содержании мужчин. Сама же вышла замуж по расчету, но, как мы выяснили, и двух лет с мужем не прожила. Сейчас, судя по всему, встречается с военным. Образование неоконченное. С работы ее уволили за профнепригодность. О чем с ней общаться? Мы слишком разные с ней, чтобы у нас могли быть общие интересы.
— Тебя злит, что она не такая, как ты? Что она не похожа на тебя?
— Нет. С чего мне на нее злиться? — Ирина встретилась глазами с проницательным взглядом генерала. — Да, меня это злит. Каждый хочет иметь родственников, которыми можно было бы гордиться. А мне приходится стыдиться ее.
— Родственников, Ирина, не выбирают. В чем, по-твоему, причина ее агрессии к близким людям и к миру в целом?
— Откуда я знаю? Да и желания копаться в ее душе у меня нет.
— Может быть, причина ее агрессии как раз в этом и состоит? В том, что никому до нее нет дела?
— Не знаю. Я не думала на эту тему.
— А ты подумай, Ирина. Возможно, сейчас наступило для этого самое подходящее время. Почему Ольга доверила свою тайну именно ей? Как считаешь?
Ирина пожала плечами.
— Я сто пятьдесят раз сама себя об этом спрашивала, но я не нахожу ответа.
— Может, Ольга знала о Юлии что-то такое, чего не знаешь ты?
— Скорее всего, но я не знаю, что это может быть.
— Верю, Ирина, верю. И это твоя профессиональная ошибка.
— Профессиональная ошибка?
— Конечно, — генерал бесстрастно выдержал возмущенный взгляд лучшего агента своего отдела. — Ты выходишь на задание, предварительно не собрав информацию об искомом объекте. Твоя информационная база есть воспоминания двух-, трех-, четырехлетней давности. Разве профессионал может позволить себе такую роскошь, как опираться только лишь на свои воспоминания? Ответь мне правдиво. Если бы Юля была не твоей сестрой, а совершенно чужим для тебя человеком, твой подход в подготовке к заданию претерпел бы какие-то изменения по сравнению с тем, что мы имеем сейчас? А?.. Молчишь?
— Думаю… Да, Вы правы, товарищ генерал. Я совершенно не знаю свою сестру, и не потрудилась узнать о ней дополнительную информацию из других источников.
— Вот видишь. Ничего, умение признавать свои ошибки есть важный шаг на пути к их исправлению. Давай анализировать дальше. Что там у нас по найденному медальону?
— Ничего конкретного, — Ирина достала из кармана флэшку, найденную в ошейнике собаки. — Дорк сейчас этим занимается. Информации на ней очень много. Мы подключили и аналитиков, и ребят из технического отдела для обработки данных, но пока без просветов. Справочная и учебная литература. Космические карты, навигационные расчеты. Несколько служебных файлов по «Лазуриту» — закрытой ныне корпорации по производству оборудования для морской техники. Солидный фотоальбом. Много современной музыки. Даже порнография есть. В общем — полный набор информационного хлама. Что из этого нужно нам — пока не ясно. Работаем.
— Понятно. Идем дальше. Что произошло вчера у вас на Александрии? Ты объяснила Юле, для чего нам нужна ее документация?
— Нет, она не дала мне такой возможности. Мы опять друг друга не поняли.
— Давай-ка подробно. С деталями.
— Ну, деталей, в принципе, не так много. Остановилась Юля в доме сестры своего мужа. Вычислили ее очень быстро. Ребята раздобыли три адреса, где она могла бы быть, но их даже перебирать не пришлось. Она включила свой телефон, ее сразу и нашли. Пришли в дом. Она нас как увидела, так сразу без лишних рассуждений в бега. Кайл ее догнал самый первый, схватил, попытался удержать. Она в ответ — царапаться и кусаться. Как кошка, право слово. Кайл ей двинул, чтоб не дергалась, я двинула Кайлу, чтоб не смел бить мою сестру. Пока мы с ним разбирались, Юля попыталась от нас улизнуть. Хорошо, что Лукас с Мареком с черного хода подоспели, скрутили ее.
— Так. Дальше?
— Дальше? Далее, как на Каликанте, ей выдвинули ультиматум: отдать исследования Ольги — и никто не пострадает. Но она понесла какую-то ахинею, что ни архивов, ни денег не видать нам как своих ушей. Что у нее сгорел дом, что ей негде жить, что если бы не Ольга, у нее не было бы никакой надежды на счастливое будущее. И она нам ничего не скажет. А если мы ее тронем хотя бы пальцем, то она, как злая ведьма, превратит нас в лягушек. У нас выпадут все волосы, мы покроемся слизью, и еще кучу всякой прелести на нас нашлет, если мы от нее не отстанем. Я ей объяснила, что Ольга собиралась передать результаты своих исследований именно мне, что это настолько важно, что она даже и не представляет, но она только смеялась в ответ. Порекомендовала мне вызвать сюда сестру и спросить у нее лично, — Ирина вздохнула. — Мне пришлось сообщить ей, что Ольгу убили, пока она была на Каликанте. Юля отказалась мне верить. Мы включили ей новостной канал, чтобы она убедилась в справедливости моих слов. А она, как увидела репортаж о гибели Ольги да о проникновении в королевский музей, вся в лице изменилась. Сказала что-то вроде того, что это я убила ее, и она мне этого никогда не простит. А затем и вовсе грохнулась в глубокий обморок. Вот. Обыск в помещении также ничего не дал. Тут к ней еще завалились гости, и нам пришлось срочно оттуда убираться.
— Хм. Какие-то нестыковки, Ирина. Не могу понять еще, что именно. Но поверь моему опыту — что-то здесь не так.
— Все здесь так, товарищ генерал. Во всем здесь моя вина. Если бы я с самого начала серьезней отнеслась к тому, что говорит Ольга, если бы я не сорвала нашу первую с ней встречу, все разработки были бы сейчас у нас в руках. И мы бы знали все и об этих пророчествах, и об этих несчастных случаях. И о том, что нам делать дальше. А если бы я пришла пораньше на вторую встречу, возможно, я смогла бы предотвратить и Ольгину гибель.
— Верно. Или бы погибла вместе с ней. Давай без самобичевания. Все так, как есть. Прокрути мне лучше еще раз запись последних слов твоей сестры. Я хочу снова послушать то, что она сказала.
— Хорошо. Сейчас, — Ирина нажала несколько кнопок в наручных часах. Комнату тотчас заполнили различные звуки. Шум полицейской сирены, гул торгового зала, крики людей, пораженных падением молодой женщины с балкона четвертого этажа престижного магазина:
«…— Ирина! Ирина! Ты все-таки пришла?
— Господи, Оленька! Держись! Держись, слышишь? Не смей умирать. Врачи уже в пути, едут.
— Нет, они мне не позволят остаться… Потому что я знаю все о них…А они читают мысли. Ирина, запомни, они знают наши мысли, мои, твои…
— Да-да, Оленька, это так. Архивы. Ты говорила, что принесешь мне документы. Доказательства.
— Есть. Все есть. Но не с собой… Они следят за мной. Давно следят. Но они их не найдут… Я их отдала. Не бойся, они не выйдут за пределы нашей семьи. Их легко найти… На Марте… Юля знает…
— Что знает? Где они? Боже мой! Оленька! Нет! НЕТ!!!...»
— Понятно, — генерал задумчиво подпер подбородок. — Профессиональная ошибка номер два.
— Ошибка номер два?
— Да. Отсутствие наблюдательности. Ольга тебе не говорила, что документы у Юли.
— Как — «не говорила»?
— Прослушай запись еще раз. Более внимательно. Она сказала, что архивы спрятаны. А Юля о чем-то знает. Но она не сказала, что архивы именно у Юли. И результаты ваших поисковых мероприятий косвенно это также подтверждают. Разве нет?
— Но как же так? А слова самой Юлии?
— Юля переживает за какие-то документы в совокупности с деньгами. Верно? Не факт, что речь идет о том, что ищем мы. В любом случае — уже больше одного варианта. Так?
— Мм-м… Может, и так. Но где тогда документы?
— Интересный вопрос, правда? Одно могу сказать: вряд ли у хойеров. Были бы у них — вчерашнего нападения на музей мы бы не получили. Согласна?
— Думаете, что это все-таки хойеры?
— Убежден в этом. Люди еще не доросли до такого, чтобы совсем не оставлять никаких следов. А они провернули все очень чисто. И этим себя и выдали. Ладно. Тут пусть занимается полиция. Наша задача — разыскать архивы первыми. А раз только Юля знает что-то, что может оказаться полезным по нашему делу, тебе придется найти к ней подход. Чтобы она сама захотела нам помочь.
— Найти к Юле подход? Это после всего, что было? Это нереально! – женщина отрицательно замотала головой.
— Слово «нереально» отсутствует в моем словарном запасе. Есть слово «надо». Поговори с сестрой без угроз, по-дружески. Прямо попроси о помощи. Завербуй в свою группу, наконец. Придумай что-нибудь. Ты ведь руководитель.
— Угу. Это Вы знаете, что я руководитель. А Юля считает меня убийцей, — Ирина вздохнула и помрачнела. — Она мне никогда не поверит и никогда не простит.
— Ирина. Близкие люди нам чаще, чем чужие, делают больно. Им это проще. Они лучше чужих знают, как и куда надо бить. Но поступают так они часто потому, что хотят нас видеть лучше, чем мы есть, хотят переделать нас, усовершенствовать, и при этом очень часто судят опрометчиво и неправильно. Ты согласна с этим?
— Конечно.
— Тогда почему сама поступаешь точно так же, а?
Ирина задумалась.
— Это будет сложное задание, товарищ генерал. Но… я попробую еще раз.
— Спасибо. Знаешь, Ялан часто повторял такую фразу: «Ничего не делать всегда легче, чем делать что-то, встать на путь — легче, чем идти по нему. Но уважать себя мы будем только за то, что сделали с трудом, только тогда, когда нам не было легко». Ты молодец, Ирина.