Перелётные птицы. Родословная по матери

               
                (моя родословная по материнской линии )
               
                ПРОЛОГ
   
   Сегодня, когда Бог дал мне возможность отсчитывать восьмой десяток, когда двум старшим внукам уже под  двадцать пять,  видимо, пришла пора «собирать камни» и передать потомкам эстафету памяти о наших пращурах.

  О своих предках по отцовской линии я написал документальную повесть «Атланты», теперь настал черёд написать родословную по материнской линии. К сожалению, насколько мне известно,  никто из родственников по материнской линии сбором материалов в архивах, церковных записях и иных источниках документированной информации не занимался, что, безусловно,  стало бы исторической базой для наших потомков, но в доверительной беседе с ними  вряд ли последним будут интересны сухие казённые фразы официальных документов.

  Поэтому я решил пойти другим путём, написать родословную, исключительно по услышанным мною в разные годы  из уст многих родственников,  рассказам о наших предках. Есть в ней для меня и «белые пятна», требующие до осмысления, и предположения, не нашедшие пока документального подтверждения, и догадки, за абсолютную достоверность которых поручиться не берусь.  В своём повествовании я попытаюсь собрать бусинки отдельных историй на  нить, название которой – ЖИЗНЬ.

  Должен заметить, что воспоминания о наших предках написала моя двоюродная племянница Наталия Георгиевна Прозорович 1950 г.р., которая младше меня всего на три года и с которой на протяжении всей жизни мы поддерживаем тесные родственные отношения. Она дочь самой старшей из всех моих двоюродных сестёр и братьев  - Лины (Магдалины Андреевны), а родила Лина Наталию в девятнадцатилетнем возрасте.   А моя мать – Анель Иосифовна (приходящаяся Лине тётей) самая  младшая в поколении РОДИТЕЛЕЙ  моих двоюродных братьев и сестёр, родила меня в 35 лет, и я являюсь самым младшим из всех моих двоюродных братьев и сестёр.

  Следует отметить, что воспоминания Наталии Георгиевны базируются на рассказах её бабушки Ядвиги Иосифовны, приходившейся старшей сестрой моей матери, и её личных наблюдений за окружавшими её родственниками.

 Биографические факты «подгонять и подправлять» нельзя.  Поэтому наши с Наталией Георгиевной  описания фактов будут  совпадать.   И, что греха таить, текст их описания часто позаимствован  мною  с  согласия Наталии Георгиевны из её книги, за что ей огромная благодарность.  Однако оценка того, почему те или иные биографические факты произошли так, а не иначе во многом зависит от сопутствовавшей  им исторической эпохи. И это даёт нам с Наталией Георгиевной право каждому самостоятельно выдвигать  свою гипотезу и давать свою  оценку происходившему.

    
     Мой прадед  Франц (Францис) Янкевичус. (около 1842 – 1895 гг)

  Францис (здесь и далее  отсутствие дат,  имён,  отчеств, фамилий  будет означать, что они мною не найдены – Прим. Авт.) родился в семье ЛИТОВСКИХ  разночинцев. Отец его служил учителем, мать была домохозяйкой. Учился Францис в Кретингской местечковой литовской гимназии, по окончании  поступил в  Кёнигсбергский университет (кажется на юриста), но его не закончил,  скорее всего, из-за материальных трудностей, т.к. учёба и проживание за границей стоили очень дорого. Позднее   отправился в Варшаву, входившую тогда в состав России, где поступил и окончил коммерческое училище, там он изучал экономику, право, бухучёт, делопроизводство, финансы и др. дисциплины.

   Место учёбы  выбиралось  ближе к родному дому – литовскому городку Кретинга ( до 1915 года – Кретинген), расположенному  примерно в 15 километрах к юго-востоку от курорта Паланга, и на таком же удалении от города Клайпеда на северо-восток,  и в километрах десяти  от балтийского побережья  в этническом районе Жемайтия.  Ведь  Москва и Петербург, как место учёбы, находились значительно дальше, чем Варшава и тем более Кёнингсберг.

  В возрасте 29 лет Францис вернулся домой после учёбы и стал искать работу. В это время в окрестностях Крятинги барон из местных прибалтийских немцев,      ( фамилия которого мне не известна) искал себе нового управляющего имением.  Увидев диплом коммерческого училища, и то, как Францис разговаривал с ним на немецком (вот в чём проявилась польза от учёбы в Кёнигсберге),  барон пришел в восторг и сразу же взял его на работу с испытательным сроком один год.  Выделил ему квартиру с отдельным входом во флигеле своей усадьбы. Но поставил условие в течение года жениться. Видимо, барон полагал, что женитьба и рождение детей помогут молодому управляющему, с одной стороны остепениться, что необходимо работнику, отвечающему за финансы и документы, а с другой стороны, позволит  на равных общаться с  массой  отцов  больших крестьянских семей, проживающих на его, баронских, землях.
 
       Как  Францис познакомился со своей будущей женой неизвестно, но они полюбили  друг другу, и в 1871 году   обвенчались, а в 1872 году у них родился сын – мой дедушка Иозус Янкявичус, а его мать стала нашей прабабушкой, фотографий которой нет, и имени которой я не знаю. Известно только, что  наша  прабабушка была чистой литовкой, но рано осиротела, и её взяла на воспитание её тётка, сестра её матери. Тётка была женой прибалтийского немца, поэтому наша прабабушка знала в совершенстве и литовский, и немецкий языки  и получила строгое немецкое воспитание, базировавшееся на дисциплине, чистоте и порядке.  Поэтому  прабабушка  бедных батраков-литовцев, ставя им в пример немцев,  называла пренебрежительно «клумпя» (сабо на деревянной подошве, обувка беднейших людей, издававшая при ходьбе по полу и камням специфический стук).

Мой дедушка Иозус Янкевичус. (1872 – май 1920гг)

    Образование и воспитание  прадеда и прабабки позволяло в стенах дома обучать юного Иозуса. И отец,  и мать обучали его немецкому языку, а Францис обучал также польскому и немного русскому языку, Мальчику прививали  основы этики и поведения интеллигенции. У него рано обнаружился музыкальный слух, и отец стал обучать его игре на пианино и духовых музыкальных инструментах.

   Когда Иозасу исполнилось лет 12-13 и он учился в Кретингской  местечковой литовской гимназии,  отец часто брал его с собой во время летних каникул на свою службу, где знакомил с организацией хозяйства баронского имения, возил по окрестным землям, принадлежащим барону,  и хуторам, на которых жили крестьяне, арендовавшие пахотные земли и пастбища, за пользование которыми платили арендную плату, приносившую барону основной его доход.

  Францис целенаправленно с юных лет готовил сына к поступлению в Варшавское коммерческое училище, которое некогда сам окончил, приобретя столь высокооплачиваемую профессию. Выполнив волю отца и став студентом коммерческого училища, Иозус стал часто помогать отцу на службе, и даже дважды на длительный срок замещал его, когда тот стал часто болеть. Из-за этих длительных отлучек ему дважды пришлось брать академический отпуск, и в    коммерческом училище он проучился шесть лет вместо положенных четырёх. Вроде бы даже выпускные экзамены он сдавал экстерном, т.к. во время его второго длительного замещения отца тот умер.

  Барон,  уже состарившийся к этому времени и практически не вмешивавшийся в хозяйственные дела, был несказанно рад, что ему не нужно искать нового управляющего. Ведь Иозуса он знал с рождения, видел, что он перенял весь опыт своего отца в делах управления имением, и доверял ему как сыну. Иозусу шел двадцать четвёртый год. Единственное, что его волновало, как и в случае с Францисом, Иозус не был женат.

   У жены барона была  нетитулованная дальняя родственница с неплохим приданым, правда, как и жена барона – немка, причём настолько не привлекательная для Иозуса, что он особого внимания на неё не обращал.  Она гостила в имении, неоднократно видела  Иозуса и созналась баронессе, что влюбилась в него.  Барон переговорил на эту тему с матерью Иозуса, которая, напомню,  получила немецкое воспитание.  Поэтому за предложение барона она «ухватилась обеими руками», обещав сделать всё для этого брака. Начавшиеся ежедневные разговоры матери с сыном, Иозусом, очень скоро переросли в громкие скандалы, истинной виновницей которых стала моя будущая бабушка – Барбара Стербовичуте.


   Моя бабушка Барбара Янкевичене (урожд. Стербовичуте)  28.03.1876 – 08.03.1958

     «Барбара родилась на хуторе вблизи литовского  городка Кретинга   в 1876 году. Семья её была многодетной, и корнями уходила к литовской народности мажейти, язык которых отличался от литературного  литовского. Например, как говор беломорских поморов от говора донских казаков. После смерти своего отца, Барбара  осталась при больной матери, нуждающейся в постоянном уходе. Трое братьев и две сестры создали свои семьи и разъехались.

   Большим хуторским хозяйством надо было управлять. Опекуном и управляющим стал брат матери, ксёндз. Вскоре дядя практически прибрал хутор к своим рукам, оставив племянницу бесприданницей. Ведь в случае, если Барбара выйдет замуж и уедет с хутора, ему придётся за свои деньги нанимать прислугу для ухода за его больной сестрой, матерью Барбары. Он угрожал Барбаре, постоянно отказывал женихам: «Выйдешь замуж, уйдёшь с хутора с пустыми руками и в чём есть, ни копейки не дам».

   О сестрах и братьях бабушки и их потомках информации нет. Лишь раза два в начале шестидесятых к моей маме на собственной «Волге» приезжал из Кретинги мужчина пенсионного возраста, двоюродный   брат бабушки -  Стэпонс Стербовичус, который был моложе бабушки лет на пятнадцать и приходившийся моей маме двоюродным  дядей, он внешне имел некоторое сходство с маминым братом Станиславом.  Но бабушка к этому времени уже умерла, а мою мать он видел лишь раз в 1912 году,  новорождённым ребёнком, сам, будучи ещё подростком.  Об остальных братьях и сестрах  бабушки он сказал, что все умерли. А так как моя мама о них знала только из рассказов бабушки, у которой не было даже их фотографий, какой-либо интерес к ним и их потомкам не проявила. Несколько раз обменивались поздравительными открытками, но после 1965 года переписка с их стороны прекратилась, видимо, Степонс умер, а связь с последующими поколениями из-за отсутствия взаимного знакомства прервалась.

     Барбара, которой уже шел двадцатый год, была красавицей со статной фигурой и красивым лицом. Когда ксёндз по воскресеньям был занят в костёле, Барбара сделав все дела по дому, убегала в Крятингу, в парк, где по воскресеньям играл любительский духовой оркестр, в котором  на валторне  играл мой дедушка Иозус Янкявичус, а молодежь танцевала. Иозус сразу приметил стройную голубоглазую красавицу. Они познакомились, и вскоре их чувства переросли в любовь. Иозус сделал Барбаре предложение, и  увёл её с хутора, как и обещал ксёндз,  с пустыми руками.

    К тому времени Иозус уже заработал достаточно денег, чтобы организовать свадьбу и жить своей семьёй.  Содержал он и свою мать, которая не приняла невестку. Иозус  отделил с согласия  барона матери комнату с кухней и отдельным входом от выделенного когда-то его отцу просторного шести комнатного  флигеля.

  В 1896 году дедушка и бабушка обвенчались. Так бедная бесприданница-сирота  стала Барбарой Янкевичене. Такое окончание в литовской фамилии говорит о статусе замужней женщины. Резюмируя заметим, что мой дедушка действительно женился вопреки воле матери, готовившей ему в жены немку,  но не из желания досадить матери, а по большой любви к Барбаре.

  Дальнейшее повествование о дедушке и бабушке я поведу параллельно ибо всю жизнь они провели вместе. Дедушка продолжил работать управляющим имения. Бабушка родила четверых детей: мальчика и трёх девочек, но они умерли в младенчестве. И лишь в 1903 году родился сын Ян, выросший взрослым человеком и оставивший наследников.

    В первые годы нового ХХ века умер старый барон. Бразды правления имением перешли к безалаберной и взбалмошной баронессе, абсолютно ничего не понимавшей в управлении хозяйством. С одной стороны она готова была уволить Иозуса за нанесенное ей оскорбление – отказ Иозуса от её кандидатуры невесты, но с другой стороны она понимала, что без него она не справится и пустит состояние по ветру.
 
  Наступил 1904 год. В России назревала революционная ситуация. В Крятинге пошел слух, что социалисты расклеили листовки, в которых призывали крестьян «Пустить красного петуха», т.е. поджигать помещичьи имения, в первую очередь прибалтийских немцев. Дошел этот слух и до баронессы. И действительно такие поджоги в ряде мест происходили.  Баронесса занервничала, и вскоре уехала в Германию, якобы навестить родню. Вернулась через три недели и привезла двух  солидных  немцев, которых представила Иозусу, как служащих  аудиторской фирмы. Они проверили все документы, финансы, заставили Иозуса объездить с ними все закоулки владений баронессы.

    Закончив проверки, попросили собрать весь персонал усадьбы. Баронесса  объявила персоналу, что она уезжает жить к родственникам в Германию, а  имение продаёт, и что один из «аудиторов» будущий хозяин имения. Новый владелец попросил всех,  до его окончательного переезда через месяц,  выполнять свои обязанности. Затем сухо добавил, что привезёт весь свой  персонал из Германии, и после передачи дел отпустит всех прежних работников, выплатив им жалование за полгода вперёд.

         Дед с семьёй  оказался без жилья, положенных ему,как управляющему, дров для отопления и керосина для ламп и примусов, а самое главное без высокооплачиваемой работы.  Помог ему старый друг, однокашник по варшавской коммерческой школе, уже давно подавшийся на военную службу, и служивший в офицерском звании на должности заместителя командира полка по тылу в национальном литовском стрелковом полку царской русской армии, дислоцированном под Кретингой.  Это были полки аналогичные  латышским стрелкам, вошедшим в историю переходом после революции на службу В. И. Ленину и большевикам.

   Друг предложил деду поступить к ним в полк вольнонаёмным при штабе, где бы он выполнял обязанности финансиста-кассира, бухгалтера, делопроизводителя и писаря.  Надо сказать, что вольнонаёмные специалисты в армии тогда получали большое жалование, оплаченную большую  квартиру для всей семьи, дрова, керосин и даже продовольственный паёк. Уже в полку, узнав, что дед профессионально играет на валторне, его пригласили в полковой духовой оркестр, где также платили дополнительное жалование.

  Обустроившись, семья росла и  крепла, в период  с 1905 по 1912 годы родились Ядвига, Станислав, Владислав и Анелия.

  Однако в 1912 году произошло событие в дальнейшем кардинально поменявшее жизнь всей семьи. В полк пришли служить революционеры-социалисты, развернувшие среди солдат подпольную революционную агитацию, дело дошло до солдатских волнений. Зачинщиков арестовали, но о волнении стало известно царю – Николаю Второму.  На дворе 1913 год, уже ясно, если будет война, то между Россией и Германией, прусская территория которой совсем рядом, и оставлять на границе бунтовавший полк, состоящий из нацменьшинств, нельзя. Царь принимает решение в качестве наказания за бунт литовский полк отправить в Баку для охраны нефтепромыслов, а ранее выполнявший эту задачу  полк казаков перевести в Литву.

  Дед, как вольнонаёмный, имеет право уволиться и никуда не ехать, но в семье уже пятеро детей, снова встаёт вопрос жилья и достойной зарплаты. Бабушка категорически ехать не хочет. И только угроза в случае войны немецкого удара из Пруссии заставляет бабушку дать согласие на переезд.

   К удивлению в Баку оказалась большая польско –литовская диаспора  с костёлом и польской гимназией, в которую пошла  учиться старшая дочь Ядвига. Теперь деда и бабушку называют  на русский манер с отчеством: Иозус (Юзеф) Францевич и Барбара Стефановна.  Она,  как и все женщины тех времён, не работала, занимаясь домом и детьми,   жила узким миром бесконечных семейных забот о детях.  Ей тяжело было покидать тенистую, всю в лесах и садах родину, она  часто, очутившись в невыносимо жарком климате прикаспийских степей, с тоской вспоминала зелёные цветущие сады родины.
 
   Не зная ни русского, ни азербайджанского языков, она была отрезана от любых проявлений общественной жизни. Лишь после революции, уже её взрослый сын Станислав, отвёл мать на курсы ликбеза, где она научилась читать  на русском языке. Это дало ей возможность просматривать газеты, что она и делала регулярно.

   Муж по характеру был суров, деспотичен и властен, строг с детьми и бесконечно занят работой, обеспечивая семью. Барбара Стефановна измучилась появлением многочисленных детей и в душе не испытывала  счастья в личной жизни.   Несмотря на это бабушка долго сохраняла статность и красоту, а её глаза до самых преклонных лет оставались чистыми и ярко-голубыми.

     Азнефть была объединением нескольких акционерных обществ. Одно из них занималось логистикой (имело в порту свой грузовой и нефтеналивной флот)  и охраной. Именно это общество осуществляло снабжение всем необходимым литовского полка. Главой этого акционерного общества был богатый иранец, с которым Иозус Францевич быстро подружился, т.к. ежедневно встречался по службе. Его семье выделили большую светлую квартиру. Жизнь шла своим чередом до конца 1917 года. Случилась Октябрьская революция, и из Петрограда пришла депеша, что с 1 января 1918 года литовский полк царской армии подлежит расформированию. О возвращении в Литву в условиях войны и революции не могло быть и речи. И иранец пригласил деда к себе на работу.

     Экономическое образование, полученное дедом  в Варшаве,  дало ему возможность занять неплохую должность в А/О иранца при   АзНефти. Работа позволяла безбедно содержать большую семью, обучать всех детей в платных гимназиях и откладывать сбережения в банке для покупки земли и дома на родине.
 
              Меж тем времена наступали неспокойные, в обществе нарастала  напряжённость, связанная с разгаром революционной борьбы, центром которой на Кавказе был Баку. Решение  срочно вернуться в Литву созрело с наступлением сложнейшей, граничащей с хаосом  политической ситуации, сложившейся в Закавказье ко второй половине 1919 года.
 
        Для того, чтобы вырвать семью  из беспредела революционной борьбы и царящего насилия, Юозус Францевич решил воспользоваться  услугой своего хозяина - иранца, который предложил ему выехать на его пароходе в Иран, а оттуда уже перебраться в Литву. Дочь  Ядвига вспоминала, как они, всей многочисленной семьёй бежали по улицам к пристани под звуки выстрелов, среди валяющихся трупов. . Прибежав на пристань, семья узнала, что они опоздали, пароход уже уплыл. Пришлось возвращаться домой.

      .  Все деньги, годами копившиеся на покупку земли и дома в родной Кретинге, без малого 40 тысяч рублей – по тем временам колоссальная сумма, пропали после национализации банков во время революции. Вырваться из раздираемого революционной борьбой Азербайджана на родину в Литву, несмотря на все попытки, не удалось. Семья стала, как могла, выживать.

  В конце марта 1920 года стало ясно, что Красная армия скоро дойдёт до Баку. Местные партии буржуазного толка, подстрекаемые английскими шпионами угрожали поджечь бакинские нефтепромыслы , чтобы они не достались большевикам. В этой критической ситуации  акционеры АзНефти, кровно заинтересованные в сохранении источников своих богатств, и не уверенные в том, что полк вневедомственной охраны, созданный вместо расформированного литовского полка из разноязычной и разношерстной ни за что не отвечающей «публики», не разбежится при угрозе диверсий на нефтепромыслах, решили мобилизовать мужчин -  сотрудников АзНефти для усиления охраны нефтепромыслов. Для этого привлекали достаточно молодых и крепких мужчин, а также сотрудников, имевших армейский опыт. В их число попал и Иозус Францевич, которого назначили командовать отделением из пятнадцати вооруженных сотрудников.
 Их на грузовике отвезли  к морю, где почти на самом берегу стояли буровые вышки. Март в Баку один из самых ветреных месяцев. Через казахские степи и Каспий сильные ветра приносят холод с Урала. Охранники, свободные от вахты, размещались в продуваемом всеми ветрами сарайчике.

   В этих условиях Иозус Францевич сильно простудился и слёг, но из-за отсутствия транспорта вывезти его не было возможности в течение нескольких дней, лишь в начале апреля его привезли домой. Простуда переросла в воспаление лёгких. Мнение, что он заболел «испанкой», так назывался сильнейший грипп, бушевавший с 1918 года и унёсший миллионы жизней по всему миру, ничем не обосновано, т.к. к 1920 году  грипп  пошел на спад, и,  даже контактируя  с дедом,  никто из окружавших его сотрудников и родственников не заболел. Несмотря на интенсивное лечение, полностью авансом оплаченное его хозяином-иранцем, через две недели после прихода большевиков к власти,  дедушка умер, так и не вернувшись в родные края.
 
   Перед смертью он позвал к себе старшую дочь Ядвигу, учившуюся в польской гимназии при общине,  и велел ей позаботиться о младших братьях и сестре. Так как Ядвига успешно с детства обучалась игре на пианино, она стала по несколько часов в день,   после занятий в гимназии,  подрабатывать тапером в синематографе,  сопровождая немые фильмы игрой на пианино. Владельцем синематографа был грек, он не только платил Ядвиге деньги, но часто давал  ей с собой домой порцию вкусного плова. Старший сын Ян подрабатывал грузчиком в порту, не чураясь любой работы, но, тем не менее, умирающий отец завещал «поднять на ноги» младших детей Ядвиге, как более исполнительной и серьёзной, чем старший сын – Ян.   Этим семья и жила. Остальные дети – Станислав, Владислав и Анелия  были ещё слишком малы, чтобы  работать.

  Здесь следует привести один интересный факт. Ещё в конце  девятнадцатого века Иозус Францевич купил платную анкету, которую заполнил и отправил очень известному в те годы швейцарскому предсказателю. Через несколько месяцев он получил письмо предсказателя с описанием своей дальнейшей жизни. Предсказатель писал, что он видит жизнь Иозуса до 1920 года.  У него будет пять взрослых детей. Он будет богатеть, но после его смерти семье придётся всё начинать с «ноля».  Также писал, что ни Иозус, ни его дети и их потомки никогда ничего не выиграют в лотерею и на финансовых биржах, а также, что число «5» для него будет несчастливым.

   Назвать шарлатаном предсказателя не берусь, дедушка действительно умер в 1920 году и в мае (т.е. в «пятом» месяце), у него действительно оказалось «пять» взрослых детей, один из которых, Ян, умер молодым (в 33 года), т.е. опять несчастливая  «пятёрка». Он действительно жил с семьёй достаточно зажиточно, но потерял все сбережения, а после его смерти из большой солнечной квартиры семью переселили в две комнаты в полуподвале. И, насколько мне известно, никто из родственников по материнской линии никогда ничего не выигрывал в лотереях и по облигациям госзайма.
 
   После смерти деда семья испытывала серьёзные материальные трудности. Большевики сразу же взялись за национализацию Азнефти. Бывший хозяин-иранец, прихватив свои денежки, бежал в Иран. А за деда – бывшего и уже умершего сотрудника,  новые начальники Азнефти платить что-либо его семье отказались.  Бабушка обратилась за помощью к ксёндзу католического костёла, существовавшего в Баку при польско-литовской общине, прихожанами которого они были  вместе с дедом, регулярно вносившим денежные пожертвования костёлу.  Ксёндз выслушал её,  и сухо ответил: «Молись! И Бог тебе поможет», - т.е. отказал ей.  Бабушка плюнула на ступеньки костёла и ответила: «Моей ноги здесь больше не будет!».  В дальнейшем бабушка никогда, до конца жизни,  в церкви больше не была, и дома никакой церковной атрибутики не держала. Дети также остались атеистами.

     Несмотря на пережитые невзгоды,  Барбара Стефановна  очень гордилась, что при большевиках в столь трудные времена все её трое сыновей смогли  получить высшее образование.       Сыновья – старший Ян и младшие Станислав и Владислав  стати специалистами,  достойными и уважаемыми людьми.

    В начале 20х годов, после образования СССР, всем стали выдавать паспорта нового образца. В том районе Баку, где жила бабушка с детьми, председателем паспортной комиссии был пожилой еврей большевик. Посмотрев на принесённые документы явно не с русскими именами и фамилиями (тем более имевшими у мужчин и женщин разные окончания: у лиц мужского пола – Янкевичус, у замужних женщин – Янкевичене, у девушек - Янкевичуте), он спросил: «А кто вы по национальности? Ах! Литовцы? Помню-помню из истории Польско-Литовское княжество, так ведь это те же поляки. (Ставшие злейшими врагами советской власти после неудачного похода Красной армии на Варшаву в 1920 году).
  Вот что, мамаша (обратился он к бабушке) чекисты Вам  и особенно Вашим детям жизни не дадут, будут спрашивать, как сюда попали, и какая разведка вас сюда заслала. Давайте я запишу вас всех на русский манер, а национальностей у нас в стране сейчас больше сотни, если фамилия подозрений вызывать не будет, на национальность никто и не обратит внимания». И с этого дня, оставшись по национальности литовцами,  имена и особенно фамилию  мои родственники по материнской линии получили:

Бабушка – Варвара Степановна Янкевич.
Сын Ян – Ян Иосифович Янкевич  (Иосиф – как Сталин)
Дочь Ядвига – Ядвига Иосифовна Янкевич.
 Сын Станислав – Станислав Иосифович Янкевич.
Сын Владислав – Владислав  Иосифович Янкевич
Дочь Анелия – Анель Иосифовна Янкевич.

В этих отчествах  и фамилии, подумает читатель, что-то есть от национальности председателя паспортной комиссии. Но, если вспомнить анекдот, что «бьют не по паспорту, а по лицам», то последние   у этого поколения родственников имели  исключительно  европейские черты.

  Уже в начале тридцатых годов все дети Варвары Степановны женились или вышли замуж. Стали появляться внуки и внучки. Всего у неё было 5 внуков и 7 внучек. Варвара Степановна всегда была там, где требовалась её помощь. С началом Великой Отечественной войны сыновья и мужья дочерей ушли на фронт. Присутствие и помощь бабушки стали ещё более ощутимы. В 1944году  вдовствующая младшая дочь Анель Иосифовна вышла вторично замуж за военного, которого надолго оставляли в только что освобождённой Риге, где ему выделили  квартиру.  И он выслал вызов жене Анели, её десятилетней дочери от первого брака Юлии и тёще Варваре Степановне на переезд в г.Ригу.
С этого времени и до своей смерти, последовавшей 8 марта 1958 года, Варвара Степановна жила в Риге, где и похоронена  на кладбище Микеля.

 МОИ ТЁТИ И ДЯДИ. Дети Иосифа(Иозуса)Янкевича и Варвары(Барбары)Янкевич.

   Старший сын  Ян Иосифович Янкевич (1903 – 1936)
 
   Самый старший сын.  Дед и бабушка, уже имевшие горький опыт смерти ранее родившихся своих детей, всячески Яна оберегали, не ругали за шалости. Став подростком, был зачинщиком и организатором всех проказ чинимых младшими братьями, но к чести, надо сказать, всегда выручал их, признавая вину за собой.
 
   Судьба  Яна и его семьи сложилась трагично. Рано женившись на Ксении Павловне Дмитриевой, он ушёл жить к жене, женщине, старше его на десять лет, красивой и  весёлой, умевшей достаточно профессионально играть на гитаре и петь.  У них родилось трое детей – дочери Мила, Нора и сын Юлий. Жили они в центре города, в квартире на втором этаже. Их полукруглый  балкон находился на углу  дома. Так как улица шла  в гору, балкон располагался совсем низко от тротуара.

 С этого балкона зимой, когда в доме случился пожар, старшую дочь  Яна – семилетнюю Милу, больную корью, спустили вниз и в суматохе оставили стоять на земле босыми ногами. Девочка простудилась и, получив осложнение,  умерла.
   
      Вторая дочь  Яна – Нора, тоже погибла совсем молодой, в возрасте шестнадцати лет. Случилось это во время войны,  Яна уже не было в живых. Школьников посылали в колхоз, на уборку урожая. Нору, в сельской местности  укусил малярийный комар, и она заболела малярией, спасти её не удалось, т.к. в больницах не было необходимых препаратов.

     Юлий, младший из детей  Яна, воспитывался после его смерти матерью. Жили весело и бездумно. У Ксении, не утратившей своей привлекательности, собирались богемные компании, днями напролёт с гитарой  и песнями, попивали винцо, не задумываясь ни об образовании детей, ни о трудностях жизни в целом, в общем, весело плыли по течению.

   Когда в конце сороковых умерла  Ксения, младший брат Яна -  Станислав, хорошо обеспеченный и,  к тому времени занимавший большой пост в Вильнюсе, захотел взять племянника к себе, чтоб воспитать и дать ему должное образование. В день отъезда  Станислав пришёл за Юлием, но мальчика дома не оказалось, родня его  умершей  матери  не отдала  его на воспитание в семью дяди. В результате Юлий  нигде  не выучился, проработал всю жизнь шофером  среди простых  работяг, не считающих грехом пристрастие к алкоголю.  Думаю, если б он уехал в Вильнюс со своим дядей, судьба его сложилась бы совсем иначе.
 
     В зрелом возрасте Юлий выглядел,  как и все из породы Янкевичей -  высокий, с хорошими чертами лица, доброй улыбкой. Только не было в нём стати, свойственной его дядям и порождённой их служебным положением в обществе.  Вот как о нём вспоминает его двоюродная племянница Наталия Георгиевна Прозорович: «Мы с ним часто перезванивались и хорошо общались, он очень помог мне с отъездом из Баку. Первое время я звонила ему из Свердловска, но, потом телефон перестал отвечать,  связь с ним оборвалась. Побывав в Баку через 30 лет, я подошла к дому, где он жил, постучалась в квартиру, дверь открыл незнакомый мужчина. Представившись родственницей Юлия, я спросила о его судьбе -  оказалось, что он умер в девяностых годах. Подробности мужчина не знал».

   Сам же  Ян  скончался в 1936 году в  возрасте тридцати трёх лет, от заболевания почек, ставшего следствием простуды. Работая в сельском районе Азербайджана (он был инженером-геодезистом),  Ян узнал, что в доме случился пожар, а его дочь Мила   больна и находится при смерти. Нужного транспорта в этот момент не оказалось, и он решил зимой вплавь переплыть  реку и срочно выехать домой. Это вынужденное купание в ледяной воде и послужило толчком к его заболеванию, а впоследствии и к смерти.

   Старшая дочь -  Ядвига Иосифовна Янкевич (Шмелёва)(1.01.1905 – 5.02.1988)

   После переезда из Крятинги в Баку училась в польской гимназии при польско-литовской общине. Основам польского языка её обучил отец, сам получивший в своё время образование в Варшаве. Годы учёбы в гимназии проходили ещё в дореволюционное время, когда господствовали буржуазные манеры поведения с целованием дамских ручек и соблюдением аристократического этикета. Такая обстановка в гимназии никак не стыковалась с реальностью, когда молодая Ядвига встречала на улице грязных обросших в рабочей робе часто пьяных грубых и матерящихся рабочих с нефтепромыслов, по большей части выходцев с Волги и других беднейших русских губерний.  Это брезгливое отношение к ним осталось в ней на всю жизнь.  При виде подобных она пренебрежительно называла их «мужланами».

   У Ядвиги были две подруги -  Маня и  Лиза. Они дружили  со времён гимназических лет.  Так они и сдружились, можно сказать сроднились, проведя сначала гимназические годы, а потом и  семьдесят лет жизни бок- о- бок, в одном городе. Их дружба не укладывалась в понятие «время от времени поддерживали общение», это было постоянное общение, обмен информацией, взаимопомощь, совместное проведение времени, поддержка друг друга. Об их трогательной дружбе на протяжении всей жизни можно было бы написать роман.

  В молодости Ядвига была привлекательной и воспитанной на хороших манерах, умела вести себя в обществе,  чем и привлекала внимание многих мужчин, предлагавших ей руку и сердце. Однако она помнила обещание, данное отцу – позаботиться о младших братьях и сестре.  Поэтому после гимназии она окончила бухгалтерские курсы и была направлена советской властью на работу бухгалтером в систему Минздрава молодой Азербайджанской республики, где и проработала в разных её организациях не только до пенсионного возраста, а и до окончательного ухода с работы.  На своё 50 летие была удостоена звания «Заслуженный работник Минздрава Азербайджанской ССР», хотя непосредственного отношения к медицине не имела.

     Ядвига была весёлой и не лишённой лёгкой иронии, в общем – оптимисткой. Вместе с тем в ней уживались сдержанность и кокетство, серьёзность и ответственность -  с  потрясающей жизненной не практичностью.  Но во всех случаях она всегда была щедра и легка на подъём.  Уже в зрелом возрасте, в малознакомых компаниях проявляла жеманство, всячески желая подчеркнуть свою принадлежность к западной культуре, образованию и манерам. Вставляла иногда в разговор польские слова. В разговоре в кругу женщин порой не лестно высказывалась о невоспитанности некоторых мужчин, но буквально млела,  встретив обходительного с хорошими манерами мужчину, подолгу потом его расхваливая.

   Замуж Ядвига вышла, когда младшие братья стали совмещать учёбу с работой. Избранником её стал Андрей Трофимович Шмелёв, согласившийся взять под свою опеку всю семью Ядвиги. Он был лет на десять старше Ядвиги. Шмелёв  был вдовцом и имел дочку Марину, воспитанием которой до 9ти лет занималась его сестра. Позже взял её на воспитание к себе.  Он имел бухгалтерско-экономическое образование и работал финансовым ревизором. В годы войны был призван в армию, служил капитаном военной прокуратуры, был следователем –аналитиком.

   Сильно ли любила Ядвига своего мужа сейчас  утверждать или опровергать, не может уже никто,  но, то, что у них было много общего, это  -  безусловно. Оба тяготели к красивой «светской жизни», любили гостей, приглашали к себе и сами ходили в гости. Гордились знакомством с  именитыми в своих кругах людьми. Обставляли свою квартиру с претензией на моду и изящество. Ядвига всегда хорошо одевалась, делала причёски и маникюр, а Андрей дарил ей бесконечные безделушки в знак примирения после многочисленных семейных споров. Доходило и до развода, но в тяжелые годы войны их семейная жизнь «устаканилась».
 
 Андрей после войны стал инвалидом, потерял один глаз, сильно болел, при этом предпочитая лечиться известным «народным средством», тратя на эти цели иногда всю свою пенсию, чем вызывал семейные ссоры. Так они и прожили вместе до смерти Андрея, когда ругаясь, когда мирно и с удовольствием общаясь вечером за ужином.  Рождение внучки  Наташи (Георгиевны)  сделало их жизнь более наполненной общими заботами и более разнообразной. Общая любовь к внучке, в какой  - то мере сгладила существовавшие углы.

    История оставила нам забавный, почти «киношный» эпизод. В 1943 году в Баку была арестована группа офицеров штаба, отвечавших за продовольственное снабжение войск, и занимавшихся хищением продуктов в крупных размерах. Выдал их немецкий агент, обезвреженный контрразведчиками дивизии, в которой служил мой отец – в то время ещё капитан контрразведки  Семён Михайлович Пантелеев. Весной 1943 года он выписался из госпиталя в г. Баку, где  с ноября 1942 года  лечился после тяжелого ранения и контузии.  В период лечения он почти ежедневно встречался в госпитале со своей будущей женой, Анель Иосифовной, исполнявшей трудовую повинность в военное время(ежедневная отработка 4 часа в день в госпитале санитаркой после основной работы), с которой познакомился, влюбился взаимно и решил создать семью.

   После выписки из госпиталя  Семёна Михайловича откомандировали в военную прокуратуру разбираться в связях расхитителей с немецким шпионом, где он встретился и подружился с Андреем Шмелёвым, расследовавшим преступления тех же расхитителей. Как-то Андрей пригласил Семёна к себе домой, и здесь на фотокарточке он увидел Анель Иосифовну вместе с женой Андрея – Ядвигой Иосифовной, оказавшихся родными сёстрами.

  В браке с Андреем Шмелёвым у Ядвиги Иосифовны родилась дочь 1.01. 1931 года – Магдалина Андреевна.  Так получилось, что из-за занятости ответственной работой  растить и воспитывать дочь  особо не довелось. Этим занималась её мать – Варвара Степановна и в основном нанятые няньки.  Её материнские чувства, не  проснувшиеся в молодости при рождении дочки,   полностью раскрылись при рождении внучки - Наташи,  родившейся в 1950 году, когда  Ядвиге было 45 лет, и  все жизненные страсти и коллизии  были уже позади. Далось это Ядвиге нелегко, пришлось работать на трёх работах, т.к. Магдалина (Лина) родила дочку в девятнадцать лет, будучи студенткой мединститута.  Позже Ядвига вырастила не только внучку, но и её детей, своих правнуков.
 
 Мужем Магдалины (Лины) был её ровесник Прозорович Георгий Эдуардович, выходец из потомков польских шляхтичей, сосланных ещё в 18 веке Екатериной Великой в отдалённые уголки Российской империи за участие в Польском восстании. Конечно, за два столетия только что и осталась  польская  фамилия,  Георгий и его родители по паспорту были русскими, и польским языком не владели.

  По окончании институтов Лина стала врачом, а Георгий горным инженером, геологом-изыскателем. Специализировался он на поиске нефтяных месторождений. Кроме ежегодных геологических партий, длившихся по шесть-семь месяцев, порой в абсолютно глухих отдалённых местах, и сами изыскательские центры находились на периферии. Возить семью по часто меняющимся городам и «общагам» не стали. Наташа жила с бабушкой в Баку, а Лина приезжала в Баку на 6 – 7 месяцев, когда Георгий был в экспедициях,  и жила с мамой и дочкой.

   Только в середине пятидесятых годов, когда Георгий поступил в аспирантуру, получил жилплощадь в новом микрорайоне, семья в полном составе переехала в Новосибирск.   В 1965 году после восьми лет комфортной жизни  снова переезд, ещё севернее, теперь в Тюмень. Здесь молодой кандидат наук на практике должен доказать наличие тюменской нефти на просторах Западной Сибири и Севера. На это ушло ещё около девяти лет. И вот, триумфальная победа советских геологов. Западная Сибирь даёт стране  больше нефти, чем все остальные нефтяные месторождения страны вместе взятые.
 
 В числе трёх ведущих геологов, принявших участие в открытии Тюменской нефти (научно точно предсказавших районы её залегания)и Георгий Прозорович. Осталось последнее согласование на звание «Герой социалистического труда». Позже он сам с иронией пересказывал эти сплетни из высоких кулуаров:

-  А это что за еврей в списке?

 -  Нет, нет, это у него фамилия с польскими корнями.

 - Вы так каждому гражданину будете объяснять, что советскую нефть открыл не еврей и не поляк? А почему не украинец, или,  на худой конец , потомственный нефтяник азербайджанец?

- Так вот, же, в списке есть и азербайджанец!

- Вот и достаточно интернационала, а этого «вычеркнуть».

   В 1974 году достался Георгию Прозоровичу «утешительный приз» - защитил докторскую диссертацию и получил  должность руководителя советской геологической партии, отправляемой в республику Алжир для оказания братской помощи в разведке месторождений алжирской нефти. Ехать положено вместе с женой, оплата труда в валюте. Помог случай. Оказалось, что и Георгий, и его жена изучали и в школе, и в институте французский язык – гос.язык Алжирской республики. Значит можно сэкономить на лишнем переводчике.

  Особенно радовалась Лина. После стольких лет холодной Тюмени три года на солнечном берегу  Средиземного моря.  И за дочку, Наташу, волноваться не нужно, она окончила школу и музыкальное училище,  вернулась к бабушке в Баку и поступила в бакинскую консерваторию.
 
После трёх лет жизни в Алжире Прозоровичи вернулись в Союз, обосновались в Белоруссии, в Минске. Купили 4х комнатную квартиру, гараж, «Волгу».  Нефти в Белоруссии нет, поэтому рутинная работа в НИИ доктора наук тяготила. Лина долго болела, победила рак. Однообразность размеренной благоустроенной жизни, отсутствие необходимости сиюминутно заботиться о дочке и внуках  больше и больше охлаждали семейные отношения. После развала Союза вышли на пенсию, решили жить поближе к семье дочери.  Муж Наташи армянин из Баку, где в это время начались националистические антиармянские погромы. Чудом они успели обменять свою новую квартиру в Баку на квартиру в Екатеринбурге. Обмен квартиры Лины затянулся. 4х комнатную квартиру в Минске не удавалось обменять на  равноценную в Екатеринбурге. Удалось поменять на две двухкомнатные, и это поставило все точки над (i) в семейных отношениях Лины и Георгия.
 
  Но вернёмся в середину семидесятых годов. Наташа, внучка Ядвиги Иосифовны, живёт у неё и  обучается в бакинской консерватории. Знакомится с молодым инженером Мишей Фахрадовым, выходцем из интеллигентной армянской семьи в Баку. Молодые люди женятся,  и у них рождается дочка Инна, ставшая во взрослой жизни врачом и  кандидатом медицинских наук, и это при том, что  Инна на момент защиты диссертации имела своих двоих детей, Наташиных внуков. Но это всё  будет уже в ХХ1 веке.
   
       А в период учёбы Наташи в консерватории Ядвига сделала всё, взяв заботы о новорождённой правнучке на себя,  но не дала Наташе взять академический отпуск, чтоб исключить малейшую возможность не завершения образования.
 
И когда Ядвига Иосифовна серьёзно заболела, Наташа круглосуточно находилась при ней. К сожалению, 5 февраля 1988 года Ядвиги Иосифовны не стало. И в связи с описанными выше событиями Наташа с мужем и детьми на рубеже девяностых переезжает на жительство в Свердловск, ныне Екатеринбург, где и живёт с мужем, двумя детьми, двумя внуками и тремя внучками.

   Жизнь собрала вокруг Наташи и её мать Лину, и отца Георгия, и сводную сестру Лины – Марину Андреевну, тоже поменявших свои квартиры,  и переехавших в Екатеринбург, где все они в разные годы нашли своё последнее пристанище. Магдалина Андреевна стала долгожительницей рода, она умерла на 92 году жизни 21.02.2022г.

Средний сын – Станислав Иосифович Янкевич (1907 – 1975).

         Станислав Иосифович вспоминается мне, видным, представительным  мужчиной, статным,  высокого  роста с седой прядью, красиво падающей на высокий лоб.  У него был мягкий спокойный, ласковый голос, за которым, судя по его биографии, видимо скрывался очень твёрдый и целеустремлённый характер, он производил впечатление выдержанного, умного и серьёзного человека.

  После окончания средней школы устроился на работу рабочим на АзНефти. Для поступления в вуз требовался рабочий стаж 2 года. Чтобы не растерять школьные знания одновременно посещал рабфак.  Позже окончил машиностроительный факультет, совмещая работу с учёбой. Со временем  его перевели на инженерную должность в главное управление АзНефти, где  его приняли в ряды ВКП (б) и избрали освобождённым секретарём многотысячной комсомольской организации АзНефти.   Он всегда вёл активную общественную деятельность, видимо, эта черта его характера и способствовала тому, что везде его назначали на руководящие ответственные посты.
 
   В конце 1941 года его вызвали в райком партии и сказали, что его отправляют в Москву учиться в высшую партшколу ВКП(б), хотя он просил отправить его на фронт. В Москве ему напомнили, что он литовец, а сейчас готовятся кадры партийных работников для Литовской ССР. Станислав сознался, что литовский язык он знает только разговорный бытовой на наречии жемайти. Его успокоили, мол, во время учёбы жить будете в семье литовских коммунистов, которым с Вами разрешено разговаривать только на литовском языке.

 Под вывеской «высшей партшколы» фактически работала школа подпольных разведчиков-диверсантов, задача которых состоит в организации партизанских отрядов, подпольных групп в городах, объединение членов партии и комсомольцев в подпольные ячейки, создание райкомов и горкомов партии, действующих в условиях подполья. Поздней осенью 1942 года обучение было закончено и их группу  забросили в немецкий тыл на территорию Литвы.

  Обстановка складывалась тяжелой, было много предателей, докладывавших немцам и полицаям о каждом новом незнакомом человеке, появившимся в их населённом пункте. Всех сторонников советской власти и коммунистов, открыто действовавших до войны,  немцы выловили.  Оказавшись  в партизанском отряде,   заброшенные к ним товарищи готовились к операции. Их группа из четырёх молодых мужчин изображала жителей Вильнюса, перемещавшихся по хуторам в поисках работы. Такая легенда не выдерживала критики, т.к. трое из четырёх в Вильнюсе никогда не бывали, в т.ч. и Станислав. Вильнюс, правда, они изучали по картам, фотографиям, довоенной кинохронике и путеводителям для туристов.

 Из партизанского отряда они отправились в дом одинокой женщины, партизанской связной, жившей на опушке леса,  чтобы переночевать и утром уйти на выполнение задания.  Немцы боялись заходить в лес, зная, что там партизаны, но они постоянно патрулировали  периметр большого лесного массива в поисках следов и чужих людей. Так они ночью нагрянули в дом этой женщины и обнаружили 4х молодых мужчин. Ничто не выдавало в них партизан. И настоящие документы, и чистая городская не завшивленная одежда без запаха партизанских костров, и отсутствие оружия и взрывчатки, запаха оружейного масла, наличие при них строительных и лесопильных инструментов, подтверждающих их желание найти на селе работу в обмен на продукты, и даже свежая куча  напиленных и наколотых дров у дома, указывающая, что за эту работу хозяйка их накормила и пустила переночевать.

 Но,  тем не менее, эсесовский офицер приказал старшему из солдат выгнать задержанных мужчин из дома на улицу в нижнем белье, как их ночью застали, и расстрелять. Грузовик с немцами уже отъезжал, когда солдат выгнал из дома раздетых мужчин. Он догнал машину, запрыгнул на порог у дверки кабины, дал автоматную очередь, и крикнул хозяйке, стоявшей у двери, закопай, мол, убитых  сама. Четверо мужчин лежали рядом с кучей дров.

  Парализованная увиденным,  женщина не сразу подошла к убитым, но, когда она стала их переворачивать,  двое подали признаки жизни. Был среди них и Станислав Иосифович. Оказав им первую помощь, затащила раненых в дом, а сама бросилась к партизанам. Второй раненый пришел в себя и рассказал пришедшим за ними партизанам, как всё было. Жаль, но он на следующий день умер. Очнувшийся позже Станислав поведал партизанам ту же историю, а это означало, что предателей среди этой четвёрки и связной нет.

 Станислава партизаны переправили на большую землю. После лечения и до освобождения Литовской ССР от фашистов Станислав Иосифович работал в Москве в аппарате ЦК компартии Литвы в эвакуации. Сразу же после освобождения города Шауляй был направлен туда первым секретарём горкома партии большевиков. Самым сложным в этот послевоенный период было не восстановление народного хозяйства, а борьба с «лесными братьями» - буржуазно фашистским сбродом, прятавшимся по лесам и уничтожавшим  советских служащих, активистов, милиционеров, военных и коммунистов.

   В году 1951 я с матерью и отцом приезжали  в гости в Шауляй к дяде Станиславу и его семье. Уезжая домой, поздно вечером мы попрощались с его женой и дочками и на его служебной «Победе» поехали на вокзал. Впереди с водителем сидел Станислав, а на заднем сидении мой отец, я и моя мама. Когда мы проезжали мимо парка, а вокруг была темнота, что-то сильно стукнуло по машине, водитель резко прибавил скорость, а отец сбросил меня с сидения на пол и силой склонил мамину голову вниз. Еще что-то дважды со скрежетом ударило по машине сзади. Когда у вокзала мы вышли из машины, увидели сферическую вмятину на металле рядом с задним фонарём, а над маленьким оконцем заднего обзора были две бесформенные вмятины и царапины уходившие вверх. Станислав всё время повторял моей маме: «Ты только ничего не говори Вере (его жене)». Тогда я толком ничего не понял, мне было 4 годика.  Много лет спустя мне мама рассказала, что нас тогда из пистолета  обстрелял «лесной брат». Одна пуля не смогла пробить толстый металл «Победы», а две другие срикошетили от закруглённой задней части кузова. Видимо, бандит пропустил момент стрельбы сбоку, а сзади расстояние оказалось достаточно большим для убойного боя. Это нас и спасло.
 
     Через некоторое  время Станислава Иосифовича перевели в Вильнюс, где он вошёл в состав ЦК Коммунистической партии Литвы. С приходом к власти Н.С.Хрущева, даже ещё до ХХ съезда КПСС, началась политика постепенного перевода коммунистов сталинской эпохи на «вторые роли». В году 54том  Станислава Иосифовича переводят министром автотранспорта и шоссейных дорог Лит.ССР. В кротчайшие сроки о качестве литовских магистральных автодорог  заговорили на союзном уровне.  А секрет был в том, что для производства высококачественного асфальта используется нефтяной битум, и самым высококачественным для производства асфальта считается битум с бакинских нефтяных месторождений. По своим старым связям Станислав Иосифович договорился напрямую с руководством АзНефти на поставку битума в обмен на сверхплановые  литовские товары народного потребления, считавшиеся одними из лучших в стране. Особо афишировать это перед Москвой было нельзя, поэтому  «рецепт» качества литовского асфальта ещё долго оставался  в «секрете».

   Станислав Иосифович никогда не кичился своим высоким положением, любил застолья в кругу родных и друзей, однако алкоголем и курением  не увлекался, но компанию всегда мог поддержать тостом. Любил петь застольную арию герцога из «Риголетто» на литовском языке. Если на русском герцог пел: «наполним, наполним бокалы полней…», - что звучало довольно аристократично, то на литовском герцог пел: «Выпьем, выпьем…», - что  ассоциировалось  с попойкой  пьянчужек,  и среди знатоков данной арии и литовского языка вызывало улыбку и смех.

   К пятидесяти годам Станислав Иосифович стал много и тяжело болеть. Сказались ранения и перенапряжение военных и первых послевоенных лет. У него был обнаружен диабет в тяжелой форме, до последних дней жизни он сам себе  делал  ежедневно по несколько уколов инсулина.  По состоянию здоровья в начале 60х годов была удовлетворена его просьба о переводе директором строящегося завода счётно-вычислительной техники в г. Каунасе. Этот завод должен был стать одним из крупнейших подобного назначения в Союзе. Удачный пример строительства данного завода подтолкнул  руководство страны на строительство в  Литовской ССР заводов по производству холодильников, магнитофонов, телевизоров,  мебели, велосипедов и др. нужных населению товаров. Из самой отсталой и нищей европейской страны в Советском Союзе Литва стала одной из самых  богатых промышленно и аграрно развитых республик.  Это стало возможным благодаря таким людям, как Станислав Иосифович и его товарищам по партии и борьбе.

   Я горжусь тем, что имею отношение к роду Янкевичей. Для меня Станислав Иосифович  один из главных примеров в жизни.  Он единственный, кто из рода вернулся жить на малую родину. Сын баронского слуги (пусть и образованного и хорошо оплачиваемого) и малограмотной крестьянки волею судьбы смог приложить ум, знания и руки для процветания своей малой родины, и вместе со своими товарищами-единомышленниками поднять её на  доселе невиданные вершины процветания, оставаясь при этом в быту и общении с родственниками скромным обычным человеком.
 
           Станислав Иосифович был очень внимательным и любящим сыном, отцом, братом, дядей.  К юбилеям,  а иногда и к крупным праздникам  он присылал матери и сёстрам  посылки с необыкновенно красивыми коробками вильнюсских конфет или другими подарками.  В посылки всегда вкладывались изящные, специально подобранные, открытки, в которых  пафосным и учтивым  слогом  были написаны слова поздравлений. Да и письма им писались на тонких небольших листочках специальной бумаги, идеально ровными строчками, с абзацами и витиеватыми заглавными буквами.

   Дома, на его рабочем столе, стоял перекидной календарь, на страницах которого каллиграфическим, очень красивым  почерком были записаны даты дней всех памятных событий -  рождений родственников,  друзей и коллег. Даже я,  будучи ещё школьником, получал от него поздравления. Как ему это удавалось делать, ведь рабочий день (а он тогда был министром)  длился не менее 12 часов. Это приучило и меня поздравлять всех родственников открытками к праздникам и дням рождений. Помню, делал это, уже даже находясь на срочной службе в армии.

  Жена Станислава Иосифовича -  Вера Павловна, родом  была из Астрахани.  Тётя Вера всю себя посвятила мужу, воспитанию детей и дому. На стенах их квартиры  висело довольно много картин, вышитых гладью, с изображением букетов и цветов в вазах. Тётя Вера  слыла рукодельницей и даже получала призы на различных выставках за своё творчество.

  У Станислава Иосифовича и Веры Павловны во второй половине тридцатых годов родились две дочери Валя и Лена. Валя похожа на отца, когда ей уже было за пятьдесят, она и лицом и статью стала копией нашей бабушки Варвары Степановны. А Лена переняла статность отца и тонкие черты внешности матери.

   Валя стала медиком и до пенсии  проработала старшей медицинской сестрой в спецбольнице.  Её мужем был участник войны Фельдман   Борис                Карлович, художник и творческий работник, бывший лет на двадцать старше. В этом браке родился сын Андрей, которому сейчас под пятьдесят.

  Лена окончила филологический факультет Вильнюсского университета по специальности «Преподаватель русского языка и литературы в литовской школе и преподаватель литовского языка и литературы в русской школе. До пенсии проработала в системе образования. Мужем её был   Лев  Курзанов
инженер – конструктор одного из вильнюсских предприятий. В этом браке родилась дочь Татьяна, от которой есть внук, ему сейчас около тридцати, он строитель.  К сожалению, к настоящему времени мужья Вали и Лены умерли.

  Валя и Лена и ныне живут в Вильнюсе отдельно от детей в своих квартирах. Будучи в преклонном возрасте не только полностью обслуживают себя, но и ведут активный образ жизни.Вера Павловна на много лет пережила своего мужа и умерла в весьма преклонном возрасте.  Станислав Иосифович  умер  от наслоившегося на диабет воспаления лёгких в феврале 1975 года  и  был со всеми почестями похоронен в аллее почётного захоронения на вильнюсском кладбище.

Младший сын – Владислав Иосифович Янкевич.(1909 – 1988гг)

  В быту все его звали Володя.  Из Литвы его привезли в Баку в четырёхлетнем возрасте, где он и прожил  всю жизнь.  В детстве, будучи младшим среди своих братьев,  находился в положении ведомого, инициатива всегда была за старшими. Однако желание действовать самостоятельно лишь укрепляло силу воли. Чтобы  быстрее получить специальность и жить самостоятельно, он  после семилетки поступил в химический техникум. На рубеже тридцатых годов Партия большевиков и Советское правительство бросили клич: «Комсомол в авиацию и флот!». После окончания техникума Володю призвали на службу во флот, но, учитывая, что он достаточно образованный, его направили на учёбу в Военно- морское училище, которое он закончил в 1932 году и был направлен в Каспийскую флотилию.
      
   Володя  был молчалив и суров,  по характеру пошёл в отца.  Разговаривал крайне мало. А, когда говорил, возражать ему было нельзя – он просто не удостаивал возражения взглядом,  или каким -  либо ответом, делая вид, что ничего не слышал.  Будучи в плохом настроении, он не отвечал на вопросы собеседника, продолжая смотреть в сторону.  Семья уже давно привыкла к этим чертам его поведения, но дальние родственники и знакомые, которые знали его недостаточно -  оскорблялись и не любили его.

  Он привык к строгому режиму,  и в 10 часов вечера  шёл спать,  даже если у него в доме были гости – просто вставал и, не попрощавшись, уходил в другую комнату.  Старшей сестре, Ядвиге, довольно сдержанной и дипломатичной по характеру, удавалось сохранять с ним отношения, но и с ней он бывало, поссорившись, не разговаривал по несколько месяцев. А со старшим братом Станиславом и младшей сестрой Анель он практически не общался. Как -  то, встретившись впервые за долгие годы вместе, они тут же успели поссориться, все были с крутыми характерами.

  В годы В.О.В. Владислав в звании капитан-лейтенанта служил командиром минного тральщика. Немцы, зная маршруты движения советских танкеров с бакинской нефтью, сбрасывали на парашютах морские мины, осложнявшие нам перевозки по Каспию. В 1942 году во время траления взорвалась одна немецкая мина. Владислава, стоявшего на открытом капитанском мостике, взрывной волной выбросило за борт, при этом он сильно рассёк себе голову, ударившись о релинги. На нём был одет спасательный жилет, это позволило его подчинённым морякам спасти своего командира, потерявшего сознание.

  После лечения Владислава перевели служить на берег, в подразделение химической защиты, вспомнили, что он  по гражданскому образованию – химик.  Где он прослужил до военной пенсии (примерно до  1955 года)  в звании капитана 3го ранга. В 1960 году, когда  Н.С.Хрущев сократил численность армии на один миллион человек,  командование Каспийской флотилии решило, что подразделение химической защиты военные офицеры лишь будут возглавлять, а весь инженерно-технический персонал и специалисты будут из числа вольнонаёмного гражданского персонала. Владислава вновь взяли на работу в подразделение химзащиты Каспийской флотилии в качестве вольнонаёмного специалиста, где он проработал вплоть до конца шестидесятых годов.
   
  Владислав был высокого роста плотного телосложения  с волнообразными волосами и выразительными чертами лица, одним словом, привлекательный молодой мужчина. По окончании военного училища он женился. Его избранницей стала Бетти Ароновна, которая оказалась немного старше, чего очень стеснялась и скрывала от окружающих.  Она была классическим примером еврейской женщины.  Стройная с привлекательной изящной  фигурой, красивыми чертами лица и густыми тёмными волосами, начитанная, активная спортсменка  в молодости, после рождения троих детей в глазах посторонних трансформировалась  в бесформенную блёклую, с головой ушедшую в домашний быт и присмотр за детьми, с потухшим взором женщину неопределённого возраста.

     Она очень любила  Володю, терпела его суровость, жёсткость и эмоциональную скупость.  Была общительна и гостеприимна.  Она с радостью встречала институтских подруг своей дочери, угощала их пирожками, обсуждая с ними девичьи тайны и  секреты. Её «коронкой» был испечённый к чаю «хворост». Её все любили за весёлый нрав и радушие.   Бетти умерла в 1975 году от диабетической комы, пролежав долгое время без движения. Для нас было удивительным, что  Володя в своей суровости и немногословности почти не замечавший жену, преданно ухаживал за нею  до самого её конца.

   После смерти Бетти Володя женился во второй раз на своей ровеснице, Вере Евсеевне, тоже вдове. Его взрослые дети её своим вниманием не жаловали. Младшая дочь  Володи – Оля последовала примеру своих братьев, и тоже уехала жить в другой город.  Новая избранница уговорила Володю переписать на неё квартиру и составить завещание, согласно которого всё его имущество он завещает ей. Хотя у Володи было трое детей и на тот момент трое внуков, и в том числе незамужняя  дочь Оля, не имеющая своего жилья.  Когда в 1988 году Володя умер,  вторая жена  продала его квартиру, зная, что дочь Владислава Иосифовича, Оля, хочет вернуться в Баку, но не может этого сделать из-за отсутствия жилья,  и уехала к своему сыну в Америку.

       У  Володи и  Бетти было трое детей. Старший сын Эдуард  походил на отца внешне -  те же волнистые волосы, та же стать ( все Янкевичи обладали хорошим ростом и статью). Но ничего общего с характером отца Эдик не имел. Не серьёзный, поверхностный, загорающийся сумасбродными идеями, в чём - то бездумный романтик, Эдик рано, втайне от отца, женился. Поначалу жил с семьёй в Сумгаите. Работал на крупном заводе мастером цеха. Всегда мечтал о большом достатке. Воодушевившись пришедшими в голову проектами, возил свою семью по городам и весям в погоне за удачей. Пожил даже на Сахалине.  Его всё время посещали  какие-то замыслы и идеи, осуществление которых кончалось провалом.  Он женился во второй раз, оставив первую жену с двумя уже взрослыми детьми в захолустной Лысьве – маленьком поселковом городишке под Пермью.  Потом вдруг исчез. О нём не было ни слуху, ни духу несколько лет, пока его брат, через запрос в справочные органы не напал на его след и не вышел с ним на связь.  Оказывается Эдик жил в Кемерово, и, будучи уже в годах,  решил из инженера превратиться в экстрасенса. Во времена перестройки это было очень модным явлением. Как утверждала вторая жена Эдика, деятельность врачевателя ему хорошо удавалась, во всяком случае, забалтывать он мог умеючи. Умер Эдик от инфаркта, имея большую клиентуру и  многих поклонниц, верующих в его способности целителя.

      Средний сын Владислава Иосифовича – Альберт, был похож на мать. От отца он унаследовал острый ум и серьёзность. Но характером  Алик обладал  гораздо более приятным, к тому же ему был свойственен юмор, а его особая манера шутить делала его всеобщим любимцем в нашей семье.  В детстве Алик был отчаянным озорником, о его проделках ходили многочисленные рассказы. Так же  как и Эдик,  Алик рано женился и тоже втайне  от отца.  Несмотря на все свои проделки и выходки он был любимым детищем   Володи.  С ним единственным из трёх детей  Володя находил  общий язык. Так же как отец,  Алик  стал военным и пошел по его стопам, окончил военное училище радиационно-химической защиты, а затем военную академию, служил во многих точках Советского Союза. Выйдя в отставку в звании полковника, обосновался в г. Краснодаре, где стал работать заместителем директора по хозяйственной части одной крупной организации.
    Алик был  женат не менее трёх раз. Первая его жена была из Баку. Их сын подросток умер от рака крови.  Его жену врачи убеждали, что и других её детей, если они родятся, будут ждать подобные смертельные болячки.  Второй брак,  скорее всего,  был шагом отчаяния, вторая жена была даже внешне похожа на первую, но как только встал вопрос о переезде к новому месту службы,  она ехать отказалась, да и с её дочерью-подростком он общего языка не нашел. В третий раз Алик женился,  когда его перевели в Краснодар. Родилась дочь Юля,  сейчас у неё двое детей, и она занимается их воспитанием. Её муж   -  предприниматель.  Но с матерью Юли он тоже разошелся, уже много лет живёт с другой женщиной.
 
  Третьим ребёнком у Володи и Бетти, родившимся в 1942 г. стала дочь – Оля. Рост и статность она взяла от отца, а фигурой, лицом и причёской  походила на Бетти в молодости. Характером она тоже вышла в мать. Оля закончила медицинский институт, и была по распределению направлена на работу врачом-физиотерапевтом в один из санаториев курорта Хоста.  Она бы хотела вернуться в Баку, но после смерти отца его вторая жена продала квартиру отца, в которой Оля могла бы прописаться. Оля замужем не была,  и детей у неё нет. В Хосте получила квартиру, вышла на пенсию и жила там, хотя её брат Алик неоднократно звал её переехать жить в г. Краснодар. Умерла от рака 12. 03. 2024г. на 82 году жизни. Похоронена в Краснодаре.

  Здесь следует привести одну печальную справку. Последним по мужской линии носителем фамилии Янкевич является внук Владислава Иосифовича от его сына Эдуарда – АЛЕКСАНДР  ЭДУАРДОВИЧ  ЯНКЕВИЧ около 1955-56г. рожд. Сыновей у него нет, только дочери и внуки, носящие фамилии своих отцов.  Литовской крови в нём -25%. Живёт на Урале. В Литве никогда не был (не жил), литовского языка не знает.

    Младшая дочь Иозуса Францевича и Варвары Степановны, моя мать Анель Иосифовна Пантелеева (урожд. Янкевич). 10. 12. 1912 – 13. 07. 2001гг.

   В молодости у  Анели  были светлые волнистые волосы, пухлые губы и ярко  голубые глаза, она была эффектной красавицей.   Анель очень домовитая, любящая домашнее хозяйство, прекрасно готовящая, умела вязать и хорошо шить,  обшивала всю семью,  практично и экономно очень тщательно вела все домашние дела. Ведению хозяйства научилась у своей матери Варвары Степановны, т.к. оставалась
  ещё долго с ней вместе жить, когда старшие дети уже разъехались по своим семьям.

   Анель закончила школу и по стопам старшей сестры Ядвиги пошла на бухгалтерские курсы, окончив которые работала на разных предприятиях бухгалтером. В частности, с началом войны она стала работать бухгалтером на бакинском рыбокоптильном заводе. Анель была резка и прямолинейна в общении, честно говорила правду в глаза.
 
     Первый муж  Анели – профессиональный художник Василий Дубровин, окончивший  Академию художеств Азербайджанской ССР,  был заметной фигурой в художественном мире столицы Азербайджана. Большое полотно его картины в духе соц. реализма, висело в художественном изобразительном музее Баку на видном месте.   Навсегда сохранилась память о нём и в создании  росписи мозаики, украшающей здание музея литературы в г. Баку, вся стена которого была разукрашена голубым, витиеватым узором мозаичных плиток.
 
     Вася был добр и очень любил свою дочку Юличку, которая родилась у них с  Анель 27. 10.  1934 года. Во время войны  Василия призвали  служить на черноморский флот, но долго воевать ему не пришлось – через несколько месяцев он заболел и был отправлен в госпиталь в тыл в г. Баку,  где  умер от рака в ноябре 1942 года.

    До сих пор в нашей семье сохранились его картины, багетные рамки для которых после войны сделал мой отец. О том,  как познакомилась Анель со своим вторым мужем, моим будущим отцом  -   Семёном Михайловичем Пантелеевым, и как моя мать, сестра и бабушка (Варвара Степановна)  оказались в Риге, я уже описал выше, в главе, посвященной старшей сестре Анели – Ядвиги Иосифовны. В 1947 году в их семье родился сын – Владимир, т.е. я.

  В 1950г. мой отец вышел в отставку в звании подполковника армейской контрразведки, находившейся тогда в подчинении органов госбезопасности, и по их номенклатурной классификации  звание отца тогда  приравнивалось по правам и привилегиям к общевойсковому Генерал майору.  Отца направили возглавить крупнейшую в городе производственную артель «Калвис». О размахах этого производства говорит тот факт, что когда артель расформировали, уже после смерти отца в 1957 году, на её базе создали шесть предприятий, в т.ч. такой известный на весь Союз завод, как «Страуме», производивший бытовые  электрические кухонные комбайны, кофемолки, миксеры, мясорубки  и первые в стране электрические детские игрушки.
 
   До смерти мужа Анель Иосифовна не работала, целиком посвятив себя домашнему хозяйству и воспитанию детей.   Шила и вязала, рачительно и экономно вела домашнее хозяйство. Очень любила своих детей, заботилась о них и оберегала. После смерти мужа вернулась к работе рядовым бухгалтером. Трудовую карьеру закончила в 55 лет. Выйдя на пенсию с должности Главного бухгалтера предприятия вагонов-ресторанов Прибалтийской железной дороги.
 
  Окруженная заботой дочери, Анель Иосифовна дожила до преклонного возраста, почти 89 лет, и умерла после продолжительной болезни 13 июля 2001 года. Похоронена вместе с мужем, моим отцом.

  Её дочь Юля ещё в г.Баку из-за начавшейся войны в школу пошла не в 41ом году, а в 42ом, но сразу во второй класс, т.к. умела писать и читать с 6ти лет. Среднее образование получила уже в г.Риге, и в 1952 году поступила в медицинский институт, который окончила в 1958году, попав по распределению на работу врачом  в отдалённый сельский район. Я приезжал к ней на всех каникулах, во все сезоны по 3-4 раза в год. Общение и совместный труд с сельскими подростками дали мне большой жизненный опыт и воспитали силу воли. В августе 1961 года Юля вернулась в Ригу. Она всю жизнь проработала врачом-рентгенологом, и, заработав за вредность льготный стаж, в возрасте 45 лет (в 1979г.) ушла на пенсию.

    Неполноценное питание во время войны, холод, стрессы от постоянных воздушных тревог, смерть отца – всё это отразилось на её здоровье, у неё развилась сильная  хроническая сердечная недостаточность и аритмия. Ускоренная ходьба, физическая работа, поднятие и переноска даже небольших тяжестей доводили её до полуобморочного состояния, требовавшего длительного отдыха, а эффективных лекарств от этих недугов тогда ещё не существовало.

   Юля была очень эрудированной  начитанной, дома  находилась обширная библиотека. Часто ходила в театр, читала все литературные новинки в журналах, живо обсуждая судьбу персонажей и игру актёров. Юля, к сожалению, по состоянию здоровья  замуж не вышла, так и прожила вместе с мамой до её кончины.  Мать делала всё, чтобы  скрасить одинокую судьбу дочери – шила ей все модные наряды, накрывала на стол к её приходу с работы, с радостью принимала всех её подруг, устраивала обильные застолья в дни её рождения.

   После смерти матери Юлину одинокую жизнь усугубили все бытовые проблемы, всё сложнее стало вести хозяйство, обслуживать себя, ещё более  ухудшилось здоровье.   Когда  стали проявляться первые факторы старения и назрела потребность в  уходе,  я, наконец, уговорил её продать квартиру и переехать жить ко мне в мой загородный дом, в котором выделил ей две комнаты. Это  облегчило  ей повседневную жизнь,  мы с женой ухаживали за ней, когда она тяжело болела. Однако с весны 2017 года Юля с редкими перерывами всё время находилась в больнице, где и скончалась 22 сентября 2017 года. Похоронена в могилу нашей бабушки Барбары Янкевич.

  Рассказывать о младшем сыне Анель Иосифовны -  Владимире (т.е. о себе) достаточно сложно, поэтому ограничусь лишь анкетными данными.
 
  В девять с половиной  лет  лишился отца, правда успевшего приобщить меня к истории, географии и естественным наукам.  В старших классах после уроков начал подрабатывать на стройке, потом на заводе.

 В 1966 году окончил школу одиннадцатилетку, и поступил в заочный институт, устроился на постоянную работу. В 1971-окончил институт, и   был призван в армию, в ракетные войска. В конце 1972 года вернулся на гражданку на то же место работы.

  Так как московский заочный институт окончил на «Отлично», был приглашен в Латвийский Госуниверситет преподавать вечерникам и заочникам экономического факультета общий курс материаловедения,  и зачислен соискателем в заочную аспирантуру. По совместительству преподавал в университете 14 лет.
   
  Надо честно сказать,  что  загруженность общественной работой, семейные заботы, хобби и учёба в университете Марксизма-Ленинизма на факультете руководителей народного хозяйства и самое главное – стремительный карьерный рост,  в итоге перевесили дальнейшее аспирантское образование, да и писать кандидатскую на тему организации производства в рамках той ущербной экономики социализма было делом не благодарным.

  За 18 лет  из простого рабочего, пройдя десять ступенек карьерного роста,  я был  в 1983 году утверждён Генеральным директором крупного предприятия с более чем двумя тысячами работников с большим количеством  цехов, участков и вспомогательных служб.  Дважды избирался депутатом местных органов власти, возглавлял депутатские комиссии. Был членом президиума городского комитета Народного контроля. Имею 32 рационализаторских предложения с общим экономическим эффектом около полумиллиона советских рублей. Для наглядности это около 30 новеньких автомашин «Волга ГАЗ 24-10».

 Начиная с 1991 года,  в связи с развалом Союза стали приватизироваться или ликвидироваться крупные социалистические предприятия, не избежало этой участи и возглавляемое мною предприятие. Создал собственное небольшое предприятие тесно связанное с Россией, однако после дефолта 1998года пришлось «зарабатывать пенсию», работая учителем в школе.

  В 2004 году серьёзно заболел, перенёс три (!) операции на сердце, и  вышел на  пенсию по инвалидности, которая с годами переросла в пенсию по старости.
 
 Кое- что о приватной стороне моей жизни могут рассказать строчки из книги о нашей родне  моей двоюродной племянницы Наталии Георгиевны Прозорович, с которой в силу почти одинакового возраста тесно общаемся на протяжении практически всей жизни:
 
 « Вовик (так Н.Г. меня называет) осуществил свою мечту – построил большой двухэтажный дом на двенадцати сотках в пригородном посёлке, вырастил фруктовый сад, возвёл теплицы, разбил цветники и газоны. В ранние школьные годы мечтал поступить в кораблестроительный институт. Но жизнь сложилась иначе, и  мечта детства в зрелом возрасте осталась лишь в виде хобби: конструирование и модернизация маломерных судов.   По  своим чертежам и своими руками восстановил и модернизировал семь больших каютных катеров и яхт. Занимался водным туризмом и яхтингом, отдал этому занятию 45 лет жизни, много лет был членом яхт-клубов.   Став инвалидом, не сложил руки. Стал писать повести, рассказы, сказки, стихи, мемуары, публицистику. Издал несколько своих книг. Является членом Российского Союза Писателей».

Писать о своей семье не берусь. Пусть о ней напишут те, кто возьмётся писать о новых поколениях нашего рода.


      Эпилог.

Почему повесть о своих родственниках  по материнской линии я назвал «Перелётные птицы»?

   Кто внимательно прочёл её, увидел, что наш род зародился в маленьком местечке Кретинга на западе Литвы, где рождались, жили, работали и умирали поколения, но пришел 20й век со своими тектоническими сдвигами, и на его начало выпало жить моей бабушке и дедушке и их детям.

   Ветер грядущей революции перенёс семью с берегов Балтики на берег Каспия. Птицы, покидая родные гнёзда, улетели на юг. Казалось бы, свили новые гнёзда, но нашествие коричневой чумы вновь поставило на крыло следующее поколение.

   Бабушка Варвара Степановна, моя мама Анель Иосифовна, сестра Юлия и я оказались в Риге, Ядвига Иосифовна, всю трудовую жизнь отдавшая здравоохранению Азербайджана, навсегда осталась в Баку, похоронена рядом со своим отцом - Иозусом Францевичем, бакинская земля приняла и Владислава Иосифовича, защищавшего эту землю в годы В.О.В.

   Станислав Иосифович с женой и дочками  оказались на исторической «малой» родине  в Литве, в Шауляе, Вильнюсе.

 Дочь Ядвиги Иосифовны – Лина, родившаяся в Баку,  жила в Новосибирске, Тюмени, Алжире, Минске, Екатеринбурге. Её дочь - Наталья Георгиевна родилась в Баку, а жила в Новосибирске, Тюмени, опять в Баку, теперь живёт с семьёй в Екатеринбурге.

 Дети Владислава Иосифовича тоже не исключение. Алик, отдавший всю жизнь военной службе, исколесил всю страну и сейчас уже много лет живёт с семьёй в Краснодаре, его сестра Оля большую часть жизни прожила в Хосте, а пути старшего сына Эдика из Баку ведут в Сумгаит, затем на Урал – Лысьву, Пермь,  в Сибирь,  и даже на Сахалин,  а вечный покой он обрёл в Кемерово.

   Разлетелись «птицы» по всему бывшему Союзу.

  Но где бы мы ни жили, с людьми  каких национальностей ни породнились, мы все считаем своим родным языком – русский, а своей общностью  -советскость. Мы и есть та самая интернациональная семья разных  народов,  о которой мечтали основоположники марксизма.
   
                Владмир  Пантелеев

  Букулты            Апрель 2024г.