Апрель. Прогулка в выходной

        Каждое утро у меня начинается с прогулки по окрестностям нашего жилищного комплекса. Выбор направлений для моего личного «терренкура» велик: можно пойти в лесопарк, можно отправиться в чисто поле, можно найти ныне простаивающую бетонку-трек, и если она не захвачена «самобеглыми» колясками разного назначения, то прошвырнуться пешочком по ней, воображая, что ты идешь по местному бродвею.
        В любом варианте прогулки есть свой километраж, и оттого, сколько у тебя есть времени, чтобы потратить его на променад, ты и выбираешь маршрут. Для выходного дня подходит, как правило, самый длинный, и это марш-бросок в поле. Тут можно накрутить и до десяти километров.

        В общем, на календаре у нас суббота, и я отправляюсь по комбинированному маршруту: сначала в лесопарк, а уже оттуда – в поле. Сегодняшний апрельский день выдался сухим и безветренным. Сквозь сосны ласково и ненавязчиво просвечивается солнце, дорожки после прошедшего два дня назад дождя не пачкают обувь, а прогуливающегося народу сегодня почему-то почти не попадается.
        И хорошо, что я иду один: можно спокойно о чем-то думать или, что случается намного чаще, наговаривать аудиосообщения другу и отправлять их по адресу, ожидая от него столь же быстрый ответ. К подобному разговору по душам, используя возможности интернета, мы привыкли, и ныне радуемся современным возможностям, которые позволяют разговаривать с кем угодно, находясь в сотнях, а то и в тысячах километров друг от друга.

        Лес я преодолеваю в переговорах, и хотя прошел расстояние немалое, благодаря беседе время пролетело незаметно. И вот я выбрался в поле. Темы для разговоров мы как бы исчерпали, и теперь я иду и просто глазею по сторонам. Хотя – что тут для меня невиданного? Все тропинки хожены-перехожены...
        Как вдруг замечаю, что посредине чистого поля, на одном из островков, образованного кустами и мелкими деревьями, сквозь несмелую апрельскую зелень просвечивают несколько обезображенных бетонных кубов.

        «Это очередной ДОТ...», – делаю я вывод и удивляюсь, – «Откуда он взялся?.. Я же в наших окрестностях обнаружил и обошел их все, что имеются...»

        Да, мой дом расположен в зоне Киевского укрепрайона, который создавался в тридцатых годах прошлого века, за время после войны город сумел дотянуться и до этих мест. Так называемая «линия Сталина». Главными защитными объектами этой линии стали бетонные ДОТы. Их много. Есть почти не поврежденные, есть изрядно пострадавшие, есть представляющие собой гору бетонных обломков. И я за более чем десяток лет, что живу в этом районе, прилежно их изучил. Но почему мне не встретился этот?!
        Ну, что ж, и на старуху бывает проруха... Иду знакомиться с объектом, добавившегося в мою коллекцию. Да, этот ДОТ хлебнул горя.  Он конкретно был подорван зарядом, расположенным внутри его самого. Стены, зарывшиеся в землю, от взрыва заметно раздвинулись под углом, от перекрытия ничего не осталось, амбразуры изрядно покорежены. Кто его взорвал – наши или немцы? Вряд ли я узнаю. Да и ради чего? Та война давно в прошлом, у нас сейчас война своя.

        Тут я задумался о превратностях жизни.

        «Вот сделали защитную линию, хотели обороняться от «злобного и коварного Запада». Да, повоевали с ним, чем-то эта линия обороны помогла в сорок первом, сумели задержать продвижение врага. А через восемьдесят лет напал другой враг, уже с востока, но бетонные строения опять пригодились. Нет, не этот конкретно, и вообще, ни один ДОТ с нашей округи. Но на северо-западе от Киева, откуда в марте двадцать второго рвались захватчики, в тамошних ДОТах во время налетов прятались наши артиллеристы, и они их защитили...»

        И еще подумал, как же роднят тогдашних и нынешних врагов их влажные мечты, их мотивы: и старые, и новые хотели одного и того же, хотели путем убийств и разрушений захватить эту землю. Ладно уж, какой спрос с тех, из прошлого века, но сейчас-то, в двадцать первом веке, в цивилизованной Европе, как могли устроить вот такое побоище, которому третий год нет конца и края?..
      
        Дни пролетают, мы из-за трагического однообразия их не замечаем. Потому-то моя личная хроника ежедневные события почти не различает: всё повторяется изо дня в день. Точнее, из ночи в ночь. Шахеды или ракеты в «гости» к нам, но и одни, и другие приходят к нам стабильно и также опасно. Киев в основном не страдает, но в область залетает, иногда что-то могут сбить и у нас.
         
        Это хорошо, что у нас. Потому как сейчас всё летит на запад, а если здесь собьют, то там придется меньше беспокоиться. Но совершить свое черное дело враг успевает. Урон нашему хозяйству наносится, энергетику уничтожают, а самое печальное, что гибнут люди. Не случается дней, когда хоть кто-нибудь, да не погибал.

        Нам понятно, что всё происходящее отбрасывает страну в начало нулевых, если не предположить, что возможно и глубже... Если еще в прошлом году в стране что-то строилось, или хотя бы восстанавливалось из разрушенного в первый год нападения, то сегодня складывается ощущение, что всё замирает: не хватает ни денег, ни людей, и задачи стоят совсем другие, направленные вовсе не на созидание.
        Да, нас откинули назад, нам не дают поднять голову и думать о развитии. Нам бы выстоять перед навалом. Будет тяжко, скажем еще более определённо – будет невыносимо трудно, но и это можно пережить.
        Страшнее другое: уходят люди, и в основном молодые. Те, на которых вся надежда, чтобы отстроить страну, жить и развиваться.

        Несколько дней назад я возвращаюсь из однодневной командировки и съезжаю с трассы, повернув к своему жилищному комплексу. Улица проходит мимо старинного санатория с оптимистичным названием. Не буду уточнять – какого именно, потому что еще три года назад это название звучало как насмешка, поскольку санаторий чахнул на глазах.
        Он относился к разряду государственных, финансирование получал из бюджета, а по нынешним временам это скользкий путь, в любой момент все может прекратиться. Собственно, так и происходило: один за другим закрывались корпуса, уменьшалось количество услуг, из-за мизерных зарплат исчезал персонал... В общем, история старая и грустная: прогноз на существование этого лечебного учреждения был неутешительный.

        И вдруг санаторий начал оживать!.. Теперь возле ворот стоят автомобили посетителей, прохаживается важный вахтер, причем, в камуфляжной форме, подъезжают автобусы, которые запускают на территорию санатория. А из городского маршрутного автобуса на остановке выходят люди, груженные сумками – приехали родственники, у которых нет собственного транспорта. Таких тоже немало... Только причины возрождения санатория совсем не радостные: ныне сюда свозят на реабилитацию парней, которые вернулись с фронта.
        Парней и не очень молодых мужчин в форме – кого на костылях, кого без оных, но с руками на перевязи, кого без явного увечья, но прихрамывающего, – здесь тоже встречаешь. Каждый из них идет по своим надобностям: кто в магазин, кто на кофе, кто к банкомату, кто еще куда-то.  Жизнь продолжается несмотря ни на что, а тутешних многочисленных заведений хватает для исполнения любого желания.

        Я проезжаю мимо ворот санатория и направляюсь дальше, как вдруг по правой стороне улицы мне навстречу едет, пристроившись друг за другом, пара инвалидов на колясках. Первый мужичок лет сорока пяти, у него нет одной ноги, но руки на месте. За ним едет второй. Это молодой светловолосый парень лет двадцати с небольшим. Впрочем, как он едет?
        Его буксируют: он левой рукой держится за плечо первого «водителя», потому что у него отняты ноги выше колена и правой руки тоже нет... Судя по всему, парень когда-то был высокого роста, потому что левой рукой он легко достает до плеча товарища по несчастью. Они едут, о чем-то переговариваются, молодой человек даже улыбается, а я сижу и продолжаю крутить руль, находясь в ступоре... Улыбающийся парень, без ног и с одной рукой стоит у меня перед глазами. Как же он будет жить дальше?..

        За этим вопросом следуют другие:

        «Сколько таких ребят? Их тысячи... А сколько еще будет?.. А от скольких вообще ничего не осталось...»
   
        Всё можно рано или поздно отстроить, восстановить и наладить. Только как вернуть к жизни тяжелораненных? Не говоря о том, что как воскресить погибших.

        Вот почти всегда у меня так: прогулка начинается во здравие, она сопровождается дружескими, добродушными разговорами, ты испытываешь бодрость от быстрой ходьбы и чудесной весенней погоды, но мысли рано или поздно скатываются к нашему бытию.

        Сегодня толчком к повороту настроения на минорный лад стал обнаруженный ДОТ времен второй мировой войны. В другой раз наткнешься на осколки из марта двадцать второго, которых еще валяется немало вокруг. Или вдруг твой взгляд упрется в сожженное офисное здание. К его внешнему виду ты за два года привык и его почти не замечаешь, а в этот момент ты опять вздрогнешь и вспомнишь грохот от разрывов и последующий трехдневный пожар.
        Одно хорошо, все же такие повороты случаются нечасто, мы научились с этим жить и отвлекать себя работой. Это важнее, чем надолго погружаться в тематику войны. Мы пытаемся найти противоядие...