Кофе по-турецки

Он очень продрог. Ноябрь в этом году оказался на редкость холодным и дождливым. Серые свинцовые тучи заполнили собой всё небо и не собирались никуда уходить. Наоборот, удобно расположившись, они периодически выплёвывали из себя порцию ледяного дождя, а пронзительный северный ветер старательно помогал им, продувая прохожих насквозь.

Он дышал на свои озябшие пальцы, которые покраснели и плохо слушались. Тонкая куртка, хоть и названная ветровкой, нисколько не согревала его, так же, как и осенние ботинки, промокшие так, что при ходьбе раздавался неприятный чавкающий звук.

Он бесцельно ходил по городу, без зонта и без шапки, совершенно не понимая, что ему делать.

Его любимая ушла. Нет, не к другому. Она ушла туда, откуда ещё никто не возвращался. Долгая, изнурительная болезнь постепенно высасывала из любимой сперва силы, сделав её тонко-прозрачной. Затем красоту — она превратилась в старуху. А потом забрала и саму жизнь.

И теперь, отдав последний долг — страшнее крематория, наверно только преисподняя, он не смог идти домой. Он не мог себе представить их дом без неё. Месяцы, проведённые в больнице, когда он наспех прибегал переодеться, помыться, побриться — не считались. Он верил, что придёт день и они вновь вдвоём вернутся сюда, где они были так счастливы. Их посиделки у камина, когда он брал гитару и наигрывал любимые мелодии, а она пела. Их жаркие споры об искусстве, до хрипоты и стуканья по столу. И, конечно, их кофейный ритуал.

Свой медовый месяц они провели в Стамбуле. Они фанатели от этого древнего города, от его рынков и площадей, от собора Святой Софии и Галатского моста, от дворца Топкапы и церкви святой Ирины, от вида на бухту Золотого рога. Они бродили, взявшись за руки, с обязательным заходом в какую-нибудь кофейню. Там, под гортанный говор турецких поваров в непременных фесках, они наслаждались восточной едой и кофе. Там его варили особенно вкусно. Серебряный поднос с высокими бортами засыпан белоснежным песком. Маленькие медные турки, ровно на чашку. Одна ложка молотого кофе, одна ложка сахара. И турку «возят» по песку, пока не образуется пенка. Затем пенку размешивают, наливают в чашку тончайшего фарфора, ждут 5 минут и пьют, никогда не допивая до гущи. Вкус и запах — просто божественные.

Они привезли с собой все составляющие этого процесса, и она научилась варить такой же кофе по-турецки, без которого были не мыслимы их дни. Они стали заядлыми кофеманами, искренне наслаждаясь друг другом и кофе.

Их совместная жизнь (до её болезни) длилась чуть больше трёх лет. Не так уж и много.

Но для него мир рухнул. Он понимал, что уже никогда…и у него начиналась истерика. Слёзы смешивались с дождём, и никто не мог и подумать, что большой, взрослый, бородатый дядька может плакать, как ребёнок.

Он не любил алкоголь, само по себе «напиться» не прельщала его мечущиеся мысли. Идея самоубийства как-то тоже не вдохновляла. Кому и что он этим поможет? И он рванул к себе в мастерскую. Он был скульптором и очень талантливым.

Когда через год он поставил ей памятник, это стало сенсацией в культурной жизни. Такой проникновенной скорби до сих пор не выразил в бронзе ни один творец. Её могила стала местом паломничества всех влюбленных. И говорят, что те, кто там бывал, чувствовали отчётливый запах кофе. Правда это или красивая легенда — сложно сказать, но автор скульптуры похоронен рядом со своей женой. И на его могиле стоит скромный, ничем не примечательный деревянный крест.