Добрынины. Часть 3. Глава 24

- А я тут, один, как дурак, торчу? - возмутился Добрынин.

     - Мурзик, не бузи... - посоветовала мужу Ляля. - Лучше поторопись...

     - Что случилось? - не понял Вадим.

     - Чай стынет...

     - И все?...

     - А что тебе еще? - рассмеялась Ляля, хорошо понимающая, чего для полного счастья не хватает ее мужу-сластене.

     - Тортика...

     - Торт мы уже почти съели... - рассмеялась Ляля. - Пока ты до нас доберешься, он точно совсем закончится... Поторопись, Мурзинька, и папа тебе, уставшему и продрогшему, тоже горяченького чайку нальет, только пустого...

     - Маман не удержалась? - ухмыльнулся Добрынин. - Уговорила Гурама накапать вам обеим в чай коньячку?

     - Угу...

     - Не стыдно в будний день?

     - Имеем право! - заявила Ляля.

     - Это маман научила тебя права качать?

     - Неужели две домохозяйки не имеют права расслабиться в свое удовольствие в любой день недели? - примирительным тоном ответила Ляля.




     Через несколько минут машина Вадима остановилась у калитки, а сам он ввалился в дом с двумя большими  тортами в руках и с таким видом, словно он только что выиграл в лотерею миллион долларов...

     - По какому поводу еще два торта? - поинтересовалась у него мать, у которой заблестели глаза от предвкушения...

     - Праздники сегодня!!! - гаркнул Вадим во всю мощь своей глотки. - Целых два!!! И оба - великие!!!

     - Какие? - не унималась Лидия Михайловна.

     - Первый - моя жена даже на бумаге уже не является сотрудницей этой жуткой вониловки!!!

     - А второй? - спросила старая дама.

     - Второй - моя жена активно осваивает благословенное понятие "домохозяйка"!!!

     - Мурзик, почему ты называешь это заведение вониловкой, вонючкой, помойкой? - спросила мать. - Ведь это же институт Союзного значения... Единственный в своем роде на всю нашу бывшую прекрасную и необъятную когда-то страну... И, кстати, он совсем не пахнет...

     - Институт не пахнет, зато сотрудники воняют самым тошнотворным образом... - заявил сын.

     - Это правда... - подтвердила Ляля. - Во всех магазинах городка сотрудников института узнают по специфическому запаху...

     - По дичайшей вони... - подсказал Добрынин. - Я все время боялся, что ты к институтской вони еще до кучи духи присобачишь...

     - Неужели я так похожа на идиотку? - сдерживая смех, поинтересовалась Елена Гурамовна.

     - Я не дурак отвечать честно... - хмыкнул Добрынин. - Особенно при тестюшке и его кулаках...

     - Ты не работал в нашем институте, но, когда я впервые тебя увидела, от тебя несло "Шипром" вперемешку с застарелым потом так, что меня чуть не стошнило прямо в вагоне электрички... - заметила Ляля.

     - Правда? - рассмеялся Гурам.

     - Представь себе... - ответила Ляля. - И весь тот месяц, пока Вадим меня преследовал, я не знала, куда деваться от его вони...

     - "Шипр" - очень сексуальный запах. - важно заявил Добрынин.

     - Только не в смеси с хорошо настоявшимся потом... - ответил ему тесть.

     - Так в нем же содержатся феромоны... - нашелся Вадим-старший. - Мой мундир пропах пОтом, поэтому Лялечка на меня и запала...
    
     - Мундир твой вонял так непотребно, отвратно и тошнотворно, - не остался в долгу Гурам Анзорович, - что не только я, грешный, но и отец твой с ремнем в руках потребовал, чтобы ты, наконец, выбросил этот старый и вонючий мундир, и не позорил своей вонью высокого звания советского офицера... Тем более, что в шкафу уже давно пылился новый мундир... И даже не один...

     - Тогда Лялечка на меня не запала бы... - отозвался Мурзик.

     - А я и не запала... - ответила Елена Гурамовна.

     - А почему же ты тогда так неотразимо материлась? - поинтересовался Добрынин.

     - Потому что я до смерти боялась тебя, придурок... - расхохоталась Ляля. - Я думала, что тот маньяк, которого боялись все женщины, живущие по этой ветке железной дороги - это ты...

     - Так я же тебя сразу успокоил...

     - Сначала напугал еще сильнее... - вздохнула Ляля.

     - Чем? - заинтересовалась хохочущая свекровь.

     - Представьте себе, Лидочка, Вадим целый месяц каждый вечер в своей непотребно вонючей форме караулил меня на станции, не скрывал этого, но на платформе близко ко мне не подходил... - начала рассказывать Ляля. - Потом он садился в один со мной вагон, всю дорогу сверлил меня глазами, тошнотворно вонял одеколоном вперемешку с потом на весь вагон, но близко опять же не подходил...

     - Представляю себе, как ты испугалась... - посочувствовала свекровь.

     - Почему ты мне тогда не позвонила? - спросил отец. - Я бы всего один разок встретил тебя на станции, и этот придурок остался бы заикой на всю жизнь...

     - Так я же не знала, что ты живешь совсем рядышком... - вздохнула Ляля.

     - На мое счастье... - буркнул Вадим.

     - Значит, наш обормот тебя очень сильно напугал? - жизнерадостно переспросила уже не очень трезвая  Лидочка.

     - Не то слово... - вздохнула Ляля. - А если учесть, что, как назло, как раз в это время по институту поползли жуткие слухи, что именно по этой ветке железной дороги появился сексуальный маньяк, выдающий себя за майора бронетанковых войск, располагающий жертву к себе ношением сильно поношеной и сильно вонючей военной формы и охотящийся только за молодыми светловолосыми женщинами, причем, чаще всего, в пригородных электричках...

     - Да, было такое... - вспомнила свекровь. - Я тогда очень переживала и за Маргошу, и за Оленьку... Тоже ведь блондинки...

     - Так переживала, что заставила Петьку купить машины для обеих... - подсказал Добрынин.

     - И ты решила, что тот маньяк - это Вадим? - поняла свекровь.

     - А что я могла еще решить, если наши перепуганные женщины рассказывали, что преступник ходит в форме майора бронетанковых войск и непотребно воняет? - вздохнула Ляля.



Продолжение следует...