История пятая. НЕТ ПОВЕСТИ ПЕЧАЛЬНЕЙ…
Книга была выпущена в 2018 г. до 2-ой Карабахской войны. По просьбам друзей-читателей я опубликую историю пятого рассказчика - военного разведчика, целиком, разумеется, частями.
В книге документальные факты переплетены с художественным вымыслом.
Приношу извинение порой за ненормативную лексику, так как старался передать все выдуманное и невыдуманное строго по теме
Наметившаяся телевизионная передача с присутствием ветеранов Карабахской войны в целях патриотического воспитания молодежи и ознакомления ее с непосредственными свидетелями этого кровавого конфликта неожиданно переходит в скандальный, местами в острый социальный диспут между ее участниками, так как они представляют разные слои населения, с разными судьбами и отсюда с противоречивыми взглядами на то или иное явление, понятие или событие. В том числе и на непростые армяно-азербайджанские отношения, которые участники передачи пытаются изобразить не только через призму национальных и государственных интересов, но и в контексте личностных отношений и с индивидуальными подходами. Ситуация интригуется тем, что один из ветеранов, бывший диверсант, в своем амплуа незаметно заменяет часть минеральных напитков спиртным…
Постепенно разогретые горячительным, участники более откровенно и дерзко начинают выражать свои мысли, порой диаметрально противоположные. Передача выходит из намеченных чиновниками пропагандистских контуров, и перед читателем разворачиваются известные события тех времен - спровоцированные мировыми силами и потворствующие им армянскими националистами истоки и причины конфликта, сломленные судьбы тысяч простых людей на примере конкретных индивидуумов - не только азербайджанцев, но и простых армян, эпизоды карабахской войны, динамично выдержанные порой в ироничном, в комичном или же в трагичном русле.
Сюжет пятого рассказа оказывается наиболее увлекательным. Являясь представителем той яркой молодежи в начале восьмидесятых без националистических и религиозных предрассудков в интернациональном Баку, рассказчик - в то время молодой человек - сначала на фоне разворачивающихся событий расстается с любимой девушкой-армянкой, семья которой вынуждена была перебраться в Москву, следом теряет брата, который погибает в боях с агрессором, и по требованию обезумевшего от горя отца также отправляется воевать с врагом в район боевых действий.
На месте последней дислокации он попадает в поле зрения азербайджанских военных спецслужб, ведущих работу по выявлению активной агентурной сети противника среди личного состава указанной военной части. Разузнав с подачи внедренного в районный госпиталь в качестве военврача сотрудницы Разведцентра старшего лейтенанта Саламовой об отношениях молодого человека с Джулией Манучаровой, дядя которой являлся криминальным авторитетом и сотрудничал с неким разведывательно-диверсионным подразделением армянских спецслужб, функционирующим с территории РФ, военные разведчики принимают решение привлечь его в свои разработки.
Потому Гусейнов - в книге он проходит также под прозвищем Длинный - неожиданно оказывается в гуще динамичных и запутанных историй...
В ходе разворачиваемых событий перед читателем вырисовываются яркие образы персонажей. Честный и бескомпромиссный полковник Мусаев, большая умница Саламова, играющая в криминально-разведывательном сюжете не последнюю роль; беженец из Армении - грозный, но справедливый здоровяк Ганмурадбек, сексапильная журналистка Аталай, юркий и смышленый Бакинец, колкая на язык Гюлечка, смертельно оппозиционный ко всему правоохранительному Ветеран в тельняшке - бывший зек, простодушный и очень верующий исламист Хаджимурат Магомедказиев, превратившийся в руках заинтересованных внешних сил в опасное идеологическое оружие; всесильный чиновник, условно обозначенный в книге под прозвищем Прилизанный - позже выясняется, что он не такой уж чопорный и педантичный, как кажется, и ему присущи вполне человеческие и благородные черты; Расулов, Адылов… Даже главный антигерой Алигейдар Мансуров запоминается с сильным характером, харизмой, с трагической и сложной судьбой, которая буквально втолкнула его в объятия противника.
Гусейнов с трудом, но все-таки принимает предложение военных агентуристов, которые спешно подготавливают его к предстоящей задаче в Москве в среде бакинских армян, где проживает и дорогой ему человек, с которым он собирается связать свою жизнь - Джулия Манучарова.
А также ему предстоит опасное противоборство с Алигейдаром Мансуровым, являющимся ключевой фигурой в этой сложной, многовекторной сети противника, которого сами военные разведчики пока еще представляют себе довольно призрачно...
Национализм - это в сравнении доброкачественная опухоль в теле нации, при “благоприятных” условиях переходящая в злокачественную - это фашизм. А иногда и откровенный расизм, когда заявляют на уровне официального лица об этнической несовместимости двух соседних народов. То есть, один из них должен исчезнуть…
Автор
Время - это страшная химера. Попытка вернуться в прошлое может обернуться кошмарной иллюзией, где всякая видимая реальность - это просто имитация того прошлого. Где мы уже не мы, и наше окружение уже не то, если даже все на материальном уровне сдублировать. Временное пространство, куда каждую секунду мы все больше проваливаемся, губит самое главное - личность, психику на подсознательном уровне, изменяет восприятие бытия эквивалентное этим секундам…
...Длинный, до этого отрешенно уставившийся на полную рюмку перед собой, тихо вздохнул, опрокинул ее содержимое, не торопясь, вытер салфеткой рот и начал…
- Она была моей первой и, как показала жизнь, единственной любовью. Мы с ней с одного двора - старого бакинского дворика в поселке Кирова…
- Он сейчас как-то по-другому называется, - встрянул в тему Бакинец.
- Пусть как хотят назовут! - заворчала резко погрустневшая Гюлечка. - Для нас эти названия так и остались, как прежде - Разина, Кирова, Завокзальная, Монтина… И баста…
- У нее после водочки голос прорезался, - ехидно шепнул Режиссеру Оператор.
- А ты тоже выпей, - ответил тот, недовольно бурча, - авось, и у тебя кое-что прорежется.
- Вы идиот!
- Может, все-таки послушаем, - спокойно повторил свое предложение Прилизанный. - Мне ваша тупая болтовня надоела.
Я поддержал и обратился к рассказчику:
- Продолжай. Надеюсь, твоя любовная история имеет отношение к теме.
Длинный пожал плечами:
- Разве это важно? После конца восьмидесятых такое ощущение, что все, что происходит, имеет отношение к этой проклятой теме…
Наши квартиры были на одной общей площадке небольшого пятиэтажного дома, где соседи, если усталые, выпившие или просто от рассеянности порой путали никогда не запирающиеся на ключ двери. Ничего - извинялись и, смеясь, шли дальше.
Мы с Джулией вот на одной из этих площадок сначала вместе ползали на четвереньках, стучась лбами то в одну, то в другую дверь, после в садик вместе пошли, весело спотыкаясь - благо он находился кварталом ниже. До сих пор помню запах детских шкафчиков в длинном коридоре, запах паркета, пахнувшим мастикой, и аромат цветущих деревьев ранней весной в небольшом дворике перед садиком, где мы играли и бесновались, пока кто-то из родителей нас не забирал… Господи, неужели все это было? - прошептал он, словно в прострации. После вздохнув, продолжил:
- Школьные годы. Десять лет за одной партой. Букет разноцветных роз на каждое 8 марта и непременно маленький флакончик духов “Красный мак” - они ей нравились. Цветы выращивал в своем небольшом садике старый армянин на противоположной улице, не помню уже, как его звали. Пахли они умопомрачительно. Особенно мне нравились бутоны сочных желтых роз. Старик их дорого продавал по тем меркам. За букет я иногда выкладывал до двух, трех рублей. А то и понятно: в то время цветы в государственных лавках были невзрачны, а частных торговых точек вообще не было.
Помню, как подарил Джулии свой первый букет в первом классе. Разумеется, его купили родители и вовсе не Джуле, а учительнице начальных классов. Но я букет из пяти роз аккуратно разделил на две части, и при этом учительнице достались всего две розы, что сильно ее озадачило. Но училка была деликатной женщиной и промолчала. Все раскрылось вечером, когда Джуля, надев на крошечные ножки мамины туфли и набросив на плечи ее шаль, гордо продемонстрировала сначала своим, а после моим родителям первый в своей жизни подаренный ей букет…
Меня зовут Рафаэль, а она Джульетта, потому чуть ли не с пеленок нас окрестили - Ромео и Джульетта...
- Так-так… - тихо проворчал Бакинец. - Еще одна пикантная история… Она что, армянкой была?
- Да, Джулия была армянкой, - ответил тот просто и замолчал.
Наступила тишина. Прилизанный несолидно потянулся и зевнул. Ганмурат осторожно нагнулся к Бакинцу и шепотом спросил:
- Слушай, земляк, у вас в городе вообще азербайджанцы были? А то тут армянин, там армянин…
Тот нехорошо покосился на него:
- Нет, что ты, все ждали вас, чтобы пришли и облагородили наш генофонд…
Гюля хихикнула. Ганмурад насупил брови. Прилизанный безнадежно начал протирать стекла очков и устало обратился к Длинному:
- Я просто умоляю вас продолжить рассказ и не отвлекаться.
Тот развел руки…
- Когда произошли те события, изменившие всю нашу счастливую, беззаботную жизнь, - начал он, - мы очень растерялись. Из Армении каждый день прибегали, приползали в Баку сотни азербайджанцев - обессиленные, обесчещенные, растерзанные, потерявшие не только кров, но нередко родных и близких. Они жаждали мести за свои страдания и унижения. А силы, которые разожгли костер под названием Нагорный Карабах, умело направляли их злобу на бакинских армян. Мы, городские жители, помогали беженцам чем могли, обустраивали их, но также помогали своим соседям-армянам безопасно покинуть родной им город, где они жили так счастливо, деля вместе с нами и радость, и горе. За какие-то пару лет после выступления этого подлеца-провокатора Аганбегяна - советника Горбачева - в Париже, где он “посчитал целесообразным” отторгнуть Нагорно-Карабахскую автономную область из состава Азербайджана и присоединить к Армении, в ужасном положении оказалась, наряду с другими семьями бакинских армян, и семья Манучаровых...
До сих пор помню сцены нашего расставания у парома. Рядом с родителями и родней, естественно, невозможно было дать волю чувствам, переполнявшим нас, но все понимали и делали вид, что не обращают на нас внимания. Мы же в тот горький час разлуки с болью сжимали друг другу руки и общались лишь полными от слез глазами. Так и стояли застывшие, мечтая хоть бы еще чуть-чуть продлить эти мгновения. Лишь когда родители Джулии осторожно потянули ее к парому, она тихо вскрикнула:
- Рома, я буду ждать! Слышишь, буду ждать!..
Я же не смог ей даже ответить от горького комка в горле…
Длинный замолчал, пустым взглядом уставившись в одну точку. И вообще, казалось, он находится в другом измерении и про нас, земных, совершенно забыл. Его плавно начатый рассказ околдовал, и мы завороженно ждали. Продлившиеся мгновения тишины первым нарушил Прилизанный, деликатно покашляв.
Длинный рассеянно посмотрел на него, постепенно возвращаясь в действительность. Тут в Бакинца опять бес вселился:
- Этот фильм я кажется видел - “Ромео, мой сосед” , - он демонстративно опустошил содержимое носоглотки в видавший виды платок. - У кого-нибудь есть полотенце? Я хочу рыдать.
И, действительно, противно завыл.
- Смотрите-ка, у него слезы есть! - ехидно удивилась Гюля. - Да у любого бультерьера их больше.
- А сам как распинался по телефону перед своим армихоном. Брат, дорогой… - это Аталай поддержала Гюлю. - Наверное, бабки прочуял.
- Кто? Я!.. - ощетинился Бакинец.
- У тебя опять словесный понос? - наехал на него и Арзуман.
Тот растерялся и зло буркнул:
- Говно покушал. Больше не буду.
- Приятного аппетита, - не успокаивалась Гюля.
- Пусть расскажет, черт вас всех побрал, съемка идет, - завопил Режиссер и обрушился на Гюлю, которую почему-то очень невзлюбил. - Отстань от него, пиявка!
- Ах ты жирный, грязный поросенок! - вскочила с места и пошла на него Гюлечка. Она явно взбодрилась после принятого на грудь алкоголя. Но тут на сцену, как разъяренная пантера, выпрыгнул Оператор:
- Только попробуй, сучка! Я тебе все волосы повыдергиваю и глаза выколю!
- Питух гамбургский! - завизжала Гюлечка.
- Курица безмозглая! - парировал Оператор.
Так и стояли друг перед другом, не решаясь атаковать первым. Тут Прилизанный дико расхохотался и обратился к Режиссеру:
- Снимайте подряд. Я за все заплачу. Все это нарочно не придумаешь. Когда у меня будет плохое настроение, я просмотрю эти кадры и повеселюсь. Ха-ха-ха!..
Все моментально притихли и с удивлением проследили, как Прилизанный, с отклеенными на плешивой голове волосами, наливает себе водочку.
- У меня предложение, - он обратился к публике. - Мы в очередной раз граммов на 50 успокаиваем нервы и, по возможности дольше не перебиваем нашего товарища.
Здравые доводы и интересные предложения всегда имеют успех. И на этот раз волшебный напиток примирил всех оппонентов. Длинный ветеран, закусив водку протянутым ему на вилочке соленым баклажаном, продолжил…
- Не надо меня упрекать, пацаны, - проворчал он. - Все мы дети совкового времени и отлично все понимаем. До этих событий в Баку не существовало понятие - нация. Вернее, был один, сугубо революционный, наднациональный, неповторимый в своей уникальности анклав - бакинцы. Мы так перемешались в этом винегрете, что порой трудно было вообще определиться с нацией. Люди просто по-настоящему счастливо жили и верили в светлое будущее.
Семья Джулии, как и многие бакинские армяне, не сумевшие переварить жизнь в Армении с совершенно чуждой им ментальностью, перебрались в РФ, точнее в Москву. Им повезло. В третьем Риме издавна обосновалось несколько колен Манучаровых, приходившимися им родственниками. Глава этого клана, дядя Джулии - бывший цеховщик, зэк, человек с железной хваткой, а по современным меркам успешный предприниматель, воспользовавшись перестройкой-перекройкой советского наследия, приватизировал несколько заводов, раскрутился на народном добре и жил теперь припеваючи. Московские Манучаровы с сочувствием приняли бакинских родственников и помогли им с обустройством. Благо, у армян племенной инстинкт развит не хуже, чем у нас, азербайджанцев.
Джулия была большой умницей, поступила в столичный медицинский вуз, иногда практиковала в одной из престижных клиник медсестрой. Папа же ее, дядя Самвел, открыл несколько точек пекарен, которые начали достаточно прилично кормить, одевать и обувать не только его семью, но и семьи прибывших в столицу других бакинских армян. В общем, благодаря традиционной армянской сплоченности и предприимчивости жизнь их, казалось, так безвозвратно разрушенная, потихоньку начала налаживаться...
- А вы откуда обо всем узнали? - не смогла удержаться от любопытства Аталай. - Поддерживали связь?
- Ну, кое-какую связь мы никогда не теряли. Работала и “цыганская почта”. В Москву, как вы знаете, хлынуло немало и “азербайджанских беженцев”, которые, не сумев в пронизанном новыми реалиями Азербайджане ужиться, перебрались на российские просторы. Но в основном обо всем я узнал после нашей с ней встречи…
- Вы молодец! - захлопала в ладоши Аталай. - Все-таки поехали к ней!
- Да, поехал. Но только через пару лет и при довольно странных обстоятельствах. И романтика здесь, поверьте, была на последнем месте. Так что не торопитесь меня расхваливать…
- …В отличие от Джулии моя жизнь сложилась не так удачно. Наши дворовые ребята, движимые патриотическими чувствами, начали записываться добровольцами в батальоны самообороны, действующие на приграничных с агрессором рубежах страны. Я долго терзался противоречивыми чувствами, сами понимаете какими, и уже решился “сделать ноги” к Джулии, когда событие, произошедшее за несколько дней до отъезда, перевернуло всю мою жизнь.
В ноябре 1991г. при защите азербайджанских сел бывшего Шаумяновского района погиб мой брат Искандер. Я его очень любил, и он всегда был моей гордостью. Высокий, красивый, спортивный Искандер был любимцем всей нашей дворовой братии. Будучи большим патриотом, он одним из первых записался на фронт и увел за собой остальных. Зная мои чувства к Джулии, брат всячески избегал обсуждать со мной армянскую тему и препятствовал моему участию в военных действиях, мотивируя тем, что, мол, хватит и одного в семье для фронта. Думаю, вы представили, как я в душе был благодарен ему…
- Конечно, дорогой. Трудно воевать с будущими родственниками, - опять не удержался от реплики Бакинец.
- Слушай, ослослов хренов, - Длинный, не торопясь, глотнул из своей рюмки, - я очень терпеливый человек, но, если еще раз пикнешь на эту тему, убью вот этим баклажаном, - вполне серьезно помахал он ему обрубком соленой закуски и откусил от нее.
- Молчу, молчу, - “испугался” Бакинец…
- Родители очень тяжело переносили это горе. Мама слегла и чуточку помешалась. Отец в один миг поседел, когда получил это известие. Они с Искандером были очень близки, почти как друзья. Вместе занимались спортом, боролись, делали пробежки по утрам... Интересно было слушать, как они дискутируют о политике, литературе, об истории Азербайджана и Востока. Я с открытым ртом, даже немножко с завистью, слушал их, уплетая пирожки, которыми в эти тихие вечера любила нас баловать мама.
Все изменилось, как по взмаху волшебной палочки злобной крысиной царицы. Помните, Щелкунчик?.. Потеряв родных людей, я имею в виду также отъезд Джулии, я сам озлобился и отчаялся. Мы с отцом до сорокового дня поминок почти не общались. Казалось, он в упор не видит меня. Все были осведомлены о моем желании податься в Москву, к Джулии. Раньше это воспринималось терпимо, благо, мы были воспитаны в духе толерантности и интернационализма, как и тысячи других бакинских семей. Даже столь кровавый армяно-азербайджанский конфликт у бакинцев не изменил прерогативу человеческих отношений над межнациональными. Но сейчас…
Отец заговорил на поминках. Когда после очередной молитвы многочисленные родственники и соседи начали успокаивать его, попутно восхваляя личность и поступки погибшего, он вдруг, грубо перебив муллу, глухим, дрожащим от жуткой тоски голосом, сказал:
- Не надо меня жалеть! И пустые слова ни к чему! Да, беда постучала и в нашу дверь. Но мой сын погиб за Родину! Так погибают самые лучшие, угодные Аллаху люди. А вы все знали, каким он был… Когда многие родители, в том числе и из присутствующих, прятали своих сыновей по соседям, мой сын, получив отцовское благословение, пошел исполнять долг. И если он погиб… значит такова Его воля…
Сегодня я не могу мстить. Я стар и стал немощным, горе сломило меня. Я должен заботиться о матери моих детей, которая тронулась умом и общается с покойником, как с живым. Готовит ему завтраки, утюжит одежду, перебирает соседских девочек, высматривая себе невестку… - тут он впервые за сорок дней смахнул предательскую слезу. - Но у меня есть еще сын!.. И теперь, в день, когда дух Искандера возносится на небеса, перед Аллахом и перед вами объявляю: я отрекусь от него, если он не отомстит за брата! Не отправит в ад хотя бы десять дашнакских выродков. Слышишь, Рафаэль, десять, не меньше! - прогремел его голос. - Или прокляну тебя! А после… После поступай, как знаешь…
Люди молча сидели, думая каждый о своем, больше, наверное, о постигшем нас сатанинском времени. Только самые близкие поняли: отец назначает мне цену за Джулию…
Длинный закашлялся. Воспользовавшись передышкой, и мы перевели дух.
- Шекспир отдыхает… - это заворчал Арзуман. - У меня волосы дыбом встали. Клянусь, ему надо было родиться на Кавказе.
- Кому? - Режиссер не врубился. Все внимание его было сосредоточено на непочатой бутылке, которую наш бывший войсковой разведчик только что вытащил из ящика.
- Сказал же, Шекспиру. Тут столько сюжетов! И головы откупоривают… - он откупорил бутылку. - И уши режут…
- Хуже индейцы, - согласился Режиссер. - Те живьем скальпы снимали.
- Мне все-таки неясно, - вдруг спросила Гюлечка, - ваш отец только что потерял сына. Как мог он отправить на эту бойню и второго, прекрасно осознавая, что и тот может разделить судьбу брата?
- И мне непонятно, - поддержала ее и Аталай. - Прям цифру озвучил - 10. Жуть!..
Длинный тяжело вздохнул:
- Кто мы такие, чтобы осуждать своих родителей… Думаю, он тоже тогда чуточку рехнулся. Вы не можете представить, настолько они с Искандером были близки… И еще: представьте себе состояние общества, когда каждый день из СМИ озвучивались известия об оккупации очередных населенных пунктов, о кровавых рейдах армянских националистов в азербайджанские села, о погромах, поджогах, о погибших…
Всюду Дьявол наступал на позиции Бога. А тот, непонятно почему, молчал…
- Службу я начал в Отдельном Батальоне Специального Назначения. Наверное, слышали, - он вновь обратился к товарищам, - Мудраковский батальон был такой - 778, его еще и Бакинским называли. В то время армия еще только создавалась, добровольцев набирали…
- Как же, помним, - кивнул Арзуман. - Первые трофейные танки и прочую военную технику из русской армии Мудрак тогда пригнал. И он же более основательно отточил профессионализм личного состава с привлечением военных специалистов, собрал внушительный парк военной техники, ужесточил дисциплину и т.д.
Только мало кто знает, что этот знаменитый в свое время батальон, в дальнейшем получивший название “Одноглазая Сова”, изначально собирал покойный Риад Ахмедов - подполковник, замначальника Разведывательного Управления МО, посмертно удостоенный звания Национального Героя Азербайджана. Риад тогда перевелся в МО из КГБ Азербайджана, командовал особым отделом разведки и успел уже навести ужас на бандформирования противника в Карабахе...
Увы, он пропал без вести в ходе операции под Дашалты при весьма странных обстоятельствах… Царствие им обоим небесное - и Риаду, и Мудраку Виктору Анатольевичу!
- Аминь! - хором отозвались ветераны…
- …В ОБСН я приобрел хорошую выучку, был зачислен во взвод снайперов…
- Кажется, командиром той роты был Искандер Мамедов из твоего же поселка, так? - переспросил Бакинец. - Он когда-то меня тренировал.
- Судя по твоей оболочке, он к тебе был невнимательным, - захихикала Гюля.
- Был такой, и сейчас, слава богу, есть, - ответил Длинный, жестом предупредив возмущение Бакинца, тщетно пытавшегося надуть бицепсы. - Еще были Шакир Гасымов, Юра Газиахмедов, Ровшан Халилов, Хатаи Бахышов, Ядигяр Агаев, Вугар Ахмедов, Ровшан Бабаев, Эльхан Агаев, Фаиг Рустамов… Фаиг был смертельно ранен в мае 1992-го года на подступах к г. Шуша. Я был рядом, когда его ранили. Держал в объятиях, пытался успокоить. Удивительной широты души был человек... А Эльхан, я слышал, погиб в апреле 1997 в составе разведдиверсионной группы в тылу противника. Героически погиб, как и остальные шестеро военных разведчиков. Попав в окружение, парни до последнего отстреливались. Три дня отстреливались, нанося противнику урон в живой силе. После, не желая сдаться, взорвали себя гранатами. Лишь одного взяли тяжелораненым. Я слышал, сконфуженные их героизмом армяне, погибших с почетом похоронили, а пленного позже обменяли… Вы, я вижу, все пишете, - вдруг обратился он ко мне.
- Так эта моя профессия… - я сначала не врубился в суть вопроса. - А что?
- Я хотел бы назвать всех, кого помню, с кем воевал. Да долго будет…
- А вы дайте мне все отдельным списком. Обещаю...
- Им приятно было бы, - он задумчиво перебил. - Тем, кто еще жив. Кое-кто же остался вечно молодым…
- Не нагоняйте тоску, - Прилизанный в досаде заворчал.
Длинный вздохнул…
- Но я в спецназе долго не задержался. Осенью попросился на позицию. И меня перевели…
- Папины заветы торопился исполнять? - Бакинец вновь разболтался. И зря…
Рука Длинного молниеносно метнулась и вцепилась в его воротник. В следующий миг Бакинец как-то удивительно легко вспорхнул в воздухе и приземлился у ног рассказчика. Голова его теперь беспомощно болталась под мышкой оппонента. Никто не ожидал такой прыти от апатичного и прозрачного на вид Длинного.
- Я же сказал, не зли меня, - вежливо напомнил он. - И где баклажан?
- Не надо баклажана... - еле выговорил Бакинец, с трудом переводя дыхание. - Имей совесть, нечем закусывать…
Тут опять к нему на выручку взлетела Гюлечка.
- Что вы себе позволяете, хулиган! - она выглядела очень разъяренной. - Да как вы смете распускать руки! Слабого нашли?
- Извините, - растерянно пробормотал Длинный, уронив жертву под стол. Видимо, по натуре был вежливым.
- Ну у тебя хватка, братан… - Бакинец выполз из-под стола, осторожно проверил шейные позвонки. - А тебе спасибо, сестричка, - обратился он к Гюлечке.
- Тоже мне братик! - вспыхнула она. - Ты что, в родственники записался? - кажется, обиделась она не на шутку.
Режиссер опять мерзко хихикнул.
- Говорил же, дело нечистое! У меня глаз-алмаз.
- Да вы дальтоник, - огрызнулся Оператор. - У вас все в цвете зеленого змия...
- Хватит! - очередной раз возмутился Прилизанный, но как-то уже беззлобно. - Господи, дай мне терпение!
- Аминь!.. - поддержала его публика.
По моему знаку Длинный продолжил…
- В горах я полностью раскрылся, применяя полученные в спецназе навыки. Шла позиционная и, нередко, диверсионная война, где вопрос выживания напрямую зависел от степени военной выучки и физических навыков. Конечно, существовал еще и фактор фортуны… Я неоднократно получал ранения, но они были легкие и быстро заживали. Однажды попал под артобстрел и чудом выжил - меня от взрыва загородил товарищ, который по воле судьбы оказался на шаг впереди. Этот же шаг разделил нас навсегда. Один из осколков врезался несчастному в горло…
И когда на прикладе моего СВД появилась девятая нарезка, меня вызвали в штаб бригады. Я в недоумении сел в специально посланный за мной “воронок” и пытался по угрюмым мордам сопровождающих меня “гэбэшников” определить - что все-таки случилось? То, что ничего хорошего, я чуял сердцем…
В штабе меня привели прямиком к комбригу. Он, по-видимому, был удивлен и нервно пережевывал кончики своих пожелтевших от табака усов. С ходу заорал:
- Что ты натворил, сучонок?
Меня вдруг развеселила его трусость, и я ухмыльнулся ему в рожу:
- Да пустяки. Написал письмо в аппарат главнокомандующего. Попросил разобраться с тем мурлом, которым нас кормят.
Командир покрылся пятнами.
- Ничего, сейчас тебя откормят, падла, - процедил он сквозь зубы.
- Сам такой… Козел!
В то время мы еще могли обзывать нелицеприятными эпитетами потерявших уважение личного состава военачальников. Правовая бюрократическая система молодого государства еще не была сформирована, и мы без зазрения совести пользовались этим. Командир наш, мягко говоря, был порядочной скотиной. Все знали, что он запустил руки даже на кухню, где орудовал его кривоногий и толстозадый племянник, которого я как-то пытался перевоспитать отнюдь не маршаковскими методами…
Он не успел ответить. Двери распахнулись, и в комнату ворвались трое - гражданский, с очень угрюмым лицом, и два офицера - те, которые сопровождали меня в машине. Гражданский чем-то напомнил мне следователей НКВД, которых я видел в фильмах, изображающих события далеких сталинских времен. В том, что он соответствовал моему воображению я убедился, когда наш бравый команданте, вскочив с места, начал лебезить перед ним, как Жучка перед хозяином. Вошедший следом рядовой с автоматом на груди застыл в позе фонарного столба у двери. Гражданский бесцеремонно отказался от предложенного командирского кресла, сел на стул и уставился сухими немигающими глазами на меня, словно пытаясь пробурить скважину во лбу. Через минуту противоборства взглядов, чего я, что греха таить, с трудом выдержал, он начал:
- Скажу прямо, без проволочек. Вы обвиняетесь в убийстве гизира Бахтияра Мамедова, погибшего неделю назад при весьма неясных обстоятельствах на высотке Сарыгаялар. Нами изучена ваша снайперская винтовка Драгунова 1986 года выпуска и выяснено - пуля, поразившая покойного в затылок, была выпущена из этого оружия с расстояния 40 метров. Ваш пост находился по близости, вы могли подкрасться...
Неделю назад между вами произошла драка, вы пригрозили убить Мамедова и, выходит, сдержали слово. Исходя из вышесказанного, вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве сослуживца и, если ваша вина подтвердится, понесете заслуженное наказание. Вы арестованы, гражданин Гусейнов Рафаэль Алекпер оглы…
Я был как во сне. Происходящее никак не укладывалось в голове. Что он прет? Какой арест? Я вдруг вспомнил, как под видом учета дня три назад отобрали у меня винтовку. И даже не успел испугаться, когда словно под гипнозом протянул руки подошедшему офицеру, который пристегнул на моих запястьях “браслеты”. Только в голове начался непонятный шум, постепенно перерастая в невыносимый гул. Защемило в сердце. События, предшествовавшие этому, начали выстраиваться в моем сознании словно из тумана и проясняться по мере осмысливания происходящего…
Я поссорился с Бахтияром на почве его ревности к нашим отношениям с врачом районного госпиталя Наилей Саламовой. Излишне говорить, что между нами ничего не было и не могло бы быть, так как все мои мысли были заняты только Джулией. Просто, после очередного ранения, когда я вынужден был лечь в районный госпиталь, у меня с врачом Саламовой сложились весьма теплые отношения. Не знаю, чем я привлек ее внимание, скорее тем, что не пытался почтить ее этим самым вниманием.
А она была действительно красивая - с огромными бездонными глазами и очень хрупкой грациозной фигурой. Наилю прикомандировали из Баку с группой военврачей, а после ссоры с женихом девушка вовсе попросилась остаться в райцентре с целью прекращения всяких отношений с ним. Причина была банальна - он изменил с ее лучшей подругой.
Кроме того, выяснилось, что ее любимая бабушка проживала в соседнем с нами дворике поселка Кирова, и она все детство провела у нее после того, как отец развелся с матерью. Мать года два назад захворала и скончалась - она всегда была болезненная. А отца след пропал в России, куда он после развода подался...
Такая вот судьба сложилась у Саламовой. И странно, что я не заметил у себя под носом столь очаровательное создание…
- Что делает вам честь и доказывает, что вы действительно были увлечены вашей Джулией, - не удержалась от реплики Гюлечка...
- Мы во время одного из ее дежурств разоткровенничались и почувствовали душевное родство между собой. Я рассказал ей о Джулии, она о своем. С тех пор мы начали часто общаться, что не понравилось одному из ее поклонников - гизиру Бахтияру Мамедову. Тот просто бесился от ярости, хотя я пытался уверить его, что это простая дружба и не я виноват, что она в упор его не замечает. Он же, видимо, не переставал видеть во мне источника провала его безответных чувств и все чаще доставал хамскими выходками, которые начали переходить в оскорбления. Я пока терпел, надеясь, что он все-таки образумится…
Длинный машинально сделал глоток из рюмки, не замечая, что емкость давно пуста.
- Люди могут образумиться от чего угодно, но только не от любви, - вдруг печально произнес Ганмуратбек, тяжело вздыхая.
- А вы откуда знаете, косолапый вы наш, - воскликнула в восторге Аталай. - Неужто и вас когда-то пронизывали стрелы Амура?
Тот опять сконфузился, пытаясь переварить сказанное. После все-таки нагнулся к Бакинцу:
- Переводи.
Бакинец в отчаянии развел руками.
- Не смогу. Пока объясню, постарею. И ты… - он как-то с удивлением оглядел оппонента, - вопреки законам логики и природы, кажется, ей нравишься.
Ганмурат плавно перекрасился в бордовый цвет и в смущении, начал кашлять…
- Но однажды Мамедов все же перегнул палку, - продолжил Длинный. - Как-то в столовой в моем присутствии начал говорить про Саламову всякие гадости. Я велел ему заткнуться и пойти вымыть рот. Все удивленно замолчали. Мамедов был еще тот здоровяк. В свободное время любил подкачиваться гантелями. А я, как видите, кожа да кости…
- Не скажи, - вновь пощупал шею Бакинец. - Да ты, браток, еще и скромный…
- Как я и ожидал, гизир озверел после моего выпада. Он был еще и на взводе - покрасневшие и воспаленные глаза и прочее. Раскидывая столы-стулья в сторону, ринулся на меня. Пришлось встретить его прикладом винтовки в челюсть.
Когда Мамедова оттащили в сторону и начали приводить в чувство, я просто сказал, что в следующий раз, когда распустит язык про Саламову, я его пристрелю…
- Вы действительно пристрелили бы его? - вкрадчиво задал вопрос Прилизанный.
- Нет, конечно, я с ним без этого справился бы. Просто вырвалось, я разозлился.
-А как оказалось, что пуля была выпущена из вашей винтовки? - не отставал Прилизанный.
Длинный призадумался.
- Думаю, меня подставили. В ту ночь я плохо себя чувствовал. Тошнило и ко сну тянуло. Потом еще и голова жутко разболелась. Сослуживцы, увидев мое состояние, повели в укрытие под скалой, где мы обычно отдыхали, и взялись за меня отдежурить. Была летняя ночь. Обняв винтовку, с которой никогда не разлучался, я заснул как убитый. Правда, утром, когда меня разбудили, почувствовал запах пороха, но не придал этому значения. Тогда же услышал, что ночью Бахтияра Мамедова застрелил якобы снайпер.
- А почему якобы?
- Потому что мы еще тогда обратили внимание: пуля попала в затылок покойному, а лежал он навзничь, головой к противнику. И отверстие от пули было достаточно широкое, что указывало на выстрел с близкого расстояния.
- Хотите сказать, что пока вы спали, по какой-то причине почти в отключке, кто-то взял вашу винтовку, подкрался к вашему недругу и убил его? - продолжал вершить допрос Прилизанный, почувствовав себя в своей стихии. - Но мотив-то должен быть? - он важно крякнул, ерзая в кресле. - А может вы врете, голубчик? Все вы чокнутые, судя по этим рассказам. Может, замкнуло где-то, и вы решили отомстить?
- Во шьет дело, гад! - пробубнил Ветеран в тельняшке, с ненавистью зыркая на классового противника.
Длинный после некоторой паузы ответил.
- Вот вы все спрашиваете, откуда, почему, может быть... То есть, я должен доказывать, что не верблюд. Но зачем? Это же события давно минувших дней. На все вопросы давно нашлись ответы. И, если будете терпеливы, вы о них узнаете.
- Да-да… - смутился Прилизанный. - Вы правы, извините, - пробормотал он. - Проклятое время. Нам всем привита мания недоверия…
- Держали меня в одном из помещений Военной разведки - в подвале, воняющем сыростью и запахом сгнившей картошки. Видимо, ранее действительно держали здесь этот продукт, и, даже выйдя оттуда, мне еще долгое время мерещился этот отвратительный запах…
Недавно было расформировано Управление Военной Контрразведки - УВКР и на ее базе создано УВР - Управление Военной Разведки при ГШ ВС Азербайджана, а при нем ЦВВР - Центр Внешней Военной Разведки - войсковая часть № XXX. Так вот, эти “товарищи” были оттуда, я после узнал... Почти каждый день допрашивали и требовали, чтобы я признал вину и не отвлекал их. Все мои протестующие доводы отскакивали, как от глухой стены и никакого впечатления не производили. Казалось, их только одно интересовало: чистосердечное признание того, чего не было. Особенно старался один тип - мерзкий такой, мускулистый, с постоянно вонючей сигаретой в зубах и фирменными подтяжками поверх грязной майки.
- Винтовка твоя? Пуля твоя? Мать твою!.. Тебя на посту не было и у тебя был мотив. Колись, падла! - наорал он как-то на меня, размахивая кулаком перед носом и брызжа слюной.
- Мать не трогай… - скрипнул я зубами, бессильно смотря на руки в наручниках. - Рот порву!
В ответ он ударил меня под дых, после по почкам, по голове. Я попытался сам достать его головой, но не попал и получил еще один апперкот. Когда согнулся от острой боли, с трудом ловя воздух, мелькнуло в угасающем сознании:
“Убью! Лучше пришить одного такого гада, чем уничтожить взвод армян…”
Сознание выключилось окончательно, когда получил третий удар, кажется, ботинком в голову…
Очнулся я уже в подвале. Надо мной склонился небритый тип, с жутким фингалом под глазом. Странно, что я это заметил в полумраке, будучи в полуобморочном состоянии. Наверное, душа висела под потолком и фиксировала детали, которые не могли узреть глаза. Потому что увидел я еще и другого субъекта, молившегося в углу и монотонно поворачивающего голову то вправо, то влево, повторяя священные для мусульман слова молитвы:
- Бисмиллахи-р-Рахмани-р-Рахим. Альхамдулилляхи раббиль алямин. Ар-Рахмани-р-Рахим. Малики Яумиддин. Иййака…
Может меня еще и молитва убаюкала. Расплывчатая картина перед полуоткрытыми веками опять размылась, и я вновь провалился в бездну...
Я увидел брата своего Искандера, который открыл двери камеры и вошел с потоком яркого света.
- Вставай, брат. Смотри, как солнце светит…
Он был в привычной белой маечке и в джинсах.
- Что ни говори, а жизнь прекрасна!
- Ты же умер? - с трудом проговорил я, пытаясь поднять голову.
- Да я живее вас всех, - улыбнулся Искандер своей широкой улыбкой и подошел еще ближе. - Ты поймешь это, когда наступит твой черед.
- А я мщу за тебя... - как-то растерялся я. - А ты, оказывается, жив…
- Вот об этом и поговорим, - нагнулся он ко мне и поцеловал в лоб. - Хватит, брат, ты и так натворил. Проклятье убитых тобою людей, стоны и плач их родных не дают мне покоя в моем мире. Я слышу даже вздохи тех, кто еще жив, но скоро падет от твоей руки.
- Они убили тебя! То есть, я думал, что убили... - прошептал я.
- Не убили… - он хмуро произнес. После встал и обратно пошел к двери. - Так что живи своей жизнью, не лезь в мою…
На пороге он обернулся, как-то странно посмотрел на меня, явно пытаясь еще что-то сказать.
Но не сказал или не успел. Растворился в свете…
Дверь со скрипом и лязгом отворилась, вновь впустив в полутемную камеру потоки солнечного света. Я, щурясь, открыл глаза. Послышалась отборная брань, кого-то грубо втолкнули внутрь и вновь, с грохотом захлопнули дверь. Когда зрение окончательно адаптировалось в полумраке, я понял, что избили и бросили в камеру того самого типа - с фингалом под глазом. Он стонал и грязно матерился. Бородатый исламист терпеливо его успокаивал:
- Не надо уподобляться детям дьявола. Не пачкай свои уста нечистотами. Аллах и так покарает их за тяжкие грехи.
- Где твой Аллах? - разразился вновь благим матом пострадавший. - Если бы он был, не было бы столько крови, несправедливости! Все это фигня. Опиум для народа.
- Не богохульствуй! - строго отчитал его Бородатый. - Всевышний посылает испытания, чтобы проверить на прочность нашу веру. Аллах велик!
- А-ах! - махнул на него рукой Человек с фингалом, словно прогоняя назойливую муху. - Отстань, зазубрил… Пусть будет проклят тот день, когда я на русскую власть руку поднял! Чтобы эта рука отсохла! Разве я за это воевал? Чтоб меня свои же!.. - от обиды он захлебнулся.
- Не ведают, что творят, - вздохнул Бородатый. - И ты не ведаешь, что говоришь. Правоверному мусульманину не подобает жить под знаменем неверных…
- Я готов жить хоть под знаменем дьявола, лишь бы отомстить за свои унижения. Вот человек, - указал он на меня, - его также избили. Свои же!.. А ты? - обратился он к Бородатому. - Разве ты не азербайджанец? За что тебя посадили? За то, что молишься?
- А тебя за что? - еле раздвинув разбитые губы, спросил я. Мне никогда не нравились болтливые люди. А этот уже на нервы действовал.
- За что? - переспросил он и сам же ответил. - За дело! Морду набил комбату. Он гад, молодых солдат положил у высотки. Без артподдержи, без вертушек. Звездочку захотел заработать! Ну, я его и звезданул… А ты почему здесь?
Не помню, что я буркнул в ответ и попытался встать. Он услужливо подставил плечо. Подошел и Исламист. Совместными усилиями меня поставили на ноги - они дрожали. Я нетвердыми шагами прошелся по камере.
- Так за что...
- Не знаю, отстань.
- Так не бывает, - пожал плечами Субъект с фингалом. - Человек должен знать, в какое место ему попал камень и откуда он прилетел. Меня посадили за командира. Его… - кивнул он в сторону Исламиста, - …за Аллаха. Выходит, и тебя должны за что-то? Хоть за черта… - вдруг тупо рассмеялся он.
Исламист погладил бороду, молча отошел в угол камеры и расселся на своем маленьком коврике. Кажется, с этого момента он вовсе перестал его замечать.
- И этот обиделся, - вновь проворчал “Фингал”. - Слушай, извини, старик, я не хотел обидеть твоего Аллаха.
- Ты сам им обижен...
Странным типом был этот новенький. Челюсть его без конца работала. То грыз что-то, а когда нечего было, приставал со своими вопросами. Обычно в тюрьме каждый замыкался в себе, искал ходы-выходы из ситуации. А этот… Его, кажется, наши проблемы занимали больше, чем свои. В итоге Бородатый отбрил его достаточно резко:
- Слушай, сын шайтана, отстань от меня! Какая тебе разница, как я молюсь и почему ношу короткие брюки ? Тебе не все равно?
- Может я хочу к вам примкнуть, - смутился тот. - Твой долг мусульманина объяснить мне то, чего не понимаю. Разве не так, брат? - обратился он ко мне за поддержкой.
- У тебя в глазах я вижу огонь дьявола, - пристально посмотрел Бородатый на него. - Не вижу я в них душу праведника. Иди с Богом! Пусть простит Всевышний твои грехи.
- А ты впрямь такой праведный? Ты хоть себя в зеркало видел? - заворчал в досаде Человек с фингалом. - Да твоей бородой не только детей, слонов можно напугать…
Все его попытки подружиться со мной тоже потерпели фиаско. Он был какой-то фальшивый. После, его куда-то забрали…
На следующий день пришли опять за мной. Когда выводили, Бородатый окликнул меня из своего угла:
- Я за тебя буду молиться, брат мой. Аллах велик! Не бойся. Не вижу я на твоем пути больших преград.
- За себя молись, - усмехнулся я.
Тогда я не был верующим. Вера пришла ко мне позже, вместе с горем...
Меня грубо втолкнули в комнату, и я очутился лицом к лицу с военначальником, предъявившим мне это страшное обвинение. После узнал, его звали Сабиром Ахмедовичем. В нашем рассказе мы будем называть его также полковником Мусаевым. Этот человек будет играть в моей судьбе исключительную роль, потому я его опишу немного подробно.
Среднего роста, коренастый, лет 60-ти. Зачесанные назад полуседые густые волосы и пышные усы придавали ему схожесть со Сталиным. Большие глубокие глаза, окруженные морщинами, и открытый строгий взгляд. Пожалуй, все…
В комнате кроме него находились садист-опер с подтяжками, сегодня он был чисто выбрит. И еще один тип в камуфляжной форме у окна, повернувшийся к нам спиной. Я с ненавистью посмотрел на своего обидчика. Тот лишь нагло усмехнулся.
- Значит, предъявленные вам обвинения не признаете, Гусейнов, - начал Мусаев, пристально смотря на меня.
Мозг усиленно работал. Окна без решеток… Впервые меня привели на допрос без наручников, и этот аспект подсознательно удержал меня от резкого поступка. А следующие слова военачальника вовсе выбили меня из колеи:
- А ты крепкий орешек, сынок, - вдруг устало произнес он. - Побольше бы таких ребят…
Я в недоумении уставился на него.
- Поздравляю, Гусейнов. Вы держались стойко. Мы прекрасно знаем, что вы доброволец и с честью служите Родине. Теперь можно с вами сотрудничать.
Он сделал шаг ко мне и протянул руку.
Я сконфуженно смотрел на эту руку, ничего не понимая. Машинально ее пожал. Вдруг военнослужащий, стоящий у окна, повернулся, и я узнал в нем… Человека с фингалом. Только без всяких признаков побоев на лице и чисто выбритого.
- Ну что, брат, - улыбнулся он, - теперь скажешь, за что сидишь? Кто же все-таки в тебя камень бросил?
- Что все это значит? - охрипшим голосом спросил я. Было такое ощущение, что все это происходит не со мной.
- Это значит, что следствие установило вашу невиновность. Убийство гизира Мамедова не ваших рук дело.
- Тогда зачем все эти… - я вспомнил, как меня били, и почувствовал нарастающую злость внутри. - Наверное, еще поблагодарить должен вас, что не добили и не посадили?
- А как же, сынок, - ехидно усмехнулся садист-опер. - Или ты никогда не слышал истории о безвинно убитых и погубленных?
Далее он почти вплотную подошел ко мне, дыша чуть ли не в рот:
- А заодно и запомни: личное оружие - это как любимая женщина, постоянно требует к себе ласки, заботы и внимания. Усек?
Я вспомнил. Толстозадый племянник комбрига гизир Салимов, начальник столовой, в тот злополучный вечер, когда я готовился поступать на дежурство и убили Мамедова, лично меня обслуживал на ужине. Все подлизывался, подхалимничал, пожирнее мясо подкладывал... С отвращением глядя в его масленые, обкуренные глаза, я подумал тогда, что это результат моей воспитательной работы…
Что-то подсыпали в чай. Он был с каким-то привкусом. Потому я и отключился. Но зачем!..
- Расулов, - недовольно вмешался начальник, предугадав мое еле уловимое движение к оппоненту, - выходите уже из роли! Хотя признаюсь, в отличие от Адылова, - кивнул он в сторону бывшего моего сокамерника, - вы свою роль сыграли безукоризненно.
- А что я? - обиженно заворчал Адылов. - Три дня сидел в этом крысятнике, блох кормил...
- Может, все-таки объясните, что происходит? - кое-как взяв себя в руки, я процедил.
Мне объяснили…
- Предлагаю изложить суть сказанного, - предложил Прилизанный. - Несмотря на то, что ваш рассказ обещает быть занимательным, мы устали…
- Это ты устал, - хмуро возразил Ветеран в тельняшке. - Меня лично дома ждет чифирь на старой плите, а его, - указал он на Бакинца, - соседская корова.
Тот аж поперхнулся и зло посмотрел на товарища.
- Во-во, - съехидничала Гюлечка, - пусть поторопится, а то бедняжка заждалась, еще молоко потеряет.
- Слушай… - обрушил негодование на “Тельняшку” Бакинец. - Причем тут корова? Зачем корова? Откуда ты взял, что меня дома ждет корова?
- А кто? - огрызнулся тот. - Может, соседская телка в мини юбке? Тебе корова и подходит.
- Ах ты…
- Прекратите зоологию! - возмутился Прилизанный.
- Тут уже не зоология, а зоофилия, - захихикала Гюлечка.
- Бесстыжая… - зафыркал Оператор и возмущенно дунул на свою крашеную челку.
- Хватит! - заорал Прилизанный. - Достали уже!
- Слушай, ты что, на сходке или в парламенте? - возмутился Ветеран в тельняшке. - Клянусь, даже там такого регламента нет. Сколько можно народу рот затыкать.
- Это ты что ли народ? - презрительно скривил рот Прилизанный.
- Нет, мой… - обнял свой зад Ветеран в тельняшке, но вовремя прикусил язык. После, резко схватив на груди тельняшку, заорал:
- Пролетарии всех стран, объединяйтесь! Смерть буржуям!
Ганмуратбек покачал головой:
- Пролетарии, буржуи… Дожили. Говорил мне один старец, что придет время, советскую власть в зад готовы будете целовать. Кажется, это время наступает...
- Ну воще!.. - возмутилась Аталай. - Ну вы сказали!
- А что, в точку попал... - мрачно произнес Бакинец. - Я лично готов…
- …
- ...Неужели вы, олухи, не понимаете, что нас превратили в ничтожество! Наши мечты, будущее, идеалы! Всех! Всех! Всех!.. - он истерично начал тыкать пальцем в присутствующих и… застыл в неуклюжей позе.
Все ошарашенно смотрели на него и молчали. Каждый, наверное, о своем…
Ветеран в тельняшке обнял Бакинца за плечи.
- Ничего, братан. Придет еще наше время… - и пригрозил кулаком Прилизанному.
- Уже вряд ли, - вздохнул Длинный. - Поезд ушел, а мы отстали… Так мне продолжить? Или будем дальше петь “Марсельезу”?
- Валяйте. А то народ… - Прилизанный стрельнул взглядом в сторону кисло обнявшихся ветеранов, - хочет знать, почем фунт свободы?
- Напрасно так усмехаетесь, уважаемый. Все начинается с порванных тельняшек, - серьезно предупредил Арзуман.
- Ох, напугали! - огрызнулся Прилизанный. - Значит вы, - указал он пальцем на классовых оппонентов, - забулдыги, уголовники и бомжи - народ, а я, имеющий два высших образования, владеющий двумя иностранными языками, всю свою жизнь посвятивший укреплению государственной власти, законности и не раз достойно представляющий страну за рубежом, не народ, да-а?.. Да знаете, кто вы? - сняв вспотевшие очки, он привычно начал протирать их. - Вы… вы просто жалкие неудачники и олухи, понятно? Глупые, жестокие, самодовольные и никчемные! И мне просто жаль вас…
После наступившей паузы Ветеран в тельняшке заскрипел зубами:
- Так-так… Оказывается, враг дома. Мы его не там ищем.
- Если бы искали... - задумчиво произнес Длинный.
Прилизанный покачал головой:
- Знаете, почему военные годы для вас такое родное, существенное, чуть ли не главное в жизни?
Выждав короткую паузу, он сам же ответил.
- Да потому, что вы на большее и не способны. Для нажатия на курок Калашникова много ума не надо. Война и хаос дали таким, как вы шанс удовлетворить самые низменные свои страсти - убивать, разрушать, беспредельничать, упиваясь властью, подняться на вершину Олимпа, для которого вы ни умом, ни рылом не вышли. Потому и получили под зад, когда время вышло… Образ героя-ветерана хоть как-то оправдывает ваше настоящее, никчемное существование. Чем не романтика! Хотя бы Родину достойно защищали. Ведь не смогли! Прозевали, господа народовцы!..
Окончательно протрезвевший Режиссер в творческом возбуждении шепнул Оператору:
- Ты ведь снимаешь, правда?
- Конечно, милый. Ведь такой сюрр…
- Милый… - презрительно скривила рот Гюлечка.
- Я его убью! - зло прошептал Ветеран в тельняшке, зло уставясь на Прилизанного.
- Я тебе помогу… - угрюмо пообещал Бакинец.
- Жаль у меня нет оружия, - вздохнул Арзуман, - я бы вас на месте...
- Почему? - усмехнулся Прилизанный. - Правда колет, или инстинкты пробуждаются?
- Нет, - печально произнес Арзуман, - чтобы успокоить души погибших товарищей. Они искренне верили, что Родина священна, и жизнями пожертвовали, в том числе и ради таких как вы, получившие по два высших образования, разные должности и много чего, просто покупая все это или достигая с помощью протекции...
- Воевали-то мы с шавкой Кремля, - мрачно вставил Бакинец. - Как в прошлом, так и сейчас. Есть поговорка - сука с хозяином волка задавит.
- И не заливайте, что все эти успехи достигнуты благодаря исключительно вашему трудолюбию, - я добавил. - Вы просто оскорбите мой интеллект и потеряете ту малую долю уважения, оставшуюся после ваших выпадов на ветеранов Карабахской войны.
- Балабеков, успокойся, - трусливо проблеял Зопаев. - Ты представляешь нашу организацию, не забудь… - по мере отрезвления он возвращался к истокам.
- А вы не забудьте воткнуть в одно место незабудку, - совсем распоясалась Гюлечка, - вам подойдет.
- Да как вы смеете! - обалдел от такого демарша Зопаев, медленно подымаясь. - Да я вас в порошок сотру! - стукнул он по столу кулаком. - Я вас…
- Да пошел ты, - махнула на него Гюля. - Я скажу боссу, что вы на меня глаз положили… А кто на дачу приглашал? Что, природой любоваться? Старый развратник...
- Я… я… - заякал, заикаясь Зопаев, но позорно заткнулся.
- Ну что, Зопаев, на молодняк потянуло? - противно захихикал Ветеран в тельняшке. - Теперь ты у нее на крючке. Так что не смей вытаскивать незабудку с рабочего места. Ха-ха-ха!..
Прилизанный пристально буравил нас взглядом. Кажется, наступили на больное место. Аталай попробовала разрядить обстановку.
- Дяденьки хорошие, милые мои, давайте продолжим. Не ругайтесь, пожалуйста, мне страшно… Ганмурат бек, хорошо вы рядом! - она вновь юркнула к нему. - Вы, как Китайская стена в пустыне Гоби…
Ганмурат смущенно кашлянул, но про Китайскую стену у Бакинца узнавать не стал…
После некоторой паузы все невольно посмотрели на Длинного. Тот привычно вздохнул и продолжил…
- После объяснения Железного Полковника я понял, что просто попал в сети разведки. Слава богу, своей. Сабир Ахмедович был предельно краток и прямолинеен:
- Ты попал в наше поле зрения недавно, - начал азербайджанский Феликс, - хотя ваша часть, особенно его руководящий состав, давно у нас в разработке. Для получения достоверной информации мы успешно внедрили к вам несколько сотрудников. Одним из них являлась старший лейтенант Саламова, исполняющая роль врача вашего районного госпиталя. Кстати, для этой цели она, по нашей протекции, два месяца практиковалась в Центральном Военном Госпитале, заодно и отрабатывала легенду… Так вот, с ее подачи и взяли тебя на разработку. Честно говоря, мы сначала с подозрением отнеслись к твоей личности и считали, что скрытый, постоянно замкнутый, да и еще влюбленный в армянку молодой человек не лучшее приобретение нашей армии. Даже проявление твоих снайперских талантов могло быть отвлекающим маневром. В таком амплуа обычно внедряет агентуру наш северный сосед. Немного подозрительно выглядело и то, что ты сам попросился на передовую и оказался именно в той части, в которой, по нашим сведениям, орудует вражеская разведка…
- Так Саламова является вашим информатором? - я не поверил ушам и, не сдержавшись, перебил полковника.
- Старший лейтенант Саламова не просто информатор, а очень грамотный сотрудник УВР. Кстати, по профессии врач-психотерапевт и развести тебя, как годовалого младенца, не составило для нее труда, - спокойно возразил полковник, внимательно следя за моей реакцией.
Хотя я был в шоке, но смог овладеть собой. Мне было уже интересно, чем закончится этот военно-полевой сюжет. Далее в диалог вмешался этот тип в подтяжках Расулов, чьи точечные боксерские удары до сих пор отзывались в моем теле, настраивая психику на агрессию.
- На твоем месте я узнал бы причину пристального внимания нашей конторы к твоей части.
- Считай спросил... - я с неприязнью ответил, невольно прикидывая шансы в предполагаемом поединке с ним. Кажется, он прочел мои мысли и нагло ухмыльнулся.
- Ой, извините, я забыл, что вам, возможно, трудно говорить - губами еле шевелите. Не утруждайтесь. Я сам угадаю вопросы и отвечу.
Усилием воли ни один мускул не дрогнул на моем лице. Хотя за удовольствие пару раз врезать этому, как я полагал тогда, мерзавцу я готов был выложить парочку лет своей жизни.
- Не влезай в оболочку вежливости, она тебе не к лицу. То, что ты трус и подлец, способный бить заключенного в наручниках, это факт. Тебе бы, дорогой, не в элитарной организации служить, а в милиции гарцевать. Ты со своими доисторическими навыками далеко бы пошел…
Тут даже полковник ухмыльнулся. Расулов же, кисло улыбаясь, начал:
- Мы располагали достоверной информацией, что противник регулярно получает развединформацию именно с расположения вашей части. Чтобы быть уверенными, мы подсунули дезинформацию, которую они проглотили, и именно через тех лиц, которых подозреваем. Пришлось пожертвовать одной незначительной высоткой... Короче, мы установили, что агентурная сеть управляется группой лиц из руководства части, которая хорошо протектируется из военного министерства. Мы также выяснили: эти люди принадлежат одному из влиятельных кланов, представленным сильными позициями в руководстве республики… Понимаешь, о чем речь, герой ты наш?..
- Короче, они мне предложили сотрудничество, - прояснил Длинный, аппетитно хрустя яблоком, взятым из вазы с фруктами. - В детали предстоящей операции меня должны были посвятить через несколько дней. А пока оставят в подвале, где мне предстоит изображать невинную жертву, у которой накапливается обида и злоба на власть... И вообще на Родину, превращающуюся для любящих сыновей в злую мачеху…
- Зачем это? - сморщился я, вспомнив вонючую сырую душегубку. - Этот исламист не причастен к вашим делам. Его, кроме заветов Всевышнего, ничего не интересует. А второй заключенный, выходит, был подсадной уткой, - не без иронии кивнул я в сторону нахмурившегося Адылова. - Так какой резон томиться мне в неволе?
- Вопрос резонный, - встал и начал расхаживать по комнате Сабир Ахмедович. - Проясню: в камеру к вам подбросили еще одного заключенного - некоего Мансурова Алигейдара Шамиль оглы. Нами точно установлена его причастность к вражеской шпионской сети. Он должен тебя хорошенько запомнить и поверить в твои нелицеприятные чувства к нашим правоохранительным органам и вообще ко всему, что есть в стране.
- Ну, это не трудно, - не скрывая сарказма, ответил я. - “Теплое” отношение рядового азербайджанца к своим, так называемым правоохранительным органам, давно известно и за бугром. Русские по этой теме изъясняются более лаконично: “хороший мент - мертвый мент”.
- Не разделяю твое мнение, но и не хочу входить в полемику, Гусейнов, - ответил полковник, - не до этого. Мы не “менты”, как ты изволил выразиться, и даже среди этого контингента, поверь, немало порядочных и патриотичных ребят. Если это намек на толстые обстоятельства, то учти: прежде чем предложить сотрудничество, мы должны были тебя хоть немного “пощупать”. В том числе и в плане моральной и физической выносливости. Ты - мужчина. Часть нашей страны оккупирована, и мы проживаем в жестоком, беспощадном мире. Поверь, попадись в руки противника, тебя по голове не погладят.
- Ну, допустим “пощупали”. Что дальше?..
Полковник вновь устало плюхнулся в кресло. Задумчиво вытащил сигарету и прикурил от предложенной Расуловым зажигалки:
- Ты пока послушай, сынок… Мы владеем информацией, что противник не только усиливает агентурное присутствие на наших территориях, но и планирует провести серию диверсий в густонаселенных пунктах, в стратегически важных узлах и промышленных предприятиях страны в качестве актов устрашения и с целью подрыва экономики…
Еще с середины 80-тых, то есть после прихода к власти Горбачева, сотрудники КГБ тогдашней Советской Армении через диаспорские каналы, будучи хорошо информированными о грядущих событиях, спешно начали формировать в городах Баку, Гянджа и Сумгаит автономно действующие агентурные ячейки, контролируемые эмиссарами из Еревана. В качестве сырого рабочего материала были взяты на разработку отдельные представители местных армян из среды партноменклатуры и прочих госслужащих, которых также привлекали к подрывной деятельности против тогдашнего Советского Азербайджана. А также вербовались азербайджанцы, имеющие с армянами родственные связи, или просто завербованные на материальной основе, так как противник давал себе отчет, что после начала уже известных нам событий армянское население, возможно, покинет республику, и им придется работать исключительно с оставшимися предателями-аборигенами…
События в Сумгаите - наглядное доказательство существования к тому времени на территории страны хорошо законспирированных агентурных ячеек противника, способных решить поставленные перед ними конкретные задачи. Обрати внимание: так называемая банда Эдуарда Григоряна, состоящая по материалам следствия из этнических армян, прибывших из Армении, и стихийно примкнувших к ним отдельных криминальных элементов, смогла за считанное время направить гнев толпы на армянское население города. Это были те оставшиеся к тому времени армяне, которые не платили дань таким экстремистским организациям армянских националистов, как “Комитет Карабах” и общество “Крунк”, финансируемые диаспорой и управляемые западными спецслужбами, и были наказаны за это. Люди Григоряна, представившиеся беженцами-азербайджанцами из Кафана, по заранее имеющимся у них адресам вели толпу на квартиры этих несчастных, а сам этот изверг собственноручно расправлялся с единоплеменниками. Доказано его участие в шести эпизодах убийств. Есть свидетельские показания чудом спасшихся членов семьи Межлуманян - несчастных, изнасилованных, истерзанных сестер и их пожилой матери, которую палач собственноручно избивал по голове сломанной ножкой стула…
И все это ради того, чтобы отвлечь внимание мировой общественности от зверств, творимых над азербайджанцами в самой Армении, от оккупации Карабаха, создать образ фанатичного, зверствующего азербайджанца, рядом с которым “цивильным” христианам, в частности армянам, просто делать нечего…
Я, кажется, увлекся, об этом много написано и расследовано.
Далее, после наплыва в страну беженцев-азербайджанцев из Армении и Карабаха, в Баку была внедрена новая агентурная волна противника, искусно замаскированная под беженцев и прекрасно владеющая азербайджанским языком. Перед ними была поставлена уже более конкретная задача - быть готовыми в любой назначенный день “Х” к проведению массовых диверсионных актов в стратегических и экономически важных узлах столицы, а особенно, во всех нефте- и газодобывающих, нефтеперерабатывающих объектах, эксплуатация которых обеспечивает основные валютные поступления в страну. По сути, усовершенствовался и дополнялся новыми задачами прежний план.
Помыслы противника более чем ясны: посеяв в столице хаос и разрушения, далее, с помощью агентов влияния в политических и иных структурах подтолкнуть население к бунту против властей с мотивацией, что те не справляются с ситуацией. Ясно, что после этого стране и обществу будет не до Карабаха. Тем самым противник рассчитывает с помощью заокеанских и иных покровителей склонить нас к принудительному миру в обмен на легитимацию оккупированных территорий…
Добавлю лишь, что на данном этапе за противником стоит наш могучий северный сосед, чьи соответствующие службы являются соавторами этой шпионской сети и работают в тесной взаимосвязи с военно-политической разведкой своего сателлита, периодически снабжая ее оперативной информацией…
Сабир Ахмедович благодарно кивнул Адылову за поданный ему чай в серебристом подстаканнике и, не торопясь, начал перемешивать сахар в стакане.
- Недавно мы взяли одного такого “диверсанта”, признаюсь, совершенно случайно. Работал он в одном ЖЭКе Наримановского района обыкновенным сантехником. Беженец из Гукарского р-на Армении, холост, якобы жену и двоих детей в 1988 убили армяне. Раскрыла его сожительница - тоже беженка, работающая в том же ЖЭКе уборщицей…
Женщина была в шоке. По ее словам, они собирались пожениться, дело упиралось в жилищный фактор, поэтому решили встречаться на съемной квартире, сдаваемой посуточно. Пока встречались днем, все происходило гладко, женщина витала в облаках с самыми радужными надеждами. Иллюзии разрушились, когда они начали и ночевать в этой квартире. Однажды, проснувшись посреди ночи буквально от скрипа зубов сожителя, женщина чуть с ума не сошла. Мужчина был весь в поту, стонал и что-то выкрикивал в чей-то адрес. Каково же было ее изумление, когда она осмыслила, что речь эта озвучивается на армянском языке...
- Мамочка! - воскликнула Аталай, прижимаясь к своей “спасительной скале”.
- Вот это сюжет… - прошептал Режиссер, сжимая пальцами пустую рюмку. Он даже не стал выклянчивать очередную порцию “зеленого змия”.
- Не сходится, - авторитетно заявил Бакинец. - Если они встречались, то женщина должна была заметить, что сожитель необрезанный - пардон, извините.
Прилизанный, взглянув на смутившихся дам, обратился к рассказчику:
- Что скажете?
Тот недовольно сморщился:
- Скажу, что, когда внедряют человека к противнику, учитывают все нюансы… Чем делать глупые замечания, слушайте дальше…
- Женщина оказалась молодцом, не вспугнула сожителя, - продолжил Сабир Ахмедович. - Но на утро, простившись с “милым”, прямиком направилась в наше ведомство, где служил солдатом ее племянник...
Думаю, вы достаточно умны, чтобы понять ситуацию, угрожающую нашей государственной безопасности.
- И что стало с этим… “диверсантом”, - не смог скрыть я свое любопытство.
Полковник не сразу ответил, глотая оставшееся содержимое стакана.
- Ну, если так интересно… мы его отпустили.
- То есть как? - я не понял.
- Мы его отпустили, разумеется, не по соображениям гуманности. Расулов достаточно доходчиво ему объяснил, что его ждет, если он сядет на очень неопределенный срок в азербайджанскую тюрьму, и нашепчут ее обитателям, что он собирался сделать… Малый оказался сообразительным и сам предложил план своего спасения. Он выдает нам всех своих подельников, сливает всю имеющуюся информацию, а мы помогаем ему с легализацией в третьей стране, где он обязуется и дальше с нами сотрудничать. На финансовой основе, конечно…
Выяснилось, что сеть, в которой он состоит, вот-вот ждет эмиссара из Еревана, пользующегося такими же подложными документами и легендой беженца-азербайджанца. Он уже несколько раз приезжал в Баку, через Грузию, кажется, снабжал их деньгами и инструкцией на определенное время.
- Теперь пасем их... - обменявшись взглядом с полковником, вклинился Расулов. - И, разумеется, согласились на сделку. Нам нужны такие перевертыши.
- Проблема в том, что, как я и говорил, эти ячейки действуют автономно и, даже обезвредив целую группу, мы не сможем выйти на остальных. Да, конечно, некоторую информацию мы получим - кто их организовал, как, за сколько, цели, задачи и прочее... Но данными на остальные ячейки, скорее всего, они не располагают, - вздохнул полковник.
- Ясно, - пробубнил я, пытаясь обработать в голове полученное. - Одно не понимаю: почему вы эту тему обсуждаете со мной?
- …
- Почему я? - вырвался у меня давно мучивший подсознание вопрос. Я подозрительно уставился сначала на полковника, а после на остальных участников диспута.
Сабир Ахмедович, упершись взглядом в какую-то точку, нервно постукивал пальцами по столу. Казалось, мысли его витали в другом измерении, и мое присутствие абсолютно не имело для него значения. Но я не собирался отступать.
- Почему я? - тихо, но настойчиво повторил свой вопрос.
- А ты избранный, - наконец ехидно вставил Расулов. - Провидению угодно было выдвинуть именно твою задницу для спасения отечества.
Я не удостоил его ответом, все внимание было сосредоточено на полковнике. Он же ответил не сразу.
- Не хотелось сходу трогать эту тему… Но, видимо, придется, - он, вытащив из пачки очередную сигарету, кивнул Адылову. Тот начал:
- Нами установлено, что одна из специальных подразделений противника дислоцируется в Москве. Цель - сбор разведывательной информации военнополитического характера по Азербайджану и Турции среди лиц, являющимися гражданами этих стран, но временно находящимися на территории РФ. Одно из приоритетных направлений условно названной нами “Московской группы” - ежеквартальный сбор средств в пользу так называемого “армянского дела” среди соплеменников. Средства эти якобы тратятся для военных нужд Армении, в том числе используются для финансирования специальных мероприятий против Азербайджана вне границ конфликта, в основном в России. То, что львиная доля собранных путем самого настоящего рэкета денег оседает в частных карманах и через подставных лиц используется для создания на территории РФ коммерческих структур для личного обогащения руководителей оборонного ведомства Армении - это уже другая тема…
Адылов посмотрел на Расулова, и тот плавно перехватил нить разговора. Кажется, у них стиль был такой: передавать беседу как футбольный мячик, чтобы не нагружать глотку.
- Средства собираются не только у армян в зависимости от их заработка, но под тем или иным предлогом и у азербайджанцев, работающих на предприятиях армянских предпринимателей. И что те догадываются об этом. Многие, пересилив трудности, увольняются, не смиряясь с позором, но находятся и те, которые по слабости воли или по моральной деградации остаются и вносят лепту в усилении обороноспособности противника. Получается, как бы естественный отбор - в среде остающихся и набирается вражеская агентура…
Я чувствовал себя дикой лошадью, мечущейся по загону, которую пытаются усмирить, терпеливо выжидая, когда наконец их попытки увенчаются успехом. Подсознательно понимал, что главное еще не сказано, и что все услышанное лишь предисловие к главной атаке, в которой я непременно пересекусь вот с этими чужими мне людьми, судьбы которых коварный рок на этом этапе жизни какими-то невидимыми нитями скрутил с моей.
Облизав пересохшие губы, я упрямо повторил:
- Почему я?
- Брат вышеназванного мною Мансурова Алигейдара Шамиль оглы Эльшан работает экспедитором на предприятиях одного очень влиятельного армянина, хозяина сети многих торговых точек на площади “Трех вокзалов”, - полковник, не смотря мне в глаза, ответил. - На этой площади, называемой в народе также “Комсомольской”, переплетаются пути трех крупнейших железнодорожных узлов: Ленинградский, Казанский, Ярославский. Кроме того, он владелец нескольких заводов по производству минеральных вод, арматурно-опалубочных блоков, бетонных блоков, кирпича, стекольных изделий и ряда других строительных материалов, плюс ему принадлежат два цеха по обработке гранитных плит. Это то, что мы знаем. Я полагаю, ты знаешь, о ком идет речь?
- Не знаю, - я с трудом проглотил слюну. - А что, должен знать?
- Странно… - задумчиво произнес полковник. - Это Спартак Манучаров, по прозвищу Спартак Ленинаканский. Его также называют в определенных кругах и Спартак Большой. Видимо, есть и “маленький”. Неважно...
Он в нерешительности замолчал.
- А что важно? - чувствуя кульминацию, я в нетерпении спросил.
-Даже фамилия этого субъекта тебе ничего не подсказывает? - собеседник, внимательно глядя в мои растерянные глаза, тихо спросил.
- Как… как вы назвали его фамилию? - я словно в трансе переспросил, так как ничего уже не соображал.
После небольшой паузы слова полковника начали простукиваться по моим мозговым полушариям, как по старой печатной машинке - с металлической озвучкой.
- Спартак Арутюнович Манучаров является двоюродным дядей некой Джульетты Манучаровой, уроженки г. Баку, ранее проживающей по родному тебе адресу: поселок Кирова, улица Ленина, дом 2а, кв.23, а ныне, в связи с известными событиями, переехавшая в РФ и проживающая в г. Москва…
Я в расплывающемся сознании заметил подлую ухмылку этого недоноска Расулова.
- Уж ее-то ты точно должен знать, умник. Тоже мне, Ромео…
“Вот и все!..”
Кровь ударила мне в голову, я в отчаянии сжал кулаки. Мне была подготовлена роль подсадной утки в среде противника. Точнее, в осиное гнездо, как я понял по их раскладу. Все было бы полбеды, если б не вмешали Джулию, которую я, как ступеньку перешагнув, должен был попасть в этот улей…
“Ах, Наиля, Наиля…” - с досадой подумал я, припоминая свои откровения с Саламовой. Как она ловко сыграла на моей наивности. До сих пор не верилось, что под нежной, грациозной оболочкой этой особы могли скрываться сила и коварство опасной хищницы.
Я решительно замотал головой:
- Не смогу! Не осилю!.. - я с силой потер виски, пытаясь расслабить пульсирующие вены. - Я… Короче, вы поняли, не смогу по личным мотивам…
Наступило молчание. Оппоненты переглянулись. Сабир Ахмедович, взяв из пачки еще сигарету, прикурил и отошел к открытому окну. Снаружи серел унылый пейзаж, навязывая всем угнетенное настроение.
- Боюсь, ты неадекватен в своем решении, - услышал я его усталый голос, - мы о тебе были лучшего мнения.
- Ваше мнение меня не интересует, - немного сраздражением ответил я. - Вы сделали предложение. Оно... по тем или иным соображениям для меня неприемлемо... Все, разбежались! Мне в часть, а вам удачи на невидимом фронте.
- Ишь, какой шустрый, - произнес с досадой Адылов, - может, тебя еще с эскортом проводить?
- Не паясничайте. - небрежно бросил ему Мусаев и вновь присел за стол. - Все не так просто, молодой человек, не так просто…
Сердце у меня дрогнуло.
- В чем дело? - я насторожился. - Вы же признались, что я не виноват. По закону…
- Когда война, действует один закон - все во имя победы, - тихо перебил полковник.
- Следовательно, - добавил Расулов, - отсюда у тебя два пути: или с нами, как ты славно выразился - на невидимый фронт, или обратно в подвал, блох кормить. Они уже тебя заждались.
Я не испугался. Просто разозлился.
- Конечно, кормите блохами тех, кто воюет на передовой! Штабные… - посмотрев на полковника, я сдержался. - Сажать и пытать вы умеете. Это не воевать...
- Язык прикуси! - подошел ко мне вплотную Расулов.
- А то что? - я весь напрягся и сжал кулаки. Благо, руки у меня были свободные.
- Прекратить! - крикнул Мусаев, стукнув кулаком по столу. Тотчас двери распахнулись и в проеме показались военнослужащие, которые не решались войти, видимо, ожидая дополнительную команду. За окном мелькнул силуэт какого-то фраера в кепочке, вооруженный короткостволкой.
- Это что у вас, условный знак? - усмехнулся я, вспомнив прежние мысли о побеге. - Не бойтесь, не убегу. Не сейчас…
Сабир Ахмедович кивком послал всех на прежние позиции. Военные неуклюже прикрыли за собой дверь. Расулов недовольно отошел к окну и, скрестив руки на груди, встал рядом с Адыловым.
- А теперь сядь и выслушай меня, - полковник указал на стул.
- Я постою.
- А ну сядь!.. - стальные нотки в его голосе заставили меня повиноваться.
- И внимательно слушай! Потому что будет решаться твоя судьба, на которую мне, в общем-то, наплевать, - он вдруг приподнялся и через стол наклонился в мою сторону. - Когда решается судьба Родины, мне наплевать не только на тебя, но и на десятки других, на себя и даже на своих детей!..
Позже я узнал, что и он потерял своего единственного сына на фронте. Полковник старался говорить спокойно, но это ему с трудом удавалось. Я почувствовал брызги его слюны на лице, но, как заколдованный, продолжал слушать, не смея шевельнуться:
- Каждый день на фронтах погибают молодые солдаты, у которых героизм и отвагу блокируют силы и средства противника, проникшие в самые верховные эшелоны власти, в том числе и в военную верхушку. Ребята получают пулю уже не в грудь, а в спину, в затылок. Вспомни гизира Мамедова, а это не единичный случай!.. Противник не брезгует ничем, взрывает гражданские объекты, автобусы, дома уже в самом Баку…
Он сел на свое место. Кажется, пытался успокоится, унять дрожь в голосе. Не торопясь, вновь прикурил сигарету, выдохнул дым и продолжил:
- Нам удалось перехватить нить очень большой игры в свои руки. Расулов отчасти прав, провидению угодно было тебя прислать нам в качестве острия оружия, хотя столько достойных ребят хотели бы оказаться на твоем месте... Теперь, когда весь сценарий расписан нами по нотам, мне плевать на твои моральные заскоки, слышишь, сынок? И я не могу, и не хочу понимать, что любовь к арм… к женщине может пересилить твой долг родине, за которую, кстати, отдал жизнь твой брат!..
Я почувствовал ком в горле, который все больше увеличивался в объеме. Понял, что, если отвечу, голос будет дрожать.
“Твари!.. Кто вы такие, чтобы меня осуждать…”
Словно прочитав мои мысли, он продолжил:
- Мы знаем, как ты воевал, не буду хвалить - это твой долг. Мы знаем про тебя все: как учился в третьем классе, с кем дрался во дворе, даже какого цвета был твой горшок. Мы изучили весь твой род чуть ли не до седьмого колена и не нашли ни капли армянской примеси. Что ты собираешься делать с этой кровью дальше, это твое дело. Но ты должен выполнить задание, которое мы перед тобой поставим. Хоть землю будешь грызть!.. Или сгною тебя в подвалах! Ты будешь в тюрьме гнить ровно столько, сколько Всевышний мне срок отпустил. Понял? Можешь мне верить.
- Почему такие крайности? - я побагровел и весь кипел в бессильной ярости. - Что, на мне свет клином сошелся? Выберите другого. Сами сказали, желающих много...
- Не получается, - Расулов, уловив молчаливый кивок Мусаева, процедил.
- Только коротко, - вставил полковник, взглянув на часы, - и так много времени потеряли.
- В Москве без тебя не обойтись. Противник глубоко законспирирован. К сожалению, ты у нас единственная лазейка в этот лабиринт. На другие сценарии у нас нет времени...
Расулов взял стул и сел напротив.
- Слушай дальше. Одна нить этого клубка ведет в твою часть, а другая в само оборонное ведомство, точнее в Генштаб. Последние провальные операции в прифронтовой полосе, в некоторых из которых, кстати, и ты принимал участие, еще раз убедили нас, что противнику посодействовали, то есть слили информацию…
Чтобы доходчиво объяснить, давай конкретно приступим к разбору войсковой операции вблизи населенного пункта Хога Физулинского района, проводимой осенью 1992 года силами ОБСН № 778, где ты тогда состоял на службе, и с содействующими вам силами местных формирований. Операция, конечной целью которой являлась очистка деревни от неприятеля, в стратегическом отношении была мало оправдана, так как Хога и другие населенные пункты, расположенные сравнительно на низменностях, нам все равно не удалось бы удержать из-за наличий вокруг высоток, на которых окопались армяне. И, кстати, по этой же причине операция заранее была обречена на провал, так как ваш вертолетный десант высадили не на высотки, где хачики оборудовали себе основательные огневые позиции, а на обширную долину у этих высоток, в конце которой и находилось указанное село. Вспомни детали...
Я вспомнил…
Еще не выцветшие и не высохшие до конца осенняя зелень и виноградные лозы, разделяющие долину на ровные ряды, скрывали минные ловушки на пути к этому селу, а вражеские снайперы прицельно били нас с высоток. Передвижение было затруднено моросящим дождем и осенней грязью, тяжелыми гирями, висевшими на наших ботинках, плюс еще боеприпасы и нехилая экипировка, думаю, картина вам ясна. Половина немногочисленного личного состава была вооружена даже не автоматами, а ручными пулеметами Калашникова - РПК. Ну и “Муха” , и классический РПГ-7. А два бойца разделили по частям АГС и боекомплект на него. Почти у каждого второго бойца имелся подствольник. Поэтому на подступи в деревню спецназовцы были выдохшимися. Вспомнил тех, кто был со мной в первой четверке - это начальник штаба ОБСН капитан Мамедов Заур, капитан или старший лейтенант тогда Фуад Зейналов и водила нашего командира Олег Филиппов... Нас спасали от снайперов вертушки, которые прикрывали с воздуха и били по огневым точкам противника, пока мы передвигались по винограднику. Помню имена командиров экипажей: подполковник Туаев, подполковник Шварев и майор... черт, забыл. Говорили, он был племянником бывшего уже тогда военного министра…
Экипаж одной из них и заметил засевших в засаде и численно намного превосходящих нас бойцов противника, которые плотным кольцом окружили село, оставив нам единственный проход к ней по винограднику...
- То есть выполнялся следующий сценарий, - продолжал монотонно Расулов, - ваши выдохшиеся передовые группы врываются в пустующее село, которое еще и основательно заминировано и попадают в тиски свежих сил противника. После серии взрывов, которые должны были привести к замешательству в среде нападающих, противник закрыл бы проход и, с заранее укрепленных и скрытых позиций, истребил бы часть вашего личного состава, а остальным предложили бы сдаться. Разгром должен был завершить усиленный обстрел ваших сил снайперскими двойками противника, засевших на высотках ближе к населенному пункту более плотным кольцом. Они добили бы и тех, кто оставался еще в виноградниках и которым удалось бы выскочить из ловушки...
Я продолжал вспоминать…
Тогда действительно нас спасли вертушки. Как я и отметил, они и предупредили о высадке вражеского десанта нашего радиста, тогда совсем еще молодого солдата Рашада Мамедова, который в окружении нескольких спецназовцев появился у деревни вслед за нами…
- Кстати, он проживает сейчас в Голландии, мы поддерживаем связь, - улыбнулся Длинный. - Правда, потерял свою роскошную шевелюру и теперь пугает голландцев облысевшим черепом…
- Мы получили приказ остановить наступление, ни в коем случае не заходить в деревню и отдельными группами, по афганской тактике вернуться к исходной позиции. Это означало, что пока вертушки подавляли огневые точки, мы группами должны были отходить. Когда же машины возвращались на базу за заправкой и за пополнением боекомплектов, занять позиции и отстреливаться. В случае отсутствия вертушек, допустим, их сбили - отходить организованно, поочередно. То есть, группы, чередуясь, должны были прикрывать отступление друг друга. Среди нас, как и у противника было немало ветеранов афганской войны, в том числе и ребята из России и Украины, которые принимали участие в обучении личного состава.
Тогда командир наш Мудрак Виктор Анатольевич прорвался на двух бронетранспортерах к отступающим, и часть бойцов, облепив машины телами, под огнем противника выскочила из ловушки…
Скоро вновь на небе появились долгожданные “крокодилы” и обрушились ракетами на позиции врага, обстреляли подразделения, дислоцированные за селом. Вглубь вертушки проникать не стали, видимо, опасаясь наличия у противника ПЗРК ...
Помню, еще тогда мы считали эту операцию неудачно спланированной. Но, чтобы измена…
- Одно не понимаю, - спросил я у полковника, - если армяне были заранее предупреждены и, следовательно, подготовлены, почему не сбили вертушки? Сбить их над открытой долиной с высоток “Иглами” было возможно, верно? И еще: почему армяне не задействовали тяжелую технику? Ведь когда машины Мудрака устремились за нами в проход, хачики даже не смогли или не успели подключить гранатометчиков. Было такое ощущение, что сами растерялись…
Они опять переглянулись. Полковник улыбнулся.
- Молодец. Мозги работают... - он посмотрел на Адылова.
- Вся соль-то в этом, - довольно вклинился тот. - Дело в том, что вертолетную поддержку спецназу решили предоставить позже, когда план операции по освобождению Хога и других близлежащих населенных пунктов Физулинского района уже был утвержден Генштабом, понимаешь? Есть там один хороший товарищ, некто полковник Гаджиев - великолепный специалист, прошедший советскую военную школу от “а” до “я”. Они с Сабиром Ахмедовичем большие друзья, вместе Афган прошли. Так вот, он, когда просмотрел этот план, оторопел: “- Как можно провести такую специфическую операцию в горных условиях без поддержки вертушек?” - он позже возмущался Сабиру Ахмедовичу. - “- И как можно врываться в пустующие, не имеющие никакой стратегической важности населенные пункты в низменностях, не погасив огневые точки противника на высотках, в тылу. Ведь и дураку ясно, что, если противник оставил свое присутствие на высотках, более того, основательно укрепил их бетонными блиндажами против ракетных обстрелов, значит он позаботился и о силовом обеспечении этих позиций! Наверняка и подступы к населенным пунктам заминированы. Ведь надо одно, наконец, уразуметь: и армяне, и мы прошли единую советскую военную школу - мыслим и действуем почти идентично. Это же не развед-диверсионные группы, действующие на свой страх и риск в тылу противника, а основательно укрепленные огневые точки неприятеля. Надо было нанести ракетные удары по этим высоткам, далее высадить на них десантно-штурмовые группы, а не гнать спецназ, словно пехоту по винограднику и под прицел снайперов. Наше обеспечение было ближе, людские и технические ресурсы лучше, кроме того, в операции можно было задействовать силы местного батальона самообороны, ребята из которого прекрасно ориентируются на местности, и успех был бы гарантирован. А после взятия стратегических высоток населенные пункты в долинах и так попали бы в наши руки…”
- Тогда же он добился от руководства только подключения к операции вертушек в качестве летной поддержки, - продолжал Адылов, - так как местная батальонная разведка представила якобы достоверную информацию, что противник в районе предполагаемых военных действий владеет незначительным присутствием.
Поэтому и о предстоящей летной поддержке были информированы только несколько человек и, слава богу, предателя среди них не оказалось. Даже командование вашего спецназа об этом было информировано лишь перед началом операции. Следовательно, если наши предположения верны, армяне тоже были захвачены врасплох. У них задействованы были силы лишь против нашей пехоты, роль которой в данном случае выполнял спецназ. И который, как лакомый кусочек должен был отправиться прямо в пасть противнику. А свою десантуру армяне в срочном порядке перебросили в намеченный район боевых действий, аккурат в ночь перед операцией. Было заминировано само село и подступы к нему уже под покровом той ночи. Видимо, потому и наша местная разведка накануне ничего не обнаружила.
Если бы не Гаджиев с вертушками и смекалка Мудрака, вас всех подстрелили бы как куропаток, понимаешь, брат? И это было бы похлеще, чем в операции под Дашалты…
- Теперь ты понимаешь, сынок, какие страсти кипят на невидимом фронте, как ты изволил выразиться, - устало добавил Сабир Ахмедович. - Как бы банально ни звучало, действительно, враг не дремлет, и наш долг - в том числе и твой - дать ему достойный отпор. В противном случае грош нам цена…
Когда мы с Рафиком Алиевичем - так зовут моего друга полковника Гаджиева - после проведения этой бездарной операции проанализировали всю имеющуюся у нас информацию, то пришли к выводу, что пора нашей конторе взяться за дело более основательно. Учитывая серьезность ситуации, я обратился к руководству УВР и получил добро на создание особо засекреченной оперативной группы в очень узком составе, с двумя представителями которой ты уже знаком, - кивнул он на Адылова и Расулова. - Теперь по поводу убийства гизира…
Полковник, казалось, пытался вбить каждую фразу в мой мозг.
- Враги, окопавшиеся в вашей части, уверены, что им удалось дело Мамедова направить по ложному следу. Ваш командир части усиленно делает горькую мину, что произошедшее для него оказалось неожиданностью и сокрушается. Хотя нам достоверно известно, что замполит, который дал как бы невзначай на тебя наводку, сам из этой ячейки и действует по указке комбрига. Короче, тебя арестовали, и они уверены, что спустили все концы в воду. А нам это на руку. Убийство гизира Мамедова - это та точка отсчета, с которой начнется их разоблачение…
- А почему убили Мамедова? Чем он мешал? И почему меня подставили, а не кого-нибудь другого? Ну, не может быть это случайностью… - я очень пытался разобраться в этой сложной конфигурации.
- Верно… - полковник вновь вытащил из пачки сигарету и прикурил. - В нашем деле определение “случайность” лучше удалить из лексикона. Мы полагаем, что тесный контакт твой с Саламовой, которую враг почему-то стал подозревать, их насторожил. Видимо, при составлении легенды для нее или еще на каком-то этапе мы что-то упустили…
Кроме того, Бахтияр Мамедов в последнее время не совсем адекватно себя вел. Часто напивался, пристрастился к наркоте, среди личного состава болтал больше, чем следовало бы. А это всегда опасно. Видимо, действительно любовь ему стукнула по шарам … Это всего лишь предположение. Может, у предателей для его ликвидации была более весомая мотивация? Чтобы не вспугнуть врага, мы очень осторожно должны развязать этот клубок…
Честно говоря, я даже не предполагал с каким спрутом придется иметь дело, - замолчал на миг полковник, потушив еще недокуренную сигарету в пепельнице. - В последнее время Саламова замечала за собой хвост, когда возвращалась домой, вернее в избушку в райцентре, которую ей на время предоставили для проживания. А в день перед убийством Мамедова кто-то в ее отсутствие пытался проникнуть в дом. Кажется, помешала собака, которую, кстати, на следующий же день отравили. Мы были вынуждены в спешном порядке убрать Саламову с поля зрения предателей. Ей было уже опасно оставаться в райцентре.
- И как вы это сделали?
- А пришлось помирить ее с “женихом”, - с улыбкой подключился Адылов. - Мы разыграли целый спектакль. Раскаявшийся жених, его родители, дородные матроны-старушки, взявшиеся уговорить строптивую невесту, что-бы та возвратилась в город. Было весело! - потер он руки, озорно глядя на нас.
Полковник постучал ручкой по столу и остудил своего сотрудника.
- Кстати, женихом являлся мой младший брат, - продолжил Адылов. - И родители были настоящие, и родственники. И они были уверены, что все происходит на самом деле. Что их непутевый отпрыск в лице моего брата, наконец, образумился и решил жениться. На радостях они быстро собрались, нарядились и примчались галопом прямиком в районный госпиталь, а после штурмом взяли и дом, где проживала растерявшаяся от такого натиска Саламова.
- И как далее? - невольно улыбнулся я. - Ведь правду когда-то надо будет выложить?
- А там видно будет, - махнул рукой Адылов. - Кажется, братик вошел во вкус и не прочь в действительности затащить “невесту” под венец. У них сейчас, согласно легенде, конфетно-букетный период.
- Работой надо заниматься! - тут неожиданно взорвался Расулов. - Тоже мне, жених!.. Твоего непутевого брата приставили к Наилю по делу, а не голову девчонке морочить.
- Ревнует, - улыбнулся Адылов, подмигивая мне. - Ты, медведь, все равно не в ее вкусе.
- Не твое дело! - огрызнулся тот. - На фронт бы твоего брата…
- Он хотел, ему отказали, - уже мрачно перебил Адылов. - У Вахида очень слабое зрение, плюс плоскостопие…
- Выгодная партия для Саламовой, - холодно ответил я и обратился к полковнику, молча слушающего нашу словесную перепалку. - С ней общались многие. Почему именно я попал в поле зрения?
- Ты в последнее время слишком часто оказывался в ее обществе, она пыталась тебя основательно изучить, - тут взгляд полковника на миг застыл на мне. - Думаю, она перестаралась... Видимо поэтому покойный Мамедов начал ревновать… Ну и этот противный тип, племянник командира части, имел на тебя зуб. Ты, кажется, при всех залепил ему оплеуху, так?
Я кивнул:
- Он самый что ни на есть “голубой воришка”. Пацанам тухлое мясо подкладывал.
- Вот тебе и мотив… С этим племянником-воришкой нам еще предстоит разобраться. Он не так прост, как кажется. Предположительно убийство Мамедова его рук дело. В ту ночь он ошивался вблизи позиций, якобы искал отвязавшуюся собаку… Кстати, ты всегда пользуешься глушителем на СВД?
Я пожал плечами:
- Так обучили. Если можно действовать тихо, зачем шуметь.
- Так или иначе, на роковой выстрел никто не обратил внимания. На позициях часто свистят шальные пули и труп Бахтияря Мамедова обнаружили не сразу…
Кстати, покойный тоже являлся порядочной сволочью. Заведуя оружейкой, работал в тесном контакте с руководством, конкретно с командиром части. Был постоянным участником их застолий и ночных пирушек. Нам известно, что Мамедов поставлял для руководства части и их “гостей” из Баку элитных проституток.
Кое-кто же как-то нашептал Саламовой, вероятно в плане конкуренции, что застукал Мамедова, когда тот ночью высаживал из машины двух красивых женщин, показавшихся ему армянками. А вот это уже хоть слабый, но очень интересный след…
- Он мог ошибиться. Как можно с ходу определить национальность женщины, да еще и ночью, при неясной видимости.
- Этот человек был родом из Армении и, по его словам, чуял армян на расстоянии.
- Следовательно, - вновь вклинился в беседу Расулов, - если наши предположения верны, у твоих командиров с той стороной фронта настолько тесные связи, что могут позволить себе заказывать экзотику. И это не все…
На этот раз продолжил Адылов.
- Саламова, по природе очень внимательный человек, как-то увидела у себя в приемной скомканную пустую коробку от сигарет “Арин-Берд”, производимых в Армении и в советское время высоко ценившихся нашими табаколюбителями. Мы сверили отпечатки пальцев покойного Мамедова с отпечатками, обнаруженными на коробке - не совпали. Следовательно, владелец был некто другой. Сигареты эти могли попасть в вашу часть из Грузии, где “бравые” армянские и азербайджанские предприниматели, плюнув на этнические и военные предрассудки, дружно делают бизнес. Мы под тем или иным предлогом вошли в контакт с выходцами из Грузии и казахскими ребятами вашей части, но ни у одного из них в наличии этой марки сигарет не оказалось. Случайность? Может быть...
- Странно не то, что в вашей части находится курильщик, балующийся сигаретами армянского производства, я тоже ценю армянский коньяк и это действительно могло оказаться случайностью, - добавил полковник, - а то, что этот человек на фоне убийства гизира Мамедова оказался в опасной близости к Саламовой. Возможна попытка проникновения в дом нашей сотрудницы и, видимо, с этой же целью отравление ее собаки - это была часть единого плана по физическому устранению Саламовой.
- А вы не допускаете утечку из собственного ведомства?
- Исключено, - Мусаев решительно заявил, - я же сказал: операция строго засекречена, и в ней задействован узкий состав сотрудников. Каждого я лично подбирал и контролирую. Материалы дела хранятся даже не в “секретке”, а у меня в сейфе. Не исключено, что Саламова сама излишне усердствовала и попала в поле зрения противника. Покойный Мамедов мог бы рассказать хозяевам о нездоровом интересе недавно появившегося в их зоне влияния врача на некоторые вышеуказанные нюансы, которые она пыталась выведать у него под различными предлогами.
И еще что нас насторожило в деле убийства Мамедова… Вы знаете, какая обстановка сейчас на фронте. Гибель военнослужащих на позиции хоть у нас, хоть у армян не такой уж редкий случай, если даже они погибают от рук сослуживцев. Обычно руководство подразделения скрывает такие факты и пытается списать их противнику. А тут тотчас пригласили следственно-оперативную группу из райцентра. Провели экспертизу, нашли не только гильзу, но и, “повезло”, пулю. Она продырявила голову Мамедова, прошла навылет и сплющилась в дереве. Выковыряли и вытащили. Даже в таком бездарном составе СОГ местной полиции смогли воссоздать картину преступления, конечно, в том контексте, как им было выгодно. Сами же известили Особое Управление . Хорошо, нас предупредил свой человек, он каким-то образом все пронюхал. Мы успели опередить особистов и через каналы полковника Гаджиева - у него очень сильные связи в Президентской администрации - забрали дело к себе на основании вышеупомянутой особой операции.
Кстати, руководство вашей части действовало скрытно, чтобы не вспугнуть тебя...
- Добавим ко всему сказанному многочисленное стадо мелкого рогатого скота, мирно пасущееся между позициями враждующих сторон и которое вроде содержится с целью пополнения рациона военнослужащих… - Расулов встал и лениво потянулся. - Да, порой чабаны находят трупы нескольких барашек, якобы застреленных армянами. Но разве не странно, что в то время, когда снайперы с обеих сторон ожесточенно уничтожают живую силу друг друга, чабаны и барашки сыты и целы. Кстати, мы выяснили: рацион военнослужащих у вас не так-то богат калорийной пищей. Были случаи, когда солдаты коллективно отказывались от мясных блюд - они откровенно воняли. Сам же знаешь…
Есть сведения, что бараньи стада, настоящими владельцами которых являются ваш командир и некоторые старшие офицеры из его окружения, по бросовым ценам продаются армянам. Наши люди на прошлой неделе засекли, как чабаны рано утром погнали несколько сот барашек в сторону армянских позиций, а появились уже поздно вечером налегке. Вот такая картина маслом, браток, - подытожил он.
- Что я должен сделать? - у меня голова разболелась от избытка информации.
- С вашей частью мы разберемся позже, - полковник устало потер виски, - каждый подозреваемый под контролем. Одно скажу: это змеиное гнездо, переполненное ползучими гадами. Твоя же задача внедриться в Московскую сеть противника и через личные отношения в среде бакинских армян выявить каналы связи, линии соприкосновения этой сети с Баку и прифронтовой полосой, в частности с вашей бригадой. Информация о том, что Спартак Манучаров является одной из ключевых фигур в этом спруте абсолютно достоверна. Так что дальнейший ход в этой игре принадлежит тебе.
- Подождите… - я сморщил лицо, чувствуя, что упускаю какую-то нить. - Какое отношение имеет эта… московская сеть к нашей части? Причем тут Спартак Манучаров и руководство части?
“Разведка” вновь привычно переглянулась. А я, кажется, хоть и расплывчато, но начал ухватывать эту нить...
- Что собой представляет этот Мансуров?
Полковник не сразу ответил, не отрываясь от точки, в которую уставился.
- Неужели нам помогает провидение?.. Ты правильно уловил, сынок. Теперь давай разложим по полочкам то, что имеем и добавим нехватающие звенья.
Начнем с Эльшана Мансурова. Он работает экспедитором на предприятиях Спартака Манучарова и связался с ним еще до начала Карабахского конфликта, где-то с середины восьмидесятых. Ранее Эльшан служил в стройбате, в в/ч 07102, расположенной в городе Лобня, куда вновь вернулся после службы. Далее он устраивается на Лобненский Завод Строительного Фарфора сначала в качестве рабочего, а после экспедитором. Еще во время службы он встречался с местной девушкой, работающей с ним в одном цеху. В скором и женился на ней со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Так вот, этот Эльшан был связан с Лобненским ОПГ. Мы полагаем, что эта преступная связь и привела его позже под патронаж Спартака Манучарова. Нам известно, что Манучаров из Лобни поставлял фарфоровую продукцию в Армению, а взамен привозил винно-водочную. Есть предположение, что посредником являлся Эльшан. В то время многие новоявленные предприниматели производили бартер, практиковали безналичный расчет. Так и сколотили первичный капитал.
Теперь Спартак Манучаров. Кто он такой, ты уже представление имеешь. Добавлю лишь то, что этот тип - оголтелый националист, с самого начала карабахских событий был активным членом различных националистических организаций в Армении и в НКАО, оказывал им материальную помощь.
Алигейдар Мансуров, ты правильно понял - ключевая фигура в этом лабиринте и самая темная лошадка. Мы его личность и деятельность с тобой еще разберем. Пока отметим самое необходимое.
Нам известно, что срочную службу он проходил в 1982-84 годах под Рязанью в парашютно-десантном полку знаменитой 106 гвардейской воздушно-десантной Тульской дивизии. По иронии судьбы в феврале 1988 года одно из подразделений этой дивизии было переброшено в Баку, а позже и в Сумгаит в связи с известными событиями...
Так вот, был у него в дивизии друг, некто Ким Ван Ли или Ли Ван, мы до конца не выяснили. Но в определенных кругах он известен как Ким Ли или просто Кореец, потому и мы так будем называть. Предки его давно обосновались в России, так что он представляется нам более русским, чем любой другой славянин-абориген...
После службы они с Мансуровым несколько лет “варились” в Москве. Чем конкретно занимались неизвестно, но то, что были связаны только формирующимися в столице бандитскими ОПГ, это нами точно установлено. Есть информация, что они работали сразу с несколькими бригадами, тренировали бойцов. Так и обросли криминальными связями. Запомни этого Корейца, сынок, ты с ним обязательно встретишься. Там, где Мансуров, выползает этот тип или наоборот. Мы выяснили конкретные адреса, в том числе спортивного зала, где проводились занятия, и еще кое-какую иную информацию, ты все получишь позже.
- А как вы раздобыли все это? - полюбопытствовал я.
- Наши сотрудники специально были откомандированы в Москву и проводили установочные мероприятия. Кроме того, у нас с московской диаспорой азербайджанцев взаимосвязь, следовательно, непрерывный поток оперативной информации. Мы иногда “выручаем” друг друга: они в плане информации, мы в плане… так сказать, юриспруденции. Многие из них, даже не совершая ничего криминального, имеют проблемы с законом.
Такова действительность. А теперь постарайся такого рода вопросы не задавать. Это отвлекает.
-…
- Интересный и очень непростой типаж этот Кореец. Так вот, он в настоящем является кем-то вроде полукриминального авторитета, и мы полагаем, в очень тесных связях с силовыми структурами РФ. Какого рода эти отношения предстоит выяснить тебе…
Теперь самое важное: Ким Ли официально числится помощником депутата Государственной Думы Савелия Казанцева, входящего в неформальную группу “парламентских ястребов”. Казанцев сам достаточно одиозная фигура в российском истеблишменте. Полковник КГБ в отставке. В свое время в составе спецназа КГБ “Альфа” штурмовал дворец Амина в Кабуле. Является одним из скрытых лидеров “державников”, находящихся в парламенте, в верхних эшелонах власти, в силовых структурах. Мы полагаем, опять-таки опираясь на фактический материал, что все эти условно названные нами “державники” давно объединены в единую военно-политическую цепь. Их цель - восстановление Советской империи от Курил до Берлина и наказание всех предателей, способствующих развалу страны.
Сама по себе достаточно благородная цель. Для них…
Теперь, сынок, попробуем связать все эти звенья в единое целое.
Во-первых, это тандем Казанцев-Кореец, связанный с силовыми, специальными и криминальными структурами России и представленный в главном политическом органе Кремлевской власти - в Государственной Думе.
Во-вторых, это азербайджанские военнослужащие на достаточно высоких чинах и должностях, имеющие протекцию одной из ветвей политической власти страны и занимающиеся, как мы полагаем, шпионажем в пользу противника. Что еще примечательно и опасно - эти силы представляют нашу армию непосредственно на линии фронта со всеми вытекающими отсюда выводами и возможными негативными последствиями.
В-третьих, это наш непосредственный противник - Армянская республика, воюющая с нами не только на фронтах, но и активно внедряющая свою агентуру в политическую и оборонную сферу нашего государства. Чтобы не быть голословным, уточню: речь идет о военной спецслужбе противника, действующей на конкретных направлениях. Это район дислокации вашей бригады и сама столица Баку, в которой противник с целью паралича общественной и политической жизни страны планирует в день “Х” провести серию масштабных диверсий и террористических актов. По нашим сведениям, приход к власти новых политических сил, конкретно президента Алиева, сильно обеспокоило наших “соседей”…
В-четвертых, это отдельная разведывательная единица нашего непосредственного противника, условно обозначенная нами “Московское подразделение” или “Московская сеть”, проводящая активную наступательную работу против Азербайджана с территории РФ...
Вот здесь мы плывем. Мы, конечно, знаем, что за противником стоят российские службы и определенная часть политической элиты во главе с президентом Ельциным. Без этого противнику не удалось бы на фронтах добиться успехов. Только участие личного состава и техники 366-го полка в захвате такого стратегически важного для нас населенного пункта, как Ходжалы, и последующее уничтожение его гражданского населения, дает нам представление о масштабе этой поддержки... Но повторяю, речь сейчас идет о конкретном подразделении противника на территории Москвы, и нам очень хотелось бы узнать:
1) как осуществляется поддержка “Московской сети” со стороны российских спецслужб, и какая из них конкретно замешана в этом.
2) какая из сторон ведет ведущую роль? То есть ведут сами армяне, традиционно использующие силовые структуры и ведомства РФ в своих целях, или все-таки перед нами конкретная российская служба, камуфлированная под силы и средства Армении и, соответственно, имеющая по Азербайджану свои тактические, а может и стратегические цели…
А может, это две автономные силы, имеющие друг с другом традиционные связи и на отдельных этапах сотрудничающие - каждая со своими целями и задачами?
3) идентифицировать Московскую сеть с целью ее разоблачения, нейтрализации планов по Азербайджану и как… приемливый вариант - ликвидация ее активных членов, если иные методы не представляются убедительными.
- Но…
Полковник нетерпеливо перебил:
- Ты послушай. Есть информация, что членами этого подразделения или их наемниками практикуется “тихая” ликвидация членов азербайджанских диаспорских общин, авторитетных азербайджанцев, в том числе и в криминальном мире РФ. Они как бы погибают случайно, с бытовой подоплекой, но при внимательном сопоставлении этих смертей вырисовывается вполне осязаемая закономерность. Ты с этими данными тоже ознакомишься.
Как видишь, задача не из легких. Ущерб, нанесенный этой сетью обороноспособности нашей страны огромен. Мы называем это пока для нас невидимое подразделение обобщающе условно - “Московская сеть” - пока, конкретно не обозначая ни ее происхождения, ни цели и задачи, ни финансирование. Мы их, повторяю, банально не знаем. Но убеждены, что ведется серьезная подрывная работа, угрожающая национальной и государственной безопасности Азербайджана. Ни много ни мало.
И один субъект объединяет все вышеуказанные стороны, - полковник вновь сделал паузу, потянувшись за сигаретной пачкой.
- Мансуров… - я неуверенно “подсказал”.
- C тобой приятно работать, - залыбился Расулов, - ты, дорогой, образец проницательности и разведывательной хватки.
- Правильно, - продолжил Сабир Ахмедович, пригрозив дебоширу пальцем, - он связующее звено между Казанцевым-Корейцем, полагаем, через своего брата Эльшана со Спартаком Манучаровым, с командованием вашей части и силами противника на линии соприкосновения фронтовых позиций - проще говоря, с сепаратистами.
- Да ну! Откуда знаете? - я засомневался. - У вас, по-моему, все выводы основаны на догадках и предположениях. Может Мансуров и никакого отношения к Спартаку не имеет, мало что Эльшан с ним работает, это может чисто экономические, деловые отношения. Я думаю, эта идиотская война идет здесь, а там своя жизнь...
- Ты думаешь… - с досадой повторил Сабир Ахмедович. - Я бы тоже может так подумал, будучи на твоем месте…
Он несколько раз затянулся и потушил недокуренную сигарету в пепельнице. Видимо, старался бросить курить или уменьшить количество вдыхаемого табака.
Мне же стало неприятно от его откровенного намека, и я, с неприязнью в голосе, спросил:
- Что вы хотите сказать?
- Мансурова несколько раз засекли на одном из объектов Спартака Манучарова. Это стекольный завод в Мытищах.
- Как вы это... - начал бы я, но, вспомнив недавнее замечание полковника, замолчал. Ясно, что Мансурова вели.
Полковник все-таки объяснил:
- Мы внедрили своего человека - родом из Баку татарина - в это предприятие. Манучаров здесь часто появляется, проводит встречи якобы с разными бизнес-партнерами. Парень этот вроде толковый, но звезд с неба не хватает.
- Допустим. А как вы определили связь Мансурова с командованием нашей части и даже с противником?
- Вот взяли и определили, сынок, - на сей раз довольно высказался полковник, обменявшись взглядом с сотрудниками, - в этом направлении мы как раз основательно поработали… Дело в том, что Мансуров вот уже год числится по вольному найму в ХОЗО МО. Какие силы его туда внедрили и с какой целью, пока можно только предполагать. Мы проверили: он вроде ничего существенного не решает, выполняет в ведомстве функции исполнителя, типа отвези-привези, и то, когда находится в Баку. Но, имея при себе разного формата командировочные удостоверения и прочие атрибуты, дающие полномочия ему вплоть до закупки различных видов продуктов питания для нужд армии, он свободно передвигается по территории СНГ, следовательно, имеет колоссальные возможности для ведения подрывной работы. Через продовольственные пайки, к примеру, можно установить количество личного состава обслуживаемого подразделения - это самая простейшая разведывательная деятельность. Я еще не говорю об имеющихся возможностях диверсионного характера. Запросто можно отравить личный состав, так как Мансуров участвует и в процедуре доставки провизии в расположении военных частей. Усекаешь, какой Клондайк для противника?
- Вы хотите сказать, таким образом он поддерживает контакт с руководством нашей части?
Полковник, до этого медленно расхаживающий по периметру комнаты, резко остановился предо мной:
- Месяц назад Мансуров ночью с чабанами пересек прифронтовую границу с места дислокации вашей бригады, побыл у сепаратистов ровно сутки и вернулся обратно. Официально он с чабанами проверял состояние и количество отары на приграничных территориях, изучал возможность качественного обеспечения мясомолочной продукцией личного состава вашей бригады, а также сопредельных военных частей. Здесь цель ясна: ваше руководство решило продавать продукцию и “родному” оборонному ведомству. Видимо, предателей начало беспокоить, что периодическое исчезновение части стада может привлечь внимание любопытных натур, а узаконенное приобретение продукции МО Азербайджана камуфлировало бы продажу скота противнику. Это и расширение дела - можно удвоить производство...
Я с усилием проглотил слюну:
- Мансуров что, участвует в продаже баранов?
Тут Расулов с Адыловым рассмеялись. Даже полковник улыбнулся, немного смягчив выражение лица.
- Боюсь, бараны тут ни при чем. То есть ни при чем по факту деятельности Мансурова. Тут игра ведется более тонкая. А какая, придется выяснить тебе, Гусейнов…
Как видишь, война с противником везде идет. Просто она невидимая для простого обывателя…
- Мы тебе открываем третий глаз, дорогой, - опять мерзко залыбился Расулов, - радуйся…
“Черт! Попался…”
- Ну, арестуйте их. Нажмите как следует, вы это умеете, - посмотрел я мрачно на Расулова. Ведь ясно, что, если существует экономическая подоплека, то есть вероятность и ведения подрывной деятельности. Зачем все усложнять?
- Ну признаются они, что продавали хачикам скот с целью наживы, или еще в чем-то в этом роде, дальше что?
- А комбриг заявит, что вообще без понятия о происходящем. Мол, допустил преступную халатность, впредь буду бдительным, - добавил Адылов.
- Но у вас-то на руках, как я понял, есть более весомые доказательства?
- Все не так просто, сынок, не так просто… - Сабир Ахмедович вновь устало плюхнулся в кресло. - Есть люди, которые не ломаются ни при каких обстоятельствах, боюсь Мансуров из таких. И есть очень большая вероятность, что пока мы будем проводить аресты среди личного состава вашей части, раскручивать дело, их покровители в Баку заблокируют эти действия или обрубят расследование на определенном этапе, пожертвовав выбранным козлом отпущения. Ведь всегда можно убрать какое-то слабое звено и разомкнуть цепь…
А я хочу добраться до головы этой гидры, понимаешь, сынок, мне мало на плахе плешивой головы какого-то сраного продажного комбрига с его вороватым окружением! Если нить тянется в Москву, значит, это не только игры спецслужб, но и политика. Возможно некие силы, недовольные сменой в стране политической власти, ведут свою игру. И для нас, для первых военных разведчиков Азербайджана делом чести является развязать этот клубок, сокрушить планы врага на самом корню…
- Но я-то тут с какого бока? - я недовольно поморщился. - Не справлюсь...
- Справишься. Мы поможем... Хотя нет времени учить тебя азам разведки. Если честно, мы сами-то их толком не знаем. Но тобой займутся профессионалы. У тебя природный ум, смекалка, хладнокровие в трудных ситуациях, физическая выносливость. Эти качества в какой-то мере должны компенсировать профессионализм... Твое слово?
- Подождите, я хочу кое-что выяснить, - я опять уклонился от прямого ответа. Не лежала у меня душа на все это…
- Допустим, я соглашусь. Вы меня обучите, подготовите, затратитесь на меня и отправите за тридевять земель. Но что мне помешает плюнуть на все условности и рвануть со своей девушкой, допустим в Штаты, где вы не сможете меня достать? Мне интересен ваш ответ.
Наступила короткая пауза. После, полковник мрачно ответил.
- Мы тебе и так все объяснили бы, хотя это неприятно… - и посмотрел на Расулова. У того аж морда поплыла в нахальной ухмылке.
- Оставим в стороне твой психологический портрет о том, что ты якобы не способен на предательство, я лично в этом сомневаюсь... Представим отношение родни к такому поступку, прежде всего, твоего отца, которого весть о предательстве сына просто убьет и т.д. И перейдем к более практичной трактовке. Ведь если авантюра в твоем характере возобладает, и ты окажешься порядочной сволочью, вышеперечисленное вряд ли тебя остановит, не так ли?
- У нас на это определение разное понимание, потому лучше переходи к делу, - я спокойно возразил.
- Хорошо... - он подошел к сейфу и вытащил оттуда какую-то папку, как я понял, с моим делом. Перелистав, он достал лист и начал читать вслух.
- Мартиросян Артур Аракелович, 1972г.р., уроженец города Ленинакан Армянской ССР. Погиб в бою. Снайпер противника, то есть наш, пробил ему череп выстрелом аж между глаз…
Далее, - опять перелистал дело он, - Абрамян Гарегин Эдуардович, 1974г.р., уроженец города Спитак Армянской Республики. Скончался от ранения в голову, опять-таки выстрелом из снайперской винтовки…
И еще: Сафарян Сейран Размикович, 1968г.р., уроженец Мартунинского района бывшего НКАО. Умер, не приходя в сознание в результате тяжелого ранения в январе этого года после позиционной перестрелки у подножия некой безымянной высотки, в районе дислокации вашей бригады. Тоже - выстрелом из винтовки…
Расулов захлопнул папку и посмотрел на меня:
- Чуешь, куда клоню?
Что-то неясное пыталось сформироваться в моем сознании, угнетая сердце. Процесс обещал затянуться и поэтому я покачал головой.
- Все три бойца противника погибли выстрелом из твоей винтовки, чувак, как и остальные шестеро, которых ты оформил на тот свет. Но, в отличие от других, эти трое принадлежали достаточно непростым семействам, - продолжил Расулов.
- …
- Артур Мартиросян был племянником депутата армянского парламента от националистической партии Дашнакцутюн Левона Папазяна, - вклинился в диалог Адылов. - Неформально он всеми признанный лидер так называемого Ленинаканского клана, который отличается бескомпромиссностью и жестокостью в борьбе со своими оппонентами. При связях дяди, раскинувшим свои торговые палатки по всей Москве, Артур запросто смог бы уклониться от службы, чего не сделал по идейным соображениям, царившим в этой семье. Дядя теперь носит его портрет в медальоне и всерьез подумывает, используя свои связи заполучить для погибшего звание Национального Героя Армении…
Абрамян Гарегин - младший сын авторитетного дельца, который находится на данный момент в федеральном розыске за совершение им ряда преступлений, в том числе афер в достаточно крупных размерах. Эдуард Абрамян, он же Эдик Красавчик причастен к организации полукриминального сообщества, действующего в Ставрополье, в Краснодарском крае и в Ростове-на-Дону, состоящего преимущественно из спитакских армян и курдов-езидов. Они занимаются традиционным для армянских мигрантов швейным бизнесом. Организованные ими мобильные мини цеха прилично шьют одежду, в основном, из модных джинсовых материалов и штампуют на них этикетки известных брендов. При попадании в поле зрения местных правоохранительных органов эти мини-предприятия быстро меняют дислокацию и начинают дело в уже заранее разведанной местности. По нашим данным, Эдик-Эдуард сейчас благополучно отлеживается в Ереване и оттуда управляет своей империей. В момент призвания отпрыска в армию, он отдыхал в местах не столь отдаленных и не сумел вывезти сыночка за пределы Армении. Жена, получив известие о гибели сына, в скором скончалась от инфаркта…
А карабахский армянин Сейран Сафарян был сыном полевого командира Размика Сафаряна, известного также под именем Размик Мартунинский. Его руки по локоть в крови азербайджанцев с первых дней сепаратистского движения в Карабахе. Участник Ходжалинского геноцида февральских дней 1992 года. Кое-кто из ходжалинцев заказал его голову за приличную сумму. Сафарян собственноручно умертвил его брата и невестку с особой жестокостью, и кровник жаждет мести. Они до этих событий знали друг друга… Убийца предупрежден и старается особенно не высовываться, остерегается даже своих армян, среди которых может оказаться тот, кто не прочь заработать. Вот коротко и о нем...
Расулов закончил речь. Все трое уставились на меня. Видимо, рассчитывали на мою сообразительность, чего явно тогда у меня не хватило.
- Не понял, вы собираетесь меня к награде представить? - я действительно озадачился выданной мне информацией и, колеблясь, спросил.
Они странно переглянулись. После Расулов заговорил с обычной ухмылкой:
- Еще к какой! Мы собираемся в случае предательства нашептать твоим будущим родственникам о расправе над девятью армянскими солдатами. Я тебя уверяю, при всей твоей чистой и романтичной любви к Джульетте Манучаровой, вряд ли ее армянское окружение захочет породниться с тобой после получения вышеназванной информации. Мы еще нашепчем об этом факте родне погибших. А после жизнь твоя за пределами Азербайджана и ломаного гроша не будет стоить. Хоть в Москве, хоть в Штатах. На, любуйся…
На фотке, брошенной им на стол, я увидел себя с вытянутой винтовкой. На прикладе отчетливо были видны аккуратно нанесенные нарезки…
“Cука! Как же я так подставился!..”
Я не любитель изображаться - нарциссизмом не страдаю. Но в тот день Наиля упрямо меня просила сфоткаться, как бы на память...
Но я никак не мог воспринять сказанное всерьез. Наконец негодующе спросил:
- Каждый день на фронте погибают десятки людей. И вы считаете, что родня погибших должна объявлять друг другу вендетту? Это же смешно!
- Ты прав, - ответил Расулов, - вендетта не объявляется. Считается, что это война виновата в смерти погибших. Кроме того, не у каждого за спиной есть специальная служба, которая при надобности может вычислить твоего кровника. Не у каждой семьи есть возможность оплатить такого рода услуги. И не каждый “сицилиец” по сути…
Но не эти трое. Тем более, что информация, с таким трудом добытая нами, будет подана им, как говорится, на блюдечке с каемочкой. Кровника, находящегося за пределами Азербайджана, нетрудно будет вычислить и наказать. Во всяком случае мы и в этом хачам поможем…
На этот раз я очень тяжело проглотил слюну и вытер ладонью вспотевший лоб.
- Да-а, достали вы меня, братья-чекисты, прям по самое не могу… Что ж мне делать-то, и с вами воевать?
- И это не все, - спокойно продолжил Сабир Ахмедович. - В случае предательства я сделаю все, чтобы имя твое было опозорено перед всем родом, чтоб подошли к каждому родственнику и прилюдно объявили о твоем скотстве. Мы еще добавим от себя. Все сделаем для того, чтобы отравить жизнь отцу, у которого в итоге сердце лопнет от сознания, что он отец изменника, сволочи и врага народа!
- Аж 37 год, если не хуже! - у меня опять злость сдавила горло, а сердце бешено забилось. - Но это же подло! Я честно воевал, мой брат погиб на фронте... И теперь мои же заслуги вы обращаете против меня? И вам не стыдно будет довести до смерти человека, честно воспитавшего сыновей, которые ни разу не запятнали его имя? А вы не отец? У вас нет детей?
Полковник побелел на глазах. Мне показалось в тот момент, что виски его еще больше поседели…
Он встал, подошел вплотную и впился в меня колючим взглядом.
- Я отец, который собственноручно отправил единственного сына на фронт, и он погиб! Я отец, который отправил сына на плаху... - тут голос его задрожал, и он поперхнулся.
- Идет война. Жестокая, бесчеловечная война, в которой решается судьба моей Родины. И лишь самоотверженность каждого может вызволить нас из этой беды. Будь у меня десять сыновей, я и их жизней не пощадил бы во имя победы. И с чего решил, что я тебя пощажу, щенок?
Я растерянно смотрел на стоявшего передо мной человека, собирающегося корректировать мою судьбу, по всей вероятности, далеко не в лучшую сторону. Я нутром чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. Но, с удивлением заметил, что не могу ненавидеть этого человека. И более того, он все больше напоминал мне отца - такого же бескомпромиссного, честного и свято любящего Родину…
“Вот ведь как устроено! У каждого своя правда. У этого человека, пожертвовавшего жизнью единственного сына - своя, как и у моего отца. У азербайджанцев - своя, у русских - своя, у армян… У больших держав, натравливающих соседей друг на друга - своя... У меня, тщетно пытавшегося обрести свое маленькое счастье между этими “правдами”, - своя…”
Адылов, взяв обессиленного полковника под локоть, провел к креслу. Расулов уже менее враждебно спросил:
- А что, ты мог бы предать?
- Если унести ноги от всего этого идиотизма вы считаете предательством, то смогу.
- Ты подставил бы всю операцию, подставил бы всех нас, будущих вероятных жертв, безопасность страны. В общем зачете это было бы равносильно предательству.
Я огрызнулся:
- Демагогия. Если до меня никому нет дела, я сам о себе позабочусь. Вы мне достаточно ясно объяснили, чего стоит для вас патриотизм простого солдата. Если что не так, то сами готовы слить нас врагу, несмотря на заслуги. Так что не вам меня судить…
Опять неловкая пауза. Полковник по-прежнему молчал. Адылов с Расуловым растерянно переглянулись. Последний, как бы нехотя, произнес:
- Надо закругляться. У тебя нет выбора: или помогаешь нам, в результате мы наносим сокрушительный удар по вражеской разведке, или тебя посадим по вышеназванному обвинению до завершения операции. Суд будет в военном трибунале и, конечно, закрытым. Будешь сидеть в Крепости , в одиночке. И запомни, малейшая утечка информации, и тебе действительно конец. Ты живым не выйдешь.
Я зло усмехнулся:
- Вы не учитываете форс-мажорные ситуации…
Полковник встал, вытащил из пачки новую сигарету. После начал шарить по карманам, видимо, ища спички, хотя они были перед ним на столе. Расулов быстро чиркнул зажигалкой и помог прикурить. Сделав пару затяжек, Мусаев подошел ко мне. В его запавших глазах я на этот раз почувствовал не стальную волю, а безграничную усталость.
- Сынок, помоги нам!..
- Товарищ полковник… - начал было Адылов, но тот махнул рукой.
- Отставить!.. В случае его отказа альтернативы не будет!
- Как?! Из-за этого засранца вы свернете операцию? - Расулов был обескуражен.
- Этот “засранец”, если вы со своими тугими мозгами до сих пор не поняли - ключ ко всей операции. Без него она теряет смысл. У нас просто нет времени на другое…
Противник далеко не дурак. И я не буду рисковать людьми, если даже чуточку буду сомневаться в этом человеке, - он ткнул пальцем в мою сторону, - поэтому я и был против ваших топорных методов воздействия, Расулов. Вот результат…
- И вы хотите вот так просто отпустить его?
- А что мне с ним делать, солить что ли! - вышел из себя полковник. - Или вы всерьез полагаете, что я засажу безвинного человека, да еще и с определенными заслугами в тюрьму?
- Товарищ полковник…
Но тот нетерпеливо перебил:
- Он уже отказал, не будем наивны. Если уже здесь думает о бегстве, как можно ему верить?.. Сворачивайте все дальнейшие разработки. Немедленно подготовьте план новой операции по ускоренному задержанию лиц, уличенных в сотрудничестве с противником в гг. Баку, Сумгаит, Гянджа, а также Тертер и в прочих приграничных с противником территориях, в частности среди личного состава в/ч № ХХХ. Задержание проведем своими силами, чтобы исключить утечку информации. Расулов, подберите людей, мобилизуйте откуда хотите, но чтоб никаких солдат, только офицеры. С соответствующими службами свяжемся после. Фактов, чтобы засадить этих подонков, у нас достаточно. Будем раскручивать…
- А его?
- На неделю в одиночку. Обеспечьте всем необходимым, чтобы неволя не так мрачно отразилась на его психике. Извиняться не будем. Идет война, он не девочка…
Они уже были уверены в моем отказе, полковник начал торопливо собирать бумаги на столе. А Расулов, даже не посмотрев на меня, направился к выходу, вероятно, для вызова караула. Адылов отрешенно смотрел в окно, как абсолютно посторонний человек в этой кутерьме.
И тут черт дернул меня за язык...
В последствии я часто думал об этом. Интересно, как сложилась бы моя судьба при ином раскладе? То, что ответил за меня рок - я в этом уверен. Потому что, когда все мое существо, сознание, здравый смысл отвергали это чудовищное предложение, язык взял да выпалил:
- Согласен…
Расулов застыл у дверей. Полковник также на миг замер, после по инерции продолжал собирать бумаги. Далее сел и устало посмотрел на меня:
- Сынок, хорошенько подумай. Пока не запущена машина, у тебя есть выбор…
- …
Адылов рассмеялся.
- Я знал, что все этим закончится. В этом парне однозначно есть крепость.
- Время покажет… - процедил сквозь зубы Расулов. - А почему ты вдруг согласился? Испугался блох, что ли?
- Почувствовал выбор, - я с трудом проговорил. - До этого, если не ошибаюсь, его не было. Тебе не понять.
- Сынок… - легкая дрожь в голосе выдавала волнение Мусаева. - Ты точно справишься?
Я вздохнул:
- Не знаю... Слушайте, я устал. Хочу отдохнуть.
- Сожалею, но для отдыха времени нет, - выпрямился полковник. - Адылов, налейте ему чай, накормите, но так, чтобы снаружи не догадались. Действуйте по прежней установке. Расулов, периодически орите, у вас это получается…
После взял меня под локоть:
- Надо вернуться в камеру, сынок, сам понимаешь. Ребята проинструктируют, как себя вести. Отдых мы тебе предоставим позже, пока терпи…
Он крепко пожал мою руку и вышел из комнаты.
- Подонок! Ублюдок! Мерзавец! Убью, гад!
Скрипя зубами, тотчас наорал на меня Расулов, как бы входя в прежнюю роль. Но, как мне показалось, чувства его были идентичны ругательствам. Я устало свалился на стул…
Однажды в карабахе. История пятая - 1. Нет повести
© Copyright: Ильгар Ахадов, 2024
Свидетельство о публикации №224042300068
Свидетельство о публикации №224042300068
Рецензии