24-4-24

                Солнечный мамба

    Одним прекрасным утром – животные в джунглях у реки – решили построить космолёт и полететь на нём в космос. Ну и построили из подручных материалов (банановые листья, лианы и тому подобное) хороший такой, крепенький космолёт.
    – Сюда может поместиться несколько небольших зверушек, – сказал заяц.
    – Или один крупный мамба, – прорычал мамба, вылазя из реки. А мамба (если кто вдруг не знает) – на афириканском языке суахили значит – крокодил.
    – Мамба! – воскликнули все звери и зверушки. – Имей совесть, ты вообще, пока мы сроили, купался в реке.
    – А то всех съем, – сказал бессовестный мамба, расталкал народ и залез в космоплан. – Ну, где тут главная кнопка?
    Заяц показал.
    – Пое-хали!.. – крикнул на прощанье мамба-космонавт и полетел...
    – И скрылся в космических просторах, – сказали все. – А может, он не вернётся? Пусть себе там летает всю жизнь, а мы новый построим!
     Некоторые заметили, что на солнце появилась какая-то загадочная точка. Она  передвигалась по небесному светилу.
    – Он, конечно, мамба – а всё-таки жалко, – вздохнул рыжий африканский волк. – Пусть вернётся...
    И вернулся мамба в космоплане.
     На него все смотрят, а он – жёлтый и светится!
     – Что это с ним?.. – зашептались все.
     – Дорогие мои! – воскликнул с добрейшей улыбкой мамба-космонавт. – Дайте-ка я вас всех обниму и поцелую!
     – Только не меня... – пискнула мышка.
     Но крокодил её догнал и – нежно поцеловал в щёчку.
     – Мамба! – сказали тогда все. – Что с тобой случилось?! Ты был совсем другой!
     – Братцы, я на солнце побывал. Погулял там, по жёлтому, тёплому такому солнышку нашему, позагорал. И видите – какой стал? Это я весь солнцем просветился.
     – Солнечный. И, похоже, что хороший, – сказали все.
     – Я теперь буду питаться только...
     Все насторожились.
     – Капустой и бананами! И тому подобным.
     Заяц срочно принёс качан капусты, обезяяна – бананы. Дали для проверки. Мамба их схряпал с большим аппетитом.
    – Это вкусней, чем мне раньше казались зайцы и обезьяны! – обрадовался мабма. – Жаль, что я этого раньше не знал.
    – Да уж... – подтвердили все.
    А он поднял морду с улыбкой к солнцу в небе и сказал:
    – Спасибо тебе большое, солнышко!
    И все-все подняли морды к солнцу и сказали:
    – Спасибо тебе огромное, дорогое солнышко, за нашего мамбу! От всех наших джунглей – великое спа-си-бо!..
    … А ночью крокодил светился так, что вокруг него было светло и радостно жить даже самым маленьким и беззащитным зверушкам.
    … А звёзды там в космосе – как цветы прекрасные, и они сияют, – рассказывал крокодил народу, собравшемуся вокруг. – Они о-очень большие... А метеориты вокруг меня в космолёте – так и шныряют, так и шныряют, ой!.. Вон какие вмятины на нашем космическом корабле...
    – Это пустяки, – пропищала мышка на ладони у мамбы. – Поправим!
    Или построим новый, – заговорили все.
     – И все по очереди полетим на солнце, – сказал заяц, прижимаясь к крокодилу. – Просветиться и стать, как как ты, –  мамба ты наш солнечный...
               
               
               
                Машенька и Спрут               

  Жила-была кубинская девочка Машенька. Её дедушка с бабушкой учились в России и любили русскую сказку про Машеньку и медведя, потому и назвали свою внучку Машенькой.
   Вот взяла она лукошко и пошла на берег, насобирать вкусных ракушек. А там притаился ужасный спрут, гроза местных жителей. Схватил он девочку могучими   щупальцами и утащил на глубину Карибского бассейна (самого глубокого и красивого бассейна в мире).
    – Будешь жить в моей каралловой хижине, помогать морскую капусту в огороде растить. Потом её будем в бочках квасить, – сказал он.
   И стала Машенька жить у этого чудища. Она девочка работящая (дедушка с бабушкой хорошо воспитали).  И в хижине приберёт, и капусту растить успевает. А огород у Спрута большой, там не всякий взрослый справится.
    Кормил её Спрут неплохо (той же капустой и другими морепродуктами). И обращался с ней ласково, даже косу ей заплетал своими щупальцами.
   – Но к дедушке с бабушкой я тебя не отпущу, такая хорошая Машенька мне самому надобна, – говорит он.
    – А ежели вздумаешь на сушу выплыть, то я тебя догоню и вот этим – укушу... – И он показал клюв, который у него во рту: острый и крепкий (некоторые гигантские спруты с таким клювом даже на китов охотятся). – Понятно?
     – Понятно, – вздохнула Машенька и спросила:
  – А ты, дяденька Спрут, не отнесёшь ли моим дедушке и бабушке гостинец? Бочку квашеной капусты. Морской, конечно...
    – Только до берега, – согласился Спрут. – Ты записку напиши: мол, дедушке и бабушке от внучки Машеньки со дна Карибского бассейна – посылка. Я для такого дела бочку с прошлогодней капустой, которая уже хорошо сквасилась, дам. Вот эту...
    – Ну что же, – сказала Машенька, – я сейчас записку напишу, а потом пойду в огород, где капуста больше меня ростом, и меня среди неё трудно разглядеть. Так что ты меня не зови, а смело бери бочку и сделай как обещал. Только уговор: капусту из бочки не бери и не ешь, а то знаю я тебя. Я на хижину взберусь и всё увижу. А пока – приляг поспи перед дорогой.
    –  И то верно, вот у меня какая умная Машенька, – сказал Спрут и захрапел.
    А Машенька-то наша – скорей написала записку, потом выбрала из бочки часть капусты, за окошко выбросила, а сама в бочку залезла. И зарылась там, как наша разведчица.
     Проснулся Спрут, смотрит – записка к бочке приклеена, а бочка и была полная. Взял под мышку и поплыл в сторону деревни, где дедушка с бабушкой живут.
      Вот притомился он, говорит:
      – Сяду-ка я на коралловый пенёк, съем капусты (морской квашеной) листок.
      А Машенька ему из бочки:
      – Вижу, вижу! Не садись на пенёк, не ешь пирожок! Неси бочку к дедушке и бабушке.
  – Ох и зрение у этой девчонки! И слух тоже! – удивился Спрут – и больше не останавливался.
    Приплыл он к берегу, а на берегу – народ до сих пор Машеньку ищет, и полиция ходит с большими пистолетами, а в море у берега пограничные катера плавают: все Машеньку ищут, никак не найдут.
   Тихо-тихо поставил  Спрут бочку на сушу – и скорей смылся.  На глубину,  а то ведь поймают и съедят.
    Увидели люди бочку,  подбежали,  а из неё вылазит Машенька, вся в квашеной морской капусте, и капустный лист грызёт с удовольствием.
   – Не переживайте, – говорит она, – там ещё и на всю деревевню осталось, и кубинской полиции с пограничниками!
     Обрадовался народ – и Машеньке, и капусте. Все знают, какая эта капуста полезная!
    А больше всех, конечно, дедушка с бабушкой и сама Машенька рады, что всё так успешно   получилось.
   – Хотя дядю Спрута всё-таки жалко, – вздохнула Машенька. – Одинокий он  в  своей коралловой хижине на дне нашего глубокого бассейна. И русских народных сказок совсем не читает.
   – А мы ему,  тому чудищу многолапому, – улыбаются дедушка с бабушкой, – из нашей земной капустки пирожков напечём – и посылочку отошлём. Только вот ещё не знаем –  какой почтой...
   
      

   
                Колыбельная для Кавгуша

    Папа пошёл ловить мамбу в болоте. А мама пошла к океану на сбор черепашьих яиц.
    Так что остался маленький Кавгуш в хижине один.
    – Спи, сынок, пока не вернёмся, – велели родители, уходя на работу. А колыбельную спеть не успели, так спешили.
   «А как же колыбельная? – подумал  маленький  Кавгуш. – Народная африканская, или другая, но тоже очень хорошая? Как же ребёнку без колыбельной-то?»
   И заплакал мальчик, и заревел мальчик во всю свою глотку, а она у него самая громкая во всей великой Африке.
   А поскольку этот рёв раздавался не в первый раз и всем на огромном континенте уже надоел,  то  и пришлось кое-кому пожаловаться. А если точнее, то – самому льву.
    Стало льву  интересно взглянуть на того крикуна да и съесть заодно.
    Пришёл он к той хижине, заглянул:
    – Где тот великан, ревущий на всю Африку?
    Мальчик со страху своим криком чуть не подавился.
     – И это ты, такой маленький, так громко ревёшь? – удивился лев.
     – Чтобы громко кричать, совсем не обязательно быть большим, – тихо заговорил мальчик.
     – Ну и почему же мы ревём? По какой необыкновенной причине?
     – Меня спать уложили, а сами ушли. А колыбельную спеть забыли, вот.
     Лев нахмурился:
   – Ну что ж, – говорит. – Причина и впрямь серьёзная.  От такой бы и я заревел...  Ну а какую тебе колыбельную забыли спеть?
     – Народную африканскую. Или другую прекрасную.
     – А ежели я тебе спою? Можно?
     – Чего ж нельзя? – говорит мальчик. – Послушаем.
     Вздонул лев, грудь свою могучую расправил – да и зарычал тихонечко:



   - Спи, моя радость, усни!
   В доме погасли огни,
   Пчёлки затихли в саду,
   Рыбки уснули в пруду.
   Месяц на небе блестит,
   Месяц в окошко глядит…
   Глазки скорее сомкни,
   Спи, моя радость, усни!
   Усни, усни!..


  Вот скоро возвращаются, наконец, папа с добытым мамбой на плече и мама с полной кошёлкой яиц. Ещё издали заслышали они негромкий, но настоящий львиный рык, который со стороны их хижины разносится. Побежали скорей, прибежали они домой. Папа мамбу за хвост держит, – готов им, как дубиной, защищать своего дорогого ребёнка от страшного льва.
  Заглянули они в хижину – и глазам своим не поверили, и ушам своим тоже не поверили, когда прислушались повнимательней.
   Лежит  лев  на  циновке  и рычит очень нежно – колыбельную  (слова С. Свириденко, музыка Моцарта. Наверное, от туристов по радио услышал и запомнил). А ребёнок Кавгуш на том могучем льве спит мирным сном.
  Заметил лев родителей – и только им подмигнул глазом: не бойтиесь, мол, дорогие родители! не съел и не съем, и вас тоже, а вот поспит мальчонка, проснётся, тогда мирно и уйду. А пока даже пошевелиться боюсь: как бы не разбудить...

  От автора: Чуть не забыл! Мамба в переводе с африканского языка суахили значит – крокодил.


P.S. Предложение для рисунка: мамбу, которого папа держит за хвост, я бы изобразил живым и с открытой пастью, которая хочет укусить льва...