Свет Фонарей - Детям

Ссылка на песню Свет Фонарей:
https://www.realrocks.ru/id244380/music/1926350/    

      После записи первого альбома почти сразу мы взялись за второй. Для меня он начался с разговора с Пашей на лавке за школой, которую мы в прошлом году окончили. Аппаратура наша была совсем никуда не годной, и места тоже своего не было, но нас пригласил Саша Павлов репетировать на их точке в детсаду «Улыбка». К этому моменту многое изменилось: подучились играть, появились у каждого свои взгляды, развился вкус, было это и хорошо и отчасти нет. Помню мы говорили о новом этапе, о том чего хотелось бы… Та музыка, которую мы летом записали в альбом была просто хорошей. В ней были как бы не совсем мы(а может и наоборот), ведь часто она сочинялась сама собой. А здесь мы уже искали куда идти. Среди нас четверых тоже уже многое произошло, и пережитые трудности и ссоры и нажитый опыт. Первый альбом во многом был написан в канве звука группы «Metallica», которую Паша с Димой очень любили. Я всегда больше любил русский рок, но за лето открыл для себя очень многое, самыми значительным открытием были Led Zeppelin, добавились сюда и очень странные: Звуки Му, АукцЫон. Паша начал открывать для себя блюз. Димон один из всех нас любил тяжелятину, в основном это были Corn, Limp Bizquit, Papa Roach, Evanescence. Денису нравились Blink 182. Паша любил приходить ко мне послушать «мою» музыку, иногда приносил своё и со временем в плане вкуса мы многое взяли друг у друга. Если попытаться понять, в чём мы всё же сходились,  - это был интерес к тому, что мы называли «психоделом» - все эти странные, цепляющие какие-то неведомые струны души, звуки, слыша которые все вдруг заостряли внимание и произносили: О..ооо! Этого было много и в Corn и в King Crimson, и в Звуках Му, - у каждого по-своему. Димон всегда был очень пластичен, никогда он не рубился, что будет только так и никак иначе, ему был интересно многое, и он прислушивался ко всем. Меня всегда в нём это удивляло, он не фанател, а просто слушал и бывало порой демонстрировал нам какую-то даже попсовую песню в которой нашёл интересный музыкальный момент. По-прежнему мы много общались вместе, собирались на подъезде, приходили к Димону в коридор, торчали у Паши, когда мама уходила на ночные смены – смотрели фильмы. Но по ночам каждый дома слушал свою музыку. Мы с Дэном много времени отдавали учёбе. Я иногда тусил с панками. Но наша музыка для всех нас по-прежнему была очень важна. Каким бы ни был трудным учебный день, какие бы там в институте не были проблемы, какой бы ни была погода, я прибегал домой, хватал бас и мчал на репу.
Всё шло теперь гораздо медленнее, по-прежнему в музыке локомотивом был Дима, но на новом этапе каждый уже сам писал свои партии, предлагал идеи аранжировок, между мной и Денисом началось взаимодействие баса и барабанов. Паша сфокусировался на гитаре, ему наверное было сложнее всех нас, потому что сочинить бас-партию хоть и нелегко, но гораздо проще чем для гитары, это очень разные вещи, а ему всё же хотелось не просто играть то, что сочинил для него Димон. Паше, кстати, наверное, единственному из нас была присуща амбициозность. Помимо репетиций он стал ходить на уроки к единственному в городе преподающему в классическом смысле рок-гитару музыканту. Мы часто приходили пораньше чтобы разыграться и Павлик играл мне то чему научился, показывал то что узнал.
За первый год мы написали по-моему всего две вещи. После окончания техникума Паша с Димой тоже поступили в наш универ: Дима на «подземку»(добыча полезных ископаемых в шахтах), а Паша, кажется на строительство железных дорог. И теперь нам стало гораздо сложнее совпадать всем вместе. На третьем курсе я увлёкся рисованием, стал ходить в художку на вечерние занятия. Произошло это благодаря знакомству с живописью Сальвадора Дали, которым со временем увлёкся и Паша. Мы читали книги о нём, ходили в библиотеку по выходным смотреть репродукции его картин. Однажды мне в руки чудом попалась его книга «50 магических секретов мастерства», о которой сам Дали писал: мне 40 лет, я полон сил и пишу книгу – учебник по живописи – по которой сам собираюсь учиться! Эта книга очень повлияла на нас с Пашей, так как, то, что там было описано и сам её подход формировали мировоззрение творческого человека, и несло в себе зрелый взгляд на занятие искусством и жизнь вообще. Над Дали многие смеются, художники говорят, что он попса в мире живописи, но это совсем не так. На третьем курсе у нас появился предмет «философия» и это тоже сыграло свою роль. Удивляюсь, как на всё это с учёбой вкупе хватало сил….
В первом альбоме «Маршрут» основная часть текстов была написана Пашей. Немного было моего, Дима написал только первый куплет «Печали». В «Детям» все тексты Димона, кроме двух стихотворных фрагментов в «Зазеркалье» и «S.O.S», что написал я.
Самым ценным и дорогим мне стал текст «Свет Фонарей» и вообще эта песня и работа над ней, которая длилась очень долго, но стала для меня примером творческого чуда, того как оно рождается, идёт своими путями. Дима всегда стремился нас развивать, часто рассказывал нам о каких-то моментах из истории и теории музыки, привносил в наше творческое общение разные термины(над которыми мы чаще всего прикалывались). Он часто нам рассказывал о своём восторге приёмом «канон»(когда одна и та же мелодия повторяет саму себя с небольшим отставанием),  и однажды придя на репетицию я услышал как они с Пашей играют удивительно богатый с классическим оттенком перебор написанный в форме канона. Я очень долго возился чтобы написать для него партию. Часто времени собраться не хватало и я приходил к Димону для обсуждения дальнейшей работы в свободные часы. Однажды Дима записал для «Фонарей» очень интересный фрагмент, который меня просто ошеломил, я сказал: здесь будет мощный выход барабанов, а ты сыграешь здесь соло… и я долго не мог найти слов, как выразить то, как я это увидел. Это смешно, но после долгих маханий руками я нашёл слова: В когда-то поразившем нас фильме «Ворон» про музыканта который воскрес чтобы отомстить за убийство любимой девушки, там была сцена, где он играет на крыше многоэтажки сумасшедшее соло в конце которого разбивает и бросает с крыши гитару. И я сказал Димону: там должно быть такое соло! И Димон понял меня и сочинил именно такое соло, - я был поражён.
Как-то так сложилось у меня, что проиграв с Денисом почти 10 лет, я никогда не считал его настоящим музыкантом. Мне всегда казалось, что музыка для него это просто какое-то побочное от учёбы и общения занятие. Да он закончил как и Дима музыкальную школу, и у него хорошая техника, но по состоянию души он просто весёлый легкомысленный пацан, которому по приколу слыть барабанщиком в метал-группе. Барабаны для этой вещи, чем я очень горжусь, мы прописывали с ним вдвоём и результат получился 100 процентным. Это удивительно, но при всём моём отношении к нему как к музыканту – что я осознал уже потом, когда группы не было – Денису всегда удавалось сыграть именно то, что было нужно. И он тоже сказал мне однажды(уже потом): мне всегда нравилось, Виталя, ты придёшь и сумеешь как-то так объяснить, что в итоге получалось красиво! Однажды в этот период мы пришли на репетицию, а нашей аппаратуры в зале нет, - её украли. Мы подали заявление в полицию, в связи с чем возник скандал с руководством садика и нас попросили уйти. Инструменты со временем нашлись,  - оказалось их унес сын одной из работниц, который мечтал создать свою группу. Но место мы потеряли. В это время в подвале городского Дк появилась своя репетиционная точка, и мы пошли туда. Там был балаган и проходной двор, и нам не очень-то нравилось там, вобщем репетиций становилось всё меньше. На третьем курсе мне предложили подработку сторожем в бывшем здании кафе «Елена», где когда-то давно мы репетировали; там теперь были университетские аудитории, я позвал Дэна и мы два года там продежурили. Как оказалось, там есть своя репетиционная точка для студентов. Со временем мы подружились с парнями, что играют там. И вот мы снова вернулись в «Елену». Там было очень классно, спокойно, уютно и потихоньку мы вернулись в нормальное русло. Но в целом после ухода из «Улыбки» наше творчество потихоньку начало клониться к закату. Причины отыскать наверное невозможно. Во многом я считаю виноватым себя. Во время работы над материалом я часто психовал, устраивал ненужные споры, не знаю чем это было вызвано, наверное от части нервозом который окружал меня в институте. После третьего курса я постригся, начал ходить в спортзал и на бокс, - думал так себя защитить от нападок, но это ничего не дало, стало только тревожнее, - но этим я себя не оправдываю. Паша очень тяжело переживал все эти наши «разборки», однажды мы с Димой даже чуть не подрались, но этого не случилось просто потому, что он не стал со мною драться. Паша сидел в стороне и молчал. Со временем он всё чаще приходил заранее чтобы поиграть одному. Он стал замыкаться. В то время он устроился на подработку дворником в нашу «Улыбку», учёба в институте у него не клеилась, ему грозило отчисление, дома у него тоже что-то не ладилось. Он был человеком, думающим о жизни очень глубоко и что-то он там себе думал всё это время. Группа для него была всем, но в самой группе ему постепенно становилось всё неуютнее. Думаю своим молчанием он пытался нас вразумить, но мы этого совсем не замечали. Однажды он сказал: я ухожу. Отыграл с нами последнее выступление и ушёл в никуда. В «Елене» мы играли уже без него. 
Основной материал был написан, мы топтались на месте, пробовали дописать нашу самую странную песню, а точнее уже инструментал, которая в последствии получила название «S.O.S». Дима к музыке как-то охладел, в нём не было уже той страсти, которой он горел в самом начале. Учёба тоже очень отвлекала и вероятно мы почувствовали, что надо записать всё, что сумели сочинить. У Димы был сосед по этажу Максим, лет на пять всех нас моложе, которого мы все помнили шкетом бегающим к Димону с акустической гитарой, чтобы тот научил его играть. К этому моменту он уже поиграл в группе и стал очень классным музыкантом. Мы попросили его нас выручить, поиграть вместо Паши и подготовиться к записи. Всё это заняло почти год. Мы обратились к Паше чтобы он показал все партии которые сочинил, боялись что откажет, но он довольно дружелюбно согласился, я пришёл к нему с камерой и он всё сыграл. Рассказал, что не бросил гитару, правда разбил её, но потом наш одноклассник Андрей помог ему её склеить и теперь он снова играет, правда пока сам для себя. Откосил от армии и устроился к маме на фабрику, иногда ходит поджемовать с молодыми пацанами. Видимо в то время он решил начать всё с нуля, а может решил просто жить. Иногда мы пересекались с ним на каких-то тусовках. Но общались мало. Многие говорили, что он стал странным. Ко мне он иногда заходил и да действительно я заметил, он часто меня шокировал своей откровенностью, мог сказать что-то неприятное в глаза. Но всё равно мы ходили с ним какими-то кругами: слушали похожую музыку, читали вместе книги, говорили о Дали, Фрейде.
Максим очень быстро выучил партии и вошёл в наш состав. Но нового материала мы с ним уже не писали. Последнюю нашу вещь(S.O.S) мы никак не могли довести до ума, и это уже и злило и раздражало. Дима как-то дал мне одну программку, в которой он в свободное время из сэмплов создавал свои треки(которые нам очень нравились). Я пришёл к нему и попросил записать все те куски, которые уже были и за несколько ночей собрал из них конечную версию нашей самой безумной композиции. В центре мы решили (для разнообразия) вставить один мой стих. Да правда, в это время мы уже творчески сильно обветшали и делали наверное уже сами не зная что – лишь бы пострашнее. Но на тот момент нам эта вещь очень нравилась, все кто слышал её удивлялись, что мы ушли от первого альбома так далеко. Дима похвалил меня за проделанную работу, мне было очень приятно получить его оценку.
Летом в Нерюнгри на каникулы из Новосибирска, где училась в консерватории по классу классической гитары,  вернулась Лена, девушка когда-то игравшая в «Улыбке» в группе Саши Павлова. На фестивале бардовской песни она познакомилась с Марком гитаристом одной из групп, репетировавших теперь с нами В «Елене». На том фестивале Лена заняла одно из мест, как исполнитель. И вот однажды встретившись, мы предложили ей попробовать поработать с нами над «Светом Фонарей», вокал к которой нам никак не удавалось сочинить. И вот буквально через пару дней Лена пришла вся в волнении и спела нам, - мы были просто на седьмом небе от восторга. Именно благодаря ей эта песня стала тем, чем стала – настоящим чудом! С ней мы выступили на концерте и публика была поражена. В принципе на этом работа над материалом была завершена.
С Марком в группе играл Николай, который говорили, пишет и свои песни. Марк как лидер группы был очень жёстким и требовательным, все с кем он играл, я думаю, его побаивались. Но насколько он был требователен к другим, настолько и к себе. Благодаря этому его качеству музыканты с которыми он играл очень быстро росли. За год из молодых оболтусов они выросли в очень классную группу. Николай играл у них как ритм и соло-гитарист. На репетициях он был крайне терпелив, но Марк выжимал из него все соки, что, наверное, было всё же необходимостью. Группа называлась «Пули». В городе шла подготовка к первому Нерюнгринскому рок-фестивалю «В Полный рост» и однажды Николай попросил Дениса подыграть ему, помочь исполнить пару своих песен. Дэн предложил мне присоединиться, я согласился. Мы выступили под названием «Цитадель». Фест получился удивительно хорошим и богатым на новые имена. Среди новых групп была и «Анимэ» - новая группа Паши. После фестиваля написав с «Цитаделью» три песни, мы решили не расходиться. Это стало для нас подарком судьбы. Это была для нас совершенно другая музыка, - фолк-рок. Марк сделал мне комплимент, сказав, что не ожидал, что я смогу такое играть; а на самом деле я ведь никогда не слушал тяжёлой музыки(разве что «Nirvana), с детства я любил русский рок, да и на басу мне нравилось играть более развёрнутые партии с множеством мелких деталей. Так мы просуществовали в качестве музыкантов ещё один год, за который написали целый альбом. В это время и Димон нашёл себе новых единомышленников, - молодёжь к которой он, кстати, всегда тянулся, наверное, за простым и лёгким общением, менее личностным и тесным – это была группа не очень сыгранных, но одарённых ребят с женским вокалов во главе.
Однажды мы решили собраться и всё-таки завершить начатое когда-то - записать альбом. Пришли в Дк к Фоме (звукорежиссёру Владимиру Фоменко). Долго не рассуждая он согласился. Сразу же пошли на склад Дк за барабанами, комбиками – всё подключили. Володя с незапамятных времён работал здесь, все мероприятия от малых Дк-шных до городских были на нём. Был сентябрь и работа в Дк ещё только начиналась, поэтому времени было предостаточно. Каморка в которой нам предстояла запись была крайне тесной – примерно метр на три, где располагались Димон, Макс и Денис, я играл уже стоя в коридоре, а за стенкой через окошко за компьютером сидел Володя. Никого это всё особенно не смущало, работали по вечерам пару часов. Днём репетировали в «Елене» вечером шли записывать. Работа шла как-то вполне рутинно, и за пару недель основная часть музыки была записана. Володя, зная наши с Денисом планы ехать в Новосибирск записывать альбом Цитадели, к концу октября планировал закончить.
      После записи первого альбома «Негатива» у нас до сих пор оставался нерешённым вечный вопрос вокалиста. Как музыканты мы всё же что-то уже могли, на редких наших концертах пел Димон, но подготовка к записи дала нам понять, что вокала у нас нет. Отозвался один молодой вокалист из тяжёлой группы в песнях которой сочетались и речитативы и очень тяжёлый рычащий вокал и в то же время актёрская подача, что и было реализовано в двух эмоционально тяжёлых песнях: «Дети» и «оикониП»(то бишь Пиноккио). В текстах переданы пережитые в школьные годы эмоции(шквал которых продолжал нарастать и сейчас), и мысли по этому поводу, размышления о личности переживающей как внутренние конфликты, так и столкновения с окружающим миром. Альбом с довольно давней поры уже носил название «Детям» придуманное Димой. Паша критикуя Димона говорил что это закос под «Corn». Но в результате оно оказалось самым подходящим по смыслу и эмоциям. В двух вещах «Зазеркалье»(которая изначально называлась «Алиса») и «Свет фонарей» спела Лена. Для композиции «S.O.S» мы пригласили самого ярого неформала Нерюнгри, лидера панк-группы «Кантузия» Пшона. Тексты и музыка эмоционально перенапряжены…что для меня было причиной личного отказа от публикации альбома больше десяти лет. Время от времени я слушал его, пытаясь понять, что мы сделали. Даже обратился за советом к священнику. И постепенно начало вырисовываться понимание… Люди привыкают к жизни, песням, книгам, постепенно забывая, что это и для чего. Песни призваны, конечно, в первую очередь радовать, петь эту жизнь. Музыка и её стили находят свойственных слушателей. Но у жизни есть и такие стороны, о которых хочется не знать, молчать или забыть. Для себя я в итоге понял, что этот альбом посвящён теме перехода человека из юности во взрослую жизнь. Но так как герой наших песен человек чувствующий и переживающий, - ему всё это даётся нелегко. Есть ведь строки: «Земную жизнь пройдя до половины я очутился в сумрачном лесу», здесь примерно то же, только ещё до перехода в сумрачный лес. Предпоследний шаг к этому потеря крыльев, которые были с нами с детства, последний – примирение, понимание, приятие. Альбом стал для меня ясен в момент, когда я понял, что финальной песней будет «Свет фонарей» - резрешился этот ребус. Довольно долго стоял вопрос с обложкой. Но вот мы видим из окна утренний двор, возможно двор в котором мы выросли, выпал первый снег, и наш герой видит свой новый «дом», жизнь, которую теперь предстоит жить.
Для меня самым сильным оправданием существования этой работы является то, что столько сил она потребовала чтобы быть воплощённой, что это не может быть неправдой…
      Вокал для песен «Зазеркалье» и «Свет фонарей» мы записали будучи в Новосибирске за пару часов до отъезда. Парень из Дк согласившийся нас записать торопился. Там была импровизационная часть, которая требовала дублей, но Лена всё сделала с первого раза. Весь материал был записан, оставалось сведение. После приезда Володя позвонил, мы пришли и он вдруг сказал: я послушал материал… давайте так – ещё немного доплатите и мы неспеша всё доведём до ума. Конечно же, мы были очень рады. И так ещё месяца полтора ходили к нему в основном вдвоём с Димой и работали. Спешка прошла и мне пришла мысль стилистического оформления в концептуальный альбом, добавились дорожки с детским смехом, криками птиц, сигналы морзэ и т.д.
Когда сведение было окончено Володя сделал нам удивительный сюрприз – собрал лучших музыкантов города и устроил нашему альбому ночное прослушивание в огромном зале Дк на всю мощь аппаратуры. Они все сидели вверху и после каждой песни высказывали свою точку зрения по поводу записанного, с тем чтобы ещё что-то подправить. А мы втроём сидели в центре зала подальше от них и просто счастливо сверкая глазами недоумевая смотрели друг на друга. Всё это было как во сне!
       Когда работа была завершена, мы впятером собрались у Володи в «нашей» коморке, накрыли стол, погасили яркий свет, зажгли гирлянду от светомузыки, налили спиртного и отметили. В начале 90х Володя играл на саксофоне в одной из лучших рок-групп Якутии и возможно России - «Хай Фай», он вёл кружок, где преподавал звукозапись, ну и время от времени записывал местные рок-группы, в том числе и Хай Фай. Помню, как он сказал, что это одна из его лучших работ, что он сделал всё что мог. Это был такой вечер, который нельзя забыть, все по очереди с рюмкой в руках говорили слова, которые хотели сказать, перед тем как наше совместное существование в составе «Негатив» завершится.
Ну и ещё по поводу Дениса…столько лет мы играли, и я никогда не видел в нём музыканта, а вот слушаю «Свет фонарей» и понимаю – вот та песня, в которой он для меня раскрылся, как музыкант, даже художник. То же самое много лет спустя сказал Димон о партиях придуманных Пашей.