Умолчи, считая тайной Глава 17

Глава семнадцатая

В этот, последний раз её разбудила муха. Нет, скорее не сама муха, а какое-то несоответствие. Ей, в её теперешнем вечном сумеречном полусне, всё виделось не так, как когда-то. Она не могла поймать ускользающую мысль: чем эта муха не соответствует должному?.. она чёрная, летает и жужжит… Ах, вот в чём дело! Муха должна быть маленькой, а эта – почему-то очень, очень большая, со странным красным крылом. И она не удержалась, подняла голову и ещё раз посмотрела вверх, туда, откуда доносилось тонкое гудение...

И с опозданием поняла свою ошибку – этого делать не следовало. Нельзя смотреть куда-либо ещё, кроме каменных плит под ногами. Её движение, конечно же, не осталось незамеченным – старик увидел и понял: она или уже проснулась, или вот-вот проснётся. А раз так, ей нужна немедленная помощь. Его, как и весь персонал филиала, предупредили: эта несушка требует повышенного внимания по двум причинам: первое – особо ценный товар в её пузе, а второе – она уже дважды вела себя неподобающим образом, мозговая блокада слабовата. Надо быть начеку.

–  Хэй, кардезини сагир! (Эй, позовите сестру – турецкое) – крикнул он в сторону дома, – Тридцать восьмая опять выпендривается! Это чёртов летун виноват! Жужжит тут, как муха навозная!

–  Так задай ему перцу, – со смехом ответил стоящий у дверей молодой доктор, – Зачем тебе ружьё – мух отгонять? Вот и отгони…

Охранник с ненавистью взглянул на подсказчика, но послушался, начал поднимать снабженный глушителем тяжёлый карабин. Увы, прихлопнуть либо отпугнуть «муху» он не успел – моторный парашютик уже вылетел за пределы ограды и скрылся, удаляясь в сторону моря.

Тем временем подопечные пожилого надсмотрщика снова стали однородной белой массой – он даже засомневался: не привиделось ли ему осмысленное выражение на лице с татуировкой «38-U» во всю правую щёку.


Таких пробуждений было три. Первое, самое короткое, осталось ею самой практически незамеченным – после тоже первого инкубационного цикла, семь с лишним лет назад. Ей сделали положенное протоколом кесарево сечение, отвезли в реанимационный блок, ввели плазмозамещающий раствор, но артериальное давление и пульс молоденькой женщины в норму всё не приходили, и дежурная медсестра на свой страх и риск вколола кофеин. Показатели нормализовались, а в подарок пациентка выдала длительную серию восклицаний на незнакомом персоналу языке. Подоспевший врач отругал своевольницу, взял маску и дал кричащей родильнице надышаться закисью азота. Приступ прошёл, и через час на окружающий мир снова смотрели привычно-пустые глаза номера тридцать восемь.

В прошлый, второй раз её вернула к миру реальности музыка. Анкеты, во множестве заполненные ею, при всём многообразии тем, детских музыкальных впечатлений не касались. Иначе ей никогда не пришлось бы услыхать любимого маминого скрипичного пассажа – любое провоцирующее воздействие извне для избранных категорически запрещалось.

Тогда в кабинете ультразвуковых исследований звучала музыка – не повседневное безмотивное нытьё дудука, а что-то иное, для здешних стен непривычное и диковинное. Кто же знал – этот немец-диагност имеет предпочтения, аналогичные привязанностям матери «тридцать восьмой».

Она, подчиняясь коротким командам сопровождающей медсестры, вошла, обнажила живот, легла. Органного Баха сменил Паганини, в кабинете зазвучал «Лунный свет».  Пение скрипки коснулось чего-то в глубинах сознания, потянуло за верёвочку – дверца и открылась.

Пронзительный визг заставил врача взглянуть не на экран прибора и не на объёмистое чрево – источник благополучия его и ему подобных, а на лицо обследуемой женщины. В её глазах вместо обычного тупого равнодушия горела смесь невозможных для «контингента» эмоций – страха, отвращения, ненависти…

–  Наала;т бузуку;!  (проклятый извращенец! –  киргизский) Зордукчо;!! Мен елтуре;м!! (насильник!.. убью!)

В следующее мгновение он лишился правого глаза. Растопыренными пальцами, как орлица когтями, пациентка вцепилась в лицо доктора. К счастью, ногти на её руках были аккуратно острижены, иначе всё могло окончиться ещё хуже, а так – обошлось… почти. Глаз восстановить не удалось, а полуоторванное левое ухо пришили удачно. И рот, разодранный до подбородка, зажил. Но были и ещё травмы – пока подоспевшая надсмотрщица пыталась усмирить разъярённую фурию, та успела вырвать из себя сверхчувствительный влагалищный зонд стоимостью в десять тысяч евро и шарахнуть им по лысому докторскому черепу не менее десяти раз.

 Специалист пришел в сознание лишь через десять дней. Сотни тысяч, положенных ему по страховке от подобных случаев, едва хватило для лечения и реабилитации.  Полного восстановления никто не прогнозировал, и прогнозы сбылись в наихудшем виде. Ультразвуковой щуп прочнее черепной коробки, и осколки теменных костей серьёзно повредили мозг. К своей профессии он не вернётся уже никогда: в самом деле – кому нужен припадочный одноглазый инвалид?

Но печальный удел пострадавшего от внезапного буйства заботил владельцев клиники гораздо меньше, нежели судьба самой буянки, а вернее – её живота и его содержимого. Беременную удалось утихомирить с помощью электрошокера, затем – фиксировать в кровати и дать лёгкий (не дай боже, не токсичный для плода) наркоз. Уже в состоянии медикаментозного сна УЗИ повторили, убедились в сохранности драгоценной ноши, и только после этого провели консилиум.
 Участвовали двое – главный врач клиники и специалист, непосредственно отвечающий за процесс.
 
–  Насколько мне известно, – начал шеф, – Это у неё не первый случай?
–  Так точно, сэр, – кивнул гинеколог, – Второй.
–  Тогда почему…
–  Видите ли, ей решили не делать оперативного вмешательства, с учётом высокого риска, а ограничились щадящим лучевым воздействием.
–  А оно не подействовало, не так ли?
–  Нет, отчего же. Будь всё так просто, отсутствие эффекта заметно уже на вторые-третьи сутки, процедуру повторяют, и порядок. А у неё, как позже выяснилось, мозолистое тело  толще обычного, поэтому фокусировка сбилась, и получилось…
–  Да уж. Что получилось, то получилось… Георга мы, по-видимому, потеряли?
–  Нет, что вы! Будет жить…
–  Я о другом, более существенном, – усмехнулся старший, – Сама по себе его жизнь мне глубоко безразлична. Жить-то, разумеется, будет… не забудьте поручить заботу о нем Sicherheitsdienst…(службе безопасности – нем.)…
–  Да-да, конечно, его возьмут под охрану…

Главный врач иронично взглянул на младшего коллегу:
–  Опять вы не о том, Вилли. Речь не о его безопасности, а о нашей. Пускай его полечат, сколько надо, хорошенько изолировав от всяких масс-медиа, а когда выпишется…
Ординатор собрался что-то добавить, но благоразумно промолчал.
–  Да, когда выпишется, но не вдруг, а скажем, недельки через полторы… реабилитационный центр – он располагается в Альпах, или я ошибаюсь?
–  Нет, всё правильно… воздух, покой…
–  Да. Там ему обеспечат хороший, надёжный, вечный покой, – руководитель печально вздохнул, – Давайте вернёмся к…
–  Тридцать восьмой.
–  Да, к нашей овечке. Судя по данным сегодняшнего контроля, всё готово к выходу бройлера на этап откормки?
–  Да. Активность пока невелика, но это даже лучше.
–  Вы правы. Что ж, приступайте к деинкубации. А затем, не прерывая наркоза – открытое вмешательство. Нейрохирургическую бригаду я предупрежу. Будем надеяться, толстая мозоль позволит ей не попасть в десять летальных процентов…
–  Но, сэр, ведь у неё планируется продукция для…
–  Ах, да…  Вот дьявол! А заменить её мы не сможем?
– Нет, она – идеальный сосуд. Кроме того, обе схожих по антигенному фону курицы всего на первой трети цикла, а ждать нельзя…
–  О'кей, пусть ещё постреляют своей гамма-пушкой. На этот раз поточнее и без лишнего усердия: желательно обойтись без krampfsyndrom (судорожного синдрома).
 
Повторный прилёт жужжащего наглеца на запретную территорию ей увидеть не удалось – их, всех гуляющих по двору женщин, прикрыли широкими противосолнечными зонтами. А нарушителя на этот раз отпугнули всерьёз, и после выстрела старый опытный надсмотрщик окончательно убедился в своей правоте. С тридцать восьмой универсальной – дело плохо.

Две сиделки крепко взяли её под руки, а она попыталась вырваться, лишний раз продемонстрировав неуместное непослушание. Да, непорядок. К счастью, цикл уже практически окончен. Прикреплённый врач осмотрел несушку, удостоверился в скором начале родовой деятельности. Пора. Ей дали наркоз, бройлера извлекли, а срочно вызванный из швейцарского центра квалифицированный нейрохирург провёл оперативное вмешательство на мозге строптивой азиатки.

Тонкий инструмент прошёл над левым глазным яблоком, углубился в мозговое вещество и пересёк волокна, не поддавшиеся ни первой, ни второй лучевой атаке. Теперь её разум не проснётся уже никогда. Тело будет жить, выполнять своё высокогуманное предназначение, а вот душа, личность – ушла окончательно и безвозвратно. Спокойствие превыше всего.   



До выписки прошли ещё сутки, и у пациента было время хорошо подумать и ещё раз передумать. Формальное согласие означает жизнь – не зря же ему рассказали историю женолюбивого охранника. Историю, по всей видимости, правдивую. Чтобы реально соучаствовать «братишке» с его папашкой – в само;м ли людоедском центре либо любом из его «филиалов» – даже здесь, на райском острове… об этом Дэнни пусть и не мечтает. Вопрос в другом: как отсюда поскорее слинять, и желательно живым?

Братишка Дэн разоткровенничался неспроста, он наверняка уверен: муха уже надёжно прилипла, вкусила мёда сладеньких деньжат и отказываться не посмеет. А коли посмеет – придёт «бабуля», и привет. Или не «бабуля», а кто-нибудь из его коллег. Их тут, судя по горячему приёму у стен филиала… а Генка уже не сомневался: любопытство едва не сгубило залётную кошку именно у его ограды… их тут не двое и не пятеро.
 
«А чем ты, привередливый наш, недоволен? Они могли тебя под тем забором прикончить, оттащить к морю – метров пятьдесят, не больше, и – буль-буль. А вместо этого простого действия бригада расстаралась вовсю – помассировали, покатали на машинке, водочкой угостили…  Пожалели? Сомневаюсь я... Просто плавающий – а трупам свойственно рано или поздно всплывать – прямо у ограды турист мог вызвать нездоровое любопытство уже у полиции, прессы… Вот тебя и отволокли подальше. Повезло. Круто повезло. Такое везение не повторяется. Поэтому не будем искушать судьбу. Будем для виду соглашаться или просить отсрочку, а сами тем временем прикинем свои варианты – муху, пока сидит, прихлопнуть легко, а как взлетела – фиг поймаешь…
Кроме того, не будем забывать – мёртвый Геннадий Муханов Дэну Латиссе не нужен. Муханов ему нужен живым, потому что мёртвый не расскажет и не покажет, как ему удалось добиться тех самых разнови;довых приплодов от кроликов и собачек. Самарскому умельцу дадут поработать ещё и с приматами либо «курочками», а затем «братан» постарается всё вызнать. Как он будет вызнавать – вопрос интересный… Видеоконтроль, присмотр помощничков, беседы по душам… время есть. Поводим мальчика в шортиках за нос, а там что-нибудь придумаем.»   

Выписывали уже известного суицидника в предписанный протоколом срок – на шестые сутки. Результаты обследований обнадёживали: мозги не пострадали, внутренности тоже целы, все системы функционируют. Будет жить.

Заключительный диагноз мог поразить нестойкое воображение. На бумаге смешались в кучу кони и люди: претерминальная стадия аспирационной асфиксии и незначительная гипотермия, черепно-мозговая травма лёгкой степени и алкогольная интоксикация – тяжёлой. Шок оказался средним, а стрессовый синдром – умеренным. Кроме того, у пациента выявили гемодинамическую нестабильность и множественные ушибы мягких тканей, расширение поверхностных геморроидальных узлов без склонности к тромбозу и хронический тонзиллит.

Как полагается во всех без исключения стационарах, в эпикриз внесли рекомендации относительно режима, диеты и особо отметили: «избегать нервно-психических перегрузок и чрезмерного употребления алкоголя». Мера употребления не указывалась.

Счёт за лечение оплатил наниматель. Он же не поленился приехать за выходящим на свободу на своём кабриолете, прокатил с ветерком. По дороге названые братья беседовали – один проявлял заботу, другой внимал.

– Поскольку ты в некотором роде мой гость и будущий сотрудник, я считаю себя ответственным…
– Денис, ты извини, но у меня в голове до сих пор в некотором роде ералаш. Выражайся попроще.
– Если попроще – ты отныне без моего ведома – никуда.
– То есть за мной установят слежку?
– Не так буквально. Видишь ли, алкоголики склоны к непредсказуемому поведению, поэтому…
– С каких это пор меня записали в алкоголики?!
– Ты свой диагноз видел?
– Это не мой диагноз.
– А чей? Пушкина?
– Я имею в виду – не я его ставил. Я крепче пива вообще почти ничего не пью. И водку не употребляю, особенно самогон. Только прошкинскую, и то один раз в жизни. А ты говоришь – литр водяры!..
– Вот видишь – было всё-таки. Случается, у человека где-то в гено;ме заложен некий дефектик, типа спускового крючка… Тут пьют везде, на тебя ветерок подул, и готово. Ты бутыль ухватил, поехал в белый свет, накатил…
– Сам себя стукнул по башке…
– Тебя мог никто по башке и не стучать. Ты видел, с какой высоты ёбнулся?
– Нет, конечно. А может, и видел, просто не помню.
– А я видел. Мне показали. Там двадцать два метра, чтоб ты знал. С такой верхотуры и об воду запросто можно убиться. Кабы не прилив – ****ец, однозначно. В рубашке ты, братан, родился.
«Ух ты!.. Кроме местных купальщиков – ещё и прилив!.. А я, дурак, в бога не верю… Где там у нас в Самаре ближайшая церковь?.. Когда вернусь – свечку поставлю. Или две. Если вернусь…»
– Да, высоковато. Жалко, без крыла был – улетел бы в Турцию, и все дела.
– Вот об этом я бы и хотел поговорить особо – о полётах твоих в том числе.
– Я в Турцию пока не собираюсь… не хочется.
– А бензина у тебя хватит, коли припрёт?
– У моего моторчика бак пятнадцать литров, на четыре часа хватает. Я не то что до Турции – до Израиля могу добраться, при попутном ветре. Только на фига мне туда?
– И не летай. А чтоб тебя легче было найти, если всё же захочется, я распорядился твои колёса и крылья маячками снабдить.
– Зашибись, чувак... Ты что – ЦэРэУ или гестапо здешнее?.. Маячок он мне поставил… Колёса вообще не мои, а прокатные – ты, получается, чужую машину испортил!
– Не переживай. Ничего не испортилось, его убрать – шесть секунд. А на парашюте – пусть побудет. Ты же сам говоришь, не хочется никуда… пока тверёзый…А опять выпьешь, и захочется?..
– Я за рулём не пью. Клянусь.
– Клянётся он… Не пьёшь, а потерялся, со скалы сиганул, чудом не угробился. Короче, по-моему, небольшой контроль не повредит. Но, раз тебя это жутко напрягает, скажу – снимут…
– Снять я и сам могу. Да чёрт их бери, пускай болтаются. Тебе так спокойней будет?
– Честно говоря, да.
– Значит, побуду под колпаком. Переживу как-нибудь.
– Вот и славненько.

«Маячок… обкладывает братан, как волка флажками. Ну и хрен с ним – я же и в самом деле с острова никуда улетать не собираюсь… пока. А соберусь – отцеплю, и все дела.»

– Кстати, о клятвах. Мне кажется, Гиппократовы зароки малость устарели, при нём людей на запчасти не разбирали…  И он же не требовал сохранять тайну, если врач видел преступление?..

«За каким чёртом ты его дразнишь?.. Мнишь себя неким тореадором, а он – типа бык? Так ведь у матадора за спиной толпа всяких бандерильеро с пикадорами и шпага в руках, а у тебя что?.. Пользуешься моментом – ты ему нужен, а он тебе нет… А ему, если разобраться нужен не ты, а твои знания…  вот возьмёт, да и отвезёт тебя к «бабуле» и компании, уложат тебя на кушеточку и проведут сеанс психоанализа. Двести двадцать вольт между ног пропустят – и выложишь, как миленький, всё-всё, что знаешь и чего не знаешь… Ты выложишь, они запишут, и – буль-буль.»

– А мне, наоборот, его обеты кажутся актуальными на все времена, – охотно вступил в дискуссию «бык», – На части, может, и не разбирали, а погреть ноги во внутренностях раба было нормой. То бишь подход и тогда был, я бы сказал, дифференцированным… И о каком это преступлении ты тут разглагольствуешь?.. У меня никакого криминала не происходит.   
– Так уж и не происходит?.. – сдуру выскочив на арену, безоружный тореадор по инерции напропалую размахивал воображаемой муле;той, – А ваши суррогатные, по всему миру собираемые?.. Их же, как я понял, типа похищают?..
– Скажешь тоже, похищают!.. Никто, брат, никого не похищает и ни к чему не принуждает. Все как одна птички прилетают к нам исключительно добровольно.
– Да ну?.. Вот так прямо сами прилетают и на лоботомию соглашаются?.. И их родственники, мужья, дети и родители?
– Ну, замужних, тем более рожавших, мы не берём – там чистоты иммунной картины уже нет. А молодёжь – соглашается. Не на это конкретно, ясен хрен – едут по приглашению, скажем, спортивного клуба, престижной модельной фирмы, сниматься в кино, в колледже учиться или университете…

«Что?!.. В университете?.. Не может быть!..»

– Вы с университетами договариваетесь?..
– Ты в своём уме? Не-е, для этого даже у нас кишка тонка. Ни с кем договариваться не надо. Этим у меня заправляет выездная бригада, две пары спецов по отбору. Они работают со школьницами в группе Юнеско и ВОЗ – те своими делами занимаются, наши – своим. Энную сумму, конечно, отстёгиваем. Как присмотрят перспективную курочку – ей от имени хорошего ВУЗа идёт приглашение, оплаченный билетик… Дурочка прилетает, Эрика моя её встречает, сажает в фургончик, даёт телефончик…
Птичка щебечет, рассказывает – как ехала, как доехала, а запись идёт. Одного звоночка обычно хватает. Она трубочку положила, и сама легла – ей незаметненько таблеточку снотворную дали. Заснёт наша птичка и уже не проснётся, будь уверен – так и будет спать, сколько понадобится. А Эрика – лингвист отменный, и искусственный интеллект при ней. Курочка давно яички нам золотые несёт, а её мама-папа и прочая родня телефонные разговоры слушают и всем довольны.
Эрка та;к делает – никто никогда от натуры не отличит. Иной раз по году басни сочиняет, песенки поёт, но это редко. Обычно уже в течение двух-трёх месяцев счастье кончается, случается беда, и родные получают известие о безвременной кончине любимой доченьки.
– Инсценируется несчастный случай со смертельным исходом? А как же тело?.. Или она пропадает без вести?
– Вот-вот, со смертельным. Набор несчастий безграничен. Они, горемычные, тонут, горят, разбиваются в катастрофах, падают в пропасти, попадают под лавины… А тело кремируют, с этим проблем нет, у нас трупов – навалом.
– Под лавины? – «Ах, сволочь… Значит, всё-таки это они…»
– Ну да, что тут удивительного?.. Молодым свойственна беспечность – любят они всяческий экстрим…

«Да, именно так всё и было... «…К нам приезжали специалисты… меня одну выбрали… в любой университет, по желанию… пропала без вести при сходе лавины… не теряйте надежды… кремирована…»  Вот и понятно, почему она мне так и не позвонила – с мамой поговорить дали, и всё...  Господи, как же хочется схватиться за руль – и на встречную, в грузовик какой-нибудь…»

Генка надел солнечные очки – не хватало только, чтобы «братан» увидел сейчас его глаза. Там, где годами торчал ледяной гвоздь, за секунду выросла и загорелась килограммовая термитная шашка. Она жгла невыносимо, угрожая испепелить всё живое на километр вокруг.

«Ничего-ничего, потерпим. Давай, мальчик в штанишках. Говори…»

– Напрасно старушки ждут дочек домой?.. Им скажут, они зарыдают…
– Циник ты, братишка. Рыдают, наверное, не без этого. Но – какие же они старушки? Если птичке-курочке шестнадцать – семнадцать…
–  С хвостиком…
– Да, в пределах восемнадцати, как правило… то и мамочка никак не старше сорока-пятидесяти. Совсем ещё не старушки. И рыдают недолго.
– Ага. Порыдают денёк, и – в пе;тлю. Или бритвой по венам, или газ включат…
– Брось. Конечно, возможно и такое, но я полагаю, подобные выкрутасы скорее исключение, чем правило. У них, в так называемом третьем мире, детей обычно прорва хе;рова – по одной из пяти-шести чего сильно убиваться? Бог дал, бог и взял… Тем более – страховочка приходит, очень даже утешительно.
– Да ты что?.. И страховку выплачиваете?
– А как же! Это, признаться, чисто моя идея. Я прикинул: если семье отломится, скажем, десяток штук – достоверность уже считай полная. Сумма, согласись, приличная, но мне не жалко… а то мало ли – вдруг кому-то придёт в голову шарить, нюхать, пинкертонов нанимать… А так – они ещё и с барышом, и нам убытка никакого… каждая несушка даёт пятнадцать-двадцать лимонов чистой прибыли – чего мелочиться?
– Утешительно… Типа в лотерею выиграли… то бишь процент суицидов среди родственников вы не отслеживаете?
– Не было печали мне ещё хернёй заниматься… Если какой дуре пришла мысль повеситься – вешайся на здоровье, нам-то что за дело? Мы с ней рассчитались, а брать деньги и жить дальше или не брать и не жить – её личное дело.
   
«Вот так, Гулбайра…  ты, оказывается, сделала неправильный выбор. С тобой рассчитались за дочку, утешили, могла жить дальше с барышом, а ты отравилась, как дура…»


Слово за слово, и добрались. Генка вылез из машины и благословил свои диагнозы, за исключением геморроя и тонзиллита – скрывать дрожь в ногах и особенно руках сил просто не было.
 
Оружия в пределах досягаемости не видно. Это даже неплохо – стрелять он всё равно не умеет, пронзить врага шпагой или зарубить ятаганом тоже не сможет. Кулаками убить – мало каши ел… Избитое тело до сих пор болит и плохо слушается, значит, и в рукопашной со здоровым спортивным Дэном ему не справиться.
 
Грек Сироп или Серапион встретил у ворот, изобразил бурную радость, принёс вина и включил музыку погромче. Обрадовалась или умело притворилась обрадованной и прибывшая с «братаном» красотка Минна. Она успела неплохо загореть и выглядела дьявольски аппетитно.
 
– Что же вы, Гена, так себя не бережёте? Столько водки… А вы правда умеете летать?.. А можно мне когда-нибудь с вами?
– Не приставай к больному, – бросил Денис, и девушка осеклась, будто прикусив язык, – И выруби эту какофонию – ему сейчас нужен покой. А летать… – летай вон с инструктором, на пляже.
 
Летать и у самого; больного пока не было ни малейшего желания – от поездки и услышанного разболелась голова, колотило и подташнивало. Тишина и покой – как нельзя более кстати.

 
Два дня он практически не выходил из номера, а на третий ближе к вечеру Лацис пришёл к нему сам.

Муха занимался крылом: надёжно заклеил «рипстопом» – специальным пластырем – дырки от картечи, проверил все крепления, выровнял стропы. Немного беспокоила привязка левого, «командирского» сиденья – новенькая пряжка ходила туго. Застегнуть – щёлк, и готово, а расстёгивание требовало усилий обеих рук.
 
«Если Жанка всё же решит приехать… хотя, с учётом открывшихся фактов, лучше ей сюда не ездить… Судя по клейму, сделано в Евросоюзе, но очень похоже – какими-нибудь понаехавшими… А где этот «жучок»? Или «маячок»? На первый взгляд ничего постороннего не видать…»
 
Посторонний предмет обнаружился быстро и в совершенно неожиданном месте. Генка посмотрел-пощупал и нашёл шпионский аксессуар на задней поверхности пластикового бензобака. Лишнюю деталь некий умелец прикрепил чрезвычайно прочно – ни сдвинуть, ни оторвать. Небольше;нькая плоская штучка размером и формой напоминала обычный смартфон, не тикала и не мигала – на киношную мину не тянула.  Антенны не видно – откусить нечего.

«А чем бы ты её кусал – зубами?..  Сваркой, что ли, присобачили?.. изощрились, мастера-лазутчики… суперклеем… или винтами?.. Течи нет – уже хорошо. Висит и висит, есть не просит, а захочу избавиться от слежки – поменяю бак, а этот выкину вместе с нашлёпкой. И полечу, куда захочу.»
 
«Побратим» выглядел чем-то сильно озабоченным и слегка поддатым.

– Оклемался, надеюсь?.. Есть новости, и не все из них хорошие. Тебе придётся уехать, а ещё лучше – улететь, сегодня же, как стемнеет.
– А как же имплантации?
– Справимся без тебя.
– И с чего вдруг такая срочность?
– Фатер позвонил – тебе предстоит разборка с примочкой, завтра приезжают два человека. Киллеры. Умеешь ты, Муха, гадить людям…
– Кому это я нагадил?

«Интересное выражение… «разборка с примочкой» надо запомнить. Жанке понравится… Неужели опять водку из горла; пить?.. ни желания, ни аппетита...»

– А ты будто и не догадываешься? Точно, отбил головушку…
– Конкретизируй, если не затруднит. Я же у тебя взаперти сидел, кроме крольчих никого не трогал… 
– Конкретно – ты круто кинул одного батиного знакомого. Был бы в Лозанне – уже могло тебя и не быть.
– Однако!.. Ну и знакомые у твоего бати… За что ж на меня так осерчали?
– Ты ему на днях какую-то антикварную картинку продавал?
– Ну, продавал… Не картинку, а книжку. И что?
– А то. Подделка оказалась. И теперь он хочет с тебя взять если не деньги, то типа сатисфакцию, натурой. Натюрморт называется. Натуральная мертвечинка.
 
«Опаньки!.. Успел, успел Санька… ай, молодца!»

– Кошелёк или жизнь?
– Именно. Бак у тебя полный?
– Пока нет, а что?
– Заправляйся, перекуси на дорожку, и пошли на крышу. Я тебя лично провожу.
– Нафига мне на крышу? Я бы лучше самолётом…
– Нет, лучше как раз твоим паралётом – тогда можно сказать – полетел, да и пропал, загулял или вынужденная посадка на необитаемом острове... Утонул, в крайнем случае. А то эти ребята – народ серьёзный. Тебя не найдут – за меня возьмутся, а мне эти разборки как-то не в жилу. Тут не Лозанна, за меня вступиться некому.

«А «бабуля» и компания?.. Похоже, что-то ты мутишь, брателло… И клятву с меня больше не требуешь, а я ведь не обещал хранить молчание…»

– И куда ты мне прикажешь податься? Утонуть? Честно говоря, не хочется…
– Ты говорил – можешь до Турции долететь. Говорил?
– Говорил.
– Вот туда и лети. В любом месте на том берегу сядешь на маршрутку, доедешь до Белека, найдёшь отель «Дениссимо». Это мой. Там пересидишь, пока стихнет, и будем жить дальше. Шмотки лучше оставить, для достоверности. В темноте сориентируешься? По звёздам?
– Обижаешь. У меня на такой случай и компас есть.
– Собирайся, – и друг с облегчённым, как Генке показалось, вздохом покинул его апартамент.
 
«Ай да Кауфман! За один евро убить готов… В Турцию отправляешь… И проводить придёшь лично?.. Только б ты Минну свою не вздумал с собой притащить…»


На крыше тихо и темно, лишь лёгкий ветерок гуляет…  Провожающий открыл бутылку, хлебнул и предложил Генке:
– Выпьешь глоточек? Брудершафт на дорожку... Вискарик, чистый солод.
– Я за штурвалом крепкого не пью.
– Тебе никто и не предлагает пить… Разве это питьё? Так, сто грамм для храбрости…

Дэнов язык слегка заплетался, и Муха сообразил: братишка уже прилично нализался. Он взял флакон, изобразил глоток.

– А когда продолжим опыты, на приматах и вообще?
– Какие приматы? Не будет никаких приматов. Все опыты закончены.
– Закончены? Уже? А как же?..
– Ты хочешь спросить, как я обошёлся без твоих зелёных соплей?
– Соплей?.. Каких соплей? – «неужели лаборант выследил?..»
– Ну да… Ты. лопух, думал, я не вижу, чем наш самарский умник смазывает зародыши? А я всё вижу, понимаешь?.. Всё! У меня в клинике каждый сантиметр, каждый, блин, микрон под контролем!.. Как маленький, ей-богу… Прикинул: Родика выставлю… его Родриго зовут, лаборанта твоего… – и никто ничего не просечёт?
– Так у тебя там камеры?!.. – «я же всё проверял!..» – На потолке, в пожарном извещателе? В светильнике?..  Или в микроскопе?
– Не-ет, милый мой. Там ни одной нету, ни на потолке, ни в розетках, ни где-нибудь ещё. Она на тебе была, просекаешь?.. Во-от тут, – Дэн ткнул пальцем в свой нагрудный карман, – В бейджике, брат, в бейджике.
 
«Ну и суки… и рассчитали точно – не настаивали, без затей положили табличку на стол, я сам и прицепил…»

– Ну, увидел ты… – «подсмотрели, гады… это – ерунда… порошочек же как будто не трогали... Или трогали?!..», – А почему опыты больше не нужны? Как ты обошёлся без этих, по-твоему, соплей?
– У меня свои сопли найдутся, брат…
– Ты… вы украли часть моей субстанции?!.. Как?.. Ночью, из квартиры? Из-под подушки?..
– Зачем украли? Никто твой порошок не крал. У тебя сколько крольчих в опыте было?.. Не забыл?.. Белка, Стрелка… Вторая – помнишь, сдохла? Как ты её назвал?.. Целка? Горелка?.. А она не дохла. Её, бедняжку, зарезали. Ты её зарядил, и увёз тебя Лука. А Родя – хирург, получше тебя и меня вместе взятых. Он – чик-чирик, матку за секунду вынул, и мне. Я – чик-чирик, эмбриончики вытащил, сопли собрал, и – Минке. А она, как я тебе в ресторане моём сказал, если ты не забыл, аналитик от Бога. Ты думал, мы там твоих щенков новорождённых обмывали? Не угадал… Мы там НАШ успех обмывали, братан. НАШ.
– Так ты догадался, где я её беру?
– Нахера; мне догадываться, где кто чего берёт? – Денис забрал у Муханова бутылку и снова приложился, – Я уже знаю формулу. И мой «Лати-протектор» уже синтезирован.
– Какой протектор?.. Твой?!.. «Лати»? Какие, на хрен, «Лати»?..
– А как я должен был назвать изобретённый МНОЮ препарат, позволяющий добиться абсолютной приживаемости эмбрионов, независимо от видовой принадлежности? Может, Муха;новским?.. На, выпей, полегчает.

Потрясённый Генка сел на холодную крышу и машинально отпил обжигающей жидкости. Вот чем, оказывается, Минна его зарядила…

«Вы же понимаете, как это бывает, – сказал бы по этому поводу честный крокодил или аллигатор Теодор Кауфман, – Один порядочный человек изобрёл примус, вскипятил чаёк, выпил и от избытка чувств обосрался. А другой порядочный человек проходил мимо или жил по соседству, зашёл, увидел агрегат и, пока первый сидел на унитазе, отнёс в патентное бюро и записал на своё имя. Ничего особенного – банальный бизнес, вполне в духе времени... И заметьте, второй своим порядочным поступком принёс  человечеству значительно больше пользы – ведь если у первого примус ручной работы горел в его личной кухне и на дровах, то у второго он поставлен на конвейер и переведён на общедоступный природный газ…»
 
– Слушай, я не жадный, – Денис присел рядом, – Айда ко мне в соавторы?..  Я не знаю, где ты с твоим Шестибородовым брали эту херню, там примесей полно, а у меня она чистая, в нано-капсулах….
– Ты уже и патент получил?
– Охренел?.. Ни в коем случае! Регистрация будет, но не процесса, а формулы, без огласки и расшифровки назначения. А пока всё только здесь, – он постучал себя по лбу, – И здесь, – предъявил и убрал обратно в карман коробочку, – На флэшках. Даже в компах – ни хера, и у Минки всё стёр. Она, курица, и не знает, над чем работала и за что её хозяин поит-выгуливает.
– Стесняешься краденое патентовать?
– Ни боже мой!.. Хочешь узнать, почему? Всё предельно просто: допустим, если б ты, к примеру, нашёл философский камень – сразу бы побежал на площадь?.. Вышел к народу и заорал: «Люди, все сюда! Я узнал, как делать золото из говна и дарю вам это открытие!»  Да или нет?.. Ты – не знаю, может, и побежал бы. А я – нет. Я бы сначала наделал себе золотишка тонн пятьсот, а потом сжёг дотла листочек с формулой, а камушек – в порошок растёр и по ветру развеял.
– И хули толку тогда с твоего изобретения?.. Я имею в виду протектор?
– Как это – хули? Вот слетаешь в Турцию, вернёшься, и мы с тобой первую супер-курицу зарядим. Не понял?.. Слониху, братан, настоящую индийскую. Одну, вторую, третью… И – не крысятами, как ты мог бы уже догадаться. Они вместо одного слоника весом в полтора центнера будут нам по три десятка бройлеров приносить! Несушек оставим для эксклюзива, а ширпотреб – тысячами начнём херачить!..
– По три десятка? – изумился Муха, встал на ноги и помог подняться размечтавшемуся научно-практическому вору, – Тысячами?.. Надо подумать... Так я полетел?
– Лети, брательник, лети. Попутного ветра. Позвони, как долетишь. И подумай хорошенько.
– А ты со мной не хочешь?.. Помнишь, как наши папы пели: «Если с другом вышел в путь – веселей дорога»?
– Не хочу.
– А если я тебя очень попрошу? –  и Генка, не дожидаясь ответа, не очень умело, но очень сильно ударил «брательника» кулаком в живот.

Славкин тренер за такой удар не похвалил бы – вышло не по правилам, ниже пояса. Но и тренер, и сам друг-боксёр, и судья со зрителями на крыше виллы-дачи отсутствовали, дисквалифицировать драчуна за неспортивное поведение было некому. Сознания счастливый соперник не потерял, и нарушения правил продолжились.
Муханов снял свой увесистый лётный шлем и дважды огрел скрюченного хирурга по затылку. Вспомнил недавний пикник на обрыве и влил ему в рот всё оставшееся спиртное. Не поскупился. Друг глотать не хотел, кое-что пролилось мимо. Не беда, высохнет…
 
Усаживать на складное мини-креслице и пристёгивать ремнями человека в состоянии «грогги» – занятие не из лёгких, но Генке придавал силы негаснущий огонь в груди. Усадил, пристегнул, залепил рот ремонтным пластырем.
 
– Ах да, ты же у нас высоты боишься… – приговаривал он, фиксируя пьяницу покрепче и связывая руки-ноги его же рукавами, – Но если чего-то не увидишь, то и не испугаешься, не так ли?.. Первый раз – всегда страшно. Младенцы, когда на белый свет впервые глянут, аж заходятся от крика – так им страшно… Ты видал, как кораблям, чтоб не боялись воды, перед первым плаванием разбивают на носу полную бутыль шампанского?.. Помогает от страха, говорят… У нас не шампанское, и бутылка не полная, и бить будем не по; носу, но ведь у нас и не плавание… Правда, брат?..
 
С этими словами бывалый паралётчик разбил о голову начинающего пустую стеклотару.

«Не хочешь, поганец, в Турцию…  А мы туда, так и быть, не полетим. Я, между нами, тоже не настроен – далековато, ветерок свежий… простудиться можно. И компаса, откровенно говоря, у меня нет. Соврал я тебе, уж извини… Да, в Турцию как таковую нам не надо. Нам поближе, на турецкую половину этого дивного островка. Над сушей лететь неудобно – горы попадаются, и граница какая-никакая, Пэ-Вэ-О там всякие… морем надёжнее. Отойдём от бережка миль на семь-восемь, не теряя из виду огоньки, повернём направо… до демаркации – сколько?.. километров тридцать, не больше, а там – рядом.
Там посёлочек есть, Лапти; называется… или Ла;пти?.. Неважно. Не это главное. Главное – отель один, под названием «Роза гор»…  или «Горная роза»?.. Вот блин, не помню… Не страшно, найдём по имени хозяина. А его я помню очень хорошо, Казы его зовут. С ним – хочешь, не хочешь, а побеседовать тебе, братан, придётся. Вот ему ты всё и расскажешь, что мне наговорил – и в больнице, и по дороге, в кабриолетике своём красивеньком. Всё-всё расскажешь… И если он после твоего рассказа захочет без наркоза разорвать тебя на части… не с хирургической целью, а по закону гор – я возражать не буду.  Я ему, пожалуй, поассистирую.» 

10 октября 2020

Ожидание – не самое приятный способ времяпрепровождения, если не умеешь ждать. Мужчина на берегу ждать умел. Ожидание, наблюдение и постоянная готовность к действию – необходимые слагаемые его работы. Он работал охранником, по-местному «фулакасис». Даже не простым охранником, а старшим. Сегодня ему было поручено дождаться и сделать одно нетрудное дело. Коротать минуты и часы помогают размышления, алкоголь и табак. Пить на работе нельзя, а курить и думать – можно.
 
«За каким хером шефу понадобились эти заморочки?.. По мне – сделал бы, как в прошлый раз, и никаких проблем… Ну, сорвалось тогда – откуда мне было знать, что там внизу какие-то уроды тусуются?..  Есть и ещё вариантик – отплыть подальше, да и скормить рыбкам, раз уж вы брезгуете его по частям утилизировать…»

Нарастающее гудение заставило его поднять голову. На фоне звёздного неба отчётливо виднелся вытянутый овал парашюта.
 
«Цве;та не разобрать… должен быть красный… а кому ещё придет в голову летать тут на ночь глядя?.. Наш, наш, больше некому.  Наконец-то, а то задолбался я уже ждать. Летит, орёлик…»
 
Мужчина выкурил сигарету, достал телефон, набрал номер, доложил обстановку, получил команду и выполнил её – нажал кнопку дистанционного взрывателя. Полюбовался далёкой вспышкой над морем, послушал раскат взрыва. Пожелал приятного аппетита морским обитателям, сел в машину и уехал.

10 октября 2020

Гул мотора чудесен и звонок…

«Погодка славная, ветерок ровный, небо чистое, крыло идёт изумительно, и тяга хороша. Несёт мой Боливар двоих, отлично несёт… А может, и в самом деле махнуть через море?..  Только зачем мне туда?.. Я там и не знаю никого… Этот знает, так мне с его знаний толку как с козла молока… и сам он мне, собственно, не очень нужен. А что – скинуть его, пусть поплавает… Со связанными руками-ногами и наклейкой на ротике… Рыбки спасибо скажут… жаль – немые они, а так бы специально снизился, послушал…»

Мотор гудел негромко – после максимума на старте и наборе высоты Муха убрал газ до среднего, спустился на полста метров и летел, наслаждаясь красотой ночного неба и моря.

Наслаждению мешало поведение соседа – «братан» под воздействием морской прохлады очнулся, дёргался и мычал.
 
«Вот же сука… лично проводить он меня пришёл… Или не проводить, а лично убедиться в моём отбытии? Налить на посошок, то да сё… В соавторы позвал… спасибо, брат. Осчастливил… Всё же странно: какого рожна мне надо не самолётом, не кораблём, а вот так, своим ходом?..  Или лётом?»

Мысли-скакуны унеслись в недавнее прошлое.

«А ведь гинеколог Муханов как будто не давал хирургу Лацису клятвы верности?.. Напротив, гинеколог Муханов ясно дал понять означенному хирургу: ему глубоко противны детоубийственные затеи Латиссе и компании, он считает их, эти затеи, преступными… Следовательно, гинеколог при всём псевдо-родстве – отнюдь не брат и даже не друг?.. а от недругов полагается избавляться…
Фатер Валентин предостерегает: на сына его друга-одноклассника готовится покушение… одна странность: сам папочка не пытается отговорить покушающегося, как бы говоря: моё дело сторона… мочи;те, коли вам так хочется… добрый такой.
Фатер, фатер… Верный друг отца, героя-майора… а если глянуть туда, в года давно минувшие, попристальнее… жена умирающего друга, сходящая от горя с ума, не зная, как и где искать спасение… предлагает ему себя. Он полагает – женщина делает это в приступе внезапно взыгравшей похоти: рога захотела мужу подарить напоследок, некую типа отмычку для райских врат…
И как поступает в щекотливой ситуации лучший друг-одноклассник?.. Он, помня Гиппократовы заветы – а там отдельным пунктом о поведении в доме и семье пациента сказано: «…буду далёк от любовных дел с женщинами…», и не думает успокоить, отвести к психиатру, уколоть снотворным… по мордасам надавать, в конце концов!..  Не-ет, он охотно принимает предложенное – давай, Валюша, так и быть!.. У нас с тобой и имена совпадают… Помочь Женьке всё равно не поможем, так хоть сами утешимся… А там, не ровён час, и братика моему Дениске заделаем…  Сволочь ты, а не друг.
И сыну изложил, в качестве жизненного примера и урока. Ученик, надо полагать, неплохо усвоил науку, и не только в этом… Не фатер ли основал прибыльное дело трансплантации?..  Легальных «запчастей» не напасёшься, и возникло «слово». Гений, мировая величина… почки, сердце, даже весь внутригрудной комплекс от генетической копии – отличная мысль. Технически сложно, безусловно, очень сложно, но главное – подходящий донор, согласный пожертвовать своей жизнью. Согласный?.. А его никто и не спрашивает...   
Не он ли, фатер, и присоветовал следилку на мой парашютик прицепить?..  Постой-постой… Следилку?.. А почему братишка Дэн так взметнулся, когда Минна захотела со мной полетать?!
Как там учит нас, дураков, умный геноссе Кауфман?.. «Вы же понимаете – если вам, порядочному человеку, не хочется, чтобы кто-либо из непорядочных догадался об истинном назначении предмета, подпишите его, и покрасивее. С детьми этот номер не пройдёт – ребёнок тут же попробует и скажет: «Говно!» А взрослый прочитает красивую этикеточку и будет думать: «Шоколад», потому что там так написано… Взрослому дураку кладут в рюкзачок бомбочку и говорят: «Не бойся, это консервы. «Завтрак туриста».  И дурак-турист верит, надевает рюкзачок, идёт, поёт и не подозревает – до завтрака он не доживёт.
И когда ж ты, крысиный доктор, научишься разбираться в людях?.. и в бабах, между прочим, тоже… Ты же видел, как эта Минна или кто она там на самом деле… как она напряглась?  Радостно так начала: «Можно с вами полетать?..», Дэн одёрнул: «Выруби музыку и не лезь, куда не просят!» – и увяла, аж с лица сошла…
Тебе, дураку, сказали: «Маячок». И ты, дурак, поверил, хотя сам же сначала по-детски непосредственно подумал: «Мина».  Вот из-за чего твой друг-побратим так волнуется. Ишь, мычит… Мычи, мычи… Сам или не сам прицепил он этот «маячок», об истинном назначении плоской вещицы знает прекрасно. Там не следящее устройство, а взрывное – сто или сто пятьдесят граммов тротила. Или гексогена – какая, в сущности, разница…  вообще-то разница довольно существенная – гексоген, говорят, раза в три мощнее. 
Вы же знаете, как это бывает – летит себе человек на параплане, а за спиной у него, прямо в бензобаке, бомба тикает… впрочем, она как раз не тикает… интересно, по какому принципу эта бяка утроена? Как срабатывает?.. от высоты?.. от уровня топлива?.. Оп-па!.. ни от какой не от высоты!.. Кажется, понял, зачем лететь в Турцию. Всё просто – чтоб мои кишки не на суше где-нибудь валялись, и не на мели, а подальше от берега. Дистанция – вот в чём дело…»
 
За шумом мотора Генка не сразу разобрал зудение из кармана дружеского блейзера. Дотянулся, извлёк телефон, нажал зелёный кружок и постарался изобразить ленивую манеру «братана».

– Listen… (слушаю)
– Он пролетел, – прозвучал знакомый до боли в почках голос «бабули». Действую по плану?

«Ё-моё!!.. Никакой дистанции!.. Всё намного проще!»

– Действуй.

«Быстрее, быстрее!.. Ножные ремни – долой… прости, брат, не до тебя… Никакой Турции и, скорей всего, никаких кауфмановских киллеров. Ему надо было только одно – чтобы я отлетел подальше в море… В отеле нельзя, и на берегу нежелательно – я всё-таки числюсь в фирме… скорее, блин… защёлку опять заело… скорее, сука!..  Да отстегнёшься ты когда-нибудь наконец, чёртова пряжка?!!!..»
 

 
октябрь 2020

Письмо короткое – пара страниц. Прочёл его редактор на одном дыхании, а перечитывать что-то не тянет. Каждая строчка бьёт наотмашь и кусает больнее фаланги или гюрзы.

«…Они – банда стерильных руками и нечистых совестью людей в белых халатах. Имя одного из них я указываю. Подлинные имена остальных неизвестны – пока неизвестны, узнать их тебе при желании не составит труда.

Они создали целую корпорацию, систему идеальной трансплантации органов, от роговицы и волос до почек, суставов, печени и сердца – всего нужного для продления жизни, стремящегося к бесконечности. К бессмертию.

Ты, наивный, поверил, будто больное сердце твоей жены заменят, взяв чьё-то уже послужившее своему трагически погибшему или умершему от неизлечимой болезни хозяину?

Нет, милок. Сердце вырежут у её, Маринкиной, родной дочери, зачатой, выношенной и рождённой специально для этой цели. Зачатой в пробирке… помнишь, твою жену возили куда-то под Штутгарт или Лозанну?.. из её собственной яйцеклетки… помнишь, ей прокалывали живот?..  и ядра; протолимфоци;та… помнишь, ей и грудину прокалывали, где в костном мозге растут кровяные клеточки?..  Дочери, выношенной в матке одной из тщательно отбираемых по всему миру суррогатных матерей. Их, девушек с уникально низким уровнем иммунитета, ищут, находят, под самыми разными предлогами увозят из семей и стран, превращают в безропотные биомашины.

Лоботомия – знакомо тебе такое слово? Безусловно, знакомо – ты человек образованный, высококлассный журналист.  Мою невесту – помнишь, там, в Фергане?.. так выбрали, обманули, купили её саму и небогатую мать посулом престижной учёбы. Она не погибла под лавиной, она здесь, жива, работает вовсю. Временно жива. И частично жива, если можно так выразиться: живёт только её тело, а личности, души, разума в нём нет – убил нейрохирург.
 
Их, таких «избранных», эксплуатируют, пока от десятков непрерывных беременностей и родов не износится матка, потом режут на куски и пускают в дело.
 
Рождённую девочку… мальчиков они тоже делают, для пациентов-мужчин… эту девочку, уже рождённую, быть может, Нурширин, хорошо кормят, оберегают от болезней, выращивают, как бройлера. У них терминология такая. Женщины – несушки, дети – бройлеры. Старательно откармливают.

Сколько лет велели продержаться Марине?.. Три?.. Правильно. За это время… лучше, конечно, побольше, но хватает и этого… так вот, за это время при хорошем питании, специально разработанной стимуляции и тренировке дитя успевает достаточно подрасти. Достаточно подрастает и сердце, почки, печень, далее по списку.
 
По достижении нужных весо-ростовых показателей бройлера – что?.. Да-да, забивают. Это – если требуется сердце, весь кишечник или внутригрудной комплекс. Если одна почка, сустав, половина или две трети печени, прочие мелочи – оставляют жить дальше. Ненадолго, как правило.

Вот так, Славик.

У меня один вопрос: зная, откуда возьмут новое сердце для твоей жены, как ты поступишь с этим знанием? Зная, что оно вырезано из груди её дочери, рождённой моей невестой?.. Расскажешь ей? Или умолчишь, считая тайной?

А ведь в твоих силах не просто не молчать. Ты способный, хороший репортёр. Ты и депутат, в конце концов – не главного парламента в мире, но всё-таки... В твоих силах всколыхнуть общество, нормальных людей, поднять такую волну, а лучше не волну – цунами, чтоб она смыла на хер всю эту грязь! Или всё-таки и тут – умолчишь?..

За сим прощаюсь. Генку Муханова ты больше не увидишь. Его уже нет. Он слишком много знал.

Передавай привет родным берёзкам, бывай здоров и не пугайся паучков. По сравнению с людьми они неядовитые.»


2020

Четырнадцатого октября две тысячи двадцатого года ведущие швейцарские газеты «Ноес Цюррихир Цайтунг», «Трибьюн дю Женев» и «Корьерре делле Тичино» на соответственно немецком, французском и итальянском языках опубликовали траурное сообщение: «Европейская и мировая медицинская и научная общественность выражает глубокие соболезнования всемирно известному кардиохирургу Валентино Латиссе в связи с трагической гибелью его единственного сына, талантливого молодого учёного и хирурга Дэна Латиссе...»

Ниже кратко излагались обстоятельства трагедии: молодой талантливый и так далее погиб, совершая полёт на небольшом легкомоторном летательном аппарате в компании своего друга, коллеги и сотрудника. Авария произошла поздним вечером десятого октября текущего года во время полёта над морем у берегов острова Кипр. По неизвестным причинам случился пожар и взрыв двигателя. Оба туриста погибли. Имя и фамилия друга, коллеги и сотрудника не указывались.

Родным и близким молодого, способного и так далее российского врача Геннадия Муханова в связи с его трагической гибелью ни медицинская, ни научная общественность глубоких соболезнований не выразили.


10 октября 2020

Рыбачить у этой банки, тянущейся вдоль полуострова Акамас, братья Гриати;дис начали ещё подростками, с отцом. Здесь, на траверзе границы заповедника, хороший перепад глубин, постоянное течение и рыбы хватает. Ловля сетями без лицензии как бы запрещена, а лицензия сто;ит дорого, поэтому братья всегда держат на виду парочку как бы снаряжённых удочек.

 Инспектор морской полиции Гранмо;пуло хорошо знает и самих братьев, и их уловки, но обычно смотрит на эти шалости сквозь пальцы: да, браконьеры, но не тот у них размах, чтобы проявлять чрезмерные строгости. К тому же все свои – вместе росли, в одну школу ходили…

Мало кому из киприотов довелось побывать в далёкой холодной России, и Гриатидисы тоже там не бывали. А случись побывать, братья были бы приятно удивлены тамошним отношением к законодательству: всё примерно как на их родине. Если что-то не разрешено, но очень нужно, то уже как бы и допустимо. На острове по схожим принципам живут если не все, то очень многие. Да и во всём мире, если вдуматься – разве иначе? 


Рыбаки закончили постановку сетей, Молоссий завёл мотор, Практисий стал к штурвалу, и видавший виды «Аэраки» («Ветерок») развернулся на обратный курс.
Изношенный мотор натужно завывал, временами сбиваясь на хриплый рёв, Молоссий слушал, вздыхал и думал извечную думу бедняка.

«Вот бы раздобыть деньжат, подновить старичка… И корпус давно пора перекрасить, и тент прохудился… На всё про всё хватило бы сотни, а лучше две. Только где их взять?.. Улов уходит за гроши;, рыба дешевеет, а на всё остальное цены растут не по дням, а по часам… Хорошо, хоть Гранмопуло не зверствует – если начнёшь ловить по правилам – вовсе в трубу вылетишь. И жена с детьми ведь не спрашивают: «А ты, папочка, сегодня все законы соблюдал?..» Нет, законы им безразличны, и правила, и лицензии. Их интересует другое – «А что мы, папочка, сегодня будем кушать?..»

Впереди, прямо по ходу, в небе вспыхнул яркий огненный шар, секунду спустя громыхнуло.

«Гроза?.. А тучи где? И молния какая-то странная – не бело-голубая, а оранжевая, и не ломаной чертой через полнеба, а – кругляшом на одном месте… скорее не молния, а взрыв…»

– Молос, ты видал? – перекрывая шум мотора, прокричал младший брат, – Там что-то взорвалось!.. Наверное, самолёт или вертолёт! Пошли посмотрим!
– Правь туда, – согласился старший и прибавил оборотов, – Вдруг кому-то нужна помощь…

Самолёт или вертолёт успел утонуть, и на поверхности воды не плавало ничего, кроме какого-то красного мячика. К счастью, волнение не превышало двух баллов, видимость отличная. Практисий подвёл «Ветерок» вплотную к «мячику», а тот вдруг ожил.

– Хэлп!.. Сэйв ми плиз!

Мячики, даже плавающие в море или в речке, о помощи и спасении, как правило, не просят – ни по-английски, ни как-либо ещё. Молоссий заглушил мотор и всмотрелся: красный мячик – совсем не мячик, это шлем наподобие его собственного мотоциклетного, и под ним – чёрное от копоти лицо.

– Гляди-ка, да это человек! – открыл Америку младший брат, – А почему он в каске?
– Ту;ркиш! – закричало лицо, – Плиз, туркиш!.. Ферште;ен?.. Туркиш Ла;пти!.. Ван са;узенд долларз!.. Ван!.. Саузенд!

При бедствиях моряки всех стран действуют одинаково: на пустые разговоры времени не тратят, а первым делом спасают потерпевших.

Братья поступили точно так же: не теряя времени и не слушая выкрики тонущего, перегнулись через борт и по команде старшего: «;na… d;o… ;;;;;!!!» (раз, два, ТРИ!  – греческое) вытащили его из воды.

Оказавшись в лодке, спасённый повёл себя несколько необычно: по-собачьи отряхнулся, швырнул за борт снятый с головы шлем и сказал по-русски:
– Три так три!..
 
А потом добавил, как показалось не знающим русского языка братьям, по-английски, нечто вроде «Кто этот два мальчик». Во всяком случае, звучала фраза очень похоже: «Who is two boy!»  И снова по-русски:
– Поехали в Ла;пти!


ноябрь 2020.  Или декабрь
 
– Здравствуйте! Я по объявлению. Хотел бы работать в вашем учреждении акушером-гинекологом. У вас ведь есть такая вакансия?

– Здравствуйте, – секретарь главного врача одной из клиник придирчиво оглядела стоящего перед нею мужчину.

Впечатление осталось хорошее: отлично сидящий костюм современного покроя, подходящий по тону галстук, белоснежная рубашка. Обувь соответствует. Аккуратно причёсан, чисто выбрит. Взгляд серых глаз умный, слегка ироничный. На лице, кажется, следы рубцов… или ожогов?.. Она согласно кивнула.

– Да, такая вакансия у нас есть. Вам нужно написать заявление, заполнить вот эти бланки. Назовите, пожалуйста, ваши фамилию, имя и отчество.

– Моя фамилия Черёмухин, – соискатель улыбнулся каким-то своим мыслям, – Черёмухин Геннадий Евгеньевич.