Двое плюс

     Двое сидели за импровизированным белоснежным столом, вальяжно развалившись в креслах, потягивая из высоких бокалов игристое вино, разное по цвету, но налитое из одной ёмкости.
     Ёмкость стояла тут же на столе и представляла собой сосуд настолько витиеватых форм, линий, образов и конфигураций самых замысловатых геометрических фигур, что можно было без преувеличения назвать этот сосуд старинным медным чайником с изумительной насечкой пасторальных сцен, пузатым самоваром на углях, глиняной амфорой с древнегреческими чёрно-красными изображениями мифов, большой алхимической бутылью для вина с краниками на разных уровнях и непонятными прозрачными и непрозрачными трубочками, даже простой зелёной бутылкой с этикеткой и со сколотым горлышком, жбаном в ивовой оплётке, и было в ней даже что-то неуловимое и трогательное от детской поилки со светло-жёлтой соской.

   Двое сидели и разговаривали. По их живому виду, непростым эмоциям и иногда резким движениям рук и ног, было видно, что разговор крайне интересен им обоим, но они к нему привыкли, и длится эта беседа уже очень давно, судя по расслабленным телам.

   - Может пусть он бросит свой дрянной коньяк пить? - Сказал тот, который сидел слева от стола, лениво потягиваясь и протягивая полупрозрачную руку к десерту: белой, пушистой по краям, овальной коробочке, наполненной ярко-красными печенюшками в сахаре, испечёнными в виде сердечек.
    Сердечки-печеньки пульсировали, светились и переливались светом, меняя цвет от ярко-жёлтого до красного и алого. Иногда они багровели почти до чёрного цвета, тогда к десерту тянулась рука сидящего справа от стола.

   - А зачем? Ты же сам первый бросишь его. Забыл что ли, мы же это миллион лет назад проходили, миллион раз. Вспомни последних: Пушкина, Байрона, Грина…

    Хрустнув длинными острыми зубами тёмную, почти чёрную печенюшку, сделав глоток тёмно-красного вина из бокала, собеседник откинулся в кресле, вытянув расслабленно ноги вперёд на пол и создав звук: стук твёрдого об лёд. Белоснежное кресло, едва выдержав немалый вес, выпустило со всех сторон перезревшие мутно-белые парашютики одуванчиков.

   - Вот сам пойми, бледный. Ну он успокоится, ну возьмётся за ум, и обесцветится, станет непонятным прозрачным растением. Их у тебя много, старичков и старух верующих. Жену ему полюбить даже ты не поможешь. Ну пошлёшь ты ему Альцгеймера… И что? Будет вот это на раз и всё, прощай застолье.
    - Гы-гы-гы. - Смеётся, ухватившись за живот ухоженными руками (или не руками?) с отлично выполненным маникюром на длинных, слегка загибающихся к ладоням когтях.

   - Скажи, вот почему ты только ему дал это? А почему пощадил её? Ты такой весь белоснежный и правильный… Тьфу на тебя, белое говно. Пей давай своё белое кислое дрянное вино. Ты помнишь, я тебя сколько раз спрашивал, ты она или он?!! Я помню, что ты сказал, что ты Ангел… И нет у тебя между ног ничего! Ни того ни другого, ты просто евнух, Ангел.

   - Её я не щадил и не берёг! Она сама не захотела, упёрлась, божий дар отказалась брать она сама! Чё глухой что ли был…

   - Ага, не ври мне. Ты с маленькой буквы Божий Дар назвал.

    - И вообще, в их жизни должен быть порядок, мораль, любовь святая, настоящая, честная, вера должна быть… А не какой-то бардак с копытами, хвостом и рогами! Ветвистыми!

    - Прерву тебя. Это ты придумал все плохие слова, а не я. Какая, белоснежный, у тебя богатая фантазия: бардак, разврат, измена, адюльтер, ветвистые рога и так далее. Почему не ты придумал слово Любовь? Я его придумал. Это слово не белого цвета. Оно ярко-красное, алое… Это цвет моего вина. Зачем ты расчленил жизнь на множество частей?
    Вспомни, мы с тобой оба пили розовое вино, сейчас ты пьёшь белое, а я красное.

    - Цивилизация подобий Бога развивается, здесь без порядка никак; а ты только мешаешься под ногами, вредишь и беснуешься. А плодиться люди будут и без тебя, я им скажу что и как, сколько надо, столько и произведут потомства. И любовь я им дам белого цвета, а не твою, непонятно какого. И чувств это не касается.

    Я дам им веру, спокойствие, надежду, уверенность в себе, в незыбленности мира, простую обеспеченность. Я буду пить их уверенную сытость. И весь жбан достанется мне. – Сказал белоснежный, который сидел слева, уверенно откинув крыло.

   - А вот глянь, что делают твои подопечные. Ты думаешь, что она не любит так, как  надо мне? Ха-Ха. Наивный берёзовый белоствольный чурбан!!! – сказал тот, который сидел справа от стола, потянулся к бокалу, не спеша отхлебнул, смакуя искрящийся темно-вишнёвый напиток.
    Затем достал белой глины трубку, насыпал в неё табака из коробочки, которая висела на мощной шее вместе со множеством предметов непонятного назначения на простой витой толстой верёвке. Эти предметы свободно скользили по верёвке, видимо, она была смазана. Мылом?
    Из подлетевшего чёрного облачка добыл искру, раскурил, блаженно затянулся.

   Белоснежный глянул на свой внезапно опустевший бокал. Потом остро взглянул на правого, и они оба одновременно нагнулись посмотреть вниз. И естественно столкнулись лбами.

    - Ты понял? Ну так кто прав?!! Дай же ей чувств!!! Ты их белым льдом покрываешь, а я даю им огня!!! Согреваю!!!

    Тут левый с правым вцепились друг в друга, полетели белые перья, клочки коричневой шерсти, какой-то пух… Рычанье кабана, визжанье маленькой собачки, рык медведя, вой волка…

    Подрались, снова расселись по своим креслам, не глядя друг на друга, сопя и отдуваясь. Молча налили по бокалу каждый своего вина из памятной ёмкости. Благо она не пустеет…

    - Я тебе твоё белое крылышко сломал, не больно?

    - Нет, мне не больно нисколечко. Мне молятся люди, у меня всё быстро проходит, всё быстро отмаливают, мгновенно. А ты как?

   - А я в ожидании. Я боюсь, я страдаю и переживаю. Боюсь, что они достанутся тебе. Сколько раз так уже было. А потом на исходе жизни вдруг вспоминают о неиспользованных шансах и возможностях. Уходят несчастными, и неважно к тебе или ко мне. Переживаю за них. Переживаю, что этот человечишка предпочтёт свою серую жизнь яркой судьбе.
    Страдаю, что она слишком белая, цвета твоей противной неразноцветной белизны.

    - Наливай. А то что-то в горле пересохло…

    Пригубили, оценили, посмотрели бокалы кто на свет, кто на огонь.

    - Огонь тоже даёт свет, но он не солнце… - сказал вдруг правый от стола.

    - Наверное да. – сказал левый, - но солнце задаёт порядок в мире, всходит и заходит по часам, растения, животные и люди живут по солнечному распорядку.

    - Люди? А все ли люди? Те люди, которые создали цивилизацию, жили не по солнечному распорядку. Они перестали быть растениями и животными потому что придумали своё солнце, свой огонь!!!

    - Жили не тужили в раю, солнца вполне хватало, зачем им ещё и огонь? Ты влез со своим огнём, сам же и совратил, яблоко подсунул…

    - Ну так-то Бог в курсе был… Он их породил, да что-то недовольный всё время был… Всё серо, бело и уныло…

    Тут за столом возникло третье лицо с бокалом в руке. Это бородатое лицо налило из той же ёмкости в свой бокал жидкость совершенно другого цвета. Обычный простой нектар. Не белый, не красный, не розовый, не зелёный. Это был просто чай. Положил кусочек сахара, достав из облака рядом.

    - Старый я стал что-то, ребята, на сладкое потянуло. Вы тут всё обсудили, вижу, энергично. Друг друга поломали, побили… Ну что ж, вам это привычно.
    А я тут задремал было, проснулся. Неба синего нет, солнца нет, я реву навзрыд, а этот прохвост стихами развлекается!!! – и с интересом глянул вниз.

    Но как же вы, придурки, забыли, что они должны для меня лично родить Великую Любовь!
   
     И стал смотреть на свой внезапно ставший пустым бокал.


Стихи мои (но я не прохвост):

Я цветочки собирал...

Небо ясное, чистое было
И солнце ярко светило.
А я цветочки собирал,
Но исключительно синие,
И, может, голубые…

Я для тебя нежно их рвал
И все до единого пособирал.
И солнца ярко-жёлтый овал
Подумал и тоже сорвал.
Пусть будет тебе, любимая…

И всунул в центр сине-голубого букета.
А мимо летела комета.
Не улетит уже никогда.
Поймал я за хвост комету!
Или она поймала меня?

И вот теперь последствия:
Солнца на небе давно уже нет,
И нет на небе синего цвета.
Я цветами подарил всё это тебе.
И теперь жду ответа…

Белый туман, белый лес, белая дорога…
Это Я! Я всё яркое собрал
Для тебя!!! Моя недотрога…
Я! Проливным дождём
Заставил плакать Бога…

Я всё яркое собрал,
Даже любую погоду,
Даже в снежном марте
Бог заплакал дождём,
Смотря на мою недотрогу…