Случайный случай

Случайный случай

Сегодня хороший день, с утра мне хотелось чего-то особенного. Чего-то такого, чего необъяснимо хочется женщине, когда она, проснувшись рано утром и выглянув в окно, глядя на мир тем взглядом, которым она никогда его не видела, считает, что сегодня её жизнь только начинается. Начинается с чистого листа, с того, что можно охарактеризовать вторым рождением человека. Всё прекрасно и чисто вокруг. Птицы поют свою утреннюю песнь. Петух прокукарекал шестой час. Куковала кукушка где-то на дереве, и дятел стучал неподалёку. Ручей-проказник бежал неподалёку. В общем, всё прекрасно.
Я сделала потягушечки и, посмотрев на стоящую неподалёку кровать моего ребёнка, подумала: – Жаль, что она не видит всю эту красоту. Красоту деревенского раннего утра. Я открыла форточку и, подойдя к кровати дочери, захотела её разбудить, чтобы она полюбовалась природой этого замечательного утра. Я наклонилась над ней и хотела её разбудить, но, увидев её в кровати сопящей и, очевидно, видевшей прекрасные детские сны, не решилась потревожить её сон. Пусть спит. Спит и видит свои детские и прекрасные сны.
Я прошла на кухню и, заварив себе чай с лимоном, вернулась обратно в комнату и, подойдя к окну, отхлебнула из чашки глоток чая. Душа поёт. Всё прекрасно, всё хорошо.
Сегодня я еду в театр кукол. Вместе с моей дочкой. Впрочем, этот спектакль для неё. Детский спектакль по произведению А. С. Пушкина. «Сказка о попе и работнике его Балде».
В десять проснулась моя дочь. Она была прелестна. Голубые глаза, маленький ротик, прямой нос, зачёсанные назад длинные каштановые волосы. Красивый ребёнок.
Зевнув, она огляделась вокруг и, увидев стоящую у окна маму, сказала:
– Доброе утро.
Я оглянулась и увидела свою дочь, сидящую на постели, ответила:
– Доброе утро. Не правда ли, сегодня прекрасный день! Подойди ко мне, посмотри в окно, Света.
Света встала с постели, накинула халатик и, подойдя к окну, посмотрела на улицу, сказала:
– Да, день просто замечателен. У меня сегодня хорошее настроение, не знаю почему.
Я ей напомнила.
– Наверное, потому, что ты идёшь сегодня в театр. Ты не забыла, Света?
– Нет, я не забыла. Но это тут ни при чём. Просто у меня сегодня на душе радостно, радостно не знаю почему?
Я отхлебнула из чашки глоток чая и сказала:
– Это необъяснимо. Вот вырастешь, может, поймёшь, почему у тебя хорошее настроение, а иногда плохое. Это жизнь, и, когда вырастешь, ты поймёшь природу женщины.
– А когда это будет?
– Скоро, – поспешила ответить мама. И, глубоко вздохнув, добавила: – Не успеешь и глазом моргнуть, как ты вырастешь и, оглянувшись назад, скажешь сама себе: – Вот оно, то, что я не понимала в детстве, когда была ребёнком.
– И когда это наступит? Когда, как у тебя, у меня появится грудь?
Мама ласково посмотрела на дочь и с любовью ответила:
– Кто знает? Может, гораздо раньше, – она посмотрела на висевшие на стене часы, на них было около десяти утра. – Время есть, – сказала она. – Давай позавтракаем.
– Давай.
Света отошла от окна и сказала.
– Всё же сегодня какой-то особый день.
Мама посмотрела на Свету.
– С чего ты это взяла?
– Чувствую.
Позавтракав, Света умылась и оделась. На ней было голубое платьице, голубые туфли. Накрасившись, она сказала:
– Мама, скоро последняя электричка отходит! Не опоздай.
– Не опоздаю. Ты меня знаешь, я всегда вовремя.
Света легонько улыбнулась.
Вот они уже бегут на последнюю электричку. На электричку, которая действительно была последней. После неё был долгий перерыв. Залетев в последний миг в тамбур электрички, Света и её мама не могли поверить, что они успели. Ведь они могли и не успеть. Вы спросите почему? Я отвечу. Дело в том, что как бы ни старалась её мама успеть собраться, ей это так и не удалось. Дело в том, что полчаса она искала билеты в театр, куда так стремилась попасть вместе со своей дочерью. Она искала их везде, где только могла, она даже искала их там, где их не могло быть в принципе. В общем, потрудилась. В конце концов, она нашла их на печке, куда положила накануне. Теперь весь их дом был похож на бедлам. Всё было разбросано по всей комнате. Ничего нельзя было найти. Вошедшая в комнату Света удивилась. Она не могла понять, что вообще происходит?
Мама объяснила:
– Просто я билеты искала.
Света с присущей ей в эти моменты строгостью спросила:
– Нашла?
– Да, – ответила мама чуть дыша. И, показывая билеты своей дочери, с гордостью добавила: – Вот они.
Затем они просто рассмеялись.
И вот они ехали в электричке в Москву. Был солнечный день, время двадцать минут одиннадцатого. Всё прекрасно. Они сходили на спектакль.
Но вот в вагон села молодая дама с маленьким ребёнком. Ребёнку с виду было около шести лет. Коренастый пацан, ра;звитый не по годам. Впрочем, он такой родился. Крепыш, четыре двести. Можно сказать, Геракл.
Его мать, молодая женщина лет тридцати девяти, была горда. Про таких говорят – стервы.
Но рассказ вовсе не про неё, а про её ребёнка. Впрочем, всё по порядку. Неподалёку от неё сидели двое представительных мужчин. Они долго смотрели на эту женщину и на её ребенка, затем подошли к ней, и, представившись, один из них спросил:
– Не желает ли женщина, чтобы её сын попал на телевидение? Этот случай предоставляется только раз.
Пристально посмотрев на них сверлящим взглядом, женщина отрезала:
– Нет.
Тогда они сели напротив неё, и второй мужчина сказал:
– Мы снимаем интересный фильм в Малаховке, вы и ребёнок как нельзя лучше подходите для роли.
Но женщина была неприступной. Она снова сообщила:
– Нет.
Тот же мужчина сказал:
– Но ваш ребенок может сделать карьеру на телевидении. А потом без экзаменов поступит в театральное училище. Поймите, этот шанс бывает раз в жизни.
Женщина усмехнулась.
– Раз в жизни?
Первый мужчина спросил:
– Может, вы считаете нас аферистами? Так вот. – Он вытащил из кармана брюк документ и, раскрыв его, показал женщине.
Женщина прочла.
– Р. Р. Дудкин. Оператор TV.
Второй мужчина показал такой же документ.
– М. Г. Лог. Режиссёр.
Первый мужчина представился.
– Меня зовут Роман Родионович, а моего коллегу Матвей Григорьевич. Мы действительно из Мосфильма. Так что здесь, если вы считаете нас проходимцами, то вы глубоко ошибаетесь.
Но в ответ они услышали уже знакомое:
– Нет. Не бывать этому.
Роман Родионович поинтересовался.
– Почему?
Женщина тотчас отрезала:
– Я этого не хочу. И не бывать этому никогда.
Мужчины не знали, что делать, каждый из них видел в этом ребёнке потенциального актера. Но его мама? Та ещё штучка.
Матвей Григорьевич сказал:
– Поймите, мы видим в вашем ребёнке потенциальную кинозвезду. Что, вы для своего ребёнка не желаете лучшей доли?
Женщине уже надоел этот разговор. Она уже хотела пересесть, но, зная, что они могут последовать за ней, она спросила:
– Почему именно мой ребёнок? Я хотела бы знать?
Матвей Григорьевич ответил:
– Мы снимаем фильм, где происходит действие в девятнадцатом веке, мы посмотрели много детей и делали много кастингов, и никто так нам не подошёл. Но вот я вижу вашего ребёнка и точно знаю, что он подойдёт нам для этого фильма.
Женщина заметила:
– Подойдет вам? Значит, мнение других вас не волнует?
Мужчины переглянулись. Они не хотели оскорбить женщину своим разговором. Но у них это получилось. Женщина была оскорблённой. По крайней мере, так считала она. Считаться лишь со своим мнением и не ставить ни во что мнение других – это было, по мнению женщины, слишком. Она воспользовалась этой оговоркой Матвея Григорьевича и сказала:
– Мне точно подойдёт то, что вы сейчас же уберётесь отсюда к чёртовой матери. И меня с моим ребёнком оставите в покое.
Мужчинам стало не по себе. Они ещё никогда не были так стыдно оскорблены. Ведь они хотели лишь дать шанс маленькому человечку, человечку, сидевшему рядом со своей мамой.
Роман Родионович сказал:
– Что ж, мы сделали всё, что в наших силах. – Он дал женщине визитку. – Звоните, если передумаете. – Он положил визитку на скамейку. – Если вы согласитесь, мы будем ждать. Конечно, мы снимем вашего карапуза не задаром.
Мужчины ушли, а женщина осталась сидеть у окна. Возле неё сидел её ребенок.
Мужчины вышли на станции «Выхино». Один из них спросил другого:
– Как думаешь, позвонит?
– Вряд ли.
Света и её мама тоже вышли на этой же остановке. Они подошли к мужчинам, и женщина спросила:
– Что, не договорились с этой стервой?
Роман Родионович ответил:
– Стерва, стерва и есть, – он посмотрел на Свету. – Знаете, а мы можем заменить мальчика девочкой, не желаете, чтобы ваша дочь снялась в фильме?
Молодая женщина была заинтригована. Она понимала, что этот шанс упускать нельзя. Не всякий раз предлагают такое.
– Что ж, я согласна. Если согласна моя дочь.
Матвей Григорьевич удивился.
– Это ваша дочь?
– Да. Это моя дочь.
– Сколько же вам лет?
– А что?
– Вы неприлично молодо выглядите.
Женщина заметила:
– Быть красивой не порок.
– И то верно.
Роман Родионович спросил у Светы:
– А ты хочешь сняться в кино?
Света однозначно ответила:
– Да, хочу.
Матвей дал женщине свою визитку и поинтересовался:
– Как вас зовут?
– Эмма Дмитриевна. А вас?
– Роман Родионович.
– Матвей Григорьевич.
– Очень приятно.
– Нам тоже.
Роман поинтересовался:
– Куда вы сейчас отправляетесь?
– Мы едем в театр Образцовой на спектакль.
– Понятно. Что ж, буду ждать вашего звонка.
Женщина заверила:
– Я обязательно позвоню.
Так они и познакомились. Эмма Дмитриевна и работники кино. Она не пожалела об этом, став кинозвездой, она часто вспоминала вместе с дочерью тот день и думала, что было бы, если б они опоздали на ту электричку.
Что стало с той женщиной, я не знаю, я больше её не встречала. Наверное, она в будущем пожалела, что не воспользовалась возможностью сделать своего ребёнка счастливым, а может, и нет. Кто знает?