Исчезновение семнадцатилетней Марины Воеводиной стало одним из самых громких событий города Карповска за последние месяцы, если не годы. Молодая девушка во время прогулки в парке оставила свою компанию и бесследно исчезла. Поиски начались на следующий день, однако результатов не дали. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Версия о том, что Марина могла внезапно уехать к бывшему молодому человеку в Москву, не подтвердилась. Мама Марины, заведующая городской детской библиотекой, безутешно и безуспешно искала дочь. Клавдия Степановна каждый день ходила в полицию, развешивала фотографии, давала объявления в газеты, подключала к поискам завсегдатаев библиотек. Словом, сделала всё, чтобы исчезновение стало событием. По городу поползли слухи об убийстве.
Убийства в Карповске случались. На рабочих окраинах приключалась поножовщина, пару раз в год убивали друг друга собутыльники, а порой тинэйджеры по скудоумию могли поколотить до смерти кого-то из изгоев жестокого подросткового общества. Неприятно, однако раскрываемость таких убийств очень редко опускалась ниже 100%. Насильственная смерть в центральных районах города случалась далеко не каждый год. И потому полиция крайне неохотно взяла заявление об исчезновении.
Марину искали. Искали друзья, искали работники культуры, искали добровольцы, искала даже полиция. Безутешную Клавдию Степановну водили на приём к мэру, а оттуда – на городские телеканалы. Низкое количество убийств вовсе не гарантировало отсутствие невыдуманных историй, о которых невозможно молчать: городские телеканалы охотно косплеили федеральные ток-шоу и на весь город разносили амурные похождения фитнес-тренера из Первомайского, демонтаж бетонного забора вдоль улицы Рыбной, тонкости подлёдного лова в период отсутствия gps-навигации или, например, зависимость несения кур на птицефабрике от режима работы городского аэродрома. Клавдия Степановна, побывав на паре таких шоу, измоталась эмоционально и ушла в работу, а телевизионщики обратили свои объективы на подруг Марины, её молодого человека, соседок по двору, городских экспертов по всем вопросам и прочих людей, которым нужен лишь повод что-то сказать. Журналисты телеканала «Первое карповское» даже съездили в Москву и разыскали бывшего парня Марины. Толку от него было мало, зато журналисты посетили ГУМ, «Европейский», «Ереван Плаза» и другие столичные магазины.
Бодрый и прыгучий ведущий с большими зубами и в костюме с искрой представил уважаемым зрителям следующую гостью ток-шоу «Зеркальный сазан» – таролога Сюзанну Звездовскую. В студию вплыла замотанная в пёстрые наряды дама и, поприветствовав всех странным жестом, уселась на диван.
– Сюзанна, скажите, – быстро затараторил ведущий, – весь город волнует судьба несчастной Марины Воеводиной. Вы можете что-то об этом сообщить нам и всем зрителям?
Дама состроила загадочную мину и посмотрела в камеру, словно пыталась заглянуть в душу каждому, кто её видит.
– Безусловно, меня очень волнует судьба несчастной Мариночки! Её мама не обращалась ко мне за консультацией, но я делала расклады на неё сама. Судьба девочки в тумане, но я могу утверждать одно: она жива!
– Она жива! – подхватил ведущий, а невидимые зрители зааплодировали.
– Жива! – пафосно повторила Сюзанна. – Надеюсь, её смогут найти!
– Сюзанна, а вы можете прямо сейчас при помощи карт таро прояснить что-то в судьбе Марины? Например, кто причастен к её исчезновению?
Сюзанна эффектно извлекла из рукава толстую колоду ярких карт и с ловкостью бывалого шулера перетасовала их. Услужливый ассистент подкатил небольшой столик.
– Скажите мне, карты, – зловещим голосом начала дама, – живёт ли в нашем городе человек, причастный к исчезновению Марины Воеводиной?
Сюзанна начала раскидывать карты на столике, а режиссёр трансляции заботливо отвёл камеру, чтобы пытливый зритель не мог увидеть выпавшие карты. Ведущий взволнован. Зрители затаили дыхание. Сюзанна провела рукой над картами и вздохнула. Тишина, казалось, вот-вот лопнет.
– Живёт! – возвестила Сюзанна. – Маг. Этот человек – мошенник или обманщик. Возможно, он удерживает Марину силой. Так-так…
Сюзанна словно читала карты как книгу и бормотала что-то себе под нос. Зрители вытянули шеи.
– Сюзанна! – не выдержал накала ведущий. – Что вы видите?
– Справедливость! Этот человек жаждет справедливости. Он одинок, он ищет своё предназначение.
– И Марина помогает ему в этом?
Тут встал один из гостей – хозяин лавки мороженого, недалеко от которой исчезла Марина.
– Сюзанна, карты говорят, что Марина жива?! Она жива!
Сюзанна на секунду смутилась, однако заботливый режиссёр переключил трансляцию уже после того, как она приняла загадочный вид.
– Для ответа требуется задать вопрос. Вы задаёте его?
– Да! – с чувством ответил микромагнат.
Сюзанна собрала карты и начала тасовать их.
– Поведайте нам карты, жива ли Марина Воеводина?
Сюзанна быстро раскидала карты. Зрители замерли.
– Жива!
Зрители ахнули. Ведущий вытянулся так высоко, что чуть не рухнул.
– Не молчите, Сюзанна!
Сюзанна не молчала:
– Верховная жрица готовит её к воспринятию справедливости! Она жаждет справедливости! Звезда даёт ей надежду, Марина ждёт спасения и спасителя!
Зрители ахнули и зааплодировали. Сюзанна улыбнулась и поклонилась, словно благодарила зрителей за оценку её мастерства. Ведущий был неугомонен в своём желании вырасти над собой.
– Феноменально! Просто феноменально! Аплодисменты!
Зрители захлопали с новой силой.
– Многоуважаемая Сюзанна, – седовласая классная руководительница Марины Воеводиной вклинилась в шоу, – благодарю вас за отличную новость. Скажите, а вы можете оказать помощь нашей полиции? Может, благодаря вашим подсказкам они вернут Мариночку маме и всем нам?
Аплодисменты. Ведущий смахнул слезу.
– Конечно, – ответила Сюзанна, – я всегда рада помочь полиции. Надеюсь, они обратятся. Видите ли…
– Жанна Витальевна, – напомнила своё имя седовласая учительница.
– Видите ли, Жанна Витальевна. В нашем обществе до сих пор бытуют предубеждения касательно карт таро и тарологии. Нас, тарологов, считают шарлатанами и какими-то колдунами. Между тем, тарология – это не колдовство, а точная наука! Она может дать ответ на любой вопрос, надо лишь правильно прочесть его. Я училась этому двадцать лет, я уже искала людей. Я их находила! Нашей полиции стоит признать, что их криминалистика бессильна! Эту тайну им не разгадать! Ответы я им дам, стоит лишь задать. Я в силах помочь следствию. Все свои силы, все свои знания, а также мои скромные сверхъестественные способности, которыми всевышний меня наградил, я брошу на поиски Мариночки и тех, кто причастен к её исчезновению!
Аплодисменты. Сюзанна приняла горделивую позу, и подполковник Фокин нажал на паузу.
– Что скажешь, Володя?
Старший лейтенант Чудин не очень понимал, каким образом комментировать увиденный им цирк.
– Иван Дмитриевич…
Фокин вздохнул и поправил свой галстук.
– Мне уже из мэрии звонили.
Он сел на стул. Чудин сел на другой.
– Позор… Какой позор, а?
– Иван Дмитриевич…
– Тебя, Чудин, – Фокин махнул рукой, – я не виню. Но тебе теперь отдуваться.
– Что я должен делать?
– Придётся… придётся… – подполковник Фокин с трудом подбирал слова, – в пресс-службе эта барышня, как её имя?
– Старший лейтенант Сошкина.
– Вот, с ней переговори, а карточную даму сегодня привезут к нам. Наверное, завтра поедет на место исчезновения Воеводиной.
– Товарищ подполковник, разрешите озвучить мнение?
– Зачем, Володь? – улыбнулся Фокин. – Мнение и у меня есть, и вряд ли оно менее ругательное, чем твоё. Но…
Подполковник показал пальцем наверх. Владимир кивнул.
– Разрешите выполнять?
– Выполняй.
Старшему лейтенанту Владимиру Чудину дело об исчезновении Марины Воеводиной досталось в прямом смысле по наследству: предыдущий следователь, капитан Эврисфеенко, не вынес тяжести бытия и провалился под лёд во время рыбалки на Щёлкином озере. Владимир принял дело в гиблом состоянии: по горячим следам ничего сделано не было, свидетелей толком никаких, место предполагаемого исчезновения юной гражданки Воеводиной осмотрено лишь спустя четверо суток после оного. Зато – резонанс. Потому дело не закрывали. В перерывах между бытовухами старший лейтенант Чудин регулярно находил время на дело Воеводиной, однако ни тело, ни её саму обнаружить не удавалось. Хоть к гадалке иди…
Однако гадалка приехала сама: на новом следкомовском «Камри», в сопровождении огромного джипа личной охраны. Владимир не знал, что делать и как говорить, а потому переоделся в форму. В форме была и Соня Сошкина, референт пресс-службы.
– К чему это всё, Сонь?
– Начальство велело. Иди встречай.
Владимир поправил фуражку и открыл дверь «Камри».
– Здравия желаю!
Он подал картёжнице руку. Её ладонь оказалась сухой, шершавой и неприятной. Сюзанна, выйдя из машины, опустила тёмные очки на кончик носа.
– А где журналисты?
– Здравствуйте, Сусанна Вениаминовна! Сегодня нет съёмок, – пояснила Соня, – техническая встреча.
– Ну хорошо.
– Прошу, – Владимир указал на вход.
Как раз подъехала третья машина – микроавтобус, из которого высыпала свита тарологини. Бойкого мужичка в чёрных очках и с козлиной бородкой Владимир безошибочно определил как продюсера. Сюзанна скинула свой тяжёлый величественный плащ, и его моментально подхватил ассистент. Под плащом на помощнице следствию оказался обыкновенный деловой костюм.
Вся пресс-служба собралась посмотреть на знаменитость. Спустились психологи из ситуационного центра – взять автографы, которые Сюзанна очень щедро раздавала. Майор Мартышкин, начальник пресс-службы и известный выпивоха, с чувством расцеловал Сюзанну и предложил отметить успешное начало работы, от чего Сюзанна решительно отказалась. Мартышкин нашёл компанию в лице продюсера, с коим и удалился в личный кабинет.
– Сусанна Вениаминовна, – улыбнулась ей Соня, – начинаем завтра. Вы и следователь поедете на место предполагаемого исчезновения Воеводиной.
– Хорошо, дайте анонс на сайт.
– Уже готово. С минуты на минуту принесут договор.
– А следователь где?
Соня указала на Владимира.
– Знакомьтесь: старший лейтенант Чудин Владимир Григорьевич.
– Здравствуйте ещё раз! – улыбнулся Владимир.
Сюзанна посмотрела на него, словно увидела только сейчас.
– Бо-о-рь!
Не весть как услышавший свою повелительницу продюсер моментально вышел из прежде закрытого кабинета Мартышкина, встал рядом и обратил на Сюзанну свои полные покорности глаза.
– Да, Сюзанночка!
Сюзанна кивнула на Владимира.
– Следак.
– Борис! – продюсер потряс руку Владимира, сделал рамку из пальцев и посмотрел на него со всех сторон. – Нет, Сонечка, это нам не подходит. Не мужественный он какой-то. Да и ростом длиннее Сюзанночки. Мы бы хотели провести небольшой кастинг и…
– Прошу прощения, Борис, но следователь по делу – именно я.
– Да? – улыбнулся Борис. – Ну и как успехи, молодой человек? Без картишек – никуда?
Борис по-хозяйски приобнял Сюзанну, но мгновенно получил каблуком по носку ботинка.
– Симочка, – позвала Сюзанна, – пообщайся.
К Владимиру подскочила девушка из свиты Сюзанны и отвела в сторону.
– У тебя костюмчик-то есть?
– Здравствуйте. Есть.
Девушка подёргала Владимира за рукав.
– Вот это снимай и ходи костюме. Избегай яркие цвета и, мой тебе совет номер один: постарайся быть невидимым.
– А совет номер два?
Девушка улыбнулась.
– Готовься к хейту.
Юристы принесли договор, который подписывал продюсер. Пока юристы получали свою порцию автографов и бесплатных советов на все случаи жизни, Владимир посмотрел через плечо продюсера на подписываемое. ИП Верховодовым Б.К., очевидно, и был продюсер Борис. В текст договора Владимир не вчитывался, это было бы неприлично, да и Борис подписывал почти не глядя, но вот сумма в спецификации весьма удивила Владимира. Он отошел, чтобы не смущать Бориса: тот, похоже, занялся тщательной проверкой расчёта. Владимир не любил считать чужие деньги, но не мог не подумать о том, что на указанную сумму можно было бы закупить вполне приличную передвижную криминалистическую лабораторию, о которой мечтали всем следственным управлением несколько лет. Старый РАФик, ещё советский, списали, а замену так и не купили: денег нет. Удивительно, что на сомнительную пиар-акцию подобно этой деньги внезапно нашлись.
Соня о чём-то долго говорила с Сюзанной, и Владимир подумал, что он тут не очень-то нужен. Его такая ненужность тяготила: работы много, можно ещё что-то успеть сегодня, а он – тут.
Наконец, Соня подозвала Владимира.
– Сусанна Вениаминовна, вы можете побеседовать со следователем в кабинете, вам там никто не помешает.
– Веди, Софочка.
Соня взяла Сюзанну за руку и увлекла по коридору, Владимир поплёлся за ними. Один из охранников Сюзанны семенил позади.
В кабинете пресс-службы никого не было. Соня поставила на журнальный столик воду, улыбнулась, вытолкала охранника и вышла сама. Сюзанна села на диван, по-мужски широко расставив ноги.
– Тебя как звать?
– Владимир.
Он сел на стул напротив.
– Ну вот что, Вовчик, ты не отсвечивай особо, понял?
– Я и не собирался, Сусанна Вениаминовна.
Сусанна Вениаминовна нахмурилась.
– Ты вот что, зови меня только и исключительно Сюзанной, понял?
– Хорошо, Сюзанна.
Она достала из внутреннего кармана пиджака колоду карт и начала их тасовать. Владимир следил за её руками: обращаться с картами госпожа таролог умела. Наверняка специально училась всяким эффектным фокусам. Закончив тасование, Сюзанна протянула колоду Владимиру.
– Выбери любую карту.
– Вы хотите погадать мне? – улыбнулся Владимир.
– Нет, хочу узнать, с кем имею дело.
Владимир вытянул из середины колоды карту и протянул Сюзанне. Она ухмыльнулась и положила карту на столик. На карте был нарисован человек в красной рубашке с целой вязанкой пик в руках.
– Десятка жезлов, – пояснила Сюзанна.
– И что она значит?
– Молчи.
Сюзанна начала выкладывать карты под человеком с пиками. Иногда госпожа таролог хмурилась и клала под одной картой ещё одну. Рисунки на картах были какими-то неприятными, Владимир вообще терпеть не мог карты, и потому он решил рассмотреть саму Сюзанну поближе. Она была ещё совсем молодой женщиной, едва ли ей было больше тридцати пяти. Грим и макияж на телевидении безжалостно прибавляли ей лет десять-пятнадцать, зато удачно скрывали мешки под глазами и некоторую болезненную пухлость лица. Владимир был почти уверен: у Сюзанны проблемы с алкоголем, которые она частенько усугубляет. Едва заметный шрам над левой бровью, похожий на след от пирсинга. Усталость и безысходность в глазах. Припудренные веснушки.
Сюзанна провела ладонью над картами, Владимир посмотрел на них. Пугающие и странные картинки, которые он не видел целиком. Одна из карт была пустой. Под ней лежала такая же пустая карта. Странно.
Даже для единственного зрителя госпожа таролог играла роль: что-то шептала, величественно нависала над картами, таращилась на Владимира время от времени. А затем просто сгребла карты и вместе с остальной колодой отправила в карман.
– Карты правду говорят? – улыбнулся Владимир.
– Всегда!
Сюзанна встала. Владимир – тоже.
– И что говорят? Скажете?
Сюзанна смерила Владимира насмешливо-надменным взглядом.
– Моя консультация, Вовчик, стоит десять тысяч рублей. Приходи ко мне в офис, тебе как сотруднику внутренностей сделаю небольшую скидку. Я узнала, что хотела, тебя это не касается.
Раздался радостный стук в дверь.
– Сюзанночка, – послышался голос продюсера Бориса, – Сюзанночка, денежки, сегодняшнюю их часть, принесли, нам пора!
Владимир открыл Сюзанне дверь, но продюсер влетел в кабинет. Бумажный свёрток в его руке тянул на 400 тысяч рублей: четыре пачки по сто, в банковской упаковке. Сюзанна провела рукой по пакету, и продюсер жадно прижал его к своему животу.
– Пошли, дорогая, не будем медлить ни минуточки!
Сюзанна кивнула и посмотрела на Владимира.
– В десять.
Владимир вздохнул.
– До свидания.
– До свидания.
– Всего доброго! – счастливый продюсер схватил Сюзанну за руку и быстро уволок.
Соня сидела на подоконнике и смотрела на гаснущее солнце. Грустная.
– С каких пор мы даём наличные?
Соня опустила глаза.
– Начальство… начинать надо завтра, они хотели аванс, а через банк было бы долго.
– Понятно.
Соня посмотрела на Владимира.
– Ты не думай, Володь, всё нормально. Расписка, акт, все дела.
– А почему деньги взяла не она сама?
– Слушай, вот чего ты ко мне пристал, – Соня раздражённо скривилась, – не моё это дело. Что велят, то и исполняю.
Соня отвернулась к окну.
– Прости. Ты будешь там завтра?
– Нет.
– Ладно. Пока тогда.
– Пока.
В Пионерском произошло убийство, очередное бытовое, и Владимира почти к самому дому подвезли на машине дежурного по городу. Владимир убитого знал, потому поднялся в квартиру. Веселков Никита Филиппович, ранее судимый безработный двадцати пяти лет, лежал на полу не своей квартиры с навеки застывшей гримасой невероятного удивления. Уже приехал судмедэксперт. Возле разбитого зеркала суетились криминалисты, однако картина преступления, как обычно, была ясной, к тому же главный и единственный подозреваемый ничего не отрицал.
– А где он? – спросил Владимир.
– Уже внизу, в патрульке.
– Понял. Ладно, ребят, до завтра. Хорошего дежурства.
Владимир спустился вниз. Полиция, карета скорой помощи, зеваки. Владимир подошёл к патрульному УАЗику, сел в салон и открыл окошко в отсек для задержанных. Задержанный угрюмо смотрел в пол.
– Здорово, Юр.
– Здорово.
– Всё же прирезал его?
– П-прирезал, – закивал задержанный.
Владимир тоже кивнул. Помолчали.
– Мне твои говорили: приедем на труп. Вот и труп, правда не мой, – парень тихо и нервно расхохотался.
Владимир вздохнул.
– Ладно, Юр. Поедешь пока с ребятами, я утром поговорю.
Задержанный кивнул и отвернулся.
– Ладно, бывай.
– Бывай, Володь.
Несмотря на будний день, утренний парк был необычайно людным. Мамы с колясками, пенсионеры с внуками и без, алкоголики, гадалки, а также просто любители этого интересного собрались на аллее, с которой два с лишним месяца назад сошла и не вернулась Марина Воеводина. Уже в девять утра начали развёртывание телевизионщики, приехала девушка от Сюзанны и громко заявила, что будет вести трансляцию в соцсети. Старшему лейтенанту Владимиру Чудину не было до соцсетей никакого дела: он вместе с полицией думал, куда отправить зевак в случае дождя. «ГАЗель», выделенная руководством в качестве штаба расследования, внезапно обрела соседку в виде фургончика с кофе. Вскоре рядом образовался и лоток с мороженым. Владимир подумал, что наверняка подтянутся ещё какие-нибудь бенефициары исчезновения девушки. Возможно, даже её убийца…
Микроавтобус со свитой госпожи Сюзанны прибыл в без десяти десять. Ассистенты достали и разложили столик, какую-то другую карточную утварь, продюсер Борис командовал установкой кулера с водой. Приехала ещё одна пара патрульных «Патриотов» в оцепление. Похоже, к обеду начнётся дождь.
Вопреки ожиданиям Владимира, таролог Сюзанна приехала на скромном «Солярисе», сама за рулём. И одета скромно, но вместе с тем ярко – чтобы все видели и все внимали. За оцеплением пронёсся ропот, телевизионщики оживились, а анонсированная трансляция в соцсети началась.
Владимир не знал, как себя вести, да и вообще не понимал, зачем он здесь. Подошёл, поздоровался. Таролог Сюзанна поприветствовала его в ответ. Поприветствовала собравшихся людей. Принесли столик. Люди замерли. Тишину нарушало лишь громкое дыхание патрульно-поисковых собак. Сюзанна извлекла из сумочки колоду карт, подняла её над собой, продемонстрировала всем и начала тасовать.
– Скажите, карты, жива ли пропавшая Марина Воеводина сейчас?
На стол брошена карта. Люди ахнули.
– Жива! – словно от нетерпения крикнула одна из ассистенток.
– Жива! – повторила Сюзанна.
Люди зашептались, снова зашумели. Кто-то заплакал. А Владимир подумал, что у Сюзанны хорошо поставленный голос. Председателю городского суда бы такой…
Люди с камерами метались вдоль зевак перед оцеплением. Владимир же думал о работе. Экспертиза по убийству Германа Овезова ещё не готова. Он мог бы сейчас снова допросить свидетелей по делу Хвостенко или проведать задержанного вчера Юру. Надо убедиться, что он написал явку с повинной: он сам сообщил об убийстве (вернее, превышении пределов самообороны), но из чувства вины мог не написать. Ещё много столь любимой начальниками бумажной волокиты, проверка жалобы, списание случайно упавшего в карьер УАЗика. А он, старший лейтенант Владимир Чудин, терял рабочее время в парке. Однако Артём Капитонович, его школьный учитель истории, наказывал во всём искать и находить хорошее. Владимир искал хорошее. Парк вряд ли можно считать хорошим: работа на воздухе случалась с Владимиром нередко, в том числе и здесь. Работа телевидения. Если и не хорошее, то интересное. Дождя нет. Тоже сомнительно: дождь полезен, да и зевак было бы поменьше. Однозначно хорошо: скоро отпуск. Если ничего не случится, конечно. Но Владимиру его уже дважды переносили. Так что, хорошее есть. К тому же Владимир заметил, что среди полицейских была кинолог Людмила Блинкевич: можно было лишний раз полюбоваться самой красивой девушкой на свете. Люда тоже заметила Владимира и улыбнулась. Её верный нос по кличке Шарик был исполнен властности и сидел смирно. Если наряд Люды не уедет сразу по окончании шоу, надо будет подойти.
Шоу внезапно напомнило о себе: мужчина из толпы громко выкрикнул: «Спасибо, Сюзанна! Спасите Марину!» Люди грянули аплодисментами. Владимир даже засомневался, не наняты ли зрители. Но вроде нет. Его самого, к счастью, не трогали. Сюзанна давала картам отвечать на какие-то громкие и бессмысленные спустя столько времени вопросы, но вдруг позвала его:
– Господин следователь!
Владимир вышел, и зеваки встретили его недобрым улюлюканьем. Сюзанна развела руками – и вновь воцарилась тишина.
– Да, Сюзанна.
С десяток камер нацелился на него.
– Мариночка ушла туда! – Сюзанна указала рукой в направлении предполагаемого покидания Мариной Воеводиной дорожки.
Да уж, сенсация. Владимир даже не улыбнулся.
– Совершенно верно.
Толпа загудела: таролог права! Сюзанна смело направилась в указанном ею же направлении. Ассистенты со столиком зашагали следом, за ними – журналисты, зеваки и прочие полицейские.
На берегу паркового ручейка установили столик, операторы помогли выбрать наиболее удачные ракурсы, и Сюзанна приступила к работе – тасовала карты, выкладывала и что-то говорила про направление движения Марины. Владимир слушал без особого интереса, хотя направление и было неизвестным: март выдался холодным и снежным, а в ту ночь выпала почти месячная норма осадков. Коммунальщики были в ужасе, зато на улицах – красиво. Многие гуляли, в том числе Марина Воеводина.
Люди ахали и перешёптывались. С запада тянулись спасительные тучи. Владимир коротал время, наблюдая как Люда играла у воды с Шариком. Ему было странно, что люди не расходятся: скучно же. Наверное, что-то похожее почувствовала и Сюзанна, хотя возможно, что своё воздействие оказали первые упавшие с неба капли. Госпожа таролог громко объявила, что устала и нуждается в подпитке как физических, так и интеллектуальных ресурсов, собрала колоду и пошла обратно на дорожку. Любопытная процессия с Владимиром в качестве замыкающего потянулась следом.
Возле машины Сюзанна пообщалась с зеваками: кому-то сказала доброе слово, кому-то вытаскивала из колоды карту и демонстрировала, а кому-то просто давала автограф и позировала для селфи. Кажется, Люда тоже была бы не прочь подойти, но – служба.
Минут через пятнадцать госпожа таролог объявила, что совсем устала, анонсировала своё появление в каком-то вечернем ток-шоу и пригласила прийти всех сюда же и завтра: её работа с местом происшествия пока не закончена. Села в машину и уехала. Всё.
Оцепление не снималось до отъезда журналистов. Какое-то время оставались и люди – делились увиденным и пережитым. Владимир лишь испытывал ненавистное чувство впустую потраченного времени. Но вроде вот и всё. Владимир подошёл.
– Здравия желаю, товарищ сержант.
Люда обернулась и улыбнулась.
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! Как дела?
– Да вот, ерундой этой занимаюсь. А у тебя?
– Ничего. Но интересно же, правда?
К Владимиру подошёл Шарик и подставил морду. Владимир присел рядом и начал чесать пса.
– Не знаю. Странно. Я понимаю, когда гадалки помогают, скажем, с какими-то эфемерными сущностями вроде любви или удачи, но тут-то другое.
– Но вдруг её найдут?
– Надеюсь.
– А как другие дела? А то ты пропал, с первомайского усилка не виделись.
Владимир хотел извиниться, но не успел.
– Людк, а, Людк?! – донеслось из УАЗика.
Люда выдохнула и обернулась.
– Слушаю, товарищ лейтенант.
– Грузи своё корейское народное национальное блюдо, и поехали.
Люда посмотрела на Владимира и грустно вздохнула.
– Прости, пора мне.
Владимир кивнул.
– И мне. Пока, Люд!
– Пока, Вовка!
Владимир отошёл на пару шагов. Люда открыла дверь в багажник, и Шарик запрыгнул в машину. Люда закрыла дверь, поправила кепку и села вперёд, к водителю. Сидевший на заднем сиденье командир патрульно-постового наряда лейтенант Тополь не без удовольствия показал Владимиру средний палец, и «Патриот» укатил по своим патрульно-постовым делам.
В конторе старшего лейтенанта Чудина сразу же вызвали к начальнику пресс-службы майору Мартышкину.
– Здравия желаю, товарищ майор!
Товарищ майор не поздоровался в ответ и указал на стул. Владимир сел.
– Смотрел, – начал Мартышкин, – какой-то ты неестественный в кадре, лейтенант.
– Работа такая, товарищ майор, – пожал плечами Владимир.
Мартышкин изогнул губы дугой, изображая улыбку.
– Шутеечки шутишь, значит? А у нас тут серьёзная пиар-акция, в которой по нелепости оказался ты.
– Товарищ майор, мне кажется некорректным называть приказ начальства нелепостью.
– А ты не хами мне, лейтенант. Пришёл запрос на твоё участие в вечернем ток-шоу. Но пойду я. Не дорос ты до прайм-тайма. Соцсети ведёшь?
– Никак нет, товарищ майор.
– Ну вот и хорошо. А то пошутишь ещё, Петросян в погонах… Завтра и все выходные Сюзанна работает каждый день. Участвуешь, рапорт полковнику по вечерам.
– Так точно.
– Свободен.
Работа, к счастью, ожидалась только бумажная. Владимир старался без особой спешки подготовить всё, что нужно, по всем делам. Юра в СИЗО, к нему не пустят. Но он поговорил. Благо следователь понял ситуацию, по сто пятой дело не завели, а противоправного и аморального поведения потерпевшего оказалось на несколько гигабайт с разных камер. Сто восьмая, ещё и со смягчающими… А всё равно не по себе. Владимир подумал, что надо бы поговорить с участковым.
Вопреки ожиданиям Владимира зевак на следующий день собралось нисколько не меньше. Может, это и правда проплаченная массовка? Бригад от телеканалов стало на одну меньше, полиция для оцепления прибыла в прежнем количестве. Увы, без кинолога Люды. Владимир наблюдал за всем со стороны, но встал поближе – чтобы иметь возможность слышать Сюзанну. Госпожа таролог приехала ровно в десять. Как и всегда, экстравагантно одетая и, как показалось Владимиру, с небольшого похмелья. Сюзанна поздоровалась с публикой и сразу же разложила карты. Карты велели ей идти по дорожке на юг. Процессия двинулась. Сюзанна водила руками в стороны и говорила, что чувствует вибрации. Их, кстати, чувствовал и Владимир: где-то в километре от затаптываемой локации вибромолот вбивал очередную сваю в будущий фундамент нового городского дома культуры. Бестолково, как показалось Владимиру, походив по парку, Сюзанна остановилась возле дуба и обняла его. Публика ахнула, операторы окружили Сюзанну. Владимир подумал, что ему надо сбегать за пивом и предложить ей.
– Это дерево помнит! Мариночка проходила мимо!
Владимир улыбнулся: конечно, проходила. Тут другой дороги-то и нет. Сюзанна заулыбалась, прильнула к дубу щекой, и на её глазах выступили слёзы.
– Она была счастлива! Так счастлива!
Евгений Молочников, друг Марины и её молодого человека Виктора, которого не было в толпе вчера, схватился за голову и разрыдался. Люди ахнули, Евгения окружили операторы.
– Мы все были счастливы! – сквозь слёзы кричал Евгений. – О, это я виноват! Я ей позволил! Нет мне прощения!
– Вы ни в чём не виноваты! – ответила уже плачущая Сюзанна. – Ни в чём!
– О, горе мне!
Люди окружили Евгения сочувствием. Он продолжал стенать и возносить руки к небу. Владимир отвернулся: противно. И парень этот – никто. Оставалось надеяться, что они все не в сговоре.
Порыдав ещё с минуту, Сюзанна заявила, что уже устала. Пригласила всех на вечернее ток-шоу, по дороге к машине ответила на пару вопросов журналистов, села и уехала. Журналисты же внезапно бросились на Владимира.
– Лейтенант Чудин, скажите, почему вы проигнорировали вчерашнее ток-шоу?
– Лейтенант, почему следствие не привлекло несравненную Сюзанну раньше?
– Почему следствие в тупике? Люди должны знать правду!
– Господин Чудин, где вы были в день исчезновения Марины Воеводиной?
– Почему вы скрыли, что были знакомы с потерпевшей?
– Следствие будет искать Марину дальше?
Владимиру захотелось ответить, что он знать не знал потерпевшую, но личный ответ на личный вопрос в данной ситуации тоже являлся бы нарушением.
– Уважаемые господа, я не уполномочен общаться с прессой. Прошу вас по любым вопросам обращаться в пресс-службу, там вам с радостью ответят.
– Но господин Чудин, люди должны знать правду!
– Всего два слова! Прокомментируйте нам!
– Господин Чудин, вы будете участвовать в ток-шоу?
Владимир сдержанно улыбнулся.
– Простите, я не уполномочен. Спасибо.
Владимир отошёл на шаг. Пресса бросилась искать безутешного Евгения, но он уже сбежал.
«Люди должны знать правду»… Владимир бы тоже не отказался. Вот только для этого надо найти Марину Воеводину. И желательно прекратить этот цирк.
Владимир составил отчёт для начальства, в котором как мог отразил бессмысленность и бесполезность как всего происходящего с Сюзанной, так и траты времени и бюджетных денег на подобные мероприятия. Как-то быстро раскидал бумаги по другим делам в производстве. К счастью, глупое убийство девушки на Луговой улице дали не ему. К сожалению, вызвали к майору Мартышкину.
Майор снова не ответил на приветствие и кивком предложил сесть. Владимир сел.
– То, что ты сослался на пресс-службу, – начал Мартышкин, – это ты молодец. А вот то, что ты не в курсе ситуации, это ты не молодец. Телевизор смотришь?
– Никак нет, товарищ майор. Не приучен.
– Зря. Смотри по вечерам обязательно. Сюзанна гадает и там. Скажи, ты знал Марину Воеводину?
– Никак нет, товарищ майор.
– Точно? Может, где на дискотеках тискал?
– Я похож на того, кто тискает незнакомых девушек на дискотеках?
Мартышкин сурово кашлянул.
– Вопросом на вопрос отвечать не полагается. Не хамите, лейтенант.
– Виноват, товарищ майор. Но я ответил: потерпевшую Воеводину я не знал.
– Ну… что ж. Странно.
Владимир позволил себе улыбнуться.
– Лично я, товарищ майор, верю в научные методы познания, а не толкование картинок.
Майор Мартышкин нахмурился.
– Давно служишь?
– Пять лет почти, товарищ майор.
– Чутья у тебя профессионального ещё нет. Вот и пренебрегаешь. Поверь, – майор погрозил Чудину пальцем, – это не чушь.
– Так точно, товарищ майор, поверю.
Владимиру как раз казалось, что чутьё у него проклюнулось. И оно упорно твердило, что гадания в деле Марины Воеводиной не помогут. Владимир настрелял норму в тире (очень помогает успокоиться), проверил и сдал отчётность по двум сданным в суд делам и пошёл домой.
Телевизор в квартире Чудиных отродясь не водился. Правда, и от самих Чудиных остался только Владимир: его родители и сестра переехали в Венесуэлу, где папа Владимира нашёл хорошую работу.
Владимир выпил кефир и включил старенький ноутбук. Прямой эфир рекламировавшего ток-шоу канала вполне стабильно работал. Федеральные новости сменились местными. Реклама. Глупая и странная: телемагазины, центральный рынок, местный филиал какого-то частного ВУЗа. Зубастые люди с огромными ртами счастливо ели бургеры, солидный мужчина в очках рассказывал о деривативах. Наконец, началась заставка ток-шоу. Зрители, аплодисменты. Выбежал какой-то нервно-возбуждённый зубасто-прыгучий ведущий.
– Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире «Первое карповское», ток-шоу «Зеркальный сазан»! И вы на своих экранах как в зеркале увидите главные новости и события нашего прекрасного города! Прекрасный день, дорогие друзья, мы начинаем!
Владимир выпил две кружки чая, пока на шоу обсуждалось строительство нового микрорайона на юге города. Человек, представившийся главным городским поэтом, сетовал на снос уникального культурного объекта – скамейки и утащенного с какой-то детской площадки грибка. Дескать, именно там поэт задумал свои лучшие стихи. Представитель застройщика заверил всю творческую общественность города, что места для культурного отдыха и ловли муз в микрорайоне предусмотрены, и всё будет. Владимир отлично помнил и скамейку, и грибок: только за его короткий следовательский век под этим грибком были убиты в пьяной драке человек десять, включая ветерана Первой чеченской, подростка и беременную девушку. И подарок от застройщика в виде инфраструктуры для ловли муз лично Владимир Чудин однозначно не оценит. Старушка пожаловалась на шум, на что замглавгорархитектора заверил, что все нормы и требования строго соблюдаются. Затем гости и вечно активный ведущий обсудили установку светофора на пересечении улиц Семёнова и Кирпичной. Гости были менее эмоциональны, но главный городской поэт заметил, что установка светофора его обязательно на что-нибудь вдохновит.
И вот, гиперактивный ведущий умолк и выдержал эффектную паузу. Очевидно, сейчас будет то, за чем все зрители, включая Владимира, собрались у экранов.
– Таинственное исчезновение юной Марины Воеводиной продолжает будоражить наш город. Уже прошло почти три месяца с момента исчезновения девушки. Казалось бы, нет уже надежды, но дан новый импульс её поискам. Марина жива, в этом уверена известная специалист-таролог Сюзанна Звездовская. Она вызвалась помочь правоохранительным органам в поисках девушки. Итак, несравненная Сюзанна Звездовская в нашей студии! Встречаем!
Аплодисменты. Владимир налил себе ещё чай. Сюзанна, вся сияя как заря, вышла из-за кулис и помахала зрителям. Ведущий услужливо помог ей сесть на диван рядом с молчаливым мужчиной.
– Сюзанна, приветствуем вас в студии! Расскажите, как ведётся следствие.
Владимир чуть не рассмеялся.
– Тарас, руководство следственного отдела города пытается оказывать помощь, однако дело как буксовало, так и буксует. Я всего второй день занимаюсь расследованием, но уже почувствовала на себе всю неповоротливость этой махины.
– Думаете, следователь не опытен? Или он что-то знает?
– Сами видите: следователь… как его… стоит чурбаном. Как и всё это государство. Но я найду Мариночку!
– Уважаемые зрители, сейчас мы вам покажем фрагмент сегодняшней съёмки. Внимание на экран!
Спустя секунду Владимир увидел себя. Немного взволнованного, но вроде вполне спокойного.
– Лейтенант Чудин, скажите, почему вы проигнорировали вчерашнее ток-шоу?
– Лейтенант, почему следствие не привлекло несравненную Сюзанну раньше?
– Почему следствие в тупике? Люди должны знать правду!
– Господин Чудин, где вы были в день исчезновения Марины Воеводиной?
– Почему вы скрыли, что были знакомы с потерпевшей?
– Следствие будет искать Марину дальше?
Экранный Владимир напрягся, словно хотел перебежать скоростное шоссе.
– Уважаемые господа, я не уполномочен общаться с прессой. Прошу вас по любым вопросам обращаться в пресс-службу, там вам с радостью ответят.
– Но господин Чудин, люди должны знать правду!
– Всего два слова! Прокомментируйте нам!
– Господин Чудин, вы будете участвовать в ток-шоу?
Экранный Владимир сдержанно улыбнулся.
– Простите, я не уполномочен. Спасибо.
Владимир снова увидел ведущего.
– В нашей студии эксперт-психолог из межрегионального центра экспертиз «Лидер» Евлампий Творожков! Приветствуем!
Молчаливый человек, сидевший рядом с Сюзанной, встал и кивком всех поприветствовал. Сел.
– Евлампий, прокомментируйте, пожалуйста, поведение господина следователя.
Мужчина глубокомысленно нахмурился.
– Следователь держит сам себя в клещах, будто боится сказать. Или правду или грубое слово.
Смех в зале.
– Вы слышали? Следователь отрицает знакомство с пропавшей, хотя вчера несравненная Сюзанна сообщила нам, что они были знакомы.
Мужчина с обожанием посмотрел на Сюзанну, они улыбнулись друг другу.
– Допускаю, что этот человек лжив. Вы заметили его немигающий стеклянный взгляд? Он словно машина – выдаёт заученные шаблоны. Уверен, он склонен к насилию. Природная ненависть к журналистам подавляется, он агрессию едва скрывает.
Владимир улыбнулся.
– Как вы считаете, он может быть причастным к исчезновению Марины?
– Кто знает?
Зал рассмеялся.
– Перефразирую, – ведущий тоже зубасто улыбнулся, – как вам кажется, этот человек способен на преступление?
– Моё личное мнение: любой сотрудник правоохранительных органов способен на преступление. Более того, он рано или поздно его совершает. Однако данный экземпляр откровенно ленив. Я бы предположил, что этот человек – садист. Может, он подследственных избивает, может, тиранит домашних, ну а, может, отрывает крылья мухам, – зрители засмеялись, – такое вот моё экспертское мнение. Но такую публику, безусловно, эффективнее наблюдать в её естественной среде обитания.
Снова смех.
– Благодарим вас, Евлампий! Аплодисменты, друзья!
Зрители захлопали. Владимир вздохнул.
– Мы напоминаем, что с большим интересом ожидаем следователя, – ведущий бросил взгляд на карточку в ладони, – Чудина для комментариев и, возможно, изложения своей версии событий.
Ведущий снял очки и пристально посмотрел прямо в камеру. В зале вдруг воцарилась тишина.
– Господин Чудин, если вы нас сейчас смотрите, обдумайте наше приглашение. Люди должны знать правду.
Аплодисменты. Ведущий припрыгал в сторону Сюзанны.
– Как вы думаете, Сюзанна, почему мама Марины не приходит на поиски? Её запугивают? Она боится?
– Возможно, она запугана или подавлена. Я как раз хотела сделать расклад.
Ведущий жестом остановил Сюзанну и приложил руку к уху.
– Друзья, режиссёры мне подсказывают, что у нас появилась эксклюзивная возможность связаться с Клавдией, мамой Мариночки!
Аплодисменты. Сюзанна откуда-то извлекла карты и начала их тасовать. Ведущий попрыгал в разные стороны и, наконец, остановился и поднял руку.
– Уважаемые зрители, прошу тишину в зале.
Тишина. Раздались гудки по громкой связи.
– Танюша, привет, – услышал Владимир голос Клавдии Степановны, мамы Марины.
– Клавдия, добрый вечер! – затараторил ведущий. – Тарас Баркасов, ток-шоу «Зеркальный сазан», вы в прямом эфире!
Владимиру показалось, что он услышал, как у Клавдии Степановны задрожала нижняя губа. Ведущий же не давал женщине опомниться.
– Клавдия, скажите, вы придёте завтра на поиски вашей дочери? Вы можете прокомментировать факт сокрытия её знакомства со следователем? Как вы…
– Простите, я не могу говорить. До свидания.
– Клавдия!
Гудки. Ведущий рассеянно улыбнулся.
– Кажется, связь оборвалась. Ну а мы продолжаем!
Владимир решил не продолжать и оборвал связь сам. Закрыл глаза. Вздохнул. Посмотрел на часы: одиннадцатый час, звонить Клавдии Степановне поздно. Да и не до него ей сейчас.
Он встал и прошёлся до окна и обратно к ноутбуку. Увиденное и услышанное как-то не укладывалось у него в голове. Особенно звонок Клавдии Степановне. Какой-то бессмысленный и абсолютно идиотский цинизм. Однако что-то полезное Владимир для себя подчерпнул: его выставляют дураком. Надо бы разобраться. Владимир читал про таро в интернете, но найти бы живого человека, с которым можно было бы поговорить. Он взял телефон и написал паре человек: вдруг у кого есть подходящий знакомый?
Утреннее шоу началось с весёлого: когда Владимир выходил из следкомовской «Приоры», толпа зевак с криками «Бездельник!» освистала его. Ну и ладно. Зато среди полицейских (в оцеплении нужды уже не было, но охрана порядка требовалась) была сержант Людмила Блинкевич. За это Владимир мог простить мирозданию практически всё. Люда улыбнулась и кивнула Владимиру, он улыбнулся ей. Шарик замотал хвостом, а лейтенант Тополь наличие старшего лейтенанта Чудина игнорировал, что также радовало. Приехала пресса. Дул ветер, то и дело доносивший капли тёплого летнего дождя. Владимир очень надеялся на дождь: всё пройдёт быстро, он оперативно сделает необходимое в управлении, съездит к Клавдии Степановне, а вечером пообщается с обнаруженным среди знакомых знакомых любителем таро. Порадовало, что их оказалось всего два, зато – выбор…
Сюзанна приехала на машине с водителем, поприветствовала собравшихся и сразу приступила к раскладке карт. На этот раз Владимир решил не стоять в стороне: он был рядом с Сюзанной, но старался не попадать в объективы. Сюзанна колдовала над картами. Народ, более не сдерживаемый оцеплением, наравне с журналистами окружил её. Владимир также наблюдал за происходящим и не мог понять, что же в этом такого интересного. Сюзанна, конечно, старалась сделать шоу, но назвать его каким-то потрясающим Владимир не мог: полицейский-прапорщик Саныч рассказывал матерные анекдоты с куда большим чувством и артистизмом.
Сюзанна спрашивала у карт ерунду, карты отвечали Сюзанне ерунду. Уже третий день! Третий! На одном и том же месте!
– Господин Чудин, раз вы здесь, вытащите из колоды карту.
Сюзанна протянула колоду. Владимир вытащил и показал карту Сюзанне. Она ахнула, люди за ней – тоже. Владимир перевернул карту и посмотрел: на карте не было ничего.
– И что это значит, Сюзанна?
Сюзанна испуганно посмотрела на Владимира и начала тасовать колоду. Снова протянула. Владимир заметил, что пара карт в колоде чуть смещена. Возможно, Сюзанна намекает на нужный выбор? Владимир вытянул самую нижнюю карту и показал Сюзанне. Публика ахнула, а госпожа таролог посмотрела на Владимира с ужасом.
– Пустая! – зашептали в толпе.
– Друзья… – Сюзанна явно не находила слова, – друзья, мне жаль, но сегодня мы не узнаем ответ. И… я устала.
Люди разочарованно загудели. Сюзанна, не отводя от Владимира глаза, попятилась от него.
– Это он! – крикнул кто-то. – Он знает!
Владимир не понимал, что происходит. Одна из ассистенток Сюзанны вырвала из рук Владимира белую карту и вернула в колоду. Сама Сюзанна, не прощаясь, села в машину и уехала. Тишина. Первыми нарушили её журналисты: ворча и чертыхаясь, они начали выключать камеры. Зашумела и публика. Владимир, довольный отсутствием интереса к нему, собрался было подойти к Люде, но его схватил за руку продюсер Борис.
– Владимир… Владимир, правильно?
– Так точно, Борис. Чем могу быть полезен?
– Можете, голубчик, можете! Приходите вечерком на ток-шоу! С начальством я договорюсь.
– Но у меня вечером планы…
Владимир рассеянно смотрел, как Люда грузит Шарика в «Патриот».
– К чёрту планы! После случившегося вы не можете не прийти!
– А что случилось? – искренне не понимал Владимир.
– Своими ручонками вы изволили спутать все карты Сюзанночке!
– А я тут при чём? Она сама сказала «тяни», я и…
– Вы ставите под сомнение её версию! – мило улыбнулся Борис.
– Я и без карт ставлю. Подождите, у неё есть версия?
Продюсер Борис с размаху ударил себя ладонью по лицу.
– О, боже, – теперь он затряс руками, – милейший, вы что, идиот?!
– Конечно, – Владимир улыбнулся, – это – обязательное условие работы в Следственном комитете. А ещё у меня семь пятниц на неделе, чтобы бухать каждую пятницу! Очень удобно, рекомендую!
– Ну… вы… – Борис по-детски сжал кулачки, – погодите у меня!
– Я и так у вас гожу: от работы отрываете.
– Оставьте ваши остроты, – махнул руками Борис и ушёл.
Владимир обернулся. Люда тоже посмотрела на него и села в патрульную машину. Лейтенант Тополь усмехнулся и забрался в автомобиль. «Патриот» тронулся и поехал по дорожке прочь. Владимир посмотрел на небо: дождь начнётся с минуты на минуту. Тёплый июньский дождь. Владимир засунул руки в карманы и побрёл к следкомовской «Приоре».
Июньский дождь так и не пошёл. Тучи растянуло, и город Карповск залило ярким солнцем. Запели птицы. Сквер возле следственного управления заполнили дети. Они бегали меж деревьев и радостно визжали. Старший лейтенант Владимир Чудин очень любил слушать голоса детей. Они давали ему веру в то, что всё не зря. Например, что отчёт о сегодняшних странностях Сюзанны он составлял не зря. Владимир посмотрел эфир и так и не смог понять, чем он так всех напугал. Всё это – какая-то идиотская глупость, а на отчёт ещё скажут, что Владимир не компетентен. Как можно быть в этом компетентным?
По другим делам всё готово. Владимир дописал ходатайства о передаче уголовных дел в суд и отнёс начальнику управления на подпись. Поговорил с помощником прокурора о деле, которое должны были вернуть на доследование, но по какой-то загадочной причине не вернули. В общем, рутина. И за этой рутиной Владимир забыл позвонить Клавдии Степановне, матери пропавшей Марины Воеводиной.
– Володя, это вы? – с опаской спросила женщина.
– Я, Клавдия Степановна, добрый день!
– Здравствуйте! – Клавдия Степановна улыбнулась. – Простите, я слушаю.
– Клавдия Степановна, я могу подъехать к вам? У меня, к сожалению, ничего нового. Просто необходимо поговорить.
– Да, Володя, конечно, приезжайте. Я буду дома в пять. Если вам удобно, прямо в пять и приходите.
Владимир услышал эхо детских голосов в трубке.
– Конечно, спасибо!
– Извините, мне пора, дети.
– Да, конечно, – ответил Владимир гудкам.
Владимир поставил в известность подполковника Фокина, переговорил с соседями по делу Юры и направился к дому Клавдии Степановны. Если не ехать на автобусе, а идти пешком, то он как раз будет у двери в 17:10. Пожалуй, стучаться ровно в пять было бы не очень вежливо. Солнце прямо-таки припекало. Владимир успел заметить первый в этом сезоне кабриолет: Василиса Каменщикова, жена местного конфетного магната и известного автоценителя Августина Каменщикова, чуть не сбила старушку на открытом «Вольво». К счастью, старушка оказалась проворнее шведского автомобиля, и даже успела огреть задний бампер клюкой.
В 17:10 старший лейтенант Чудин позвонил в дверь. Дверь всё ещё хранила на себе следы белой краски: какой-то сочувствующий хулиган оставил на двери слова поддержки. Заскрипели замки, открыла Клавдия Степановна, даже улыбнулась. Владимир улыбнулся ей.
– Добрый вечер, Клавдия Степановна.
– Здравствуйте, Володя. Прошу.
Владимир вошёл. Разулся, вымыл руки. Клавдия Степановна повела его в большую комнату.
– Хотите чай? Кипел буквально только что.
– Нет, Клавдия Степановна, спасибо. Я совсем ненадолго.
Клавдия Степановна кивнула и села на стул, показала Владимиру на соседний. Владимир тоже сел.
– Как я вам говорил, новостей у меня для вас, увы, нет. Разве что кроме…
– Я не смотрю телевизор. Но мои клуши в библиотеке смотрят. Я им запретила мне пересказывать, но я слышу, как они между собой судачат. Знаете, когда я поняла, что моя девочка пропала, я подняла на уши всё, что могла. Верила: её быстро найдут. Её найдут… И Марины всё нет, а эти…
Клавдия Степановна тяжело вздохнула. Кто-то громко позвал Колясика домой.
– Я даже не сразу поняла, что они не Марину ищут, а создают информационный шум. Ищут истории для рейтингов, придумывают сенсации ради рекламы, сами способны на любую подлость, так ещё и других толкают… а я, дура, сначала поверила.
Клавдия Степановна сжала губы.
– Клавдия Степановна, а вы не думали…
– А что это даст, Володь? – Клавдия Степановна вздохнула. – Я уже грозила судом. Но денег на адвоката у меня нет. Номер сменила, запретила его давать. Так вчера мне звонит Таня из второй библиотеки. Звонит, представляешь? Я сняла трубку, а там этот мерзкий очкарик из телевизора. Интересно, денег ей предложили или что? Городская галерея тоже порадовала в кавычках. Говорят: «Клавдия Степановна, устроим выставку картин и графики вашей дочери в её память». Я, трижды дура, согласилась. Отнесла. Выставка две недели действительно была бесплатной, а теперь они деньги берут за вход, представляете? Деньги! Мёртвый художник дороже себя же живого. Кому нужны были работы моей девочки до её смерти? Та же галерея не брала их на выставки школьных рисунков! А теперь – деньги! Я… я не знаю… Кладёт их кто-то себе в карман. И от этой стервы Сюзанны в библиотеку ходят. Каждый день. Предлагают деньги и угрожают проклятием, – Клавдия Степановна рассмеялась, – нет, Володя, вы представляете себе, что за абсурд?! В моей жизни и так произошло самое страшное, а они мне угрожают проклятием! Что за абсурд…
Клавдия Степановна помрачнела.
– Клавдия Степановна, я, кстати, хотел вам сказать. Почему-то придумали, что я знал Марину, и намекают, что я что-то скрываю о её исчезновении. Я не знал Марину. И мне нечего скрывать, тем более от вас.
Владимиру безумно хотелось сказать Клавдии Степановне, что он найдёт её дочь живой, но он понимал, что тогда сам превратится в гадалку. А он – следователь.
Клавдия Степановна встала, подошла к открытому окну и обняла себя за плечи. Владимир подошёл к ней.
– Володя, видите вон ту горку? – указала она пальцем. – Когда Марине было семь лет, её однажды столкнул с этой горки мальчик. Мальчик постарше, толкнул сильно. Марина упала и разбила себе нос, поцарапала ручки и коленки. Я тогда на кухне была, картошку жарила. Знаете, я услышала такой тихий-тихий писк. Почему-то я сразу поняла, что это – Мариночка, выключила газ и выскочила во двор. Она вся в крови была. Я её схватила и побежала домой. Валю-соседку позвала, она – медсестра. Скорую вызвала, но та так и не приехала. Всё было в крови, всё. Марина плакала, кровь не останавливалась. Валя сказала, сотрясение мозга. Я тогда подумала, что это – самый страшный миг в моей жизни. Оказалось, не самый…
Клавдия Степановна вздохнула и опустила голову. На той самой горке весело смеялись дети.
– Мои клуши на работе говорят: «Клавка, ты – баба молодая, родишь себе ещё ребёнка». А мне не нужен ещё один ребёнок, мне моя девочка нужна, моя!
Клавдия Степановна не выдержала и всё же разрыдалась. Владимир взял её за локоть и усадил на стул, встал на колено рядом. Клавдия Степановна плакала горько и безутешно. Владимир дал ей платок, она кивнула и лишь сжала его в кулаке. Она что-то шептала, Владимир мог разобрать лишь отдельные слова. Клавдия Степановна проклинала. Проклинала себя. Владимир положил ладонь ей на плечо.
– Клавдия Степановна, принести вам воды?
Владимир прочитал по губам «чай». Кивнул.
На кухне уже стояли две чашки и заварочный чайник с чёрным чаем. Владимир включил электрочайник, положил в чашку две ложки сахара.
Когда Владимир вернулся в комнату, а прошло всего минуты две, Клавдия Степановна уже не плакала. Она промакивала слёзы платком и смотрела куда-то перед собой. Владимир дал ей чашку, она кивнула.
– Володя… вы передайте этой картёжнице, что моя девочка мертва. Пускай оставит её в покое. А если нет… Вы не передавайте, но моё материнское проклятие её найдёт.
Клавдия Степановна отпила чай. За окном завыла сирена. Кукушка из часов на стене выскочила: шесть вечера. Тяжкий вздох.
– Володя… Вы знайте: мне не нужен суд, мне не нужно отмщение, мне ничего не нужно. Об одном тебя прошу: найдите тело моей девочки. Хочу похоронить её по-людски. И больше ничего. Совсем.
Клавдия Степановна залпом выпила оставшийся чай.
– Я всё же надеюсь…
– Я и сама надеюсь, – Клавдия Степановна довольно естественно улыбнулась, – знаете, собиралась отдать всю одежду Марины в храм. Но не отдала ничего. Через день убираюсь в её комнате. Мариночка придёт: всё чисто и в порядке, на своих местах. Разве что футболки её сама ношу иногда. Сердцем чувствую: нет её, давно нет. А мозг отказывается даже думать об этом. Вот такая загогулинка.
– Клавдия Степановна, принести вам ещё чай?
– Нет, Володя, спасибо. Не подумайте, что я вас выгоняю, но я что-то устала сегодня. Хотела лечь пораньше.
Владимир встал.
– Да, Клавдия Степановна, конечно, простите. Мне и самому пора. Извините, что побеспокоил.
Клавдия Степановна тоже встала.
– Никого вы не побеспокоили. И вообще заходите, если что. И если будут новости…
Вечер выдался по-июньски тёплым, и сержант Людмила Блинкевич была счастлива сменить форму не на джинсы и куртку, а на лёгкое летнее платье. Завтра выходной: пойти бы в парк и весь день нюхать сирень, мечтать, съесть мороженое и просто посидеть посмотреть на облака. А ещё…
– Людмила, добрый вечер!
Люда вздрогнула и обернулась. Одетый в гражданское лейтенант Тополь опирался локтём о стену и смотрел на Люду.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант.
Тополь навис над ней.
– Миленькое платьице. По работе или ждёшь кого?
– У меня встреча.
Лейтенант Тополь ринулся в атаку.
– Может, со мной встретишься?
Он растянул рот в ухмылке и притянул Люду к себе. От неожиданности она вырвалась не сразу, однако повторная попытка ухватить Люду за талию оказалась безуспешной. Люда отступила на шаг и машинально поправила бретельку на плече.
– Ты чего, Людка? Выходные же.
– Оставьте меня в покое.
Люда огляделась. Отделение полиции буквально в двух шагах, а никому нет дела.
– Да ладно, Людк, чего ты ломаешься?
Люда приготовилась отражать очередную попытку схватить её за талию или ниже, однако противник, предприняв обманный манёвр, стремительно бросился к груди. Отступать Люде было некуда, она успела лишь зажмуриться и постараться прикрыться. Однако рука лейтенанта Тополя была перехвачена в самый последний момент.
– Ты чего?!
Люда вздрогнула и открыла глаза. От лейтенанта Тополя её заслоняла спина старшего лейтенанта Чудина.
– Отойди от неё.
Владимир сжал крепче руку лейтенанта Тополя, а затем отпустил.
– Ты откуда взялся-то, Чудин? Не лезь не в своё дело.
– Вовка, пойдём.
Тополь глянул на высунувшуюся из-за плеча Владимира Люду, ухмыльнулся и посмотрел на Владимира.
– Чудин, это ты что ли Вовка? Ну вы, блин, даёте.
– Чего ты к ней лезешь опять?
– Хочу и лезу, прикольная она. Что, запретишь мне?
Тополь принял величественную позу.
– Товарищ лейтенант, вы оскорбили действием младшего по званию. Как старший по званию прошу вас извиниться.
Тополь с ухмылкой покосился на плечо Владимира.
– Чё, Вовка, звёздочками меня пугаешь? Двинуть бы тебе в рожу разок!
Владимир хотел сделать шаг, но Люда схватила его за локоть.
– Володя, не надо!
Он посмотрел на неё, оставив и Тополя в поле зрения. Глаза Люды были полны мольбы.
– Пожалуйста.
Владимир кашлянул.
– Пошли, Люд.
Люда не убрала ладонь, и они шли под руку. Долго молчали. Владимир думал о том, что действительно зря сказал лейтенанту Тополю про субординацию. Да и Люда могла неправильно его понять.
– Люда…
– Да, Вовка.
– Я подумал, что надо купить что-то. А то неудобно… тортик или что-то диетическое.
– Лучше колбасу, – вздохнула Люда.
– Пойдём в магазин?
Люда кивнула.
Только в магазине Люда отпустила его локоть. Владимир взял тележку. Колбасу, конечно, покупать не стали, но взяли немного овощей и фруктов. И Владимир всё же захватил карбонад из индейки. Уже на кассе Люда сбегала за бутылкой сливового вина. Продавщица с недоверием посмотрела на неё и Владимира.
– Документики, молодые люди.
Владимир достал из кармана пиджака паспорт, раскрыл и показал продавщице. Та кивнула на Люду.
– Ты тоже, девочка.
Люда полезла в свой рюкзачок.
– Паспорт далеко, у меня вот.
Она предъявила продавщице удостоверение. Продавщица косо посмотрела на Владимира: дескать, не мог найти себе тёлку без ксивы, и отпустила ему подакцизный товар.
На улице было по-прежнему тепло. Люда шла, заложив руки за спину, и смотрела куда-то на небо.
– А когда у тебя выходные? Завтра ты дома?
– Нет, Люд. Пока наше шоу ежедневное, у меня выходных нет. Меня даже от дежурства по городу освободили, представляешь?
– Да, – Люда улыбнулась, – рухнула на тебя слава.
– Только время зря теряю…
Владимир понуро опустил голову. Он правда только зря терял время. Но с этим надо бороться.
– Слушай, я не помню: а Юлька – это кто?
– Юлька… а ты не можешь её помнить: она в десятом появилась только. Она и ещё две девчонки сбежали от родителей. Лариску ты помнишь, думаю.
Владимир кивнул:
– Ларису помню.
– Юлька, Лариска и Каринка вместе учатся.
Владимир снова кивнул. Люда достала из рюкзачка телефон и написала кому-то. Улыбнулась. Владимир посмотрел на расплывающееся в предзакатном небе солнце.
– Далеко нам?
– Вон за тем домом – их.
Порядок у Юли и её подруг был прямо-таки казарменным: чисто, минималистично, параллельно и перпендикулярно. Лариса, одноклассница Люды, сразу забрала у Владимира пакеты и утащила на кухню: она и некая Карина, девушка, которая не вышла в коридор, как раз готовили ужин. Третья девушка, та самая Юля, подождала, пока Владимир вымоет руки, и увела его в одну из комнат, всего их было три, которая служила девушкам гостиной. Люда, по всей видимости, ушла помогать на кухню.
Юля таинственно выключила свет и закрыла дверь. На стоявшем посреди комнаты столе лежала колода карт необычного размера. Стояли зажжённые свечи.
– Садись, – Юля указала на стулья.
Сели. Юля взяла в руки колоду и начала тасовать карты. Делала она это довольно ловко, хотя и не так эффектно, как Сюзанна.
– Что бы ты хотел узнать?
– Всё, – начал Владимир, – Юля, расскажи мне вообще о таро, пожалуйста.
– Изначально это – карты для игр. Гадать на них начали не сразу. Карты бывают разные, с разной рисовкой, но тебя, наверное, такое мало волнует. У меня – так называемое таро Райдера-Уэйта. Есть карты двух групп: старшие арканы, – Юля не глядя достала из колоды карту с изображением повешенного, показала Владимиру и убрала обратно, – есть средние арканы, которые похожи на игральные. Там четыре масти, называются по-другому. Всего 78-80 карт, хотя может быть и меньше.
Юля рассказывала. Владимир старался всё запомнить: мало ли пригодится. За дверью меж тем стало весело: Люда, Лариса и неведомая Карина над чем-то громко смеялись в соседней комнате.
– Но вообще значение карт хоть и прописано, казалось бы, очень конкретно, одинаковые расклады могут читаться совершенно по-разному. Конкретика достаточно широкая, фактически позволяет толковать карты совершенно как угодно. Слишком много факторов влияет, в том числе личность таролога и личность того, кому гадают. Тарологи с практикой замечают, что карты могут играться совсем не так, как должны, и это необходимо учитывать. Один и тот же расклад у разных тарологов на самом деле будет абсолютно разным.
– То есть, я правильно понимаю, что карты могут быть истолкованы совершенно как угодно и на вполне законных основаниях?
Юля щёлкнула языком и подмигнула Владимиру.
– Ты узрел самую суть гадания, парень!
За дверью раздался дружный смех.
– Но зачем тогда?
– Я учусь на психолога, Вов. Мне просто интересно. Ну и через карты я могу что-то сказать человеку, но как бы не напрямую, а будто бы «карты правду говорят». Проверить это никак нельзя, никакой таролог не возьмётся толковать чужой расклад. Ведь каждый увидит своё. Ну а мы с девчонками, – Юля улыбнулась, – иногда просто развлекаемся. Никто не воспринимает всерьёз, просто шутим. Гадаем на оценки, парней, прогноз курса валют.
Владимир тоже улыбнулся.
– И как, Юль?
– С курсом валют особенно смешно, – Юля перестала тасовать колоду и протянула её Владимиру, – выбери себя.
Владимир взял колоду, которая оказалась заметно тяжелее обычной. Он вытянул карту откуда-то из низа и протянул Юле. Она посмотрела и улыбнулась.
– О-о, а ты – серьёзный мужчина!
На стол легла карта с нарисованным знатным господином. В руках он держал кубки. Владимир посмотрел на карту очень внимательно.
– Король кубков. Карта означает, что ты очень преданный человек. Ты очень оберегаешь своих близких, а тебя скоро окружат люди, которые тебя поддержат. Вообще есть любители говорить всяческие магические или ритуальные фразы, мы с девчонками более прямолинейные.
Юля заёрзала на стуле, выпрямила спину и торжествующе посмотрела на карты. Владимир улыбнулся.
– Скажите, карты, есть ли в этой квартире девушка, которая нравится Владимиру?
Владимир вдруг внутренне весь сжался. Юля вытащила карту из колоды и положила на стол.
– Это – звезда, – улыбнулась Юля, – и она означает «да!» Эй, Володь, не красней, мы же в шутку! Зато смотри, какая нарисована баба красивая! Это – Лариска?
Новая карта легла рядом. Владимир внимательно посмотрел на странный рисунок.
– Нет, не Лариска. Это – Луна, и при ответе на прямой вопрос эта карта означает отрицание. Гадаем дальше? Это – Людка?
Новая карта легла на стол. Рисунок был немного другим, гораздо более приятным глазу, но Владимир сразу узнал карту: десятка жезлов.
– Десятка жезлов, – пояснила Юля, – тоже отрицательный ответ. Эта счастливица – Каринка?
Новая карта – новый странный рисунок. Юля щёлкнула языком.
– Это – пятёрка кубков, снова «нет», – вздохнула она и картинно изумилась, – блин, это – я?
Очередная карта. Юля почесала затылок.
– Это – тройка мечей, и снова «нет»!
– Забавно, – улыбнулся Владимир, – сначала «да», потом – «нет».
– Ага, – Юля перетасовывала колоду, – но на самом деле гадать можно дальше. Например, подкладывать дополнительные карты. Тут уже зависит от целей гадающего или гадаемого. Например, будь у меня информация, что ты, например, втюрился в Каринку, я бы обратила твоё внимание вот на саму фигурку этого грустного мужика: он отвернулся и страдает от неудовлетворённости и неразделённой любви к прекрасной незнакомке Карине. Ну или наплела бы, что карта так сыграла. А если бы я знала на 100%, что ты влюблён, скажем, в меня, то тоже бы порылась в рисунке или сочетании карт. Пронизанное сердце – ты страдаешь от мучительной любви ко мне и всё такое. Мы с тобой сделали самый простой расклад, а есть очень сложные, где что угодно можно толковать вообще как угодно. В общем, вариантов масса.
– Кажется, моё начальство убедили, что таро – это практически точная наука тарология. А это – толкование и интерпретации сродни политологии.
– Ты на политологию не гони! – рассмеялась Юля. – Её учит Каринка, в которую я тебя могу влюбить при помощи карт.
За дверью снова весело рассмеялись.
– Наука тоже может подразумевать вариативность, а тут…
– Есть, Володя, такая фигня как лженаука. Это когда какая-то область знаний хоть и является знаниями, но формально не является наукой. Это – философия, психология или у вас, юристов, криминология. Ставить тарологию сюда в один ряд – много чести. Зато это эффектно и денежно.
– Юля, а я правильно понимаю, что гадающий, как и с обычными картами, тоже может вытягивать нужную ему?
Юля улыбнулась. Люда за дверью что-то громко сказала, остальные девушки засмеялись.
– Конечно. Карты есть карты. Всё как с игральными с той лишь разницей, что в этой колоде карт физически больше.
Перетасовав колоду, Юля не глядя извлекла карту и показала Владимиру. На карте было нарисовано что-то совсем не понятное, Владимир даже приблизился.
– Это – семёрка кубков, например. Карта, намекающая на ложь рядом. Ещё она – свидетельство неуверенности в действиях, побуждающая к действиям вместе с тем. И на вопрос отвечает отрицательно. То есть если бы я спросила, стоит ли мне поцеловать Гришу Торопыгина из соседней группы, то ответ был бы нет. А если вопрос, хочет ли он моего поцелуя и ждёт ли, то выходит, что да. В общем, карта способна внести сумятицу в любой расклад. И я каждый раз думаю, сама я её достаю, или палец нащупал незаметную зазубринку на срезе. Я её губкой для ногтей шлифовала, но всё равно чувствую.
В дверь постучали.
– Ребята, выходите, всё стынет! – в голосе Люды Владимиру почудилась нотка тревоги.
– Кончайте уже! – весело добавила Лариса.
– Мы скоро!
Люда и Лариса засмеялись и отошли.
– Юля, спасибо большое. У меня последний вопрос. А что означает белая карта?
– Белая карта… – Юля улыбнулась, – как и все карты – что угодно. Белая или пустая, как ещё говорят, карта – всё та же неопределённость. На прямой вопрос она отвечает, что ответа или нет вовсе, или знать его спрашивающему не положено.
– Кто убил Джона Кеннеди?
– Ли Харви Вайнштейн, – улыбнулась Юля, – типа того, да. Выпадение белой карты может намекать на то, что гадание вообще стоит отложить до лучших времён. Однако при дополнительном раскладе белая карта как бы усиливает все соседние, играя роль вроде божьей воли или предначертания. Также считают, что бог на стороне белых карт. Она, кстати, порой бывает не одна.
– Я утром вытянул две подряд.
Юля улыбнулась.
– В моей колоде белых нет. Они вообще появились недавно: семьдесят девятая, а порой и восьмидесятая карты. Изначально это вообще типографская история: карт семьдесят восемь, на типографском листе помещается восемьдесят. Вот кто-то додумался вложить, и люди придумали таинственность и неопределённость!
Юля смешно выручила глаза, и Владимир улыбнулся. За дверью зазвенело: бокалы.
– На этих картах рекламу печатали, и люди тоже искали некие тайные смыслы, хотя их не больше, чем на этикетках от Балабановской спичечной фабрики. Ладно, пойдём.
– Спасибо, Юля.
– Обращайся.
Владимир вышел первым, Люда мгновенно схватила его за руку и утащила на кухню.
– Вовка, я сейчас слюной захлебнусь, пошли есть!
На кухне Лариса познакомила, наконец, Владимира с Кариной: та завершала превращение купленных овощей в салат. На столе – тарелки, кастрюля с брокколи, варёная курица, нарезанные помидоры. Богатый ужин. Лариса протянула ему бутылку вина.
– Вова, разливай!
Бокалов было как раз четыре. Владимир открыл бутылку и налил в каждый по чуть-чуть, а маленькую белую чашку оставил пустой. Вошла Юля.
– Ого, вот это стол! Кого женим?
– Тебя, садись, – улыбнулась Карина.
Девушки сели, Владимир поставил справа от каждой по бокалу.
– Вовка, садись, – Люда указала на свободный стул.
– Спасибо, девушки, мне пора.
– Что, даже чаю не попьёшь? – улыбнулась Лариса.
– Ну вот, – надула губки Юля, – посидел со мной в комнате и – бежать. Все вы, мужики, одинаковые!
– Я вроде и не говорил, что я какой-то особенный, – улыбнулся Владимир. – так что, звиняйте, сударыня.
Дружный смех. Люда встала.
– Я провожу.
– Ещё раз спасибо.
В коридоре Люда рассматривала стопку учебников, пока Владимир обувался.
– Люд, я могу подождать тебя внизу.
– Нет, Вовк, – Люда улыбнулась, – я у девчонок на ночь останусь.
Владимир кивнул и отпер дверь. На лестничной клетке уже включили свет.
– Спасибо, Люда. Пока.
– Пока!
Они улыбнулись друг другу, и Люда закрыла дверь.
На улице было совсем по-летнему: солнце село, а тепло. Пахла сирень, кружился тополиный пух, гуляли пары. В частном секторе, через который уже скоро шёл Владимир, играла гармонь, дымили печи и самовары. Редко-редко было слышно машины. В вечерней окраине есть что-то из детства…
Интересно, что же всё-таки значили те две белые карты? Владимир ничего не понял, но все вокруг всё поняли… Надо бы быть повнимательнее. А с десяткой жезлов интересно: Владимиру гадали во второй раз, а карта уже начала играть как-то иначе, просто Юля об этом не знала. Забавно. А вот новая колода – отличная идея.
Как только Сюзанна прибыла, к ней впереди журналистов и поклонников подбежал Владимир.
– Сюзанна, доброе утро!
– Доброе.
– Могу я вас попросить об одном действии в интересах следствия?
– Меня? – удивилась Сюзанна.
– Конечно! Вы же помогаете следствию.
Сюзанне очень не понравилась улыбка, мелькнувшая на лице Владимира. Она подумала, что на тест на алкоголь не согласится никогда.
– А что я должна сделать?
– Я вас прошу использовать новую колоду карт.
По зрителям и журналистам прокатилась волна ропота.
– Что?! – возмутилась госпожа таролог. – Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите вообще? Я… этой колодой раскладываю уже много лет! Нас многое связывает, карты помогают мне, я – картам!
Владимир улыбнулся в открытую.
– Сюзанна, простите, но вы сами утверждаете, что тарология – это точная наука. Неужели от технического средства познания истины зависит сама истина?
– Что-о? Да как вы смеете вообще! Я… я… я отказываюсь работать сегодня! И в этом виноваты вы! – Сюзанна ткнула Владимира пальцем в грудь. – Вы!
Второй тычок пришёлся на кобуру под пиджаком. Сюзанна отпрянула словно ошпаренная.
– Вы мне противны, господин следователь! Не желаю вас видеть здесь больше!
Сюзанна села обратно в машину и уехала. Толпа гудела. Журналисты сначала бросились в погоню, а затем плотным кольцом обступили Владимира.
– Господин Чудин, что это значит?!
– Вы не доверяете тарологу Сюзанне? Какие ваши доказательства?
– Господин Чудин, областной телеканал, прокомментируйте, пожалуйста!
– Господин Чудин, «Первое карповское»! Всего пару слов!
Полицейские из оцепления уже почти прорубили Владимиру проход сквозь журналистов.
– Господа, я не уполномочен давать комментарии, прошу обратиться в пресс-службу следственного управления или полиции!
Скандал. Забавный жуткий скандал. Городские телеканалы сразу же загудели. Загудел интернет. Сам того не желая, старший лейтенант Владимир Чудин вернул уже собравшуюся скатываться кривую рейтинга расследования к росту, причём весьма устойчивому. Завтра наверняка будет много зевак. Однако провокация удалась: даже если госпожа таролог не мухлюет и принципиально использует одну колоду по каким-то своим тарологическим причинам, червь сомнения для начальства есть. Осталось как-то через подполковника Фокина этого червя пересадить куда-то выше.
Подполковник Фокин и так не верил. И не понимал. История про отказ от новой колоды ему также показалась любопытной.
– Володя, – Фокин, наконец, отпил уже оставшийся чай, – хочешь посмеяться?
– Так точно, товарищ подполковник.
– Ко мне приходили майор Мартышкин и этот козёлобородый. Знаешь, что хотели?
– Моего отстранения?
– Именно! – подполковник Фокин приподнял бублик над головой. – Основанице, конечно, основательное. Но что-то у них даже для джиарщиков мозгов маловато: ты же им рейтинг поднял.
– Иван Дмитриевич, сложно сказать, какая там логика. Да и есть ли она…
– Это верно… Бублик будешь?
Старший лейтенант Чудин воспользовался скандалом на все сто: написал всю отчётность, какую только мог. Чуть-чуть подонимали журналисты через Соню Сошкину, но Владимир в очередной раз заявил, что комментарии он не даёт, а на ток-шоу не пойдёт. Пускай идёт майор Мартышкин…
Владимир шёл домой. В городе было тепло. Тепло настолько, что хотелось дождя. Ещё цвела черёмуха кое-где, но, похоже, она была побеждена. В кармане завибрировал телефон. Люда. Владимир испугался, что её номером могли воспользоваться токшоущики, хотя это и маловероятно.
– Людмила, привет!
– Привет, Вовка! – как минимум, голос точно её. – Слушай, я переночую у тебя?
– Да, пожалуйста. Через сколько тебя ждать?
– Через час. Нормально?
– Да, я как раз дома буду.
– Спасибо! Давай!
– Пока…
Владимир ускорил шаг. Дома был сравнительный порядок, но всё же. Он вымыл раковину в ванной, утреннюю чашку. На родительской кровати он постелил шёлковое постельное бельё, достал любимую подушку Людмилы. В ванной повесил её полотенце и достал её зубную щётку. Он как раз залил мяту кипятком, когда в дверь позвонили. Открыл. Улыбнулся.
– Привет!
– Привет! – Люда тоже улыбнулась и вошла.
– Всё нормально?
– Да. Да, не переживай.
Люда сняла босоножки и бросила рюкзак в угол.
– Я как раз мяту заварил, пошли.
Люда кивнула и пошла мыть руки, а Владимир – на кухню. К чаю у него были лишь окаменелые сушки и вишнёвое варенье. Однако Владимир вспомнил, что где-то в шкафу лежит НЗ – батончики. Нашлись.
Люда пришла на кухню уже не в платье, а в футболке и штанах, которые лежали на её полке в шкафу. Села. Владимир поставил перед ней чашку и конфеты.
– Люда, есть будешь? Если честно, я не собирался ничего готовить, но могу.
Она уже дожёвывала конфету.
– Если честно, ужасно хочу есть. Но я себе сама приготовлю, не беспокойся.
– Ну нет, – улыбнулся Владимир, – ты пей. Будешь яичницу?
Люда кивнула. Владимир встал и направился к холодильнику.
– А ты чего не дома?
– Да мама с Эдиком снова немного перебрали. Мама спала, когда я пришла, а Эдик не очень адекватный. Я сказала, что переночую у девчонок, но у них туса сейчас.
– Понятно.
Владимир вымыл яйца и нарезал сыр. Колбасы у него, к сожалению, никакой не было. Пока он жарил яичницу, Люда забралась на стул с ногами и достала телефон. Улыбалась и что-то писала. Владимир старался не смотреть на неё слишком часто, но моментами сдержать себя не мог: Люда улыбалась. Улыбалась…
– Вот, – он поставил перед ней тарелку с яичницей, – тебе дать перец?
– Спасибо, да!
Владимир дал. Пока Люда ела, он пил мяту и смотрел в окно. Солнце уже село, похоже.
– Эдуард к тебе больше не пристаёт?
Люда пожала плечами.
– Нет, но я стараюсь куда-то деться, когда он пьяный.
Владимир кивнул.
– Ты говори, ладно?
Теперь кивнула Люда. Она быстро доела, и Владимиру показалось, что она совершенно не наелась.
– Слушай, а хочешь ещё?
Надо бы завтра сходить, наконец, в магазин.
– Нет, Вовка, спасибо. А нальёшь ещё?
Владимир убрал тарелку и налил Люде мяту. Сел напротив.
– Ты уже завтра работаешь?
Люда кивнула.
– Да. Разбудишь меня в половину седьмого?
– Конечно.
– Приедете на мой балаган?
Люда снова кивнула.
– Думаю, да.
Люда обхватила руками колени и улыбнулась. Её телефон завибрировал, но она не обратила внимание.
– Повезло же тебе с этой фигнёй.
– И не говори, – кивнул Владимир, – на меня уже ребята косо смотрят: новые дела мне не дают, только и делаю, что гуляю с этой тарологиней да отчёты пишу.
– Мама, кстати, смотрит все эти вечерние ток-шоу. Кажется, ей нравится, что из тебя делают дурака.
Владимир вздохнул и помрачнел.
– Думаю, это рейтингово.
Люда откусила половину батончика и запила его чаем.
– А ты не смотришь?
– Нет. Зачем?
Она кивнула и доела батончик. Вздохнула. Посмотрела в окно. Владимир тоже сделал глоток мяты.
– Ладно, я – мыться.
Люда улыбнулась, встала и ушла. Владимир допил мяту и под шум воды из ванной вымыл посуду. Налил себе остатки остывшей мяты и залпом выпил. Где-то в затылке неприятно гудело.
– Вовка, – позвала Люда, – мне где?
Владимир посмотрел на стоявшую в дверях Люду.
– У родителей постелил.
Люда кивнула.
– Спасибо. Я тогда спать, спокойной ночи!
Владимир улыбнулся.
– Спокойной ночи.
Люда улыбнулась в ответ и ушла. Дверь щёлкнула. Минут десять Владимир постоял у окна, а затем вышел из квартиры и спустился к подъезду. Цвела сирень, с низины тянулся туман. Предночную тишину нарушил шум поезда вдали: московский идёт.
Владимир отдышался и вернулся домой.
Тихо. Так тихо, что Владимир слышал дыхание Людмилы через две двери. По крайней мере, ему так казалось. Владимир задёрнул шторы и, оказавшись в темноте, сел. Надо будет выпить воды.
Самым невыносимым в ночёвках Люды было для Владимира оказаться после неё в ванной комнате. Здесь физически ощущалась какая-то необыкновенная чистота, разрушать которую было очень сложно. Однако Владимир не шёл сюда первым: боялся, что после него Люде будет в ванной неприятно. Мало ли… Но надо разрушать.
Сержант Людмила Блинкевич спала в обнимку с большим плюшевым псом, который функционально скорее являлся подушкой. Владимир укрыл пятки Людмилы и поднял бретельку ночнушки ей на плечо. Теперь можно будить.
– Люда, доброе утро, – тихо, но чётко сказал он, – проснись.
Люда потянулась и открыла глаза, улыбнулась.
– Доброе утро, Вовка! Знаешь, я так хорошо спала.
Люда снова потянулась.
– Ты встанешь? Или постучать через десять минут?
– Встану.
– Яичницу будешь?
– Буду.
Владимир кивнул и ушёл на кухню. Под шкворчание масла зашумела вода в ванной. Владимир вылил на сковороду яйца, смешанные с натёртыми остатками сыра. Вода замолчала, и скоро пришла Люда, румяная, красивая и необыкновенная. Села. Владимир поставил перед ней тарелку с яичницей и чашку чая.
– Нам новую летнюю форму выдали. Буду ходить в поло и бейсболке!
– В дождь будет плохо.
Люда намотала на вилку расплавившийся сыр и съела.
– Я надеюсь, что меня снимут с Тополя и отправят в ТЦ. Вроде Тима Соколов хотел поменяться с кем-то, кто на воздухе.
Владимир кивнул: поводов видеться станет меньше, а в самом ТЦ с момента открытия ещё никого не убивали. Только кражи и, как максимум, пара драк.
– А поступать ты не надумала?
Люда погрустнела.
– Нет, Вовка. Да и мне вполне нравится. Шарик вон…
Люда улыбнулась и отпила чай. Владимир подумал, что зря поднял эту тему.
– На выпускной ставят вас?
– Ага. А ты пойдёшь?
– Да, как всегда.
Люда доела и ушла переодеваться. Владимир же поставил посуду в раковину – вечером помоет – и ушёл за галстуком.
Ожидающих великую Сюзанну заметно прибавилось. Владимир сначала решил, что он нехило поднял рейтинг шоу, но когда подъехал «Ларгус» с Соней Сошкиной и аж целым майором Мартышкиным, то стало очевидно, что дело совсем в другом. Журналисты проявляли удивительную прыть, расставляя свет и камеры, словно ждали что-то, да ещё и на вполне конкретном месте. И вот, приехала сама Сюзанна, в сопровождении продюсера Бориса и ассистентов. Сюзанна была ослепительна: в ярком загадочном платье, скрывающем мешки под глазами макияже на грани грима, в очень странной шляпе и с жезлом. Владимир подумал, что этим жезлом Сюзанна будет его отгонять. Мартышкин прыгнул к Сюзанне и расцеловал её руки в перчатках. Соня посмотрела на Владимира, и он прочитал слово «мэр» по её губам. Владимир кивнул: теперь всё понятно. Сержант Людмила Блинкевич, действительно в поло и бейсболке, улыбнулась из оцепления. Пёс Шарик скрутил хвост в боевой бублик. Лейтенант Тополь, тоже одетый в новую летнюю форму, снял неуместную фуражку и вытер пот со лба. Люди ждали.
Машина мэра, скромный «Мерседес» не первой свежести, ехал к толпе со стороны пруда. Люди оживились, кто-то начал скандировать: «Печ-кин! Печ-кин!», а Сюзанна поправила перчатки – готовилась к рукоцелованиям. Мэр города, Назар Станиславович Печкин, вышел из машины, поприветствовал толпу и встал перед Сюзанной на одно колено, действительно поцеловал руку. Они перекинулись парой любезностей, мэр встал, и к ним кинулись журналисты.
Владимиру нужно было знать, что происходит и о чём говорят. Но совершенно не хотелось. Какое-то всё происходящее необъяснимое, нереальное, невозможное… Всё же напрасно он не смотрел телевизор: он просто оказался не готов к такой реальности. И речь даже не о чудовищно циничном пиаре, а о том, что такое вообще было возможно. Здесь. Сейчас. С ним.
Мэр никогда не был краток. Выступал он часто, много и с удовольствием. Открывал всё, что только можно открыть в их сравнительно маленьком городе, залезал на каждую антенну, осуществлял личный патронаж всего, что только могло нуждаться в патронаже мэра. В общем, неумело копировал мэра Москвы во всём, в чём только мог, даже асфальт на плитку вокруг мэрии поменял. Злые языки шутили, что придёт время, когда плитка удачно окажется под рукой у недовольных граждан…
Спич Назара Станиславовича был любопытным: только несравненная Сюзанна способна помочь отыскать несчастную Марину Воеводину живой. Полиция и следком бессильны, широчайшая общественность сделала всё, что могла. Майор Мартышкин со сдвинутыми бровями глубокомысленно кивал, а несравненная Сюзанна просто стояла, потупив очи. Периодически речь мэра прерывалась бурными аплодисментами, в рамках возможностей толпы переходящими в овации, и криками «Ура Печкину!», журналисты щёлкали вспышками, продюсер Борис прилюдно потирал руки. Речь в эфире. Наверняка мэр и вечером окажется в телевизоре, уже в студии. Владимир не мог понять одного: зачем он, старший лейтенант Чудин, здесь вообще нужен? Грязью его облили заочно, дескать бездельник и противник поиска новых подходов, фиксировать ему нечего, слушать и запоминать тоже как-то не очень много приходится. Разве что посмотреть на Люду, когда она отвернётся или присядет почесать Шарика. Хорошо, что Люда всё же покинет общество лейтенанта Тополя, но плохо, что они перестанут видеться вот так…
Мэр ответил на вопросы общественности, поблагодарил за поддержку и пригласил всех на завтрашнее открытие нового секс-шопа в Первомайском районе. Пару загадочно-туманных фраз добавила Сюзанна. Даже карты не достала: халтурит. Владимир надеялся на скорейшее окончание сегодняшнего сеанса: есть дела в конторе, надо бы проведать Юру. Ребята сказали, что его отпускают под подписку о невыезде. Хоть что-то хорошее.
Когда все большие люди уехали, а любопытствующие обыватели разошлись, сержант Людмила Блинкевич загрузила служебного барбоса в «Патриот» и огляделась. С юга шли тучи, но скорый дождь совсем не чувствовался. Может, пронесёт?
– Как выходной, Людусик?
Лейтенант Тополь внезапно вырос перед Людой.
– Спасибо, товарищ…
– Пошпилилась с Вовкой? – ухмыльнулся он.
Люде захотелось дать командиру по щеке, но она сдержалась.
– Товарищ лейтенант…
– Ты ему всю встречу с мэром глазки строила!
– Послушайте, я просто…
– Шалава в погонах? В машину!
Владимир не слышал их диалога, однако по осунувшейся Люде понял: что-то не так. Люда села вперёд, а лейтенант Тополь устроился на заднем сиденье. «Патриот» задымил и укатил вслед за одной из телелетучек. Когда уехали последние журналисты, Владимир сел в следкомовскую «Приору».
– Куда едем, товарищ старший лейтенант?
– На базу.
Люда смотрела в окно. «Патриот» бежал по улице в сторону парка у набережной. Ехать ещё минут пятнадцать.
– Мы в парк что ли? – лейтенант Тополь просунул голову между Людой и водителем – сержантом Ивановым.
– Так точно, товарищ лейтенант.
Лейтенант Тополь кивнул и обратил свой взор на Люду. Люда опустила глаза и убедилась, что все пуговицы на воротнике поло застёгнуты.
– Людмила, Людмила, полюби дебила! – пропел он и растянул рот до ушей.
Людмила покосилась на Тополя:
– Вас что ли?
Лейтенант Тополь мгновенно рассвирепел.
– Завали хлебало, дура! Живо!
Люда отвернулась к окну, а Тополь откинулся на спинку сиденья. Сержант Иванов посмотрел на командира через зеркало заднего вида.
– Что-то распустил я вас, лоботрясов.
Сквозь сетку, отделяющую салон от багажника, на Тополя посмотрел пёс Шарик и несогласно заскулил. Тополь покосился на собаку.
– Повозражай у меня ещё, улюдок!
– Товарищ лейтенант, – Люда обернулась, – не называйте так собаку.
– А что? – усмехнулся Тополь. – Люда и улюдник – мне нравится! Надо ещё придумать погоняло этому придурку Чудину. Безлюдник, например!
Довольный шуткой, лейтенант Тополь расгоготался. Люда отвернулась к окну и не заплакала, хотя очень хотелось.
Соседи по отделу рассказали об абсолютно чудовищном ночном происшествии: пьяные подростки выбросили из окна восьмого этажа одного пьяницу. Владимир знал этого человека, знал почти с детства: дядя Гена был добрым и миролюбивым. Кормил голубей, вёл в рамках инвалидности вполне социальный образ жизни, работал по мере сил сторожем. Да, выпивал, но алкоголиком не был. Скорее всего он не сделал шумной компании замечание, никак их не спровоцировал. Просто оказался не в том месте и не в том время. Пьяная компания – тринадцатилетние. Все с родителями здесь. Из облцентра приехали психологи и целый уполномоченный области по правам ребёнка. Что интересно, в новостях – ни слова. Помимо политики в городе будто бы одно происшествие – убийство Марины Воеводиной. И больше ничего. Владимир наскоро составил отчёт о сегодняшней пресс-конференции мэра, начал слушать нравоучения от майора Мартышкина, но был вызван к подполковнику Фокину.
– Володя, бублик хочешь?
– Спасибо, товарищ подполковник, не хочу.
– Присаживайся. Какие новости?
Владимир кратко рассказал о визите мэра. Подполковник Фокин слушал, пил чай и поглядывал на часы: он явно спешил.
– Я вот думаю, товарищ подполковник, может, стоит из этого балагана нам самоустраниться? Хочу нормально работать.
Фокин посмотрел на Владимира несколько сурово.
– А больше ничего не хочешь?
– Хочу найти убийцу Марины Воеводиной.
Фокин улыбнулся.
– Так ищи, Володя, ищи. Ты следователь или где? А эти… – Фокин махнул рукой, – у тебя ещё долгие годы работы впереди, Володя. И пресса будет возникать. Надо уметь игнорировать.
Фокин снова посмотрел на часы.
– Иван Дмитриевич, я вас задерживаю?
– Да, Володь, прости. Там из области набежали…
Люда вряд ли придёт скоро, однако Владимир всё же сходил в магазин после работы: запасы печенья и конфет к чаю пополнены, докторская колбаса куплена. Ещё – пара яблок и горный лимонад. Лимон. Небо хмурилось: тучи заволокли город. Владимир ещё шёл к подъезду, когда первые тяжёлые капли застучали по земле. Уже у самой двери всё почернело, а из окна на лестнице Владимир видел только стену из воды да редкие росчерки самых тяжёлых капель. Спустя минут пятнадцать тьма над городом лишь сгустилась. Одно радовало: ветер был не ураганным. Электричество не отключили, и Владимир поставил чайник. Он на секунду закрыл глаза, и во внутреннем кармане пиджака загудел телефон.
– Да, Люда.
– Вовка, привет снова! – Люда была какой-то весёлой. – Слушай, там такой трындец за окном, а я в ФК. Ты не эвакуируешь меня, пожалуйста?
– Конечно, – Владимир улыбнулся, – во сколько?
– Я до десяти планировала.
– Я приеду.
– Спасибо!
Гудки. Владимир положил телефон на стол и вздохнул. Через час надо переодеться и выдвигаться за Людой.
Своего автомобиля у старшего лейтенанта Чудина не было: общественный транспорт в Карповске уже несколько лет радовал регулярной работой, а после смерти капитана Эврисфеенко не стало проблем и со служебной машиной. Да и весь город при желании можно было обойти пешком. Однако в такой дождь о применении общественного транспорта не могло быть и речи. Отцовский «Ларгус» Владимир не любил: довольно дорогая машина, белая, к тому же нет-нет, да и показывала суровый румынский норов, пускай и скрытый под тольяттинской ладьёй. Оставшаяся от недавно умершего дедушки «семёрка» была Владимиру куда более по душе. Дедушка получил машину ещё в восемьдесят девятом, новую, и всю жизнь о ней заботился. Владимиру было жалко эту машину, которую он как неопытный водитель мог разбить, однако с «Ларгусом» и тем более папой в этом смысле проблем могло быть куда больше. Владимир переоделся в джинсы, футболку и плащ, обулся в армейские ботинки, взял сапоги и плащ для Люды, зонт, и вышел в сплошную стену из воды. До гаража идти было буквально три минуты, однако Владимир промок почти насквозь. К счастью, гермопакет спас от воды вещи для Люды. В машине же было тепло и чисто. Пахло травой и чем-то из детства. Владимир осмотрел двигатель, проверил масло, подкачал колёса, запустил мотор. Выехал. Насколько возможно, проверил тормоза: скользко, но ехать быстро он и не планировал. Дорога до физкультурного комплекса МВД заняла двадцать пять минут, а по сухой дороге ехать было бы минут десять. Владимир заехал на кочку около ФК и перебежал из машины в здание.
Дежурный-сержант очень удивился посетителю – абсолютно мокрому следователю со странного вида пакетом в руке, какому-то возбуждённому и радостному.
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! – вскочил дежурный и отдал честь.
Владимир махнул рукой, дежурный сел.
– Добрый вечер! Товарищ сержант, я посижу у вас недолго?
– Конечно. Кстати, капитан Крылов в тренерской чай пьёт.
Владимир понял намёк и, поблагодарив, ушёл в тренерскую пить чай с капитаном Крыловым.
Сержант Людмила Блинкевич вышла из душа уже в нижнем белье и, как оказалось, не напрасно: в раздевалке она была не одна. Ухмылка лейтенанта Тополя будто отравляла всё вокруг. Люда поспешила прикрыться полотенцем и сделала вид, что нисколько не испугалась.
– Не стесняйся, – сказал ей Тополь, – я подожду.
– Чего подождёте, товарищ лейтенант?
Лейтенант Тополь медленно приближался.
– На улице дождь, отвезу тебя домой. Или ко мне домой, как ты захочешь.
– Не стоило так беспокоиться.
Люда медленно шла вдоль стены к выходу. Лейтенант оскалил зубы в ухмылке и подвигал бровями.
– Ну, чего ты?
– Ничего, – Люда крепче прижала к себе полотенце.
Тополь хмыкнул и пошёл на неё. Люда бросилась к двери, но она оказалась запертой. Тополь влетел в Люду сзади и вдавил в стену. Люда хотела развернуться и ударить, но не успела: лейтенант пытался сорвать с неё полотенце.
– Давай, куколка, раздевайся, чего ты ждёшь?
Люда лишь крепче прижала к себе полотенце, но лейтенант Тополь сменил вектор воздействия: Люда почувствовала, как трусики на ней опускаются.
– Нет!
Люда толкнула командира плечом и вырвалась, однако оказалась зажатой в угол. Лейтенант Тополь победно расхохотался.
– Ты не выйдешь отсюда, пока не станешь моей.
Он снова двинулся на неё. Люда одной рукой поправила одежду на себе, другой как щит прижала полотенце.
– Я лучше умру.
– Это планом мероприятий не предусмотрено, – усмехнулся он и пропел. – Люда-Люда-Люда, покажи мне груди!
Люда вжалась в стену и приготовилась к контратаке. Удар ногой был внезапным, однако преждевременным: до паха лейтенанта Тополя не хватило буквально пары сантиметров. Тополь поднял брови и встал чуть боком.
– Я закричу.
– Кричи, конечно!
И лейтенант Тополь навалился на неё.
Владимир проверил телефон: Люда сообщение так и не прочитала. 22:16 на часах. Может, она просто ещё не переоделась, но безотчётное чувство тревоги заставило Владимира выйти в коридор. И он услышал крик. Потемнело в глазах. Владимир бросился бежать. Раздевалка. Дверь. Снова крик. Заперто. Владимир бросился в мужскую, вылетел в зал и сразу же повернул в женскую.
– Люда!!!
Владимир увидел слёзы. Маленькая слезинка скатилась по Людиной щеке и упала ей на ключицу. Люда с ужасом смотрела на Владимира и не дышала. Зато дыхание лейтенанта Тополя было очень громким.
– Отойди от неё.
– Ты что тут забыл, чудила? Вышел немедленно!
– Отойди от неё сейчас же.
Лейтенант Тополь зарычал, отпустил резинку трусиков Людмилы и пошёл на Чудина.
– Ты кто такой, чтобы мне приказывать?! Старший, блин, лейтенант!
Тополь толкнул Владимира в плечо. Люда дрожала.
– Люда, не бойся! Чего ты к ней лезешь?
– Не твоё дело, – Тополь снова с силой толкнул Владимира, – я разберусь с подчинённым, не лезь!
– В запертой женской раздевалке?
Лейтенант Тополь снова с силой толкнул Чудина.
– Дай только повод, гнида, и я тебе вмажу! Дай только повод!
И Владимир повод дал: на долю секунды он потерял контроль над собой. Его ладонь превратилась в кулак и устремилась лейтенанту Тополю в челюсть. В последний миг Владимир как мог понизил скорость удара и перенаправил его противнику в плечо, однако лейтенант Тополь всё равно не устоял и упал. От звука удара опомнилась Люда: бросила полотенце, подскочила к Владимиру и прижалась к его плечу. В этот момент из зала вбежал капитан Крылов. Замер.
– Что здесь происходит?
Дворники не справлялись с потоком воды, и Владимир ехал, как говорится, по приборам. Ехал медленно. Люда сидела рядом, всхлипывала и молчала. Молчала уже несколько минут, а Владимир не знал, куда её везти. Заговорить он тоже не решался: Люда перестала плакать всего минут десять назад.
– Здорово, что ты на этой машине, – она прервала молчание, – помнишь, как твой дедушка возил нас на ней?
– Помню, – кивнул Владимир.
Люда улыбнулась.
– Так здорово было, – она повернулась к нему, и в её красных от слёз глазах мелькнула искорка надежды, – слушай, Вовка, а давай съездим как-нибудь в одно из тех волшебных мест?
– Давай. Сейчас скажи, Люд, куда тебя везти?
– У меня глаза совсем опухшие?
– Ну-у-у…
– Тогда к маме нельзя.
Владимир кивнул: колбаса всё же куплена не зря. Люда будто бы снова улыбнулась и достала из рюкзачка телефон.
– Мама, привет! – Люда старалась говорить спокойно и ровно. – Такой дождь, а я в городе. Я у Ленки останусь, хорошо? Да, давай, целую!
Люда отключила телефон. За окном лила бесконечная вода.
Дома Люда сразу же убежала в ванную, а Владимир пошёл переодеваться. Когда он снимал футболку, то с новой силой ощутил жжение на предплечье: место, куда Люда прижалась грудью, было словно ожог. Владимир потёр его и зажмурился. Вздохнул. Надо надеть старый костюм.
Совсем другие ожоги безуспешно пыталась смыть Люда: места, где лейтенант Тополь прикасался к ней, горели огнём. Люде было холодно после дождливой улицы, но она сидела под ледяным душем. Вода почти не помогала. Но где-то там, на плече, было тёплое пятно: Владимир приобнял её, когда лейтенант Тополь пытался встать. Буквально на пару секунд, чтобы капитан Крылов не успел ничего заметить. Но это тёплое пятно не жгло, оно согревало. Тепло медленно заполняло её, слабое и хрупкое, но такое… тёплое… И холодная вода его совсем не гасила. Люда дрожала, но не от холода. Ей казалось, что так она помогает теплу победить ожоги.
Яичница с колбасой и сыром готовы, чай заварен, яблоки нарезаны, конфеты ждут в вазе. Владимир даже остался немного доволен собой. Вошла Людмила. Какая-то вся синяя и уставшая, в платье его сестры, сонная…
– Садись, Люд.
– Я не хочу есть.
– Надо, Люд.
Люда села и с тоской посмотрела на уже ржавеющее яблоко.
– Но я не хочу.
– Сержант Блинкевич, это – приказ.
Люда улыбнулась и взяла вилку.
– Есть, товарищ старший лейтенант.
Владимир пожелал ей приятного аппетита, и дальше Люда ела молча. Владимир читал городские новости в телефоне: несчастная Мариночка Воеводина молит через астрал о своём спасении, несравненная Сюзанна обещает указать на похитителя и тайного поклонника девушки, полиция расследует таинственное исчезновение дорожного знака на въезде в город.
– Вовка, ешь яблоко, а то я всё съем.
– Ешь, Люда, – улыбнулся он.
Люда тоже улыбнулась. Владимир убрал пустую тарелку и налил Люде ещё чай.
– Спасибо.
– Люда… а тебя папа в Москву передумал забирать?
Люда кивнула.
– У него там второй сын родился. Игорь Тихонович Блинкевич, – голос Люды дрогнул, – они назвали его Игорем, ты представляешь?!
Владимир кивнул. И об этом он очень зря спросил.
– Всё же жаль, что не зовёт: тебе надо учиться дальше, а не…
– Ну вот что ты говоришь, а? – Людмила положила надкусанную конфету. – Куда я денусь от Шарика?
Они оба улыбнулись. Люда доела конфету и допила чай.
– Я спать. А то голова взорвётся просто…
– Иди, Люд, конечно. Спокойной ночи!
– Спокойной!
Ушла. Закрылась дверь. Владимир посидел пару минут и занялся посудой, потом сам выпил уже остывший чай. В коридоре он снял пиджак.
– Вовка! – услышал он сонный шёпот и подошёл к двери в спальню.
– Да, Люд.
Владимир приоткрыл дверь.
– Принеси мне воды, пожалуйста.
Владимир ушёл на кухню и вернулся с чашкой, вошёл.
В комнате было темно. Люда лежала укрытая простынёй. Владимир сел на колени и поставил чашку у изголовья кровати.
– Голова?
Люда кивнула.
– Сейчас пройдёт.
– Ты спи, Люд.
Она снова кивнула и улыбнулась.
– Вовка… – прошептала она.
– Да, Люд.
– А тебе достанется за то, что ты ударил Тополя?
Владимир чуть улыбнулся.
– Конечно. И вполне заслуженно.
Люда посмотрела на него.
– Спасибо.
Владимир опустил голову, а потом тоже посмотрел на неё.
– Спи и ни о чём не беспокойся. Спокойной ночи!
– И тебе.
Владимир потёр предплечье и вышел.
Больше всего на свете лейтенант патрульно-постовой службы Тополь любил красивых девушек и хороший алкоголь. Но так как на службе он этого себе позволить почти не мог, то он отдавался ещё одной своей страсти – провоцировал подростков-хулиганов, а потом от души охаживал их дубинкой или электрошокером. Схема работала почти безотказно: лейтенант Тополь при исполнении, сопротивление хулиганы оказывали, угрозы озвучивали, бой с хулиганством выигрывается.
Больше всего на свете лейтенант патрульно-постовой службы Тополь не любил отдавать деньги. Делать это, пускай и редко, но приходилось, в том числе и по итогам борьбы с хулиганством: некоторой суммы денег хватало хулигану на неслабое количество пива, время на обращение в суд не тратилось, да и зашкварно это, а сам по себе выбитый зуб или сломанный нос добавлял очки как к авторитету на улице, так и к харизме. Однако лейтенант Тополь был жаден и старался бить так, чтобы хулиган ничего не смел просить. Но по работе лейтенант Тополь больше всего не любил не это, а начальника патрульной-постовой службы города майора Тополя, его родного брата. Майор Тополь, в компании также не самого приятного лейтенанту Тополю подполковника Фокина, грозно хмурил брови.
– Вы что себе позволяете, лейтенант?
– Вы о чём, товарищ майор?
– Что произошло вчера поздно вечером в ФК?
Лейтенант Тополь изобразил растерянность.
– Старший лейтенант следственного управления Чудин ударил меня.
– А по какой причине, товарищ лейтенант? – поинтересовался Фокин.
– Спросите его сами, товарищ подполковник. Из зависти или другой личной неприязни.
Майор Тополь и подполковник Фокин переглянулись.
– И чему Чудин мог позавидовать в запертой женской раздевалке?
Теперь лейтенант Тополь изобразил нерешительную застенчивость.
– Мы с Людой Блинкевич собирались поцеловаться…
– И потому заперлись? – уточнил майор Тополь.
– Именно. Мы с Людой думали начать встречаться. Закрылись. А этот придурок Чудин вбежал в раздевалку и, не разобравшись, вломил мне!
– Скажите, товарищ лейтенант, – поинтересовался Фокин, – а вы знаете, что сержант Блинкевич сообщала о том, что вы, скажем так, оказываете ей неуместные знаки внимания?
Лейтенант Тополь заухмылялся.
– Она как девушка приличная должна немного поломаться…
– И лейтенант Платова? – строго спросил майор Тополь.
– Лейтенанта Платовой в раздевалке вчера не было, касательно инцидента с участием тупорылого Чудина я доложил всё.
Майор Тополь и подполковник Фокин вновь переглянулись.
– Спасибо, лейтенант, – сказал майор Тополь, – вы свободны.
Пока лейтенант Тополь шагал к двери, майор и подполковник в третий раз переглянулись, и Фокин кивнул.
Майор Тополь нагнал брата в коридоре.
– Я Люду у тебя забрал, не лезь к ней. И к Чудину не лезь с этой личной неприязнью.
Лейтенант Тополь толкнул майора Тополя в плечо.
– Ты какого хрена меня топишь вообще, а? Ты!
– Тише, – майор Тополь огляделся, – я лишь пытаюсь выяснить, что случилось. И потому вызвал тебя на разговор первым.
– И топишь, рисуешься перед этим подполом! Но ведь мы же братья, должны помогать друг другу!
Майор Тополь нахмурил брови.
– Много ты знаешь больно! Я и так прикрываю тебя постоянно! На тебя жалуются не только задержанные, и не только лейтенант Платова и та же сержант Блинкевич! И именно благодаря мне эти жалобы остаются устными!
– Да ладно, что они?… Не приставал я к ним. Ты кому больше веришь, мне или этим малолетним шкурам?
– Я глазам своим верю: я лично видел, как ты Платову пытался за задницу пощупать!
– Можно подумать, ты бы не пощупал, – усмехнулся лейтенант Тополь.
– Ты человек или животное? – грозно спросил майор Тополь. – Ты – человек! И офицер! Веди себя достойно!
– В форме лейтенант Платова и сержант Блинкевич слишком сексуальны, – попытался оправдаться лейтенант Тополь.
– Жениться тебе надо, дебилу, – резюмировал майор Тополь, – детишки там, лодка быта, всякое такое.
– Смешной ты, брат.
– Зато ты серьёзен! По патрульной работе на тебя тоже жалуются.
– Чудин? – предположил лейтенант.
– Да какая разница? Жалоб много. Скромнее будь! Хотя бы с коллегами!
– Чудин, тварь, – тихо сказал лейтенант Тополь, – в порошок сотру…
– Держи себя в руках лучше. Бывай.
– Бывай.
Братья хлопнули друг друга по плечу и разошлись.
Лейтенант Тополь залез в «Патриот». Сзади он был теперь не один: сержант Михайлов спал на месте за водителем.
– В парк, – буркнул Тополь.
– Товарищ лейтенант, – сержант Иванов обернулся, – маршрут сегодня…
– Ты глухой?! В парк! Я приказал!
– Так точно…
Мотор затарахтел, и «Патриот» пришёл в движение.
В парке вновь было людно. К счастью, оцепления хватало. Старший лейтенант Чудин стоял и уже рутинно ждал неинтересного ему праздника жизни. Праздник приехал: продюсеры, ассистенты, ещё какие-то люди. Скоро появилась и главная звезда медиасериала – несравненная Сюзанна. Журналисты оживились, толпа выкрикивала вопросы, Сюзанна отвечала. Владимир подошёл поближе.
– Ночью было мне во сне видение, – говорила Сюзанна, – мы должны пойти в одно место!
Владимир даже обрадовался: смена локации. Он заметил, что Сюзанна была не в туфлях, а в кроссовках. Плохо подготовилась: после закончившегося лишь под утро дождя впору было надевать рыболовецкие резиновые штаны.
Процессия неуклюже двигалась. Впереди – толпа поклонников. Гружёные минимумом аппаратуры журналисты шли следом. Замыкала процессию полиция. Владимир старался идти недалеко от Сюзанны, но слышал её он плохо. Сюзанна то и дело указывала рукой в разные стороны и рассказывала, как и что чувствовала бедная Мариночка. Только Владимир подумал, что как же это всё без карт, как Сюзанна остановилась, и откуда-то из грязи перед ней материализовался столик. Она достала колоду и начала фокусы.
– Здесь Марина пошла туда. Она села в такси? Да, она села в такси!
Толпа загудела с новой силой. Владимир ничего не слышал. Сюзанна оглашала поведанное картами трагичным голосом, люди охали.
– Завтра, друзья, жду вас на Индустриальной улице у почты! А сейчас я устала, простите…
Интересно, почему именно там? Из-за дождя продажи мороженого упали? Владимир не понял, когда и где он что-то упустил. Странно это всё. Очень странно…
Сюзанна прыгнула в приехавшую машину, толпа мгновенно рассосалась, а журналисты подбрели обратно. Их радость по поводу наличия на Индустриальной улице асфальта навела Владимира на мысль, что смена локации шоу – просьба телеканалов и прочих СМИ: не надо бегать по мокрой земле, асфальт. Да и картинка сменится. Сплошная выгода.
Владимир заметил «Патриот» наряда лейтенанта Тополя. Хотя в оцеплении его не было, к счастью. Из машины вышел лейтенант и построил странную гримасу. Владимир сказал водителю заводить мотор, а сам направился к Тополю.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант.
– Пошёл ты к чёрту, дубина.
– Чего хочешь? – нахмурился Чудин.
– Чтобы тебя выперли с позором, гниду. И…
– И крови?
– Сука, я тебе этого никогда не прощу! – оскалил зубы Тополь.
Чудин улыбнулся.
– А тебе хорошего патрулирования.
– Издевайся-издевайся, чудила!
– Я не издеваюсь.
Ушёл. Тополь собирался было плюнуть Чудину вслед, однако подошедший к нему мужчина уже с расстояния пяти метров излучал ауру богатства и власти. Лейтенант Тополь поправил фуражку, а когда мужчина подошёл совсем близко, откозырял.
– Лейтенант Тополь! Чем могу служить?
Мужчина дружелюбно протянул руку.
– Добрый день, господин лейтенант. Моё имя Борис Верховодов, я – продюсер таролога Сюзанны. Мы можем с вами побеседовать в каком-нибудь уединённом месте сегодня вечером?
– Так точно! Можем!
Лейтенант Тополь почувствовал нечто приятное в груди и ухмыльнулся.
– Прошу! – ответил майор Тополь на стук в дверь.
Вошла сержант Блинкевич, испуганная и напряжённая. Однако, заметив в кабинете ещё и подполковника Фокина, она будто бы стала чуть увереннее.
– Сержант Блинкевич по вашему приказанию явилась, – отдала честь девушка.
Некой справедливости ради майор Тополь отметил, что сержант Блинкевич была просто-таки невероятно хороша собой. Однако это обстоятельство нисколько не извиняло лейтенанта Тополя, даже наоборот.
– Садитесь, Люда.
– Спасибо, товарищ майор.
Людмила села. Майор Тополь и подполковник Фокин по традиции переглянулись.
– Люда, расскажите, что вчера произошло.
– После смены я пошла в ФК, занималась. Когда я вышла из душевой, то увидела, что в раздевалке помимо меня был лейтенант Тополь. Он предложил подвезти меня, а потом начал, извините, лапать и пытаться раздеть, не выпускал из раздевалки. Я пыталась отбиваться, а потом закричала. Прибежал старший лейтенант Чудин и… спас меня.
Людмила опустила глаза.
– Товарищ сержант, – Фокин дружелюбно улыбнулся, – старший лейтенант Чудин бил лейтенанта Тополя?
– Да, – Люда не поднимала глаза, – старший лейтенант Чудин ударил лейтенанта Тополя в плечо. Но лейтенант Тополь не отпускал меня, к тому же… – Люда посмотрела на начальство, – лейтенант Тополь его спровоцировал: толкал. А старший лейтенант Чудин ударил не сильно.
– Вы знаете, с какой силой может ударить старший лейтенант Чудин? – заинтересовался Фокин.
– Знаю, – улыбнулась Люда, – Чудин занимался карате.
– Скажите, Люда, – майор Тополь чуть наклонился вперёд, – вы не знаете, а как старший лейтенант Чудин там вообще оказался?
– Знаю, товарищ майор. Был дождь, я позвонила ему и попросила отвезти меня домой. Вовка, виновата, старший лейтенант Чудин как раз должен был приехать. Наверное, услышал мой крик и…
Люда сглотнула и замолчала.
– Скажите, Люда, – майор Тополь подёргал себя за ус, – а какие у вас отношения со старшим лейтенантом Чудиным?
– Да нормальные, – пожала плечами Люда, – мы с детства дружим.
Тополь кивнул.
– А с лейтенантом Тополем?
– Он – мой непосредственный командир в нарядах.
– А всё же?
Люда опустила глаза.
– Можете не отвечать, – сказал Фокин.
Люда кивнула.
– Лейтенант Тополь регулярно лезет ко мне.
– Кто-нибудь об этом знает?
Люда кивнула на майора Тополя.
– Так точно, товарищ подполковник. Но вчера был самый вопиющий случай.
Майор Тополь кивнул.
– Хотите что-то добавить, Люда?
Она замотала головой.
– Никак нет, товарищ майор.
– Тогда вы свободны. Перераспределим вас по ранее написанному рапорту.
Люда встала.
– Спасибо.
Вышла.
– А девочка напугана, – резюмировал Фокин.
– Мне кажется, она больше всего боится, что мы кого-нибудь накажем.
– Может, стоит? – Фокин приподнял бровь.
– Я вечером поговорю с братом.
– А я вечером жду с ответным визитом к нам.
Улица Индустриальная. Почему она? Старший лейтенант Чудин проверял за незабвенным капитаном Эврисфеенко результаты проверки друзей и знакомых пропавшей Марины Воеводиной. У школьницы, художницы и просто активной девушки их было немало, в том числе в районе Индустриальной улицы. У всех минимально подозрительных – алиби. Конечно, так или иначе произойти могло что угодно, строгой привязки к вечеру исчезновения гражданки Воеводиной нет, но… Почему эта улица? Владимир просмотрел файл с самыми подозрительными. На Индустриальной жил некий Фёдор Клименко, известный дебошир и, как говорят о таких людях в СМИ, акционист. Фёдор тоже рисовал, в основном, правда, на городских заборах, но как художник с художником он был знаком с Воеводиной. Несравненная Сюзанна поведёт завтра всех к нему? Остальные вроде не вызывают подозрений…
Зазвонил телефон на столе. Владимир давно ждал этого звонка.
– Чудин.
– Володя, – подполковник Фокин говорил по громкой связи, – зайди.
– Так точно.
Владимир положил трубку и встал. Специально прошёл мимо зеркала в коридоре – поправил галстук и воротник рубашки. Дежурный у кабинета Фокина впустил Чудина без доклада.
В кабинете был ещё и майор Тополь.
– Здравия желаю!
– Здравствуйте.
– Проходи, садись. Чай с бубликами будешь?
– Спасибо, товарищ подполковник, не буду.
Сел. Фокин и Тополь переглянулись.
– Рассказывай.
– Про вчера? Я приехал в ФК около десяти вечера. Был дождь, меня сержант Блинкевич попросила отвезти её домой. Я был с капитаном Крыловым, а потом будто бы что-то услышал и вышел в коридор. В ФК было тихо, пара человек всего. А услышал я, как зовёт на помощь сержант Блинкевич. Я побежал на голос, раздевалка была заперта. Я вошёл в зал, оттуда – в женскую.
– И что вы увидели?
– Я увидел зажатую в углу Блинкевич и лейтенанта Тополя, который, кажется, пытался её раздеть.
– С чего вы так решили?
– Его руки были… под её трусами на боках. Сержант Блинкевич сопротивлялась и плакала.
– И что вы сделали?
– Я сказал лейтенанту Тополю прекратить и отойти от сержанта Блинкевич.
– Он прекратил?
– Так точно.
– Дальше.
– Лейтенант Тополь подошёл ко мне.
– И вы его ударили.
– Так точно…
Владимир опустил глаза. Фокин скрестил руки на груди.
– Я правильно понимаю, что прямой угрозы сержанту Блинкевич уже не было?
– Да, товарищ подполковник.
– Зачем же вы это сделали? – поинтересовался Тополь.
Владимир поднял глаза.
– Не сдержался, товарищ майор. Виноват, готов понести любое наказание.
Зазвонил телефон, и подполковник поднял трубку.
– Фокин… иду, товарищ полковник.
Владимир и майор Тополь встали. Подполковник Фокин тоже поднялся.
– Прошу простить, товарищи офицеры, надо идти. Но вроде всё ясно.
Тополь кивнул, и троица направилась прочь из кабинета.
– Максим Филиппович, разрешите на пару слов? – обратился Владимир к Тополю.
– Конечно, товарищ старший лейтенант.
Они вышли на улицу и отошли от здания управления. Молчали. Владимир шёл и думал, что действительно совершенно напрасно ударил Тополя вчера. Напрасно. Опасности не было. Было помутнение. Надо держать себя в руках, даже если опасность угрожает почти раздетой Люде. Руки лейтенанта Тополя на талии Люды – нечто невероятно мерзкое… И он не сдержался…
Владимир сел на лавочку около дома неподалёку от управления. Майор Тополь стоял поодаль и смотрел на группу детей, переходившую улицу.
– У нас детский сад рядом, – пояснил Владимир, – дети ходят гулять в парк у пруда и к нам в сквер.
Майор Тополь подошёл к старшему лейтенанту Чудину и сел рядом.
– Вов, расскажи, что мой любимый братик там учудил?
Владимир вздохнул.
– О происходящем в раздевалке я и сам знаю лишь со слов сержанта Блинкевич. Я прибежал на крики о помощи. Дверь была заперта. Я через мужскую раздевалку вошёл в зал, оттуда – в женскую. Там я увидел лейтенанта Тополя в гражданской одежде и сержанта Блинкевич в нижнем белье и с полотенцем. Мне показалось, что лейтенант Тополь пытался снять с сержанта Блинкевич трусики. Как минимум, сержант Блинкевич выглядела испуганной, звала на помощь и сопротивлялась.
– И что ты сделал? – мрачно спросил майор Тополь.
– Ты знаешь, Макс. Я старался бить не сильно, прости.
– Блинкевич жаловалась на лейтенанта Тополя и ранее. Ты что-то знаешь?
Владимир кивнул.
– Люда рассказывала, что твой брат регулярно, как это модно говорить, харрасментит её. Тебе нужны конкретные примеры?
– Нет. Просто пытаюсь понять… Надя Платова тоже…
Мимо прошла старушка с авоськой.
– Если хочешь, могу рассказать историю про твоего брата и Надежду. Или про…
– Не надо, – отмахнулся майор Тополь и посмотрел на Чудина, – мы с Митричем утром пообщались с этим куском дебила и Блинкевич. Рапорт никто не пишет.
Владимир кивнул и вздохнул.
– Я понял…
– Ладно, поехал я. Давай, Вов.
– Давай, Макс, пока.
Майор Тополь ушёл. Старший лейтенант Чудин посидел ещё несколько минут и направился в управление.
Вместо чая с бубликами подполковник Фокин пил кофе с круассаном.
– Молодец, что не бил его по лицу.
– Не молодец, что в принципе ударил, – опустил голову Владимир.
Подполковник Фокин улыбнулся.
– Да ладно тебе.
– Я не должен был.
– Назад удар в любом случае не вернуть. И да, Володь: не вздумай извиняться.
– Так точно, Иван Дмитриевич…
Как только майор Тополь вернулся в свой кабинет, к нему без стука влетел довольный лейтенант Тополь и положил на стол листок.
– Это что?
– Я написал.
Майор Тополь пробежался по тексту глазами и вернул брату.
– Порви.
– Что? Максим, он меня ударил! Пускай Фокин его хоть уволит!
Майор Тополь вздохнул.
– Ты хочешь, чтобы Блинкевич в красках описала, как ты её за разные интересные места трогал?
– Я бы почитал, – ухмыльнулся лейтенант Тополь.
– А я не хочу. И твоё словоблудие видеть не хочу. Забирай и порви.
Лейтенант Тополь нахмурился.
– Я – твой брат, не забывай.
– Я всегда об этом помню.
Лейтенант Тополь громко хлопнул дверью.
Лейтенант Тополь вспомнил, как отвёл душу на двух пьяных подростках в парке, и повеселел. Завтра надо поехать в лесопарк на окраине: там его и его дубинку уже могли подзабыть. В уединённом месте было приятно – тихая музыка, мягкий свет, услужливая девушка принесла виски, а большое кожаное кресло тянуло в негу. Тополь надеялся, что продюсер Борис этого не испортит.
– Добрейший вечерочек, господин лейтенант!
– Добрый.
Продюсер развалился в соседнем кресле. Прибежала девушка, продюсер заказал себе мартини и оливки.
– Прошу простить, не знаю вашего имени-отчества.
– Руслан Филиппович, – важно представился Тополь, – но вы, Борис, зовите меня просто Руслан.
Борис очаровательно улыбнулся.
– Я заметил, господин Тополь, вы со старшим лейтенантом в контакте. Вы давно знакомы с господином Чудиным?
– С первого класса.
– О, да вы – школьные друзья?! – обрадовался продюсер.
– Ну, друзья не друзья, но знаем друг друга.
– Это замечательно! Как вы могли бы кратенько обрисовать его портрет?
Тополь удобно откинулся в кресле.
– Да козёл он, – вальяжно ответил лейтенант, – просто козёл.
– Интересненько. Расскажите поподробнее.
– Выскочка, хам, эгоист, козыряет звёздочками, не уважает коллег и женщин.
– А вы можете, господин Тополь, поведать что-нибудь любопытное. Вы же понимаете, о чём я?
Тополь широко раскинул руки на подлокотниках и улыбнулся.
– Кажется, начинаю понимать.
– Мы бы хотели подготовить о нём материалы. Вы же поможете уважаемым телезрителям узнать некоторые детальки из частной жизни господина Чудина?
– Конечно, с удовольствием. Вот только скажите, Борис, меня покажут по телевизору?
– Я не могу вам это гарантировать, – с наигранной уклончивостью ответил продюсер, – могу лишь сказать, что вы, господин Тополь, гораздо фотогеничнее этого Чудина.
От услышанного лейтенант Тополь практически просиял.
Старший лейтенант Чудин заставил себя включить ноутбук и посмотреть вечернее ток-шоу, однако загадка Индустриальной улицы не приоткрылась ни на миллиметр. Зато от переигрываний и ужимок участников и особенно ведущего начинала болеть голова. Чудин выключил трансляцию и закрыл ноутбук. Выключил свет, открыл окно. Холодный ветер пробивался сквозь горячий воздух, где-то во дворе пел соловей. Уже почти все звёзды зажглись на небе. В окне квартиры, где до развода жила семья Блинкевичей, включился свет. Незнакомый силуэт открыл холодильник и достал, кажется, молоко. Владимир допил остывший чай и ушёл. В родительской спальне он провёл рукой по подушке, которой ещё утром касалась голова самой прекрасной девушки на этой планете, и ушёл к себе. Разгадка Индустриальной улицы приближалась.
Старший лейтенант Чудин прибыл на место первым: самые ранние журналисты появились спустя десять минут. Владимир не терял время и осматривал всё вокруг, однако ничего необычного он не заметил. Всё как всегда. Но что-то должно быть не так.
К десяти часам Сюзанна, в сопровождении свиты из продюсеров и ассистентов, прибыла на место. Не выспавшаяся, тревожная и загадочная. Платье на сей раз было очень вычурным и внезапно довольно открытым. Владимир подумал, что декольте было бы уместнее во время встречи с мэром: он такое любит.
Сюзанна мрачно поприветствовала собравшихся и пошла по улице, окружённая телекамерами и фанатами. Владимир засеменил следом.
– И было мне новое видение ночью! – громко сказала она. – Мы сегодня увидим его! Его, того, кто похитил бедную Мариночку!
Владимир подумал, что превращение специалиста-таролога в пророка-гадалку ему совсем не по душе. Даже карты не достала ведь… Толпа гудела. А меж тем Сюзанна направилась к калитке во двор вполне конкретного дома – двадцать восьмого. Было не заперто.
– Сюзанна, – крикнул Владимир, – мы не можем вот так входить на частную территорию!
Гул толпы заглушил его голос, и все прошли, даже полицейские. Сюзанна подошла к двери в дом, закрыла глаза, приложила одну руку ко лбу, вторую – на дверь, замерла. Наступила тишина. Постояв так секунд десять, Сюзанна открыла глаза и постучала.
– Откройте!
Дверь открылась, и Сюзанна вошла в дом. Журналисты, самые рьяные представители толпы и полиции – следом.
– Стойте! – крикнул Владимир, но он не был услышан.
Похоже, другого варианта нет. Владимир пошёл сквозь толпу в дом. Его не пускали, ему посылали проклятия, но он вошёл. В прихожей толпились зеваки и полицейские, Владимир пошёл к спинам журналистов, едва протиснулся. Сюзанна была в комнате, с ней – несколько поклонников и невесть откуда взявшийся лейтенант Тополь. Толпа гудела и напирала на журналистов, кто-то проник в комнату вслед за Владимиром. Перед Сюзанной стояли жильцы дома – парень и девушка. Девушка явно беременная, уже на большом сроке. Как бы не перенервничала…
– Вы сами скажете нам правду! – давила Сюзанна.
– Но мне нечего скрывать, – оправдывался парень.
– Вы лжёте!
Девушка с любопытством смотрела на Сюзанну и будто бы едва скрывала улыбку. Интересно.
– Вы вообще не имеете…
– Мы можем пройти в соседнюю комнату?
– Все действия незаконны, – громко объявил Владимир, – вы имеете право никого не пускать и всех выставить вон!
Однако парень кивнул. Сюзанна, а следом и другие перешли в другую комнату. Там Сюзанна задрожала и указала на картину на стене.
– Эту картину нарисовала Мариночка! Ты… чудовище, где она?! Что ты с ней сделал?!
Сюзанна разрыдалась под камеры, а Тополь удержал одного из активистов толпы от нападения на парня. Владимир посмотрел на картину: там было нарисовано то место в парке, где до вчерашнего дня Сюзанна устраивала развлечения. Зима, вечер, обнимающаяся пара…
– Убийца! Убийца! – пронёсся ропот сквозь толпу.
Владимир обернулся. Просившиеся в комнату полицейские вот-вот начнут игру в трёхсот спартанцев.
– Убийца! Убийца! – уверенно заскандировала толпа.
Ситуация могла окончательно выйти из-под контроля. Владимир вытащил из внутреннего кармана удостоверение и раскрыл.
– Старший лейтенант Чудин, Следственный комитет, – как можно громче сказал он, – прошу взять с собой документы и проехать со мной!
Толпа вздохнула, парень посмотрел на девушку, а Сюзанна растерялась, будто не доиграла роль. Трясущейся рукой она указала на шкаф.
– А там! Там! Ещё картина! Я её вижу!
– Прошу всех, – громко сказал Владимир, – покинуть помещение, и остаться только сотрудникам полиции!
– Это произвол! – возмутился кто-то из журналистов.
– Просим не мешать проведению следственных действий, – подыграл лейтенант полиции Зуев, – попрошу всех выйти.
Владимир подошёл к Сюзанне.
– А вас, Сусанна Вениаминовна, это касается в первую очередь.
Сюзанна фыркнула и вышла. Стало тихо. Владимир подошёл к девушке и улыбнулся.
– Вы не переживайте, всё будет хорошо.
Девушка тоже улыбнулась и кивнула.
Когда Владимир и парень вышли, по толпе сначала прокатился шёпот «Арестовали…», а затем люди вновь заскандировали «Убийца!». Телевизионщики вели свои трансляции, а Сюзанна, похоже, уехала. У самого выхода со двора стояла «Приора», в которую Владимир с парнем быстро сели. Машина с трудом отъехала.
– Владимир, – представился Чудин.
Парень кивнул.
– Анатолий.
– Очень приятно. Анатолий, вы не задержаны, просто хочу задать вам пару вопросов в более спокойной обстановке.
Парень кивнул.
– А с женой надолго полиция?
– Как минимум, до вашего возвращения.
Парень снова кивнул. Дальше всю дорогу они молчали.
Владимир заполнил анкетные данные Анатолия и приготовился писать.
– Скажите, Анатолий Александрович, где вы были в день исчезновения гражданки Воеводиной?
– Дома. Моя жена это может подтвердить.
– А на следующий день?
– На работе.
– Скажите, вы были знакомы с пропавшей Воеводиной?
Анатолий отпил чай.
– Да, был.
– Расскажите подробнее, пожалуйста.
– Мы с коллегами, не знаю, как точно сказать, опекаем городской дом детского творчества. Сам я бездарен как Шилов, но мне приятно покупать детям краски.
– Простите, вы не могли бы ответить более конкретно.
– Марина занималась там, училась в художке. Мы не были близко знакомы. Марина хорошо рисует, но её никто не знал. Семья у неё, кажется, небогатая, и я заказал у Марины две картины.
– Ту, на стене, рисовала она?
– Да, это её работа. Картину я заказал в подарок жене.
– А почему именно это место там нарисовано?
Анатолий рассмеялся.
– А мы там познакомились. Я шёл домой со станции, а она въехала в меня на лыжах. Руку сломала, представляете?
Владимир улыбнулся. Но вообще интересное совпадение.
– Через год я на том же месте ей предложение сделал.
Владимир кивнул.
– А вторая картина?
– Портрет жены.
– Воеводина его с натуры писала?
– Нет, по фотографии. Настя с Мариной не были знакомы.
– Картина действительно в том шкафу?
– Да. Мы сняли и убрали её, чтобы подвигать мебель.
– Давно?
– Давно, – рассмеялся Анатолий, – с полгода она там.
– А когда картины были заказаны и написаны?
Анатолий задумался.
– Заказал я их год назад, в мае или июне. Марина писала их летом. Парк она отдала, может, в июле, портрет был готов, наверное, в августе.
– За картинами вы ездили к ней домой?
– Нет, она приносила их в ДДТ, я забирал.
– Понятно. Скажите, а сегодня вы или ваша жена ждали кого-то?
– Нет, не ждали, – Анатолий рассеянно улыбнулся, – тем более такую толпу.
Владимир встал и подошёл к окну. Анатолий допил чай.
– Вам справка на работу нужна?
– Спасибо, Владимир, я в отпуске.
Владимир кивнул и подвинул листы к Анатолию.
– Прочтите и подпишите, пожалуйста.
Анатолий быстро пробежался глазами по буквам и подписал.
– Я свободен?
– Да, но два последних момента.
– Пожалуйста.
– Анатолий, я могу вас сфотографировать?
Анатолий кивнул. Владимир сделал фото на телефон.
– Анатолий, у меня к вам просьба. Не беспокоя жену, осмотрите дом. Убедитесь, что всё на месте и ничего не появилось. Если что-то заподозрите, звоните мне, хорошо? И передавайте жене наши извинения.
– Хорошо.
– На улице стоит машина, на которой мы приехали, вас отвезут домой.
– Нет, спасибо, я на автобусе.
Владимир дал Анатолию пропуск, и они попрощались.
Забавное совпадение… Или нет? Вряд ли кому-то придёт в голову подставлять инженера-электрика… Но надо пообщаться с его женой.
От раздумий Владимира отвлёк телефонный звонок.
– Чудин.
– Дежурный Цыбульня. Товарищ старший лейтенант, к вам хочет попасть… Воеводина, Клавдия Степановна.
– Оформляйте, я сейчас приду.
Владимир вышел из кабинета и направился к выходу.
Клавдия Степановна уже ждала его. Похоже, она прибежала прямиком с работы: в брючном костюме, белой рубашке и галстуке. Строгий деловой стиль заведующей городской детской библиотеки нарушали заплаканные глаза.
– Клавдия Степановна, здравствуйте!
– Здравствуйте, Володя!
– Пойдёмте, прошу.
Владимир сделал Клавдии Степановне чай.
– Володя, это правда, что вы кого-то задержали?
– Нет, Клавдия Степановна, неправда.
Женщина кивнула.
– А мне мои все уши прожужжали. И я пришла к вам сказать, что этот человек наверняка не виноват ни в чём.
– Да, Клавдия Степановна, я знаю. Вам он не знаком, кстати?
Владимир достал телефон и показал фотографию Анатолия.
– Нет, Володя, я, кажется, его не видела.
Владимир кивнул и убрал телефон.
– Вы знаете, очень хорошо, что вы зашли. Я хотел вас расспросить о картинах Марины. Вернее, о их покупателях.
Клавдия Степановна грустно улыбнулась.
– Марина продавала картины, да. В интернете где-то, на вернисажах. За копейки, конечно, но всё равно. Очень радовалась, если картины кто-то заказывал, а не покупал готовые.
– Этот человек как раз заказал Марине две картины.
– А-а, – кивнула Клавдия Степановна, – Анатолий?
– Всё верно.
– Марина говорила о нём как-то.
– Скажите, Клавдия Степановна, Марина вела какую-то клиентскую базу? На компьютере ничего не было.
– Кажется, да.
– Вы простите… я могу прийти с обыском?
– Да, Володя, приходите, у меня методический день послезавтра, я дома.
Владимир открыл рот, чтобы предложить Клавдии Степановне ещё чай, но в этот момент громко и яростно зазвенел звонок.
– Я надеюсь, это – учебная тревога?
– Что вы, Клавдия Степановна. Учебные тревоги у нас только на бумаге проходят. Думаю, опять контакт коротнуло. Прошу вас следовать за мной.
Они вышли, Владимир запер кабинет.
Сотрудники следственного управления быстро собрались на парковке перед зданием. Тревогу почему-то не отключали. От нечего делать Владимир подписал Клавдии Степановне пропуск, чтобы она сразу возвращалась на работу.
– Ну, как дела?
Подполковник Фокин хлопнул Владимира по плечу так внезапно, что Клавдия Степановна вздрогнула.
– Не очень понятно, товарищ подполковник. Клавдия Степановна, позвольте представить: Иван Дмитриевич Фокин, наш…
Фокин улыбнулся и протянул Клавдии Степановне руку.
– Иван.
Клавдия Степановна посмотрела на Фокина и улыбнулась. Владимир подумал, что впервые видел её искренне и по-настоящему улыбающейся.
– Клава.
Она пожала руку.
– Очень приятно.
Владимир почувствовал, что ему лучше отойти, тем более что между Клавдией Степановной и подполковником Фокиным почти сразу завязался оживлённый разговор.
Когда тревогу отменили, старший лейтенант Чудин вернулся в кабинет. Составив постановление о проведении обыска, он включил компьютер и занялся изучением сообщества «Marine Terminal», которое в VK вела Марина Воеводина. Последняя публикация – за день до исчезновения: репост записи городской библиотеки о выставке карманных книг. Владимир листал ленту ниже и ниже. И вот, одна из августовских записей – довольная Марина с портретом жены Анатолия. А среди июльских записей – Марина, Анатолий и тот самый пейзаж у них в руках. Владимир на всякий случай сохранил скриншот с именами тех, кто поставил записи лайк. Хотя, большинство этих людей – подруги Марины и другие художницы, которые лайкают друг друга. Владимир пробежался по списку участников сообщества, которых, по словам очевидцев, с момента исчезновения Марины стало раз в десять больше. Появились Сюзанна, продюсер Борис с остальной свитой и внезапно Людмила Блинкевич. Владимир открыл страницу Люды и увеличил её фото – Люда в платье и в косынке, где-то в поле. Красивая.
Владимир вернулся на страницу Марины. Некая Wild Queen, одноклассница Марины Диана, постила на странице Марины все новости, сообщения и эфиры о ней. Только за сегодня – восемнадцать сообщений. Владимир подумал, что надо иметь в виду: удобная база данных в случае чего… Анатолий у Марины в друзьях. У самого Анатолия страница закрытая.
Старший лейтенант Чудин ушёл с работы в десятом часу. В городе поднялся ветер. Летал тополиный пух, откуда-то с запада угрожали молнии. Владимир прибавил шаг.
Сержант Людмила Блинкевич сидела на корточках у двери, обняв свои колени, и очень старалась не заснуть. Глаза слипались, болели ноги, болела спина, тревожно и страшно колотилось сердце. Вода в рюкзачке закончилась. Сидела она давно. Когда хлопнула дверь и послышались шаги, Люда вздрогнула: кажется, она заснула. Она глубоко вздохнула и прислушалась к шагам: он. Скоро из-за лестницы показалась голова Владимира. Владимир увидел Люду и на мгновение замер.
– Привет, – улыбнулась она.
– Привет, Люд.
Он ускорил шаг, подошёл и помог ей встать. Люда закрыла глаза и снова вздохнула.
– Что случилось?! Ты в порядке?
– Прости, Вовка, что без предупреждения. Телефон сел.
Владимир уже открывал дверь.
– Давно?
– Где-то с восьми.
– А почему ты не позвонила?
– Телефон сел…
Они вошли в квартиру. Вымыв руки, Владимир первым делом достал из ящичка в прихожей комплект ключей и вручил Людмиле.
– На. Пускай снова будут у тебя.
Люда улыбнулась и взяла ключи.
– Спасибо.
Владимир ушёл на кухню. Поставил чайник и достал конфеты. Люда мыла руки и, судя по звукам, рылась в шкафу. Пришла, в юбке и футболке, поставила заряжаться телефон и села за стол.
– Всё нормально, Люд? Что случилось?
Люда опустила глаза.
– Эдик немного перепил, и… я решила, что там лучше не оставаться.
Владимир подошёл к ней и сел рядом на одно колено.
– Люда, ты помнишь, что ты можешь сказать?
Люда кивнула, и в этот момент включился телефон: экран заморгал полученными сообщениями, а вскоре завибрировал от звонка.
– Мама.
Владимир вернулся к кухонному столу – вытащил заварку из заварочного чайника. Люда сначала хотела выйти с телефоном, но кабель питания ей не позволил. Владимир вышел в коридор.
– Да, мам, телефон разрядился.
Даже из коридора было слышно, как мама Люды ругается. Она вообще любила ругаться, в том числе на дочь.
– Нет, я у Вовки, – нехотя призналась Люда.
Ругань возобновилась с новой силой. До Владимира долетали слова «немедленно домой», «проститутка», «стыда нет» и много чего ещё. Владимир специально не вслушивался, ему и без этого было жалко Люду. Люда что-то пыталась возразить, но пробиться сквозь ругань было сложно.
– Вовка! – вдруг позвала Люда.
Владимир вернулся на кухню. Люда протягивала телефон ему.
– Поговоришь с мамой?
Владимир кивнул, взял телефон и присел на корточки, чтобы не вырывать блок питания из розетки.
– Тётя Света, здравствуйте!
– Здравствуй, Вова, – её голос был спокойным и даже будто бы доброжелательным, – прости, что Людочка на тебя свалилась.
– Да ничего, вы не переживайте…
– Ты уложи её спать, хорошо? Пускай в интернете не сидит до ночи, устала она. Проконтролируешь?
– Так точно, тёть Свет, не переживайте, – улыбнулся Владимир.
– Спасибо. Как у тебя, всё нормально?
– Сообразно обстановке. Смотрите, наверное, телевизор?
– Бывает, – рассмеялась мама Люды, – надо с этим делом завязывать. Ладно, ты тоже долго не сиди. Работаешь завтра поди?
– Работаю.
Люда встала и пошла наливать чай.
– Вот тем более. Ладно, папе-маме привет!
– Спасибо, тёть Свет, спокойной ночи!
– Спокойной!
Владимир положил телефон на шкаф возле розетки. Люда разбавила чай молоком и встала у окна. Владимир понадеялся, что молоко не пропало… Люда отпила. За окном начиналась гроза.
– Мама уже звонила Юльке и Ленке. Пришлось сказать, что я у тебя.
Владимир кивнул. Мама Людмилы по ряду причин очень ревностно относилась к пребыванию Люды вне дома, тем более у Владимира. А если бы она знала, что Люда ему нравится…
– Надеюсь, ничего. Как тебе новая группа?
– Нормально. Там ещё девочка есть, Надя Винокурова, знаешь её?
Владимир кивнул. Люда допила чай и налила себе ещё, снова с молоком.
– Мы, правда, пока дежурим близ желдорстанции. Зато Шарик при деле – работает рентгеном.
Люда улыбнулась. Владимир налил себе тоже.
– Хочешь конфету? Или есть?
Люда замотала головой. Капли застучали по стеклу. Гремело за окном.
– Помнишь, выключали свет во время грозы? А в комнате сидели вчетвером и боялись… Так страшно. А сейчас вспоминаю: было здорово.
Владимир кивнул: во время одной такой грозы он в первый и единственный раз обнял Люду. Она тогда очень испугалась молнии и грома. Было правда страшно: казалось, дом вот-вот рухнет…
– У тебя когда выходной?
– Уже не знаю… Я хотел отменить завтрашние встречи с этой гадалкой, но пресс-служба и мэрия настаивают.
– Какой-то бред это всё, конечно.
Владимир выключил свет на кухне, и за окном как раз блеснула молния. Сразу же грянул гром. Люда поёжилась.
– Я хотел посмотреть сегодняшнее ток-шоу. Вдруг что скажут интересное про якобы похитителя Воеводиной.
Люда кивнула.
– Я тогда пойду в комнату почитаю. Можно посижу у тебя?
Владимир кивнул. Люда допила чай и ушла. Вроде аккумулятор в ноутбуке заряжен: Владимир не стал включать его в сеть на всякий случай. Шоу кончилось, но запись эфира уже выложили. Сквозь гром из ванной донёсся шум воды. Владимир промотал начало эфира: зубасто-прыгучий ведущий зубоскалил на тему бегства директора птицефабрики от журналистов и призывал его явиться на эфир. Владимир почувствовал, что засыпает. Пугавший раньше гром теперь усыплял его лучше кофе. Мысль о том, что буквально в трёх метрах находилась раздетая Люда, несколько бодрила, но Владимир решительно выставил её из головы вон. Ведущий блестел очками и зубами, прыгал и анонсировал появление в студии главных гостей – таролога Сюзанны и внезапно жены Анатолия. Владимир удивился: как она решилась прийти на ток-шоу? Глаза по-прежнему слипались, хотя послушать девушку было очень интересно и наверняка полезно. Вышла несравненная Сюзанна – в ослепительном наряде, с картами и немного перекошенным лицом: гримёры, видать, перестарались. Сюзанна поприветствовала публику и спросила у карт относительно грозы вечером: карты доложили, что гроза обойдёт Карповск стороной, однако небольшой дождик всё же будет. Владимир налил себе ещё чай. Шум воды прекратился: самая прекрасная девушка на свете вытиралась. Владимир боялся закрыть глаза. В голове было мутно и неприятно. Гремел гром, капли яростно барабанили в окно. Сюзанна вещала про промахи следствия, необходимость проведения обыска дома у Анатолия, а также про то, что он знает, где Марина. Карты намекали на то, что Анатолий причастен к похищению девушки, однако главным похитителем не является. Люда вышла и ушла в комнату Владимира, закрыла дверь. Из ванной, сквозь запах грозы, пробирались необыкновенная чистота, от которой у Владимира даже перестали слипаться глаза. И как раз вовремя.
– Встречайте, – возвестил ведущий, – у нас в студии супруга подозреваемого Анатолия Гвоздикина Анастасия!
Вышла жена Анатолия Анастасия. В платье с, как почему-то очень любят некоторые беременные, до неприличия огромным декольте. Ведущий поцеловал девушке руку и усадил на диван рядом с майором Мартышкиным, который, не стесняясь никого и ничего, в это самое декольте уронил свой майорский взгляд.
Владимир пил и слушал. В целом Анастасия полностью подтверждала версию Анатолия, однако раскрыв рот слушала гадалку, которая вносила в голову девушки изрядную сумятицу. Выступила некая титулованная эксперт-психолог, о которой Владимир слышал впервые. Она рассказала об особенностях поведения мужей беременных, а потом долго и дотошно спрашивала Анастасию об их с Анатолием интимной жизни. Девушка краснела, но отвечала, и своими ответами рушила версию психолога об измене с пропавшей Воеводиной: муж агрессию не проявлял, не приставал, к текущей ситуации относился с пониманием. Психолог ещё расспрашивала об агрессии со стороны Анатолия, а на вопрос о последнем сексуальном контакте окончательно раскрасневшаяся Анастасия отказалась отвечать. Сюзанна разложила свои карты: амурные похождения Анатолия тут отсутствуют, хотя в прошлом исключать их нельзя, и они могут иметь отношение к исчезновению. Анастасия заворожённо ловила каждое слово гадалки. Вряд ли она воспринимала их как правду, но всё происходящее её явно впечатляло. Владимиру это вообще показалось странным: девушка отвечала чётко, на провокации психолога и Сюзанны не велась, однако выглядела так, будто выиграла по меньшей мере «Оскар». Всё вокруг её восхищало и восторгало, особенно Сюзанна, а если что и вызывало дискомфорт, так это майор Мартышкин, который даже подвинулся, чтобы было удобнее разглядывать грудь девушки.
Так и не добившись от Анастасии ничего сенсационного, Сюзанна разложила карты и сообщила девушке, что у неё будет мальчик, который родится в срок. Анастасия подтвердила пол ребёнка и выразила сожаление по этому поводу: ей хотелось девочку. Ток-шоу продолжил сюжет о скейтбордистах из Первомайского района, и Владимир выключил ноутбук.
Гроза за окном не утихала. Владимир ушёл к себе в комнату и увидел, что сержант Блинкевич спала сидя за его столом. Владимир подошёл: Люда спала на раскрытом втором томе красного пятитомника по уголовному праву. Владимир предельно осторожно взял Люду на руки и отнёс в родительскую спальню, где уложил на постель и укрыл пододеяльником. Люда вздохнула. Владимир улыбнулся: не разбудил. Он полюбовался ею с минуту и вышел.
В холодильнике было всего два яйца. Чудин подумал, что оно и к лучшему: он не будет шуметь сковородкой и маслом, а по дороге на работу купит и выпьет йогурт. Выпив холодный чай, Владимир ушёл в ванную бриться. Вместо электробритвы – станок: не разбудить. Однако скоро Владимир всё же почувствовал, что он не один. Обернулся. В дверях стояла и покачивалась сержант Блинкевич – растрёпанная, с сонной улыбкой.
– Привет. Я тебя разбудил?
– Доброе утро, Вовка. Нет, я что-то проснулась…
– Иди спи, Люд, – улыбнулся он.
– Ага.
Люда кивнула и вышла. Владимир умылся, сменил футболку на майку с рубашкой и постучал в спальню.
– Заходи.
Он открыл дверь и вошёл. Ветерок из открытого окна колыхал закрытые шторы. Люда лежала укрытой. Её одежда была на стуле.
– Я попрощаться. Ты спи сколько хочешь.
– Слушай…
– Да, Люд.
– А я могу остаться?
– Конечно, – улыбнулся Владимир, – ладно, я пойду. Спи, Люд, пока!
– Спасибо, – улыбнулась она, – пока!
На улице Владимир глубоко вздохнул. Вроде гроза прошла совсем недавно, а на востоке ещё виднелись уплывающие вдаль тучи, однако воздуха будто бы не хватало. Странно. Странным Владимиру показалось и то, что он чувствовал на себе чей-то взгляд. Может, это Люда дошла до кухни выпить воды и посмотрела на него? Нет, вряд ли. Её взгляд совсем не такой. Владимир осторожно посмотрел по сторонам.
К девяти на Индустриальную улицу приехала росгвардейская «шишига»: Владимир заказывал усиление.
– Здорово, мужики!
– Здравия желаем, товарищ старший лейтенант!
Чудин убедился, что росгвардейцам поставлена корректная задача, и пошёл к первым журналистам. Владимир целенаправленно подходил ко всем: предупреждал об ответственности за незаконное проникновение в жилище, ну и в целом старался отогнать прессу подальше от Анатолия и Анастасии. А вот сам к ним заглянул.
Анастасия ещё спала, Анатолий же пил кофе.
– Я очень постараюсь, чтобы всё прошло тихо и без вашего участия. И снова извините. Постараюсь завтра привести этот балаган не сюда.
– Ничего, Владимир. Жена будто бы даже рада.
– Скажите, Анатолий, я могу с ней пообщаться потом?
– Да, конечно. Она с радостью.
Владимир кивнул, отказался от кофе и покинул дом Гвоздикиных.
Пресса собиралась, зевак тоже хватало. Росгвардейцы рассредоточились вокруг дома. Подъехали продюсеры и ассистенты Сюзанны. Ровно в десять на «Солярисе» приехала и сама госпожа таролог. Владимир слушал. Поставили стол, Сюзанна начала тасовать карты. Люди гудели.
– У него что-то есть! – громко сказала она. – Обыск! Нужен обыск!
– Обыск! – вторила толпа. – Нужен обыск!
Владимир вышел из толпы.
– Господа, для проведения обыска дома у господина Гвоздикина нет никаких оснований!
– Обыск! – кричали люди. – Обыск у убийцы! Бездельник! Не мешай поискам!
Владимир подумал, что людям всё же хочется жертв и крови: Сюзанна не раз повторяла, что Марина жива, но люди всё равно кричат «Убийца!»…
К нему вышла сама Сюзанна.
– Что, Вовчик, опять голос прорезался? – улыбнулась она.
– Сюзанна, нет никаких оснований для проведения обыска.
– Карты не врут, мой друг.
Владимир постарался сделать максимально серьёзное лицо.
– Знаете, Сюзанна, за эти прекрасные дни, проведённые в вашем обществе, я убедился, что карты говорят то, что вы хотите. И зачем вы хотите нас убедить в том, что гражданин Гвоздикин имеет отношение к исчезновению гражданки Воеводиной, я не знаю.
От удивления Сюзанна раскрыла рот. Толпа загудела.
– Да как ты смеешь, мерзавец?! Ты… сомневаешься?!
– Нет, Сюзанна, я не сомневаюсь.
Толпа снова загудела, а после чьего-то призыва перешла в атаку. К дому кинулись и журналисты, но росгвардейцы сработали чётко.
– Мы требуем обыск! Мы требуем обыск!
– Если других идей нет, – громко сказал Владимир, – расходитесь.
Сюзанна повернулась к нему. Её глаза были страшными.
– Я вижу черноту в твоих глазах! Ты! Ты покрываешь тех, кто это сделал! Ты! Убийца!
Владимир чуть улыбнулся: ну вот, теперь и она…
– Убийца! Убийца! – заревела толпа.
Сюзанна хмыкнула и ушла к машине. Журналисты – следом.
– Граждане, расходитесь! – сказал в громкоговоритель один из росгвардейцев и для убедительности поправил ремень автомата на плече.
Люди ещё покричали недолго и действительно разошлись. Владимир же пошёл к Гвоздикиным.
Анастасия уже проснулась и пила какой-то отвар. Владимиру она обрадовалась.
– Ой, здравствуйте!
– Доброе утро. Простите за шум под окнами.
– Это ничего. Давайте знакомиться уже? Я – Настя!
– Владимир.
Анатолий указал на стул, и Владимир сел.
– У меня к вам просьба. Даже две. Во-первых, подумайте, куда вы можете уехать. В другой район или город. Я надеюсь, ситуация разрешится через день-два, но всё же. Во-вторых, никого не пускайте в дом. Если придут сантехники, электрики, проповедники, полиция, кто угодно – немедленно звоните мне и не впускайте без меня.
– Понял, – кивнул Анатолий.
– Всё так страшно? – спросила Анастасия.
– Нет, – Владимир улыбнулся, – но лучше подстраховаться. Я не знаю, кто и почему это делает, но Анатолия явно очень хотят приплести к исчезновению Воеводиной.
– Просто мне пишут… – Анастасия показала Владимиру телефон, – продюсер Сюзанны Борис предлагает сделать дома съёмку и подробно изложить нашу версию событий.
– Простите, Анастасия, а откуда у него ваш номер?
– Я ему сама дала когда-то.
Интересный поворот.
– Вы знакомы?
– Да, – Анастасия вдруг смутилась, – были когда-то. Я была на кастингах.
Анатолий со снисходительной улыбкой посмотрел на жену.
– Настя моя очень любит все эти шоу.
– Я ему пока не отвечала, но, может, в этом нет ничего страшного? Я не знаю. Володя, нам скрывать нечего, – и она с беспокойством посмотрела на мужа, – нам ведь нечего скрывать, правда, Толь?
Анатолий решительно кивнул.
– Правда.
– Но лучше не стоит, поверьте, – добавил Владимир.
Анастасия разочарованно вздохнула.
– Владимир, вы поговорить хотели? Я буду в комнате.
– Я скоро приду, спасибо.
Анастасия ушла.
– Может, чаю вам?
– Спасибо, не стоит. Скажите, Анатолий, не заметили ничего?
– Да нет вроде, – задумался Анатолий, – вот только напротив дома всю ночь стояла машина.
– Какая?
– Да бог знает, я не разбираюсь. Большая.
Владимир подумал, что это могло быть телевидение.
– Понял. В любом случае не выходите по вечерам. В доме есть оружие?
– Нет.
– Это хорошо. Скажите… а у вас есть враги? Может, кто-то завидует?
Анатолий развёл руками.
– Чему тут завидовать?
– Жена, – предложил свой вариант Владимир.
Анатолий кивнул.
– Настя у меня, страшилы, красавица… Но вроде всех её ухажёров я давно разогнал.
– Если придёт на ум кто-то – обязательно скажите. И Анатолий, вы не будете против, если я поговорю с Анастасией наедине?
– Пожалуйста.
– Спасибо.
Владимир зашёл в комнату и закрыл дверь. Анастасия, переодетая в платье, сидела с книгой у окна.
– Я вас слушаю.
– Я не отниму много времени, – Владимир сел рядом, – Анастасия, это не допрос. Вы можете не отвечать на мои вопросы, можете прервать разговор в любой момент, хорошо?
– Хорошо, – улыбнулась она, – как интересно!
Владимир тоже улыбнулся.
– Скажите, Анастасия, вы помните те дни, когда пропала Марина Воеводина?
– Конечно. Мой муж был дома.
– А вы знали Марину?
– Вы знаете, – Анастасия отложила книгу, – когда в новостях написали о ней, Толя сказал, что это – та девочка, что картины писала. А я и забыла её имя.
– Анатолий о ней не рассказывал?
– Нет. Если вы об этом, – Анастасия многозначительно подняла бровь, – то, судя по фоткам, Марина не в Толином вкусе.
Владимир кивнул.
– Понял. Вы говорили, что знакомы с продюсером Борисом. Это он вас позвал вчера на ток-шоу?
– Нет, мне позвонили из редакции. Там тоже был мой телефон.
– Простите, вы как-то связаны с телевидением?
Анастасия широко улыбнулась.
– Вовсе нет. Но все эти шоу я обожаю! Я была на кастинге «Зеркального сазана», но моя история им не показалась стоящей.
– А о чём вы хотели поведать миру?
– Наша главный метролог – ведьма! Она порчу наводит на людей, в том числе на меня!
– Да, жаль, что историей они не заинтересовались… А Борис?
– У Сюзанны было своё шоу «Карточный дом». Вы не смотрели? Очень круто! Я трижды проходила кастинг, но отказывали. В четвёртый раз я прошла, однако узнала, что беременна, отказалась.
– Понятно. То есть и с Сюзанной вы знакомы?
– Конечно. Она, вы только Толе не говорите, была у нас дома.
– А когда это было?
– А примерно тогда же, в марте.
– Интересно. Кто-то ещё у вас дома был?
– Да. Редакторы собеседовали меня, смотрели наш дом.
– Борис тоже здесь был?
– Нет, не был. Я прошла же. До этого на кастингах он подходил ко мне, предлагал помощь и, – Анастасия покосилась на дверь и перешла на шёпот, – щипал за попу.
– Вы отказывались?
– Даже пощёчину однажды влепила, – с достоинством ответила девушка.
– А в четвёртый раз прошли?
– Да, там было мало претенденток.
Анастасия вздохнула: кажется, Владимир её утомил.
– Анастасия, последний вопрос: а вы верите в таро и прочее?
– Конечно! – оживилась девушка. – Карты открывают нам истину! Я и сама немного гадаю, но не так здорово, как Сюзанна! Я смотрю все её выступления! Она – гений тарологии!
– Она нагадала, что ваш муж причастен к исчезновению Марины.
Анастасия опустила глаза.
– Это неправда. Я не знаю, почему она так говорит. Карты не обманывают, обманывает она. Но зачем?
– Именно это я и пытаюсь понять.
– Карты не врут… у меня нет ответа…
У Владимира был ответ, но расстраивать Анастасию ему не хотелось.
– Вы не переживайте. Ответ всегда найдётся, главное – задать вопрос. Спасибо, и извините за утомительную беседу.
– Наоборот, – улыбнулась девушка, – так здорово!
В управлении старший лейтенант Чудин подвергся нападению со стороны майора Мартышкина: дескать, опять он лезет не в своё дело и всё портит. Соня сообщила о повышении рейтингов трансляций, а также о том, что количество писем с требованием увольнения Чудина достигло первого значительного юбилея – сотни. Чудин же направил запрос по душу продюсера Бориса: мало ли. Перспективы, конечно, туманны, но чем чёрт не шутит.
Составив отчёт о явлении Сюзанны публике, Владимир прошёлся по соседям, справился о Юре и поучаствовал в опознании в качестве статиста. Опознали его. Было забавно. Всё же телевизор пагубно влияет на реальность и её восприятие…
Выслушав очередную порцию недовольства Мартышкина по телефону, Владимир ушёл домой. Интересно, Люда ещё там? Наверное, уехала или перебралась к подругам.
Однако Люда никуда не делась: сидела на кухне и читала.
– О, привет!
– Привет, Люд. Ты как?
– Я сделала два больших дела: вымыла голову и постирала всякое своё. А ты как?
– Не смотри новости, – улыбнулся Владимир.
– Поняла, – улыбнулась она.
– Ты есть хочешь? Я схожу в магазин.
– Нет, я ходила. Котлеты в холодильнике, картошка – на плите.
– Третье большое дело?
– Ага!
– Раз в магазин мне не надо… – Владимир набрался смелости, – может, пойдём погуляем? Погода хорошая и…
– Пойдём! – обрадовалась Люда. – Я только переоденусь.
– И я.
Люда встала и остановила его.
– Вовка, останься в костюме, а?
– Хорошо.
Люда улыбнулась и ушла. Владимир подумал, что один из поводов ей бывать тут – возможность надеть что-то из гардероба его сестры. У самой Люды не так много одежды, особенно прогулочного формата: мама держит дочь в строгости. Или даже в тоталитаризме…
Через пару минут Люда вышла – в футболке, юбке с вертикальными складками и в кроссовках. Красивая, вне связи с одеждой, правда.
– Пойдём!
На улице Владимир снова почувствовал чей-то взгляд. Ощущение это не прошло даже в парке у пруда: кто-то смотрел на него и Люду. Пару раз Владимиру почудился отблеск объектива… Но кто и зачем за ним следит? Люда рассказывала о новой группе, лейтенанте Громове и о том, как Шарику нравится в новой машине. Тополь не разрешал псу ездить в салоне, что было по инструкции, однако тут Шарику без проблем разрешали ездить на заднем сиденье. Люда любила своего подопечного. Порой она брала его в свой выходной погулять. Всегда переживала, что Шарика могут обидеть без неё…
Владимир купил ей мороженое. Они сели на лавочку у пруда. Чьи-то внимательные глаза следили. Владимир незаметно посмотрел по сторонам.
– Что-то ищешь, Вов?
– Нет, Люд, я так… Можно вопрос по работе?
– Давай!
– А ты смотрела эту Сюзанну? Знала её раньше?
– Смотрела. Я не очень верю во всё это, но шоу она делает интересные. Там… ты – парень, ты не поймёшь.
Владимир улыбнулся. Зашумели деревья: ветер. Люда поёжилась.
– Пошли домой?
Люда кивнула. Они встали, Владимир снял пиджак и накинул ей на плечи.
– Спасибо.
Они шли молча. Владимир высматривал свидетельства своей паранойи и даже заметил одного журналиста: за последние дни он их всех запомнил в лицо. Журналист заметил взгляд Владимира и поспешил слиться с толпой. Неужели за ним правда следят? Какой-то бред всё же… С другой стороны, самые бредовые вещи часто оказываются реальными: от помощи гадалки следствию до его прогулки с Людмилой.
– Зайдём в магазин? Хочешь чего-нибудь?
– Давай купим горный лимонад?
В магазине Владимир перестал чувствовать слежку. Они взяли бутылку лимонада и несколько вроде как сладких мандаринов. На выходе Владимир незаметно осмотрелся. Его внимание привлекли две вещи: другой знакомый журналист и чёрная Лада «Гранта Спорт». На такой машине по ночам нарушает скоростной режим лейтенант Тополь.
Дома Люда подогрела картошку с котлетами, и они поужинали. Потом пили чай. Владимир не включал ток-шоу: голова и так болела. Люда это будто бы почувствовала и в основном молчала. Переодевшись, она налила себе чай и ушла в комнату читать. Владимир тоже сменил костюм на домашнее облачение, помыл посуду и погладил пару рубашек, а Люде – футболки. За окном было ясно, но дул ветер. Невидимые глаза смотрели в окна и ждали.
В половину седьмого старший лейтенант Чудин постучал в дверь родительской.
– Рота, подъём!
Люда вроде проснулась. Через пару минут вышла, сонная, лохматая, и на запах яичницы пришла на кухню.
– Доброе утро, товарищ старший лейтенант.
– Доброе утро, товарищ сержант. Садись ешь.
Люда села. Владимир допил чай и вымыл чашку.
– Ты посуду оставь, я помою вечером. Закроешь сама?
– Да, хорошо. Уходишь уже?
Владимир кивнул:
– Пойду.
В управлении Владимира ждал интересный материал про продюсера Бориса. Борис Карлович Верховодов ещё десять лет назад носил фамилию Тучков, а сменил он её после освобождения из заключения. Судим неоднократно: мошенничество, коммерческий подкуп, по юности – насильственные действия сексуального характера. Подозревался в изнасиловании с отягчающими, но был отпущен. Интересно. Согласно характеристике, в местах заключения охотно сотрудничал с администрацией, авторитетом среди заключённых не пользовался, однако как яростного стукача с покровителями его боялись, а потому не трогали. Покровители – богатые телепродюсеры, в тени которых он крутился, пока не решил попробовать себя сольно в Карповске. Согласно справке от местных, на телевидении вёл несколько проектов, в последние годы сосредоточился на бизнесе вокруг Сюзанны, собственником которого он номинально являлся. Владимир подумал, что надо пообщаться с налоговиками. Но в целом на какие-то мысли информация наводила.
К девяти Владимир приехал на Индустриальную улицу. Росгвардейцы были на месте. Рядом с «шишигой» обосновался фургончик с мороженым. Владимир заглянул в дом Гвоздикиных: Анатолий не спал и выглядел обеспокоенным.
– Доброе утро, Анатолий.
– Доброе утро, Владимир, – прошептал Анатолий.
– Что-то стряслось? – Чудин тоже перешёл на шёпот.
Анатолий кивнул.
– Да. Утром в, простите, своём ящике для нижнего белья я нашёл… простите… женские трусы. Не Настины.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Не трогали их?
– Конечно.
– Хорошо. Балаган пройдёт – приедет группа, заберём.
Анатолий посмотрел на Владимира.
– Только пожалуйста… Настя не должна их видеть. Я очень боюсь, что она поверит в этот бред.
– Я понял, – кивнул Владимир, – придумаем.
Анатолий опустил голову.
– Если это – Марины… я… я не убивал её. И вообще не видел давно.
– Я знаю, Анатолий. Не волнуйтесь.
Чудин похлопал Анатолия по плечу и вышел. Добежав до машины, старший лейтенант Чудин составил на бланке постановление и отправил с ним водителя. Попутно позвонил подполковнику Фокину и объяснил ситуацию, тот обещал помочь.
Журналисты как раз собирались. Толпа зевак вроде снова увеличилась: нехотя Владимир поднимает рейтинг. Пора бы этот цирк закончить… В оцеплении был лейтенант Тополь: он посылал Владимиру лучи ненависти со стороны здания почты. Владимир подумал, что самое время позвонить сержанту Блинкевич.
– Привет, Вовка!
– Люда, привет. Слушай, вы в патруле или в резерве?
– В резерве пока.
– Отлично. Дай мне Громова.
Спустя пару секунд в трубке зазвучал мужской голос:
– Громов, слушаю.
– Чудин. Здорово, Коль. Приезжайте на Индустриальную часам к одиннадцати, нужна помощь. Наряд от СК будет.
– Хорошо, только Тополю скажи.
– Хорошо. Спасибо!
Экспертов Владимир позвал тоже к одиннадцати: он надеялся, что сегодня всё пройдёт быстро.
В без пяти десять приехала Сюзанна, на сей раз – на Тойоте «Камри» Следственного комитета и в сопровождении майора Мартышкина. Вышла, поприветствовала толпу и демонстративно не обратила внимание на Владимира. Люди кинулись к ней с расспросами, Сюзанна отвечала, пару раз разложила карты. Вроде всё – не по делу. Мартышкин был больше занят разглядыванием красивых девушек из толпы, Тополь следил за Сюзанной. Сюзанна повторила вопрос картам об обыске, карты подтвердили. Владимир усмехнулся: обыск действительно будет, карты не врут. Мартышкин анонсировал своё участие в вечернем ток-шоу, а Сюзанна устроила фотосессию с поклонниками. И – неожиданно всё. Мартышкин обнял Сюзанну, и чёрный «Камри» унёс их в сторону центра города. Люди, довольные фотосессией, разошлись. Недовольны были журналисты: никакой фактуры. Вся надежда – вечернее шоу. Лейтенант Тополь подошёл к Чудину и не ответил на приветствие.
– Как там Людка?
– Думаю, хорошо.
– А то ты не знаешь, чудила? – усмехнулся он и ушёл к «Патриоту».
Чудин ушёл к вернувшейся «Приоре» – за судебным решением.
Эксперты ждали в «ГАЗели». Владимир ждал на улице. Наконец, приехал патрульно-постовой «Патриот». Вышла Люда, в красивом поло, которое очень хорошо подчёркивало фигуру, подошла.
– Товарищ старший лейтенант, мы прибыли.
Владимир прошептал Люде на ухо задание. Она кивнула и пошла к машине за псом.
Анастасия допила свой отвар, и Анатолий впустил в дом Владимира, Людмилу и экспертов. Анастасия обрадовалась собаке, но потом испугалась: людей было уж очень много.
– Что-то случилось?
– Нет, – пояснил Владимир, – мы хотим проверить, можем ли мы установить в доме сигнализацию.
Эксперты с умными лицами закивали, а Люда подошла к Анастасии и улыбнулась.
– Привет! Меня Люда зовут. Может, пойдём в парк, пока они решают свои скучные вопросы?
– Настя. Пошли.
– Пёс с нами!
– Это здорово!
– Он знает много команд! Я тебе покажу.
Уже в дверях Анастасия обернулась и посмотрела на Владимира.
– Вы же не арестуете моего мужа без меня?
Люда и Шарик увели Анастасию, и буквально через пару минут лейтенант Громов привёл огородами понятых. Предмет женского интимного гардероба был извлечён из ящика и упакован. Анатолий показал и другие свои шкафы. В кармане одного из свитеров нашлись ещё одни трусики, которые красный от смущения Анатолий не опознал как принадлежащие его жене. Дальнейший осмотр ничего не дал, но Владимир опасался, что есть ещё что-то, что Сюзанна хотела найти.
– Сержант Блинкевич пишет, что они возвращаются из парка. Ускоряемся, ребята.
К возвращению Анастасии и Люды в доме остался один Владимир. Лейтенант Громов дежурил снаружи.
– Анастасия, я прощаюсь, до свидания!
– До свидания!
Она наклонилась и пожала лапу Шарику. Улыбнулась.
– Ты хороший. Приезжайте ещё!
Анастасия и Люда поцеловали друг друга в щёку.
– Мы приедем! Пока!
Люда с Шариком вышли следом за Владимиром.
– Спасибо!
– Пожалуйста.
Громов, Люда и Шарик сели в «Патриот» и уехали. По дороге к «Приоре» Владимир позвонил Клавдии Степановне.
Клавдия Степановна встречала Владимира и экспертов как гостей. Новых понятых также ждал чай. Однако больше всего её обрадовало внезапное для Владимира появление подполковника Фокина. Клавдия Степановна поприсутствовала пару минут, а потом подошла к подполковнику.
– Думаю, все без меня справятся. Иван Дмитриевич, не почаёвничаете со мной на кухне?
– С удовольствием, Клавдия Степановна.
Владимир искал. Всё самое интересное уже находил незабвенный капитан Эврисфеенко, сам Владимир лишь осматривал комнату: в тот раз суд в повторном обыске ему отказал, а сейчас всё было. Резонанс… Среди школьных тетрадей Марины Владимир нашёл то, зачем затеял обыск – базу заказов. Красивая тетрадь, раскрашенная, очевидно, самой Мариной. Внутри – даты, имена, краткие техзадания, телефоны и суммы. И, что ценно, краткие отзывы о заказчиках. Клавдию Степановну вернули из кухни на пару минут. Владимир для порядка проверил все тетради и книги, нашёл и также изъял другую тетрадь, полностью заполненную. Продавала Марина немного, однако вела свои дела очень добросовестно, просто на зависть. Владимир поблагодарил всех: обыск окончен. Лезть в одежду Марины Владимир не решился.
– Володя, я в управление, – сказал Фокин и вышел вслед за экспертами.
Владимир и мама Марины остались вдвоём.
– Володя, а хотите тоже чай?
– Нет, Клавдия Степановна, спасибо. Могу я вам пару вопросов задать?
– Да, прошу.
Владимир достал телефон и открыл фотографии изъятого у Гвоздикиных.
– Клавдия Степановна, вы меня простите… Вы не вспомните, было ли что-то такое в гардеробе Марины?
Женщина изменилась в лице.
– Да, Володя, Марина такое носила.
– Вы не проверите, на месте ли эти вещи?
– Да… я… сейчас…
Клавдия Степановна ушла в комнату дочери и вернулась через пару минут.
– Вроде нет. Но Марина могла быть в них… Володя, где это нашли?
– Простите, Клавдия Степановна, я пока не могу сказать. Мы не уверены, что это – вещи Марины.
Клавдия Степановна кивнула.
– Володя… а могу я у вас спросить? Личное. Не про вас.
– Пожалуйста.
В глазах женщины блеснул огонёк.
– Вы не знаете, Иван Дмитриевич женат?
– Нет, Клавдия Степановна, и никогда не был.
Она кивнула.
– Понимаю… Не говорите ему, что я спросила, хорошо?
– Конечно, не беспокойтесь.
Подполковник Фокин действительно никогда не имел своей семьи. Сперва служба в «Альфе», потом, после тяжёлого ранения, Следственный комитет. Сначала было опасно, потом – будто бы поздно. Фокин задумчиво погрузил бублик в чай, подержал пару секунд, достал и откусил размокшую половинку.
– Володь, случайно не помнишь, а сколько лет Клавдии Степановне?
– Тридцать восемь, товарищ подполковник.
Фокин растерянно улыбнулся и почесал седеющий висок.
– Да, староват я для неё, – задумчиво сказал он, а затем будто бы опомнился и добавил, – а что ты искал?
– Бухгалтерию Марины, товарищ подполковник.
– И как?
– Пока изучаю.
Владимир изучал. Почерк у Марины был понятным, ровным, с красивыми деталями, которые она наверняка добавляла специально. Заказчиками работ Марины были в основном местные меценаты вроде Анатолия. Марина никогда не писала фамилии, но Владимир помнил имена большинства, к тому же всегда можно было проверить телефоны. Вот Анатолий. Возле его имени – сердечко. Но это ничего плохого не значило: Марина рисовала сердечки возле имён заказчиков, которые ей нравились. Плохих заказчиков она, похоже, помечала тучкой. Возле заказчика с именем «Борис» стоял крестик, а первый его заказ был яростно заштрихован ручкой. Владимир отправил номер телефона справочникам – пускай пробьют. Всего некий Борис сделал восемь заказов, что очень много. Ещё более странным были суммы: если за первую картину, судя по следам от ручки, была заплачена средняя цена, то гонорары за последующие заказы примерно четырёхкратно превосходили стандартные таксы, а последняя сумма была прямо-таки астрономической. Странно. И из восьми заказов описание имели только первые три. Очень странно. Единственный отзыв о заказчике Борисе был также старательно заштрихован – потребуется экспертиза.
Из раздумий Владимира вырвал телефонный звонок.
– Чудин.
– Товарищ старший лейтенант, дежурный сержант Власов. К вам из полиции.
– Кто?
После короткой паузы дежурный ответил:
– Сержант Блинкевич.
– Товарищ сержант, прошу выдать товарищу сержанту пропуск и впустить, она сама дойдёт.
– Так точно!
– Спасибо.
Владимир положил трубку и убрал тетрадь в сейф. Через пару минут постучали. Дверь открылась, вошла Людмила, улыбнулась и прислонилась к дверному косяку.
– Пошли домой?
На улице снова было по-летнему жарко, и сержант Блинкевич расстегнула все пуговицы на воротнике форменного поло, вытянула из-под бейсболки косу и расплела её. Владимир купил Люде мороженое. Они шли и болтали о ерунде вроде тёплой погоды и предстоящего выпускного. Где-то поблизости был и соглядатай, но Владимир никого конкретного не замечал. Лишь чувствовал…
Они походили немного по парку и пошли домой. Люда сразу побежала под душ, а Владимир поставил чайник. Выглянул в окно. Подозрительный микроавтобус стоял во дворе. И за Гвоздикиными следят… Владимир взял пакет с мусором и пошёл выбрасывать его на улицу. Обратный маршрут положил так, чтобы была возможность увидеть и запомнить номер подозрительной машины. Всё же мало ли…
Люда уже была в домашнем, пила чай. Владимира ждали подогретые картошка и котлета.
– Спасибо, Люд.
– На улицу ходил?
– Да, мусор выбрасывал. Ты поела уже?
Владимир сел за стол.
– Съела яблоко. Не хочу больше.
Люда скоро ушла читать. Владимир хотел было включить ток-шоу, но потом передумал. За окном пел соловей. В спальне лежала с книжкой и дрыгала ногами самая прекрасная девушка на свете. Владимир вздохнул и встал, снял пиджак и вымыл посуду.
– Жарко, правда?
Владимир обернулся. Вместо футболки на Люде была его майка. Люда достала из холодильника бутылку горного лимонада, взяла чашку и унесла с собой. Дома действительно было жарко. Лето… Владимир закрыл глаза и вздохнул.
Солнце село, быстро потемнело. Люда по-прежнему читала у себя, Владимир унывал на кухне и по старинке слушал радио. Старый приёмник передавал какие-то в прямом смысле ламповые новости: достижения народного хозяйства, новые решения правительства, тревожные последние известия из загнивающих капстран. Никакой несравненной Сюзанны. После десятичасовых позывных Владимир выключил радио, надел пиджак и постучал в родительскую.
– Люда, я пойду пройдусь немного. Ты ложись спать, хорошо?
– Да, Вовка! Спокойной ночи!
– Спокойной ночи.
Владимир вышел на улицу. Слежки он не почувствовал, но для верности немного поплутал. Ночной Карповск был тихим. Возможно, готовился к выпускному. Владимир шёл быстро. Воздух немного остывал, но по-прежнему было тепло. Пахла сирень, откуда-то слышался запах черёмухи. Почти все окна в домах были тёмными: только дежурное освещение подъездов и редкие огоньки у любителей ночной активности.
– Кому не спится в ночь глухую? – тихо спросил Владимир и сам себе ответил: – Вору, волшебнику и старшему лейтенанту Чудину.
Долго ли, коротко ли, но вышел старший лейтенант Чудин к улице Индустриальной. Свет у Гвоздикиных не горел, а недалеко от дома стоял микроавтобус с высокой крышей. Стараясь оставаться в тени заборов и деревьев, Владимир подошёл к машине на минимальное расстояние. Водителя не было за рулём, но в салоне с наглухо тонированными окнами вроде как горел свет. Владимир достал телефон и без вспышки сфотографировал машину, на всякий случай запомнил номер и вдоль заборов отступил. Пошёл домой. Небо было звёздным, и Владимир смело побрёл напрямик через неосвещённый парк. Да и другая дорога – это правильно. В парке он никого не встретил, равно как и на старом кладбище. Ещё во времена детства его отца кладбище было на окраине города, теперь это – почти что самый центр.
Уже недалеко от дома Владимир свернул с пути и вскоре услышал тихие звуки гармони. Пошёл на них. Гармонист сидел на лавочке у детской площадки спиной к Владимиру. Владимир тихо подкрался.
– Нарушаем, гражданин!
Юра испуганно обернулся.
– Тьфу ты ё, Володя, напугал!
Владимир рассмеялся.
– Прости. Привет.
– Здорово.
Владимир сел рядом.
– Я – просто так. Как ты?
– Порядок, – кивнул Юра.
– Это хорошо. Не лезут к тебе?
– Нет. С мамкой нашего общего знакомого я как мог объяснился. Не простит она мне, но я ж не виноват, сама воспитала…
– Телевидение не беспокоит?
– Звонили, – кивнул Юра, – послал их куда следует.
– Это правильно.
Юра улыбнулся.
– Я не смотрю ящик, но говорят, ты телезвезда теперь.
Владимир улыбнулся:
– Не врут люди.
– Ты гляди, надо поаккуратнее с этими шакалами.
– Я гляжу. Ты, Юр, тоже потише: тебе лишнее внимание ни к чему.
– Да не играется дома…
– Понимаю. Но всё же. Ладно, пойду я. Бывай, Юр.
– Бывай, Володь.
Владимир ушёл. Гармонь ему вслед тихо запела вальс из фильма «Берегись автомобиля».
Владимир автомобиля не то, чтобы боялся, но к дежурившему во дворе его дома микроавтобусу он также подкрался под тенями деревьев. Сфотографировал и незаметно вернулся домой. Люда уже спала. Владимир чувствовал медленное и спокойное биение её сердца. Надо бы тоже спать.
Утром они снова вышли из подъезда вместе.
– Ты вечером как?
– Да надо бы к маме, – растерянно улыбнулась Люда, – я тебе напишу, если что.
– Хорошо, понял. Тогда пока!
– Пока!
До цирка Владимир забежал в управление. Пришёл ответ по номеру: сим-карта была приобретена в Санкт-Петербурге восемь лет назад, числится за сотрудником салона связи. Значит, покупатель сказал, что у него нет паспорта. Сим-карта используется в Карповске, ни к чему публично известному не привязана, пеленг отсутствует. Владимир вбил номер в свой телефон. В ВотсАпе абонента звали «Mr. Big», на аватарке – холёный мультяшный кот, данные о последнем визите отсутствуют. Ну, как минимум, человек, представившийся Марине Воеводиной как Борис, был мужчиной. Пока негусто. Но что-то.
В девять приехали первые журналисты. Владимир никак не мог понять: неужели в городе больше нечего снимать? Или журналистов так много, что они изо дня в день вынуждены снимать это? Росгвардейцы были на позициях, к началу сбора толпы приехало оцепление. С замиранием сердца Владимир заметил сержанта Людмилу Блинкевич и Шарика. Быстрым шагом к Владимиру подошёл лейтенант Громов.
– Здорово, Вов, мы на всякий пожарный.
– Привет, Коль. Спасибо.
– Если что – говори.
Громов пошёл обратно. Из другого патрульного «Патриота» вышел лейтенант Тополь и с ухмылочкой направился к Блинкевич.
– О, какие Люды! – и пропел: – Люда-Люда-Людонька, целую тебя в губоньки!
Люда хотела было отступить к машине, но решила не покидать позицию.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант.
Лейтенант Громов молниеносно переместился в пространстве, оказавшись между подчинённой и её бывшим командиром.
– Здорово, Рус.
– Здорово, Колясик! А я новую кликуху корейской кухне придумал – подлюдье!
Люда покраснела, Шарик обиженно поджал уши.
– Будь добр, поупражняйся в зубоскальстве с кем-то другим, – сурово попросил Громов.
Тополь смерил взглядом Громова, а затем посмотрел и на Чудина, который тоже теперь был между ним и Людой.
– Надеюсь, вы ещё убьёте друг друга на дуэли из-за этой.
Тополь ушёл. Чудин и Громов посмотрели друг на друга.
– Я буду стрелять в воздух, – подмигнул он Владимиру.
Владимир обернулся: Люда вроде не слышала – была уже с другой стороны от машины.
Владимир вернулся на исходную. Скоро прибыла и Сюзанна, величавая, но будто бы с похмелья. Поприветствовала толпу, достала колоду. Поднесли столик. Владимир слушал.
– Расклад поведал мне, что Марину увезли отсюда спустя день. Десятка жезлов там.
Сюзанна выпрямилась, чтобы увидеть Владимира. Владимир улыбнулся.
– Десятка жезлов, слышишь, Чудин! Подойди.
Владимир подошёл. Сюзанна протянула ему колоду и улыбнулась.
– Вытяни свою роль.
– У меня нет роли.
– Тяни, – кивнула Сюзанна и коварно улыбнулась.
Владимир посмотрел на колоду: пара карт в стопке будто бы опять на себя намекала. Владимир под прицелами камер. Вытянул верхнюю и протянул Сюзанне. Та перевернула и продемонстрировала карту публике.
– Что это значит? – недоумённо спросил кто-то.
Сюзанна посмотрела на карту и вскинула брови: карта оказалась пустой. Сюзанна нахмурилась и убрала карту в колоду.
– Ты! Ты мне мешаешь! И путаешь карты!
– Сюзанна, вы сами меня попросили, – снова улыбнулся Владимир, – раз карта вытянута, что-то она да значит.
– Ничего хорошего для тебя, ищейка! – огрызнулась она и обратилась к толпе. – Уважаемые дамы и господа, мне надо ехать. Я объявляю перерыв: завтра всех приглашаю на день выпускника, послезавтра – общероссийская онлайн-конференция тарологов. Все ссылки на моём сайте и в соцсетях! Присоединяйтесь, будет интересно!
Сюзанна не стала отвечать на вопросы собравшихся, села в машину и уехала. Чудин подумал, что шоу потеряет в рейтингах: это хорошо.
Недовольные зеваки скупили всё мороженое в фургончике и разошлись, недовольные журналисты складывали оборудование и тоже разъезжались. К Чудину подошёл Громов и махнул рукой.
– Пошли, покажу чё.
Владимир, Громов и Люда с Шариком подошли к дому Гвоздикиных. Их встретил растерянный Анатолий с ведром и тряпкой. На заборе красовалась надпись белой краской – «Убийца!».
В управлении Владимир встретил продюсера Бориса в компании майора Мартышкина: тот докладывал Сюзанночке о получении новых денежек от СК. Майор Мартышкин лишь погрозил Чудину кулаком. Когда, очевидно, Борис уехал, Мартышкин без стука влетел к Чудину в кабинет.
– Лейтенант, твои выкрутасы влетают нам в копеечку!
– Товарищ майор, давайте откажемся от услуг этих шарлатанов?
– Да как ты смеешь? – рассердился майор. – Пиар должен работать! Не мешай!
– Чей пиар, товарищ майор? СК, лично ваш, мэра? Или этих обманщиков?
– Прав Борис Карлович: этому делу давно нужен новый следователь, поголовастее тебя!
Хлопнув дверью, Мартышкин выскочил. Чудин посидел на селекторе по случаю предстоящего выпускного, получил задание и наставления, а вечером зашёл в пресс-службу.
Старший лейтенант Сошкина смотрела новости и пила кофе.
– Соня, привет!
– Привет, Вов!
– Слушай, мне нужна твоя помощь. Ты же на связи с этой Сюзанной?
– Да, – кивнула Соня.
– Я хочу с ней встретиться. Можешь позвонить?
Соня отключила звук у телевизора, достала телефон и набрала номер.
– Сусанна Вениаминовна, добрый день! Это Соня. С вами хочет поговорить старший лейтенант Чудин.
Соня передала ему телефон.
– Сюзанна, добрый день снова, Чудин.
– Добрый день.
– Я могу встретиться с вами? Мне необходимо не под камерами поговорить с вами.
– Я сегодня занята.
– Я не займу много времени.
– Через сорок минут я уезжаю на телестудию, мой адрес Сонечка знает. Успей.
Сюзанна жила в новом доме в центре города. Мэр Печкин, ещё на первом сроке, снёс целый микрорайон, на месте которого со скоростью побегов бамбука выросли новые дома. Элитные. Пару квартир для вида получил город: в одной жил сам мэр, в другой – пара замов. Остальное за немалые деньги раскупила городская богема. Территория нового квартала была обнесена забором, на въездах были шлагбаумы, проникновение внутрь – только по приглашениям или спецпропускам. Квартал, официально называвшийся «Новый Пионерский», в народе получил наименование «Собибор». Наверное, конторская «Приора» была самым дешёвым автомобилем, когда-либо бывавшим в периметре. Редкие прохожие смотрели на машину с немалым удивлением. «Приора» остановилась у единственного подъезда одного из домов, и старший лейтенант Чудин поспешил на приём: оставалось менее двадцати минут.
Сюзанна встретила его в банном халате и россыпью бигудей на голове.
– Заходи. Выпьешь?
– Спасибо, я на службе.
– Скучный ты, – неожиданно Сюзанна очень по-доброму улыбнулась, – так чего хотел?
– Знаете, Сюзанна, я не люблю детективы, ненавижу интриги и всякие кошки-мышки, а потому спрошу прямо: кто вам велел указать на дом Гвоздикиных?
– Никто. Карты.
– Сюзанна, я серьёзно. Вы гораздо лучше меня знаете, что карты не говорят ничего. Всё говорят люди. Вы сказали то, что сказали. Для чего?
– Вот что, людям нужно шоу, Володя. Что бы я ни говорила на локации, ты – молодец: рейтинги нам тянешь хорошо. Знаешь, сколько твоя контора нам дополнительно отвалила сегодня?
– Нет. А сколько из этой суммы получите лично вы?
Сюзанна не подала вида, однако Владимир понял, что задел её. Сюзанна вошла в гостиную и взяла со столика колоду карт, не ту, что она брала на эфиры. Начала тасовать.
– Напомни, кто ты там у нас? Десятка жезлов?
Сюзанна не глядя извлекла именно эту карту.
– Карточные фокусы – это эффектно.
Сюзанна улыбнулась.
– Я бы хотела сказать, что ничего сложного, но нет, пару лет пришлось попотеть. Вытяни.
Владимир вытянул ещё одну карту и показал Сюзанне. Она улыбнулась, взяла карту и показала Владимиру.
– Слушай, а ловко у тебя получается! Может, у тебя талант?
Сюзанна вернула пустую карту в колоду, а десятку жезлов положила на столик. Вновь перетасовав колоду, она разложила карты. Белая карта вновь попалась. На неё потом легла ещё одна. Закончив, Сюзанна посмотрела на получившееся.
– Да, забавный расклад. Колода, как ты видишь, новая.
– Что он значит?
Сюзанна посмотрела на него.
– Что тебе, дружок, пора валить, а мне – переодеваться и ехать. Артём! Проводи дорогого гостя!
Из управления Владимир почти сразу побрёл домой. Похоже, Люда поедет домой к себе. На смутное осознание слежки Владимир не обратил внимание: пусть следят, скрывать ему нечего. Но, похоже, надо бы сказать подполковнику. Тем более что если у дома Анатолия и Анастасии дежурили, как и предполагалось, журналисты, то микроавтобус у его дома числится за целым детективным агентством.
Дома Владимир сжевал последнюю котлету. Смотреть что-то не хотелось. Вообще же было как-то тревожно.
Всего у Владимира было три комплекта повседневной формы: Следственного комитета, Росгвардии и полиции. Следкомовскую форму он не надевал ни разу, а вот росгвардейскую и полицейскую случалось носить регулярно. Этим утром Владимир косплеил росгвардейца. К восьми утра Чудин был на площади Ленина: по традиции тут проходила линейка для сборной команды одиннадцатиклассников города. Всех лучших из лучших ещё вчера под конвоем увезли в облцентр на аналогичное мероприятие, мэр Карповска собирал худших из лучших и лучших из худших. Но, с учётом родителей, зевак, телевидения и свиты мэра, толпа планировалась солидная. Среди работавших на площади кинологов Люды не было. Владимир осмотрел подтрибунные помещения, проверил урны. Вроде всё готово. Начали собираться местные звёзды.
Росгвардейцы и полицейские были без оружия. Перцовые баллончики спрятаны от глаз, пистолеты – только у Владимира и ещё трёх офицеров. Тем удивительнее было наблюдать группу из примерно двадцати курсанток-росгвардейцев, десантировавшихся из серого ПАЗика с тонированными стёклами. Девушки, весёлые и ещё по-детски счастливые, хрупкие, с бантами в косичках и белых перчатках, стояли и смеялись. И у каждой – по чёрной дубине автомата Калашникова на плече. Владимир подумал, что женщина с оружием – самое противоестественное, самое ужасное, самое невыносимое зрелище на этой планете. И плохо, что до такого доводит жизнь. Такого не должно быть. Не может.
Одна из красавиц, чеканя шаг, подошла к Владимиру. Старшая. Отдала честь.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?
Владимир откозырял в ответ.
– Здравия желаю! Обращайтесь, товарищ курсант.
– Вы не знаете, капитан Кулик уже прибыл?
– Врать не буду: не видел. Но знаю, что должен был.
– Спасибо.
Курсант улыбнулась и убежала к остальным. Владимир побрёл к трибуне. Скоро соберутся дети, надо быть на чеку. Приехал ПАЗик с полицейским оркестром. Будто бы парад намечается… Владимир подошёл к капитану, командовавшему разгрузкой инструментов.
– Здравия желаю, товарищ капитан!
– О, привет следакам!
– За подтрибунными вас ожидают женщины с автоматами.
– Женщины с автоматами – это прекрасно! Чего они там забыли – вот вопрос…
Капитан Кулик дунул в трубу, испугав проходившую мимо журналистку, и громко рассмеялся. Владимир ушёл. Постепенно собрались выпускники: их свозили автобусами с разных концов города и ближайших пригородов. Счастливые, радостные, полные надежд и веры в будущее. Владимир не мог не думать о том, что среди детей должна была быть и Марина Воеводина, но её не было. Наверное, Клавдии Степановне сегодня особенно горько…
Около Владимира нарисовалась группа любопытных выпускниц. Девушки подошли к Владимиру почти вплотную и внимательно на него посмотрели.
– Скажите, а вы не старший лейтенант Чудин?
Владимир вытянулся и отдал честь.
– Так точно, сударыни, старший лейтенант Чудин!
Выпускницы засмеялись.
– Тот самый?
– Брат-близнец. Тот самый в Следственном комитете служит, а я – Владимир кивнул на шеврон, – росгвардеец.
Одна из девушек с недоверием сощурилась.
– Но по телевизору ничего не говорили о брате-близнеце.
– Нас разлучили в детстве.
Девушки рассмеялись и ушли.
– Я же говорила: не он, – услышал Владимир голос одной из школьниц, – тот как чурбан неотёсанный, а этот вполне себе милый!
– Не влюбись в мента, дура!
Девушки громко рассмеялись, и их голоса слились с десятками других. Владимир вздохнул. Слава – дурной союзник. Плохая или хорошая – без разницы. Быть знаменитым некрасиво. И опасно для дела.
Подтягивались дорогие гости. Мэр любил шумные толпы и эффектные мероприятия. Любил он и всяких гадалок, астрологов и ворожей, которые помогали как советом, так и напутствием. Всегда и по любому поводу. Всё это мракобесие было от души приправлено биполярщиной: каждое мало-мальски значимое открытие или мероприятие с участием мэра всенепременно освящал православный батюшка. Батюшка как раз приехал: розовощёкий, с окладистой бородой и огромным золотым крестом. И приехал не абы на чём, а на «Майбахе» – подарке анонимного богатого грешника. Прибыла и Сюзанна – яркая, стильная, какая-то молодёжная. Дети же… Дети выстроились на площади согласно схеме. Родителей немного оттеснили на края, Владимир встал на свой пост.
Прибыл мэр.
– Поприветствуем, друзья! – почти приказал зубасто-прыгучий ведущий, и дети послушно захлопали.
Мэр, проходя мимо дорогих гостей, поцеловал Сюзанне руку и встал за трибуну.
Говорил мэр долго. Спичрайтер явно постарался, однако Назар Станиславович то и дело пускался в личные воспоминания, путал слова и продолжал читать, когда забывал текст, не с того места. Дети, надо отдать им должное, слушали внимательно и почти не хихикали. Владимир ждал. Ни слова о Марине. Владимир даже не надеялся на минуту молчания, просто упомянуть. Хотя, может, оно и неуместно совсем. Но факт неоспоримый: на площади не хватало одной одиннадцатиклассницы.
Мэр закончил, аплодисменты. Что-то кратко пробухтел начальник городского отдела образования, пару слов сказал зампред горсовета. Речь Сюзанны была более яркой и воодушевляющей, хотя и тоже краткой. Батюшка поздравил всех, призвал к умеренности и молитве, возблагодарил господа за хорошую погоду. Говорили ещё несколько человек, которых Владимир не идентифицировал. А на сцену вернулся ведущий.
– Друзья, мы начинаем торжественную церемонию вручения медалей «За особые успехи в учении», а также золотой медали от города!
Выпускники зааплодировали. Вызывали их на сцену по одному, по алфавиту. Мэр жал руку и вручал медаль посолиднее, начальник гороно вручал городскую золотую и тоже жал руку, батюшка осенял омедаленных крестным знамением и с каким-то неистовством обнимал. Затем ведущий объявил о вручении комплектов федеральной медали с городской серебряной. Обладателей таких комплектов было гораздо больше, однако вся церемония заняла не более полутора часов. Мэр уехал, и на сцену вышел какой-то фольклорный ансамбль – станцевать и спеть песню. Детям явно не терпелось в свои школы – праздновать. Потом вышли оркестр и курсантки: девушки под живую музыку бодро и весело показывали приёмы обращения с оружием. Затем оркестр выступал сольно, однако успеха дуэта с курсантками повторить не смог. К часу дня всё закончилось, детей увезли. Владимир в составе ещё нескольких ответственных осмотрел опустевшую территорию и ничего подозрительного не обнаружил. Можно возвращаться в управление.
Результаты почерковедческой экспертизы не обрадовали: Марина Воеводина заштриховывала тщательно и будто бы со знанием дела. Эксперты разобрали всего пару слов, да и то их вывод был вероятностным. Слова однако были интересными: «мерзавца», «негодяй», «не смогла», «к чёрту» и «мама». Похоже, Борис девушку немало напугал. И сделал с ней что-то плохое.
– Так и будешь в этом ходить? – с улыбкой спросил Фокин.
– Так точно, товарищ подполковник.
– Ходи-ходи, тебе идёт. На меня тут кадровые наехали, зашёл порадовать тебя лично: завтра ты – выходной.
– Это только потому, что нет съёмки, товарищ подполковник.
Фокин кашлянул.
– Хоть отоспись, Володь.
Владимир кивнул.
– Посмотрим.
Отбыв вечернюю вахту в парке, Владимир сдал смену другому следователю-косплееру и побрёл домой. Достал телефон.
– Вовка, привет! – из телефона доносилась фоновая музыка.
– Люда, привет! Ты до скольки сегодня?
– До одиннадцати. Я в школе возле мамы.
– Понял. Слушай, у тебя выходной завтра?
– Да.
– У меня тоже. Если ты не занята, поехали? Как планировали.
– Ой! Поехали! Заедешь утром? Часов в восемь – поспать хочу.
– Да, договорились.
– Давай, я бегу, пока!
Люда не дождалась ответа Владимира и отключила телефон.
Владимир зашёл в магазин. Купил две бутылки горного лимонада, яблок, пару апельсинов. Подумав, зашёл в другой магазин и купил хлеб, сыр и колбасу. Можно наделать бутерброды, какие в поездку давала его мама, и взять с собой.
Дома Владимир включил радио. За окном шумно: играла музыка, вернувшиеся из школы выпускники отмечали во дворе. Владимир на всякий случай выглянул: полиции нет, но и отмечание вроде не очень бурное. А если что – он спустится.
Утро порадовало старшего лейтенанта Чудина хорошей погодой. Светило солнышко, пели птицы, осоловелые и весёлые выпускники расползались по домам после встречи рассвета. Владимир нарубил бутерброды, съел пару в качестве завтрака, налил чай в термос, сложил всё в рюкзак и вышел из дома. Будто бы следят… Дойдя до гаражей, он выкатил «семёрку», проверил всё и поехал в сторону дома Людмилы Блинкевич. Очень Владимиру не понравилась старая Шкода «Фелиция», то и дело мелькавшая в зеркале. Неведомые сыщики могли бы и менее винтажную машину подрядить… Владимир подпустил машину поближе, чтобы запомнить номер, а затем резким манёвром, благо машин было мало, ушёл во дворы. «Фелиция» сдала назад и нырнула следом, но безуспешно. Владимир оставил машину в соседнем от дома Людмилы дворе, но так, чтобы её было видно, и пошёл к дому Люды. Внезапно подозрительный микроавтобус стоял и там. Владимир сфотографировал машину и запомнил номер, а потом поспешил спрятаться: во двор медленно заехала «Фелиция». Догадались… Чтобы не оставлять машину без присмотра, Владимир открыл забрало: сел в «семёрку» и подъехал к дому Людмилы, но с другой стороны, чтобы её мама вдруг не увидела его машину в окне. «Фелиция» откатилась к другому концу двора: сделали вид, что не заметили, что Владимир их заметил.
В 7:50 вышла Люда, в платье, кедах и с рюкзачком. Огляделась. Владимир улыбнулся и помахал ей. Из микроавтобуса наблюдали.
Владимир и Люда улыбались друг другу.
– Доброе утро!
– Вовка, привет!
Владимир открыл дверь, Люда села в машину. Через пару минут они уже выезжали из дворов.
– Как дома? – осторожно спросил Владимир.
– Эдик ночью с выпускниками поцапался, – грустно ответила Люда, – кому-то дал в морду. Сам целый зато.
Люда отвернулась к окну.
– А мама?
– Жалеет его. Вовка, а чего мы тут едем?
– На Гагарина авария, – объяснил Владимир, – решил объехать на всякий случай.
Люда кивнула, а Владимир посмотрел в зеркало: похоже, «Фелиция» запуталась в проездах между гаражами и окончательно отстала. Скоро они выехали на пустынное загородное шоссе.
– Знаешь, на меня начальство давит: нужна мне вторая собака. А у мамы шумно, иногда невыносимо. Эдик Шарика ненавидел просто. Бедный он, на два дома же рос… А я, ты представляешь, отказалась от лабрадора! Такой хороший щеночек… девочка к тому же.
– Если хочешь, я поговорю с папой, дедушкина квартира пустая же.
– Нет, Володя, не надо. Дедушке твоему и так спасибо за всё…
Люда открыла окно и погладила пепельницу: ими не пользовались, и маленькая Люда прятала там конфеты.
– Тебе же по штату две положены?
– Да. Я не единственная с одной собакой, конечно, но неприятно. И сама хочу…
Леса сменились лугами. Люду разморило от солнца и свежего воздуха, и она, похоже, заснула. Владимир не знал, куда именно хотела Людмила, а потому поехал на место, которое больше всего любил сам.
Люда открыла глаза. Машина стояла в тени. Сквозь открытые окна доносилось журчание воды. Стрекотали кузнечики, пахло травами и речной свежестью. Люда потянулась и вышла из машины.
Неподалёку, также в тени, был постелен брезент. От ветра его придавливали бутылки лимонада и термос. Полиуретановый коврик висел в пакете на ветке дерева.
– Я не разбудил тебя?
Люда обернулась: Владимир поднимался от речки.
– Нет, я сама. Слушай, а бутербродов нет? Я не ела утром.
– Конечно, есть.
Владимир открыл заднюю дверь и вынул бутерброды из рюкзака. Люда сняла коврик с дерева, постелила и села. Владимир встал на колени рядом. Люда с интересом посмотрела в пакет.
– Как те!
– Я старался соблюсти стилистику, – улыбнулся Владимир.
Он налил чай в пожелтевшие от времени пластиковые чашечки. Люда улыбалась и долго гладила свою чашку. Наконец, сделала пару глотков и съела бутерброд с сыром.
– Вода тёплая?
– Да. Я думал бросить лимонад в воду остужаться, но всё, вода прогрелась, увы…
Люда кивнула и съела бутерброд с колбасой. Владимир снял пиджак, бросил на землю и сел на него, взял свой чай.
– Ещё я немного фруктов набрал.
Люда кивнула.
– Слушай, а просека та далеко отсюда?
– Километров сорок.
– Съездим потом?
Люда пересела лицом к воде и выдохнула полной грудью. Закрыла глаза. Тень от листочков играла на её невероятно прекрасном лице. Почему-то Люда сегодня казалась Владимиру особенно повышено красивой.
– Знаешь, из всех тех мест именно это – моё любимое. Хотя, тут многое поменялось, – Люда открыла глаза и сделала глоток чая, – помнишь, на том берегу рос рогоз? Твой дедушка срезал нам его, а потом мы его поджигали.
Владимир помнил, конечно.
– Здесь русло чистили пару лет назад.
– Искали трупы? – улыбнулась Людмила.
– Нет, губернаторская противопожарная программа. Ручей – источник воды при тушении пожаров в Семёновке и ещё паре сёл. Заилился…
– О, Семёновка… это оттуда твой папа спасал моего от каких-то бандитов?
– Оттуда…
Удивительно, что Люда помнила: ей лет шесть всего было. Может, её мама к чему-то вспоминала?
Люда разулась и встала.
– Я пошла по венки.
Владимир убрал бутерброды и отнёс в машину, чтобы они не достались муравьям. Посмотрел на Люду. Она была около воды. Такая тонкая и красивая… Вообще Владимиру было страшновато смотреть на Люду. Она ходила недалеко и смотрела на красивые цветочки, уже покрывавшие кусты прибрежной ежевики. Гудел наполненный ветром воздух. Где-то вдали квакнула лягушка. С поля крикнула какая-то птица. Люда улыбнулась и убежала туда. Владимир сходил за пиджаком. Он думал пойти к Люде, но потом решил не мешать ей. Он убрал коврик обратно в пакет и повесил на ветку. Бросил пиджак на пригорок у воды, сел и сделал вид, что смотрит на воду, хотя на самом деле он наблюдал за Людмилой. Солнце припекало: надо бы принести ей панамку. Спустя минут двадцать, когда солнце раскочегарилось вовсю, он реализовал свой замысел. Людмила уже плела второй.
– Вовка, а ты не умеешь?
– Нет, я не научился.
Он бросил панамку ей на голову, она улыбнулась.
– Помнишь, какая шикарная была соломенная шляпа у меня?
Владимир улыбнулся.
– Помню, конечно.
– Надеюсь, твоя сестра мне не завидовала.
– Завидовала, конечно.
Люда рассмеялась.
– Твой папа её всегда здорово одевал. Знаешь, мне всегда казалось, что дядя Гриша любил меня с Игорьком по-настоящему, но иногда хотелось быть действительно его дочкой…
– Они и сейчас тебя очень любят, Люд. И твой папа…
Люда погрустнела.
– Мой папа – акула бизнеса, блин. Уехал в свою Москву и стал богатым…
Она встала и ушла за новыми цветами. Владимир подобрал готовый венок и пошёл следом.
Люда плела и что-то напевала. Через пару минут Владимир почувствовал, что она снова стала счастливой. Скоро она доплела второй венок и надела на себя поверх панамки, первый забрала у Владимира и надела на него.
– Спасибо.
Они пошли обратно. Люда спустилась с пригорка к воде и, приподняв подол платья, вошла в реку. Вернулась. Улыбается.
– Тёплая… Вовка, отвернёшься?
Владимир отвернулся. Через минуту Люда сунула ему в руку панамку и сложенное платье, а ещё через пару секунд Владимир услышал, как Люда с радостным визгом вбежала в воду. Владимир положил платье возле пиджака и сел так, чтобы смотреть в сторону. Счастливая Люда, в одном венке, время от времени заплывала в зону его видимости, смеялась и махала рукой. Владимир улыбался ей. Дул ветер. Может, откуда-то с севера скоро придут тучи.
– Вовка, я выхожу! – крикнула Люда.
Владимир отвернулся от воды и закрыл глаза. Люда пришла, взяла платье.
– Всё, поворачивайся!
Она села рядом. Владимир открыл глаза и повернулся.
– Вода – прелесть!
Владимир посмотрел на неё. Платье уже стало мокрым и теперь плотно облегало её тело. Люда смотрела на воду и не заметила взгляда Владимира.
– Жарко в этом году, правда? Уже ежевика цветёт.
Люда обернулась и улыбнулась. Она отлепила платье со спины и талии, и Владимир теперь смотрел на неё без опасений сверх обычных.
– Да, – кивнула она, – так красиво!
Люда распустила косу и широким движением разбросала волосы. Засмеялась, Владимир незаметно отодвинулся. Запах чистого женского тела, помноженный на запах самой прекрасной девушки на свете, крепко ударил ему в голову. Все мысли, какие только можно было прогнать, Владимир прогнал. Желание схватить Люду, поднять над собой и кружить, кружить, кружить до тех пор, пока он сам не рухнет, тоже побеждено. Тем более что ноги стали ватными. Засвербило где-то ниже сердца. Само сердце сжалось. Владимир улыбнулся: забавная вещь – биология.
– Вовка…
Владимир открыл глаза и посмотрел на Люду. Она с беспокойством смотрела на него.
– Вовка, ты чего?
– Ничего, – рассеянно ответил он, – а что?
Люда улыбнулась.
– Секунду назад ты был каким-то странным. Словно у тебя вот-вот случится инсульт.
Владимир глянул куда-то в траву.
– Прости, Люд, что напугал. Всё в порядке.
– Точно?
Он кивнул. Люда по-девчачьи хмыкнула.
– Хорошо.
Люда вскочила и убежала в траву. Ветер порывисто гулял по полю. Где-то на другом берегу зашумел лес. Люда смеялась. Владимир смотрел на неё и улыбался. Сердце не отпускало, но он не боялся умереть. Всё в порядке. Вполне здоровая реакция. Наверное.
Сорвав несколько цветков, Люда прибежала и села рядом. Она вдохнула аромат одного из цветков и протянула Владимиру под нос.
– Понюхай.
Владимир плохо помнил уроки природы родного края, а потому не знал, что это. Пах цветок вкусно и в целом был красивым, но не шёл ни в какое сравнение с Людой.
– Здорово.
– Жаль, их не довезёшь. Маме.
– Можем уже ехать, наверное?
Люда посмотрела на себя и отлепила платье от груди.
– Да, я почти высохла вроде.
– Хорошо, – кивнул Владимир.
Люда сходила к машине и достала из своего рюкзака резервное льняное платье. Кажется, это его мама ей дарила. Люда подошла, и Владимир отвернулся.
– Лучше сменю форму всё же…
Краем глаза он видел тень переодевающейся Люды на траве. Девушка стояла буквально в метре от него. Наверное, он бы мог дотянуться рукой. Дотронуться.
Он встал, взял пиджак с панамкой, и они вместе направились к импровизированному столу. Люда обулась, а Владимир осторожно стряхнул муравьёв с брезента, сложил его, взял коврик, термос и бутылки. Люда сбегала на поле и сорвала ещё цветки. Владимир знал, что это – ирисы.
Просека, где дедушка любил устраивать детские посиделки с чаем, расстроила Люду: как только сошёл снег, всё вырубили, выкорчевали и сожгли. Здесь будет коттеджный город для новых дачников из облцентра. Владимир доехал до ближайшего перелеска, откуда был волшебный вид на военный аэродром, и Люда доела бутерброды. Тоже, в общем, хорошее место для пикника. Разве что ветер дул сильнее…
– Нам далеко до города?
– До твоего дома – часа полтора.
– Довезём цветы? – сощурилась Люда и приступила к яблоку.
– Обязательно. Вот только как ты объяснишь их появление?
– Наворовала в парке! – рассмеялась она.
Владимир улыбнулся: в парке таких точно нет, но мама Людмилы там не бывает.
По дороге в город Люда рассказывала о предстоящем медобследовании Шарика и незаметно для себя заснула. Владимир старался ехать спокойнее, чтобы не потревожить её сон. Её мама права: устаёт Люда… Владимир подумал, что тоже хочет спать. Но, может, он ещё успеет сделать пару дел сегодня…
Люда открыла глаза, когда они уже ехали по Карповску. Потянувшись, она улыбнулась и занялась восстановлением косы.
– Как поспала?
– Знаешь, хорошо! Свежий воздух, неровная дорога и лёгкий запах бензина творят чудеса!
– Я рад, – улыбнулся он.
Люда заплелась, скрутила косу на затылке и достала с заднего сиденья бутылку, допила лимонад.
– Вовка, я оставлю тебе то платье? Думаю, оно высохло, но на всякий случай.
– Я повешу сохнуть в любом случае.
Люда улыбнулась.
– Хорошо.
– Люд, а мама тебе ничего не скажет? Ушла в одном платье, в другом пришла.
– Да нет, она спала утром.
Скоро они подъехали к её дому. Владимир вышел из машины: микроавтобус на месте. Он открыл Люде дверь и вручил её рюкзак.
– Спасибо. Пока!
– Пока, Люд.
Люда повесила рюкзак на плечо, лихо надвинула на лоб свой венок и убежала подъезду. Обернулась и улыбнулась. Владимир тяжело вздохнул. Четыре часа. Он достал телефон и набрал номер.
– Клавдия Степановна, добрый день! Чудин. Удобно говорить вам?
– Здравствуйте, Володя. Конечно.
– Вы в библиотеке? Я могу подъехать ненадолго?
– Я сейчас дома, Володя. Подъезжайте.
– Понял вас, спасибо.
Владимир припарковался возле подъезда Клавдии Степановны и поднялся по лестнице, позвонил в дверь. Открыли.
– Проходите, Володя. Я, правда, немного спешу.
– Что-то случилось, Клавдия Степановна?
Владимир заметил, что у Клавдии Степановны было перебинтовано запястье. Женщина поймала взгляд Владимира и улыбнулась.
– Ночью разбили окно в библиотеке. Убирали осколки – порезалась немного. Скоро приедет страховой агент.
– Я правда ненадолго, Клавдия Степановна. Потом могу отвезти вас в библиотеку.
Клавдия Степановна провела Владимира на кухню.
– Володя, чай будете?
– Нет, Клавдия Степановна, спасибо. Я хотел у вас спросить: Марина никогда не рассказывала о заказчике по имени Борис?
– Нет, не припоминаю.
– А среди её окружения не припомните человека с таким именем?
– Борис Александрович Олейников, учитель физики.
Владимир кивнул.
– Вы не знаете, деньги от продажи картин… как Марина ими распоряжалась?
Клавдия Степановна улыбнулась.
– Их было не так много. Может, Марина что-то откладывала. Банк же мне не дал сведения о… – она вздохнула, – Марина покупала всякое для рисования. Какие-то деньги она отдавала в ДДТ и переводила городскому детскому дому. Глупая она у меня, наивная…
Клавдия Степановна рассмеялась.
– Это же здорово, – улыбнулся Владимир.
Клавдия Степановна стала серьёзной.
– Я в этом уже совсем не уверена. А что такое, Володя?
Владимир тоже перестал улыбаться.
– Дело в том, Клавдия Степановна, что некий Борис был крупнейшим заказчиком работ вашей дочери. И, если верить бухгалтерии Марины, заплатил ей около двухсот тысяч рублей.
Клавдия Степановна изменилась в лице.
– Что, прости?… Как это?
– Не знаю, Клавдия Степановна. Вряд ли суммы выдуманы.
– Нет… у Марины просто не могло быть таких денег. Нет…
– Клавдия Степановна, вы не волнуйтесь так. Во всём разберёмся. Могу я взять листок?
– Да, пожалуйста.
Клавдия Степановна передала ему блок для записей. Владимир достал ручку и в столбик написал несколько дат.
– Попробуйте вспомнить, не происходило ли что-то с Мариной в эти дни? Изменения настроения, может, ссоры? Что угодно.
Клавдия Степановна внимательно посмотрела на листок.
– Знаете, Володя, Марина вообще осенью была какой-то подавленной. Но последний класс, поступать… Я думала… – Клавдия Степановна уверенно ткнула пальцем в листок, – семнадцатое февраля. В этот день она из-за чего-то поругалась с Виктором. Я думала, расстанутся, переживала, а потом ничего…
– Понял. Марина не говорила, что случилось?
– Нет. Они переписывались. В телефоне Марины наверняка есть ответ.
Телефон Марины Воеводиной наверняка таил в себе ответы на очень многие вопросы, однако он пропал вместе с девушкой.
– Попробую с ним поговорить. Виктор, кстати, к вам не заходит?
– Нет. А что это за даты, Володя?
– Пока не знаю, Клавдия Степановна. Пока не знаю…
Владимир посмотрел в зеркало заднего вида: белая «Гранта» увязалась за ним ещё от дома Людмилы. Других машин вроде не было. Клавдия Степановна молчала. Ехать было недалеко – минут пятнадцать.
– Пахнет ирисами, – вдруг сказала женщина и улыбнулась.
– Они недавно были в машине, – улыбнулся Чудин.
– Я очень люблю ирисы…
Владимир остановил машину, вышел и открыл Клавдии Степановне дверь. Одна из витрин библиотеки была закрыта листами картона, а в трещинах асфальта поблёскивали мелкие осколки.
– Прошу.
Они вошли внутрь. Клавдию Степановну сразу же украл страховой агент, а сотрудницы библиотеки посмотрели на Чудина словно на ожившую статую. Слава – дурной союзник…
– Добрый день, – поздоровался Владимир.
– Добрый день, – поздоровался сзади ещё кто-то.
Владимир обернулся: подполковник Фокин.
– Чудин, а ты почему не дома, с подушкой и пультом?
– Виноват, товарищ подполковник, я случайно.
В кабинете у Клавдии Степановны был накрыт чай на троих. Стульев не хватало, и Владимир проволок себе посадочное место из подсобки. Подполковник Фокин докладывал: хулиганы опознаны, полиция общается с родителями. Как и предполагалось, ночное происшествие – дело рук выпускников. Клавдия Степановна практически насильно вручила Фокину конфету. Чудин взял добровольно.
– Вроде ведь несём свет знаний, – вздохнула она, – стараемся, что-то интересное выдумываем. А они… Ну вот заплатят родители за стекло, и что? Сами-то ничего. Эх…
Владимир ничего не понимал в искусстве, однако стиль Марины он узнавал: картина на стене, равно как и небольшой портрет президента – её кисти.
– Знаете, Клавдия Степановна, мне самому жаль, что деньги заменяют воспитание и уважение. Взять хотя бы детские комнаты милиции. Нет их сейчас. Вы правы: заплатят родители за стекло, там родители богатые, и ничего. Хоть десять библиотек разгромить можно – деньги есть. Даже в административном деле откажут: ущерб возмещён. А полиции – меньше проблем и забот. Никто с ребятами не поговорит, никто им ничего не расскажет, ничего не объяснит. Да, воспитание – дело родителей, но ведь и государства. Вот я, например, сам начинал свой путь в деле охраны правопорядка с детской комнаты милиции. И вспоминаю всех, кто там работал, с благодарностью. После армии, правда, по другой линии служил, но всё же. Да и сейчас…
Клавдия Степановна улыбнулась.
– Старомодный вы, Иван Дмитриевич!
Фокин посмотрел на Чудина.
– Товарищ подполковник печётся о благе отечества денно и нощно! К тому же с применением самых современных средств и методов.
Фокин нахмурился, но Клавдия Степановна весело рассмеялась. Улыбнулся и Иван Дмитриевич.
Чудин и Фокин вышли из библиотеки.
– Клавдия Степановна похвасталась, что ты на колёсах. Докинешь до управления?
– Конечно, товарищ подполковник, прошу.
«Семёрка» моргнула поворотниками.
– Хо-хо-хо! – заулыбался Фокин. – Вот это аппарат! Слушай, а можно я поведу?
Владимир кивнул, и они сели в машину.
Фокин радовался всякому как ребёнок: механическая коробка передач, эпоксидный набалдашник с розой, тонированные дефлекторы дверей. Обратил он внимание и на аромат ирисов. Владимир же поглядывал в зеркало заднего вида.
– Что там, Володя?
– Знаете, товарищ подполковник, меня пасут.
– Кто? – Фокин тоже посмотрел в зеркало.
– Белая «Гранта» вон, видите? Она за мной уже давно катается.
Фокин достал телефон и начал кому-то звонить.
– Здравия желаю, подполковник Фокин, СК. Скажите, пост на Фрунзенской улице на месте сейчас? Попросите остановить для проверки документов белую Ладу «Гранту», через пару минут там будет.
Владимир продиктовал номер, и Фокин повторил. В «Гранте» будто что-то почувствовали: машина перестроилась вправо и заметно отстала.
– Да, спасибо!
Фокин отключил телефон и убрал в карман.
– Самого бы не остановили за общение без гарнитуры, – улыбнулся он.
До поста ДПС «Гранта» никуда не делась и была благополучно остановлена, а Чудин и Фокин поехали дальше.
Владимир совсем не собирался в этот день на работу, но всё же зашёл. Пришла экспертиза: изъятое у Гвоздикиных было выстиранным и не имевшим каких-либо легитимационных знаков, потому выявить хоть какое-либо касательство белья к пропавшей Марине Воеводиной или кому бы то ни было ещё не представлялось возможным. Однако для игры на публику и запутывания следствия годилось вполне. Запутывание следствия запланировано на завтра: десять утра, улица Индустриальная. Для повторной экспертизы тетради требуется отправить улику в облцентр. Возможно, смысл есть. Жаль, что Марина Воеводина не вела личный дневник. Хотя, может, какие-то записи были у неё в телефоне…
До дома за Владимиром ехала уже «Фелиция».
Продюсер Борис удобно расположился в кожаном кресле и выдохнул. Солнце уже клонилось к западу, но было очень тепло. И даже то, что в стакане на журнальном столике была газировка, а не что-то другое, нисколько этот вечер не портило. Одетый в гражданское лейтенант Тополь пододвинул к креслу стул и уселся. Один из детективов открыл конверт из плотной бумаги, достал оттуда фотографии и протянул Борису. Борис поднял очки на лоб и принялся листать.
– А девочка красивенькая, – наконец, прокомментировал он, – и что же дальше?
Частный детектив протянул листок – график встреч и совместного пребывания старшего лейтенанта Чудина и сержанта Блинкевич.
– Ночевала она у него, видите, Борис? – возбуждённо ткнул пальцем Тополь.
Борис посмотрел на детектива.
– Что, даже через окошко ничего интересного не сфотографировали?
– Никак нет! – отчеканил детектив.
Борис разложил фотографии веером на столике и посмотрел на все сразу. Фото не вдохновляли: эти двое не целовались, не держались за руку и не обнимались, хотя даже холодная камера детективов не могла не уловить наличие между ними, как говорят киношники, химии.
– Не густо, совсем. И нет ничего цепляющего, господин Тополь. Хотя, форма девочке и очень идёт, господин Чудин это явно приметил.
– Сегодня, Борис, очень интересная съёмка выдалась! – не унывал Тополь.
– Мы с коллегами считаем, что объект заметил слежку! – вставил реплику детектив.
Тополь поморщился.
– Хорошо вы о нём думаете!
– Нельзя недооценивать противника! – отчеканил частный сыщик.
– Нельзя ли ближе к делу? – не выдержал Борис.
Лейтенант Тополь улыбнулся, словно готовился показать фокус, и протянул Борису новую порцию фотографий. Борис начал листать.
– И что же? И что?
– Платье! – пояснил сыщик.
– Люда уезжала с ним в одном платье, они поехали за город, и она вернулась в другом! – развил мысль Тополь.
– И что же? – Борис продолжал не понимать.
– Он порвал платье! – ухмыльнулся Тополь. – порвал…
– И что же? – Борис снова нацепил на нос очки.
– Ничего вы не понимаете, – ответил Тополь и мечтательно закатил глаза, – ох уж эти романтичные загородные потрахушки!
– Фактурка, Русланчик, скажем так, слабовата! Фоток нет, она могла залить платье, скажем, берёзовым соком. Да и по другим кадрам не заметно ни агрессии, ни унижения, ни какой-то дикой страсти. Вряд ли девочка унизилась накинутым на плечики пиджачком.
– Но что она могла делать у него дома?! – не унимался Тополь.
– Строго говоря, что угодно. Может, она – его домработница на полставки.
Однако лейтенант Тополь не желал сдаваться. Он выхватил фотографии и начал показывать дальше.
– Интересно, что сразу после Блинкевич Чудин поехал к какой-то милфе. Пробыл у неё пятнадцать минут, а потом вместе уехали.
– Интересненько. Куда?
– В библиотеку, – будничным тоном ответил Тополь.
– Куда?! А ну-ка попрошу фоточку.
Тополь передал Борису оставшиеся фотографии.
– Да, очень красивая бабца, – оценил Борис и разочарованно добавил, – вот только это – мать той пропавшей девочки.
– Разве? – удивился Тополь.
– Она, точно говорю, – и обратился к детективу, – поди, мил человек, прочь.
Сыщик стукнул каблуками и удалился. Борис вздохнул и как-то мечтательно улыбнулся.
– Да, Русик, какое-то сплошное разочарование и трата денежек впустую. Одно радует – эти расходы компенсирует сам Следственный комитет. Но всё не то, а действовать нужно уже сейчас.
– Производство следственных действий в входной, – предложил Тополь.
– Эх, господин Тополь, не государственных масштабов вы личность, – вздохнул Борис, – нужно шире. Но, думаю, и из этого что-то выжмем. А парнишек пока отзовём. Вряд ли господин Чудин решит эту девочку завтра снасильничать.
Борис усмехнулся. Тополь был не очень доволен, но тоже решил улыбнуться. Продюсер сложил все фотографии в одну стопку, поставил вертикально и разровнял.
– Ладно, спасибо, Русик. Подумаем, как и кому эту историю красивенько упаковать.
– На нашем курсе мы не будем зря терять время: лишь сорок процентов теории и целых семьдесят процентов практики! Мы разберём реальные кейсы, которые ты сможешь поместить в своё портфолио, проведём их от бизнес-идеи, смоделируем воронку продаж и красиво упакуем! Спеши, количество мест ограничено! Звони по телефону, что видишь на экране, и записывайся! Выпускникам этого года – скидки.
Владимир нахмурился: реклама всякого совсем странного добралась и до телевидения, пускай, возможно, только в интернете. Далее рекламировали какой-то энергетик. Может, это и правда то, что нужно людям. Хотя, наверное, реклама на самом деле всегда была такой.
Ток-шоу продолжилось. Какой-то психолог рассказывал гостям, что современной молодёжи ничего не надо, и они не способны на поступок. Такие же образы молодых людей – в искусстве. Почтенная дама (кажется, классная руководительница Марины Воеводиной) заметила, что дети ещё и отупели, совсем не тянутся к знаниям, не стремятся познать жизнь. Владимир улыбнулся: странно, что никто не спросил, а что она как педагог сделала для исправления ситуации. Гости и зубасто-прыгучий ведущий лишь уверенно покивали. Когда-то давно подполковник Фокин обратил внимание тогда ещё лейтенанта Чудина на то, что карповчане практически перестали убивать друг друга. Да, это очень хорошо, но каким-то парадоксальным образом люди, будто бы став гуманными, сделались менее человечными. Оказалось гораздо проще решить все вопросы деньгами, записать дисс или просто устроить микротравлю в интернете. А вот физическое взаимодействие – на минимуме. Да, область хвалит за почти стопроцентную раскрываемость (найти бы убийцу Марины Воеводиной…), но что-то не так, что-то не то. Есть в таком новом обществе какой-то опасный взрывной подвох… Люди отупели и неспособны на поступки. Владимир тоже отупел: занят фактически одним делом, а ясности никакой, преступники не наказаны, справедливость не восторжествовала. Владимиру, может, хотелось бы думать, что отупел он на однотипных бытовухах, но нет: он сам, сам и только сам в этом виноват. Да и на поступок он никак не способен. Например, уже по меньшей мере лет пять он не мог собраться и объясниться с Людмилой. Вот послушает она его, ну улыбнётся, ну пошлёт нафиг, и правильно сделает, а что изменится? Они и так не вместе. Ведь справляются же люди с утратой любимых и близких, и он как-то должен справиться. Владимиру, может, хотелось бы думать, что он своим молчанием не лишает Люду островка безопасности, который образовался для неё у Чудиных дома, но нет: это всё отговорки.
Из полусонных размышлений его вырвало объявление появления несравненной Сюзанны: она вошла в студию, вся яркая и ослепительно блестящая. Ведущий поцеловал руку, Сюзанна приземлилась возле заранее поставленного столика.
– Поведайте нам, многоуважаемая Сюзанна, что же ждёт нас завтра?
Камеру заботливо отвели, чтобы в кадр не попали карты. Сюзанна разложила несколько, затем посмотрела прямо в камеру, улыбнулась и объявила:
– Завтра нас ждёт нечто очень интересное.
Утро выдалось серым и немного дождливым. За манипуляциями телевизионщиков старший лейтенант Чудин наблюдал из следкомовской «Приоры»: мокнуть не очень хотелось, а дождь того и гляди пойдёт. Кажется, впервые зевак не было совсем, хотя часы показывали 9:18. Владимир было порадовался, что это шоу стало никому не нужным, да и телевизионщики начали сворачиваться, но звонок Сони Сошкиной убил все надежды:
– Соня, привет!
– Володя, привет! Тебе не сказали?
– Похоже, ты мне скажешь первая, – нахмурился Владимир.
– Эфир перенёсся в пресс-центр администрации, приезжай.
– Понял, спасибо.
Когда Владимир и полиция приехали к администрации города, оказалось, что всё закончилось. Со слов Сони, Сюзанна разложила карты и объявила всем, что следователь Чудин – не тот, за кого себя выдаёт, и, возможно, он живёт двойной жизнью или даже покрывает преступника. Соне уже звонил майор Мартышкин: требовал старшего лейтенанта Чудина в управление на срочный разговор. Расходившиеся зеваки, которые стали гостями импровизированной пресс-конференции, смотрели на Владимира очень косо. Владимир вздохнул и побрёл обратно в «Приору»: так или иначе нужно возвращаться на базу… При входе в управление Чудин заметил продюсера Бориса: тот стоял возле стенда с информацией и делал вид, что не заметил Владимира. В руке – снова свёрток знакомого габарита. Картинка складывалась всё чётче и чётче: осталось лишь понять, как найти доказательства…
Сразу же вызвали к подполковнику Фокину. Владимир поправил галстук и пошёл. Смурной Фокин пил чай с бубликами.
– Иван Дмитриевич, доброе утро!
– Здорово, Володь, садись. Чай с бубликами будешь?
Владимир сел.
– Нет, спасибо. Что-то случилось?
– К нам едет прокурор. Вернее, ко мне, но по твою, Володь, душу.
Владимир поднял брови.
– Что случилось?
– Жалобы. Ты покрываешь похитителя или убийцу Воеводиной.
– Анатолий Гвоздикин?
– Именно, – Фокин торжественно поднял бублик.
– Но у него же алиби.
– Именно. Только кого это интересует?
В кабинет без стука влетел майор Мартышкин.
– Товарищ подполковник, вы только посмотрите! – тряс майор увесистой стопкой фотографий. – Вы только посмотрите, что этот мерзавец творит!
Мартышкин показал пальцем на ничего не понимающего Чудина. Ничего не понимающий Фокин тяжело нахмурился.
– Товарищ майор, во-первых, здравствуйте.
– Здравия желаю, – вставил Чудин.
– Во-вторых, – Фокин говорил спокойно и чётко, будто обращался к ребёнку, – поясните по порядку, что творит старший лейтенант Чудин, и почему вы себе позволили назвать младшего по званию офицера мерзавцем?
– Смотрите, – Мартышкин рассыпал фотографии на столе и плюхнулся на свободный стул, – у нас тут идёт важнейшее следствие, город проводит мощную пиар-акцию, а этот, с позволения сказать, офицер развращает сотрудников полиции!
Мартышкин толкнул фотографию Фокину, тот посмотрел. Владимир догадывался, что на фотографиях, а потому даже не взглянул на них.
– Кто это? – спросил Фокин.
Майор не ответил и, весь в нетерпении, продолжил:
– Я перехватил их в результате почти что спецоперации! Представляете, что бы было, если бы это опубликовали!
– И что бы было? – удивлённо спросил Фокин.
Мартышкин будто не слышал.
– Может, отстраним этого? Мало того, что он подрывает основы доверия граждан к следствию, так ещё и нашу нравственность он подрывает! Товарищ подполковник, представляете, какой скандал?! Благодаря мне его не будет, но и оставить всё как есть мы не можем! Требую принятия мер, иначе я бессилен!
Фокин улыбнулся, но, как показалось Владимиру, подполковник был уже очень сердит.
– Парень с девушкой идут по улице: охренеть сенсация. Была бы в Москве. А у нас тут, майор, провинция: мужикам бабы нравятся.
– Товарищ подполковник, – Мартышкин аж покраснел, – прекратите насмехаться! Как вы не понимаете?! Урону репутации СК мог быть нанесён непоправимый ущерб! Неуставные отношения между сотрудниками правоохранительных органов! Странные ночные посиделки! Эти переглядывания! На фоне тяжёлого положения на информационном поле!
– Это положение создано вами же, товарищ майор, – тихо, но твёрдо прокомментировал Чудин.
– Лейтенант, вы в каком тоне разговариваете со старшим по званию! – вскочил Мартышкин. – Вы ужасны, лейтенант, и я не допустил ваш ужас в медиапространство, где и так хватает всякого, в том числе и про вас лично! Вы мне отвратительны!
Чудин выдохнул.
– Простите, но я не понимаю, чего здесь плохого. Я не отрицаю, что сержант Блинкевич бывала у меня дома и даже ночевала там. Ну и что? В этом нет никакого нарушения, тем более что… – Владимир вдохнул, – его бы не было, даже если бы мы с сержантом Блинкевич занимались у меня дома сексом.
Мартышкин побагровел.
– Как вы смеете, лейтенант, произносить такие слова в присутствии старших по званию?! – сурово пропищал он.
– А кто такая сержант Блинкевич? – повторил ранее заданный вопрос Фокин.
Мартышкин вдруг замешкался, и на вопрос ответил Чудин.
– Сержант Людмила Блинкевич, инспектор-кинолог, полиция.
Владимир и Иван Дмитриевич переглянулись. Подполковник смотрел на подчинённого сердито: вопрос был адресован не ему.
– Да, эта… Блинкевич! Она… это…
Фокин помолчал.
– Вот что, Степан Анатольевич, ты иди пока, иди. Разберись, уточни, а я тебя позову.
Майор Мартышкин недовольно хмыкнул и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
– Володя, за тобой следили этим утром?
– Никак нет. Товарищ подполковник, разрешите объясниться?
– Давай, старший лейтенант, – кивнул Фокин.
– Я знаю сержанта Блинкевич вот уже пятнадцать лет, с её пятилетнего возраста. Она – сестра Игоря Блинкевича, моего лучшего друга. Помните такого, может?
Фокин задумался.
– Не припоминаю.
– Мы учились в одном классе. Игорь приходил ко мне домой с сестрой, мы играли вчетвером. Вместе гуляли, мой дедушка возил нас на речку. Мы с Игорем мечтали ловить бандитов, вместе поступили в академию. Восемь лет назад, будучи в Озерово, он заступился за девушку в лесополосе у станции. Шёл на электричку.
Владимир вдруг запнулся. Фокин посмотрел на него.
– Девушка убежала, а Игоря очень сильно избили и оттащили к озеру в кусты. Тех парней потом поймали и осудили, вот только Игорь умирал в кустах ещё примерно сутки. У тамошней полиции не было собаки, и Игоря нашли, когда его было не спасти. Он умер по дороге в больницу. Знаете, говорят, что общее горе объединяет. С его родителями случилась обратная история: спустя год после смерти Игоря они развелись. Весь этот год Люда практически жила у нас: пока её родители били посуду и ругались, Люда делала за моим столом уроки, спала на моей кровати, папа водил её в школу, мама ей помогала с испанским, а сестра заплетала косы. Она ещё жила у нас, когда я вернулся с учёбы.
Владимир не заметил, как покраснел. Подполковник Фокин внимательно слушал.
– Её мама вышла замуж, с новым мужем отношения не сложились, Люда часто бывала у нас. Игоря могла спасти простая следовая собака. Именно потому Люда сама стала кинологом. Я ей помогал с учёбой. Она иногда оставалась у нас дома, даже когда родители с сестрой уехали работать в Венесуэлу. У Люды, извините за интимную подробность, свои чашка, подушка и ночная рубашка у меня дома. И знаете, товарищ подполковник, я Люду ни разу даже пальцем не тронул. Ни разу. А этот… больно много он понимает… Простите…
Фокин сел на диван у журнального столика и кивнул на место рядом. Владимир подошёл и сел. Опустил голову.
– Простите, Иван Дмитриевич, я был многословен и излишне эмоционален. Виноват.
– Нравится тебе Люда? – спросил Фокин.
– Очень, – признался Владимир.
– Ну тогда не робей, – улыбнулся подполковник, – а то выйдешь на пенсию, и окажется, что лучшее в твоей жизни было слухами. А назад ничего не воротишь.
Владимир улыбнулся. Фокин похлопал его по плечу.
– А с этим даже не думай.
– За Люду переживаю. Она ни разу не… – Владимир сглотнул, вспомнив, как вчера Люда купалась в речке, – замарает он её доброе имя. Я-то ладно.
– Я поговорю, – твёрдо кивнул Фокин.
– Спасибо, товарищ подполковник.
– Ты иди. А то ещё прокуратор скоро заявится.
Как только старший лейтенант Чудин вышел, в кабинет к влетел майор Мартышкин.
– Что, оправдывается этот недоумок? – усмехнулся он.
Подполковник Фокин вздохнул и кивнул майору на стул.
– Стёпа, ты же женат?
– Да, Вань.
– Жена твоя – судмедэксперт, если память не изменяет, на службе познакомились. И дети ведь есть?
– Трое.
– Вот скажи мне, Стёп, ты имеешь к своим детям отношение, или жена как-то решила вопрос их появления самостоятельно?
– Да ты чего?! – мгновенно вскипел Мартышкин.
– Я – ничего, – улыбнулся Фокин, – а вот ты чего к парню пристал? Парень молодой, девушку не обижает. Чего не так тебе? Он – парень, она – девушка. Тебе что-то не нравится в этой схеме, Стёп?
– Но ведь он…
– А что он, не человек? Ты вот тоже не в клубе и не на сайте знакомств с женой познакомился. И что? Сам себя в отставку отправишь теперь?
Майор Мартышкин вздохнул.
– Но ведь телезрители…
Фокин посуровел.
– Слушай, ты пыл своего пяра попридержи! Идёт расследование, а твои штучки ему явно не способствуют. Никакого нарушения нет. Раздувать здесь нечего, ты понял меня?
– Но… – майор попробовал возразить и сразу осёкся.
– Ты на кого работаешь вообще, а? – суровым шёпотом спросил Фокин. – Может, там у тебя откаты-взятки, а? И потому ты так печёшься о картинке, рейтингах и зрителях?
– Ладно-ладно, Вань, ты чего…
– Иди отсюда, – махнул рукой Фокин, – и чтобы ни одна газетёнка не опубликовала ничего про Чудина и Блинкевич. Ты понял меня, надеюсь?!
Мартышкин кивнул и вышел. Фокин вздохнул.
– Дебил, блин…
Подполковник допил остывший чай и подумал, что надо бы поставить в известность майора Тополя.
Владимир не ждал прокурора, Владимир ждал Виктора, молодого человека Марины Воеводиной. Но прокурор приехал раньше.
– А ну, орёл, ковыляй сюда, – поманил Чудина прокурор.
Он подошёл.
– Здравствуйте, Егор Тимофеевич.
– Твой подпол без тебя кумекать захотел, а тут ты, – улыбнулся прокурор.
– Я вас слушаю.
– Малявы на тебя пришли, может, внутрянку возбудят. Мы с кентами побакланили: съезжать тебе надо, брателла.
– Но на каком основании? – нахмурился Владимир.
– А чего ты этого чепушилу в открытую отмазываешь? Девку знал он, про труселя в его шмотье знаю я, а сам этот перец даже не в обезьяннике.
– У Гвоздикина алиби, Егор Тимофеевич.
– Ты мне тут бабушку-то не лохмать, умник! Есть улики? Есть. В пресс-хату его – расколется как миленький! Главный пахан велит папку закрывать, понял?
– Я бы хотел найти истинного виновного.
Прокурор улыбнулся золотыми зубами.
– Прыткий ты, щелкунчик. Потому и снимем тебя за милую душу.
Чудин тоже улыбнулся.
– А я пока поищу виновного.
Прокурор расхохотался и хлопнул Чудина по плечу.
– Забавный ты, ну-ну. Идиот.
– Лёгкая придурковатость делает меня почти неуязвимым, – с серьёзным видом сказал Владимир.
Прокурор вновь разразился смехом и даже хрюкнул.
– В ящик тебя надо, юмориста. Или в камеру, век воли не видать…
Прокурор довольно захихикал и вразвалочку пошёл прочь.
– Это кто?
Владимир обернулся: Виктор.
– Прокурор наш. Привет.
– Здорово. Веди.
Владимир никогда не переходил на ты с участниками процесса. Единственным исключением был парень Марины Воеводиной Виктор Семёнов. Ему тоже было двадцать пять лет, и он категорически отказался от обращения к нему на вы. Даже угрожал полным молчанием. Показания его толком ничего не дали, но потом что-то менять было уже поздно.
Виктор смотрел на даты.
– Сложно сказать… Знаешь, Володь, я уже не помню.
– Подумай, пожалуйста.
Виктор задумался.
– Семнадцатое февраля, мне зарплату дали.
Владимир заинтересованно нахмурился.
– Витя, что произошло в этот день? Помнишь?
Виктор вздохнул.
– Ей перевод был. Я случайно заметил.
– Что за перевод?
– Деньги. Сорок тысяч, мужик какой-то. Маринка спрятала телефон, ничего не отвечала. Мы… поругались немного.
– Она не сказала, что за деньги?
– Потом сказала, что гонорар. Не понятно лишь, почему не сказала сразу.
Виктор встал и подошёл к окну.
– Витя, а тебе не показалось, что Марина иногда вела себя как-то необычно?
Виктор обернулся. Владимир тоже встал.
– Через три дня будет год, как мы поцеловались в первый раз. Ей семнадцать, Володь. Гормоны по голове бьют. Сегодня она – тихая добрая девочка, а завтра – ведьма на метле. Это мы с тобой – два стабильных старика.
– Стабильно-тяжёлых, – улыбнулся Владимир, – но всё-таки. Настроение?
– А знаешь, с нового года частенько оно было хреновым. Марина не очень хотела говорить, я думал, всё дело во мне. И экзамены…
– Она в этом году ещё рисовала на заказ?
– Говорила, что да.
– А о заказчике по имени Борис или Анатолий Марина никогда ничего не рассказывала?
– Нет, – улыбнулся Виктор, – о заказчиках она особо не рассказывала.
Владимир вздохнул.
– Слушай… я знаю, ты отвечал, но это не допрос сейчас. Между вами были интимные отношения?
– Ну как… мог пощупать её за что-нибудь, но если ты про секс, то нет, мы не трахались.
– А она была девственницей?
Виктор усмехнулся.
– Что я, дурак – такое спрашивать? Был у неё сморчок один, в Москву слинял. Может, с ним что было, я понятия не имею.
Владимир кивнул и снова сел.
– Клавдия Степановна тоже помнит, как вы ссорились семнадцатого. Что-то произошло в тот день… Ты давно у неё был, кстати?
Виктор сел рядом и понуро опустил голову.
– Давно. Наговорил я лишнего, стыдно…
– Она и сама наговорила. Нервы…
– Я позвоню тёте Клаве. Она – классная тётка, кстати. Я даже успел подумать, что мне повезло с будущей тёщей!
Виктор улыбнулся, но быстро погрустнел. Владимир покрутил на столе листочек.
– Слушай, Володя, раз это не допрос, могу спросить?
– Давай, Вить.
– Как ты думаешь, жива Маринка?
Владимир нахмурился. Но надо ответить.
– Думаю, нет. Уже давно.
– Надеюсь, ты не прав. Маринка – с характером девка, но классная. Талантливая. И тётю Клаву жалко. У неё кроме Марины и нет никого… Я-то себе бабу найду, может, а она…
Владимир почему-то подумал про подполковника Фокина.
– Я работаю, Вить. Скоро всё узнаем.
– Я денег накопил и снял квартиру. И у нас во дворе есть девчонка одна. Хорошая такая, но одинокая, без парня. Я иногда… я думаю: вот вернётся Маринка, а я с другой уже. Каково ей будет? А я…
– Скоро всё узнаем.
Перед уходом Владимир заглянул к Фокину. Иван Дмитриевич пил чай.
– Интересно, что сказал прокуратор?
– Никак нет, товарищ подполковник, я так…
– Зря.
Фокин встал, скрестил руки на груди и подошёл к книжному шкафу.
– И что же он сказал?
– Ничего хорошего. Вижу так твоё будущее. Найдёшь ты Воеводину или нет, у тебя ровно два пути: или отставка или кабинетная руководящая работа. Твою рожу все знают, никто в «поле» не будет воспринимать.
– Виноват, товарищ подполковник, есть третий путь.
Фокин удивлённо поднял брови.
– Это какой?
– Перевестись. Туда, где смотрят другие шоу по зомбоящику.
Подполковник улыбнулся.
– Интернет всё помнит, Володя. Всё. И покоя тебе не дадут, особенно если это будет кому-нибудь нужно.
Клавдия Степановна тоже лишилась покоя: позвонили в дверь. Женщина открыла. На пороге стояли двое: полицейский с наглой ухмылочкой и суровый мужчина в костюме.
– Добрый вечер!
– Добрый вечер, Клавдия Степановна! – поздоровался полицейский и на секунду показал ей удостоверение. – Лейтенант Громов! Мы можем войти?
– Прошу.
Женщина впустила стражей порядка. Не разуваясь, они прошли на кухню.
– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
– По поводу стекла?
– Да, по поводу стекла.
В этот момент мужчине позвонили.
– Я могу поговорить в комнате? – спросил он.
– Пожалуйста.
Мужчина кивнул и ушёл. Лейтенант Громов неприятно ухмыльнулся и задержал взгляд на воротнике Клавдии Степановны. Ей захотелось замотаться в лист свинца.
– Может, чаю?
– Нет, мы спешим.
Полицейский задал самые общие вопросы, на которые Клавдия Степановна уже отвечала. Ничего не записывал. Его не представившийся коллега не издавал ни звука, и Клавдия Степановна даже забеспокоилась. Когда она встала, человек в костюме вышел в коридор. Он и полицейский переглянулись.
– Простите, могу я взглянуть на ваше удостоверение?
– Простите, Клавдия Степановна, нам пора, – вдруг у самого её уха сказал полицейский, – благодарю за информацию, до свидания!
Едва Клавдия Степановна открыла дверь, как эти двое ушли. Вместе с ними ушли и остатки покоя: Клавдия Степановна не понимала, что произошло, и не спала всю ночь.
Владимир тоже не спал. Он крутил в руках венок и думал над тем, что у него есть на продюсера Бориса. Ничего. Да и версия крайне сомнительная. Но что-то ему подсказывало, что проверить стоит. Но как?
К семи часам Владимир был уже в конторе. Пересмотрел сводку по Борису, подумал о словах Анастасии. Может, Марина жива, просто сидит в подвале загородного дома продюсера да рисует каждый день его портреты? Это, конечно, не самое страшное, что с Мариной может происходить в подвале, если она жива. Нужно найти тело…
Соня Сошкина сказала, что не знает, где пройдёт сегодняшний эфир, зато сообщила, что в конференц-зале управления будет пресс-конференция в двенадцать часов, и Владимиру в это время лучше не выходить из кабинета. Пресс-конференция посвящена обнаружению миллиона долларов на даче у задержанного ранее директора молокозавода, но на глаза журналистам лучше не попадаться.
Ассистентка Сюзанны Сима передала через Соню, что сегодняшний эфир пройдёт возле мэрии. Владимир сел в «Приору» и поехал.
Люды снова не было в оцеплении. Зато был Тополь. Увидев Чудина, он ухмыльнулся и чуть не затрясся в каком-то нетерпении. Людей было много. Прессы – тоже. Даже странно. К половине десятого подъехала свита Сюзанны. Владимир скоро ждал и её саму, и ожидания прервал телефонный звонок.
– Клавдия Степановна, доброе утро!
– Володя, здравствуйте! Извините ради бога, если отрываю от дел.
– Ничуть, Клавдия Степановна, я вас слушаю. Что-то случилось?
– Не знаю, Володя. Я должна была позвонить раньше, наверное. Ко мне вчера приходили двое – полицейский и человек в костюме.
– Так-так, – насторожился Владимир, – что они хотели?
– Якобы по поводу стекла, но… Они вели себя странно. А тот мужчина, что не полицейский, уходил в комнату. Я теперь переживаю. Ничего не пропало будто, но переживаю…
– Клавдия Степановна, они представились?
Приехала Сюзанна, зеваки встретили её ликованием. Владимир отошёл подальше.
– Полицейского звали лейтенант Громов. Я попросила представиться второго, но они ушли.
– Громов? Я понял, Клавдия Степановна. У меня к вам просьба: вы не могли бы приехать в управление вечером?
– Да, Володя, конечно. Часов в шесть я смогу.
Толпа загудела громче: к публике вышел мэр.
– Да, отлично. Клавдия Степановна, вы извините меня, не могу говорить.
– Это вы извините, Володя. Хорошего дня!
Клавдия Степановна быстро отключилась. Владимир обернулся и побежал к месту съёмки.
– Бездействие полиции и правоохранителей вызывает беспокойство, – с чувством говорил мэр, – но мы принимаем меры! Благодаря, Сюзанна, вам!
Под бурные аплодисменты и одобрительный гомон мэр поцеловал Сюзанне руку. Сюзанна достала карты и завертела их между пальцами. Спустя пару секунд расклад был готов.
– Похититель Марины среди нас! – громко сказала она. – Выйди! Явись нам!
Толпа заревела. Продюсер Борис смотрел в телефон и довольно потирал руки: видать, рейтинги растут.
– Он – трус, друзья! – почти кричала Сюзанна. – Трус! Но мы найдём его! Карты обещают!
Ликование. Тополь смотрел на Чудина не отрываясь. Чудин улыбнулся ему и помахал. Тополь ухмыльнулся в ответ и провёл пальцем по горлу. Детский сад…
Спустя четверть часа пафосной пустоты эфир кончился. Сюзанна устроила встречу с зеваками, а мэр ушёл. Окончания встречи Владимир дожидался в «Приоре».
По данным ГИБДД все машины, которые следили за Владимиром, из города не выезжали. Вот только нет данных, что Борис стоит за этим. Майор Мартышкин раскрывать источники отказался… И дожать его пока вариантов нет. Всё это – догадки и домыслы, а нужны доказательства. И срочно.
Владимир вздохнул: надо выйти на улицу и подышать. Тем более пресс-конференция наверняка началась, журналистов нет. Только Владимир запер дверь как сработала пожарная сигнализация. Владимир вернулся, закрыл окно, снова запер дверь и пошёл к выходу. Людей на парковке собралось много: журналистов хватало. Вроде новость громкая, но как-то уж слишком их было много… На всякий случай старший лейтенант Чудин ждал отбой тревоги и проверку здания в машине. Приехала полиция, ещё через пару минут – взрывотехники. Комендант повёл их в здание. Владимир закрыл глаза: хорошо, что он никому не интересен.
К половине второго всё проверили. Владимир вернулся к кабинету и обнаружил, что тот не заперт. Позвонил дежурному и сообщил. Странно.
Из коридора донёсся шум. Шум приближался, и Владимир даже встал. Дверь в кабинет без предварительного стука открылась, и из коридора повалили журналисты. Дежурный-сержант даже не пытался их сдержать.
– Что здесь происходит? – как можно решительнее спросил Чудин. – Прошу покинуть помещение!
– Вы скрываете улики! – крикнул кто-то.
– У нас информация!
– Вы! Это вы!
Из коридора вразвалочку вошёл лейтенант Тополь. Он достал из кобуры пистолет и направил на Владимира.
– Старший лейтенант Чудин, вы задержаны! Ни с места!
Владимир снял трубку телефона, но его оттолкнул один из журналистов. Полторы дюжины камер уставились на него. Подошёл и чуть склонился Тополь. Дуло его пистолета смотрело Владимиру в лицо.
– Лейтенант полиции Тополь, вы не имеете полномочий задерживать сотрудника Следственного комитета!
– Заткнись, урод! – и он посмотрел на двух громил с фотоаппаратами. – Не пускайте его.
Владимира прижали к стене, и Тополь под камерами направился к столу. Владимир дёрнулся и получил короткий, но мощный удар в живот. Чудин зажмурился. Где же свои? Почему никто не слышит шум? Или свои тоже считают, что это – он?
Тополь надел перчатки и открыл нижний ящик стола. Журналисты ахнули.
– Смотрите, господа! Снимайте!
Защёлкали фотоаппараты, «Это он!», пронеслось среди журналистов.
– Что здесь происходит? – раздался спасительный голос подполковника Фокина.
– Товарищ подполковник, – будничным тоном ответил Тополь, – старший лейтенант Чудин – похититель или убийца Марины Воеводиной! Смотрите!
Владимир вырвался и подбежал к столу. Поверх бумаг в ящике лежало женское нижнее бельё.
– Это – Воеводиной! – радостно прокричал Тополь. – Чудин – убийца!
– Убийца! Убийца! – подхватили журналисты.
– Прошу покинуть помещение! – строго сказал Фокин. – Сержант, проверьте у всех документы и составьте список!
– Так точно!
Фокин подошёл к Чудину и прошептал:
– В следующий раз – стреляй. Можешь в воздух.
Улики собрали, кабинет опечатали, а Владимира посадили в пустом кабинете. Новости уже гудели, майор Мартышкин грозил пальцем, прессу едва вытеснили за периметр. Владимир смотрел в окно и думал, что всё это очень забавно. И, возможно, даст ему ниточку. Много ниточек.
Дверь открылась. Тополь. Ухмыляется.
– Конец тебе, чудила.
Владимир улыбнулся.
– Руслан, а тебя почему не задержали?
– Меня? За что?
– Ты вломился в кабинет к сотруднику СК.
– Это к тебе что ли? – рассмеялся Тополь. – А под замком сидишь ты.
– Дверь открыта. В интересах следствия меня попросили побыть одному до приезда…
– А мне не интересны чьи-то интересы. Это ты убил Воеводину! А трусы её ты взял на память, извращенец! Послушай, Чудин, отличная версия! Ты нашёл эту дуру, поразвлекался с ней, замочил, потом подстроил смерть Эврисфеенко, забрал дело, а теперь с шиком его разваливаешь! Коварен ты, чудила трёхзвёздочный!
– Это ты сам придумал? Или подсказал кто?
– Сам, сам, – довольный Тополь почти что лопался от гордости, – но пресса подхватила. Ты убийца, Вовка. Представляешь, что Людка подумает?
Владимир сдержался и не вскочил. Тополь ухмыльнулся.
– Нервишки? Я её утешу, не переживай.
– Только пальцем её тронь!
– И что ты сделаешь? Из-под стражи сбежишь? Я её не только пальцем трону, это я тебе обещаю.
Тополь подошёл и поставил ногу на стул рядом с Владимиром и обрушил на стол какие-то бумаги. Склонился. Владимир заметил: фотографии со слежки тоже были там.
– Что ты делал в ночь исчезновения Воеводиной, а? Один дома сидел? А, может, ты Людку у себя дома шпилил? Она бы алиби тебе подтвердила. Или, если ей не понравилось, для верности заявит об изнасиловании? По сто тридцать первой сидеть меньше, чем по сто пятой. Правда, в петухах, но, может, тебе даже понравится! Так где ты был, петушочек наш золотой?
– Я был дежурным по городу.
Тополь от удивления уронил на стол челюсть.
– Что?
– Я сутки был в конторе. Листай журналы, смотри камеры. Свидетелей человек двести опроси.
– А… почему ты… – сел он.
– Так Марину не сразу искать начали…
– А… а… – Тополь шелестел листами на столе, – а следующий день? И потом? А?
– Это – допрос?
– Да! То есть нет! То есть…
Лейтенант Тополь стукнул кулаком по столу, в опасной близости от руки Владимира.
– Отдохнул полсуток и вышел на работу. Коль скоро это не допрос: а ты что делал?
Тополь позеленел.
– Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, урод! Где Воеводина? Или её тело?! Отвечай!
Владимир потянулся к нему.
– Да пошёл ты, – тихо сказал он и вышел.
– Товарищ старший лейтенант, – остановил Владимира дежуривший за дверью сержант, – вас не велено выпускать до приезда замначальника следственного управления области.
Владимир улыбнулся и кивнул.
– Да, я понимаю. В помещении посторонний. Товарищ сержант, прошу вас вышвырнуть его вон.
Замначальника следственного управления области посмеялся от души. На все возражения майора Мартышкина он ответил решительно и грубо, смене дежурных объявил выговор, а старшему лейтенанту Чудину посоветовал избегать мест скопления людей. Кабинет открыли, обследовали, найденное нижнее бельё замначальника увёз с собой: в областном центре экспертиз всё изучат и проверят гораздо быстрее, утром будут результаты. Владимир очень надеялся, что они будут интересными.
Лейтенант Тополь сидел в кабинете у майора Тополя и не краснел. Краснел майор Тополь.
– Кусок идиота! Дурак! Кретин! Недоносок! Твою мать!
– И твою тоже, Максимушка. И папа у нас один! А ты…
– Только благодаря мне ты сейчас не загораешь в ИВС!
– Вот спасибочки! Поклон тебе неземной, дорогой братец! Из кожи вон лезешь за брата родного!
– Прекрати идиотничать! Ты меня и так под монастырь без конца подводишь выходками своими!
– Я – образцовый страж порядка, на доске почёта внизу вишу!
Майор Тополь не выдержал и схватил брата обеими руками за воротник.
– И очень жалею об этом я, брат! Ты ни хрена не понимаешь! Тебе же срок светит!
– Я ничего не сделал, – Тополь освободился от рук брата, – мне не в чем себя упрекнуть.
Майор взвыл от бессилия. Он рухнул на стул и налил себе стакан воды.
– Сгинь. Сиди дома и носа никуда не суй.
– И на работу завтра не приходить? – с надеждой спросил лейтенант.
– Приходить, брат. И быть образцовым стражем порядка. Пошёл отсюда.
Тополь сменил одежду и вышел на улицу. Во дворе недалеко его ждала машина. Тополь сел.
– Вы – молодчина, господин Тополь, – продюсер Борис похлопал его по плечу, – вы – герой дня!
– Спасибо, господин Верховодов!
– Но момент нельзя упускать! Путь к славе нелёгок! Вечерком идите на «Зеркальный сазан»!
– Но начальство велело сидеть дома, – растерялся Тополь.
Борис приобнял его.
– Видите ли, Русланчик, у начальства круговая порука. Им не нужны скандалы, не нужен сор вне избы. Покажите им, что вы смелый и не боитесь сказать миру правду!
– Но Чудин мог не…
– Чудина я беру на себя. А вы смело идите.
– Но мне особо нечего сказать.
– Я слышал об инциденте в физкультурном комплексе. Может, старший лейтенант Чудин и сержант Блинкевич, действуя сообща, хотели оклеветать вас, господин лейтенант?
Лейтенант Тополь энергично закивал.
– Очень может быть, господин Верховодов!
Борис улыбнулся.
– Вот и поведайте и об этом на вечернем ток-шоу. И побольше личного, господин лейтенант. Вы же Чудина давно знаете.
В кабинете старшего лейтенанта Чудина зазвонил телефон.
– Чудин, – ответил Владимир.
– Товарищ старший лейтенант, – заикаясь докладывал дежурный-сержант, – к вам Воеводина Клавдия Степановна.
– Прошу выдать ей пропуск. Подполковник Фокин пошёл за ней.
– Так точно!
Владимир положил трубку. Болтать ещё будут: посетителя к нему, старлею, сопровождает лично замначальника управления. Однако подполковник Фокин сам вызвался встретить Клавдию Степановну.
Они вошли через пару минут. Фокин вёл взволнованную гостью, бережно поддерживая её под руку.
– Клавдия Степановна, здравствуйте! – улыбнулся Владимир.
– Здравствуйте, Володя! Какой же вздор болтают о вас! Но Иван Дмитриевич уверен, что это не вы.
– Присаживайтесь. Если бы Иван Дмитриевич не был уверен, я бы тут не находился.
Клавдия Степановна рассказала о вечернем происшествии и дала описание странных визитёров. И если человек в штатском походил на простого типичного громилу, то вот полицейский, представившийся лейтенантом Громовым, очень напоминал одного конкретного человека…
В дверь постучали, кто-то вошёл. На пороге стояли двое полицейских: высокий статный лейтенант, а также невысокая очень красивая девушка с сержантскими лычками.
– Здравия желаю, – сказали они почти хором.
– Здравствуйте, – также почти хором ответили Фокин и Клавдия Степановна.
– Привет, Люд! Здорово, Коль! – обрадовался гостям Чудин.
Лейтенант подошёл к Клавдии Степановне, широко улыбнулся.
– Клавдия Степановна, вы меня не узнаёте? – обрадовано спросил он.
Клавдия Степановна встала.
– Увы, молодой человек. Мы разве знакомы?
– В том-то и дело, что не знакомы, – будто смущаясь, ответил лейтенант, – тут вот какая штука. Во всей полиции Карповска служит всего один сотрудник по фамилии Громов. Лейтенант Громов – это я.
Лейтенант мгновенно стал серьёзным, выпрямился и отдал честь. Клавдия Степановна растерялась и села.
– Что же это получается… а вчера…
Старший лейтенант Чудин достал телефон и открыл фотографии.
– Клавдия Степановна, вы узнаёте эти вещи?
Клавдия Степановна посмотрела на экран.
– Это – нижнее бельё моей дочери. Совершенно точно.
– Клавдия Степановна, – обратился к ней Фокин, – вы только не волнуйтесь. Дежурная группа вернётся с вызова – и мы поедем к вам домой, снимем отпечатки пальцев, другие следы.
Клавдия Степановна опустила голову.
– Почему я не позвонила сразу…
– Всё в порядке, – Фокин улыбнулся и взял её за руку, – вы позвонили же. Я вас сам отвезу домой.
– С мигалкой? – улыбнулась Клавдия Степановна.
– Что вы, нет, конечно, – и Фокин посмотрел на сержанта Блинкевич, – Люда, вы не покажете Клавдии Степановне буфет? А мы скоро освободимся.
– Так точно, товарищ подполковник!
Клавдия Степановна встала. Люда ей улыбнулась и взяла под руку.
– Меня зовут Люда. Пойдёмте, Клавдия Степановна. Здесь делают очень вкусный кофе.
Когда дверь закрылась, Громов сел на свободный стул. Фокин тоже вернулся на своё место.
– Ситуация, господа офицеры.
– Тополь бы сам не решился, – подумал вслух Владимир, – да и зачем? Кто-то это всё шерудит.
– Но что им движило? – не понимал Фокин.
– Вы знаете Руса: придурок каких мало, – справедливо заметил лейтенант Громов, – он мог просто не подумать и купиться, например, на лесть.
– Или деньги.
– Так, ладно, – Фокин встал, – с майором Тополем я поговорю завтра сам. Володя, иди домой и никуда не выходи. Коля, ты пока никому ни слова.
– Вы меня знаете, товарищ подполковник.
Фокин улыбнулся.
– Ты даже не представляешь, как я рад, что он назвался Громовым. Кстати, наверняка тоже не просто так.
– Козёл он, – усмехнулся Громов, – с рогами и бородкой. Ладно, не буду третьим лишним. Честь имею!
Громов вышел. Фокин вздохнул.
– Надо всё же Колю к нам. Толковый и… правильный что ли.
– Сейчас в полиции такие нужнее, – заметил Владимир.
– Такие сейчас везде нужнее, – Фокин снова вздохнул, – ну ладно. Что думаешь?
Чудин сел ровнее.
– Итак, расклад такой… – Владимир на секунду зажмурился и заныл, – господи, я теперь ненавижу слово «расклад».
– Это неважно, Володя, говори.
– Продюсер Сюзанны этой, Борис. Пока всё ведёт к нему. И слежка за мной и исчезновение Марины Воеводиной. Тополь также с ним вполне может быть в контакте. Так или иначе, фотографии, которыми тряс Мартышкин, были и у него. Значит, можем предположить, что и источник у них один.
– Осталось всё свести вместе. Ладно, ждём экспертизу, а я пошёл за дежурными. Домой, Володя, понял меня?
– Так точно, товарищ подполковник.
Владимир хотел попрощаться, но не нашёл Люду и Клавдию Степановну в буфете. Забеспокоившись, он вышел на улицу. На парковке их не было, и Владимир пошёл в сквер. Услышав тихий плач, Чудин ускорил шаг: вне всяких сомнений плакала Людмила. Уже у самого чубушника, скрывавшего Люду, Владимир остановился, потому что Люда была не одна.
– Людочка, не плачьте вы, всё будет хорошо.
Люда всхлипнула.
– Все вокруг твердят, что Володя – убийца, это не так. Я это знаю.
– Я тоже…
– Что мне делать, Клавдия Степановна?.. Мне уже мама звонила. По московским новостям передали, папа звонил! И все, все говорят…
Люда разрыдалась. Владимир сел на корточки и опустил голову.
– Ну-ну, не плачьте…
Владимир не мог поверить, что Люда плачет из-за него. И он виноват…
– Знаете, он такой замечательный, такой чуткий и прекрасный. Всегда мне помогает. И так больно, что относится ко мне как к сестре. Я даже сказать ему что-то боюсь. Зачем ему такая дура как я?
– Бросьте, Люда. Вы…
– Я так хочу ему помочь, но не знаю, как! Я же только вшивый кинолог, даже на юрфак поступить не могу!
Владимиру хотелось провалиться сквозь землю. Люда плакала в двух метрах от него. Хотелось обнять её и плакать вместе с ней. Но надо закончить всё. Да и вообще, не для ушей старшего лейтенанта Чудина это…
– Так или иначе, Людочка, ваша поддержка ему нужна. Я знаю Володю, Володя один. Ему очень нужна ваша поддержка.
– Вы так думаете?
– Уверена.
Владимир услышал, как Клавдия Степановна улыбнулась.
В кармане загудел телефон, и Чудин бросился на безопасное расстояние. Номер был не знакомым.
– Старший лейтенант Чудин, – ответил Владимир.
– Володенька, здравствуйте! Верховодов Борис Карлович беспокоит, припоминаете?
– Да, Борис, здравствуйте!
– Простите за беспокойство, а мы не могли бы встретиться?
– Да, пожалуйста. Я как раз освободился.
– Чудненько, – ответил Борис, – я знаю в ваших краях милейшую кафешку «Розовый слон»! Давайте там через полчасика?
Владимир подумал, что такой шанс упускать нельзя. Он замычал в трубку.
– Борис, видите ли… я стараюсь избегать людных мест. Надеюсь, вы понимаете меня.
– О, да, – усмехнулся продюсер, – могу представить.
– А мы можем встретиться у вас дома?
– Да, без проблем, я там буду совсем скоро. Пришлю вам эсэмэсочкой адресок.
– Договорились, Борис, спасибо за понимание.
– Жду вас, Володенька!
Продюсер Борис жил совсем рядом от управления – Владимир дошёл до его дома буквально за двадцать минут. В обнесённый забором двор его пустили после звонка консьержу, а в подъезде встречал какой-то слуга. Слуги…
Жил Борис на шестнадцатом и семнадцатом этажах: двухэтажная квартира занимала оба этажа целиком. Слуга поведал, что господин Борис немного занят, аудиенция займёт не более получаса. Однако Владимиру этого хватит.
Из прихожей шестнадцатого этажа старшего лейтенанта Чудина провели в гостиную. Девушка-горничная осведомилась, не нуждается ли господин Чудин в чём-либо, и вышла. Через пару минут появился и хозяин.
– Здравствуйте, Володенька!
– Добрый вечер, Борис!
– Выпьете что-нибудь? Мне коллега из Франции привёз отличнейший коньячок!
– Благодарю, Борис. У нас с алкоголем полнейшая взаимность: он мне не нравится, я ему не нравлюсь.
– Понимаю, – улыбнулся продюсер, – сам стараюсь не употреблять. Присядем?
Сели. Владимир чуть не утонул в мягком кожаном кресле.
– Минералочки, может?
– Благодарю, Борис. Простите, спешу немного. Давайте ближе к делу.
– Понимаю. Я, собственно, справиться о делах ваших, Володенька. Вас начальство в отставочку пока не торопит?
– Пока нет.
Владимир незаметно осмотрел комнату. Картины на стенах, новые книги, какой-то антиквариат.
– Дело этой девочки вы, простите, профукали, какие-то тёмные силы вьются…
– Вихри враждебные веют над нами, – улыбнулся Владимир.
– Именно! Знаете, я бы предложил вам запуск нового шоу, но не фактурный вы, Володенька. Зрители любят таких, знаете, побрутальнее.
– Но это – стереотипы, навязанные зрителям самим телевидением.
– Видите ли, Володенька, зрители тоже сильны. И влияют не только на телевидение. Ведь ещё вчера никто и подумать не мог, что вы – убийца той девочки. СМИ сделали это правдой, все верят. А вам необходимо как можно комфортнее выйти из этой ситуации. Я же прекрасно понимаю, что это не вы убили ту девочку.
Владимир подумал, что с большой радостью врезал бы ему сейчас. Конечно же, понимает он. И один знает, что и как произошло…
– Что вы предлагаете?
– Ну, я вхож в ряд кабинетиков тут и в столице нашей необъятной. Новости о вас закончатся очень быстро, заживёте спокойненько, можете даже не увольняться.
– Что вы хотите взамен?
– Откажитесь, передайте дельце другому. Мы изначально хотели не вас, извините, но уж как вышло. Фактурный следователь закончит расследование. Виновные найдутся и понесут наказание, не извольте беспокоиться.
– Борис, а могу я всё же выпить стакан воды?
– Секеудочку, – Борис потянулся за телефоном, – я прикажу…
– Не стоит, – улыбнулся Владимир, – давайте я сам схожу.
– Я вас провожу!
– Благодарю.
По дороге на кухню Владимир смотрел.
– Они ведь не отстанут, Володенька, – тихо сказал продюсер, – будут копаться в вашем грязном бельишке, а потом рассказывать такое, что вы сами о себе не знаете!
Пейзаж в правом коридоре – кисти Марины!
– Будто бы я всё же знал Марину Воеводину, пропавшую девушку?
– Именно!
– Так уже болтают…
Продюсер усмехнулся.
В столовой Владимир налил себе воду. На стенах тоже висели картины, но по стилю не похожие на Марину.
– Борис, у меня есть время подумать?
– Конечно, Володенька, завтра вечерком наберите мне.
– Спасибо.
– Потом спасибо мне скажете, – улыбнулся Борис.
Владимир шёл домой максимально кривой дорогой. Выйдя к дому со стороны соседней улицы, он увидел машины прессы: его ждали. Кажется, стоял и фургон тех, кто следил за ним. Владимир снял рюкзак с плеча: ключи от дедушкиной квартиры на месте. Он развернулся и пошёл.
Здорово, что не все смотрят телевизор: продавщица в магазине не обратила на Владимира никакого внимания. Владимир купил батон хлеба, докторскую колбасу и зачем-то – бутылку горного лимонада. В квартире у дедушки было немного пыльно. Владимир снял пиджак и едва вымыл руки, как в дверь внезапно позвонили. Пожалев с секунду, что он не взял пистолет, Владимир открыл дверь: будь что будет. За порогом стояла Люда. Необыкновенно красивая. Владимир подумал, что это – первый и, возможно, последний шанс схватить её и обнять. Но он решил быть оптимистом.
– Привет, – сказала Люда.
– Привет. Проходи.
Люда вошла и скинула кеды. Владимир надел пиджак.
– Как ты меня нашла?
– Я увидела толпу у твоего дома и подумала, что ты здесь. Я… я же тебе не помешаю?
– Ты мне не можешь помешать, – улыбнулся Владимир.
Люда вызвалась вымыть пол, но Владимир посчитал её платье слишком коротким для ползания по полу и вымыл сам. Пыль они вытерли вместе, а потом Владимир заварил чай: у дедушки был запас.
– Мама тебя не ругает?
Люда откусила кусочек эрзац-бутерброда с колбасой и улыбнулась.
– Мама вне себя. Я ей прямо сказала, что иду к тебе, и выключила телефон.
– Спасибо…
Владимир подумал, что не напрасно после смены номера телефона почти никому его не дал, и мама Люды сейчас не песочила его. Однако Борис его номер откуда-то узнал. Мартышкин?
– Устал, Володь?
– Немного, – улыбнулся он, – а ты?
– Глаза слипаются, – она тоже улыбнулась.
– Я сейчас.
В квартире у дедушки оставалась одна кровать. Вторую комнату переделали во что-то между гостиной и кабинетом, и Владимир подумал, что отлично поспит там на диване. На дедову кровать он постелил новое бельё, достал из шкафа хорошую подушку, а заодно перевесил в коридор рубашку: Владимир держал тут НЗ на подобный случай. Пригодилось…
В комнату вышла Люда.
– Я спешила к тебе, не взяла ничего…
– Наденешь мою футболку?
Люда кивнула. Владимир выдал ей футболку и полотенце, и она пошла мыться. Солнце садилось. Завибрировал телефон: Фокин.
–- Да, товарищ подполковник.
– Володя, прости, что поздно. Зомбоящик не смотришь случайно?
– Никак нет.
– Напрасно. Включи «Зеркальный сазан». Только если рядом есть Люда, оттащи её от экрана любым способом.
– Люды нет рядом, – почти не соврал Владимир, – посмотрю.
– Только не убей завтра Тополя, ладно?
– Постараюсь.
Владимир подумал, что догадывается, о чём сегодняшняя передача. Он взял наушники, подключил к телефону и на сайте «Первого карповского» открыл прямой эфир. Первое, что он увидел, была Люда. Её фото из VK… Люда красивая, солнечная, где-то в парке…
– …ничтожество лезет и лезет, – говорил Тополь, – лезет и лезет! А помощи реальной никакой! Семья друга, и что он делает? Лезет в трусы его сестре?! А долг перед матерью? Никакой помощи!
Пара фотографий сменилась, и вот – студия. Тополь, Мартышкин, Сюзанна, ещё какие-то люди. Ну и зубасто-прыгучий ведущий.
– И я спрашиваю: Чудин, где ты был эти восемь лет?
Кто-то из не известных Владимиру гостей поправил очки на носу и солидно сказал:
– Я бы ещё спросил у девушки, не совратил ли её этот гоблин в погонах ещё тогда.
– Да, – Мартышкин хмыкнул, – после этой истории в ФК можно допустить что угодно. Мне стыдно, друзья, что подобные подонки носят форму сотрудника Следственного комитета. Мы, безусловно, будем добиваться отстранения.
– Чудин – убийца! – вскочил Тополь. – Мы требуем его осуждения!
Зал зааплодировал.
– Что там, Володь?
Чудин едва успел выключить экран. Вынул наушники. Люда головокружительно пахла свежестью. Улыбалась. В одной плотной футболке, которая удачно была ей почти до колен.
– Слушаю ток-шоу, – улыбнулся Владимир.
– Что-то интересное говорят?
– Да нет… болтают всякое, – Владимир старался не волноваться, – людям нечего сказать, но они любят говорить.
– Хочешь, посмотрим вместе? – Люда улыбнулась шире.
– Нет, там правда глупости. Иди спать или попей чай. Я один.
– Всё нормально? Точно?
– Да, – уверенно кивнул Владимир.
Люда снова улыбнулась.
–- Я в комнате у дедушки? Я тогда спать. Разбуди меня, если что, ладно?
– Да, Люд, спасибо. Спокойной ночи.
– Спокойной.
Люда вышла из кабинета-гостиной, закрыла дверь в комнату. Владимир осторожно прокрался в коридор и проверил: телефон Люды выключен, в рюкзаке. Хорошо.
Владимир налил себе чай и сел за стол на кухне. Включил телефон. Сюзанна колдовала над картами.
– Видите, это – искусство, – объясняла она, – будущий следователь будет искусным, он будет работать в гармонии со всеми участниками, и в результате его работы близкие Мариночки обретут душевный покой!
– Отличные новости! Спасибо, Сюзанна!
Зубасто-прыгучий вышел на середину студии.
– На этом «Зеркальный сазан» прощается с вами. Здесь работал Тарас Баркасов, до встречи завтра, берегите себя, друзья!
Чудин закрыл страницу и вытащил наушники. Окно на кухне смотрело на юг, потому за ним было совсем темно, лишь яркий пунктир шоссе светил вдали. Владимир встал. Пора было смывать с себя этот день и идти спать.
В половину седьмого старший лейтенант Чудин постучал в дверь.
– Люда, доброе утро!
Владимир услышал, как она потянулась, и улыбнулся.
– Доброе… – Люда вроде тоже улыбнулась.
– Я уже пойду. Ключ на тумбочке, чай ещё горячий, бутерброды я тебе нарубил.
Из комнаты донёсся шум. Через секунду дверь открылась: Люда, лохматая и в наскоро надетой футболке, уже совсем проснулась.
– Володя… будь осторожен.
– Спасибо, Люда…
Владимир опустил глаза на секунду.
– Люда… – Владимир чувствовал себя идиотом, будто он недобросовестно пользовался полученным вчера инсайдом, – давай увидимся вечером?
– Конечно, – Люда просияла, – конечно увидимся!
– Я пойду. Не засни, ладно?
Люда кивнула.
– Я уже не лягу.
– Давай, пока!
Владимир закрыл дверь и спустился. Странный день требовал странных мер. «Семёрка» так или иначе засвечена, а мобильность может понадобиться. Конторские машины засвечены тем более. Владимир быстро дошёл до гаражей, открыл отцовский. Белый обрусевший румын моргнул поворотниками. Владимир осмотрел машину, сел внутрь и завёл. 106 полновесных тольяттинских лошадей могуче заржали под капотом. Бензина – почти половина бака. Владимир проверил тормоза, закрыл гараж и поехал к дому. Пара машин так и дежурила у подъезда, и Владимир снял их на видео. Сам «Ларгус» никакого интереса не вызвал. Слежки не было, но Владимир для порядка попетлял. Машину он оставил в одном из дворов: лучше, чтобы её не видели у конторы.
Подполковник Фокин тоже был на работе. Отпечатков пальцев дома у Воеводиной не нашли, а вот результаты экспертизы нижнего белья были интересными. Стирали одежду около двух-трёх месяцев назад и с тех пор не носили. Дополнительная экспертиза установит марку порошка и сличит с порошком, которым пользовалась Клавдия Степановна. Самое главное: на пластиковой бляшке, украшавшей одну из моделей, был найден отпечаток пальца, качество которого позволило установить автора. Им оказался сорокалетний частный детектив, бывший сотрудник милиции. Он в городе, жил в гостинице «Турист».
Владимир сто лет не участвовал в подобном задержании. В восемь объект вышел и сел в уже знакомую «Фелицию», поехал в сторону дома Владимира. Однако самостоятельная поездка его закончилась на ближайшем посту ГИБДД и продолжилась уже в полицейской «ГАЗели».
Владимир улыбнулся. Никогда он ещё не был потерпевшим… И утро это проходило как в тумане. Детектива он опознал, а на допрос допущен не был, потому поехал в контору. Завибрировал телефон.
– Анатолий, доброе утро! – ответил он.
– Здравствуйте, Владимир! Мы тут с женой в больницу ездили…
– Всё в порядке?
– Да, не переживайте. Мы рядом с управлением вашим. Можем заглянуть?
– Да, я буду там через десять минут.
«Приора» не доехала до парковки: путь машине преградила толпа. Владимир сначала подумал, что здесь назначен эфир, но уж больно рано все собрались.
–Убийца! Убийца! – заверещала толпа, когда он вышел из машины.
С трудом пробившись, Владимир вошёл в здание.
– Товарищ сержант, почему посторонние перекрыли проезд?
– Так ведь майор Мартышкин… – пожал плечами дежурный-сержант.
– Анатолий и Анастасия Гвоздикины приедут ко мне. Обеспечьте им безопасность, выдайте пропуска и проведите в кабинет.
– Так точно, товарищ старший лейтенант.
Чудин не любил командовать. Но как-то всё завертелось…
Вскоре Анатолий и Анастасия прибыли.
– Здравствуйте! Вы нормально прошли?
– Добрый день, – кивнул Анатолий, – да, спасибо.
– А меня чуть не разорвали, – улыбнулся Владимир.
– Понимаю. Смотрел телевизор вечером.
– Володя, а эта Блинкевич – случайно не та очаровательная Люда с милой собакой? – улыбнулась Анастасия.
– Она самая, – подтвердил Владимир.
Анастасия улыбнулась шире.
– Мне кажется, вы – очень красивая пара!
– На самом деле мы не пара, – замялся Владимир, – по телевизору врут. Так что вас привело ко мне? Что-то случилось?
– Память у меня стала, – Анастасия смущённо улыбнулась, – уже не помню, за день или за два до того дня, как мы с этой Людой и собакой пошли гулять, к нам приходил человек.
– Я в магазин ходил.
– Да, я была одна. Пришёл, сказал, что смотрит счётчики. И, я заваривала себе траву, а он в комнату заходил. Я его окликнула, и вышел он не сразу. Знаете, так страшно стало…
– Но он ушёл? Не обидел вас?
– Да, ушёл… но я вдруг подумала…
– Я сказал Насте, – кивнул Анатолий.
– Он вполне мог подбросить что-то.
Владимир тоже кивнул.
– Сможете описать его?
– Нет… но здоровый такой, знаете? Выше вас, Володя.
– Спасибо за информацию, будем искать.
Анастасия посмотрела на мужа.
– Толя, ты не выйдешь? Я хочу с Володей немного посекретничать.
– Да, хорошо.
Анатолий поцеловал жену в макушку и вышел.
– Видите ли… – Анастасия будто бы стеснялась, – я решила, что вам тоже нужно знать. Помните, я говорила про Бориса?
– Да, Анастасия, помню.
– Он не просто меня хватал, он меня конкретно тащил в постель. Звонил, писал с нескольких номеров, деньги предлагал.
– Много?
– Да. Я очень люблю Толика, но он ревнивый, я ему ничего не сказала.
– Анастасия, а у вас сохранилась переписка?
– Да, конечно. Но…
– Не бойтесь, – улыбнулся Владимир, – я не буду читать. Я хочу лишь проверить один из номеров.
Анастасия достала телефон, а Владимир прочитал номер из тетради Марины.
– Да, вот он… – Анастасия покраснела, – вам показать? Он… просит…
– Нет, Анастасия, не нужно. Но вы окажете следствию большую услугу, если заявите о домогательствах. И укажите все номера телефонов, пожалуйста.
– А если заявление не примут?
– Просто подайте.
Зазвонил телефон.
– Чудин.
– Володя, зайди, – сказал Фокин.
– Иду, товарищ подполковник.
Он положил трубку.
– Но Толя всё узнает и убьёт его.
– Не убьёт. Вы, главное, не волнуйтесь и напишите сегодня. А лучше – сейчас. Вы извините, мне пора к начальству.
– Да, конечно…
Они вышли. Владимир шепнул Анатолию, что его жена должна сделать нечто важное, и она ждёт от него полного понимания и поддержки, попрощался и побежал к Фокину.
Подполковник Фокин был настолько доволен, что пил чай не с бубликами, а с пряниками.
– Детектив этот, Володя, оказался тем ещё прыщом. Едва надавили на него с отпечатком, как из него такой гной попёр…
– Почему всё самое интересное происходит без меня? – вздохнул Владимир.
– Ты чего вздыхаешь как потерпевший? – рассмеялся Фокин. – Через этого частника выйдем на того продюсера. Слежку за тобой заказывал он, а к Клавдии этот пинкертон ходил действительно с Тополем. Суд уже открылся, Кузькин поехал за индульгенцией.
Владимир от волнения вскочил.
– Товарищ подполковник! Я сам поеду на обыски!
– Нет, Володя. Ты сидишь тихо и ничего не делаешь. Это теперь не твоя забота.
– Товарищ подполковник, вы отстраняете меня?
– Нет. Пока нет.
Фокин опустил глаза и задумчиво съел пряник.
– Кто?
– Думаю, Матюхин.
Владимир одобрительно кивнул.
– Вы ему скажите, что мы ищем, хорошо?
В кармане загудело. Владимир достал телефон.
– Извините. Да, Сонь, привет!
– Володя, привет! А ты где? У нас эфир.
– Я не приду.
– Понятно… Мартышкин меня убьёт.
– Пусть только пальцем тебя тронет. А убивает пускай меня.
– Ладно…
– Говори сразу.
Владимир убрал телефон.
– Мартышкин, похоже, тоже…
– Коррупция, Иван Дмитриевич. Думаю, там – только деньги.
– Разберёмся. Начальство, кстати, рвёт и мечет: такую пиар-акцию мы с тобой испортили.
Фокин хитро улыбнулся.
Судья дал добро, и следственные группы выехали. В продюсерском центре Бориса не оказалось, секретарь сказала, что он не появлялся, и было решено начать с личных адресов, а у центра подежурит машина. Владимир попросил старшего лейтенанта Матюхина обратить внимание на картины, а сам в нарушение приказа увязался за вспомогательной группой, которая поехала к продюсеру на дачу. Благо её командир, старший лейтенант Клюквин, ничего не знал о запрете. Дача Бориса была почти что в черте города: со следующего года деревня Брюквино узаконит свой фактический статус нового микрорайона Карповска. За бетонным забором скрывался трёхэтажный особняк. Ворота открыл сторож. Увидев, что это вовсе не доставка цветов, он бросился к своей будке, но был нейтрализован. Когда полиция вошла в дом убедилась, что дворецкий никуда не успел позвонить, в дом вошли следователи и понятые. И Владимир. Дом был огромным. Бегло Владимир обратил внимание Клюквина на две картины: горный пейзаж и портрет обнажённой Симы, помощника Сюзанны. Обе работы писала Марина Воеводина.
– Ну что, с чердака начнём? – спросил Клюквин.
– Давай лучше начнём с подвала? – попросил Чудин.
– Но в подвале нет документов, – возразил дворецкий, – там винный погреб и морозильник.
– А вдруг там тайное помещение со средствами слежения? – Клюквин улыбнулся.
Дворецкий лишь вздохнул.
В винном погребе – ничего, кроме дорогого вина. Борис, похоже, коллекционировал… Морозильник был неожиданно огромным и наводил на самые нехорошие мысли. Владимир и его коллеги начали открывать морозильные камеры. Две из них были заперты на амбарные замки. Когда их сняли при помощи лома и открыли, студёный воздух наполнился пугающим запахом. Понятым стало дурно, а дворецкий, зажав рот, убежал наверх. В камерах была кладка из кубов льда. Клюквин ломом вырвал несколько верхних кубиков и, заглянув за них, вскрикнул.
– Медэкспертов сюда! Срочно! – отдал команду Клюквин и упал в обморок.
Владимир подошёл и заглянул в пролом. Там была не Марина Воеводина. В голову ударило, и Владимир подумал, что вот-вот потеряет сознание сам. Сквозь пелену он посмотрел на кладку в соседней камере, взял лом. Когда Клюквина унесли наверх, Владимир подцепил верхние блоки. Через пару ударов они упали и со звоном разбились. Владимир заглянул, и его сердце замерло: Марина. В голове помутнело окончательно, Владимир отошёл к стене. Жестокая смерть и почти три месяца холода сделали своё дело, но он её узнал. Она. Владимир потянулся за телефоном и чуть не упал. Его подхватили полицейские.
В Карповске объявили план «Перехват».
Ничего не подозревающий Борис безмятежно нежился в сауне. Красивая девушка принесла ему коктейль. Когда таймер запищал, Борис вышел. Пришла другая красивая девушка.
– Борис Карлович, ваш телефон.
– Принесите, дорогуша.
Девушка вернулась через несколько секунд. Телефон всё ещё звонил.
– Приветствую, господин Тополь!
– Борис, – голос лейтенанта был испуганным, – всем постам передали: вы в розыске! Что делать?
– Вам, дорогой мой, спасибо за информацию. Держите в курсе. Вы где?
– На дежурстве. Парк «Пестрецово». Я ничего не понимаю!
– Тебе и не надо, болвану, – не в трубку сказал продюсер, а после убрал ладонь от микрофона, – отлично, Русик, будьте на чеку.
Борис быстро переоделся и вышел. Такси брать опасно. К Симе – тоже. Надо бежать. Борис подумал, что надо не действовать согласно логике обеспеченного человека и искать простые решения.
Обычно сержант Людмила Блинкевич коротала дежурства мыслями о том, что скоро её переведут на пост в ТЦ. Сегодня же она думала о Владимире. Думала и переживала, не знала, как помочь. Привокзальные пьяницы будто бы почувствовали это и сами ушли за территорию. Шарик был бодр и весел. Ему хотелось гоняться за кошками, но статус не позволял. Потому Шарик тренировался в разгоне кошек одним только взглядом. Громов по рации передал, что объявили в розыск продюсера Сюзанны Бориса. Сердце девушки сжалось. Что-то будет…
Шарик обнюхал подозрительную сумку. Сумка перестала быть подозрительной, и Люда пошла на платформу. Скоро приедет электричка в облцентр. Внимание Люды привлёк нелепый мужчина у автоматических касс: было такое ощущение, что он впервые в жизни попал на вокзал и не понимал, как ему купить билет. Люда подошла.
– Вам помочь?
Борис обернулся, и Люда отпрянула на шаг.
– Здравствуйте! Людочка, если не ошибаюсь?
– Здравствуйте.
– Знаете, душечка, вы с первого взгляда цепляете. Есть в вас что-то особенное. Не хотели бы попробовать себя на телевидении? А то такая ягодка и – в полиции. Несправедливо!
Борис сделал шаг в сторону.
– Мне нравится моя работа.
– Неужели? – удивился он. – И будете работать?
Ещё шаг.
– Буду. Сержант полиции Блинкевич. Гражданин Верховодов, вы задержаны.
– Да ну? – Борис поднял брови. – Знаете, душечка, у меня с собой наличными не очень много денежек, но на счету – очень много. Не нуждаетесь?
– Вы предлагаете мне взятку?
Шаг.
– Нет, какую взятку?! Так, взяточку.
Ещё шаг. Люда достала наручники.
– Попрошу ваши руки.
– Зачем оковы? Я же не оказываю сопротивление.
Борис оттолкнул Людмилу и бросился бежать, расталкивая пассажиров. Люда встала и сразу же пустилась в погоню. Борис побежал в лесополосу. Люда достала рацию.
– Внимание! Сержант Блинкевич. Преследую Бориса Верховодова от станции «Карповск-восточный», подозреваемый направляется через лесополосу в сторону улицы Нахимова!
Люда сбила дыхание. На ответ Громова она не отреагировала. Люда умела и любила бегать, но сбилась… Борис прытко бежал между деревьями. Люда догоняла его, но слишком медленно. Пёс рвался в бой.
– Шарик, фас!
Она отпустила поводок, и Шарик устремился вперёд. Борис прыгнул в низину, пёс – следом. Раздался странный хлопок. Люда побежала быстрее. Ветки царапали. Она прыгнула в низину. Фигура Бориса мелькала за кустами.
– Шарик!
Она упала на колени рядом с псом. Вдали завыла электричка. Люда разрывалась, разрывалось её сердце. Шарик лежал и задыхался. Возможно, умирал. Преступник уходил. Людмила не видела его уже. Люда не могла не расплакаться, но она не могла. Нельзя. Она запустила пальцы в шерсть на груди пса и легонько потрепала. Служебная собака – инструмент, имущество. Имущество – лишь средство достижения цели. Но имущество надо беречь.
– Я вернусь, Шарик, – прошептала Люда, – я вернусь, слышишь? Я клянусь тебе. Только не умирай… пожалуйста…
Шарик приподнял голову и моргнул: беги, мол. Люда кивнула, встала и побежала. Она бежала сквозь кусты и коряги, разрывая о сучья поло и царапая плечи. Ветка сбила бейсболку с её головы. Люда бежала. Она видела следы Бориса, но не видела его самого. Люда бежала. Бежала…
Уже возле самой улицы Нахимова показался полицейский «Патриот». Машина остановилась.
– Люда, садись! – скомандовал Громов.
– Там Шарик ранен!
– Это – приказ!
Люда села в машину и уже там разрыдалась. Отчаяние и бессилие разрывали её на мелкие кусочки.
– Сержант Блинкевич, успокойтесь и осуществляйте наблюдение за местностью.
– Так точно… товарищ лейтенант.
Борис дождался, пока полицейская машина скроется, и зашагал к автобусной остановке.
– Тарасик, приветик! У меня тут небольшая проблемка, забери меня с остановочки на Нахимова. Да, очень срочно.
Заявление Анастасии Гвоздикиной было весьма кстати, но какого-то номера телефона Бориса она, похоже, не знала. Все номера были вне зоны доступа. Фокин сердился и требовал, чтобы Чудин вернулся в управление. Владимир действительно доехал до него, но лишь чтобы забрать «Ларгус». Вскоре он был у дома Сюзанны. Госпожа таролог оказалась дома.
– Что, Вовчик, пришёл скулиться обратно на эфиры? – ухмыльнулась она.
– Я больше не приду, Сюзанна. Марина Воеводина найдена.
Сюзанна выронила тюбик с кремом для рук.
– Как?
– В загородном доме одного вашего знакомого. Мёртвая.
Сюзанна попятилась.
– Я… я ничего не знала. Вот что… Я… я помогала…
– Вы помогли, спасибо. Помогите снова: где Борис?
Она растерялась.
– В центре своём? – предположила Сюзанна.
– Его там нет. Где он может скрываться?
– Я не знаю… Это он? Что теперь со мной будет? Ведь я… карты…
Владимир нахмурился.
– Сюзанна, поймите меня правильно. Передо мной нет задачи пресечь ваши карточные игры, мошенничество – не мой профиль. Моя задача – найти и задержать убийцу Марины Воеводиной. Мне нужна правда. И в ваших интересах быть со мной предельно честной.
– Что, так уж и нечего мне предъявить? – усмехнулась госпожа таролог.
– Так или иначе, Сюзанна, он – ваш продюсер, действовали вы по его указанию. Степень вашей осведомлённости определят улики и следственные действия, которые, возможно, буду проводить уже не я. А это – ваш шанс деятельно помочь задержать убийцу.
– Я… а… – её губы словно парализовало.
Дрожащей рукой Сюзанна достала из внутреннего кармана пиджака колоду карт и принялась тасовать.
– Вы доверите решение собственной судьбы этим картонкам? – удивился Чудин.
Тасование карт словно успокаивало Сюзанну: она отдышалась, а затем с улыбкой посмотрела на Владимира.
– Ты сам говоришь, Вовчик, что карты говорят лишь то, что таролог хочет в них прочесть, не правда ли?
– Да, Сюзанна.
Женщина начала выкладывать карты на стол. В раскладе выпала десятка жезлов. Сюзанну это заинтересовало, и под ней она положила четвёрку карт отдельно. На одной из карт был нарисован уродливый ангел, играющий с небес на флейте, на второй – мёртвый, похоже, рыцарь, над которым были окно и мечи. Две другие карты были пустыми. Сюзанна выложила ещё две карты, но Владимир не успел их заметить – Сюзанна собрала их в ладонь.
– Сегодня ты умрёшь, Вовчик, – объявила госпожа таролог со зловещей улыбкой, – сделать тебе прощальный подарок что ли?
– Сделайте милость, – Владимир улыбнулся в ответ, – я весь дрожу.
– Вот что, не стоит ехидничать, господин следователь. А Боря может быть или у Симочки, помните её? Или у Тарасика Баркасова. Адреса дать?
– Спасибо, не стоит. Мой вам совет: из дома никуда не уходите.
– Непременно, – растянула губы в ухмылке Сюзанна, – советы от без пяти минут покойника – это бесценно.
– До свидания, – ответил Владимир и уже развернулся, чтобы уйти, но вновь посмотрел на госпожу таролога, – а всё же скажите, что обозначает белая карта?
Сюзанна улыбнулась, однако теперь – как-то по-настоящему.
– Ничего. Это – обрезок картона, который типографии было жалко выкинуть, и его вставили в колоду. А обозначает он ничего. Всё остальное, как ты говоришь, придумывают сами тарологи.
– Спасибо.
Оставшись в одиночестве, Сюзанна медленно направилась на кухню: ей было необходимо выпить.
Проходить кордоны в машине известного телеведущего было сплошным удовольствием для Бориса: их останавливали, у Тараса брали автограф и пропускали. На лежащего между сиденьями продюсера никто даже не смотрел. Борис подумал попросить отвезти его сразу в облцентр, но решил, что благоразумнее отсидеться пару дней в безопасном месте. Уже на въезде в посёлок, где жил Тарас, Борис вставил новую сим-карту в телефон, он всегда имел такую на подобный случай, включил и набирал номер.
– Слушаю, – ответил Тополь.
– Русланчик, Борис. Приезжай на место, где мы с тобой договорились повидаться завтра. Срочно.
– Но я на дежурстве, – промямлил Тополь.
– Ты что, редиска, рамсы попутал? Немедленно!
– Но…
– Иначе и до тебя скоро доберутся! Живо!
– Но…
– Ты совсем тупой, дубина? Ты защищать меня будешь сильнее мамки с папкой, господин лейтенант!
– Еду…
Ведущий уже парковал внедорожник на территории своего участка.
– Старший лейтенант Чудин, твою мать! – подполковник кричал. – Немедленно!
– Я не могу, товарищ подполковник.
– Володя, остановись же!
– Иван Дмитриевич… простите меня. Я не могу. Я должен это сделать. Поручите проверить квартиру этой Симы.
– Володя… – Фокин бессильно вздохнул, – мне не нужен твой труп в морозильнике.
– Я учту, товарищ подполковник.
– Я догадываюсь, куда ты едешь. Мы будем там.
– Спасибо, товарищ подполковник.
Владимир отключил звонок и перевёл телефон в авиарежим. Глупо. Очень глупо… Владимир правда не мог остановиться. Марина смотрела на него почерневшими глазами из глыбы льда. А кто эта вторая девушка? Владимир не знал. В городе никто не пропадал… откуда она? Владимир отключил авиарежим. Что он может один? Ничего. Разве что не позволить убийце уйти дальше.
Если дачу Бориса прятал от любопытных глаз забор весьма изящного литья из бетона, то зубасто-прыгучий Тарас Баркасов прятался от изменчивого мира за обычными плитами ПО-2М. Старший лейтенант Чудин остановил «Ларгус» возле соседнего дома и пошёл. Позвонил в звонок. Огромную дверь открыл сам ведущий.
– Здравствуйте. Я ничего не покупаю.
Владимир показал удостоверение.
– Добрый день! Старший лейтенант Чудин. Скорее я покупаю. Есть информация, что в вашем доме скрывается опасный преступник.
– Вздор!
– Я могу пойти?
– Прошу, ищите. Вы без оружия? Мой дом – территория без оружия!
Владимир распахнул полы пиджака, продемонстрировав отсутствие пистолета. Ведущий закрыл дверь и повёл Чудина в дом. Едва дверь закрылась, как ведущий достал из-за полы своего пиджака пистолет Стечкина.
– Мой дом – территория без легавых! Руки вверх!
Владимир так быстро двинул ведущему в зубы, что тот не успел отпрыгнуть и потерял сознание. Владимир забрал пистолет, а ведущего бросил в туалет у прихожей и запер. Перевернул платяной шкаф – он теперь удачно блокировал дверь. Проверил обойму: боевые.
– Борис! Это Чудин! Я подумал над вашим предложением! Выходите!
Владимир убрал пистолет за пояс и пошёл на второй этаж. Дом был поменьше дворца Бориса: может, всё обойдётся без участия прислуги?
Наверху – всего пара комнат.
– Борис? Вы здесь?
Борис сидел в большом зале с окнами на всю высоту стен и попивал коньяк.
– О, Володенька, какой сюрприз!
– Уж какой есть.
– Вы говорите, что обдумали? И каково ваше решение?
– Вы знаете, Борис, я, пожалуй, откажусь. Пускай по всей форме увольняют.
Пейзаж у камина рисовала Марина. Ещё живые её глаза видели тот самый парк необыкновенно красивым. Наверное, картину ведущему подарил Борис.
– А где Тарасик?
– Ему нужно было в туалет.
– Понимаю. Слаб наш друг на задок… Присядете? В ногах правды нет.
– А где она есть?
Борис улыбнулся.
– Правда, господин Чудин, это то, что я показываю в новостях.
– Я – убийца Марины Воеводиной? – улыбнулся Владимир.
– Выходит, так.
– А вы знали её? У вас дома я заметил её картину.
– О, господин Чудин, – наигранно удивился продюсер, – вы – знаток современного искусства? Похвально.
– Долг службы. Вы не ответили.
– Симочка для меня заказывала у неё картинки.
– А лично?
Борис допил и налил себе ещё.
– Может, присоединитесь?
– Воздержусь. Вы переписывались с ней с того же номера, с которого переписывались с Гвоздикиной.
Продюсер удивился.
– Неужели вы что-то нарыли интересненькое? Ладно, сознаюсь, потрахивал её немножечко.
– Успешно?
Борис скривился.
– Неумёха, но тельце – класс. Думаю, у той девчушки даже лучше. Эта, Людочка. Крепенькая, стройненькая, попочка – высший сорт. Качается, не знаете?
Владимир сжал кулак и не смог разжать. Борис сделал глоток.
– Неудивительно, что этот дуб Тополь на неё так запал.
– А убили вы её за что?
Борис рассмеялся.
– Володенька, ну что вы. Бросьте ваши шуточки.
– А почему Гвоздикины? Анастасия?
– Настенька – очень несговорчивая девчушечка, Володя. Но вы почувствовали, какая от неё исходит страсть?! А муженёк её, пень болотный, не ценит, зато обрюхатил. А я так надеялся…
– Сюзанна говорила, что Воеводина жива. Запасной вариант? Вы показывали в новостях, а люди всё равно кричали «убийца!».
– Может, Мариночка уехала слишком далеко из города?
– А кто вторая? Вторая убитая.
Борис встал и рассмеялся.
– Какая ещё вторая? Ну что вы выдумываете, ей-богу?
– В морозильнике. У вас в загородном доме.
Борис перестал улыбаться.
– Господин Чудин, вы что выдумываете?
Владимир достал телефон, не глядя открыл фотографию вмороженного тела Марины и продемонстрировал Борису. Борис мгновенно изменился в лице, будто явил свой настоящий облик, жуткий и отталкивающий. Он с размаха швырнул стакан в телефон, выбив его из рук Владимира. Телефон и стакан разбились о мраморный пол. На пальце появился порез.
– Проклятье! Ничего нельзя поручать другим!
– Девиз дешёвой рабсилы – кто угодно, кроме нас!
– Не смей насмехаться надо мной, шавка!
Борис вытянул из-за пазухи пистолет, но Владимир уже направил Стечкина на него. Борис зарычал.
– Не возьмёшь, гнида!
– Бросьте оружие, Борис. Или не бросайте: скоро здесь будет полиция и СК. Гражданин Верховодов, вы задержаны по подозрению в совершении убийства Марины Воеводиной, неустановленного лица, а также по подозрению в совершении ряда других преступлений.
– Думаешь, ты победил? Я смахну тебе башку!
– Давайте. Триста семнадцатая – отличное дополнение к коллекции.
– Я влиятелен, мой друг. Я выйду скоро. Ты напал на меня! Твой труп сожрут собаки, а девка твоя лопнет от спермы!
Владимир крепче сжал кулак.
– Каждый, кто попробует сделать ей больно, покойник.
– Ты сам – покойник, баран!
– Я пока ещё жив.
Владимир подумал, что момента лучше не будет, и выстрелил. Борис с криком повалился на бар. Бутылки в нём разбились, мгновенно наполнив зал пьянящими ароматами. Владимир ногой выбил пистолет из руки Бориса и оттолкнул.
– Вы сядете в тюрьму и за всё ответите.
– За тех двух туш? Ха-ха! Сначала докажи! Докажи, что я! А даже если и сяду! За скольких не сяду!
– Марину Воеводину убили вы. Что-то с ней сделали, не вышло откупиться. И убили.
– Докажи! – кричал Борис.
– Это дело уже не моё.
Кровь из ноги Бориса смешивалась с вылившимся алкоголем. Но крови вроде не много. На улице зашумел мотор, Владимир выглянул.
– Полиция.
– Это Тополь! – Борис засмеялся словно безумец. – Он прикончит тебя! И вывезет меня в полицейской машинке!
Это действительно был лейтенант Тополь. Один. Владимир отошёл.
– У него есть шанс одуматься.
– Нет! Убьёт и вывезет! Я не попаду в тюрьму!
– Попадёте, Борис Карлович. Никуда не уходите.
Владимир аккуратно прострелил продюсеру вторую ногу, отпинал его пистолет на лестницу и пошёл вниз. Вышел.
– Тополь! Это – Чудин! Здесь Борис Верховодов!
Выстрелы в замок. Владимир вернулся в дом, а Тополь выбил ногой дверь. Владимир подошёл к двери в туалет: ведущий уже пришёл в себя и ритмично долбил по ней.
– Что же вы, Тарас, пожалели денег на хорошие замки?
– Ублюдок, – шепеляво и глухо кричал ведущий, – я тебе все зубы пересчитаю! Открой дверь, мать твою!
Владимир занял оборону. Вошёл Тополь.
– Борис, вы здесь? – крикнул он.
– Руслан! – громко позвал Владимир, но Тополь ответил выстрелом.
– Где ты?
Владимир переполз в комнату и спрятался за стену. Руслан прыгнул в комнату напротив.
– Руслан! Тополь! Не дури!
Выстрел. Ведущий затаился. Владимир считал: ещё пять патронов.
– Я убью тебя! За всё!
– Руслан, перестань! Преступник задержан, всё! Что за детские обиды?!
– Заткнись! – снова выстрел. – Я с первого класса мечтаю, чтоб ты сдох, чудила!
Выстрел. Владимир сменил позицию и выстрелил в ответ. Тополь выстрелил дважды. Затем они выстрелили одновременно. Владимир встал. В голове странно гудело.
– Тополь! Ты жив? Руслан!
Стон. Владимир осторожно высунулся.
– Тополь!
– Чудин! Я ранен!
Владимир подбежал и замер. Тополь действительно был ранен в плечо. На Владимира смотрел ствол пистолета. Тополь ухмылялся. Владимир даже не стал изображать страх: звука смены обоймы он не слышал.
– Ты не будешь молить о пощаде, чудила?
– Ну и дубина же ты, Тополь.
– Заткнись!
Тополь нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Он нажал ещё несколько раз, удивлённо посмотрел на свой пистолет, затем – в дуло Стечкина.
– У меня пять патронов ещё. Вставай, Руслан. В машине аптечка, а у тебя весь рукав в крови.
Выстрел. Владимир вздохнул, предплечье обожгло. Он повернулся. На лестнице лежал истекающий кровью Борис. В руке он держал свой пистолет. Дотянулся…
– Я не вернусь в тюрьму! Запомни!
Борис снова начал целиться, но Владимир выстрелил первым.
– Вернётесь…
Пистолет вырвало из рук Бориса, а сам он страшно закричал.
– Что происходит? – пищал телеведущий из туалета.
– Шоу платное, – пояснил Владимир, – сидите тихо.
Борис прижимал к себе руку с отстреленными пальцами и истошно орал. Владимир тоже был не прочь поорать, но нельзя. Он вернулся к Тополю и помог тому встать, однако Тополь почти сразу рухнул.
– Что со мной?
– Ты теряешь кровь, Руслан.
Тополь посмотрел на мокрый от крови рукав. Там, где лейтенант был парой секунд ранее, блестела чернотой целая лужа. Владимир зажмурился: глаза Марины…
– Я не хочу умирать! – заплакал Тополь. – Сделай что-нибудь! Чудин!
– Я сейчас, Руслан.
Чудин чувствовал, как силы быстро его покидают. Голова будто не своя. Холодно. Это хреново. Владимир вышел. Аптечки в «Патриоте» не оказалось. До «Ларгуса», где точно была хорошая аптечка, собранная папой, он просто не дойдёт. Как из какого-то другого мира Владимир услышал сирены. Они приближались, разрывая голову изнутри. Визг тормозов откуда-то из морских глубин.
– Чудин! Я убью тебя!
– Так точно, товарищ подполковник.
Владимир улыбнулся и осел на «Патриот».
– Володя!
– Ребята, заходите осторожно. Борис мог опять достать пистолет. Там Тополь. Они ранены. Помогите им…
Владимир сполз на землю.
– Володя! – позвал самый прекрасный голос на свете.
Владимир снова улыбнулся. Его глаза почти не видели.
– Люда… прости…
В палату приходили только адвокат со следователем. Больше никого не пускали. Однажды прорвался Фокин, вкратце рассказал, что Владимир – полный идиот, а затем старшая медсестра выгнала его. Владимир чувствовал себя хорошо. Только не спал по ночам. И иногда чувствовал Люду где-то там, за окном. О том, что Тополь легко ранил его в голову, Владимир узнал при первой же перевязке после того, как пришёл в сознание. Ранение ерундовое, скорее контузия. Царапина действительно быстро заживала, но голова гудела просто невыносимо. Однако Владимир очень надеялся, что его вот-вот выпишут. Но – покой, никакого стресса. Он даже не знал, живы ли продюсер и Тополь: следователь и адвокат, ссылаясь на необходимость полного покоя, молчали. А Владимира это лишь сердило. Он не знал, как будет смотреть в глаза Клавдии Степановне, если Борис умер, не дожив до суда. И не знал, как смотреть в глаза майору Тополю, если лейтенант Тополь умер. Как?..
Очередным безнадёжным утром в палату вошёл Фокин. Владимир встал.
– Здравия желаю, товарищ подполковник.
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант. Сейчас придёт медсестра и поможет тебе переодеться.
Фокин положил на кровать сложенную парадную форму старшего лейтенанта Чудина.
Владимир переоделся сам, а до машины его сопровождали медсестра и полицейский. Фокин шёл впереди.
– Товарищ подполковник, куда мы едем?
– На похороны.
Владимир вздохнул. Тополь или Борис? Вряд ли его бы пригласили. А кто?
До кладбища ехали спокойно и долго. Владимир смотрел в окно и молчал. Лето. Тёплое и красивое. Фокин тоже молчал. Лишь когда они приехали и выходили из машины, он тихо сказал:
– Всё в порядке.
У свежей могилы было не так много людей. Кажется, они опоздали. Батюшка уже не читал молитву. Владимир заметил Виктора: тот помахал. К ним шла Клавдия Степановна. Она поцеловала Фокина в щёку, что-то прошептала и подошла к Владимиру.
– Клавдия Степановна, здравствуйте.
– Здравствуй, Володя, – улыбнулась она, – Иван обещал, что привезёт вас. Знаете, никогда бы не подумала, что скажу это слово на похоронах собственной дочери: спасибо.
– Это моя работа. Была…
Фокин кашлянул.
– Ну, я бы не был столь пессимистичен…
Владимир опустил глаза. Всё равно было очень скверно.
– Клавдия, Володе пора. Нам ещё надо заехать в одно местечко, опоздаем обратно – врачи меня убьют.
– До свидания. И… простите.
– До свидания, Володя. Заходите, я вам всегда рада.
Владимир кивнул. Уже в «Приоре» он чуть не расплакался, но сдержался. И голова ныла с удвоенной силой…
– Куда мы едем, Иван Дмитриевич?
– К тебе.
– Скажите, а Тополь и Верховодов живы?
– Мне запрещено тебе говорить, – сказал Фокин и едва заметно кивнул.
Владимир выдохнул.
Они действительно приехали к дому, где жил его дедушка, но пошли на берег озерца. Солнце вставало всё выше. Владимир щурился.
– Люда! – позвал Фокин.
У Владимира замерло сердце. От импровизированной собачьей площадки бежала она. Владимир сделал шаг. Бежать не хватало дыхания: сердце не билось. Люда, солнечная и лёгкая, остановилась в метре от Владимира.
– Здравия желаю, товарищ сержант, – улыбнулся он.
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – с улыбкой ответила она.
Владимир собрал все силы: он сделал два шага и обнял Люду. Прижал к себе так сильно, что почувствовал частое биение её сердца.
– Володя, – прошептала она и прижалась к нему, – ты… я думала, что уже не увижу тебя…
– Прости, – прошептал он, – я обещал и не пришёл вечером…
Незнакомая собачка залаяла, но её осадил Шарик. Владимир открыл глаза и посмотрел вниз.
– Кто это?
Люда опустилась на колени, взяла щенка кокер-спаниеля и подняла.
– Знакомься, это – Несси! Мне столько всего тебе надо рассказать! Мы с Шариком уже патрулируем, он поправился!
Владимир погладил спаниеля.
– А что с ним было?
– Электрошокер, – напомнил о себе Фокин, – Люда, вы извините, нам пора.
Люда кивнула.
– Люда… ты…
– Мы у дедушки. Цветы дома я поливаю, не переживай.
Владимир улыбнулся.
– Я его верну, Люда. Скоро. Поехали, Володь.
– Я скоро, Люда. Я вернусь.
– Конечно, – улыбнулась она, – мы тебя ждём.
Люда отпустила спаниеля, встала, и Владимир снова обнял её, прижался к её макушке щекой. Люда вздохнула. Её сердце билось часто-часто. Он погладил её по плечам и тоже вздохнул.
– Пока.
– Пока…
– До свидания, Люда.
В машине Фокин достал из портфеля папку и раскрыл перед Владимиром.
– Тебе из кадров срочный привет.
Владимир закрыл глаза и отвернулся к окну.
– Товарищ подполковник, мне это не нужно.
– А это не вам решать, товарищ капитан. Подписывайте, поправляйтесь и возвращаетесь к службе. Ты же поймал убийцу, многое вскрылось попутно… Мне чай с бубликами пить не с кем.
Владимир посмотрел на начальника и улыбнулся.
– Товарищ подполковник, напомните кадровикам, пожалуйста, что они мне задолжали отпуск. Он мне очень нужен.
– К гадалке не ходи, – рассмеялся Фокин.
Люда смотрела на удаляющуюся «Приору». Собаки резвились в траве. Люда улыбнулась: скоро Володя будет дома.
Белая карта
© Copyright: Александр Барков 4, 2024
Свидетельство о публикации №224042501351
Свидетельство о публикации №224042501351
Рецензии