Наследник по неволе

Полюшка
Пять лет! Пять лет коту под хвост. Наконец-то я закончил этот грёбаный институт, в который меня воткнули родители.
 Археолог! Ну какой из меня, на хрен археолог. Я женщин люблю. Пиво. Ну на крайний случай за компьютером посидеть. Да и то, умирая от скуки. Я живчик, а не архивный червь.
Вот так я думал. До поры до времени. Но это позже, а сейчас…
Сами мы люд Московский. Родители ещё в своей молодости перебрались в этот столичный городишко, (за что им отдельное спасибо) по направлению какого-то РАБафака.
Отец помогал строить метро, да и сейчас ещё строит, правда из кабинета.
Мама всю жизнь начисляет ему зарплату. Так и живём.
А вот родители родителей, из далёкой сибирской деревни Аукино. Это где-то там, в Зауралье. По карте даже пытаться не стоит искать. Если только топографическая и именно этого района.
Так вот к чему я это! Когда поступил, сдал экзамены и первую сессию, отец объявил, что в недавнем времени умерла его прабабушка.
(Ну ничего себе, подумал я) Я ведь точно знал, что и папина мама, и его бабушка умерли уже давно, а тут такое известие…
Мамины родители умерли ещё раньше, а жили в соседней деревне. Всего-то в ста двадцати шести километрах. Деревня имела сказочное название: - Кащеево.
Ближе к Аукино находилась только лесопилка и поэтому половина дороги из Кащеево в Аукино проходила насыпная дорога, а вторая половина – полузаросший просёлок. За самим посёлком, только лес. Ни дорог, ни людей.
Так вот, в этом селе, Аукино, умерла папина прабабушка и была она в возрасте ста восемнадцати лет. Хотя опять оговорюсь. Папе пришло письмо что бабушка ушла в январе на зимник и больше её никто не видел и поэтому было определено что она погибла или умерла, но во всяком случае её нет в живых. А посему – дом переходит в наследство отца. (Брат отца - ювелир, умер несколько лет назад).
И вот, как я уже говорил – отец объявил, после первой сданной мной сессии, что дарит мне этот дом. И я могу делать с ним всё что захочу.
Я даже сначала обрадовался. И первый год учёбы думал, что вот закончу институт и уеду к себе. В свой дом.
На втором курсе я додумался хотя бы по карте определить где же стоит мой дом. И не найдя такого села, да и района, обратился к географам. Вот там мне и раскопали историю и местонахождение моего родового села.
(Хоть для этого пригодился мой институт)
Так вот. Там, где сейчас лесопилка стоит, было небольшое поселение и это потому что там протекает небольшая речка. На столько небольшая что даже имени своего у неё нет. Хотя по ней местные жители и сплавляли лес в район. Где продавали и этим жили. А вот само село Аукино, соответствовало своему названию. Стояло оно на небольшом пригорке, рядом с которым было большое поле, начало речки и было там прекрасное эхо.
Такое что аукнешь на пригорке, а в поселении слышно. И это более чем за сотню вёрст.
Конечно я посчитал это лирикой и местным фольклором. Думаю, там кто-то заблудился и долго кричал. Потом построил себе шалашик. Так и образовалось село. Без имени и названия.
Но покопавшись в ещё более древнем архиве нашёл название речки: Медь, и соответственно то что в районе села Аукино был небольшой рудник. И даже небольшой заводик. Который сгорел, незнамо по каким причинам, и там остались несметные богатства не пойми, чего. (Ну это я от себя добавил).
Короче узнав всё это, решал и обдумывал целых три года обучения:
- Продам ка я это наследство и получу хоть какие дивиденды на обустройство своего будущего гнёздышка. То есть квартиры. Но подумав еще больше – понял:
- Да кому эта развалюха в такой глуши нужна.
Но к окончанию института мне что-то так поднадоела вся суета вокруг, что я решил просто съездить за Урал и посмотреть где и как жили родители и их родители тоже.
К тому же в селе могли находится такие вещи старины, которые можно было вывезти и здесь перепродать с хорошим прибытком.
(На русскую старину всегда спрос хороший, а тут вообще такая древность).
Объявил о своём решении родителям!
Мама посмотрела на отца. А он опустил голову и призадумался.
- Вы что, родители, не рады? Я ведь хочу съездить на нашу родину. Посмотреть на ваше житье бытьё. Навещу родные места.
- Нет сынок. Конечно мы рады, только есть небольшая загвоздка. Понимаешь, Полюшка и раньше уходила из села на год, два. Могла на месяц исчезнуть или на полгода. Вдруг ты приедешь, а она жива и здорова. Не красиво получится.
- Ух ты. А ты мне про неё никогда не рассказывал.
- Да мне и сейчас страшновато о Полюшке говорить. Её ведь по всей Сибири знали. Знахаркой она была великой. Ведуньей. И все, кто к ней за лечением или советом приходили, и должны были называть её не иначе как Полюшка. А если незнающий человек просто скажет Полина, или Полина Евлампиевна, она улыбнётся в ответ, да так что у всех присутствующих мурашки по телу, а человек этот сам со страху уезжает и уже не хочет никакого совета или ответа на свои так и не заданные вопросы.
- Ну хорошо. И я прапрабабушку буду Полюшкой называть. Вполне приятное и обычное имя. Не то что её отца – Евлампий.
- Да тише ты! Не говори в слух и громко так.
- А что, Полюшка в Сибири услышит?
Рассмеялся я.
- А может и услышит. Это ведь батюшка посёлок так назвал. После её рождения. Ведь только где в округе, кто бы не кликнул «Ау», она,
услышит и людей на помощь отправит.
- Так она ведь добрая, получается была!
- И разуверять тебя в этом я не собираюсь. Хотя предложу всё же туда не ездить. Попробуй отсюда всё продать, ну а не получится, мы с матерью поможем собрать тебе на первый взнос по ипотеке.
Аукино
Еду! Если можно, так сказать.
Сначала летел самолётом. Потом паровоз тянул пару вагонов по рельсам среди сплошного сосняка. Вагоны раскачивались из стороны в сторону, да так что пьяные вахтовики даже не пытались ходить. С полок падали.
А приехав в район я долго искал тех, кто ездит на лесопилку.
И тут впервые столкнулся со знакомым именем.
- Это когда Полюшка жива была, туда местные часто людей возили, а теперь чай и дорога-то заросла.
Выдал мне один дедуля. Сидящий на лавчонке у деревянного сарая, называемого вокзал…
Я такого дедулю, а может и этого самого, теперь часто встречаю.
Он как Сусанин – везде ходит и всё знает. Его-то и попросил мне помочь.
- А подскажите мне пожалуйста, как до Аукино добраться?
- А что ж не подсказать милок. Сегодня заночуешь у меня, а на утро поговорим с электриком. Он собирался провода проверить, те что на лесопилку и дальше идут. Работа у него такая. Вот за небольшие деньги он и свою работу сделает и тебя подвезёт.
- Вот вам спасибо огромное. Только не стесню я вас? Может мне в гостинице или ещё где на ночь устроится?
- Гостиница – это далеко и в другую сторону. У меня переночуем. А ты-то милок, с какой целью в Аукино? Фольклор там собирать или как геолог?
- Да нет, дедушка. А правнук Полюшки. Вот приехал на наследство своё посмотреть.
Старенький, я думал, чуть не  еле передвигающийся дедуля аж подпрыгнул и отшатнулся от меня, как от прокажённого, когда услышал, что я сказал.
- Правнук, говоришь?
- Даже праправнук.
- Ну лады. Всё я тебе устрою в лучшем виде. Не обижу. Ты только милок, электрику этого не говори. Не поедет. Побоится.
- Что? Так всё серьёзно?
- Да мы ведь до сих пор незнаем, куда и к кому Полюшка ушла.
- Так вроде ведь она умерла? Уже пять лет прошло как ушла из дома.
- Ушла-то ушла, но дом процветает и дым с трубы идёт.
-А вы видели сами?
- Нет! Люди бают.
Повернулся дед в сторону, поклонился и сказал:
- Прости Полюшка, если что не так сказал, но твоему внуку помочь хочу.
Принял меня дедушка превосходно. На печи постелил. Травяными чаями напоил. А я с ним тушёнкой поделился. Но вторую банку он не взял. Сказал, что мне самому пригодится.
Утром отвёл к электрику и за небольшую плату тот согласился довезти меня почти до самого села.
И вот мы уже на «буханке» колыхаемся по хорошо накатанной дороге.
Останавливаемся у сильно покосившихся столбов. Мужчина с помощью ломика и какой-то матери подтягивает проволоку, крепящую деревянные столбы к бетонным опорам. И мы едем дальше. Но столбов, покосившихся слишком много, и я думаю, что так мы точно за светло не доедем до села.
Мужчина не разговорчив. Только матюклив. Но и он видимо понял, что работы много. Произнёс:
- На обратном пути поправлю. Тебе как геологу не привыкать спать в лесу, но мы успеем до темна и устроишься у кого-то из стариков.
Видимо дедуля представил меня ему как геолога.
- Только в самую большую и красивую хату не ходи. То Полюшкина. Иди в крайнюю с лева. Там дед Селиван живёт. Он на пример старшего у них. Пока Полюшки нет. Вон видишь в дали. То уже и Аукино. Дальше не поеду. Вылась. Мне ещё вернутся надо за светло.
Взял оговоренную сумму денег, бутылку водки и быстро уехал. Пришлось мне тащить купленную в селе тачку с чемоданами самому. Хорошо дорога сухая, да и не далеко. Сам бы я сюда дня три добирался
Местные
Вот меня и встречают.
Первое живое существо на моём пути в этом населённом пункте.
Котик на заборе.
Сидит и улыбается. Совсем как старый знакомый.
Подкатил свою поклажу. Остановился и поставив тачку, погладил рукой приветливого кота! Он сразу замурлыкал, выгнул спинку и повернувшись вокруг себя прильнул ко мне. Родня!!! Подумалось.
Стал оглядываться. Кругом тишина и небольшая заброшенность. Дороги почти заросли травой. В нескольких домах в окнах засветился свет. Дальние стояли особняком и выглядели оставленными. Где крыша съехала, где угол просел, а где и окна из-за перекоса избы, потрескались.
 Ну что? Стою у самой большой и красивой избы. Котик спрыгнул с забора, оглядываясь и громко мурлыча отправился к крыльцу, как бы предлагая следовать за ним. Ну что ж – раз зовут…
Поднялся по ступеням и постучал в дверь.
Тихо скрипнув, она приоткрылась. Я вошёл во внутрь. Кот шмыгнул вперёд и запрыгнув на аккуратно заправленную кровать с десятью подушечками, которые одна меньше другой, улёгся и стал наблюдать за мной.
Занёс чемоданы в сени.
(Стоп! Сени? Да я и слова такого раньше не знал, а тут… Не понятно).
Чемоданы оставил в прихожей. Зашёл в большую комнату и уселся на лавку рядом со столом.
Темнеет. По углам уже прячутся тёмные тени. Ни на что не надеясь, поднялся и повернул ручку выключателя (ух какая старина), Тусклая лампочка вспыхнула над столом.
И сразу стало так уютно. По-домашнему мирно и спокойно. Вроде как я в своей спальне. Благодать.
 Чтобы не нарушать идиллию жилища, взял свой поролоновый матрас и спальник. Устроился у окна. На полу.
А утро началось с удивительного. Деревянный стол был застелен скатертью. На нём стоял кувшин с молоком и лежал большой ломоть ароматного хлеба. А на всё это я смотрел с высоты… Не понял?
Дёрнулся и оглянулся – лежу на кровати. Покрывало и кружева аккуратно сложены рядом на табуретке. Мой походный матрас и спальник, лежат сложенными в углу. ??? К чему это и как?
В окне что-то мелькнуло. Оказывается, что уже светает. Надо найти свой мобильник. Связи тут конечно нет, но время посмотреть всегда можно.
- Ну и горазды вы спать, молодой человек.
- Ой! А сколько времени?
- Уже почти шесть. Но хотя, вы с дороги, на первый раз простительно.
- Что? Да я дома в выходной и до одиннадцати могу проспать.
- Не поверю. Хозяюшка говорила, что Семён рано встаёт. Почти как она.
- А я совсем и не Семён. А во сколько Полюшка поднималась?
- В четыре. Не Семён, а кто же тогда? Как вы здесь оказались. Кто вы?
- А я его сын. Папа и правда рано встаёт. Почти в пять. А я вот так вот.
- Так вы даже не правнук, а праправнук! Вот уж чего мы не могли понять из послания хозяйки. Праправнук. Какой вы уже большой. Хотя и мы, наверное, старые…
- А сколько вам, если не секрет конечно.
- Да какой тут секрет. Вот к лету сто два наберётся.
- Постойте! Я вспомнил. Так вы и есть дед Селиван? Мне про вас рассказывали.
- От балбесы! Кто рассказывал, вот я хозяйке то передам, она им устроит…
- Так бабуля жива? Ну вы говорите, что ей передадите мои слова.
 - Ничего я не говорю. Меня Прокопий зовут. Вы что-то напутали. А Селиваном у нас кличут столб, что посреди села вырос.
- Столб и вырос?
- Ну да. По утру мы проснулись, а столб на дороге стоит и лик с одной стороны виднеется. Но я так думаю, что это молодёжь шутки шуткует, стариков, нас, то есть повеселить хотят…
- Вы мне покажете этот столб?
- А что его показывать? Как выйдешь из избы, так он и стоит. Мы намеревались спалить его, так он не горит зараза. Может ты сможешь?
- Что вы! Его надо сначала исследовать. Вдруг какой инопланетный.  Может он из космоса прилетел, а вам всё шутки кажутся.
- Ну ты исследуй его, милок по-быстрому, да и сожги. Очень уж он пугает нас ночами своим присутствием. А пока давай поднимайся быстрее. Скоро Агафья и Софья с Пелагеей придут. Учить тебя будут. Введут в курс лечебных дел, которыми ведала хозяйка наша. Теперь тебе такие умения передадутся.
- Какие умения, дедушка.
- А сам милок и услышишь. Поймёшь и освоишь. Наука эта не сложная. Вот девицы придут, всё приготовят и обряд проведут.
 - А красивые девицы- то?
- Хорошие. Ты только не засматривайся. Ученье превыше всего. Как всё освоишь, тогда уж любая твоей станет. Во всём свете.
- Так уж и во всём.
- Ой! Идут чай. Пойду встречу.
 Дед в сени, а я к окну.
 Как глянул – чуть не обомлел. Бабу Ягу в книгах со сказками красивше рисуют…
Ну думаю, в царство ведьм попал.
 А тут заходят три очаровательные девицы, лет так под тридцать. Я аж своим очам не поверил. К окну метнулся перепроверить, но там никого не было.
- Здравствуйте Ярослав Семёныч.
- Здравствуйте. А откуда…
- Так Прокопий нам о вас всё рассказал. И как звать величать, и что вы даже не внук, а праправнук нашей хозяюшки.
 (Странно. Я ведь и деду не говорил, как меня зовут. Я точно помню).
- Ой батюшки, жалко то как! Нет нашей хозяйки.
- Цыц. Не для того мы здеся. Подготовить парня нужно! А ты тут с причитаниями.
- Прости. Запамятовала. Давай готовить и готовиться…
- А где делся Прокопий?
- Та он с Селиваном всё борется. Никак не одолеет.
- Ты что мелешь? Утихни!
- А что я сказала? Он же почитай уже из наших. И ему Селиван поперёк встанет.
- Вот как станет, тогда и поговорим. А пока займись делом. Вон вишь како зарево затевают…
Я глянул в окно, а там и правда кровавый закат.
Сижу смотрю как они травы перекладывают с места на место. Другие охапками в печь русскую закидывают. Ароматы с клубами дыма на пол из печи спускаются и стелятся, стелятся, стелятся…
Поднимаясь всё выше. Сначала до колен, а вот уже и по пояс…
Некая дрожь и усталость в ногах появилась.
Тут одна стала слова непонятные повторять и горящим пучком травы вокруг меня кругами размахивать. И чувствую я что вроде как улетаю.
Лёгкость такая в теле появилась. На вроде пуха лебяжьего, несёт меня по клубам дымным и укачивает. И кот рядом громко мурлычет и сказки сладкие льются на меня вином красным и липким. Обволакивающим. Улетаю-ю-ю-ю.
Сельский приём
Очнулся от шума и говора.
Кто-то зацепил банку из-под тушёнки, которую я оставил на полу, рядом с местом где я положил походный матрас.
Ничего не пойму спросонок. Тени перемещаются хаотически.
 Странно. Почему я опять в спальном мешке? И вообще – что произошло?
Стал расстёгивать молнию и сел прямо на полу. Опять не понял почему. Вроде вечером на кровати сидел, рядом с котиком и женщины вокруг вились и мило улыбались. Мотнул головой, чтобы окончательно проснуться.
И тут меня заметили.
 Сразу несколько рук схватили меня с разных сторон и прежде чем я очухался, оказался уже на улице.
Сильно я не сопротивлялся, потому что слышал только женские, да ещё и скрипучие, старческие голоса.
- Тащите его скорей.
- Вещи! Вещи не забудьте, иначе парень здесь точно останется.
- Да тащу. Тяжело. Он сам на колышке вёз, а мне на руках приходится.
- Да ты только за дверь вынеси и брось, за вторым бежи…
- Стойте! Кто вы? Что вы?
- О! Очухался!
- Селиван смотри! Он живой! Ещё разговаривает.
- Ну значит успели. А вещи вынесли?
- Да тащу я. Тяжеленные.
- Давай пособлю.
- А с ним то что?
- Пущай пока посидит. Опамятуется. Заморили почти парня. Еле успели.
- Да кто вы и что со мной делаете?
Завопил я.
- Не кричи. Помолчи паря. Через час светать начнёт, всё и поймёшь. А пока просто помолчи. Дай нам свою работу сделать да тебя отмолить…
Всё утихло вокруг и только шёпот читаемых молитв растекался вокруг. Даже птицы перестали щебетать вслушиваясь в размеренный мотив и напев молитвенных слов.
Придремал сидя, что ли? Смотрю, а уж солнечный луч озаряет верхушки высоченных сосен.
- Это здесь, на пригорке рассвело, да макушки на горе осветило, ты голову ниже по опусти – в поле ещё ночь прячется…
Как бы отвечая на мои слова прошептал голос.
Я оглянулся. Рядом, на чемодане сидела старушка.
- Ну что милок – отямился? Сейчас наши подойдут, пойдём к Селивану, чайку попьём, с морошкой, с брусничкой. А хочешь и гонобобу принесём.
- Гоно чего?
- Гонобоб. Ягодка такая. На голубику схожая, только по больше и слаще.
- А зачем к столбу идти?
- К какому столбу милок?
- Ну вчера, эти женщины, что вокруг меня вились, говорили, что Столб в центре села называется Селиваном и взялся незнамо от куда.
- Ох милай! То вчерась тебе леший с кикиморами голову мутили, по кругу водили. Ты даже не представляешь сколько они людей со свету сжили. А тебя вот мы успели отбить. Редко такое случается. Вот поэтому они нашего Селивана и называют столбом. Он как столп мироздания, всё и всех бережёт тут. После того как Полюшки не стало – Селиван одна надежда и опора.
Решил пока не говорить кто я, а по больше расспросить про прапрабабушку, да и всё местное житьё бытьё.
- А где тот дом, в котором я остановился?
- Так вот же он.
- Не-ет! Я вчера в красивый дом заходил. Просторный и ухоженный.
- Тебе показалось родненький. Вот тебя вчера до самого села довезли или в дороге высадили?
- Ну ещё на подъезде высадили.
- Вот! Знающий человек значит вёз. Тут с одной стороны пригорка, по которому дорога идёт, поле расположено, а с другой болото древнейшее. Вот с этого болота и несёт одурманивающий людей запах. Кто по слабее, те сразу к болоту сворачивают и гибнут почём зря. Те, кто по сильнее духом, как ты к примеру, добираются до села. Но и им мерещатся дворцы и хоромы. Засыпают под песни кикимор да леших и в без сознании всё одно к болоту бредут. Так и гинут. А ты из больших людей будешь. Долго они вокруг тебя вились. Не поддавался. Не успели до первых петухов увести тебя. А Селиван вчерась в посёлок ходил. Вы наверно на лесопилке разминулись. Так вот ему старец и сказал, что ты милок приехал. Селиван и поспешил с возвратом. Ничего в магазине брать не стал, чтобы налегке вернуться. Быстрее. А мы втроём по ягоды, грибы ходили. К зиме всё лето готовиться надо иначе не выживем. С голоду помрём.
Выдала тираду старушка.
- А что у вас и магазина или лавки нет?
- А для кого тут магазин? Для нас, четверых? Да и денег у нас нет, покупки делать. Мы меной живём. Грибы, ягоды, шишки собираем да сушим, что себе оставляем, а что на нужды меняем. О! А вот и наши идут.
И обращаясь к подходящим:
- Ну как у вас?
- Спокойно. А ты ввела парня в курс дела. Чтоб на болото не ходил, да на всё что яркое и красивое не прельщался.
- Нет батюшка. Только начала, а тут и вы. Сейчас за чаёк возьмёмся, во всё и введём, всё расскажем.
- Ну ставьте самовар, я пока иконы на места поставлю.
- А большой ли ставить?
- Большой.  На долго засядем.
- Ох ты ж. Если Селиван расщедрится, то и конфетами угостит. Радость то какая. Почай праздник устроится. С приездом тебя милок и нас с праздником. Живую душу спасли!!! Радость Божия!!!
Застолье
Самовар и взаправду знатный был. Двухведёрный.
- Пить чай не перепить.
Подумалось мне. Пред этим мне указали на избу в которой приезжие останавливаются. Геологи разные, да исследователи. Ведь слухи о залежах меди до сих пор гуляют в народе. Да и сожжённая фабрика покою многим не даёт. Едут люди.
- Это милок пол дела. Покуда Полюшка жива была, почитай со всего союза сюда съезжались. Апосля только Российские. Всем, кому доктора не смогли помочь – все к Полюшке бежали. Дорога у нас здесь хоженая была. Протоптанная. И пока Полюшка была, люду много было, леший не шалил и тихо сидел. Это по нашему понятию, а по-научному – «миазмы болотные развеивались и не имели такого влияния, так как люду было много». Вот. Так один учёный говаривал, приезжавший сюда пару лет на происки.
- Какие происки?
Переспросил я, наливая третий стакан чая.
- Да такие что люди стали пропадать, вот власть и забеспокоилась. Что да как? Вот умный человек миазмы какие-то и открыл. Только мы точно знаем кто это был и есть. Да ты вчерась и сам мог убедиться.
- Да я так толком ни чего и не понял. Лёг на полу в красивом доме. Проснулся на кровати. Пришли девки, поплясали и я уснул на кровати, а проснулся на полу, да меня ещё и вытащили волоком из какого-то сарая и говорят, что это была красивая изба. Ничего не понимаю.
- Давай я тебе по-научному всё растолкую. Как мне умный человек говорил, а потом перескажу по-нашему.
- Ну давайте.
- Погодь, Селиванушка. Выдели ещё по конфетке. Очень уж вкусно и интересно ты рассказываешь.
- Вот ты сластёна. Ну ладно, такой день.
- Подождите. У меня ведь тоже конфеты есть. Давайте я свои достану, а вы свои поберегите.
И я ринулся к нераскрытым ещё чемоданам. Быстро вытащил коробку конфет и поставил на стол.
- Кхе – кхе.
Произнёс Селиван.
- Что-то не так?
 Переспросил я.
- По нашему это просто расточительство, за просто так конфеты лопать. Давайте вы их уберёте. Ну пока.
- Так я же вам, кушайте.
- Все нам? Тогда я их сам приберу. Всем по одной и достаточно. Переедать вредно.
 Но уловка Селивана не удалась. Шоколадные конфеты быстро таяли в руках и их пришлось быстро съесть. Это не то что их «Ромашки», которые откусывали по маленькому кусочку и с этим кусочком выпивали стакан чая.
Пришлось Селивану раскошелиться и выдать ещё по одной конфете. А я за то здесь впервые увидел сахар, который был килограмм весу и одним куском.
 Тут же были и небольшие щипчики, которыми откалывали сахар по кусочку.
Ну это всё так – лирика. Слушаю дальше.
- Когда было много человек проходящих – воздух развеивался, а теперь никто не ходит. Вот и единичный прохожий надышится ароматов некоторых болотных цветов, и всё ему становится мило и красиво. Сворачивает прохожий в сторону болота, где много и как ему кажется ярко цветут цветы, ну а в болоте уже жизни нет. И возврата нет. Те, кто всё же проходят дальше, всё равно успевает надышаться этими цветами, так как село спускается в низину и в избах где никто не живёт как хранилище, от которого человек обезумеет и всё равно бежит на болото. Это как учёный говорил. А по-нашему всё проще. Леший человека заманивает в болото или в избу, а тут уже кикиморы и мары быстро окручивают молодца, и он засыпает. Очень часто проснуться уже и не может. Поэтому мы и спешили тебя вытащить, чтоб ты не задохся.
- Так это всё мне привиделось?
-  Всё да не всё. Но об этом потом поговорим. Рассказывай за нужду что тебя сюда привела.  Злата али славы захотелось?
-  А что, третьего не дано? Может мне ни того ни другого не требуется. Приехал просто от людей отдохнуть. На себя посмотреть. Что я смогу, и что выдержу?
- За неделю, две ты вряд что про себя узнаешь.
- А почему так мало? Может я год здесь проживу?
- Ой милай! Если неделю протянешь – и то для нас праздник будет.
- Не встревай, Софьюшка. Ты понимаешь, что привык к городской жизни? Шум машин и радио для тебя привычней чем пение птиц. Уже через день-два ты скучать начнёшь, а там в скором времени и сбежишь.
- Уважаемый дедушка Селиван и вы старушки веселушки! Хочу честно во всём признаться и просить вашей помощи. Может конечно я года и не выдержу, но буду сильно стараться. Всё дело в том, что я являюсь прямым наследником, а точнее праправнуком вашей и моей Полюшки….
Тут начались охи и вздохи.
 Агафья, я уже немного разбираюсь кто из них, кто. Даже всплакнула. Но дед смотрел угрюмо.
- Чем докажешь. А вы тише. Помните тут у нас уже был такой. Всё выведывал, да нас не проведёшь.
- А мне и доказывать не нужно. Вот мой паспорт. Видите, отчество – Семёнович. Это отца значит, Полюшкиного правнука так звали. А из вашего сельсовета ему письмо отписали что Полюшка в зиму пять лет назад пропала. Ушла на зимник и не вернулась.
- Всё верно. Было такое письмо. Я сам видел. Ну тогда – давай я тебя обниму! Дождались. Я уж и не думал не гадал. Забыли свои корни городские.
Тут уж не только Агафья, но и остальные заплакали.
Даже дед Селиван, отвернувшись, смахнул блеснувшую слезинку. А повернувшись сказал:
- А ведь ты правильно вчерась пришёл. Прямо в дом свой. Только видишь в каком он виде. Нечисть всеми силами пытается его подмыть, чтобы стереть с лица земли. Очень уж им даже память о нашей Полюшке, поперёк горла стоит.
- А что если я попробую восстановить своё родовое гнездо?
- Ты паря, главное не убеги в первые дни. Много здесь не понятного, страшного и скучного для вас городских. Мы-то с тобой сидеть не будем. Нам заготовками заниматься надо. Иначе зиму не выживем. А силёнок у нас маловато. Это раньше мы и на охоту могли средь зимы сходить и к медведю в берлогу забраться, а теперь сидим себе. Только и можем от избы до избы дойти. Проверить все ли живы.
- А почему вам всем в одной избе не поселиться? И дров меньше надо и все на виду. Вдруг кому помощь потребуется.
- Так только избу оставляешь, как в ней нечисть селиться. Её потом не выведешь, и изба пропадает. Разваливается и гниёт.
- Ну не знаю. Как по мне, так я думаю, что нечисть по вашим морозам тоже глубоко в болоте прячется и носа на улицу не кажет.
- Селиванушка, а ведь он правильно говорит. Может и правда все вместе поселимся. Я вот стирать буду. Пелагея готовит лучше всех, а Софьюшка за порядком присмотрит. А скотину куда?
- Да тоже в один сарай. Да поставить его ближе к дому, чтобы вход из сеней был. Я такое видел, когда мы ездили на раскопки. Я же вроде как на археолога учился.
- Да всё ты хорошо и правильно говоришь. Только где мы такую большую избу возьмём, да ещё и сарай чтоб пристроить. Все наши и так на ладан дышат.
- Дедушка, можно я вас так называть буду?
- За честь сочту.
- Дедушка. Я не богатый. Наоборот думал здесь чем поживиться, но видя такое положение. Ну вот смотрите. Лес можно самим, бесплатно валить. На лесопилке нам досок сделают. Заплатим.
- Нам и за так напилят. Должны они нам.
-  Ну хорошо. Пусть так. вот только помощника бы толкового, да кто стены, сруб поможет выгнать.
Пелагея всплеснула руки к иконе и плюхнувшись на колени – запричитала.
- Не ной. Дай поговорить. А ты не шутишь – паря? Видали мы тут разных.
- А я не буду ни настаивать, ни оправдываться. Поживём увидим. Сейчас до ветру сбегаю, а то уж восьмой стакан опрокинул.
Я вышел, но за дверью сразу начался гомон и ропот. И продолжился пока я не вернулся. Вошёл. И тут же все умолкли.
- Давайте будем расходиться. Тебе ещё обустроиться надо, а нам с утра за грибами ягодами идти. Отдыхай.
- А как же обсудить?
- А вот мы завтра к вечеру возвернёмся – тогда и обсудим.
Помощь
Долго не мог заснуть. С чего всё начать? Где брать материалы, людей и главное деньги.
Решение пришло как дрёма – тихо и спокойно:
- Папа поможет. С утра отпишу.
Вот на этом и заснул. А с утра по раньше, как только рассвело, отправился на лесопилку.
Дорога долгая. Пока шёл многое обдумал, но то что произошло, даже не ожидал.
- Здравствуйте. Мне бы повидать кого из руководства. Поговорить о закупках.
- Доброго дня мил человек. А ты кто такой и откуда появился.
- Я из Аукино. Праправнук Полюшки.
- Что? Эй ребятки. Смотрите-ка, правнук нашей Полюшки объявился.
 Громко сказал мужчина и к нам с разных сторон стали все подходить.
Подходя каждый, наверное, старался задать свой вопрос, на который у меня по началу не было ответов.
- Докажи.
- Что ты здесь делаешь. - не позорься, молод ещё.
- Убирайся.
Но тут старший поднял руку.
- Вопросов к тебе много. Никто тебе не позволит позорить память дорогого нам человека. Но для начала я всё же задам вопрос, который многое может разрешить. Для чего ты пришёл?
- Ну я же сразу сказал. Мне нужен лес. Я куплю. У меня есть небольшая сумма. Если не хватит, я готов у вас поработать.
- Ну это смотря сколько леса и для каких целей он тебе понадобился? Может ты шашлычок намереваешься в лесу с сотоварищами устроить.
Многие засмеялись.
- Ну для шашлычка я бы и веток наломал, а так мне не только лес нужен, но и помощник. Есть у меня можно сказать идея и мысль такая чтоб дом прабабушки восстановить и в нём всё возродить. Так как при её жизни было.
- Ты это серьёзно? Отойди до стены, нам с ребятами переговорить нужно.
 Пришлось мне отступить.
Облокотился на стену и стоял в ожидании жуя травинку.
В скорости подошёл старший.
- А что Селиван говорит? Где он сам?
- Они с утра по грибы пошли, а я бегом к вам. Надо до темна вернуться. Я ещё не освоился у вас. Побаиваюсь.
- Что боишься – то правильно. Места глухие. Но мои тебя подвезут. Вечером скажи Селивану что буду ждать его. Без него ничего решать не буду.
И в сторону крикнул.
- Лёшка – подкинь его на полдороги.
Молодой парень подогнал «Буханку», и довёз меня на ней до поворота, от куда было видно село.
- Спасибо.
- Мне твоего ничего не надо, но и наше не трогай.
Сказал и машина взревев умчалась…
Вернулся в село. Кругом было тихо. Решил пока светло, зайти в бабушкин дом.
Разруха коснулась крыльца. Половина досок уже сгнила. Аккуратно, стараясь не провалиться, вошёл во внутрь.
 В доме было почти по жилому. Если бы не пыль, можно было подумать, что хозяева только вышли. Единственное что в доме было сыро и понятно, что и холодно. Не знаю почему, но подойдя к печи, развёл огонь.
Сел за стол и задумался. Может и правда, зря я всё это затеваю. Что я тут зимой буду, среди четырёх стариков делать? Как и за счёт чего жить? Год вычеркнутый из жизни!
И вдруг всполошился! Вскочил. Я кажется задремал! А Селиван предупреждал. Если чувствуешь, что не по своей воле засыпаешь - выйди на улицу подышать. Вдруг это опять болото!
Но тут же успокоился. Это печка! Дрова разгорелись и дом стал приобретать полностью жилой вид. Даже обои на стенах стали потрескивать, высыхая.
Подкинул ещё дровишек.
И тут слышу… Вроде как голоса… И опять меня страх одолевает… Галлюцинации?
Стал прислушиваться…
- Сбежал. Не выдержал и одного дня.
- Да тише ты. Надо посмотреть вещи на месте, или… несите собранное ко мне, а я пока…
- Смотри, Селиванушка. Дым! У Полюшки он. Не ушёл родимый. Не предал.
- Не суетись. Хотя да. Другой туда бы не зашёл, а этому всё нипочём. Пошли позовём. Пусть выйдет.
- Я не пойду. Что ты…
- Мы с улицы крикнем. Пошли сказал.
Возвысил голос Селиван. И они пошли в мою сторону. Но я и так уже выходил, и пошёл им на встречу.
- Где пропадал, внучек?
- Вы меня Яриком кличте. И вам проще и мне привычнее.
- Какое у тебя имя шикарное! Яркое.
- Как солнышко. Ярик!!!.
Пропела Софьюшка.
- Дедушка, я на лесопилку ездил, так они сказали, что пока ты не приедешь, со мной говорить не будут. А я тут дом обошёл вокруг, посмотрел. Главное это доски. Всё крыльцо сгнило. Того и гляди провалишься, да и цоколь надо бы цементом укрепить, а на опалубку тоже доски нужны. Поможешь? Поговоришь с ними? Только поторгуйся, у меня денег то не слишком много, а ещё цемент покупать и привезти сюда, платить придётся.
По щеке старика пробежала слеза, оставляя мокрый след.
- Ты и взаправду, внучек…
Повернулся и пошёл…
Старушки засеменили за ним.
- Я сейчас, печку прикрою и в дом приду, поговорим.
Вечерело. Зайдя к Полюшке, прикрыл печь заслонкой и прикрыл вьюшку, чтобы печь быстро не погасла. Так, в прикрытом состоянии и до утра тлеть угли будут.
Вышел. Прикрыл двери и обходя гнилые доски ушёл со двора.
Вернулся в дом для приезжих. Пелагея накрывала на стол, а две другие перебирали принесённые грибы.
Вот уж где разнообразие. И каких тут только нет. Всех цветов и видов.
- Какая красота! И как вы в них разбираетесь. Ну не в жизнь мне все их не запомнить.
- А что тут запоминать, батюшка. Вот грузди и свинушки, их мочить. Лисички рыжики солить. Подберёзовики, да подосиновики хочешь сейчас вари, а хочешь вешай и суши на зиму. А вот белый – царь гриб. С ним всё что угодно можно делать. Он дороже и вкуснее любого мяса.
- Давайте к столу садиться.
- А дедушка где?
- На лесопилку подался.
- Это на ночь-то глядя? И не боится?
- Пусть его вся нечисть на свете боится. Он велик и силён. Завтрась возвернётся.
- А я хотел с ним сходить. Надо родителям весточку отправить, чтоб не волновались и в этом году не ждали. Да и денег может подкинули бы. Их ведь дом тоже. От куда тут письма можно отправить. Почта, наверное, в Кощеево есть?
- Есть. Там и ящик есть. Но тебе так далеко не надо ходить. На лесопилке тоже ящик повесили и раз в неделю почтальонша приезжает и забирает.
Мы быстро поужинали и долго чаёвничали. Я на правах единственного оставшегося мужчины, угостил бабушек ирисками. Это не шоколадки. Много не съешь. Взяли с собой и после третьего стакана разошлись.
Погляделки
С утра попросил старушек помочь вытереть пыль и помыть полы.
С большими опасениями, всё время озираясь они всё же пошли со мной.
- Родненький, только ты не уходи. Мы одни в доме не останемся. Полюшка всегда была со всеми добра и приветлива, но в последнее время могла и наказать за пустяки. Одним взглядом. Мы честно говорим, что боимся.
- А я что? Я ведь даже не понимаю, чего вы боитесь, раз бабушки уже нет.
- Этого, милый никто не знает, есть она или нет. Умершей не видели, а по миру она часто ходила.
- Хорошо. Но мы ведь плохого и обидного ничего не делаем. Мы вместе ей самой помогаем. Полы помоем. Занавески постираем. И пыль вытрем. Будет всё готово к её приходу, если вдруг вернётся. Спасибо нам скажет.
- Тебе-то как внуку, точно скажет, а вот нам.
- В любом случае я скажу что просил вас помочь мне. Ну ведь я сам чисто не приберусь.
- Ну с тобой мы пойдём. Только ты нас в доме самих не оставляй. Принеси сначала в дом два, три ведра водицы и начнём.
Всё сделал. Помогал во всём что ни скажут и работая даже без обеда, мы навели такой порядок, что казалось, что хозяйка даже не выходила из избы.
Пелагеюшка даже хлеб испекла и грибной соус приготовила.
И только мы успели перекусить, как на улице раздались голоса.
Мы вышли во двор.
Впереди шёл дед Селиван. И не один. Еще человек пять. Все остановились. Уставились на нас и стали перешёптываться.
- Ярик, ты уже освоился в бабушкином доме?
- Благодаря моим помощницам, здесь порядок и уют. А что?
- Просто к нам гости приехали, а гостиная изба, только одна. Может перевезёшь к себе свои вещи. Чтоб не мешали.
- С большим удовольствием, дедушка.
- И вот ещё что. Тут почтарка с нами приехала. Она письма к Полюшке всё собирала, а теперь вот решила тебе передать, как наследнику.
И обращаясь к приезжим:
- Покажи, Катерина, где мешки то лежат.
- А пойдёмте. Я сама из и не подниму.
Молодая девчушка смущаясь и краснея пошла к привезшей всех, «буханке».
- Вот. Возьмите.
А я так и застыл, засмотревшись. Какой голос…
И такая в этой девушке красота была! Естественная и чистая. Народная.
А она, видя, что я бессовестно уставился на неё, ещё больше зарделась, и отвернувшись отошла за машину.
Тут только понял, зачем я сюда пришёл. Глянул, а мешки и правда не подъёмные. Но взял их и понёс в дом. А выйдя спросил:
- А вы до утра будете?  Я просто хотел родителям весточку отправить.
- Ну раз вы будете писать, то я буду иногда заезжать в село за корреспонденцией. Это ведь раньше никто не писал, вот и не приезжала.
Всю ночь я перебирал письма. Практически все были с благодарностями, и я их просто откладывал. Ведь получателя нет. А вот с теми письмами в которых просили принять их, я не знал, что делать. Наверное, люди ждут ответа.
Заснул уже под утро. А с утра началось не понятное.
Чуть не каждый час приезжала машина. Люди подходили к забору, стояли смотрели на окна и шептались. Потом шли к дедушке, и уезжали.
 Я так и не понял, что произошло.
Развеяла неведенье Агафьюшка:
- Так на тебя милок приезжают посмотреть. Не каждый день внук местной знаменитости нас посещает.
- И что? Они теперь всегда будут так ездить?
- Не будут. А ты милок девицу не забижай. Зачем долго держишь. Скажи, что хочешь и пусть едет.
- Кого я обижаю? Кого держу? Не понял.
- Ну как кого. Почтарка ждёт. Ты же сказал, что весточку передашь, вот и не едет.
- Совсем забыл! Где она. Я всё написал. Надо только марки на конверт наклеить и всё.
 - У Селивана она. Чаи гоняют всё утро.
Выскочил во двор. Зеваки аж отхлынули от забора. А я бегом к дедушке.
(Ну можно я не буду описывать эту встречу?) (Смущаюсь).
К вечеру всё немного поутихло. Кто успел уехать, а кто в гостевом домике на ночлег умостился.
 Меня дедушка Селиван позвал. Мы все вместе чаёвничали и мне пришлось рассказывать о Московской жизни. Про планы на будущее распространяться не стал. Легли уже за полночь. Я в бабушкином доме. Один.
Рано утром услышав тихий шёпот, вышел во двор.
Наши, в лес по грибы собираются. «Намылился» с ними, но дедушка сказал сидеть дома. С лесопилки обещали приехать.

Строители
Пришлось дожидаться новых гостей.
Но приехал старший. На грузовике и сходу за командовал выгружать кругляк и доски рядом с забором.
- Здравствуй мил человек.
- Здравствуйте.
- Селиван сказал, что ты расширить Полюшкин дом собираешься?
- Да вот сначала нужно крыльцо заменить, прогнило совсем, а потом комнату, и скотник пристроить. У меня вот и план уже готов.
Взяв из рук рисунок, долго рассматривал.
- Умно. Задумал ты паря правильно. Только вот есть загвоздка. Это мы всё и без тебя выведем, а вот стену Полюшкиного дома пилить не будем. Ну вот для этого входа в комнату.
- Так и не надо. Я тут не обозначил. Это как женская половина будет. Мы ведь собираемся сообща жить. Так и экономнее, да и люди рядом со мной, не молоды. Может кому помочь что надо. А выход из новой пристройки, сразу в сени, в скотник. Летом то это просто вход, а по зиме здесь корова будет. Всё бабушкам по снегам не бегать.
- Хитро задумано. Ну ладно. Твои-то ушли?
- Да, как обычно по лесам, по долам.
- Ну тогда мы приступим помолясь, а ты не мешай.
- Вы мне скажите, чем помогать и сколько денег готовить. Перевода от родителей пока не пришло.
- Ну вот. Такой взрослый, а всё с родителей тянешь. Я лучше о тебе думал.
- Так это я на обустройство. Пока не обжился. Потом с процентами верну. Так сколько готовить.
- Запомни, Ярослав, так ведь кажется тебя зовут. Люди добро помнят и добрые дела всем миром поддерживают. От тебя требуется только не бросать те хорошие дела, которые ты начал. Доведи всё до конца.
- Так я же…
- Иди пока в дом. Не мешайся. Мы всё обдумаем и осмыслим. А понадобишься, позовём.
Пришлось мне заходить. Только из окна видел, что они расселись на выгруженные строй материалы и обсуждают предстоящие работы.
Нашёл чем и мне заняться. Письма, привезённые в мешках, по немного разобрал. Теперь принялся за тетради что нашлись в сундуке у бабушки. Тут дело немного притормозило. Многие записи были сделаны давно и пестрели до революционными ятями и ерями. Помучился. Но, как мне кажется это стоило того.
 Дни шли. Мужики выложили кирпичом цоколь и уже начали укладывать сам сруб.  Лихо у них получалось. Видно, что не новички.
 Дни летят, стены растут, грибы под навесом занимают всё больше места. Новые весят, а сушёные в мешки и под крышу. Там и сухо и тепло.
Пока разбираю бумаги, не забываю писать и родителям.
Пару раз приезжала за письмами сама Катя. Почтальонша.
Деньги родители прислали, но строители на отрез отказались брать их.
- Ты пойми Ярослав. Суть ведь не в деньгах, а в уважении к твоей бабушке. Нет тут человека, которому бы она не помогла. Кого вылечила, а кого и от нечисти и смерти спасла. Ты этого не замечаешь, а люди даже в дом не заходят к тебе. Это Полюшкин дом и осквернять его своими ногами не гоже. Ну только если ты сам заведёшь или пригласишь помочь. Силу твоя бабушка и власть имела над всей округой, но никогда против людей не использовала. Одно только это когда кто ей не нравился, глянет на того, а он уже и сам понимает, что не ко двору пришёлся и убегает.
- А можно спросить? Вот тут поговаривают что рудник медный был. Не знаете где он и что с ним.
Анатолий, (так звали бригадира пильщиков) поднял голову к небу. По совершенно голубому небу плыла небольшая тучка.
- Нет. Не знаю и не ведаю. Не было ничего такого в округе.
 Я достал из кармана медные серьги, ручного плетения, в виде рыбки.
Тут раздался гром и первые капли упали на траву.
- Убери. Спрячь и забудь. Не было ничего здесь такого. Не видишь Полюшка злиться? Запретная это тема для обсуждения. Иди в дом.
Развернулся и почти что убежал за стройку.
Вот те на! Вроде образованный мужик, а тучи и грома испугался.
Посмотрел на небо, а оно чистейшей голубизны. Ну что тут скажешь – обычная летняя гроза. Пролетела мимоходом и всё. Одни суеверия на уме.
Вертя в руках самодельную медную серьгу, зашёл в дом.
Ещё роясь в бабушкином сундуке, нашёл несколько медных безделушек явно ручной работы. Захотел узнать, кто и как мог такие делать. Но у кого ни спрошу – все отнекиваются и вразумительно не отвечают. Пришлось бросить эту затею.
Стройка подходит к концу. Доски уже стелют на крышу. Я хожу с нашими в лес по грибы, но стараюсь от Софьюшки не отставать. Она одна ко мне более благосклонна и объясняет где искать, и как называется тот или иной гриб. Я даже сам стал по немного разбираться. А ночами всё роюсь в записях, найденных в сундуке.
Пишу письма родителям и Катюше. Езжу на купленном, на деньги родителей, мотоцикле до лесопилки. Оставляю письма в ящике, а забираю коробочку с ответами, стоящую на самом ящике.
Встречаемся редко. Только когда она посылку или перевод привозит в Аукино для меня.
А однажды мы вернулись из лесу, а у нас в посёлке тишина. Даже как-то не привычно. То гомон строителей, то вздохи зевак, а тут – тишина.
Стали осматриваться. Стройка окончена. Все досточки, щепочки, остатки собраны и уложены рядом с поленницей.
Строители нас покинули.
У нас началось великое переселение.
Посиделки
Кто бы мог подумать, что у старушек, такое богатое приданое. Попытался поднять сундук Софьи – не смог. Пришлось им всем выкладывать вещи из сундуков. Которые в пустом виде я кое как перетащил в новую комнату, где уже расположили кровати, табуретки и стол.
После этого три дня носили вещи. Их вытряхивали, просушивали и перемежая с травами укладывали каждая в свой сундук.
Три дня могли себе позволить не ходить в лес. Просто приезжающие зеваки навезли консерваций банок десять. Вяленой рыбы и сушёного мяса почти мешок. Появилось немного свободного времени.
С дедушкой Селиваном было проще. Иконы и священные книги перенесли быстро, а вещей у него не много.
В общем переехали. Теперь вечера стали проходить веселее. То мы в женскую половину ходим, а то они к нам. Играем в лото, в карты или в домино. Ну это когда Софьюшка вяжет носки для всех. Столоваемся в женской половине. Не хотят, боятся пока у нас долго бывать.
На ноябрь мы сговорились с Катюшей расписаться, а там как погода скажет. Может ведь и так завьюжить, что и не доберёшься до посёлка.
Сидя как-то за картами, стал расспрашивать Селивана, задавая наводящие вопросы, и он по немного разговорился.
Был. Был здесь и рудник, и плавильная печь была. Это сейчас здесь пять домов осталось, а раньше больше десятка было. Был и свой мастер, брат моего отца, в молодости делавший «безделушки», найденные мной в сундуке. Но где рудник и заводик были, Селиван чуть не клялся, что не знает. Да ну и ладно. Я уже и сам стал догадываться, разбираясь в тетрадях бабушки.
И вот однажды я решился.
- Дедушка, а пойдём за грибами через поле.
- Нечего там делать. Поле. Сухость. Там грибов не будет. Мы там только землянику собираем и лист земляничный к чаю, а сейчас уже не сезон.
- Я бывал там уже несколько раз, без вас. Мне есть что вам показать.
Но дедушка всё отнекивался. Пришлось чуть ли не с силой его туда вести. Хорошо мои старушки меня поддержали, как он на них не шикал.
Повёл их лишь мной хоженой тропинкой, но свернули мы не в ту сторону, а может не там.
Заблукал.
 Ну а Пелагея сказала:
- Нас леший завёл.
Только вышли мы к зелёной горе. Она хоть и не была высока, не выступала из-за вековых сосен, а может зеленью своей с соснами видом сливалась, но всё же была внушительна.
Ну в общем понятно стало что горка эта имеет в себе много меди. Ахнули мы и стали её обходить стороной.
Селиван хмурится и ворчит себе под нос.
 А тут мы пещерку в кустах разглядели. Заглянуть бы, да темно там.
Додумался сосновую ветку поджечь. С ней и зашли.
Штольня!!!
А на стульчике у стены – мумия.
Как увидели её. Закричали и выбежали на улицу с криками!!!
- Полюшка! Полюшка это!
- Свои богатства охраняет!
- Да не бойтесь вы.
Уговариваю.
- Видите она сидит в ожидании и даже как усмехается! Рада она что мы нашли её. Теперь тело по христиански земле предадим и успокоится душенька её.
Мои доводы вроде как подействовали. Зашли мы ещё раз. Осмотрели её и округу. Это и правда штольня. Не глубокая. А чего дальше лезть если медь тут на каждом шагу.
 Похороны были громкие. Люд съехался со всего свету. Никогда столько здесь разом не бывало.
 Похоронили Полюшку рядом с дорогой. На пригорке. Всяк кто ни пройдёт – кланяется. Село из Аукино, в Полюшкино переименовали. Ко мне Катюша переехала со своим котиком, точ-в-точ таким, который меня встречал, когда я только прибыл. Мистика!
 Агафьюшка свою избу подарила пареньку, Алексею, с лесопилки. Помните меня довозил, когда я только приехал. Парнишка женился, как и я, а жить решили у нас в посёлке.
Теперь и зимой у нас не тихие посиделки. Мы с Алёшкой через поле, по снегу ходим. Медь по немного плавим, в печи что рядом со штольней нашли, и проволоку делаем, а жёнушки наши, под присмотром старушек веселушек, безделушки руками крутят. Изделия родителям отправляем. Те деньгами возвращают. Тем и живём. К весне к нам обещались ещё две молодые пары перебраться.
Селиван чаще дома сидит или обходит посёлок с осмотром. Подойдёт к памятнику Полюшке, вытрет набежавшую слезу и молвит:
- Возрождается селение наше. Твоими молитвами и делами добрыми.
 Кланяется и дальше идёт.
 Про силу не чистую здесь больше никто ни чего и не слыхивал.
 А я вот так стал наследником по неволе…
 
25,04,24