Слишком много света

Ключ к загадке.

Сначала на столе появился неизвестный ключ, а затем Максим самым невозможным образом  явился на работу без галстука!

Начиналось обычное рабочее утро в офисе, положим, в среду.  Жизнь офиса чувствительна к дням недели иной раз более, чем к смене времен года. Хотя, конечно, это смотря, чем офис занимается.

«Дом Света» занимался тем, чем ему и положено по названию – светом. Освещение «под ключ» - от лампочки до выключателя, было их основным направлением.
Вика работала здесь уже три года – год на телефоне, и два года – в отделе продаж. Она была «приписана» к Максиму – топ-менеджеру отдела продаж, когда еще фирма позволяла себе шиковать, но кризис взял свое, и у Веры с Татьяной, тоже менеджеров по продажам, помощников уже не было. Вика стала  ассистентом всего отдела, но «богини» чаще всего высокомерно отказывались от ее помощи, чему Вика сама была весьма рада – угодить богиням было трудно. Собственно, никому это не удавалось.

Богиня Вера была классической «мымрой», с невыразительным лицом, плохой стрижкой и скучным старым костюмом болотного цвета. Ее даже хотелось пожалеть – первые минут пять. Далее жалеть приходилось уже сострадателя – резкие ядовитые выпады и чувство юмора серийного убийцы создавали вокруг Веры выжженную полосу внушительного радиуса. Самым удивительным для Вики был факт наличия у Веры трех мужей. Точнее, трех штампов о замужестве в паспорте. Своеочередно, разумеется, но немыслимо было предположить, что на Вере кто-то вообще хотел когда-то жениться. Да еще трижды! В сонные душные рабочие часы Вика даже иногда представляла этих неизвестных мужчин, прикладывая к Вере то соседа – гинеколога, кругленького и лысенького, то папиного сослуживца с пушистыми неряшливыми усами, громким голосом, размашистыми жестами. Они выцветали и таяли, пугливо косясь и приседая.

Богиня Татьяна же представляла собой классическую модель «self made woman», то есть женщины «сделай сам». Она явно добилась высот в сфере воспитания себя и всех вокруг, и даже несколько переборщила. У нее были злые глаза, плоский накаченный живот, которым она очень гордилась,  двое чахлых наглых детей и совершенно забитый бесцветный муж. Одевалась она в «изысканные» по ее мнению серые длинные платья на тонких лямочках, которые демонстрировали равнинную поверхность там, где у женщин бывает грудь. Бюстгальтеров Татьяна не носила. Сегодня поверх очередного грязно-серого платья на ней был красный пиджак с укороченными рукавами, и если бы туфли и хотя бы помада поддержали его в одиноком плавании по серому морю, можно было бы назвать этот ансамбль элегантным, но увы – на ногах были кожаные коричневые сандалии. Сумка ее была непоколебимо черная, как непоколебимы были ее многочисленные принципы.
- Сдаю сегодня объект, - сказала она, объясняя свой «нарядный» вид. - А у младшего зуб болит, муж поведет к врачу, пока я буду шампанское распивать.
Вике было неясно, радует ли Татьяну эта перспектива, но расспрашивать она не решилась. Вика была девушка нерешительная. 

Она рассеянно крутила в руках неопознанный ключ.

Ее лакированные туфельки были нежного цвета лаванды – удачная находка, и Вика украдкой любовалась ими, вытянув под столом ножки. Помадой она не пользовалась – только бесцветный блеск для губ – тоже «с эффектом лака». А сумочка была белая – лето. В тон туфелькам были сережки, подаренные влюбленным в нее Димкой из параллельного класса на выпускной – с аметистами.

Мимо проплыла Маргарита Николаевна  - личный помощник Главного. Самым возвышенным в ней было, с точки зрения Вики, Булгаковское имясочетание, про которое сама Маргарита Николаевна, кажется, не знала. Ее большие ясные глаза с ленивой поволокой взирали на мир невозмутимо, а того, что не могла вместить ее прелестная головка,  для этой головки просто  не существовало.
С точки зрения мужчин Маргарита Николаевна была достойна любого пьедестала. Мужчины оборачивались ей вслед – все как один. Она прекрасно знала это, и их жадные взгляды щекотали  атласную спину.
Сегодня Маргарита Николаевна была в костюме бледно-розового, почти телесного цвета, и разрез на узкой юбке двигался в такт ее струящейся походке. Ее любимые духи от Гальяно рассылали сладкий дурманящий шлейф, но в офисе был хороший кондиционер, и мираж развеивался. Гудела и фыркала кофеварка.

С «Главным» у Маргариты Николаевны, конечно же, «что-то было», но наверняка никто ничего не знал.

«Главный», Глеб Сергеевич, коренастый мужчина под сорок, был из породы тех, на ком тренировочные костюмы сидят как родные, а вот пиджаки и брюки, сопротивляясь, топорщатся под удивительными углами в неожиданных местах, не говоря уже о крайне удивленных галстуках. И все же Глеб Сергеевич был человеком мирным и спокойным, -  в меру умный, в меру добрый, в меру строгий – отличный начальник. 

Маргарита Николаевна, которую любая одежда облегала с совсем не платонической страстью, иногда смотрела на него с таким нежным умилением, как глядят на неуклюжего, но любимого щенка. Он от этих взглядов тушевался, чуть ли не краснел, и запускал пятерню в густой ежик стриженого затылка.
Их смежные комнаты находились в самой дальней части вытянутого, как вагон, офиса. Вместе с Маргаритой Николаевной они работали уже лет семь.
Фирма «светила» почти столько же, хорошо отлаженный механизм работал без сбоев, - Глеб Сергеевич был хороший организатор.

В «Доме Света» числилось более пятидесяти человек – четыре рабочие бригады и человек десять офисных служащих – ни одного лишнего человека, все на своем месте. Сам Глеб Сергеевич занимался поставщиками.

Главное – он был человек не вредный. В офисе его любили – правда, больше потому, что он не имел привычки вмешиваться, и к праздникам предпочитал выдавать премии, а не устраивать попойки. Про его личную жизнь было известно мало – что вроде бы он был разведен, и вроде сына забрала жена, и что он иногда с ним видится. Алексаша из бухгалтерии говорила, что у него есть какая-то женщина, но Вика была уверена, что эта женщина – Маргарита Николаевна, чья нежная забота позволяла предположить многое.

Дверь широко распахнулась, и Вика уже знала, кто идет. Один лишь «Луч света» врывался в «темное царство» отдела продаж с таким размахом – хотя царство было вовсе не темное – офис находился на 10 этаже неплохого центра, и вдоль одной стены сплошь шли большие, французские, почти до пола, окна. На низких широких подоконниках росли цветы. После обеда приходилось опускать жалюзи – окна выходили на юг.

Для Вики солнце всходило всегда в 10. Максим не любил опаздывать, но и раньше появлялся редко. Вера язвила, что он не может себе отказать в этом шоу – «явление меня». Нередко эти «шоу» были единственными отрадными событиями Викиного дня, да и вообще событиями жизнь ее не особенно баловала. Она готовилась к его приходу - поправляла волосы, придумывала фразы, улыбку, поворот головы. Сегодня она выставила ножки в новых туфельках в проход – они улыбнулись ей лаковыми бликами.

Пожалуй, все знали о том, что она влюблена в Максима. Наверное, знал это и Максим – она так часто опускала голову и краснела, когда он смотрел на нее. У нее при этом маками загорались уши, и это его веселило и раздражало. Вика была не нужна ему, и ее влюбленность иногда мешала работать. Он прозвал ее «Википедия», причем произносил это, растягивая – «Вики – пеееееееедия», отчего слово звучало как-то непристойно и по-детски, по-школьному, как будто от слова «педагог». Она же нарекла его «Лучом света в темном царстве», и он надувался как петух. Остальным было, право, все равно – лишь Маргарита Николаевна иногда проверяла силу своих чар, покачивая бедрами с загадочным видом по пути к себе – комната отдела продаж для всего офиса была проходной. Он неизменно восхищенно застывал, она, успокоенная, уплывала, Вика злилась. Вера даже не поднимала головы, а Татьяна фыркала, поводя носом.

Сегодня же «парад алле» не удался – Максим влетел сам не свой: взлохмаченный, лицо красное, без галстука, рубашка расстегнута, нервно ездит по плохо выбритой шее кадык.
Он споткнулся о лавандовые туфельки!

 «Богини» недовольно зашуршали бумагами, Вика сунула ключ куда-то в подставку для ручек, совершенно выбитая из колеи.
О, Максим Великолепный – Король-Солнце, Аполлон, Прекрасный принц, Джордж Браммель «Дома Света», рыцарь без страха и упрека. Всегда подтянутый, безупречный, улыбкой смиряющий самых капризных клиентов, самых ворчливых бухгалтерш, поднимающий самое плохое настроение, что случилось с тобой сегодня?
Вика не могла сосредоточиться на делах. Может быть, он попал в аварию, разбил машину? Пару месяцев назад Максим  хвастался новеньким серебристым Лексусом, заменившим тоже весьма недурной черный Пежо – иногда он подвозил Вику. Но он пришел вовремя и ничего не сказал. Сам он всегда, и он единственный, замечает те ежедневные маленькие изменения, которые придают нам ощущения изменений больших, а то и внутренних – новую прическу, колечко, туфли.
 
Он приносит в отдел цветы и приводит богатых клиентов. Клиенты у него становятся ручными в пять минут и ходят по струнке, не сводя глаз с его улыбки. Это если рядом нет Маргариты Николаевны, конечно.

Он замечает ошибки в документах, даже изменения шрифтов!
Выезжал на встречи  тоже чаще всего он, поэтому Вика не очень удивилась, когда, покрутившись в офисе минут 15, Максим убежал, крикнув на ходу «я на связи».
Вике ничего не оставалось, как, пожав плечами, продолжить работу. Дел и звонков было много, Маргарита Николаевна прохладным обволакивающим голосом мурлыкнула в трубку взмыленной Вике:
- Передай, душенька, Максиму, когда он появится, чтобы он готовился сегодня взяться за дело.
- Так и передать?
- Ну да.
- Это Глеб Сергеевич велел передать?
- Ну конечно. А ты что думаешь, я, что ли?
Маргарита Николаевна положила трубку. Вика бросила. Почему эта Маргарита Николаевна каждый раз разговаривает с ней так, будто из них двоих дура именно Вика?

Вика дурой вовсе не была. Ей было 22, она была свежа и мила как лесная фиалка, светлые легкие волосы доходили до лопаток, лопатки и позвонки на длинной тонкой шее с нежным пушком показывали, что Вика – девушка - газель. Ее юбочки не были так хорошо пошиты, чтобы сидеть идеально, зато ножки привлекали достаточно внимания. Сегодня на Вике был новый бюстгальтер, хотя, конечно же, этого ни Максим, ни кто-либо другой, заметить не мог. Как пишут в умных книжках для женщин, новое белье способно изменить мироощущение женщины, и приходится признать, что книжки правы – бюстгальтер не давал ей вздохнуть, сильно сдавливал, резал спину, а плохо отрегулированные бретельки все время сползали. Да, новое белье не дает о себе забыть.

Максим забежал после обеда спросить «нет ли для него срочных звонков», и Вика еще раз отметила, до чего он странно выглядит – глаза покраснели,  несвежие волосы растрепались, рубашка прилипла к телу. Вика передала слова Глеба Сергеевича (или все-таки Маргариты Николаевны?) и увидела в глазах Максима страх. Настоящий ужас. Ей стало здорово не по себе. У него (у них?) явно что-то случилось. Но их отношения были далеки от того, чтобы она имела право спросить.
Подошло время обеда. Если в офисе есть выделенное время обеда, то это время священно. Каждый решает свой обеденный вопрос в силу привычек, возможностей и желаний.

Вера никогда не обедала. Она иногда выходила из офиса, но лишь затем, чтобы купить себе бутерброд или снять денег в банкомате. Бутерброд – это было единственное блюдо, доступное пониманию Веры.
Иногда она просила Вику купить ей сэндвич в магазинчике на 1 этаже центра.
Вот и сегодня она сунула Вике сотенную на «один с тунцом, один с ветчиной».  Сотенной не хватило бы, но Вика кивнула – для расчета она принесет чек.
Сама Вика брала обед с собой, разогревала его в комнатке, именуемой «чайной» - там стоял стол, несколько полок и шкафов, холодильник, микроволновка, и там же примостилась кладовка со швабрами. Обстановка вполне себе уютная.
Сегодня у Вики была котлетка, салат и большое красное яблоко. Яблоко Вика захватила «на дорожку» - частенько перед дорогой домой очень хочется что-нибудь перехватить.

После обеда Вика выбежала пройтись. Она всегда старалась выйти в перерыв размяться, это было что-то вроде «производственной гимнастики», а неподалеку от офисного центра был кусочек  сквера, который можно было бы обозвать просто большой детской площадкой с деревьями.

Как бы то ни было, денек был прекрасный, и постепенно непонятность сегодняшнего дня развеялась под теплыми солнечными лучами.
На обратном пути Вика заскочила в кафе офисного центра за сэндвичем. За столиком, обхватив руками голову, сидел растрепанный Максим.
- У тебя что-то случилось? – подошла она к нему.
- Привет! – он скользнул взглядом по ней., - Нет, ну, ничего интересного, ничего, - кривая улыбка.
- А что, уже обед? , он испуганно посмотрел на Вику, - время-то как летит, а?
- Ты иди, Википедия, я сейчас. А Маргарита Николаевна в офисе?

Маргарита Николаевна имела отменный аппетит, и возможности, достойные этого аппетита. Обедать она ходила на бизнес-ланч в одно из двух самых лучших кафе поблизости, и сейчас, наверное, обедала.

Однако когда Вика вернулась  в отдел продаж,  ее снова удивили – Маргарита Николаевна стояла, приобняв за талию Веру, показывала ей золотое колечко и улыбалась. Что было еще более удивительным, улыбалась и Вера. Прямо две подружки! Когда Вика вошла, Маргарита Николаевна как раз предлагала Вере пойти пообедать вместе. Да что за день-то сегодня? Полнолуние? Магнитная буря? Все не на своих местах, все необычно. Такое ощущение, что что-то происходило или готовилось произойти.  Все выглядело подозрительно. Даже бутерброды.

Глянув на них, Маргарита Николаевна засмеялась: - Верочка, желудок испортишь, идем, идем, - и утянула ее на выход. В этот момент влетел Максим и, избежав столкновения, не глядя ни на кого, умчался по направлению к туалету. Или к чайной. Или к кабинету директора. В общем, мимо.

Маргарита Николаевна засмеялась ему вслед – эй, смотри уже, чуть ДТП не произошло, - и они с Верой удалились. А час обеда меж тем истек.
Татьяна тоже убежала, Вика была одна, работать не хотелось, звонков не было, и она взялась размышлять, что бы это вообще могло значить.
Не придя ни к каким выводам, она решила «продолжать наблюдение». С обеда Вера вернулась со свертком размером с толстую книгу, тщательно упакованным в газету. Убрала себе в стол,  колючим взглядом посмотрела на Вику – мол, нечего подглядывать, и углубилась в работу. Маргарита Николаевна проследовала к себе. Почти сразу после этого вернулся Максим, уже похожий на себя – снова уверенный и энергичный. Волосы были влажные, краснота с лица  не сошла, ну и галстук, конечно, не появился сам собой, но буря явно стихала. Похожий на себя прежнего Максим развил бурную деятельность, и не дал Вике никакой возможности задумываться  и отвлекаться, завалив ее работой. В 5 часов  рабочий накал начал снижаться. Максим, опять же, не глядя на Вику, подчеркнуто небрежно спросил: - а ты не хочешь сегодня уйти пораньше?

Снова необычность! За все время работы здесь, никто и никогда Вике не предлагал уйти пораньше с работы. Это не поощрялось.
Однако Вера, вместо того, чтобы возмущенно фыркать и злобно стрелять глазами, тепло улыбнулась Максиму – А неплохая мысль! Ты не хочешь уйти пораньше, Вика?
Но сегодня как назло была среда – а по средам Вика ходила на пилатес. И уходить  с работы раньше ей было ну никак не сподручно – где торчать еще 2 часа прикажете?

Она тихо объяснила, внимательно глядя на лица. Ей казалось, они были раздосадованы. Но почему? Чем она им мешает?
До окончания рабочего дня время ползло медленно и напряженно. Максим с Верой явно ждали, когда же, наконец, она уйдет. Вера бесцельно перекладывала бумаги с места на место, Максим носился по комнате с чашкой кофе, поглядывая на Вику с кислой улыбкой.

Все было непонятно, напряженно, туманно. Невозмутимой оставалась лишь Маргарита Николаевна, возвышаясь, как останкинская башня, над загадочной атмосферой офиса.
Максим снова был с ней приветлив и очарователен.
По радио передавали осадки.

Глеб Сергеевич уехал еще днем – пробежал мимо, на ходу засовываясь в пиджак, убеждая кого-то по телефону, что «точно завтра сам прослежу, чтобы все было как надо, на объект приеду, если нужно»… все, убежал.
По дороге домой Вика еще раз вспомнила странный день: Максим чем-то потрясен или расстроен, почему-то сначала боится Маргариты Николаевны, а потом не боится. Как будто должен решиться на что-то.  Да еще по какой-то причине (не просто же так!) пытался спровадить Вику пораньше.

 И Вера знала эту причину.  И Маргарита Николаевна, и Вера, обе такие внезапные подружки (они вместе работали  уже пять лет, и ни разу даже чаю вместе не попили!) сговорились о чем-то с Максимом? Жалко, Алексаши сегодня не было – сдавала отчетность. Единственный человек в офисе, кому Вика могла бы рассказать, да и расскажет завтра обязательно. Интересно, какое оно будет, это завтра, засыпала Вика, недоумевая..



Загадка, и снова ключ.

Наступило завтра. Утро было ленивым и тихим – брат до уроков бегал на тренировку по фехтованию – у него были способности, и тренер «возлагал надежды»; мама сегодня была в ночь и еще не вернулась, а  отец уезжал рано – до работы было далеко и неудобно добираться. Вика не спеша позавтракала, уложила волосы, надела свежую блузку – она всегда готовила пять блузок на рабочую неделю, очень удобно! О вчерашнем неспокойном дне она вспомнила не сразу – дома было уютно и хорошо, про работу думать не хотелось.

Однако, сегодня ее могли ждать новые «удивительности», и на работу Вика пришла раньше, чем обычно. И сразу же стала свидетельницей нового события – Маргарита Николаевна была уже в офисе, была она в том же платье, а это было неслыханное дело! Она сама всегда говорила, что если на работу два раза прийти в одном и том же, то все могут  подумать, что ты не ночевал дома, и поэтому ходить в одном и том же неприлично. Правда, не все обращали внимание на такие условности. Мало этого, со скомпрометировавшей себя вчерашним платьем Маргаритой Николаевной разговаривала уборщица, которая приходила по утрам, если, конечно, эти вопли можно было назвать разговором.

Вика плюхнулась на стул, по-утреннему плохо соображая. Итак, события собираются развиваться! Оказывалось, не открывается шкаф с поломойными принадлежностями – заперт. Никто его никогда не запирал, Вика даже не знала, как его заперли, там, кажется, и замка-то не было. Шкаф не открывался, Зинаида Ильинична (кажется, так звали уборщицу) не могла помыть пол. А кричала она потому, что боялась, что Глеб Сергеевич, увидев немытый пол, не заплатит ей и будет жаловаться.
Уборщица действительно работала не в «Доме Света», а в конторе хозяев всего офисного центра. Но швабры в каждом офисе были свои.

Маргарита Николаевна предлагала взять швабру и ведро у соседей. «Мы вызовем слесаря, на днях разберемся с этой дверью, не нужно кричать».
Маргарите Николаевне удалось выпроводить безутешную уборщицу. Вике показалось, что она видела, как она сунула несколько бумажек  Зинаиде Ильиничне, и та затихла на полуфразе.

Маргарита Николаевна выглядела расстроенной. Расстроенное лицо на ней выглядело также неуместно, как несвежее (и немного помятое) платье. Максим как будто передал Маргарите Николаевне эстафету неряшливости и беспокойства, или это что-то заразное?
Вика поудобнее расположилась в кресле и на всякий случай проверила в зеркальце свой внешний вид. Она хотела понять, что происходит, что случилось или случается в «Доме Света», а для этого нужно было быть начеку (и в форме), чтобы ничего не упустить.

Викин стол стоял очень удобно. Коридор ей, правда, видно не было, столы менеджеров стояли у той стены, где не было окон, в середине – широкий проход- коридор к директору и секретарю, в бухгалтерию, в «чайную», в туалет, и в шкаф-нишу со швабрами. Вика торжественно отнесла в холодильник обед, подергала дверь. Действительно не открывается, хотя замка не видно. Створки, правда, тесно прилегают друг к другу, но что не дает открыться двери, неясно. Под дверью была небольшая щель, ничего просунуть было нельзя. Внутри было темно. Уборщица часто просила провести в шкаф лампочку, ведь ниша была скорее маленькой комнаткой, чем просто большим шкафом. В «Доме света» не водилось даже фонарика, да и какая бы тут была от него польза?

Вика успокаивающе улыбнулась Маргарите Николаевне:
- Глеб Сергеевич придет, разберется.
- Глеб Сергеевич? – глухим голосом спросила секретарша., - А..а…а он сегодня не придет, он уехал… в командировку!
Вика готова была поклясться, что она врет.
Глаза Маргариты Николаевны, такие прекрасные и волоокие еще вчера, сегодня были совсем другие – испуганные, круглые, бегающие. Вика заметила, как сильно побледнела Маргарита.
- У Вас все нормально? Может, принести воды? – спросила она.
- Да, нет, не надо, спасибо, все нормально… ну, такие дни, знаешь, женские…, и бледная дрожащая тень невозмутимой Маргариты Николаевны направилась к себе.
А  Максима и вовсе не было видно. Однако, он пришел, пришел вовремя, и выглядел куда лучше. Галстук, во всяком случае, был на месте.
Кивнув Маргарите «ну что, все готово? Подписываем?», он деловито и оживленно обратился к Вере: «Вы будете свидетелем, как договорились? Вот и отлично! Пора начинать!»

Из сказанного Вика не поняла ровным счетом ничего.
Почему-то кроме них никого в офисе не оказалось. Татьяна не пришла (Вера сказала, что Татьяна позвонила и сказала, заболела, может быть, после вчерашнего?), Алексаша и бухгалтерия опять поехали сразу в налоговую, дядя Саша, заведующий рабочими бригадами, в офисе появлялся редко.
А Глеб Сергеевич, как говорят, внезапно оказался в командировке! Одна Вика была, казалось, непрошеным свидетелем чего-то, что не предназначалось для чужих ушей.
Что? Что собирался подписать Максим? Вика зябко поводила плечами, руки у нее были ледяные, и это не от кондиционера. Ей было не по себе.
Она спросила у Веры про Глеба Сергеевича. Как Вика и боялась, Вера, зарывшись в бумаги, невнятно забормотала что-то о его внезапном отъезде.

- А зачем он тебе? –   вдруг подозрительно уставилась  она. Глаза – буравчики, обычно злобно-презрительные, сегодня смотрели с новым, неизвестным выражением. И очень внимательно.

Вика, краснея,  что-то мямлила про договор, который он должен посмотреть. Ей стало по-настоящему страшно, и больше всего она боялась выдать свой страх.
- Это вопрос Максима, а не твой. Он сам разберется, - резко сказала Вера.
Больше Вика выступать не решилась. Отвагой, или хотя бы просто излишней инициативностью она не обладала, зато хорошо знала, что со свидетелями, которые задают вопросы, происходят нехорошие вещи.

Вика услышала, как Маргарита Николаевна говорит по телефону с нотариальной конторой. Опять о документах, которые нужно заверить. Она объясняла знакомому нотариусу, что  Глеб Сергеевич не сможет подъехать,  что все основные документы он подписал, что приедет его представитель, Вера, которую нотариус тоже знает, с доверенностью, и что для оформления присутствие Глеба Сергеевича необязательно.
Вика заперлась в туалете, чтобы прийти в себя. Она все поняла – эти трое сговорились переписать компанию на Максима, что все подстроила Маргарита Николаевна, ей ничего не стоило собрать необходимые документы и подписи, а Максим согласился, потому что они – пара. Неясно пока, что они предложили Вере, и что они сделали с Глебом Сергеевичем.

Вику прошибло холодным потом. Она догадалась, что сделали с Глебом Сергеевичем, и догадалась даже, где он сейчас. В кладовке. Его там заперли, и, о боже, вряд ли живого.
От этих мыслей Вике стало совсем плохо. Ее тошнило, голова кружилась, руки дрожали. Что делать? Что делать? За ней следят, позвонить в полицию не получится – она сама до сих пор жива, наверное, только потому, что  ее посчитали глупенькой девочкой. Решили, что не догадается.

Кто-то постучал в дверь, и Вика подпрыгнула с криком от неожиданности. Сердце колотилось пулеметной очередью, руки пошли красными пятнами.
Оставаться тут было нельзя, это могло вызвать подозрения. Выйти было страшно – Вике казалось, что они все стоят снаружи со злорадными ухмылками, а Максим, или нет, Маргарита держит в руках красный шелковый шнур от штор. Несусветная глупость, конечно, ведь в офисе везде жалюзи.

 - У тебя все нормально? – кто-то спросил снаружи. Максим. Его она все же боялась меньше. Он не похож на преступника,  уговаривала себя Вика, он хороший, они как-то заставили его, и может быть, даже обманули. Если она придумает что-нибудь и даст ему знать, что все разгадала, он убежит с ней, с Викой,  от этих гарпий?

Только бы он был ни при чем, только бы он был ни при чем…. Шептала она, медленно  и осторожно выходя из туалета.
Похоже, он все-таки не был жертвой. Он и впрямь стоял у двери туалета, и ухмылочка была какая-то чужая, мерзкая, и от этого у Вики совсем подкосились ноги, и она схватилась за дверь туалета, чтобы не упасть.
- Похоже, не у меня одной сегодня трудные дни, - сказала Маргарита Николаевна. Шелкового шнура при ней все же не было, да и румянец уже почти вернулся на ее персиковые щеки: - иди-ка ты, душенька, домой, хорошо? Тебе явно нужно отлежаться.

Вика была не в состоянии удивляться, она вымученно улыбнулась и пошла к себе. Ей казалось, они смотрят ей в спину.
Вера же не заметила состояние Вики, потому что была ужасно занята. Она что-то искала на своем столе. Когда Вика заговорила о том, что ее отпустили домой, Вера лишь махнула нетерпеливо рукой, мол, да, да, иди, только не мешай. И продолжила поиски.

Максим прошел к своему столу. На Веру он глянул сочувственно, на Вику, кажется, не посмотрел вовсе.
- Ну что, не нашла?
Вика подняла голову. Вопрос предназначался не ей, но в ней шевельнулось любопытство – а что потерялось?
- Что Вы ищете? – в тишине (сегодня не включали радио) ее голос прозвучал звонко и натянуто. Вера нервно вздрогнула: - не важно. Ключ я потеряла. От почтового ящика.
Максим как-то нервно повел головой: - я посмотрю у Тани, может, она подобрала и забыла?
Тем временем, Вика собиралась уходить. И тут ее как будто дернуло током – это у нее на столе был неизвестный ключик, не похожий на ключ от почтового ящика. Уборщица, наверное, нашла его и положила на ближайший стол. Ее стол. Куда же она его сунула?
Они не должны его найти.
Понимая, что как только она уйдет, они обыщут и ее стол. Она решила забрать ключ с собой.
У нее появился план.

Свет в ночи.

Было так просто сунуть ключик в сумочку. Так просто дрожащим голосом сказать «до свидания» и уйти…

Спохватилась Вика у входа в метро – сумочки не было. На ватных ногах пришлось возвращаться, с бледной улыбкой кивать «а мы тебе уже звонили», и снова топать к метро, не переставая себя ругать – сумку могли обыскать! Ключ могли найти!
Так, Вика уже испортила свой план до его осуществления, однако отложить его она не могла.

Вика решила ждать до темноты, однако летом темнеет очень уж поздно. Она хотела было одеться во все черное и облегающее (вычитала где-то), но все черное у нее было совсем не для летнего вечера. Пришлось идти так.

В 21.30 Вика нервно улыбалась охраннику Вадику: - «Совсем заработалась, забыла сумочку и не заметила, иду с фитнеса, думаю  - что ж мне не звонит никто? Так и спохватилась». Вадику Вика нравилась, он как-то даже пытался (в шутку) пригласить ее прогуляться, и потому ключ от офиса ей дал, почти не удивившись.
Включать свет Вика не рискнула. Осторожно прокралась по коридору вдоль французских окон, прекрасно освещенных фонарями с улицы. Жалюзи оказались подняты, вдруг ее силуэт будет четко виден снаружи?

Дверь в комнату Глеба Сергеевича была распахнута настежь, чего он не терпел. Войдя в кабинет директора, Вика огляделась. Все, кажется, на своем месте. Пустая бутылка из-под шампанского на полу под столом – видимо, уборщица не заметила. Странно.  Достала ключик. Она ни разу не открывала сейф, зачем бы ей это? Однако, красивый темный короб «под дерево», в глубине кабинета, в маскирующей тумбе, был знаком каждому работнику «Дома Света». Иногда там лежала премия, постоянно – трудовые книжки. Сейф был простой конструкции, открывался, хоть и хитрым, но ключом, и никаких сюрпризов не случилось. Сейф открылся, он был пуст. Разве что за исключением трудовых книжек и каких-то других пачек документов – уставных документов компании, например. Без которых невозможны никакие манипуляции с компанией.

Вика  долго думала, что было бы сейчас лучше сделать – выкинуть ключ от запертого сейфа в форточку? Или, для верности, выкинуть уж и уставные документы компании?
Не решившись на такой шаг, Вика надумала подбросить ключ от сейфа Вере в стол. К тому же было бы неплохо проверить, что за сверток Вера убирала туда сегодня. Если, конечно, он все еще там. В столе у Веры Вику ждало неприятное открытие – ни много ни мало приличный слиток золота, завернутый в газетную бумагу.
Вика стояла, тупо глядя на золото. Что это, что? Почему вот так – просто в столе, где каждый может найти? Этим Вере заплатили за молчание, не иначе. Со страху, Вике показалось, что слиток весит целый килограмм.
Ей очень захотелось домой. За окном прошуршала машина.

Она убрала золото обратно, засунула ключ в бумаги, вспомнила, что ее может хватиться Вадик. Однако, было сделано еще не все.
Вика прошла к туалету, включила там свет и настежь открыла дверь – чтобы осветить дверь загадочно запертого шкафа. Опять подумала про фонарик, который надо было взять дома. Но светить им все равно было бы некуда – замочной скважины нет, щель между дверью и полом очень узкая. Узкая и темная. Вика с силой  трясла дверь, и вот, внутри, кажется, что-то шевельнулось и упало, что-то большое и тяжелое. И еще, кажется, поехало и ударилось в дверь изнутри. И все стихло.
Этого Вика уже не слышала, она неслась со всей возможной скоростью вниз. 10 этажей по лестнице!
Опомнилась Вика опять у входа в метро – дежа вю. Пресловутую сумочку она оставила в офисе, и даже не помнила точно, где именно.
Ни за что на свете обратно  она не пойдет. Часы над станцией показывали уже полдвенадцатого ночи, денег на метро у нее не было. Вику трясло от страха, как же ей было плохо! Что делать? Телефон, разумеется, остался в сумочке.

Летний ветерок беспечально обдувал Викины красные щеки. Отдышавшись, Вика сунулась к контролеру – мол, сорвали сумочку, не могу добраться домой. Вид у нее и впрямь был потрепанный, нервный, и контролерша поверила ей.
Дома Вика засела за работу. Она и не смогла бы спать сейчас, после всего пережитого. Конечно, завтра все равно придется объясняться, почему она завалилась домой в полночь, без ключей, когда все уже спали.
А она не могла даже думать о сне. Вручную, чтобы не включать компьютер и очень громко жужжащий принтер, Вика принялась описывать прошедшие события последних дней.

Как в прочитанных ею романах,  письменные свидетельства могли стать доказательствами преступления, и даже спасти жизнь неугодному свидетелю, кем Вика себя и чувствовала.
К тому же, описывая все шаг за шагом, можно разобраться, наконец, что же происходит в «Доме Света»?

Рукопись, проливающая свет.
«Я, Стеклова Виктория Сергеевна, описываю события в ООО «Дом Света», опасаясь преследования со стороны преступников, совершивших или совершающих преступление в нашей компании.
07 июля я последний раз видела директора, Глеба Сергеевича, в офисе нашей компании….

Она писала часа два. Рукопись запечатала в большой конверт. Стала думать, что написать на конверте. «Вскрыть в случае моей смерти» ? Было страшно так даже думать. Решила оставить этот вопрос до утра и немного поспать – уже начинало светать.
На работу Вика опаздывала. Она стояла у офисного центра и не могла заставить себя войти. С тоской думала о том, чтобы вернуться домой и позвонить, сказаться больной. Ей совсем-совсем не хотелось расследовать никакие преступления, ведь если они обо всем догадались, из офиса ей уже не выйти. А как они могли НЕ догадаться, если она оставила там сумочку – ту, которую уже один раз забывала вчера вечером, что было замечено всеми.

«Вика!» - от имени своего Вика подпрыгнула, взвизгнув так громко, что сидевшие на решетке ограды воробьи порхнули с испуга в разные стороны, сердито вереща.
К Вике шла «морской походкой» очень полная женщина. У нее было лицо доброй тетушки из сказки, однако очень темные живые глаза с хитринкой развеивали первое впечатление – Алексаша была по-своему личностью замечательной. Она умела себя подать, и к своим объемам относилась с юмором, впрочем, как и ко всему вокруг.
- Ты дрожишь как тот самый осиновый лист. Что стряслось? Почему ты  тут? Что с тобой? – засыпала она вопросами Вику, увлекая ее за собой ко входу к офису.
Вика не отвечала, но и не сопротивлялась. Большая теплая умная, такая взрослая Алексаша была сейчас самым лучшим человеком на земле для маленькой трясущейся от страха Вики.

Они вошли в офис вместе. Ничего не случилось. Взяв с Вики обещание «все ей рассказать», Алексаша удалилась  в бухгалтерию, оставив Вику у ее рабочего места. Тут Вика обнаружила, что судорожно прижимает к себе большой конверт с рукописью, который она так и не надписала, и не придумала, куда его деть. И теперь держала его как щит против остальных.
Остальные в лице все тех же Веры, Максима и Маргариты Николаевны воззрились на нее с удивлением. Царило молчание. Пауза грозила затянуться, и Вике ничего не осталось как пискнуть «привет» и повернуться к столу. Ей было очень, очень страшно поворачиваться к ним спиной.
 
- О, да ты сегодня с новой сумочкой! – без тени смущения выдал Максим, разглядывая ее.
Он с ухмылочкой поднял на пальце беленькую летнюю сумочку, - страшное доказательство ее ночного рейда.
- Максим, хватит девушку смущать, она вон, бледная, как полотно, - подхватила Вера., - Вика, что ты делала здесь ночью?  Решила ночным сторожем подработать? Или охрану охмурить? Или тебя из дома выгнали?
Вика не могла, просто не могла говорить. Последним усилием воли она схватила конверт и побежала в бухгалтерию. Все изумленно повернули головы ей вслед. Влетела в кабинет и заперла его изнутри.
- Алексаша, миленькая, я больше не могу, тут такое происходит, тебя не было, а они его убили, убили, понимаешь?, - Вика сунула ей в руки конверт – на, вот, доказательства, я все записала.

- Тише, тише, красавица моя, да ты что. Успокойся, Успокойся, только успокойся.
Мало-помалу Вика стихла. В кабинете Алексаши было уютно, к тому же – заперто. А двоих они вряд ли станут убивать.
 Без горячего чая Алексаша слушать отказывалась. Пришлось отдышаться, взять себя в руки, налить чаю (у запасливой Алексаши все было под рукой) и сесть.
- А теперь мы отопремся, а? – предложила Алексаша.
Ужас в глазах Вики был ей ответом. Она судорожно задергалась, отскочила в дальний угол комнаты, опрокинула стул и конечно, разлила чай. Конечно, на бумаги.

- Ладно, ладно, хорошо, оставим так, только не дергайся, пожалуйста, а то всю документацию зальешь, будем потом людям объяснять, что мы на их документах обычно чай не пьем., - ворковала Алексаша, вытирая за Викой.
От ее голоса Вика снова успокоилась, перестала смотреть дикими глазами, и Алексаша подумала, что Вике нужен хороший отпуск. Что-то у нее там случилось, совсем нервы сдали.
Вика сунула ей конверт: - Прочитай, пожалуйста, и сама все поймешь. Я просто не в состоянии это все пересказывать! П-пожалуйста!
-Хорошо, хорошо, только сиди спокойно, ладно?
Ну у тебя и почерк…

Свет в конце тоннеля.

Алексаша отложила рукопись, налила себе еще чаю. Вика нетерпеливо подпрыгивала на стуле.
- Ну и с чего ты взяла, что Глеба Сергеевича убили? Давай рассуждать логически: ты видела, как он убежал из офиса. После этого, по твоим словам, Маргарита, Максим и Вера развили бурную деятельность.
- Нет, они готовились уже раньше! Максим пришел сам не свой, Глеб Сергеич еще был в офисе. Я припоминаю, как Максим вздрогнул, когда он похлопал ему по плечу, убегая. Максим уже знал, что убьет его! И еще – Максим прятался от Маргариты! А она велела ему через меня передать, что, мол, пора на дело. Он полдня решался!
- Ты говоришь, что Глеб Сергеича убили и спрятали в офисе. Но он же не возвращался.
- Не знаю, может, и возвращался! И бутылка шампанского под столом, и Маргарита в том же платье – она его, наверное, пригласила на вечер, он пришел, а Максим его уже ждал! Может быть, его этой бутылкой и ударил!
- Ага, а потом они спрятали труп в шкаф и пошли домой.
- Не знаю я, куда они пошли! А труп – в шкафу! Я его слышала!
- И что он тебе сказал?
- Кто?
- Труп.
- Перестань издеваться! , - Вика зарыдала в голос.,-  Ты мне не веришь, мне никто не верит, а меня потом убьют и все.
В дверь постучали: «Что это там у вас? Что случилось? Вы чего заперлись?», - в голосе Максима слышалось необычное волнение.
- Не открывай, не открывай, пожалуйста, умоляю, - Вика вцепилась  в Алексашу.
- Максим, подожди чуточку, у нас тут дамское ЧП. Дай нам минут 15, хорошо?
- Ладно, ладно.
- Кажется, ушел.,- Вика прислушалась., - убийца! Говорят, если одно убийство совершил, другие даются уже легко.
- Итак, ты считаешь, что Маргарита Николаевна и Максим вечером стукнули директора зачем-то бутылкой по голове, труп заперли в шкафу, и, и, и,… и зачем, интересно, они это сделали?
- Не знаю я.
- Заметь, это самое слабое место в твоей теории, - поглядывая с улыбочкой на Вику, сказала Алексаша.
- Я думаю, все дело в фирме. Каким-то образом Маргарита решила переписать ее на Максима. Вспомни же, я просила у тебя копию баланса прошлого года и первого квартала, заверенную налоговой? Меня просила Маргарита! А зачем? Может, они тайком собирали документы?
- А Вера им зачем?
- Не знаю, я же не знаю процедуры отчуждения, продажи там или смены собственника. Нотариус Веру хорошо знает!
- Ага, и расплатились золотом. Ты, Вика, девочка умная, обычно, но ты уж прости, но звучит все слишком уж фантастично. Как романов обчиталась, ей-богу. Наша Вера увлекается изготовлением золотых украшений. Хобби у нее такое, понимаешь? Она придумывает эскизы, относит ювелиру, он делает по ним украшения и выставляет на продажу. Вот, смотри, она мне кулончик дарила, - Алексаша занырнула в свой бюст в поисках кулончика.
Вика сидела с открытым ртом.
- Даа?, - спросила она тонким голоском., - а я ничего не знала.
- И документы действительно собирались, - продолжала Алексаша, - Глеб Сергеич предложил Максиму стать партнером фирмы. Они должны были на днях подписать соглашение, и меня об этом предупредил сам Глеб Сергеич!
Вика осмысливала новости. Внезапно она встрепенулась:
- Вот видишь, вот видишь, вот и мотив! , - у нее загорелись глаза, - раз документы в процессе изменений, можно же переписать на Максима не часть, а всю компанию!
- Однако, сделать это было бы затруднительно без его присутствия,  - не сдавалась Алексаша.
В этот миг в дверь опять постучали. Алексаша решительно пошла к двери, не обращая внимания на протесты Вики.
В дверях стоял Глеб Сергеич, совсем живой и невредимый.
В руках он держал швабру: - Ишь как упала, забаррикадировала шкаф, - весело проговорил он, подмигивая остолбеневшей Вике, таращившейся на него.
- Вас на пару дней прямо оставить нельзя – шкафы запираются, сотрудники по ночам бродят, истерики устраивают…. – он вгляделся в Вику.
- Знаете, шеф, - загораживая Вику, поспешно заговорила Алексаша, -  давайте дадим Вике отпуск, она у нас, кажется, замуж собралась. Вот и нервничает немного.
- Не вопрос! Свадьба – дело серьезное, верно?, - улыбаясь, проговорил ГС,  снова подмигнул Вике и, насвистывая, прошел в свой кабинет.