Камень и Призрачное Пламя

Раиса Николаева

Роман

Камень и Призрачное Пламя

Часть 1

Глава 1

Что случится если Истинной парой Каменной (а значит, упрямой до крайности, меркантильной и прагматичной, прижимистой с собственническими инстинктами) драконицы едва вышедшей из подросткового возраста (а значит, наделенной до беспредельного состояния юношеским максимализмом и уверенностью в собственной правоте и исключительности до вселенских масштабов), станет Дракон Призрачного Пламени, вспыльчивый и импульсивный, переменчивый, неуправляемый и страстный, а еще сильный, умный (только если эмоции бурлящие в его крови этот самый разум не затмевают), а еще богатый, могущественный и очень красивый?
А случится вот что…
Лорд Тарвиан с раздражением вскрыл конверт, запечатанный королевской печатью, быстро пробежал глазами послание, скривился, но не изволил сказать вслух ни одного недовольно слова, тем более, все слова были напрасны, с королевской волей не поспоришь. Снова эти проклятые балы, что проводились раз в пять лет, на которых все Драконы, не имеющие пары, вновь и вновь пытались отыскать своих суженных. На балы приглашались молодые женские особи всех соседних государств, всех рас и всех ступеней общества (ну может кроме совсем уж забитых селянок с самых окраин империй, где слыхом не слыхивали о подобных балах. Лорд Тарвиан снова поморщился, вспоминая нескончаемую череду женских ладоней, к каждой их которых он был обязан прикоснуться, в надежде, что появившийся фейерверк, в виде каких-то символов (когда в виде цветка, когда в виде животного или рыбы, а бывало даже в виде молний или смерча), сообщит всему миру о рождении новой пары Истинных. Кошмар! Хорошо, хоть в лица не надо смотреть с дежурной улыбкой на лице и говорить тоже ничего не надо, а просто идти, прикасаясь к ладоням… бесконечным ладоням, бесконечного количества девиц. Как же ему за эти четыреста лет все это все надоело. Хорошо еще, что смотрины устраивались, раз в пять лет, если бы их устраивали для одних Дракониц, то они проходили бы не чаще, чем раз в пятьдесят лет, но Дракониц рождается очень мало, вот и приходится обращаться к низшим, чтобы Драконы этого Мира не исчезли совсем. А человеческие девушки взрослеют и стареют быстро, поэтому приходилось каждые пять лет терпеть этот страшный Хаос, называемый смотринами. Одно хорошо, если Дракон находил Истинную, кем бы она не была, но всегда рождался Дракон или Драконица, такие же сильные, как и родитель Дракон, а вот если ребенок рождался не у истинной пары, то он был слабее в два раза и его считали полукровкой, со всеми вытекающими из этого обидного прозвища последствиями. Лорд Тарвиан, не верил, что когда-нибудь встретит Истинную. Считалось, что Истинная будет под стать истинному, а лорд Тарвиан искренне не мог представить, что где-то может быть девушка столь же прекрасная и обладающая такими же замечательными качествами, что и он. Поэтому он заранее знал, что детей, скорее всего, у него не будет. Родить слабого полукровку - это было ниже его достоинства, а встретить Истинную… (смотрите выше). Он не горевал. Тарвиан был правой рукой короля, похитителем сотен женских сердец и считал, что и без детей, и жены его жизнь прекрасна.
 …Арнэтта родилась в семье Каменных драконов, родилась в виде яйца, которое почти год лежало в семейном хранилище, ожидая, пока желток сформируется в крошечного дракончика, способного прогрызть путь к новой жизни сквозь твердую скорлупу. Арнэтта была единственной дочерью в этой многодетной, для драконов, семье. Еще было четверо сыновей и только одна долгожданная девочка-драконица. Потом все было как обычно. До двадцати лет беготня по саду на четырех лапах, сопровождаемая жалкими попытками взлететь. Бегала в одиночестве, глядя на других детей только издали. А чему удивляться? Даже у новорожденного дракона силищи ого-го, а вот с умом проблема, ну откуда ум у новорожденного ребенка? Драконы растут очень медленно, поэтому только к двадцати драконьим годочкам можно было как-то надеяться на то что дракон сообразит, как превратиться в ребенка. Для этого собирались дети со всей округи и в первый раз маленькому дракону позволили близко общаться с детьми под неусыпным контролем взрослых. Ррраз! И двадцатилетний дракон превратился в пятилетнюю девочку. Ей немедленно поднесли под нос начищенную металлическую пластину, которая являлась аналогом зеркал, чтобы человеческий образ запечатлелся в сознании драконицы. Арнэтта посмотрела-посмотрела на себя в зеркало и влруг осознала, что она никакая не драконица двадцати лет, а Андреева Вероника Андреевна тех же самых двадцати лет, живущая в крупном городе и учащаяся в университете на химика-технолога. А еще она является третьим поколением женщин страстно борющихся за права женщин. И в ее семье процветает культ восхваления дам и всевозможного очернения представителей другого пола. Мажор, быдло, хам, гей, карьерист, подхалим, мурло, солдафон, качок, дурак, просто дурак, дурак в квадрате и кубе, ну и тогдалие.
Бабушка Вероники была зачата обычным способом, а вот мама Вероники и сама Вероника  были зачаты от донорского материала. Это все Веронике преподнесли еще в детстве и преподнесли очень умным способом в виде увлекательной сказки, называя все своими именами. Ну, там сперматозоид, яйцеклетка, так что для Вероники ее способ зачатия не казался каким-то пугающе ненормальным. Бабушка была доктором медицинских наук, мама была биологом кандидатом медицинских наук, а вот из Вероники они решили сделать химика.
Так вот возвращаясь к теме искусственного оплодотворения. Рассматривая фотографии бабушки в молодости, Вероника заподозрила, что выбор такого способа зачатия лежал вовсе не в презрении мужской части населения, как якобы стоящей ниже по умственному развитию, а совсем в другом. Бабушка была высокая и худая, как каланча, лицо имела самое унылое. Длинное и худое, «украшенное» длинным носом, тонкими губами и близко посаженными глазами. Вероника заподозрила, что выбор бабушки происходил из-за своеобразной внешности еще и потому, что на роль донора она явно выбрала мужчину, имеющего невысокий рост, приземистую фигуру, круглое лицо с толстыми губами и  мясистым носом. Бабушка, вероятно, надеялась, что ребенок родится неким среднеарифметическим внешности обоих родителей и станет среднего роста, среднего телосложения, со средним носом и средними губами. Ничуть не бывало. Мама Вероники родилась невысокой, коренастой, круглолицей, с мясистым носом с толстыми губами. Глаза так и остались маленькими близко посаженными, единственно стали не карими, как у бабушки, а бледно-голубыми, что красоты им, как ни странно, все равно не прибавило.
Вероника была явно симпатичнее и бабушки и мамы, но своей внешностью она, совершенно, не заморачивалась. Самое хорошее, что ей внушили бабушка и мама – это то, что внешность не главное, счастливым можно стать при любой внешности, главное жить в гармонии с самой собой. Да, возможно, рядом не будет спутника жизни. И что? Разве мало несчастных женщин, имеющих рядом спутников жизни, но при этом глубоко морально угнетенных, живущих день за днем так, словно они отбывают наказание.
Ну не встретилась в твоей жизни такая любовь, когда он в тебя и ты в него влюбились так сильно, что эта любовь дарит счастье на многие годы. И что? Надо хвататься за первого встречного, а потом морально ломать себя, стараясь подстроиться под человека, чтобы ему было комфортно с тобой, и он от тебя не сбежал? Фу, фу, фу, и еще раз ФУ! Нет, уж лучше быть одной, чем с кем попало, но для этого надо, чтобы ты для самой себя, была целым миром.
Все эти идеи витали в квартире Андреевых, и Вероника впитала их в полном объеме. Кстати об именах. Бабушку звали Антонина Андреевна Андреева, маму звали Полина Андреевна Андреева, ну и соответственно Вероника Андреевна Андреева. Отчество Андреевна передавалось, как эстафета от одного поколения к другому, от папы бабушки Павла Андреевича Андреева. Имена же мужчин доноров были неизвестны, вот отчество Андреевич и шло от одной женщины к другой.
Вероника была отличницей в школе, прекрасно училась в университете, но у нее была одна нереализованная с детства мечта, она хотела научиться ездить на мотоцикле, да еще не на каком-нибудь, а на таком огромном, громоздком, развивающим бешеную скорость. Понятно, что и бабушка и мама, встали грудью на пути этой мечты, но ведь если сильно хотеть, кто может запретить пройти курсы вождения, а потом день за днем откладывать немалые карманные деньги, чтобы воплотить свою мечту в жизнь. Ну что сказать. Это мечта, воплотившись, обернулась резким визгом тормозов страшным ударом, за которым последовала темнота. Когда темнота рассеялась, оказалось, что Вероника пятилетняя девочка-драконица, внимательно рассматривающая себя в металлическом зеркале.
  Удивительно, но никакой истерики или паники Вероника не почувствовала, возможно сказались прожитые в теле дракона двадцать, может при переносе сознания сразу включается некий тормоз, позволяющий смириться с обстоятельствами и самим фактом рождения в новом Мире, при полном сохранении памяти о старом.  Так что Вероника, посмотрела на себя, невольно отметив, что и старом Мире и в новом, она не блистала не кукольной внешностью, ни какой-то особой красотой, девочка, как девочка, приятная, симпатичная, ну и на этом спасибо.
- Скажи «мама», - агукающим голосом, каким говорят с несмышленым младенцем, сказала женщина, стоящая рядом с Вероникой. Вероника классифицировала ее, как женщину, в этом мире являющуюся ее матерью. В ответ на это унизительное сюсюканье Вероника попыталась было сказать что-то едкое, вроде этого: «Всего лишь «мама», вы серьезно?», но из горла вылетели только: « и а-а, ы е-о», Вероника попробовала еще раз, потом еще и только с третьего раза, слово «мама», наконец-то вылетело из ее рта.
- Скажи Арчер! – раздался мужской молодой голос. Только сейчас Вероника увидела, что в комнате, кроме нее и мамы находятся еще несколько человек. Они стояли спокойно, держались уверенно, из чего она сделала вывод, что они также живут в этом доме. Память драконицы смутно рисовало их образы, но человеческая память Вероники ни сном, ни духом не подозревала, кто это такие.
- Арчер! – с упреком сказала мама. – Арнэта пока не может произнести такое трудное слово. «Меня зовут Арнэтта. А что? Хорошее имя», - подумала про себя Вероника и из чистого вредного упрямства попыталась сказать «Арчер». Ни язык, ни гортань, ни голосовые связки ее не слушались, в очередной раз, выдав лишь набор гласных звуков: «А-э». – Ничего, ничего, - стала успокаивать Арнэтту мама. – Мальчишки даже слово «мама», стали выговаривать лишь на третий день после обращения, а ты вон какая молодец, почти сразу смогла повторить.
- Мама, - уже совсем уверенно сказала Вероника-Арнэтта, и оглянулась по сторонам, в поисках предметов, по названию схожих со словом мама. И тут… сюрприз! Она не знала названий предметов. Вероника задумалась и с удивлением поняла, что  сама с собой она разговаривает на своем родном языке, но и окружающих почему-то понимает, но одновременно с этим не знает, как называется стол, тарелки, вилки, ложки. – Пойдем, я покажу тебе твою спальню, - между тем продолжила мама и, взяв Веронику за руку, повела ее вверх по лестнице. – Смотри, какая уютная спаленка, - ласково сказала она, указывая на кровать, утопающую в подушках разного размера. – А вот тут игрушки. Это игрушки мальчиков, - мама показала рукой на полки. - А эти игрушки тебе дали поиграть твои кузины. Они выросли и теперь твоя очередь играть этими куклами. – Вероника хотела спросить, есть ли в доме книги. Но ни слова книги, ни слова дом она не знала, а еще Арнэтта, судя по всему, не могла даже предполагать, что книги вообще существуют.

 Глава 2

У Вероники началась новая «увлекательная» жизнь пятилетней девочки, которую со всех сторон окружает неусыпная опека и связанные с этим многочисленные ограничения. Нельзя было практически все: выбегать за ограду дома, близко подходить к колодцу, близко подходить к печи, когда мама готовит, нельзя брать ножи, нельзя заходить в кабинет и мастерскую отца, но самое главное, нельзя смотреть, как отец и братья превращаются в драконов, поскольку человеческая форма Арнэтты еще не устойчива и увидев драконов, она может захотеть стать такой, как и они (этот метод использовался, чтобы заставить Арнэтту в образе дракона принять человеческую форму, она смотрела на детей и захотела стать такой, как эти дети), впрочем, Вероника вскоре и сама смогла убедиться в правдивости слов взрослых и в правильности их ограничений, и случилось это так.
В один из дней Вероника вдруг подумала: а, где, собственно, в этот момент находится ее драконица? И тут же почувствовала в области солнечного сплетения теплый комок, который разрастаясь, стал распространяться по всему телу.
- Ты моя драконица? – мысленно спросила она разлившееся тепло, и сразу почувствовала отклик, но только не словами, а образами. Драконица показала ей сад, в котором Вероника бывала много раз, потом земля перед глазами Вероники скользнула куда-то вниз, и беспричинная радость наполнила ее сердце. Захотелось бегать и веселиться, Вероника и сама не поняла, как кинулась ловить маленького котенка, который с диким визгом убегал от нее. – Стоп, - сказала сама себе Вероника, - разве котята так могут визжать? – присмотревшись, она увидела, что от нее со всех ног улепетывает здоровенный хряк, и ручки, которыми она его ловила, совсем не ручки, а хищные когти, которыми заканчивались пальцы. В этот момент она услышала отчаянный крик мамы:
 - Арнэтта, Арнэтта, - приди в себя! Тебе нельзя превращаться в Дракона! – Вероника, попыталась вернуться в человеческое тело, но драконица, не хотела ее отпускать. Ужас охватил сознание Вероники, она поняла, что ее драконица, пока еще несмышленый малыш, плохо понимающий, что происходит, и живущий только своими желаниями и инстинктами. – Без паники! – прикрикнула она на себя, чтобы не скатиться в истерику, полностью подчинившись драконице. – Что же делать, что же делать? – беспрестанно повторяла Вероника. – Что делают взрослые, когда хотят отвлечь малыша от чего-то опасного или предосудительного, но так, чтобы он на этом не зациклился? Они ему заговаривают зубы, отвлекая от неправильных действий! Как тебя зовут? – вкрадчивым голосом спросила Вероника. Драконица не знала. –Тогда я сейчас дам тебе имя.  Когда ты будешь хорошей девочкой, - голосом змея-искусителя, продолжала Вероника, - я буду звать тебя Эттой. А когда ты будешь плохой, злой девочкой, я буду знать тебя Арна. Так вот, Арна, - с нажимом и строгостью в голосе, сказала Вероника. - Ты ведешь себя очень плохо. Обижаешь поросенка, ломаешь кус… деревья в саду, но самое плохое то, что ты держишь меня, не разрешая принимать человеческую форму. – Вероника ощутила такое огорчение, такое грусть и печаль, но вместе с тем сквозь эти чувства пробивалось и упрямство, и несогласие. – Ах так! – подумала Вероника. - Тогда будем говорить по-другому. Когда все драконицы вырастают, они встречают прекрасного принца-дракона и женятся, - Вероника ощутила посыл от Драконицы спрашивающей, кто такой принц и что такое женятся. Вероника в ответ послала ей образ пиршественного стола боярской усадьбы, обильно заставленный разными деликатесами. Взгляд драконицы зацепился за центральное блюдо в виде запеченного поросенка с яблоком в зубах. Драконица облизнулась. Вероника хотела обратить внимание драконицы на жениха и невесту, сидящих во главе стола, но мысли ребенка занимал только жареный поросенок. Что ж, - решила Вероника, - придется работать с тем, что есть.– Так вот, - строго сказала она. – Принцы женятся только на вежливых, воспитанных драконицах, и только таких дракониц приглашают за стол и угощают вкусными поросятами. А вежливости и воспитанности можно научиться только в человеческом облике. Так что ты выбираешь: пожениться с принцем и лакомиться такой вот вкуснятиной(для усиления эффекта, Вероника показала образ отрывающегося куска от тушки с похрустывающей корочкой), или ты хочешь остаться одна-одинешенька и бродить голодной и несчастной? Драконица двумя лапками ухватилась за первый вариант. Видимо, деликатесами драконицу баловали нечасто. Еще бы учитывая ее размер, она наверняка ест в два раза больше, чем вся остальная семья. Где же столько еды напастись? Тепло, окутывающее тело Вероники стало сползать назад, собираясь у солнечного сплетения, а потом свернулось там небольшим клубочком. Вероника вздохнула и обнаружила себя сидящей в саду и абсолютно голой, но мама уже бежала к ней, держа в руках одежду Вероники.