Твой. Без цензуры... Глава 75

— Ну, и как это понимать? — уставившись на нерадивого практиканта, переспросил Гордеев.

— Жизнь — это шахматы, — парировал Глеб его словами, которые тот бросил когда-то в адрес Толика, заставив последнего простоять у доски до конца занятий. — Всего один неверный ход и гармонично выстроенная комбинация может рухнуть за долю секунды.

«Светиле» с трудом дался контроль над эмоциями, когда он узнал свою любимую «поговорку», недооценив уровня мстительности главврачевского сынка.

«Доктор Глобов» оказался куда хитрее и расчетливее, чем это могло показаться на первый взгляд. И как выяснилось позже, это был далеко не первый урок, который предприимчивый практикант собирался ему преподнести, делая все возможное, чтобы такого хирурга выперли вон из больницы.

Вынув из папки снимки с надписью «Разыскивается», на которых «светило» узнал самого себя, но в разной ипостаси, Глеб разложил их прямо перед ним на столе.

Позеленев от злости, Гордеев бросил на парня свирепый взгляд, пожалев о том, что не придушил этого «гаденыша». Но если от этого щеголеватого молодого человека, готового на все, чтобы «лжесвидетельствовать» против него, можно было ожидать чего угодно, то от Чеховой подобной подставы он ждал меньше всего. Но если бы дело ограничилось одними лишь фотографиями…

В следующий момент взору раздосадованного «светилы» предстал распечатанный на сорок страниц материал на тему его подлинной биографии. Биографии прожженного авантюриста на имя Гаврикова Александра Николаевича.

— Хорошая портянка, — кивнул Гордеев, без особого интереса покосившись на кипу бумаги формата А4 в его руках. — Но я то тут причем?

— Так проще будет подать на вас в суд, — сказал Глеб. Мужчина саркастически усмехнулся.

— О каком суде вы гутарите, доктор Глобов? Гордеева подставить бэз-по-лэз-но!

— А кто говорит о подставе? У меня есть реальные доказательства.

— Не там ищешь, сынок! Есть Высший Суд, но вы его не понимаете по причине собственной стадности.

— Я о простом суде говорю.

Гордеев разъярился уже не на шутку.

— Ну, и чем ты можешь мне пригрозить? Кто ты, а кто я?! Советую вам над этим подумать с Чеховой. Коллективно.

— Вот когда мой отец подаст на вас в прокуратуру и все узнают, кем являетесь вы на самом деле, и почему здесь очутились, думаю, у многих изменится о вас мнение. Причем не в лучшую сторону.

— Ну-ка, попробуй, посади меня! — зловеще осклабившись, «светило» соскочил со стола. — Да Гордеева вся страна знала еще до того как ты появился на свет!

Вынув из кармана настоящий его паспорт, Глеб тотчас процитировал его подлинные «позывные», намереваясь сбить корону с зазнавшегося куратора, пусть и для этой цели пришлось воспользоваться таким вот отвратительным методом.

И у него это получилось. Теперь пусть остальной народ убедиться воочию, как виртуозно удавалось этому лжехирургу проводить у них занятия, увиливая от проведения настоящих операций у пациентов.

Когда с цитированием данных было покончено, захлопнув паспорт, Глеб торжествующим взглядом смерил куратора. Теперь «светило» все понял. Ему не надо было ничего объяснять. Это был закат не только его свадьбы с приемной дочерью главврача, но и, в целом, карьеры псевдохирурга. И только один Чикаго с его сериалом маячил вдалеке…

***
   
— Так что же это там за история с трусами Куратова? — допытывался позже Толик одногрупнника, когда освободившись после прерванного занятия, они шагали по коридорам больницы, направляясь каждый к своим больным. — Что там такое произошло?! Я так ничего и не понял.

И осознавая, что в этот раз отвертеться от дальнейших расспросов не получиться, Глеб выложил ему правду как есть, не удержавшись от соблазна приукрасить реальность собственными домыслами.

— Чехова утащила эти трусы с куратовской дачи во время свидания, а потом они плавно перекочевали ко мне.

— Но каким образом это произошло? Ты что, следил за ней? — не понял Толик, будучи далек от всех хитросплетений странных взаимоотношений этих двоих.

— Не поверишь, но мне пришлось её совратить, хитростью принудив к близости, — сказал Глеб, придумывая на ходу причину своего помешательства на этом расследовании, чтобы не раскрывать перед ним истинной картины отношения к Чеховой. — Точнее это она меня к ней «принудила»…

— Стало быть, тебе удалось затащить в постель собственную сестренку? — улыбнулся Толик.

— Ну, во-первых, Чехова мне не родная сестра, поэтому не надо так драматизировать происходящее, а во-вторых…

— Я в шоке с тебя, Глеб! Я-то думал, ты единственный порядочный парень в нашей группе, а оно вон как получается! — продолжил подтрунивать над ним Толик, мысленно представляя себе пикантные кадры взаимодействия этих двоих.

— Да, я осознаю, что поступил непорядочно, но после того как Чехова «вынесла» мне мозг своими бесконечными упоминаниями о «светиле», на другое отношение к своей персоне она претендовать тогда не могла. 

— И чем ты вообще думал, склоняя её к «греховной» связи? А если бы вас кто-нибудь застукал на месте?

— Дома никого не было, поэтому нам ничего не мешало, скажем так, уединиться…

— Но как же все-таки это произошло? Кто кого спровоцировал?!

— Чехова пришла домой пьяная, закатила истерику, как обычно, и начала мне угрожать расправой, а я попытался её успокоить, но в итоге до такой степени увлекся «терапией», что наше взаимодействие закончилось постелью. А когда мы спохватились, уже было поздно расходиться по своим местам.

— Это просто трэш какой-то! — Смертин не знал, что и думать по такому поводу.

Он ведь всегда был уверен, что эти двое ненавидят друг друга. А тут такое.

— Трэш — это твоя свадьба с Агнессой Иоанновной, — отметил вслух Глеб, забыв, правда, при этом, что сам когда-то надоумил его помолвиться с престарелой невестой ради будущей выгоды.   

— Да, нет, у нас уже ничего не получится, — покачал он головой, искренне пригорюнившись.

— А что такое?

— Померла на радостях невеста, так и не дожив до нашей свадьбы. Поэтому мне пришлось снова помириться с Викой и переехать под её заботливое крыло. Так что не видать мне ни денежных счетов, ни недвижимости возможной невесты, так как все разберут родственники, и мне ничего не достанется. 

— Странно, что она вообще решила тебя простить после этого случая, — мрачно отметил Глеб.

— И тем не менее, это так! Вика была готова подождать, когда Агнесса Иоанновна склеит ласты, чтобы вернуться ко мне, и это случилось. Так что теперь мы с ней снова вместе, поэтому можешь нас поздравить. Однако, я и ни за что не поверю, что твоя Чехова оказалась настолько страстной в постели.

— Ты многого о ней не знаешь, — усмехнулся Глеб.

— А как же Инна?

— Да, ну! С такой лярвой только позориться. Ни целомудрия, ни совести, ни чести…

— То есть с ней уже все?

Парень молча кивнул.

— Понимаешь, меня в Чеховой все манит: фигура, манера говорить, взгляд, губы, руки. Ей не хватает тепла и заботы. А она Гордеева выбрала.

— И что она в нем нашла? — недоумевал Толик.

— Ты у меня спрашиваешь?!

— Не хочется ошибаться, но, по-моему, у тебя есть все шансы отвоевать её обратно.

— Думаешь? Только он как Агнесса Иоанновна умрет ещё не скоро.

— А причем здесь его возраст? Давай посмотрим чисто по внешним данным… Вот ты видел, например, хоть одну нормальную фотографию Гордеева? — отозвался Толик. — Нет, я сейчас имею в виду не снимки его ранней юности, (может на них он и вправду был красавчиком), а теперешнее время. Нет! А мне пришлось их лицезреть… На некоторых, признаю, он выглядит вполне ничего, но у тебя хотя бы черты лица правильные… У меня, правда, тоже ничего, но на моё суждение трудно полагаться, ведь каждый раз я вижу в зеркале разное, не узнавая порой в собственном отражении даже самого себя.

Только он это договорил, как из-за угла к ним вышел сам Олег Викторович, которого Глеб хотел видеть сейчас меньше всего.

— А, вот ты то мне как раз и нужен, сынище! — молвил он, обрадовавшись встрече с сыном.

От слов отца у парня на мгновение перестало биться сердце, и сам он побледнел, заранее представляя, о чем начнет расспрашивать его старик, если маман ему обо всем уже доложила.

— Чего не на операции с остальными, сынок?

— Меня Гордеев выгнал, — Глеб ляпнул первое, что пришло ему на ум.

— Небось опять успел что-то натворить?

— Нет, там замешана личная ко мне неприязнь.

— Ну, ладно, тогда пойдем в мой кабинет, — отозвался мужчина, кивая ему в конец коридора. — Дельце одно надо обсудить... И боюсь, разговор этот будет не из легких.

Переглянувшись с Толиком, Глеб был вынужден последовать за отцом, не ожидая подобного поворота событий. И словно заранее предчувствуя, что это посещение отцовского кабинета может навсегда изменить его судьбу, он шел туда как на эшафот, стараясь не особо подавать виду, как сильно угнетала подобная обстановка.

Глава 76

http://proza.ru/2024/04/26/662