Красный лабиринт

(35.14)
Он огромен. Невероятных, поистине фантастических размеров, простирается он в длину, ширину, высоту, кажется, до самой бесконечности. Даже рассудок не в силах представить себе его подлинные габариты. Неудивительно, что его невозможно найти в ограниченном физическими законами Бытие. Не тишину, но тяжелый низкий гул разливает он повсюду, от которого никуда не скрыться, какое бы расстояние не преодолеть. Кажется, Красный лабиринт и есть мироздание. Тот, кто построил ЭТО, должен был быть самым настоящим всемогущим безумцем, который, возможно, страшится своего творения.
Деревянные, с железными скобами, ворота скрипят, открываясь, тяжелые каблуки громыхают при каждом шаге о каменный пол, внутри которого таится таинственный красный свет. Он же пробивается изнутри массивных каменных плит, из которых сложены стены и потолок. И голос тусклого красного сияния приятно давит в ушах, приятно давит прямо на мозг, обволакивая его со всех сторон, будто поместив его внутрь себя. Но это даже не голос, скорее, дыхание, наполняющее нутро всего этого места. Чуть слышно гудит оно, заменяя собой тишину, воздух, тепло и холод. Где-то на отдалении то и дело слышатся странные звуки, эхом разносящиеся по бесчисленным и пустым коридорам и лестницам. То отголоски тех, кто некогда обитал здесь, кто сохранил свою сущность внутри красного сияния. Жалкие пятна остались от них, не нашедшие должного места в Красном лабиринте.
Совершенно разные сущности населяли его. Населяли и развивались. В красном сиянии отчетливо слышна классическая музыка, отрывки симфоний, сонат, целых оркестров то и дело сменяют друг друга. Но не только классику помнят стены Красного лабиринта, и тяжелые электрогитары приходят на смену ей, а за ними мелькают уж совсем неестественные по природе своей звуковые инструменты.
Но помнит Красный лабиринт и боевые марши. И через мешанину мелодий проносятся барабанные дроби. Помнит Красный лабиринт своих героев, гордится их боевой славой, есть ему что вспомнить, что рассказать о них. Сколько раз коридоры его наполнялись сражениями, сколько раз стены его были залиты кровью. Ради барабанной дроби маршей, ради побед, ради увековеченных полководцев и бесславно павших в боях воинов, ради слез отцов и матерей, ради запахов дыма и гари. Наконец, ради красного сияния изнутри несокрушимых стен. И когда не играла музыка мира, били барабаны войны. И друзья тотчас становились врагами, и проливали кровь друг друга. И только совершенствовали орудия истребления. И по окончании безумства битвы вместе шли праздновать победу и поминать убитых. И в том заключен смысл Красного лабиринта, и так было всегда с самого начала его существования.
Но не стоит думать, что Красный лабиринт ужасен, что подобен он жестокому монстру, жаждущему крови, и что жив он пока только потому, что напитался ею сполна, и будет жить еще долго. Это всего лишь творение, безмолвное и безвольное, но, надо признать, величественное. И в грандиозности и неповторимости его смысл. И бесчисленное множество раз его воспевали, пытались запечатлеть и отобразить навечно на холстах самыми яркими красками, описывали на страницах многотомных книг. Были те, кто ненавидел Красный лабиринт всей душой и каждой клеточкой своего естества. Были и те, кто любил его столь же страстно и преданно, кто клялся защищать Красный лабиринт во что бы то ни стало от всего сердца. И если прислушаться сейчас, то можно со всей ясностью расслышать торжество в голосе красного сияния, льющегося из холодных стен.
Однако, Красному лабиринту все равно. Не чувствует он ни торжества, ни горести. Лобзали бы его облака и звезды, ласкали бы лучи солнца, омывали бы дожди или накрывали снежные шапки, не чувствует он прикосновений. Будто безвозвратно уходили бы они в пустоту. И все такой же низкий мертвый гул окружает его громадину.
Окружен Красный лабиринт бездонной тьмой и туманом, страхом неизвестности и тайнами. За бесконечностью лет лишь единицам удалось войти в него извне, как будто это ОН позволил гостям оказаться внутри. Как будто знал, что однажды бездонная тьма и неизвестность наполнят его, чтобы не осталось никого из его привычных обитателей. И тьма вошла, и поглотила все живое, сделала частью самой себя. Но даже будучи заполненным тьмой и туманом, Красный лабиринт остается самим собой, и тело его все еще не подвластно им. Тьма и туман царят в бесконечности коридоров, не в силах заглушить красного сияния, не в силах заставить замолчать его навсегда. Оттого оно звучит так завораживающе, настолько гипнотически, настолько насыщенно.
И не найти источника этой силы, питающей стены, пробивающейся сквозь непробиваемую толщину их, и даже тьма и туман, победившие все живое, проникнувшие в каждый уголок Красного лабиринта, так и не смогли найти и погасить его. Скорее, это они стали его рабами, пронзенные красным сиянием насквозь, запертые воротами изнутри.
Только один вход и выход из этого места. Нет даже окон. И невероятная слышимость: любой звук в Красном лабиринте достигает самых дальних стен и загогулин, доносимый красным дыханием. Больше не выйти бездонной тьме и туману, навсегда поселились они в Красном лабиринте. Оттого торжество красного дыхания сменяется на безжалостный вой, на победный клич, на страх и безысходность. Кажется, можно услышать плач, о котором даже не подозреваешь во время барабанных дробей бесконечных отрезвляюще отупляющих маршей.
И будто разорвана бездонная тьма снаружи, стиснув несокрушимые стены, и Красный лабиринт как еще одно состояние Бытия, разливший хаос вокруг себя.
И в этом превосходстве гаснут его стены, пытаясь скрыть свое неповторимое и непостижимое могущество подобно угрозе, сокрытой во тьме. Красный лабиринт вечен, и только смертные обитатели его могут сменить друг друга, чтобы вновь заняться взаимным истреблением, когда не будут писать грандиозные чарующие симфонии и слагать величественные поэмы, славя тусклое красное сияние, придающее жизнь тяжелым стенам мириад коридоров.

тишина ли?