Советский вельможа

      Памяти Захарова Дмитрия Степановича – директора Черепановского  ОПХ  Новосибирской области
Возвращаясь мысленно ко всему периоду существования сельского производства в нашей стране после величайшего несчастья – Октябрьской революции в 1917 году, утверждаешься в двух вещах. С одной стороны шло непрерывное чередование глумления над крестьянством с короткими интервалами послаблений. С другой, были способные, стойкие  люди,  те, кто в периоды послабления успевал что-то путное сделать, а потом их тщательно вырезали.
В данном изложении я хочу коснуться только одного эпизода, когда гегемоном на селе была «Сельхозтехника». От разогнанных несколько лет до этого  самодуром Хрущевым Н.С. МТС, представлявших великолепно отстроенную систему инженерного сопровождения производства, она отличалась многим. Равного МТС потом уже ничего не было, и нет. И вот на их месте появились подразделения «СХТ», монополизировавшие распределение всех ресурсов для села и особенно запчастей. Они быстро превратились в рассадники целой системы надувательства  колхозов и совхозов, извлекая большие барыши.
Светлой памяти Синцов В.М. в бытность главным инженером Алтайского краевого управления сельского хозяйства на одном из крупных совещаний назвал «СХТ» жирной вошью на худом теле сельского хозяйства и вскоре поплатился своей должностью.
Такая же участь ожидала директора Черепановского ОПХ, которым к несчастью «управлял» наш институт. В те годы, когда страна еле надаивала от буренки 1200-1600 кг молока, в ОПХ 1100 коров давали по 4200, а урожаи зерновых стабильно превышали 20 ц с га. Но вот ремонтные мастерские позорили не только совхоз, но и нас – инженерный институт. Все дело  в том,  что хозяйству достались сооружения  бывшей МТС, возведенные в далекие тридцатые годы. Убожество мастерской было и снаружи,  и изнутри – устарелое и предельно изношенное оборудование. Но главный позор на взгляд «передовых» инженеров был пол в мастерской. Когда-то он был набран из деревянных чурок, что имело громадный смысл, но за десятилетия грязь и масла превратили его в нечто невообразимое. Причем всякие попытки почистить, освежить оканчивались одним и тем же – ничем.
Директор ОПХ Д.С. Захаров к описываемым событиям уже перевалил через пенсионный возраст, хотя и имел всю грудь в орденах, но закончил-то всего 4 класса сельской школы. Умники в обкоме и райкоме вынашивали планы его замены, но все понимали, что уйди он, и ни один самый распрекрасный специалист с  красным дипломом не удержит хозяйство на достигнутом уровне.
Лично я был влюблен в этого грузного немногословного старика с оттопыренной нижней губой и серыми внимательными глазами. Он прошел такой путь в проклятые годы построения социализма, войны, хрущевских фокусов, что имел на все глупости генеральной линии партии свою зигзагообразную  линию, которая как бы случайно приводила к рекордным надоям и урожаям. В лучах этих достижений грелись и мы. Ведь во всех реляциях писалось «ОПХ СибИМЭ побило очередной рекорд по надоям…» (СибИМЭ – это мы институт механизации и электрификации). Нашей-то роли в этих рекордах и не было вовсе, если не считать участия нашей техники и людей в уборке и посевной. Зато на площадке хозяйства нами велись большие научные эксперименты. Они, конечно, мешали основному производству, но дружба руководителей не допускала конфликтов.  Наш директор Владимир Алексеевич Кубышев прекрасно понимал роль Дмитрия Степановича  и по-настоящему сдружился с ним.
Шла в тот период предуборочная подготовка всего громадного хозяйства. Никто не предполагал, что на их головы свалится руководитель Всесоюзной «Сельхозтехники».
Этому высокому сановнику при переезде из Барнаула в Новосибирск после обильного завтрака захотелось пописать. Тут надо отметить, что ОПХ находилось на полпути между этими городами и примыкало своей центральной усадьбой прямо к трассе.
Ну, выйди ты в лесок у дороги, оправься, и вся твоя челядь сделала бы то же самое. И природе бы вы не нанесли большого вреда, так нет. Твой подлый вельможный характер потребовал туалета, который и оказался в конторе хозяйства.
Сделав дела, министр размял ноги по асфальтным дорожкам садика у конторы и уперся в развалюху – мастерскую.
– Это что у вас такое, – спрашивает министр примчавшегося с полей Захарова (диспетчерская служба работала уже тогда отлично).
На ту беду через открытые настежь ворота было видно, что прямо на полу разбросаны узлы гордости советского машиностроения – «К-700».
– Это у нас половой ремонт, – отвечает директор, – из капитального ремонта в Черепановской «СХТ» привезли и доводим до ума.
Все знали, что ремонт в подведомственных министру мастерских был никудышный. Делали его люди, которым не предстояло работать на этой технике.  А отладить технологию работ, как когда-то было в МТС, министр и его все службы так и не смогли. На местах эти монополисты выкручивали руки хозяйствам – писали, что делают ремонт, а ограничивались только выдачей деталей. Да,  много чего еще творили славные «партнеры» села.
Министр разгневанный удалился в сторону Новосибирска.  А на другой день меня вызывает заведующий отделом обкома  (к моему несчастью, я тогда исполнял обязанности директора института, уехавшего  в заграничную командировку) и заявляет, что есть мнение снять Захарова с должности.
– На каком основании, – спрашиваю его, – ведь уборка на носу!
– Он вчера публично оскорбил министра, нагрубил ему и вел себя вызывающе, готовьте приказ.
Я тут же кинулся  за 100 км выяснять истину и услышал то, что описал выше. На другой день пошел к секретарю по селу и попросил защитить нашего Захарова.
– Ты что не знаешь Федора Степановича ( бывший, многолетний первый секретарь обкома, самодур,    начинавший еще при Сталине).  Он, хотя и сидит уже в Москве, но постоянно вмешивается в наши дела.  Министр мне сегодня опять звонил из Москвы и интересовался, как, мол,  выполнили его просьбу. Если ты еще день потянешь, то и его не спасешь, и себе голову свернешь, – резюмировал секретарь.
Поехал я опять к Дмитрию Степановичу и все ему рассказал. Он меня успокоил, сказал, что сам хотел уйти после уборки.
– Пиши бумагу, сынок, и не переживай, не пропадет наше хозяйство. А этих мудаков – министров плетью не перешибешь.
Не прошло и трех месяцев, как не выдержало сердце этого самородка. Хоронили его всем совхозом, были и представители партийные всех рангов, но ни у кого, да и у меня тоже не хватило смелости плюнуть в сторону того министра, которому и невдомек, что своим самодурством загубил настоящего хлебороба.
 Прошли десятки лет. Давно сгнили косточки Дмитрия Степановича, но до сих пор появляются в периодике статьи бывшего министра, призывающего использовать импортную технику. Его долголетие зиждется на правильном образе жизни – во время и в комфорте оправляться, получать качественную пищу и не трепать нервы по пустякам. Захаров Д.С. для него и таких же, как он – винтики, которые можно менять даже за неприглядный внешний вид. Вот и доменялись. Бывшего министра кормят уже американские фермеры, потому он им и служит. А когда-то передовое хозяйство, по слухам готовят к банкротству.
24.06.2006г. Санаторий. «Переделкино»      
 
     P.S . Семнадцать лет спустя после опубликования   этого повествования хочется добавить следующее. В своё время за заслуги перед селом  (речь идёт  о Ежевском  А.А. - Герое Социалистического Труда)  Академия Сельскохозяйственных наук, решила присвоить ему звание почётного академика. Он, будучи пунктуальным и дисциплинированным человеком, стал посещать заседания отделения механизации  ВАСХНИЛ, где я тоже обязан был присутствовать. Моя ненависть  за прошедшие годы слегка приутихла, но неприязнь осталась.  И я стал к нему более внимательно присматриваться. Во время одного из застолий после сессии он в кругу нескольких академиков и член-коров, где оказался и я, поведал, как он руководил во время войны предприятием, где  собирались знаменитые  «катюши». И как с ним общался чуть ли не каждый день товарищ  Сталин.  Если по какой либо причине срывался план производства, то это грозило, как утверждал почётный академик, почти  расстрельной статьёй. Если же удавалось  перевыполнить норму, то незамедлительно сверху требовали  списки отличившихся  для награды. 
       Узнав подробности его работы во время войны и вспоминая свою практику на  Рубцовском тракторном заводе - махине невероятных размеров, где  некоторое время директорствовал Александр Александрович, я изменил к нему отношение, хотя политику «Сельхозтехники» критиковал и считал порочной.  Но, вот однажды, я не удержался и спросил его:  помнит ли он свой визит в Барнаул и Новосибирск.                -  «Я там бывал неоднократно, поэтому подробностей не помню». Говорить о том, как он повлиял на судьбу Захарова,  я  не  решился.  Ведь почётному академику во время той  последней беседы шёл сотый год !   
      Я задумался: как паренёк, родившийся в сибирской глуши,  мог превратиться в   вельможу, потеряв уважение к труженику земли,  сказавшему ему в глаза правду. Поразмыслив,  решил, что  эта история не произошла бы,  если бы  в нашей стране вдоль основных трасс  (в частности  трассы Новосибирск - Барнаул)  имелись бы  туалеты. 
         А  Дмитрия Степановича Захарова я вспоминаю часто до сих пор, настолько достойным, настоящим хлеборобом был этот человек.  Один из тех, на ком держится наша российская земля.
   21.12.2023 г.  Минск