От Анюточки до Анны

Нюра проснулась очень рано, когда едва забрезжил рассвет. Ей приснился бывший муж Иван. Во сне он просил рубашку, жалуясь на свою наготу и холод. Картинки из их прошлой семейной жизни замелькали перед ней одна за другой. Вот они венчаются с Иваном в церкви в Выжлеях. А вот они входят в новый дом. Первенец их Юрий первые шажочки делает по белому некрашеному полу. Потом и крепыш Коля побежал по лужайке около дома. Но к третьему сыну Жене Иван лучше всех относился, тутушкал его. Валюшка родилась в тридцать девятом, свекры не чаяли души в ней. А перед войной родился Петенька. В общем,  жили до войны - не тужили.

С войны Иван пришел изменившимся. Как будто подменили человека. Работа ему была в тягость. Ударился вино пить и гулять. Нюре было досадно слушать сплетни про мужа. Любила она Ивана, как могла, прощала  ему все его выходки. Себя блюла, вина не пила. Переехали в другое село. Думала, что все  наладится. Не наладилось. Руку поднял на Нюру, когда она его однажды принялась стыдить. Старшие сыновья угомонили его, не дали мать в обиду. Ушел  Иван к молодой женщине, а вскоре уехал с ней  в Ростовскую область. Там жизнь видно сытнее была.

К Нюре тут же посватался директор мельзавода. Ей хоть и было под сорок лет, но оставалась по-прежнему статной и свежей на лицо. Не пошла за него замуж, сыновья  не разрешили. Хотя сами в скором времени уехали в город.

Нахлынувшие воспоминания Нюра смахнула рукой:
- Надо ехать в Заключню. Там может чего и узнаю.
Собрала гостинцы для младшей сестры Натальи, тихонько разбудила внучку Светланку. Та обрадовалась предстоящему путешествию и они отправились на остановку к сельскому магазину. Пазик пришел вовремя, развернулся на площади, забрал людей и быстро домчал их до Заключни.

Свое название деревня получила по факту поселения ссыльных заключенных еще при царском режиме. Сюда попадали и староверы, и лихие люди, и политические. Народ собрался разношерстный, шебутной, заклюшенских побаивалась вся округа. Деревенька хоть была небольшой, но много известных стране людей родились именно здесь. Полковник Николай Илларионович Шульгин, прошедший войну и дослужившийся до начальника военного училища в Ленинграде. Генерал милиции Усачев Юрий Александрович. Народная артистка России Валентина Борисовна Заворотнюк – мама Анастасии Заворотнюк.

Светланка крепко держалась за руку бабушки. Какая-то собачонка выскочила из двора Цабиновых и подбежав к чужим людям,  звонко облаяла их. Нюра видя испуг внучки, замахнулась на пса сумкой. Того как ветром сдуло. Подойдя к дому младшей сестры, она остановилась, оглядывая пятистенок, который отдала ей даром. Смолоду Наталья осталась с двумя ребятишками на руках, схоронив мужа.
-Няня,- с крыльца сбежала худенькая женщина с большими синими глазами, обняла старшую сестру с радостными восклицаниями.
Гости зашли в дом. В углу стояла беленая печь. На стене громко тикали ходики. Суетящаяся хозяйка подала на стол немудрящую деревенскую еду – яйца, молоко, хлеб. Бабушка выложила свои гостинцы – колбасу, минтаевую икру, сыр, накануне привезенные дочерью из города:
- Наталька, сядь, поешь.
- Некогда, няня. Вы тут хозяйничайте, а я на ферму побегу. К обеду приду.
Позавтракав, Нюра принялась стряпать. Дома не было ни каши, ни супа. На правах старшей сестры, она журила младшую за то, что та питалась всухомятку. Светланка побежала играть в сад. Часа через два, вытирая руки о запон, бабушка позвала внучку:
-Пойдем-ка, сходим на Рожок.

Светланка оторвала от себя трехшерстного котенка, вцепившегося коготками в платье. На Рожке, на отшибе деревни жила Московская – сестра Ивана. Деревенское прозвище пристало к ней во время войны. В молодости она славилась пшеничной косой в руку толщиной. Удачно  вышла замуж за военного, который быстро продвинулся по карьерной лестнице и увез молодую жену в Москву. Там у них родилась дочка. Жили в большой квартире втроем. Всю хорошую жизнь испортила война. Муж погиб, дочка умерла. И в это время родители приказали дочери вернуться в деревню и взять на воспитание троих племянников, оставшихся сиротами. Старшая дочь умерла от подпольного аборта, муж ее погиб на фронте. А старики уже стали немощными, управиться с оравой  внуков не могли. Московской не хотелось уезжать из столицы, она просила отдать ей только одну девочку, но родители были непреклонны. Она не могла  ослушаться родителей. В ту пору почитали своих отцов и матерей. С большой неохотой вернулась она в глухую деревню. Хорошо относилась только к Нине, мальчишек Вовку и Вальку как будто не замечала. У Московской была карточка, по которой она получала паек, как вдова офицера. Мальчишкам из него ничего не давала. Старики, пока были живы, подкармливали ребятишек. Потом оба уехали в ФЗУ, откуда не вернулись. Со слезами на глазах и с большой  обидой в голосе впоследствии они вспоминали свою мачеху. Нюре не нравилась  заносчивость золовки, но все-таки шла к ней в надежде услышать новости об Иване.

Бабушка с внучкой шли по деревне степенно, останавливаясь у каждой избы. Здоровались, разговаривали со старушками, сидевшими на завалинках. Дома не были огорожены забором, огороды располагались за дворами и назывались усадами.
- Здравствуй, Анюточка, доброго здоровья, - бабушка раскланивалась с очередной подругой детства.
- Нюра, приехала погостить? Внука-то от кого?- с завалинки приподнималась маленькая старушка, опираясь на  сухую палку.
- От Валентины.
Старушки улыбались друг другу так благожелательно, будто давно не видевшиеся родные люди.
Подходя к следующему дому, Нюра снова приветствовала хозяйку:
-Здравствуй, Нюша, Бог в помощь.
Пожилая женщина, шедшая по двору, остановилась, повернулась к ним лицом:
Аба, Нюра! Бог спасет, - на ее лице расплывалась улыбка.
И снова разговоры об огороде, расспросы о детях.
Светланке было скучно, она не понимала, зачем так долго можно говорить об одном и том же.У следующего дома стояла  простоволосая женщина, разглядывая их из-под руки. Не дожидаясь, пока они подойдут к ней, она громко крикнула:
- Нюра, никак в гости приехала.
-Чай надо навестить. Здравствуй, Анна.
И так они шли, раскланиваясь с местными жителями, пока не добрались до покосившегося домика на Рожке. Московская кормила кур, рассыпая пшеницу по двору. Тут же бегала внучка Галя с большой пшеничной косой, которую она то и дело закидывала за плечо. Она позвала играть Светланку и та, обрадовавшись,  поспешила к подружке.

Нюра, присев на завалинку, долго выслушивала сетования золовки на то, что ей никто не помогает по хозяйству. Выговорившись, она стала наконец-то рассказывать об Иване. Новости она узнавала из писем, приходивших из далекой ростовской станицы от жены брата и его сына. Иван умер еще по весне.  Тело оставили с зажженной свечой в руках без присмотра. Свеча упала, рубашка загорелась. Так и схоронили, прикрыв  покрывалом.
- Вон оно как. Поэтому и просил рубаху,- подумала Нюра про сон. А вслух спросила:
- Не во что сменить было?
Московская не ответила, сменив тему разговора. Она знала, что Иван пил, докучая родственникам.

Обратно Нюра с внучкой возвращались той же дорогой. Светланка шла вприпрыжку, срывая колокольчики с ромашками.
- Баба, а почему всех старушек зовут одинаково? Ведь других имен много.
- Как это одинаково?
- Анюточка, Нюша, Нюра – это ведь одно имя Анна. Тебя же по паспорту  зовут Анной.
- Так ведь в документе так напишут, а в жизни все по-другому, по- настоящему.
- Баб, но ведь она совсем старенькая, а зовут как маленькую Анюточкой,- никак не могла успокоиться дотошная девочка.
- А ты глянь, какая она крошечная. Как с детства прилепилось, так и будут  называть.

По приезде домой, Нюра вечером открыла старый сундук, где хранилось все ее богатство - старая шаль, покрывало, подзоры. Почти с самого дна она достала неказистое платье, развернула его, разглаживая рукой складки. Ее лицо тоже разгладилось от морщин. Перед глазами стоял храм с высокими сводами. Иван в новой рубахе с косым воротом. Внучка с большим любопытством наблюдала за ней:
- Баб, это что за платье?
- Я в нем венчалась с Ваней, - пожилая женщина смахнула слезу.
Девочка с недоумением разглядывала скромное платьице. Она была на деревенских свадьбах, там невесты в таких белоснежных пышных нарядах щеголяли.
- Как же плохо вы жили, - вырвалось у нее.
- Хорошо жили, я ведь его любила, - нахмурила брови бабушка.

 Ближе к осени Нюра с внучкой  отправились в город, пора собираться в школу. По приезде она отправилась в Карповскую церковь, тамошние служители растолковали  ей как поступить. В субботу Нюра с дочерью отправились в магазин за рубашкой. Но такой, какая была на Иване в день венчания, не было.  Взяв такси, дочь отвезла мать на Покровку в магазин «Художественные промыслы».  Нюра выбрала  вышитую льняную рубаху. Вечером она достала ее из пакета, любуясь на красивое шитье:
- Ване понравится.
 Ранним августовским утром она снова отправилась в храм, передала пакет знакомой служке, отстояв службу.
Через несколько дней ей снова приснился Иван, одетый в новую рубаху. Издалека он махал ей рукой и что-то говорил. Смогла только разобрать несколько слов:
- Спасибо, Нюра.
Больше Иван ей не снился.