72. Liberte, Egalite, Fraternite. Священная война

  Вместо кабинета начальника тюрьмы гражданина Тавернье охранники-санкюлоты вели Лафоре по длинному темному коридору, освещаемому лишь  колеблющимся  светом факелов, бросавших отблески, в которых дергались и плясали зловещие тени, похожие на призраков. Немало человеческих страданий впитали в себя эти серые выщербленные стены...

  Охранники и узник молчали, тяжелые гулкие шаги  отдавались болью в голове,  взвинчивали нервы, в висках, словно набат колотилась кровь.

  "Есть ли свет в конце туннеля? Как думаете, только честно, гражданин Лафоре... Или может... это Тот Свет?" невольно подумалось Жан-Пьеру, по горлу прошел комок.

  Наконец, охранники остановились перед тяжелой железной дверью одной из камер, один из санкюлотов достал тяжелую связку ключей, дверь открылась.

  Лафоре толкнули в спину, при этом он успел мрачно и насмешливо буркнуть в сторону охранников:
- Всё время норовят толкнуть, будто в инструкции это прописано!  Нехорошо, граждане, я вам не аристо...

- Ну же, заходи! - тяжелая дверь камеры  захлопнулась.  Будто дверь склепа открылась перед ним... и запах немногим лучше...

  Когда глаза Жан-Пьера немного привыкли к полумраку, он огляделся. Тусклый свет поступал в камеру только через зарешеченное окно под потолком.

  У противоположной стены на матрасах сидели несколько человек, они прервали свой разговор и теперь приглядывались к новому товарищу по несчастью.  Один из них поднялся с матраса, подошел к Жан-Пьеру и протянул ему руку:

- Гражданин Лафоре, надеюсь, вы помните меня, Эли Жюстен Демайи... - немного удивленный и грустный, Жанно кивнул и подал ему руку, он знал этого человека.

 Узнал и некоторых других , еще недавно эти люди занимали самые разные должности, объединяла их только принадлежность к фракции Робеспьера... Демайи, Юмбар, Дестрем, Дюбуа...

- Это агенту Клервалю мы обязаны? Знаете такого? Или кому еще? - осторожно поинтересовался Лафоре - можете объяснить, зачем всех нас собрали здесь, отдельно от других заключенных?

- Да, был такой тип... точно... Клерваль... худой  и высокий, весь в черном, он буквально потирал руки и злобно сверкал глазами, как оборотень на шабаше... но не только ему мы обязаны, за ним целая команда, краем уха слышал... он действует по распоряжению Тальена и обновленного Комитета Общественного Спасения... -  мрачно подтвердил Демайи опасения Лафоре.

  Жак-Рене Юмбар решил включиться в разговор и подтвердил слова товарища:
 - Вчера, когда нас здесь собрали, Клерваль  сказал, что готовится достойный ответ угрозам... "побежденным 9 Термидора"...  точнее он как сейчас принято... обозвал нас "робеспьеровскими недобитками"... ... Кто-то из товарищей оставшихся на свободе и скрывающихся недавно был арестован на частной квартире...кому-то удалось скрыться... Нашли какие-то интересующие их документы, но не всё, что нужно, а только часть...
  Мы не понимаем, что происходит, так как сидим здесь кто с 10 термидора, кто с 11-16-го...

  Лафоре понял, о чем идет речь, но выслушал страстную сбивчивую речь Демайи молча. Да, эти люди товарищи... были и остались ими, хотелось бы в это верить...скорее всего так и есть,  но надо думать и о худшем... вдруг Демайи  завербован в обмен на сохранение жизни и надеется вызвать его на откровенность? 

- Я слышал, что вы собирались жениться... Что же будет теперь... жаль девушку... неужели молоденькая дворянка согласилась стать женой революционера, одного из тех, кого они так боятся и ненавидят...- сочувственно, но с долей удивления и любопытства вдруг поинтересовался Демайи.

  Жан-Пьер на секунды прикрыл глаза, на посеревшем лице резко обозначились скулы, но он принял решение и с сурово сжатых губ лишь коротко сорвалось:

 - Что будет? Ничего не будет...Эта моя затея с браком... всего лишь мечта... фантазия умирающего... - и желая отделить Мари от своей участи решил добавить - она так молода, у нее впереди вся целая жизнь... ни к чему начинать ее с вдовства в двадцать лет...

  Демайи понял его по-своему, решив, что девушка отвергла неподходящего кавалера и деликатно решил больше не трогать эту тему.

  Лафоре молчал, глядя  в стену невидящим взглядом, через силу напустив на себя отсутствующий вид...

 Милая Мари, девочка моя... живи...будь счастлива... а  я... я навсегда останусь в этом душном, пропитанном кровью Термидоре Второго года Республики...