Водолей повесть

ПОВЕСТЬ. ЧАСТЬ I

1. Есть в Каракумах дороги, прямые, как натянутая нить. Первое желание, которое возникает, когда едешь по такой дороге, – разогнаться. Но, прицепленная к нашей машине, бочка с водой не позволяла это сделать. Мы на «газике» с водителем по имени Хашим выехали из небольшого городка под Ашхабадом, везли воду на электрическую подстанцию. Ехать до места около восьмидесяти километров. Две трети по асфальту, остальное – по пустыне. День приближался к полудню. Первыми по пути, вдоль дороги, нас встречали аулы; с садами и виноградниками, с рядами пирамидальных тополей или с одиночными деревьями карагача и джуды.
 
Вскоре больших аулов не стало, их сменили одинокие дома, рядом с которыми стояли юрты. Далее провожали нас уже одинокие кустарники джузгуна и чингиля. У арыка торчали пиками, порыжевшие и жухлые от жары, листья и оперения камыша, к этому времени года уже закончившие летний сезон, в том смысле, что все поспевало и сохло. Чем дальше от поселений мы отъезжали, тем заметнее было присутствие пустыни. Свернули на степную дорогу. Она змейкой извивалась, обходя барханы. При этом скорость наша снизилась. Изменилась флора. Призрачная тень от серо-зеленых зарослей молодого саксаула манила. Привлекали своей пышностью кусты красноватого гребенщика. По-сиротски выглядели, изредка и хаотично растущие, верблюжьи колючки, уже подсохший астрагал и песчаная осока. Уже на равнинном плато, «такыре», машина помчалась как по асфальту. После нас завесой поднималось облако пыли и, почти не сдвигаясь, медленно-медленно оседало.
На «такыре» не видно живых растений, только высохшие шаровидные колючки «перекати поле». Земля то и дело меняла окраску от серо-бурого, с белесыми пятнами, – солончаков, – до терракотового-обожженного, – потрескавшейся глины. Этот пейзаж, вытянувшийся бесконечной линейкой до конца горизонта, где-то там, очень далеко сливался с дымчатым небом. Прозрачность воздуха, по мере прогревания, устраивала еле заметные колебания. Здесь это называют «пляской». Сегодня жарко с утра, обещали +40... +45. Вторая половина августа, в Туркмении, по погоде, середина лета.
Вдруг откуда-то слева вылетела птица. Мы заметили, что нас сопровождает чайка. Хашим от неожиданности воскликнул: «Вах – какой белий питиса …Защем ему суда пирищёл?». Да, было странно, от моря далеко и больших водоемов поблизости нет, такое редко бывает. Чайка сопровождала нас долго, при этом летела очень быстро, будто куда то торопилась, потом, вдруг свернув в сторону, исчезла. Она напомнила мне чайку из сказки. Из той сказки, что услышал от старого моряка в поезде «Ташкент–Красноводск».
 
В мае прошлого года, сев в поезд в Ташкенте до станции Мары, я разобрал вещи и сидел в ожидании отправки. На пороге купе появились девочка и пожилой человек. Сразу выяснилось – это дедушка и внучка. Он вежливо поздоровался и представился. Попутчики – жители Анапы, и они едут на этом поезде до Красноводска, дальше на пароме – через Каспий, – а там как повезет – объяснил старый моряк. Девочка лет семи в синем платьице, с синим бантом на макушке, с белокурыми кудряшками, звонко выкрикнула «драсте!» и засмеялась. Мужчина, сухощавый и подтянутый, одетый в форменную флотскую рубашку, белые брюки, парусиновые туфли, на вид шестидесяти – шестидесяти пяти лет. На голове его фуражка с кокардой рыболовецкого флота, из-под которой торчали волнистые седые волосы. В движениях был ловок и казался уверенным. Загорелое мужественное лицо с морщинами на лбу, будто подсказывало – перед вами человек с богатым жизненным опытом. Его оценивающий взгляд с хитрым прищуром добрых карих глаз почти утверждал: перед вами хороший рассказчик… Впоследствии, эта моя догадка подтвердилась.
Девочка веселой непоседой крутилась вокруг, задавая вопросы. Дедушка же, как мне показалось, любимой внучки, которую вез к себе от родителей из какого-то сибирского городка к морю на лето, на все вопросы отвечал шутками .Она спрашивала обо всем, что её интересовало: про море, корабли, про поезда, лачуги, мимо которых проезжали и про все, что видела из окна нашего вагона… Поезд шел по степи. Девочка смотрела в окошко. Вдруг громко позвала:
– Деда! Смотри, смотри! Это чайка?
– Да, – ответил, подвинувшись к окну, дед.
– Не знаешь, куда она так быстро летит? – спросила девочка.
– Знаю. К дельфину, – уверенно ответил старый моряк.
– Почему к дельфину? Дельфины ведь на море. Ты же говорил, море далеко! – удивлялась внучка.
– Расскажу тебе сказку, и ты сама все поймешь, – успокоил он её. Эту сказку пересказывают моряки из поколения в поколение. И мне её рассказал старый моряк, когда я был еще молодым.
2.
…В давние-стародавние времена, возможно, это было после всемирного потопа, – так говорил старый моряк, – жил на земле, в одном прекрасном месте мальчик. Звали его Диль. Мальчик с раннего детства пас волов у хозяина. Такого колченогого злодея Пирга, который славился неистовым коварством, и все знали: Пирг связан с нечистой силой. Он ради богатства мог совершить любое зло. А за малейшую провинность – жестоко наказывал. Доставалось и Дилю.
Но мальчику в жизни помогала его свирель. Стоило заиграть Дилю, как волы, слушая её звуки, становились смирными. Даже птицы вокруг замолкали. От этой музыки всем становилось хорошо. Свирель воистину была волшебной; она неизмеримо усиливала влияние добра и подавляла зло. «Добрые существа» избавлялись от всяких невзгод и хвори. Прознал о свирели Пирг. А то, что она помогает только «добрым существам», а злым нет, он не ведал. Колдун Пирг решил воспользоваться ею и избавиться от хромоты. Заставил Диля играть на свирели.
Но музыка волшебная сильно подавила Пирга. Его стало скручивать от боли, он стал корчиться и кричать на Диля:
– Эй, волопас! Ты неблагодарная черная кость, совсем не лечит эта поганая твоя музыка.
Потом велел Дилю убираться. Не нужен такой волопас. Сломал его свирель, а за обман пообещал обратиться к главному демону и злым духам… Они-то превратят Диля в камень и бросят в море. Правда позже: решив, что без свирели Диль не опасен, не стал пока это делать. А Диль ушел от злодея. Шел он, шел и встретил щенка. Взяв на руки, покормил кусочком лепешки. В те сказочные времена собаки в основном жили отдельно от людей. Щенок в благодарность лизнул руку. Тут же Диля обступили его друзья; среди них были люди, звери, птицы, бабочки, жуки и даже улитки. Они любили его, а он – их всех.
Пообщавшись, друзья предложили ему отправиться в странствие по земле. Диль любил свои родные края, но, вспомнив угрозы Пирга, согласился; стал собираться в путь вместе с щенком, назвав его ВЕРНЫМ. А чтобы не грустить в пути, смастерил себе новую свирель. Она получилась лучше прежней.
Прошло время. Странствуя, Диль возмужал, став сильным юношей. Подрос и щенок, превратившись в большого Пса. Они теперь могли постоять и за себя, и за друзей. Диль продолжал помогать добрым людям. Одним – строить лачуги, другим – рыл колодцы, у третьих – пас скот. Делал все с желанием, зная, что трудится не на Пирга. А они давали ему ночлег и делились с ним едой. Ему этого было достаточно. Диль даже свершил за это время подвиг, равносильный чуду.
А было это так. Встретив знакомых улиток, Диль не удивился, как они его нашли. В те сказочные времена это было возможно. Они сообщили Дилю: на его родине засуха. Высохли реки и колодцы. Пропали посевы, гибнут люди и звери. Диль поспешил в горы. Влез на самую высокую вершину. Заиграл на свирели. Подавая знак небесным созвездиям и богам – «на земле засуха». Играл семь дней и ночей, пока небо не услышало, и тогда послало на землю ливни. Это Водолей заметил деяние Диля, отметив сие перед богами, и стал его покровителем.
Диль спустился с гор только когда реки стали полноводными. Все благодарили Диля, а он продолжил странствие. Так они с Псом добрались до города Лец. В этом городе жили ремесленники и поэты, музыканты и кожевники, гончары и ткачи. Управлял городом – в прошлом мореплаватель и полководец – знатный и благородный рыцарь Мур, участвовавший в военных походах, покоривший на морях и на суше многие страны. Он обладал несметными богатствами. Мур был строгим, но справедливым вельможей. Горожане боялись его и уважали. Мур вдовствовал и очень любил единственную дочь Ию; юную красавицу. Но на беду она не могла ходить, и была незрячей. Каких только заморских лекарей не приглашал к ней Мур – помочь дочери не могли.
Итак, Диль и Пес в одно прекрасное утро оказались у стен замка. Замок понравился Дилю. Под впечатлением он заиграл на свирели. Чудесная мелодия стала разливаться по всей округе. Эти звуки услышала Ия, лежа в постели. Ей захотелось узнать, откуда такая музыка, кто так волшебно играет. И тут произошло чудо. Ия не заметила, как вдруг встала и подошла к окну. Внизу Ия увидела юношу! О чудо! Она впервые в жизни видела белый свет своими глазами! Увидала красивого юношу, игравшего на свирели. Юноша сразу понравился ей. И Диль увидел в окне замка прекрасную девушку. Он был поражен её красотой. Их взгляды встретились. Так они простояли какое-то время и смотрели друг на друга. Им не хотелось отрывать взгляда друг от друга. Они бы долго так еще простояли: в это время, в замке, служанка, увидев Ию, стоящую у окна, устроила переполох:
– Чудо! Чудо! Все сюда, скорей, скорей! Сбежались все, кто был в замке. Пришел отец Ии и, увидев её, воскликнул:
– О небо, ты свершило благое дело для меня и моей дочери. – А это что там за мелодия играет чудесная?
– Это какой-то юноша играет на свирели – сказала служанка. – Эта мелодия подняла Ию с постели!
– Да отец – это именно так, – подтвердила Ия, – Я впервые вижу весь этот прекрасный мир вокруг, всю эту красоту, вижу всех вас и тебя вижу, мой любимый папа.
– Так пошлите же за ним, – выглядывая в окно, распорядился Мур.
Продолжение следует...
ПРОЗА
19 ОКТЯБРЯ 2019, 18:08
Водолей. Часть вторая
Данил ГАЛИМУЛЛИН Рассказ 3. Диль, увидев выглядывающего из окна замка Мура, а потом бегущую к нему стражу, подумал: он, Диль, своей музыкой нарушил покой знатного вельможи, и надо уйти подальше от замка. Охрана, вернувшись в замок, доложила – никого там нет. Огорчился Мур. Кто же излечил его дочь? Кто он, сотворивший чудо? Надо отблагодарить достойно! Он не пожалеет награды! Опечалилась Ия: хотела увидеть юношу и поблагодарить.
 
Узнал Пирг, что Ия избавилась от недугов. Рассвирепел! Явился к главному демону
– Мне тогда надо было разделаться с мальчишкой-волопасом, – начал Пирг – теперь он – любое зло превращает в добро. Людей от засухи спас, и дочку Мура излечил; скоро на земле зла не останется! Надо быстрее уничтожить его! И этого мохнатого – «Верного Пса» надо превратить в камень и на дно моря!.. К Дилю надо послать лазутчика – оборотня, – настаивал демон, – чтобы все узнавал и сообщал нам. А с Дилем они успеют расправиться, а награду, обещанную Муром, – отобрать. Послали Коршуна, который тут же превратился в Воробья и полетел к друзьям Диля.
Диль и Пес ушли от замка. Вскоре к ним присоединились их друзья. Печаль на лице Диля встревожила их. Послать в замок кого-нибудь, все разузнать, – решили они. Вызвался лететь Воробей. Ему отказали. Послали Лебедь. Лебедь прилетела в замок. Ия спустилась; стала рассматривать грациозную птицу, которая завела разговор:
– Почему в вашем городе не любят музыки?
– Не любят? – удивилась Ия – Музыка излечила меня; сделала зрячей и поставила на ноги – возразила она. Эта музыка покорила всех в городе Лец и его округе.
– Тогда почему послали стражу? – спросила лебедь.
– Пригласить в замок, познакомиться и поблагодарить юношу. Где он сейчас? – спросила Ия
– Он и его друзья послали меня, – продолжила лебедь.
– Мы будем рады ему! Его ждет награда! – воскликнула Ия.
Эта новость обрадовала Диля. Девушка излечилась!
Но как же ему явиться в замок? Подумают, за наградой. Надо на время удалиться от всех – решил он, – надо отправиться к морю. Добравшись до небольшой морской лагуны, он на невысоком скальном выступе заиграл на свирели. Появились дельфины – друзья Диля. Плавая кругами, весело подсвистывая, выпрыгивали высоко и дирижировали плавниками. Блестящие тела идеально обтекаемой формы и фейерверки брызг украшали грандиозное зрелище. Над заливом кружились чайки. Они тоже участвовали в этом, стихийно создавшемся, представлении. Диль ощущал прилив сил! Он думал – хорошо бы стать дельфином.
Не один Диль любовался дельфинами. Как только они с Верным Псом ушли к морю, друзья послали Лебедь к Ие сообщить – Диль ушел к морю. Ия попросила доставить её туда же и, приближаясь, она увидела играющего на свирели Диля. Разместившись на другом выступе, Ия с восхищением любовалась представлением. Ию покорил Диль и чудесные дельфины. Она, задумалась – вот бы стать чайкой и подлететь к ним. Когда Диль собрался уходить, Ия окликнула его. Юноша обернулся и замер. На него смотрела та красивая девушка из замка. Они вновь долго смотрели друг на друга, и лебедь перенесла Ию к Дилю. Поблагодарив Диля за её излечение, Ия пригласила его к себе в замок: его ждет там награда и, если захочет, – поиграть на свирели. От награды Диль отказался, а на свирели поиграть придет. Ия, уже улетая, бросила Дилю на прощание платочек, на котором были вышиты сиреневые цветы. Он подхватил платок и, помахав ей вслед, приложил к сердцу.
А в это время Пирг и главный демон узнав, что происходит там у Диля, от лазутчика, и задумали коварство: овладеть всеми богатствами Мура. Но у Диля никто не знал, что затеяли злодеи.
Диль шел к друзьям счастливый. Время от времени он доставал подаренный платок. Ему быстрее хотелось увидать её, и для неё поиграть на свирели. Ликующие друзья обступили Диля и стали уговаривать идти к Ие во дворец. Он согласился, но объяснил, что вначале должен сходить в горы, за цветком. Диль, спасая всех от засухи, в горах увидел очень красивый цветок. А сейчас хотелось подарить цветок Ие. Тот сиреневый цветок был необыкновенной притягательности, как и на платочке. Он все время думал о Ие, представлял с ней встречу. Он мечтал, как они станут жить на пурпурном острове, а вокруг них – оранжереи цветов. Будут вместе ходить на море к дельфинам и чайкам. У них будет много друзей.
Ия думала о своем исцелении и той чудесной мелодии, при этом ей было приятно думать о Диле. Ию тянуло к нему.
 
А тем временем Воробей, превратившись в Коршуна, летит к злодеям сообщить, куда отправился Диль. Самое время для затеи Пирга и главного демона. А коварный план у них такой: Коршун, превратившись в Лебедя, должен был заманить Ию и выкрасть, переправив на маленький остров в другой стороне мира. А там, заперев в башне, стеречь. Жизнь Ии, заколдовав, увязать с цветком. Если Диль сорвет цветок, лишит Ию жизни.
Мура с его войском, ринувшегося искать Ию, направить по ложному следу. Пока Мур будет по другим землям искать Ию, напасть на замок, вывезти все богатства, а замок сжечь. Диль пусть идет в горы и сорвет цветок, он этим облегчит задачу злодеям и сам ужаснется от этого. Если не сорвет цветок, заставить его плутать, чинить ему препятствия. А когда вымотается, захватить его, превратить в камень и выбросить в самое дальнее море. Ию, если останется жива, превратить в ракушку и бросить в море.
Как задумали злодеи, так все происходило. Коршун, превратившись в Лебедя, выкрал Ию, унес на остров, а Мур отправился на поиски дочери, но с небольшим войском. Основные силы остались в замке. Вот они-то и отразили нападение злодеев и погнали их далеко от стен города. Битые, Пирг и Демон решили напасть на Диля. А Диль добрался до цветка, и только собрался его сорвать, как сзади услышал:
– Не срывай цветок!
Диль обернулся – никого не было.
– Не рви, видишь, цветок плачет, знак тебе подает, с Ией случилась беда: сорвешь – Ия погибнет. С цветка стекали капли, похожие на росу. И это настораживало.
– А ты кто такой? – спросил Диль.
– Я посланник «Водолея» и его друзей – «Туман-дымка». Называй меня «Туман». За тобой охотятся злодеи. Хотят превратить тебя в камень и бросить в море. Я буду рядом, я друг, а тебе надо поберечься.
Диль, заметив краешек уплывающей в пространство сизой мглы, подумал: это и есть туман и то, что его новый друг, когда надо, может быть густым туманом или легкой, еле заметной дымкой…
Скоро «Туман» объявился вновь. Диль крикнул ему:
– Я должен спасти Ию. «Туман» удалялся в сторону холмов со словами:
– Следуй за мной.
Диль помчался за летающим вдоль поверхности земли «Туманом». Так они петляли между холмами и озерами, пока «Туман» не остановил Диля со словами:
– Жди здесь, я скоро, – «Туман» исчез. Долго его не было, Диль устал ждать и стал думать о Ие. Где и как она сейчас?
А в это же время Ия сидела в башне, мучаясь в страхе и неведении. Страшные думы одолевали её. А Коршун, стерегший её в башне, запугивал Ию жуткими рассказами о предстоящей казни.
«Туман», вернувшись, обратился к Дилю:
– Злодеи обложили все пути к башне. Тут без хитрости и сноровки не пробиться. Есть одна затея, нужна помощь твоих друзей.
– Вот Верный Пес, есть еще друзья, но они далеко. – Ответил Диль.
– Дай знать, кого тебе надо, мигом доставим. Так и случилось: через мгновение рядом оказались Улитка и Лебедь. Они позвали своих сородичей, а «Туман» всем объяснил:
– Я покрою округу непроглядной мглой, улитки укажут направление, а лебеди, размахивая крыльями, очистят от мглы только тропинку, по которой пойдете с Псом. Будьте осторожны; не провалиться бы вам в бездну и не попасть в кабалу. Днем будете ориентироваться по улитке, ночью путь будут указывать Водолей и Стрелец. Эти созвездия на твоей стороне.
В округе все обволокло густым туманом. Каждый делал свое дело, но злодеи создавали новые преграды: то глубокие рвы, то непроходимые топи, то завалы из валунов. Диль и его друзья продвигались к цели. Злодеи почувствовали, что они выпускают Диля из западни и пошли на коварство – они простреливали всю дымку стрелами, и тут «Туман» определил: надо двигаться в четырех направлениях, три из которых будут ложными. Так все и вышло, злодеи стали преследовать Пса, который впервые расстался с Дилем и увел злодеев подальше. Злодеи были обмануты, а Дилю удалось вырваться из западни.
Диль и друзья дошли до моря, где с берега был виден остров с башней. «Туман», пожелав удачи, растворившись, исчез… Диль решил сообщить Ие, что он здесь и заиграл на свирели. Музыка зазвучала громко, дошла она и до острова. Ия услышала эту сладостную мелодию. Сердце её вздрогнуло, она обрадовалась:
– Нашел! Добрался! Милый! Музыка так играет, он где то рядом! Любимый! Он спасет свою Ию!
А музыка разливалась, наполнила всю округу. Слышали музыку Небо и все созвездия вместе с богами. Но боги, они не вмешивались до поры, так было у них заведено. Слышали все Коршун и охрана. Им предстояла оборона. Диль к башне отправился на Лебеде. А Коршун поднялся вместе с Ией на большую высоту и обещал бросить Ию вниз на камни, если Диль сейчас же не сдастся.
Диль был вынужден покориться. Его скрутили и передали злодеям. Злодеи тут же превратили Диля в камень и перенесли на другой конец света, чтобы выбросить там в море. Это все происходило на глазах Ии. Сердце её болело и разрывалось от горя. Злодеи доставили Диля, превращенного в камень, до самого дальнего моря и бросили, а вслед бросили его свирель. Падая, свирель сама заиграла. А заиграла ту мелодию, которую раньше играл Диль. Её услышали дельфины, приплыли и подняли камень.
А на другом конце сказки злодеи превратили Ию в ракушку и бросили в море. И эту ракушку подхватили чайки. А в это же самое время вмешались, наблюдавшие до этой поры, боги. Им-то было известно, кем хотели стать Диль и Ия. Поэтому превратили камень и ракушку в дельфина и чайку. Ия, став чайкой, полетела искать Диля-дельфина.
Продолжение следует…
ПРОЗА
21 ОКТЯБРЯ 2019, 19:40
Водолей. Часть третья
Данил ГАЛИМУЛЛИН Рассказ Продолжение… 4. – Да, так вот она и летела к Дилю, – сказал старик. Ой, внучка, ты уже спишь, а я и не заметил. – Все, все, завтра продолжим, а сейчас всем отбой. – С этими словами он вышел из купе.
 
Девочка действительно заснула. За окном вагона было темно, мы далеко уже отъехали от места, где видели чайку. Я тоже не заметил, как девочка заснула – утомилась, видно.
Наверно заснула, когда перестала спрашивать:
– Деда, а чем все закончится? А Диль и Ия будут вместе?
Пока слушала, она задавала вопросы.
«А, правда, чем заканчивается сказка? – Подумал я. – Старик сказал, завтра продолжим».
От него я так и не узнал, чем закончилась сказка. Лег спать, а утром, когда я сходил с поезда, они еще спали. Будить и спрашивать было неудобно.
5.
До подстанции ехали не разговаривая, если не считать те узбекские веселые мелодии, которые напевал Хашим. Он был невысокого роста, кругленький и шустрый. Говорил на русском с очень сильным тюркским акцентом, а некоторые слова коверкал до смешного. К этому трудно было привыкнуть, и все его слушали с улыбкой, ожидая очередного «шедевра». С ним всегда было весело. Внутренней
добротой своей он притягивал к себе. Меня называл Димч. Когда набирали воду на скважине, услышали новость, про космонавтов Попова, Сереброва и Савицкую, которые полетели в космос на Т-7.
Хашим высказался:
– Опят туда женщин пошел. Защем? Кем работаит там будет он?
– Поваром, наверно? – попытался пошутить я.
– Нэт, они из тубик кюшает, – поправил он. До меня не сразу дошло то, что он сказал – питание из тюбика.
Хашим, задумавшись, задал вопрос:
– Почему на земля один место бода много, а другом нэт? Один писок.
А потом спросил конкретнее:
– Кто на небу отвечает за этом?
– Водолей, наверно. – Я опять попытался отшутиться.
А он, передразнивая:
– Бадалей, бадалей – мина бистро бада налей.
И, пока выезжали из городка, несколько раз повторял эту свою новую прибаутку.
Оставшийся путь проехали быстро и без приключений. Только саксаульная сойка – небольшая серого цвета птица с розоватым брюхом – кинулась бежать из-под колес, а потом, невысоко взлетев, отлетела вправо метров на двадцать и еще тушканчик перебежал дорогу. Но это были коренные обитатели пустыни…
На подстанции нас ждала новость – утром приехал куратор от заказчика. Все его звали просто – Михалыч. Приехал посмотреть, как продвигаются дела к пуску подстанции. Работали мы на подстанции двумя бригадами (громко сказано: бригадами). Нас, наладчиков, трое и монтажников двое. По технологии монтажники раньше начинали и сейчас устраняли недоделки. Персонально – монтажник Гена и водитель Араз, туркмен, текинец.
Гена был давним приятелем Михалыча. Встретил его радостно. Друзья любили выпить и попеть народные песни. Наш третий наладчик, Женя, или, как его назвал Хашим «Джена», уже успевший за сутки соскучиться, встретил с улыбкой и тут же отобрал все газеты и журналы. Сухощавый, высокого роста, с небольшим пучком светлых волос на голове, которые от слабого дуновения ветерка
пушились, в очках, которые придавали ему сосредоточенность. С ним интересно было работать и поговорить. Ходячая энциклопедия. Темы разные – от ядерной физики до литературы, истории, астрономии. В общем, всего не перечесть. Три года работая с ним, я почти не находил тем, в которых Женя не разбирается. Всегда был невозмутим, с ровным настроением. Казалось, что он беден на эмоции, со временем я понял: это только кажется. Иногда при обсуждений, доходивших до споров, когда он доказывал, я видел «взрыв эмоций»… А тогда, после поезда, он был первый, кому я пересказал «сказку». Вот его мнение:
– И не греческий миф, и не их легенда, это точно.
– Почему же? – Решил я уточнить.
– У греков девушку звали бы Лариса. Так с греческого переводится чайка. И не славянская, и не восточная сказка. Всего перемешано, понемногу. Солянка из мифов.
– Так рассказал старый моряк, а у них много собирательного – по многим морям ходили и разного слышали, а потом устное «творчество» богато на изменения при многочисленных пересказах, – вставил я.
– Может быть… Может быть, что-то в этой сказке есть… Ты её запиши, чтобы не забыть – заключил Женя.
– Запишу. Может быть, когда-нибудь… может быть, – в том ему сказал тогда я.
Бочку с водой установили посредине, между монтажниками и нами. Монтажники жили поодаль, в вагончике, а мы прямо на подстанции.
6.
Вечерело. В этих широтах темнеет рано. Монтажники пригласили нас на ужин. Хашим готовил «шурпу» из свежей баранины, и мы вежливо отказались. В пустыне проблема с дровами: в ход идет сухой кустарник, колючка и любой хворост. Заготовку дров проводили все вместе. Хашим колдовал над «шурпой» и чаем. Чай здесь заваривали в «тунче» (это металлическая, в виде кувшина с ручкой, посуда емкостью до трех литров). Женя в свете горевшего оранжевого заката читал прессу, я разбирался с привезенными приборами.
«Шурпа» получилась вкуснейшая. А чай зеленый снял усталость и утолил жажду. За ужином я рассказал Жене, что видели в пустыне чайку.
– Что тут удивительного; в пустыне есть небольшие озера и старые русла речушек – «джары». Весной, после дождей, они разливаются и туда прилетают птицы в том числе и чайки, – сказал Женя. Немного помолчав, добавил:
– Ты опять про ту сказку? Успокоиться не можешь.
Сумерки смыкались рядом; между стеной здания и забором. Темень южной ночи воцарилась вокруг. В остывавшем костерке чадными фитильками тлели и догорали стебли зеленой травы.
У монтажников запели украинские народные песни. Видно градус дружбы достиг своего апогея. Мы с Женей полезли спать на крышу, здания с плоской крышей. Спим на крыше, остерегаясь змей, скорпионов и другой ужасной нечисти, по ночам блуждающей по пустыне. Хашим всегда спит в будке машины. Мы раньше звали его на крышу, а он отказался: «Я, как спим, – квыркатьса лублу и да – дах… падать на низ... потом мой кость не сберешь».
В пустыне, подальше от цивилизации, эта плоская крыша ночью для нас была и местом досуга, и микроцентром культуры, и объектом интересных открытий. Здесь, перед нами, при взгляде наверх открывалась бескрайняя панорама; синева неба, загадочно подсвеченная усыпанными в бесконечном пространстве бесчисленным количеством звезд. И если на миг представить, что каждая звезда со всеми её планетами вокруг неё, – это всего лишь песчинка во вселенной (а то еще и меньше), то величие и грандиозность всего того, что перед нашим взором, не укладывалось в сознании. И от этого на крыше чувствовался прилив гордости от жизни.
Иногда замечали пролетевшую где-то там в небе комету или что-то на неё похожее. Смотрели на неё, не отрываясь… Лежали довольные и очарованные. Небо и вселенная над нами и с нами. А мы растворялись в этом. Сон уносил туда, во вселенную с бесконечным количеством галактик.
Разговор пошел о сегодняшнем полете наших космонавтов. Второй раз женщина, через девятнадцать лет, полетела в космос после Валентины Терешковой. На всякий случай стали смотреть, не видно ли движущихся точек на звездном небе? Там действительно медленно двигалось что-то. Заговорили о межпланетных полетах. Говорил Женя, я не перебивал; ученные открыли новое топливо, полеты возможны, вначале на ближайшие планеты, потом и на дальние. Говорил о галактиках. До них очень и очень далеко. Расстояние до ближайшей галактики измеряют в «мегапарсеках».
Перешли на созвездия – Водолея, Волопаса, Стрельца, Ориона и вообще заговорили о космогонии. Незаметно Женя перешел к мифу о Водолее… Связан миф со всемирным потопом. На земле шли войны. Люди были злыми. Убивали друг друга. Возненавидел их Зевс и решил истребить род человеческий. Послал большой ливень и затопил землю. От потопа люди все погибли. Спаслись Девкалион, сын Прометея, и его жена Пирра на корабле. Потом то ли передумал всемогущий Зевс, то ли Девкалион его попросил, велел Всемогущий Зевс Девкалиону и его жене Пирре кидать через плечо «кости праматери». Девкалион догадался, что это камни. Они так и поступили. Камни, которые бросал Девкалион, превращались в мужчин, а те, что бросала Пирра – в женщин. Боги превратили Девкалиона в созвездие Водолея и вознесли на небо… После этих слов Женя сделал паузу и только начал рассказывать миф про Волопаса, как вскоре вовсе замолчал: видно, заснул.
Где-то недалеко начал подвывать плачем ребенка одинокий шакал. Шакалы не подходят близко к жилищам, а тем более, к техническим объектам. Я сравнил со сказкой старика миф о Водолее. Задумался. Чем же закончилась сказка, ведь полной развязки в рассказе старика не было. Подумал о роли воды в жизни людей. Часто люди не берегут воду. Вот высыхающее Аральское море. Там рядом моя Родина. Боль, которую испытывают живущие там люди, близка мне.
Чудо. Неужели только оно, как в мифах, спасет море? Неужели человек может разрушать природу, а восстановить бессилен! От этого бессилия как-то было некомфортно. А что может дать силы? Наверное, добро. Много добра. А что порождает добро? Любовь? Наверное... Перед глазами возник сегодняшний полет чайки, она точно летела к морю. Я уже видел его темные очертания… Оно было спокойно. Меня уносило туда…
7.
Чайка-Ия долетела до места, где Диля бросили в море. Она кружила над волнами в поисках дельфина – Диля. Дельфин-Диль появился, но всплыла Акула, посланница злодеев, чтобы напасть на Дельфина-Диля. Тут между ними преградой возникли дельфины. Они отогнали Акулу. Дельфин-Диль поплыл навстречу Чайке-Ие. Злодеи стали подсылать много ложных чаек и ложных дельфинов, чтобы Дельфин-Диль и Чайка-Ия не могли узнать друг друга. Чайка-Ия сбросило перо. Ложные чайки тоже сбросили по перу. А перо Чайки-Ии было с сиреневой полоской. Диль вспомнил про Сиреневый цветок на платочке Ии, и больше не выпускал из виду эту чайку.
Злодеи разожгли большой костер, решив поймать влюбленных и сжечь заживо. В это время стремительно, на всех парусах, по морю к их берегу двигалось много кораблей. С причаливших к берегу Фрегатов и Барков высадились стражники Мура и стали окружать злодеев.
Боги видя, что Диль и Ия прошли большие испытания, сохранили любовь; вернули их в человеческое обличие. Тут Диль и Ия оказались перед свитой Мура. Диль попросил руки Ии. Мур благословил детей. Обнял их и спросил Диля, где желают жить молодожены? Диль ответил – на пурпурном острове.
– Видите, вон ваш корабль. Плывите туда на остров – там вам построят дворец.
– Добро пожаловать на судно, – с этими словами встретил молодых статный, сухощавый старик – капитан с лицом похожим на лицо рассказчика сказки.
– Что это за пурпурный остров? – Спросила девочка в синем платьице, с синим бантом и белокурыми кудряшками, стоявшая рядом с капитаном.
– «Мадейра» – ответил стражник похожий на Женю.
«Модира» – многозначительно повторил другой стражник похожий на Хашима. А воины Мура добивали злодеев, загоняя их в зажженный ими же большой костер. Больше всех усердствовали стражники с лицами похожими на монтажника Гену и куратора Михайлыча. Все добрые существа были рады. Они провожали молодых на их остров. Боги определили заслуги Верного Пса и в знак своего расположения посчитали, что собаки будут теперь всегда лучшими друзьями человека. Лебедя вознесли в небо, превратив в планетарную туманность в созвездии Стрельца. А Улитку в Планетарную туманность в созвездии Водолея…
Продолжение следует…
ПРОЗА
23 ОКТЯБРЯ 2019, 20:10
Водолей. Часть четвертая
Данил ГАЛИМУЛЛИН Рассказ Продолжение… 8. – Бадалей, бадалей, пставай! – Надо мной стоял Хашим и тряс меня. – На бочку сапсем бада нету, – с этими словами он продолжал трясти меня… Забравшийся на крышу, Хашим показывал в сторону бочки. Просыпаясь, что-то проворчал Женя. Мы с Хашимом побежали в сторону бочки с водой. Пока бежали, Хашим несколько раз повторил:
 
– Я не бадалей, это Михайлыч бадалей.
Попавшийся на пути Араз замотал отрицательно головой:
– Я тоже не выливал бочку, и Гена тоже, он в вагончике спит.
Араз говорил на чистом русском языке. У бочки большое мокрое пятно. На краю подсыхающей лужи спал Михайлыч. На его лысом темечке играли блики лучей солнца, отражавшиеся от лужи, а в копне редких рыжих волос ползали муравьи.
– Скоро они ему будут разбудить, – сказал Хашим.
– Ой ли. Доктор до обеда спать прописал – указывая на пустую бутылку, вставил Женя. Захотелось холодненькой водички, а кран забыл закрыть. Бочка была наклонена в другую сторону от крана. Поэтому вода не вся вытекла. В моей еще не проснувшейся голове путались события сна и яви – сказки с образом Водолея и полупустая бочка. Женя спросил:
– О чем задумался?
Я рассказал свой сон и добавил:
– Опять проделки Водолея. Не «Водолея», а пьяного Михайлыча – и пусть Михайлыч сам бочку полную пригонит.
Михайлыч очнулся, как «прописал Женин доктор», к обеду с половиной лица обычного цвета и половиной – ошпаренного солнцем, малинового, с границей вертикально посередине, как маска – символ театра. Хашим съязвил:
– Заполовину, памадор спелий, заполовину нэт…
Женя тоже не удержался:
– «Трагикомедия», – добавив не совсем интеллигентно: – Мельпомена алкаша, черт его побери. Михайлыч промолчал. Пообещал привезти бочку воды и уехал. Больше мы его не видели – ни в маске, ни без маски. Сам не приехал, прислал своего зама – Сережу. Я Сережу видел второй раз. В Среднюю Азию он приехал недавно и еще не мог привыкнуть к жаре. Это было видно по тому, как часто и много он пил воду, и всегда искал её похолодней. А от горячего зеленого чая, который ему предлагал Хашим, отказывался наотрез. Сережа приехал принять у нас наладку. Включив подстанцию, мы стали собираться, чтобы утром по холодку поехать в город. Включенных в работу подстанций у нас уже было немало. И по традиции мы должны были отметить включение. А Сережа стал уговаривать нас поехать сразу; ему срочно надо было в город, и он предлагал поехать по короткому пути, по которому приехал с монтажниками. Уверяя нас, что он запомнил дорогу, что у него отличная зрительная память, и до города доберемся за два часа. Тут удивился Хашим:
– Дба часа?..
Потом, как бы показывая вертушку над головой, предложил:
– Как бертолет пойдешь?
Направляясь к машине, качая головой, продолжал негодовать. Мы с Женей сели в будку машины, а Сережа в кабину к Хашиму: показывать короткую дорогу. Хашим, повозмущавшись, вскоре притих. Хотелось и нам узнать короткую дорогу, но в будке нас укачало, и мы крепко заснули. Разбудил нас Хашим своим любимым возгласом:
– Биходи строиться…
Открыв дверь, он влез в будку, взял флягу воды, с издевкой проворчал «дба часа» и исчез. Больше трех часов мы проспали и со сна не все понимали. Дело шло к вечеру. Хашим натаскал колючек. Набрал в кумганы воды и, вставив их вовнутрь колючек, поджег со словами «чичас чай пьем».
Сережа стоял поодаль, на бархане. Мы не приехали в город по короткой дороге, мы в пустыне, даже заехали в «дебри». Женя прокомментировал случившиеся:
– «Путь мой прям, но вот причина: Наша Русь для ваших братьев непогодна и горька».
Глянув на Хошима и Сережу, продолжил:
– «Поляки устраиваются спать у костра… Сусанин один остается на авансцене и поет арию – “Чуют правду!”».
Пока пылали колючки, минуты три, в двух сосудах закипела вода. Хашим прямо в них, в походных условиях, заварил зеленый чай. Подошел Сережа с виноватым видом. Хашим смотрел на него угрюмо и продолжал бурчать: «дба часа… дба часа»… Потом пропел с издевкой новое, в своем репертуаре, добавленное после Жениного Сусанина:
– «С Усами или Без усами… дорога тпер найдем сами».
Сережа молчал. Сели пить чай. К нашему удивлению, Сережа стал пить горячий чай. То ли одолела жажда, и его втягивали законы пустыни, то ли заглаживал свою вину перед Хашимом. Чаепитие затянулось. Сережа попытался вставить:
– Чайку попьем, и может дальше поедем.
Но стоило Хашиму посмотреть на него свирепо, Сережа молча ушел за колючками. Он до самой ночи был у нас чайханщиком и при этом сам не мог всласть напиться чая. Скоро совсем стемнело, и звезды высыпали и нависли над нами. Хашим, показывая на звезды, спросил:
– Где там кторый БАДАЛЕЙ?
– Это созвездие, там около девяносто звезд и только семь из них яркие, – начал рассказ Женя и продолжил: – вон Большая и Малая Медведицы – ровно посредине между ними опусти вниз диагональ и пройдешь через созвездие Водолея, рядом созвездия Кита, Орла, Пегаса над ними созвездие Дельфина. Видишь?
– Нет, – ответил Хашим и добавил: – пока не вижу.
Женя посмотрел на Хашима, махнул рукой, ткнул меня в бок, указывая на Сережу, который наливал из кувшина воду в «кумган», сказал:
– Вот Водолей; древние греки на своих старинных звездных картах указывали Водолея как юношу, выливающего из кувшина воду.
Рано утром Хашим куда-то ушел, а пришел радостный. Видно, нашел дорогу, и мы отправились в город. Хашим запел, всю дорогу в кабине звучали: «Абду-Патап… Абду-Патап… Ла-лай… Ла-лай… Ла-лай… Абду-Манап… Абду-Манап… Ла-лай… Ла-лай… Ла-лай…». При этом отбарабанивал по рулю, по всем частям кабины, подпрыгивал в ритме своей мелодии, дергал плечами, а при «Ла-лай... Ла-лай» еще прищелкивал пальцами. Он хвалился – сам сочинил эту песню. Одного брата Хашима звали Абдуманап, другого Абдупатап.
У большого канала остановились, чтобы искупаться. Мы с Женей сразу нырнули в прохладу мутной воды канала. Сережа остался в транспорте. Хашим степенно нашел место, где неглубоко, зашел по пояс и стал мыться. Заплывший на середину канала, Женя крикнул:
– Плыви сюда!
– Хашим ответил:
– Нэт. Тот год сестра муж сапсем бада попал.
Я перевел: в прошлом году шурин Хашима утонул, и Хашим не хочет рисковать.
Вышли из воды, к Жене в сандаль заползла ящерица. Ящерица убежала – остался её прыгающий хвост. Хашим засмеялся:
– Сам бежаль, как Михайлыч, успель – хбост бежат не спель… а-ха-ха...
А Женя прокомментировал по-своему:
– Ящерица – «Сцинковый геккон» – при опасности сама отбрасывает часть хвоста.
9.
Доехали до большого базара. Восточный азиатский базар – это островок культуры той старой цивилизации, которая переходила от поколения к поколению. Не все, но многое удалось сохранить и туркменам. Сюда ходили и ходят как на праздник. Все здесь масштабно как на выставке; фруктов, бахчевых, овощей и пряностей, как в живом театре, где все между собой взаимодействует. Целостное мозаичное панно базара воспринималось всеми органами чувств; зрение изумляло гаммой красок фруктов, колоритом пестрых одеяний торговцев и покупателей. Обоняние перебирало ароматы яств, фруктов, терпкие ощущения от пряностей, а слух различал в этом гомоне негармоничной какофонии звуков призывы к своим товарам зазывал, накал темпераментных переговоров, проходивших торгов, разговоры зевак и смех обывателей.
Мы пошли по рядам – набирать яства на свой праздник. Глаза разбегались от яблок, груш, персиков разных сортов; манили сливы, прозрачно-фиолетовые, у которых видно косточку в плодах. Шикарно, как горки с драгоценными бусами, смотрелись ряды с виноградом. Изобилие многих сортов «Изабеллы» выделялись, кисти «Азалии» лилового цвета, янтарно-желтый «Ахилес», черный и белый «Кишмиш», фиолетовые с остроконечными ягодами «Арго», увесистый «Дамский пальчик» и другие сорта, налитые сладким соком, манили и радовали глаз. Руки невольно тянулись все попробовать.
В обличии торговцев и покупателей выделил бы одеяние туркменок особо. Национальные наряды, без излишеств, в серебряных браслетах на грациозных руках, инкрустированных полудрагоценными камнями. В длинных до пят платьях красного, зеленого, синего или малинового цвета. Но у каждой – платье одного тона, с расшитым в орнамент воротом. Платки свободно повязанные, в тон платью, не закрывали лицо. У девушек-туркменок на голове был национальный убор – «тахья». И подобранные в тон ко всему сережки завершали элегантно ансамбль. По одеянию можно было определить, из какого они рода.
Попив прохладный напиток «Чал», который готовят из верблюжьего молока, пошли за дынями. Дынями и арбузами торговали на отдельной площади. Кучками сложенные по сортам, где счет велся на сотни, дыни. Круглая, серо-зеленая с редкой ярко-зеленой полосой, «Кандалупа» с тонкой корочкой с оранжевой мякотью, с мускусным ароматом – сильнее всех манила съесть её, как только попадала в руки. Дальше были кучи – «Медовые», «Галия», знаменитая «Вахарман» и зимняя дыня «Гарры-кыз» (переводится – «Старая дева», её подвешивают осенью). Она шершавая на вид – разгладится и станет сладкой зимой, а хранится до мая.
 
Хашим здесь, в торговле, показал нам мастер-класс. Выбрав пять самых разных дынь, спросил цену. Яшули (по-нашему – «дедушка») в «тельпеке» (большая шапка из овчины), торговец дынь назвал – два рубля. Хашим достал заранее приготовленный новенький хрустящий рубль, дал продавцу, полез за вторым. Стал с таким неподдельным видом долго искать, выворачивая карманы, что со стороны выглядело натурально. Но, не найдя искомое, пожал плечами со словами – «болше нэт» потянулся за первым хрустящим, с извинением показывая, что сделка не состоялась. Яшули, поняв, что второго рубля ему не будет, но и первый хрустящий, рубль не хотел отдавать; улыбнулся, махнул рукой – забирайте за рубль. На восточном базаре торги – это не просто покупка чего-то – это ритуал, состязание. Торговля иногда выглядит как спектакль! Это искусство имеет много граней и оттенков и обогащает изречение из К. Маркса «Товар – Деньги – Товар» особым запоминающимся впечатлением… На то он и восток! При такой торговле неспеша подбираются к цене, устраивающей обе стороны. Чаще бывает, торговец отдает дешевле. И все это по-доброму, похлопывая друг друга по плечу с хорошими пожеланиями.
Хашим, набрав все для плова, торопил. Мы с Женей готовили плов, но Хашим нас к кухне не подпускал. Женя скромно предложил приготовить баранину по-ирландски. Хашим отмел предложение словами «Твой по-ирандски – кущал – ничо особени – баран, картоп положил, бада лил, туда сюда и псё – эй!.. то жэ мне билюд сикретний. Ичись пока я жвой, палау делат буду».
Когда подошли к машине, прямо под передним колесом лежал маленький щенок и тихонько скулил. Женя взял его на руки и полез в машину. Приехали в гостиницу, в которой раньше останавливались. Хашим готовил плов, Женя сбегал за молоком и поил щенка. Я включил телевизор и ждал последних новостей. Когда садились за стол, я пошутил:
– Тосты с молоком поднимем?
Женя расторопно полез в сумку со словами:
– Я в буфете не только молоко купил!
И выставил бутылку марочной «МАДЕЙРЫ». А у меня возник вопрос – почему «МАДЕЙРА»? И почему в последнее время такое настойчивое переплетение яви, мифа и сказки. Может, это знак? Скорее надо в отпуск! Пока Хашим с Женей о чем-то спорили, я по телевизору пропустил новости. Там уже шел концерт. Играли классическую музыку... Хашим собрался выключить, а Женя крикнул:
– Стой!
И, обращаясь ко мне:
– Это же Вивальди! Концерт для флейты «LaNottе». Может, что-то подобное играл Диль?
Я не выдержал, и у меня вырвалось:
– Это уже мистика... Давайте лучше выпьем.
Предложил тост за отпуск. Пили «за отпуск», «за пуск подстанции».
Я спросил у Жени:
– А как с щенком?..
– С собой возьму, – ответил Женя.
– Какой фамилия ему даёщь? – Бросил Хашим.
– «Верный Пес», – не раздумывая, сказал Женя.
Подняли бокалы за «Верного Пса»…
Хашим предложил тост – «ЗА БАДАЛЕЯ».
– «ЗА ВОДОЛЕЯ», – поправил Женя. Вскоре тосты закончились.