Японская верность

Говорят, что японцы считают, что лишь тот из иностранцев, кто пропустит через себя легенду о «47 ронинах», сможет постичь суть «Страны восходящего солнца».

Ежегодно бакуфу «палаточное правительство» сегуна отправляло в столицу Киото посольство с новогодними дарами для своего императора. Если вручение подарков происходило гладко, посланники не только возвращались из дворца с головой на плечах, но и привозили господину традиционные знаки императорского внимания.

Лица, отряжаемые во дворец, проходили не только тщательный отбор на адекватность и стрессоустойчивость, но и многоуровневые инструктажи по безопасности пребывания при дворе. Самурай совершивший грубую ошибку в большинстве случаев рисковал животом, который ему предстояло вскрыть специальным ритуальным ножом «Танто».

Сегун Токугава Цунаеси не сомневался, что его послы справятся с возложенной на них миссией и заранее приказал готовиться к возможному визиту «великого хозяина» «Страны восходящего солнца».

С целью оттачивания придворного этикета Цунаеси закрепил за каждым из своих дайме-феодалов репетиторов знавших все подводные течения императорских приемов.

Асано Наганори, 33-летнему представителю древнего самурайского рода не повезло, ему в наставники достался Кира Ёсинака. Старый прощелыга возомнивший себя всемогущим придворным при дворе сегуна, потребовал от самурая взятку за то что он будет лично учить его «церемониальному» уму-разуму.

Когда в начале второго занятия старикашка потребовал мзду, горячий самурай выхватил «Танто» и плашмя настучал им по голове мерзкого вымогателя. Это было спонтанное, аффективное действие воина, впервые не прошедшего испытания самурайской выдержкой.

Учитывая что жертва покушения осталась жива, а раны на Ёсинаке зарастали как на собаке, судьи решили не жестить со съехавшим с катушек самураем, и без изысков приказали ему тем же ножом которым он избил престарелого церемониймейстера, совершить «харакири».

21 апреля 1701 года в замке Эдо приговоренный к смерти покончил с собой.

После ритуального самоубийства чиновники по приказу императора конфисковали земли покойного даймё Наганори, превратив его самураев в ронинов - воинов не сумевших уберечь своего господина от смерти.

Одни вассалы Наганори, для виду посокрушавшись о смерти господина, отправились искать себе нового хозяина, другие же решили смыть свой позор кровью, совершив самоубийство.

Матерый самурай Оиси Кураносукэ убедил 46 ронинов пойти за ним и отомстить за смерть господина, подлецу Ёсинаке.

Церемониймейстер быстро узнал о задуманном 47 ронинами и приказал шпионам взять их под плотное наблюдение, докладывая ему обо всех их передвижениях. Заметив слежку, Кураносукэ приказал своим людям разъехаться по разным местам, прекратить любое общение друг с другом и ждать его сигнала.

Сам Оиси осел в Гионе - киотском «районе гейш». Каждый вечер самурай делал вид, что под завязку накачиваясь сакэ, оплакивает безвременный уход своего молодого господина.

Спустя полгода ежедневных обильных возлияний, в то что храбрый воин превратился в конченного пьянчугу поверил не только Кира Ёсинака, но и 46 ронинов ждущих приказ своего командира.

Узнав, что 46 ронинов осудили бесчестное поведение Кураносукэ, главный церемониймейстер приказал отменить слежку за самураями, превратившихся для всех в опозоренных горе мстителей.

Вскоре Кураносукэ отправил своим товарищам тайное послание с приказом прибыть в Киото и поселиться под выдуманными именами в гостиницах расположенных рядом с дворцом их врага.

В столице один из ронинов устроился учителем фехтования в школу «Кэндо», другой открыл лавку по продаже шелка, третий риса. Разбившись на группы, они ежедневно следили за передвижением Кира по городу.

У киотских карточных шулеров самураи купили план особняка Есинаке, на котором вскоре появились пометки с местами расстановки караулов, их смены и графиком обхода дворцовой территории.

30 января 1703 года два отряда самураев по 23 человека в каждом под звуки барабана «Тайко» напали на дворец Кира. Позже выяснилось, что император, зная от своих шпионов о дате и времени нападения ронинов, предпочел стать сторонним наблюдателем за разматыванием красной нити судьбы намертво связавшей всех персонажей этой истории.

Чтобы скрытно подобраться к дворцу самураи облачились в костюмы огнеборцев, вооружившись баграми, крючьями, топорами «масакари» и приставными лестницами. В «Эпоху Эдо» (1603-1868гг) игрушечные японские домики горели так часто, что появление пожарных рядом с дворцом даже не насторожило его охрану.

В 4 утра самураи напали на дворец за считанные минуты перебив его охрану. Львиную часть времени ронины потратили на то, чтобы разыскать спрятавшегося от них церемониймейстера.

Дрожащего Ёсинаку достали из угольного сарая. Поклонившись презираемому им врагу, Кураносукэ предложил ему сделать «харакири».

Когда старик отказался от предложенной ему чести командир отряда, молниеносным ударом лишил подлеца жизни. Голову Ёсинаки самураи выставили на всеобщее обозрение у могилы своего господина.

Народ был восхищен верностью самураев, а сегун не знал как поступить с преступниками, прощение 47 ронинов гарантировало ему потерю лица.

Токугава Цунаёси милостиво разрешил самураям ритуальное самоубийство.

Японское общество разделилось на две части, одни говорили, что герои достойны амнистии, другие утверждали, что ронины опозорились, предавшись в руки властей и позволив судить себя. «Храбрецы» ратовавшие за смертную казнь считали, что настоящий самурай никогда не будет ждать два года, выгадывая удобный момент, для того чтобы нанести смертельный удар своему противнику.

Сегун решил помиловать одного из ронинов.

Кураносукэ приказал продолжать жить самому низкому по рангу самураю Тарадзаке Китиэмону. «Счастливчик» дотянул до 78 лет, оставив потомкам две книги воспоминаний о своих боевых товарищах.

46 ронинов похоронили неподалеку от места упокоения их господина. С тех самых пор кладбище храма Сэнгаку-дзи стало культовым местом.

Вот уже три века история о сорока семи ронинах является культурным наследием «Страны Восходящего Солнца».