Цветы у дороги. Глава 3

Пашка  резко перевел разговор на другую тему.
Он рассказал, как в прошлом году был с завхозом в подвале, помогал отнести мебель, и видел там сломанные теннисные столы. Хорошо бы достать один такой, наладить и поставить в большом холле на этаж.

- А давайте! – загорелась Марина этим предложением.

Тут же пошли и договорились с завхозом, взяли ключи от подвала.
В полутемном подвале Пашка находил много всего, чем можно было напугать или рассмешить Марину.
А Женька постоянно следил за тем, чтобы Марина нигде не споткнулась, не ударилась и не боялась Пашкиных шуток.
Чего там только не было! Боксерские груши и перчатки, стенки для гимнастики, маты, тренажеры…
 Было решено кое-что поднять на этаж и организовать комнату физической подготовки.
 
В подвале оказалось много стеллажей и мешков с книгами. Давно, еще в советские времена, в общежитии была своя библиотека.
Решили организовать библиотеку  прямо в комнате воспитателя, заняв там под стеллажи две стены.
Марине нравилось копаться в книгах, выбирать, пока Женя и Паша занялись стеллажами.
Потом ребята вместе с плотником отремонтировали теннисный стол и взялись за комнату физической подготовки.

Тем временем один за другим прибывали жители шестого этажа.
Прежде, чем им выдавали постельные принадлежности, они должны были пройти собеседование у воспитателя. Это правило придумала Марина, договорившись с кастеляншей.
Марина знакомилась с каждым прибывшим в отдельности и не спешила  отпускать, так что очередь собралась и галдела у двери ее кабинета.
Марина выдала ребятам ракетки, шарики.
Теперь  шум и смех доносились из холла, не мешая Марине проводить беседы с приезжающими.
Узнав, что в спортивной комнате уже подвешены боксерские груши, ребята прибегали за перчатками, но комната еще не была готова. Марина пыталась уговорить ребят помочь там Паше и Жене, но не смогла.
У всех были причины, чтобы не помогать.  Некоторые  отказывалиcь  грубо:

- Не хочу и все, чё сразу привязываетесь?
- Я что,  похож на лоха?!

Они просматривали книги, лежавшие на полу, отбирая что-то для себя.
Но помогать расставлять книжки по полкам опять же отказывались.
Работа с книгами заняла у Марины много времени и очень утомила ее.
С волнением ждала появления Бульбакова, Чеснера и Бейбутова.
Но в журнале, где она отмечала прибытие ребят, в графе «комната №1» все еще было пусто.
«Может, они уже здесь, - думала Марина.- Кастелянша могла и выдать им постели, чтоб не связываться. И тогда они уже в своей комнате. Сходить, посмотреть? Нет, нельзя».

Вдруг, из холла, где ребята играли в теннис, до нее донесся  пронзительный ликующий вопль:

- Епта -а -а!!! … У нас новая воспетка!!!... Драть ее будем все по очереди!
И  радостно распевая то фальцетом, то баритоном :Дррра-а-ать!
Дра - а - ать!!!» - с матрасом через плечо он ушел в первую секцию.

Марина, выбежала в холл и увидела только его спину. Она в растерянности оглянулась на ребят, которых много было в холле. Они остановили игру в теннис и с любопытством смотрели на воспитателя. Взгляды жесткие, циничные,  явно довольные услышанным…
Как будто гонг прозвучал для них, по сигналу которого все они разом переменили свое отношение к ней.
В их взглядах, лицах отражалось сознание значительности своей силы, и ее, воспитателя, ничтожности. В холодных глазах была и радость предвкушения охоты на нее, Марину, которая, похоже, воспринималась ими в качестве жертвы. Все беседы, установление личного дружеского контакта – всё впустую… Для них, похоже, это была интересная игра, забава. А серьезно сейчас вот ЭТО, что они выражали и взглядом, и всем своим видом:
«Беги! А мы будем догонять тебя и рвать твою женскую плоть!», - вот так она «услышала» их глаза.
Закрывшись в своем кабинете на ключ, она  сидела и думала, что делать.

Вспоминались слова дежурной:
 - Боишься зайти к ним на этаж ночью. Послушаешь у двери, вроде все тихо у них.  Ну, и ладненько, Господи, прости….  У них там свой «порядок». Ох, и ждать еще два года, когда отучатся! Есть еще надежда на то, что кое-кого пересажают, и общежитие вздохнет.  Ведь боятся все…

Марина долго сидела и думала над произошедшей переменой с ребятами. Как это они так все разом напялили на себя эту ужасную маску. Ведь с каждым из них только что беседовала…
Она не понимала, что в само содержание матерных слов никто из них и не вдавался, как она.
На их языке с резвостью молодых жеребцов на выгоне  было выкрикнуто что-то вроде:
« И-го-го!!! Хорошая новость – новая молоденькая воспитательница! Интересно, как она с нами справится! И-го-го!!!»
А потом взгляды ребят отвечали: « И-го-го, посмотрим! С нами не так легко справиться!!! Мы вот какие! Го-го-го!»

Марина спустилась на первый этаж к кастелянше Наде, чтобы узнать, кто был этот, с матрасом, из какой комнаты.
-  Да это наш Вася Гайфунин, поганка бледная. Он у тебя в первой секции, комната №3. Маринка, что с тобой? Сядь-ка, сядь! Я тебе валерьянки накапаю, - хлопотала Надежда.
Она «откачала» Марину валерианкой, потом еще какой-то чай с травами ей налила. И пока возилась с бельем,  подшивала и гладила шторы, освежая воздух мелкими брызгами воды, рассказывала:
-   Ты меня слушаешь? Я  по-человечески его попросила, Гайфунина твоего: «Вася, помоги мне, пожалуйста, переложить матрасы и подушки на нижнюю полку». Ну, что ему стоит помочь женщине, он же ростом под потолок… Он вошел сюда, вроде как помочь,  вроде как согласился, а сам выбрал матрас, постель, какую хотел, все раскидал при этом и говорит: «Я скорее сам себе минет сделаю, чем буду е…ться  тут с вашими задроченными матрасами и подушками». Вот так и сказал.
Марина сидела у стола, занятого стопками наволочек и пододеяльников.  Надежда подлила ей  теплого чаю, а сама, продолжая возиться с бельем, рассказывала:

-  В конце прошлого учебного года, он что отчудил, этот  долбанутый наш Вася - гаденыш. Привез из дома ящик бомбочек с «ароматом» свежего говна.  Вот ей-богу, воняют невыносимо. Знаешь, как из деревянного уличного туалета на кладбище. Наверное, упёр  из магазина своего отца эти бомбочки.
Как же провоняли пацаны  ими все училище!  Входную дверь в здание открываешь, и сразу тебе в нос бьет вонь - силища! Аж за сердце хватает, я  как раз приходила в лицей, там ужас, светопреставление! Занятия все отменили, бегают, не знают, откуда вонь, проверяли канализацию, подвалы. Ученики разбежались, один Вася все не мог остановиться, -Надежда засмеялась и Марина улыбнулась вслед за ней, стало легче от мягкого говора Надежды, ее смеха.

-  Застукали гаденыша с поличным.  Хотели исключить, но приехал папаша Гайфунина. Не знаю, чем он подействовал на нашего директора, но Васе не было ничего. Как с гуся вода. На занятия он почти не ходит, где болтается – неизвестно. Языком, кроме матерного, не владеет. И жаловаться на него, Мариночка, бесполезно.

У Марины возник план.
Она поднялась на этаж и пошла в комнату №3.
Спокойно поздоровалась с Гайфуниным, который в это время заправлял постель, и сообщила ему, что его отчисляют из технического лицея, поэтому, к сожалению, поселить она его не может.
Выпучив удивленные глаза, он так и сел с простынями в руках в полной растерянности, пытаясь сообразить, как такое может быть.

- Директора сменили, что ль?- спросил он.

Дальше последовали его гневные вопли: «Чё я сделал?!», но уже без матов.
Марина ответила, что она только что поступила на работу и еще не в курсе, что он натворил.
Лично у нее к нему претензий  пока нет. Она сделала вид, что никаких возгласов его не услышала, ведь ее могло не быть на этаже в тот момент.
Гайфунин закричал, что он никуда не уйдет и домой возвращаться не собирается.

-  Тогда не кричи, а давай спокойно подумаем, как же быть. Ты пойми, Вася, общежитие -  это не мой собственный дом.  Не могу я тебя здесь оставить и уйти домой.  Придется  подключить  милицию, тебя заберут, а завтра сами доставят  по месту жительства….

Марина села рядом с ним. И уже тихо продолжала говорить:

- Директор  простил бы тебя,  если  бы ты сам осознал свою вину, Вася.  Сам, понимаешь? Ты не говори ему, что ты уже здесь побывал и всё знаешь, не проси вернуть тебя. Пойди и извинись, хорошенько раскайся перед ним, какие там у тебя были проступки… Покажи ему, что ты  сам всё осознал и понял. Извинишься, слово дашь. Сейчас поздно, но директор еще не ушел. Тебе надо  бежать туда скорей, чтоб его застать.


Из окна своего кабинета, Марина  наблюдала, как Гайфунин несется в лицей сломя голову.  Если бы он не помчался туда, Марина бы как – нибудь переиграла  ситуацию.
« Да, конечно,  врать нельзя.  Но сегодня их  на этаже у меня 20 таких, а завтра будут  50!!! И надо же как-то попробовать справиться с этой работой…»

Паша и Женя пришли отчитаться, что они  сделали в « спортивке» .
 Опять пришли с пивом в руках.
Марина не стала запрещать. Они много поработали… А ей, может, уже завтра и так придется уходить отсюда.

Ребята под пиво говорили тосты. Паша старался смешить анекдотами, но Марину теперь уже трудно было рассмешить.
Ее тяжелые мысли были прерваны появлением Гайфунина. Когда он постучал, ребята, как по команде, тут же убрали пиво со стола, пили чай.

- Ну, все, поселяйте меня, - радостно объявил вошедший Вася.- Осознал я, извинился перед директором и перед всеми, кто был у него в кабинете. Он так обрадовался!  Руку мне протянул, сказал, что мы будем друзьями.

Сказав это, Гайфунин хотел сесть со всеми за стол.
Но Марина резко остановила его :

-  А передо мной ты извиниться не хочешь? Я не поселю тебя иначе, понял?

Вася стоял  как вкопанный и не знал, что делать.
Его смущало присутствие Женьки и Пашки.  Он был готов извиниться уж до кучи, раз такие дела, но без посторонних. Похоже, они уже настучали ей на него.
Сам Бульбак их крышует здесь.... Живут, как короли. Еще их родители  всегда дают им большущие сумки с продуктами, и никто не посмеет у них отобрать.
«Вон как уже снюхались с новой воспеткой. Женька сидит на диване, сложив ноги калачиком, туфли под диванчиком… Хорошо тут устроился. Большой  чебурек домашний кушает.
А Пашка… вообще сидит с сигаретой… Надо же! Им и курить она в своем кабинете  позволяет...»
Все эти мысли формировались в Васиной голове в словах матерных.

Все-таки, Гайфунин решил, что надо извиниться и дело с концом. Он выдавил из себя это «лоховское» :

- Извините, - и громко хлопнул дверью.

Проходя через секцию, он матерился уже тихонечко, осторожно, но все же было слышно почти плачущий голос : «Йййе…анушки.…… Е….анушки…..Я вас всех … рррот…..рррот…!»