Кудис. книга 1. глава 17

Глава 17
- Я скоро умру, - совершенно спокойно и как-то равнодушно сообщила Ирина Сергеевна. Она лежала в моей палате уже неделю с обострением гастрита, и дела у нее шли очень даже хорошо, на днях я собирался ее выписывать.
- Ерунда, - улыбнулся я, заполняя лист назначений, - вы уже почти поправились…
- Это произойдёт не от гастрита, - уверенно заявила она, - он не сказал, как, но сказал, что мое время пришло.
- Тааак….
Я отложил историю болезни и сел прямо на соседней кровати, где и заполнял ее. Палата была на 4 человека, но сейчас мы были здесь одни, двое ее соседок ушли на прогулку с родственниками, одна кровать пустовала, на нее я и сел.
- Кто это он? И что вы такое вообще говорите?
На самом деле, меня очень заинтересовали ее слова, пока не напугали, нет, но заинтересовали. И с медицинской точки зрения – тоже, что-то с ней было явно не так, поступала она в здравом уме, а теперь вела себя не совсем нормально. А с другой стороны, после посещения Клуба я уже не мог смотреть на мир плоским взглядом скептика. И любопытство, желание докопаться до истины вспыхнуло во мне, поглотив всё мое внимание.
Она замялась, не зная, отвечать ли на мой вопрос или, может, жалела, что вообще начала этот разговор и теперь не знала, как его правильнее закончить. Я не торопил ее, мысленно умоляя всех богов или одного великого Бога, чтобы меня сейчас не дернули, и эта интересная беседа не умерла, так и не успев толком родиться.
- Он приходил ко мне во сне. А может, это был и не сон вовсе…
Она осеклась, взгляд, застывший было от воспоминаний, вдруг стал резким и сместился на меня.
- Надеюсь, вы не станете смеяться или звонить в психиатрию, - холодно сказала она, и в эту секунду я вдруг увидел ее молодой, такой, какой она, должно быть, была в расцвете – красивая сильная женщина с достоинством, а эти серые глаза наверняка разбили не одно сердце, когда смотрели вот так, оценивающе и холодно.
- Ну, сначала мне надо разобраться в ситуации, - честно ответил я и добавил, - но, знаете, я не из тех, кто смеется и крутит пальцем у виска только потому, что чего-то не понимает.
Взгляд не смягчился.
- Мне можно верить, - сказал я, глядя ей прямо в глаза.
Несколько мгновений мы балансировали между потерей контакта и полным доверием, а потом она вздохнула и закатила глаза.
- К черту! Я сама начала этот разговор, назвался груздем, как говорили в дни моей молодости - полезай в кузов.
- В дни моей молодости были выражения погрубее, но смысл тот же, да. – Улыбнулся я, и вызвал ответную осторожную улыбку.
- Может, просветите?
- Нуу, самые приличные это: «не раздвигай ноги, если не собираешься давать», - ее брови неодобрительно поднялись, - а другое, даже не знаю… ладно, к черту, как вы сказали! «Не свети…эммм….попой, если не будешь…»
- Я поняла, - оборвала она меня и засмеялась.
- Но мы отошли от темы, - вернулся к разговору я, - так что произошло, что вы, молодая дама, заговорили о смерти?
- А вы льстец! – засмеялась она, - если, по-вашему, 73 – это молодая, кто же тогда пожилой?
- Не знаю, я таких не встречал, - иногда у меня получалось нравиться больным, некоторые называли это обаянием, я же предпочитал слово «уместность», именно чувство уместности и делало людей привлекательными, а вовсе не внешность и не ум. Умение уместно пошутить, уместно промолчать, подобрать уместное выражение лица… это дар, такой же, как красота или ум. – Души не стареют, Ирина Сергеевна, а мы – души, прячущиеся за этими мешками из воды и кальция.
Она снова окинула меня быстрым оценивающим взглядом, не таким холодным, как в прошлый раз.
- Это был ангел…
При слове «ангел» сквозь меня как будто прошел ток, и уж смеяться мне точно не хотелось. Паззл сложился, вот кого напоминали мне телохранители Мадам – ангелов с рисунков, именно такими их изображали люди испокон веков, красивыми и сильными, безупречными, могущественными и смиренными.
- Мужчина или женщина без возраста, - снова попадание в десятку, мне даже стало немного страшновато, - они ведь бесполые, так говорят… хотя, кто вообще может что-то знать.
Она вздохнула и посмотрела на меня, должно быть, увидела то, что хотела на моем лице, и смешинки или неверия там точно не было.
- Он сидел здесь, на том же месте, где вы сейчас, - мне срочно захотелось встать или отодвинуться, но я поборол себя. –  Я говорю «он», потому что мне показалось, что это всё же больше мужчина, чем женщина. С темными волосами до плеч и прекрасным лицом. Но в этом лице была какая-то жёсткость и холодность. Не злость, нет, это разные вещи, просто жёсткость, как будто ему приходится делать то, что надо, пусть это и неприятно.
Я отвернулся к окну, напротив которого сидел, окно разделяло нас, и столб солнечного света, по-весеннему яркий, ослеплял меня и грел, и это было приятно. С 6 этажа вид был вполне даже приличный, тем более, что окна этой палаты выходили на наш больничный парк, так что я залюбовался деревьями, тянущими изголодавшиеся по теплу ветки к солнцу, которое вот-вот уже должно их разбудить. За парком я увидел крыши хозпостроек, котельную и высокую водонапорную башню… и морг. Ничем не примечательное длинное двухэтажное здание, но день вдруг утратил для меня всё свое очарование.
- Он точно так смотрел в окно, - сказал Ирина Сергеевна с легкой улыбкой, чего в ней было больше: нежности или грусти, я так и не понял, - только это была ночь, и свет города, огни, так красиво играли на его лице и волосах. Я никогда не видела никого прекраснее, такая совершенная красота, понимаете, такая… неземная.
- Мне-то до ангела точно далеко, - рискнул пошутить я, - и не только лицом, хотя, даже не знаю, чем больше…
Она ответила мне вежливой улыбкой.
- Он ждал, пока я проснусь, если это и вправду был не сон, или ждал, когда я освоюсь в этом сне и увижу его.
Я отвернулся от окна, всё равно меня уже ничего там не завораживало, и пристально смотрел на свою странную пациентку, пытаясь понять: пережила ли она действительно что-то за гранью привычного, или это угасающий мозг играет со всеми, до кого может добраться. И со мной в том числе.
- Вы говорили с ним? – я начал свое мини-расследование, - где были ваши соседки?
- Пытаетесь проверить, не сошла ли я с ума? – усмехнулась она, и мне стало немного стыдно. Но только чуть-чуть. Это ведь, в конце концов, была моя работа. Просто после того, как я сам пережил нечто неординарное, а потом еще и этот Клуб - в общем, теперь для меня всё не было таким однозначным и простым, как раньше.
- Пытаюсь установить истину, - честно ответил я, а что я мог еще сказать?
- Отвечаю сразу на 2 ваших вопроса, - ничуть не смутившись, сказала она, - да, я говорила с ним, но шепотом, потому что мои соседки спали, та, что на кровати в углу, Алена, похрапывала, как мопс моего внука.
Она замолчала на секунду, а потом заключила:
- Так что, если это был сон, то весьма реалистичный, ее храп достал меня и там.
- Сны тоже бывают вещими, - кивнул я, - я просто хочу разобраться, как детектив, только без поисков обвиняемого.
- Ну и скользкий же вы тип! – засмеялась она, - из всего выкрутится!
- Да, надо было идти в адвокаты, - ухмыльнулся я, - зарабатывал бы точно побольше.
- Вы – на своем месте, - уже совершенно искренне сказал она, и я даже смутился.
- Так расскажите мне всё, что случилось, чтобы я мог оправдать ваши слова и помочь вам…
Она улыбнулась и покачала головой, твердо, бескомпромиссно.
- Вы не можете. Не в этот раз. У всех человеческих существ есть предел, ваши полномочия заканчиваются там, где правят силы, вдохнувшие жизнь в набор клеток. Вы умеете оживлять мертвецов, доктор? Нет. Потому что нам это не дано: вдыхать жизнь, делать неживое живым. Как не дано и противиться жизни, когда она уходит. Вывод: мы не можем ни пригласить жизнь, ни удержать, когда она решит нас покинуть. Бог дарит ее, Он и забирает.
Я бы с этим поспорил, подумал я, перед глазами тут же возникла мокрая дорога и парень в оранжевом пуховике, и я, бегущий к нему с криками: «Я врач!», - как будто кто-то пытался меня не пустить или помешать. Мне стало совсем не по себе, и я подумал, что, возможно, Бог там не один тянет вахту, возможно, на другом конце небесного коридора сидит Некто, любящий гадко пошутить.
- Я не могу забыть его глаза. – Задумчиво продолжила Ирина Сергеевна, - они были темными и какими-то горящими. Как будто в них что-то светилось, даже в темноте я видела этот свет, как будто огни города каким-то образом были в его глазах. Красивое лицо, харАктерное, но какое-то немного мрачное.
- Вы помните, как он был одет? Может, еще какие-нибудь подробности, детали в лице?
Безумие, но мне вдруг стало важно узнать, буквально увидеть этого ночного гостя, потому что в душе шевельнулась совершенно нереальная и робкая мысль: а вдруг я его уже видел? Бред, глупость… но вдруг это был один из телохранителей Мадам? Вдруг они теперь взялись за всех, с кем я контактировал? Это были обрывки недодуманных параноидальных идей, но я не отступался, голос в душе твердо стоял на своем, утверждая, что это, черт возьми, вполне может быть один их тех громил. Потому что они – ангелы, они точно не из этого мира, не бывает таких странных и таких идеальных людей. Обо всём этом мне еще предстояло серьезно подумать, но сейчас я хотел получить ответы, сейчас я горел, как ищейка, напавшая наконец на едва уловимый след.
- Одет он был обычно, в темный костюм без галстука, рубашка – тоже темная. А лицо, из-за темноты мне было сложно детально его рассмотреть, да и пялиться неприлично, разве вам мама не говорила?
- Я был не самым послушным ребенком, - виновато пожал плечами я и ухмыльнулся.
- Волосы были не черные, темно-каштановые, они были уложены на прямой пробор и заправлены за уши, красивые брови, красивый прямой нос…, - она задумалась и вдруг глаза ее вспыхнули, - вот что его действительно выделяло, помимо безупречно-красивого лица, так это руки! Таких красивых рук я не видела ни у одной женщины, не то что у мужчины. Узкие удлиненные кисти, длинные ровные пальцы, не паукообразные, а именно красивые, и ногти такие блестящие, крупные, но не длинные. Мне хотелось бы прикоснуться к этим рукам, хотелось бы, чтобы они до меня дотронулись….
Нет, похоже, тут я промахнулся - по описанию я его не узнавал, хотя в той комнате было так много громил, всех я, конечно, рассмотреть не мог, да и запомнить. И да, ее мама была права – пялиться неприлично, и я не пялился, в том месте я старался быть образцом приличия.
- И он был очень высоким. – Вот тут меня снова как будто током пробило. Это я узнавал. – Хотя он не вставал, по крайней мере, я этого не видела, но он возвышался, даже сидя на кровати. Вы ведь высокий мужчина, а он был гораздо выше, я могу это утверждать, потому что вы сидите сейчас там же, где и он.
Я снова подавил желание встать или хотя бы поёрзать.
 - Он просто смотрел на меня своими темными гипнотизирующими глазами, а когда понял, что я проснулась, слегка улыбнулся. – Ее взгляд снова затуманили воспоминания, и легкая улыбка, грустная и нежная, тронула губы. – Он него исходила сила и какое-то… понимание, что ли. Я чувствовала, знала на уровне души, что он не будет судить меня, ему нет дела до моих ошибок и моих ценностей; он не будет смеяться над моими слабостями или глупостью… И он не заставит меня страдать. Он пришел передать послание, сделать дело, ангел – это ведь в переводе «вестник», вы ведь знаете, так вот, он передал мне весть.
- «Здравствуй, странница, - так он обратился ко мне, его голос был сильным, но тихим, не знаю, как точнее объяснить. – Я пришел к тебе с вестью». Я замерла, от испуга или от неожиданности, хотя страха я не чувствовала, по крайней мере, такого, как должен быть, когда посреди ночи видишь рядом с собой незнакомого мужчину.
– «Твое время пришло, - сказала он, глядя мне прямо в глаза, и его лицо выражало какую-то торжественность. - Я встречу тебя, когда пробьет час».
- «Кто ты? – едва слышно спросила я, от волнения я едва могла дышать. А потом добавила, почему-то мне было важно это сказать. – Пожалуйста, не причиняй мне зла, я не хочу страдать…».
- «Тебе не надо бояться, - от него исходила сила и какое-то успокоение, это невозможно описать словами, - я буду рядом с тобой, я позабочусь о тебе».
- Подождите, - вклинился я, потому что у самого внутри всё похолодело и начало трепыхаться, уже такие знакомые ощущения. – Он ведь не сказал, что он – Ангел смерти или сама Смерть…
- Не оскорбляйте мои чувства такими примитивными доводами. – Фыркнула она, и я почувствовал, как краска залила лицо. – На что, по-вашему, это похоже? О чем он говорил?
Я опустил глаза и ничего не ответил, потому что и сам знал ответ, чувствовал его, как все мы чувствуем тепло, холод, свет и звук.
- Но вы не думайте, я спросила, - хмыкнула Ирина Сергеевна, - так прямо и сказала: «Ты – моя смерть? Ты заберешь меня?»
Я сидел, как ребенок в детском лагере у костра, когда кто-то рассказывает страшную историю о призраках и чудовищах, и ты веришь, в спасительном свете костра или просто фонарика ты свято веришь каждому слову и с замиранием сердца ждешь, что из темноты сейчас высунется черная рука или где-то за твоей спиной завоет оборотень. Так и я изо всех сил подавлял глупое желание встать с проклятого места, где до меня сидела сама Смерть, встать и оглянуться, а вдруг она и сейчас там, сидит, прозрачная, как призрак из фильма, а я сижу прямо в ней… и одновременно все эти мысли и ощущения абсолютно не казались глупыми и детскими, они как раз казались разумными.
- И что он ответил? – по закону жанра я должен был спросить, хотя никакой необходимости в этом не было, мы оба знали ответ.
- «Отдыхай, странница, скоро тебя ждет долгий путь». – Вот и всё, что он сказал, а потом улыбнулся, привстал, протянул ко мне свою красивую руку и положил на лицо, мягко, как прикосновение пера. И всё, дальше наступила чернота. Я либо уснула, либо сон закончился.
- Но вы не думаете, что это был сон, - проговорил я.
- Я знаю, что это было. И если я в вас не ошиблась, думаю, вы тоже.
Мы оба замолчали, погрузившись каждый в свои раздумья. Бежать или сражаться, думал я, не то чтобы я задумал отбить у смерти эту душу, вряд ли нам, земным червякам, это по силам, но я хотел, да, всё еще хотел доказать что-то самому себе. Я могу назначить ей срочные обследования и найти то, что, возможно, ее убьет, и попытаться предотвратить это, я могу дежурить у ее постели и наблюдать… просто, чтобы доказать, что никакого Ангела смерти нет, а если и есть, то он не приходит в муниципальную районную больницу. Как сказала Рина, чудеса есть где-то, но не здесь, не среди асфальта, инфляции и политики… И снова перед глазами встала картинка того злосчастного февральского вечера… Если Смерть – живое и разумное существо, то получается, иногда он просто не хочет приходить, вопреки всем известным нам законам.
- Ну что, верите мне? – серые глаза смотрели насмешливо и как-то спокойно, и я понял, что ей всё равно, верю я или нет и что буду делать. Ей просто хотелось разделить с кем-то пережитое… совсем как мне… и остальным членам Клуба. И внезапно я принял решение. Эффект терапии, когда вы вдруг оказываетесь в компании человека, пережившего похожий трансформирующий опыт, вас так и тянет рассказать ему свою версию.
Я вздохнул и провел рукой по волосам, что я мог сказать человеку, приговоренному к смерти и фактически ожидающему приведения приговора в действие? И осознание этого только подстегнуло мое эгоистическое желание выплеснуть всё то, что накопилось в душе за последние два месяца… и особенно за последние 64 часа. Как говорится: на смертном одре нет атеистов, так что за себя я мог не бояться, меня бы точно не высмеяли и не покрутили пальцем у виска.
- Каждому слову, - медленно и четко проговорил я, глядя ей прямо в глаза. – Я…
Я усмехнулся, черт, как же всё-таки трудно отпирать дверь в самое сокровенное, то, что обычно держишь не только под замком, но и в тайнике.
- Вы тоже что-то видели? – в ее голосе не было удивления, но глаза заблестели. – Конечно, имея дело с жизнью и смертью, вы наверняка…
- Нет, я не о том, - я остановил ее жестом. Пытаясь совершить этот рывок, как прыжок с парашютом: надо просто отбросить все мысли и сделать шаг вперед. – Я не видел этого ангела смерти, и вообще не видел ангелов…
Лжееец, ехидно протянул голосок в моей голове, какой же ты бессовестный лжец, врущий умирающей женщине…
Я заставил его заткнуться и продолжил.
- Но я видел нечто, и я не могу это понять и уложить в привычные законы. Я…ах, это трудно…
- Можете быть предельно откровенны, - совершенно серьезно сказала моя пациентка и добавила с легкой улыбкой, - я унесу ваш секрет в могилу.
И я сделал этот шаг, решил прыгнуть в бездну и надеяться, что парашют ее понимания спасет меня от смертельного удара по моей репутации.
- Только обещайте, что не сегодня, - улыбнулся я в ответ на ее не очень веселую шутку.
Ее умные внимательные глаза спокойно смотрели на меня, ей бы понравилось в Клубе, подумал я, ей там самое место… хотя, если она проживет достаточно, чтобы получить приглашение и дождаться своей очереди, значит, всё это было сном, и в Клубе ей не место, а если она действительно умрет этой ночью… И я начал.
- Это вообще-то долгая история, но теперь я думаю, что всё началось тем вечером в феврале. Я вышел за пивом, Господи, просто пошел в ближайший магазин…
И вдруг ее лицо исказилось, она застонала и схватилась за левую половину груди.
- Ирина Сергеевна! Что…?! – но я-то прекрасно знал, что, как-никак, работаю врачом уже 17 лет. Я слетел с кровати и ринулся к ней, приложил руку к шее, пульс был неровный.
Никакой тревожной кнопки в палатах не было, и она ведь не была подключена к мониторам, она просто ждала выписки, так что я с криками выскочил в коридор, а уже через 7 минут мои пациентка стала пациенткой кардиологии. Благо переезжать было недалеко – дальше по коридору. Из-за неожиданности я совершенно забыл про наш разговор, вернее о том, на каком именно месте он прервался. Но я очень хорошо помнил ее слова и во что бы то ни стало решил опровергнуть ее историю.
Я знал, что сейчас моим коллегам не до меня, так что я занялся своими делами, но твердо решил, что сегодня ночевать буду здесь, у ее постели. Не знаю, что именно я хотел увидеть или не увидеть, но мне это было нужно, просто необходимо.
В конце дня я пошел в кардиологию и подробно расспросил Александра Анатольевича, пожилого и очень уважаемого врача, которому я передал мою пациентку. Он выглядел задумчивым и немного смущенным, и это сразу испортило мне настроение – я давно варюсь в этом котле и знаю, что означает такой вид, сам иногда выгляжу точно так же.
- Плохо? – спросил я, прекрасно зная ответ.
- В сознание так и не пришла.
Пожилой врач помолчал, задумчиво, глядя в окно. На город опускалась легкая вечерняя дымка, загорались первые огни, но сейчас мне было не до красот за окном.
- Мы ведь ее обследовали при поступлении, - сказал я, - там ничего не было. Юра смотрел кардиограмму, всё чисто… что теперь?!
- Вот это и не дает мне покоя, - так же задумчиво ответил Александр Анатольевич, - повреждений в сердце нет, но оно как будто просто не хочет больше работать. Может, что-то в мозге, подумал я и вызвал невропатолога, мы даже на КТ ее отвезли – ничего, для своего возраста дама полностью здорова. Ума не приложу, где искать проблему и что мы упустили. А мы ведь что-то упустили, иначе она не лежала бы здесь, как овощ.
- Сердце едва бьется, а ведь это здоровое сердце! – недоумевал доктор, - и сосуды в порядке, волшебство какое-то! Как будто какая-то сила просто лишила его энергии… не знаю, как еще подобрать слова.
Зато в моей памяти вдруг вспыли слова: «Правило второе: не обсуждать Клуб с посторонними». Я аж похолодел, я снова пытался нарушить это Правило, вопреки тому, что видел, на что способна Мадам и ее ангелы, этот энергетический удар я помню до сих пор, как и струйку крови из носа той блондинки. И тогда, в ресторане, когда я пытался поговорить с тем нацменом, в машине вдруг возник один из громил и помешал мне. Боже... неужели я…??
- Я останусь, - услышал я свой голос, голова слегка кружилась от волнения и стыда. Я виноват, я упорно пытался нарушить Правила, но при чем тут посторонний человек: она-то здесь при чем? Если это такой способ остановить меня, то это у меня должно остановиться сердце!
Но тогда они не получат твою историю, услышал я в голове холодный голос, пока она в тебе – ты носишь сокровище, которое можно забрать лишь у живого человека, значит, ты неприкасаем.
А может, всё это бред, снова подумал я, возвращаясь на заезженный круг ада всех рационалистов, просто мы еще не выявили патологию, но она явно есть, и не надо погружаться в это безумие, поиграй, но не заигрывайся, интересно посмотреть передачи про пришельцев и параллельные миры, можно даже предположить, что где-то всё это правда есть… но опасно распахивать разум и впускать все эти фантазии в реальную жизнь, если не хочешь закончить в дурке, обколотый аминазином.
- Переночую с ней, - я сделал вдох и продолжил почти нормальным голосом. – Мне это нужно.
Александр Анатольевич понимающе поджал губы и кивнул, не глядя на меня.
- Я и сам так делал не раз, - сказал он со вздохом, - жаль, таких врачей сейчас уже почти не осталось. Вы – настоящий врач, Семен, не позволяйте превратить себя в проститутку.
Он хлопнул меня по плечу и удалился на обход. А я остался с мыслями о том, было ли в моем решении благородство и ответственность настоящего врача, или просто нечистая совесть и любопытство.