Гл. 1. Встреча на Погосте

  Примечание: фамилии вымышленные, все совпадения имен случайны.

...Прошло почти десять лет, как романтичная старуха Кефирова провела незабываемые летние каникулы у егеря Юрия на Погосте. Приключения, которые с ней тогда произошли, запечатлелись в ее сердце навсегда. Она написала об этом повесть, и когда ей хотелось вспомнить о своих любимцах: роковом петухе Ироде, глухонемом таежном Геологе и добродушном москвиче Виталии, которого она вытащила из "Черной дыры" — она перечитывала свою книжечку, смеялась и плакала. И мечтала о собственном домике на благословенном Погосте, у реки,посреди грибного и ягодного леса. Но главное — ее беспокойному сердцу хотелось новых волнующих событий.
И они произошли. Городскую квартиру старуха оставила детям, которые купили ей небольшую избушку в три окна, но с верандой и огородом, на краю любимого Погоста. Деревушка постепенно заселялась дачниками, в основном пожилыми москвичами. Любаня наслаждалась первозданной природой и ее дарами, а егерь Юрий помогал ей с дровами и всячески оберегал. Окрестный народ знал, что бабка Любовь Никаноровна — старуха честная, заслуженная, и беспокоить ее не стоит. И она никого не беспокоила.
И тут жизнь подкинула ей новый сюжет, чтобы не скучно было.

***

  В тот день старуха Кефирова брела по своему Погосту с намереньем купить пачку сахарного песку в сельмаге. Дело было летом, захотелось сварить варенья малинового хоть банку. Брела она в глубокой задумчивости, и вдруг из чужого палисадника слышит:
— А Кефирова-то, и правда, мерзавка!

Старуха напряглась и повернула слегка тронутую хондрозом шею в сторону палисадника бабки Дьяконовой. Там под ее окном стоял рослый старик, с виду дачник, и видно, что-то у Дьяконовой покупал.
Дождавшись, пока он просунет свои длинные ноги в дыру в заборе, старуха Кефирова осмелилась и спросила:
— Дядя, а мы разве знакомы? Почто меня мерзавкой называешь? Что я тебе плохого сделала?
Старик не испугался и ответил зычным голосом, по которому старуха признала в нем бывалого служаку-отставника:
— Дьяконова врать не будет! А я у Дьяконовой всегда покупаю куриные яйца, еще с прошлого года. Ступай себе, не печалься, тут кругом мерзавцы. Все вышли из совка!

Кефирова передумала идти в сельмаг и понуро побрела домой. Там она включила компьютер и забрела в  местную соцсеть. На самом виду красовался аватар дачника Кукухаева, летнего  жителя деревни Погост, и под ним уже появились новые записи.

— Только что ко мне нагло обратилась бабка Кефирова, подслушав, о чем я говорил со старухой Дьяконовой. Совок совком! Так вот, повторяю, она, Кефирова, не только мерзавка, а и стерьва!

Глаза вылезли на лоб у Кефировой из-за очков, и она нервно простучала по клавиатуре:
— Дяденька, почто стервой-то назвал? Чем я тебя обидела?
Через пару минут появился ответ.
— Да что она ко мне привязалась? Домогается! Ну так еще и шалава!

Опечаленная старуха Кефирова молча попила чаю и продолжила разбирательство.
— Дяденька, тебе уж восемьдесят лет, а мне скоро семьдесят. Не стыдно ли так старух-то охаивать?
Старикан бодро ответил:
— Не домогайся! А то стих напишу! И критическую рецензию на твои неумелые сочинения! А то ишь, печатает! Зловещие и застойные советские времена прославляет!
— Ну пиши, пиши. Я тебя случайно не изнасиловала возле дьяконовской избы? — ехидно переспросила Кефирова и успокоилась: поняла, с кем дело имеет.
— Ха-ха! — бодро ответил старикан. — Была бы ты молодой красоткой! А то всякие дряхлые старухи накинутся меня насиловать! Не дамся, учти!

И правда, через полчаса появился и его обещанный стих. В нем расписывались злые намерения Кефировой.
— Войду к нему седой голубкой.
Притворно стану ворковать…
Но перед этим надо б юбку
От низа к верху разорвать.

А чтобы было всё точь-в- точь,
Грудь и лицо бы поцарапать,
В кроваво-дьявольскую ночь,
Когда меня он станет лапать.

От Бога, не от Сатаны,
И не причём здесь даже Бес.
Дружкам советы мной даны.
Да здравствует КПСС!

Старуха Кефирова долго хохотала. Но зря. Видя, что бабка не реагирует на «шалаву» и не спорит про КПСС, автор отредактировал стих и заменил Шалаву Бомжихой. Поскольку Кефирова жила в уютном домике — и этот выпад был ей, как слону дробина. Плюнула, да и только. Подивилась, какие мерзкие старики есть среди дачников-отставников.
Однако не спалось.
— За что он меня так?

А вот старик-дачник спал крепко. Но нервно. Во все окна к нему лезли сталинистки с разодранными юбками и кричали:
— Слава КПСС!
А он по привычке отдавал честь и тоже орал:
— КПСС — ум, честь и совесть нашей эпохи! Слава товарищу Сталину!
Проснулся весь в поту. И давай опровержение писать. Сначала про Сталина. Потом про старух и стариков-сталинистов, как он вносит их в ЧС.

А Кефирова-то — бабка еще та! Это же неподражаемая Марго! Отвечает ему:
— Ой, как смешно стало на вашей странице, дяденька! То я одна вас хотела изнасиловать, а теперь целая групповуха намечается, весь партком пришел! Ха-ха-ха! Пишите дальше, наш юморист!

Так завязались отношения поэта-отставника и старухи Кефировой.

ПРОДОЛЖЕНИЕ — http://proza.ru/2024/04/28/613